Текст книги "Герой не твоего романа (СИ)"

Автор книги: lovely dahlia

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 100 страниц)

– Она очень хорошая девушка, – продолжал радоваться Кюхён. – Милая и образованная!

– Началось… – Юно откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. – Сейчас будет уговаривать меня стать убежденным гетеросексуалом, жениться, завести детей и быть верным супруге… «Не ложись с мужчиною, как с женщиною: это мерзость»… О! – Юно открыл глаза и повернулся к монаху, испытующе глядя на него. – Я понимаю, зачем все эти проповеди. Мы же скоро увидим Ким Хичоля. Это чтобы я писал письма Веронике, а не вбивал его в матрас? Ревнивец…

От негодования Кюхён смог ответить только секунд через десять:

– Я же много раз говорил! Мои чувства теперь не имеют ничего общего с вожделением, я люблю его, как хорошего друга, точно так же, как Джеджуна…

– Нарушаешь одну из заповедей, святой отец, – улыбнулся герцог.

– Какую же? – недоверчиво спросил Кюхён.

Юно стукнул его указательным пальцем по носу и объяснил:

– Лжешь.

Что касается Ючона, то ему достался билет в эконом-классе; он, умея проводить на ногах по несколько суток и быстро засыпать, когда нужно, весь перелет до Инчхона смотрел сны.

– А куда мы едем, если не секрет? – спросил Джеджун у Хичоля, когда тот усадил четверых участников DBSK в арендованный джип и тронулся. Места всем, естественно, не хватило, и Джеджун преспокойно разместился на коленях лидера. – Аллё, с кем я разговариваю? Оглох? А, точно! Хичоль старенький совсем стал, ему слуховой аппарат нужен.

– Вот тебе, сучка. – Хичоль, оторвав одну руку от руля, показал ему средний палец. – Я не могу вам сказать, вы все равно не поймете, пока не увидите.

– Помните ваших двойников? – решил хоть как-то прояснить ситуацию Кюхён. Трое сказали, что прекрасно помнят, а Джунсу, как обычно, выделился: что еще за новости? – Так вот, это вовсе не двойники. Все намного хуже. Добавлю еще, что с этими людьми напрямую связано ваше возвращение в полном составе.

– Чанмин! – вдруг выкрикнул из-под Джеджуна Юно. – Почему мы не взяли его? Он… Вы же не хотите сказать, что он – из «этих людей»?

– Так и есть, – подтвердил Кюхён.

– Наш макнэ – не наш макнэ? – удивился Джеджун, заерзав на своем «сидении». – Что ты несешь?

– Он стал странный, – ответил Юно. – Очень. Я нашел у него карие линзы.

Хичоль показал два пальца.

– Оба глаза – красные, – пояснил он. – Линзы нужны, чтобы скрывать это.

– Как так? – похлопал глазами Джунсу. – Что это значит? Хён, как у человека могут быть красные глаза? Он альбинос? А почему мы ничего об этом не знали?

Хичоль оставил его слова без внимания.

– А еще он недавно готовил, – продолжил лидер.

– О да-а-а, это так странно, – засмеялся Джеджун. – Как если ты убираться начнешь.

– Точно, приготовил нам салат, – подхватил Ючон. – И не успокоился, пока я всю свою порцию не съел. Между прочим, Джунсу тоже не проявлял энтузиазма, но на него он даже не смотрел – видимо, моя оценка как гурмана для него важнее.

– Спорю, там было до черта укропа? – предположил Хичоль.

– Как ты догадался? – удивился Юно.

– Уже проверяет, засранец, – процедил Хичоль. – Тяжело придется…

– Да что с ним, в конце концов, такое? – спросил лидер, обнимая сидящего на нем Джеджуна за талию – тот при резких поворотах стал «переезжать» на колени к Джунсу.

– Он вампир, – с мрачной торжественностью объявил Кюхён. – А Ючона принял за инопланетянина, для которого укроп – это яд.

– По-моему, они оба там спиваются, – шепнул Ючон на ухо Джунсу. – И у них уже белая горячка.

Самолет остановился, и пассажиров стали выпускать. Джеджун поколебался, прежде чем надеть маску, черные очки и кофту с капюшоном; одеваться, как безнадежная «старая дева», было для него нормой, а стандартный набор уставшего от внимания айдола, по его мнению, смотрелся отвратительно.

– Держимся порознь, чтобы выглядеть менее подозрительными, – предупредил напоследок Джунсу. Он уже был в «камуфляже», а потому создавалось впечатление, что это – заговор бандитов перед походом «на дело». – И не озираемся по сторонам, как идиоты!

– Мы уже насмотрелись на аэропорты, – сказал Кюхён. – Того, что было в первый раз в Москве, не повторится.

В аэропорту, вопреки ожиданиям, все прошло гладко. Правда, одна девушка на паспортном контроле узнала Джунсу, но в его документе указывались российское гражданство и другое имя; чтобы развеять все сомнения, художник спросил на ломаном английском с хрестоматийным «рязанским акцентом», почему его паспорт проверяют так долго. Девушка поняла, что обозналась, и пропустила «туриста».

У аэропорта всю компанию ждал минивэн, вызванный Хичолем. Там персонажи избавились от своего камуфляжа и начали переговариваться. Больше всех волновались Кюхён и Джеджун – первый, с возбуждением ребенка в магазине игрушек, ожидал встречи, а второму было стыдно смотреть в глаза нормальному, здоровому мужчине, над которым столь бессовестно издевались поклонницы.

– Заткине юмор и ангст, голова болит, – наконец не выдержал Джунсу. Ючон, сидевший как раз между монахом и омегой, словно по команде, зажал им рты. – Твою ж мать! Это был крик души, а не приказ!

Майор поспешно опустил руки и виновато уставился в пол.

– Ты совсем перестал походить на сахарную пудру с ванилью, какой был вначале, – сказал, улыбнувшись ему, герцог. – Нравишься мне с каждым днем все больше.

– Я успешно закопал свой жанр на заднем дворе мексиканского особняка, – самодовольно ответил Джунсу. – Чего и вам советую. Твоя светлость, как я понимаю, тоже делает первые шаги. Осталось Джешке стать главным весельчаком нашего балагана, а Ючону –познакомиться хотя бы с Диккенсом.

– А где этого мужика найти? – нахмурился майор.

– В книжном магазине, тупица.

– Прекрати, Джунсу! – воскликнул Джеджун. – Разве ты не понимаешь, что он любит тебя? Зачем продолжаешь обижать его?

– Майор, а вот ангст все-таки заткни, – потребовал Джунсу.

– Не буду, – мрачно буркнул Ючон.

– Вредина, а что ты делаешь сегодня вечером? – игриво спросил герцог.

– Пристаю к человеку с таким же лицом, – Джунсу пальцем указал на майора, – только умному и ухоженному.

Джеджун погладил соседа по плечу. Ему казалось, что Ючон даже больше достоин сочувствия, чем он сам – любимый не выбросил его на асфальт по приказу, а унижал по собственному желанию.

Пунктом назначения была небольшая квартира, снятая Хичолем через верного друга Гонхи. Поднимаясь на третий этаж, компания встретила пожилую соседскую даму, возвращавшуюся после выноса мусора.

– А вы разве уже не вошли? – удивилась женщина.

– Мы в магазин выходили, у нас вечеринка, – выдал, не подумав, Джеджун.

– Только не шумите, вечеринка у них, – проворчала себе под нос соседка, отпирая свою дверь.

Кюхён успел рассказать DBSK все, что знал сам, и почти угрозами заставил Хичоля подтверждать его слова. Вампир делал это без энтузиазма – полагал, что до встречи никто все равно не сможет поверить. И был прав: в происходящем пытался разобраться только лидер, а JYJ сначала улыбались, принимая все за шутку, но вскоре устали от пламенной речи Кюхёна, и лишь Джунсу из вежливости делал вид, что внимательно слушает.

Наконец в дверь постучали. Хичоль поднялся со стула, чтобы впустить гостей.

Артисты знали о двойниках. Джеджун даже видел людей, делавших операции, чтобы походить на него. Но ни с чем подобным им еще не приходилось сталкиваться, и личная встреча поразила куда больше, чем «смешное видео» из интернета. Это явно были не подражатели – они не ставили своей задачей обрести максимальное внешнее сходство с кумирами или копировать поведение. Больше всего они напоминали когда-то давно потерянных братьев-близнецов, имевших те же лица, но воспитанных в совершенно иных условиях.

– Здравствуйте, – сказал, нарушая затянувшуюся паузу, Юно. Он встал с дивана и приблизился к гостям, застывшим на пороге комнаты. – Очень рад встрече. Меня зовут Чон Юно…

– Приятно познакомиться. Тоже Чон Юно, герцог Кентерберийский, – пожал ему руку оборотень. Его товарищи еще не пришли в себя и просто молча смотрели на свои реальные аналоги, испытывая такой жуткий коктейль эмоций, что выделить преобладающие чувства было просто невозможно. А он решил первым выйти из ступора и заговорить с артистами. – Надеюсь, мы с вами подружимся, уважаемый лидер группы.

– Герцог? – переспросил удивленный Юно. Звучало это по-дурацки, но в последнее время многое казалось именно таким, и приходилось начинать верить в разную чепуху. – Это… Эм… Честь для меня. Как к вам обращаться?

– Чего распинаешься-то? – поморщился Кюхён, старавшийся держаться поодаль от гостей. – Он же ненастоящий. Его малолетка придумала, пока на тебя слюни пускала.

– Милейший Хичоль не говорил, кто я такой? – зловеще улыбнулся герцог, повернувшись к нему.

– Оборотень, – ответил Кюхён, машинально двигаясь по направлению к Хичолю. – И что. Ты же нас не тронешь, мы свои.

– А я не буду за тебя заступаться, чего подгребаешь? – возмутился Хичоль, отталкивая коллегу от себя.

– Оборотень, – засмеялся Джеджун. – Оборотень! М-м-м! Он несет ту же дребедень, что наш Кю!

Омега вздрогнул, услышав практически собственный голос с несвойственной ему интонацией. Он хотел смотреть в сторону, но взгляд теперь сам собой возвращался к певцу. Стильная прическа, легкий макияж, узкие джинсы, высокие сапоги, свитер, частично открывающий татуировку на груди… Улыбка, озаряющая все вокруг, смесь легкой грусти и задора в глазах – человек, рожденный быть в центре внимания. Странно, что он казался омеге красивым. У них ведь было одно и то же лицо?..

– Я снова должен раздеться? – спросил герцог, намекая на превращение.

У Джунсу чуть глаза из орбит не вылезли.

– Есть идея лучше, – сказал решивший наконец заговорить монах. Он сделал два шага вперед, и его настоящего двойника передернуло – слишком странно было смотреть на себя самого. – Пожалуйста, принесите мне воды.

Джеджун-омега бросился в ванную, нашел там стакан для полоскания рта, наполнил и принес монаху. Тот опрокинул его над своей ладонью, но жидкость не пролилась – она обрела форму лошади, опустилась на поверхность поцарапанного деревянного стола и стала гарцевать, повинуясь движениям руки. Потом, когда представление было окончено, монах жестом заставил лошадь превратиться в струю воды и вернуться в стакан, где она обрела изначальную форму, не проронив и капли – чтобы проверить это, настоящий Юно провел ладонью по столу.

– Думаю, доказывать наше происхождение из фантазии лучше так, – заметил автор чуда, с улыбкой оглядывая присутствующих.

Трио пребывало в глубоком шоке; лидер выглядел спокойнее других, и герцог мысленно похвалил его за это.

– Офигеть, Кю! – восторженно вскрикнул Хичоль, кидаясь к монаху. – Давно так умеешь?

– Я больше не могу обретать новую силу извне, – заметил тот, – но научился увеличивать ту, что у меня уже есть.

– Ест один рис, медитирует, заботится о детях-сиротах и желает добра всему живому, – пояснил герцог. – Никакого прогресса, увы. Я старался.

– Эх ты и эх ты, – сказал Хичоль, по очереди пригрозив пальцем оборотню и монаху. Потом он рассмеялся и взялся обнимать их в том же порядке. – Как я соскучился…

– От тебя пахнет другим мужчиной, – шепотом сообщил герцог, когда Хичоль прижимался к нему. – Стоило оставить тебя без присмотра – и ты снова ищешь счастья в объятиях незнакомцев…

– Да это знакомый, – ответил Хичоль, – и вообще – не твое дело, мы же расстались.

Затем он прилип к монаху, который охотно, но без особого порыва обнял его в ответ. Он даже не смутился. Это несколько задело самолюбие певца, который привык к трогательной влюбленности монаха, и он крепче прижал его к себе, рискуя сломать бедняге пару ребер.

– Здравствуй, – тоже вышел из оцепенения художник, направляясь к своему настоящему двойнику, который только теперь сообразил подняться с дивана. – Спасибо… хм… за лицо, стиль и прически.

– А… не за что, – пробормотал Джунсу, понятия не имея, что говорить этому человеку. – Рад стараться. В смысле, мне было нетрудно. Ну, в общем, счастлив, что тебе нравится…

– И сексуальный концепт твоего сольного творчества – в тему. Без него я бы во всех фиках пассивным лошком оставался.

– О, тебе нравятся мои песни? – оживился Джунсу.

– Нет, с чего бы. – Художник оставил растерянного певца, сев на диван между ним и Ючоном, к которому теперь и обратился. – Тебе тоже привет. Очень рад видеть. Приятно встретить человека, который при такой интересной внешности не вот это позорище. – Он жестом указал на майора, который в первую очередь представлялся лидеру – видимо, соблюдал субординацию.

– Кажется, я видел его в Мексике, – сказал, приглядываясь к нему, Ючон. – Пришелец, да?

– Наполовину, – поправил услышавший его майор. Он вытащил артиста с дивана и с чувством пожал ему руку, а потом панибратски похлопал его по спине. Настоящий Ючон потрясенно рассматривал его с ног до головы. Два Джунсу все-таки были почти идентичны внешне, а то, что сейчас добродушно улыбалось ударившемуся в кинематограф айдолу, имело столько отличий, что от этого становилось жутко. – Рад видеть, друг!

– То есть мы уже друзья? – озадаченно произнес артист. – За пять минут подружиться успели?

– Да мы же два Ючона, мы как бы заранее друзья, типа того, – ответил майор, уже совсем бесцеремонно обняв своего настоящего двойника за плечи. – Морды одинаковые, считай, вообще братья!

– Если тебя и правда придумали – по-моему, это был хейтер, а не фанатка, – сказал, тяжело вздохнув, артист.

– В точку, – подмигнул ему художник. – Или, например, порочащий твое имя образ был оплачен SM.

– Что? – Ючон сначала удивился, а через секунду, поняв шутку, засмеялся. – Хорошо припечатал!

– Уже спелись, – прорычал майор, отпуская своего двойника.

Монах вовсю привязывался к Кюхёну. Тот сначала вообще не хотел отвечать, но потом представил себе, что находится на фансайне, и какой-то поклонник, получая автограф, пристал с расспросами. Говорить стало чуть легче – оставалось лишь смотреть куда-то мимо лица собеседника, в противном случае создавалось ощущение, что он общается с зеркалом. Хичолю надоело смотреть на то, как его макнэ пренебрегает монахом, и он отчитал коллегу:

– Слушай, веди себя нормально, это обычный человек, только на тебя немножко похож, и вот я, зная его близко, гарантирую, что вообще самую малость! Блин, да я с Хичолем спал, а ты с Кю поболтать не можешь!

Это было сказано достаточно громко, чтобы монах отчетливо расслышал каждое слово; первые несколько мгновений понявшему свою неосторожность Хичолю казалось, что он вот-вот бросится к нему с проповедями, причитаниями или – кто ж его знает! – вспышкой ревности, но ничего такого не произошло: он лишь ненадолго отвернулся в сторону, а когда посмотрел на артистов, его лицо снова светилось искренней радостью. «Ну офигеть, – раздосадовано подумал Хичоль. – И Юно не смог его окрутить, и на меня он уже плюнул! А ведь тогда создавалось впечатление, что еще немного – и он в нормальные люди запишется. Своим уходом я ранил его сердце и навсегда отбил желание любить. Ага, точно так. Какая же я сволочь, аж гордость распирает.»

Джеджун последним вышел из прострации и заметил, что у выхода из комнаты, прислонившись спиной к стене, стоит его собственная копия. Он подошел к нему и начал разговор первым – существо с его внешностью явно не находило слов и просто зачарованно смотрело на певца через прямоугольные стекла очков.

– Привет, – сказал Джеджун, зачем-то обернувшись назад и посмотрев на остальных «близнецов». – Тут Кюхён все рассказал… Ну, если этот ваш друг – правда маг, то ты, значит… э… омега?

– Простите, пожалуйста, – ответил бухгалтер, поклонившись. – Понимаю, это оскорбляет вас.

– Да нет, что ты, что ты. – Джеджун взял своего двойника за руку. Его называли женственным, и он сам не стал бы отрицать этого, но тот, кто придумывал омегу, явно утрировал это качество. Даже голос у омеги звучал… выше. Хорошо, если это была только интонация. А если тембр в самом деле отличался? Как тогда меняться, даже будь это на самом деле необходимо? – Слушай, я же… ну… я этим баловался. Читал фанфики про нас с Юно. Таких, как ты – море! Только раньше омегами не называли. Я просто брал и рожал от Юнни. Так, безо всяких объяснений.

– Приятно знать, что вы спокойно к этому относитесь, – с благодарностью заметил Джеджун. Он действительно ожидал, что певец станет смотреть на него с отвращением. Но неприязнь получил почему-то один майор. Хотя, в общем, было понятно, почему – художник сразу окрестил его «позорищем». Пора уж было прощать несчастного обманщика, прошло ведь три с половиной месяца…

– Мы рады вас видеть, – сказал Юно, добравшись наконец до омеги: он подходил по очереди к каждому персонажу и уверял его в том, что группа окажет посильное содействие в борьбе неизвестно с чем. – Вы замечательно выглядите.

– Спасибо. – Омега, чуть покраснев, смущенно улыбнулся и как бы невзначай коснулся кончиками пальцев своих волос. – У меня же… Меня с секс-символа списали.

– Вот как. – Джеджун повернулся к Ючону и гордо вздернул подбородок. – Слышишь, меня тут секс-символом зовут. А ты говорил, засранец, что я уже истрепался!

– Так тебе твоя копия комплимент сделала, – рассмеялся Ючон. – Вот смотри, сейчас я тоже его получу. Эй… майор, если не ошибаюсь? – Он толкнул хмурого военного в плечо. – Как думаешь, я красивый?

– Ты-то? – Майор придирчиво оглядел его с ног до головы. – Да так себе.

– Ладно, – развел руками Ючон, – облом. Самооценка у него не завышена. Но «так себе» – это все-таки уже грубо.

– Внимание! – Хичоль похлопал в ладоши, привлекая к себе внимание пяти пар двойников. – Сейчас я предлагаю пообщаться всем вместе. Кюхён прекрасно рассказал о сути дела – спасибо, мелочь – но вы его слушали вполуха, потому что еще не видели наших гостей. Я объясню заново и мы решим, что делать дальше. Меняться надо как можно скорее, а работы тут – на год.

Хичоль объяснил свой план действий. Через неделю должен был начаться тур группы DBSK в старом составе; сначала – концерт в Сеуле, а затем – в Токио. Планировалось, что именно в японской столице и произойдет замена, так что на сцену выйдут уже персонажи, в то время как артисты пересядут на самолет до Мехико. Все надеялись, что это никак не нарушит условий проклятия («группа должна выступать в полном составе»), но проверка, тем не менее, требовалась: если что-то случится с родными участников трио, персонажи больше не станут выступать, и придется разрабатывать «план Б».

– Полагаюсь на тебя, падре, – с жаром произнес Кюхён, обращаясь к монаху. – Мне уже надоело каждую ночь бояться, что ЫнХэ меня покусают. Я специально с Хичолем поселился, а он от меня к врагу в постель линяет.

Хичоль зашипел, показав ему кулак.

– О, так вы вместе живете, – задумчиво произнес монах.

– Ага. – Хичоль задорно посмотрел на него. – И спим в одной кровати.

Снова – никакой реакции. Это начинало не только раздражать, но и по-настоящему расстраивать.

– Прекрасная идея, но тут еще слишком много делать, – вздохнул Ючон, скользя скептическим взглядом по двойникам. – Кто-нибудь умеет петь?

Руку поднял монах – он с ранних лет исполнял священные песнопения и обладал прекрасно поставленным голосом. Следом за ним омега честно признался, что пел исключительно на корпоративах в караоке.

– Вокал не очень важен, мы сейчас поем только под фонограмму – видимо, из-за вашего Чанмина, – вмешался Юно. – Другое дело – умение держаться на сцене и танцы. Это нам и следует преподать в первую очередь, сразу после того, как придадим вам внешнее сходство.

– А может, «моего» не надо приобщать? – прищурился Джеджун. – И Джунсу. Я понимаю, за оборотня, мага и пришельца не страшно. Но эти двое…

– Мы хотим вас спасти, потому что благодаря вам нас придумали, – объяснил омега. Он подошел к певцу, опустился на колени напротив него и улыбнулся ему. – Вы прожили еще слишком мало, у вас впереди – много всего важного. А мы должны быть счастливы, что существовали в реальности хотя бы несколько месяцев, ведь могло не быть и этого.

Растроганный Джеджун смахнул выступившие на глазах слезы, спустился с дивана и обнял своего двойника.

– Он у вас такой милый, – сказал он, гладя по спине омегу. – Эй, Дже, я буду звать тебя своей нуной, раз уж ты все равно как сестра-близняшка и старше меня.

Два Джеджуна определенно прониклись друг к другу безграничной взаимной симпатией, чего нельзя было сказать об остальных: в случае Джунсу и Юно холодность проявляли вымышленные, а среди Ючонов и Кюхёнов предубеждения были у настоящих.

– Будь ты, как ваш Джеджун, девочкой, я бы тоже тебя затискал и сестричкой назвал, – раздраженно сказал Ючон, когда двойник, вдохновившись идиллической сценой, вздумал потрепать его по волосам. – А так – не фамильярничай.

– Не, из нас двоих девочка – ты, – засмеялся майор, старательно взъерошив не так давно уложенную шевелюру артиста.

– По сравнению с тобой и герцог – наглая мадам, – пренебрежительно заметил художник. – Отстань от человека. Вон к Джунсу привяжись. Ангелы, наверное, никого не отшивают?

Прежде, чем певец успел что-нибудь ответить, двойник ущипнул его за щеку, как какая-нибудь тетушка – впервые за долгое время встреченного племянника лет шести.

Чанмин, по словам Хичоля, не собирался возвращаться до утра – он понял это из разговора ЫнХэ. Значит, у артистов и персонажей была впереди вся ночь для первого урока актерского мастерства. Гонхи собирался прибыть только через несколько часов, и начало практического занятия состоялось без копирования причесок или подбора нарядов.

– Начнем с танцев, – решил лидер, – потому что вжиться в роль будет легче, так сказать, в гриме.

– Я специально снял квартиру с достаточно большой пустой комнатой, – объявил Хичоль. – Это будет ваш танцкласс. Этажом ниже живет одинокий алкоголик с собакой, надеюсь, ваш топот ему не помешает.

– Сейчас мы постоянно исполняем «Keep Your Head Down», с измененной под пятерых участников хореографией, – продолжил Джеджун. – Мы покажем танец, запоминайте, чтобы потом вместе с нами повторять. Хичоль, будешь у нас вместо Чанмина.

– Без проблем, – согласился вампир, присоединяясь к DBSK. – Эй, засранцы! – крикнул он персонажам. – Чтоб все запомнили и воспроизвели на «отлично»! Мой господин ни фига не из балетной труппы, а танцует теперь половине корейских айдолов на зависть!

– «Господин»? – спросил у лидера остолбеневший Джеджун.

– Чанмин, – ответил Юно, взявший на себя роль самого просвещенного – просто потому, что с самого начала охотнее верил «сумасшедшим». – Он обратил Хичоля и теперь является как бы его вампирским боссом.

– Ну и дребедень, – вздохнул Джеджун. – Тогда почему Хичоль пытается нас спасти? Фиг ли мы ему доверяем? Может, у него коварный-прековарный план, подсказанный Чанмином?

– Эй! Я все слышу, блин! – Хичоль вышел с места, занятого для танца, и встал перед ЮнДже. – Чанмин не желает никому зла, поэтому скрывает меня от своего господина, так что я пока сам по себе!

– Но он уже подозревал меня, – встрял Ючон, – решил накормить салатом с укропом. Если бы я все-таки отказался, он бы мне шею свернул!

– А вот и нет, – грустно покачал головой Хичоль. – Думаю, он не хотел убить майора, а боялся, что это – уже майор… и в итоге убьют не тебя, а его. Прости, дружище, но на вас четверых ему более-менее плевать, а мы все – его друзья.

– Ложь, – резко заметил герцог. – Эта тварь никого не любит и не уважает, кроме своего господина. Ты заступаешься за него, потому что он обратил тебя. Это нормально, но не убеждай нас делать то же.

Зазвучала песня. Во время исполнения танца персонажи стояли поодаль и наблюдали за происходящим, переговариваясь друг с другом. Монах был восхищен пластичностью артистов, особенно – лидера и Джунсу, которые, как он заметил, должны были приложить много усилий для достижения столь впечатляющих результатов; омега тоже не отрываясь смотрел на Юно и удивлялся тому, как такой мягкий и светлый человек неожиданно превратился в воплощение сексуальности; герцог утверждал, что воспроизвести эти «телодвижения» – вовсе не сложно, однако несколько постыдно; художник сразу сдался и заявил, что подражать Ангелу Шиа у него не получится, поэтому затею уже можно считать провалившейся; майор посмеивался, но признавал, что «мужики – молодцы».

– Теперь – все вместе! – скомандовал лидер.

Четверо заняли свои позиции, а монах остался в стороне – ему все равно следовало учить другие танцы. Хичоль снова заменил Чанмина, только на этот раз – для персонажей.

Разучивание танца вылилось в катастрофу. Айдолы, которые больше десяти лет провели на сцене, привыкли быстро запоминать движения, чувствовать ритм. Однако те, кому предстояло выступать вместо них, ничем подобным похвастаться не могли. Выделился только герцог: когда-то он за считанные часы превратился в лихого наездника и великолепного фехтовальщика, так что и составить конкуренцию лидеру для него трудностью не было. С остальными проблем оказалось предостаточно.

Хичоль то и дело кричал:

– Джунсу, ты не пьяный в спальне стриптиз танцуешь, больше грации!

– Ючон, ты похож на медведя Балу, который дрыгается на вечеринке по случаю дня рождения Маугли!

– Джешка, разведи руки в стороны, хватит так зажиматься, это не Восьмое марта у библиотекарш!

За три часа нормально выучить танец так и не получилось.

– Боюсь представить, что будет с «Mirotic»… – сокрушенно выдохнул Юно.

– И с «Tarantallegra», – добавил Джунсу, закрыв лицо ладонью.

– А я был хорош, правда, куколка? – спросил герцог, обняв Хичоля за талию и притянув его к себе.

– Только не говорите мне, что они любовники, – шепнул товарищам лидер.

– Похоже на то, – хихикнул изумленный Джеджун. – Прикинь, что в башке у Хинима, если он дал человеку с твоим лицом!

Потом прибыл Гонхи с двумя саквояжами вещей, которые требовались для перевоплощения. Он так и замер с открытым ртом, увидев «каждой твари по паре».

– Кто это? – наконец поинтересовался парикмахер, когда к нему вернулся дар речи.

– Я о чем просил? – напомнил Хичоль.

– Не задавать вопросов и никому не рассказывать…

– Вот и молчим, молчим, как рыба об лед, – загадочно улыбнулся певец.

Следующий этап шока наступил, когда Гонхи взялся за волосы персонажей. Ладно еще то, что почти у всех, кроме майора, они были мягкими и шелковистыми, словно те являлись не злоупотреблявшими краской азиатами, а ежедневно накладывающими питательные маски северными европейцами. Но как только он принялся стричь герцога…

– Вы – натуральный блондин, – оторопел парикмахер, приглядываясь к корням волос клиента. – Я не могу ошибаться. Как такое возможно?

– Что я говорил о вопросах? – вкрадчиво произнес Хичоль.

– Молчу, молчу, – согласился Гонхи, начиная укорачивать чересчур длинные для нужного образа волосы.

Когда с прическами было покончено, в ход пошла одежда. Изысканная сексуальность – для художника, яркая раскрепощенность – для омеги, стильный «кэжуал» – для монаха и герцога, небрежная интеллигентность – для майора… Только вот в артистов они все равно не превратились.

– Выражения лиц, – догадался Юно, рассматривая выстроившихся в шеренгу двойников. – У вас совершенно другие характеры. Вам надо попробовать понять нас и представить, что вы – это мы.

– Люблю весь мир и свою семью, люблю музыку, фанатов, футбол, пальмы и котят, – пропел художник, мило и немного смущенно улыбаясь. Затем, с едва уловимым оттенком пренебрежения осмотрев окружающих, добавил: – И люблю недалеких придурков, с которыми меня свела судьба.

– Класс! – воскликнул Ючон, хватая его за плечи. – Вот это я понимаю! Танцуешь ты отвратительно, но над этим можно поработать, а чувство образа – стопроцентное!

– Я не такой, – обиделся Джунсу.

Художник тут же скопировал его настроение так, что двоих стало невозможно отличить друг от друга.

– Блин, это шикарно, просто шикарно. – Ючон был в таком восторге, что не мог найти других слов. – Рисуешь, правильно? Да тебе в кино играть надо!

– Спасибо, – ответил художник, подмигнув ему. – Мы могли бы вместе сыграть.

Ючон вспомнил, что ему говорили о жанре этого человека, и в растерянности отступил. При этом он взглянул на своего двойника, который как раз смотрел на художника, и понял, что имитировать такую безмолвную преданность брошенного дворового пса, вдруг увидевшего хозяина с новой породистой собакой, ему еще не приходилось.

Джеджун подошел к омеге и положил свои ладони на его щеки.

– Слушай, нуна, так не пойдет, – сказал он. – Это даже не мое смущение – это пипец какой-то. Ну что с тобой?

– Я чувствую себя неуютно в такой одежде, – застенчиво засмеялся омега, схватившись за воротник кожаной куртки. – Это как-то странно.

– Я видел, в чем ты пришел, – строго отозвался Джеджун. – Широкий вязаный кардиган поверх почти женской кофты. Я тоже могу так ходить! Но у меня это выходит сексуально. Хм, что бы тут придумать… О! Тебе нужно самоубеждение. Ну-ка, посмотри китайские и японские рейтинги. Кто самый сексуальный азиатский артист?

– Ты, – ответил омега. – Не я же.

– Фигушки, лапонька, теперь и ты тоже. – Джеджун погладил его по волосам. – Так, скажи себе: я привлекателен, во всех уголках мира есть девочки и, главное, мальчики, которые меня хотят.

– Он думает, – вмешался Юно, – что восхищение фанбоев намного важнее, потому что у каждого корейского айдола есть поклонницы женского пола, а вагоном обожателей-мужчин могут похвастаться далеко не все.

– Именно так, – кивнул Джеджун. – У тебя такие тоже имеются. Мне, между прочим, они присылали угрозы: бросай Юно, сучка, он мой.

– Мне как будто подобного не писали, – со смехом парировал лидер. – Мы с тобой – что-то вроде парной гей-иконы кей-попа.

– И не вижу в этом ничего плохого. – Джеджун послал ему воздушный поцелуй. – Нуна, давай. Исправляй мордашку.

Джеджун закрыл глаза и мысленно представил себя на месте того артиста, с которого его списали. Будто он стоит один, на сольном концерте, перед целым залом фанаток, около пяти сотен из которых действительно до безумия влюблены в него, как в собственного мужчину… Не получилось. Он все равно увидел певца, который вызывает истерику своим раздеванием перед огромной толпой, и себя, стоящего в стороне, вообще за кулисами. Внушаемость в этом случае оказалась на нуле.

– Я привлеку Сокчона, – заявил Джеджун, поняв, что увещевания бесполезны. – У него среди знакомых есть штук десять таких, которые трахнули бы меня в любом месте и в любой позе. Пусть нуна с ними пообщается пару дней, посмотрит, как они пускают на него слюни…

– Не нужно, я потренируюсь, – пообещал омега. – Тем более, что геям я не очень нравлюсь: они либо изнасиловать меня пробуют, либо сразу бросают…

– Тебе просто не везло, – придумал Джеджун.