Текст книги "Герой не твоего романа (СИ)"
Автор книги: lovely dahlia
сообщить о нарушении
Текущая страница: 50 (всего у книги 100 страниц)
Лидер тоже не смог удержаться от воспоминаний. У него ведь была своя почти-история-любви с другим Джеджуном. Их остановила не застенчивость, а доводы рассудка (ну, и еще застукавший их целующимися Чанмин). Но потом не раз и не два у обоих проскальзывала мысль: а может, все-таки попробовать переступить грань дружбы? Если бы не распад группы, кто знает, чем бы закончилось их законсервированное взаимное влечение… А теперь Джеджун, только спокойный, скромный и не единожды брошенный, был совсем близко, ласково смотрел блестящими от возбуждения глазами… «Этот вампир – все равно противный персонаж, пошел он к черту!» – решил Юно и, наклонившись к лежащему на боку омеге, поцеловал его в губы. Джеджун тихо простонал в ответ и обнял его. Самообладание дало сбой, омега словно вернулся в прошлое, когда ему нужен был только человек с этой внешностью. Он охотно отвечал на прикосновения, позволил сбросить с себя одеяло и стянуть кофту. Желание вновь оказалось сильнее его. Ему было жизненно необходимо, чтобы его трогали и целовали, чтобы кто-то уверенно и настойчиво брал его, пока проклятое тело не перестанет требовать удовлетворения…
– Снова меня жалко? – прошептал омега, когда лидер отстранился, чтобы поспешно снять свою одежду.
Юно поцеловал его полузакрытые глаза.
– Не только это, ты нравишься мне, – ответил он. – Но если мы сделаем это сейчас, тебе станет легче?
– Да, – сказал Джеджун, вновь обнимая лидера. Как же ему нравилось раньше гладить эту сильную спину и эти мужественные плечи, запутываться пальцами в этих густых волосах…
– Прости, что буду задавать вопросы, – сказал Юно, расстегивая молнию на джинсах омеги. – Тебя нужно как-то подготавливать?
– Не обязательно, – выдохнул Джеджун. На нем остались только трусы, и от ожидания того, что должно было произойти через пару минут, по телу пробежала приятная дрожь. Терпеть было совсем сложно, и омега едва сдерживался, чтобы самостоятельно не избавиться от нижнего белья и не закинуть ноги на поясницу певца.
– Я хочу с тобой встречаться, – негромко произнес Юно, полагая, что Джеджуну надо узнать об этом до проникновения. Он не принадлежал к числу тех, кто сможет спокойно вспоминать о «просто сексе». – Давай будем вместе.
– Давай, – пробормотал Джеджун. И тут внезапно пустота в голове заполнилась одной яркой сценой. «А вы… предлагаете с вами встречаться?» – спросил омега полгода назад. «Не знаю, Дже, что я предлагаю, – ответил Чанмин. – Пока – раздеться. А там видно будет.» Тогда все было неправильно – началось с секса ради крови, закончилось сотрясением мозга от удара об асфальт – но Джеджун все равно любил только жестокого и несчастливого вампира… Каким бы хорошим и заботливым ни был настоящий Чон Юно…
– Стой, стой! – закричал омега, отталкивая лидера. Это далось ему с трудом – возбуждение было уже слишком сильным, а неприятные ощущения возвращались.
– Я что-то не так сделал? – взволнованно поинтересовался Юно.
– Да! – Джеджун схватил одеяло и завернулся в него по самый подбородок. – Пристаешь к чужому парню!
– Ты не парень Чанмина, – заметил лидер, хмурясь. – А мне ты очень нравишься. И тебе сейчас плохо, нужна помощь…
– Я человек, а не кошка в период течки, которую надо отдать на вязку, чтобы не орала и мебель не портила! – Джеджун был в отчаянии: его тело просило продолжения, но разум и сердце были против этого. – Да, у меня извращенная физиология, но это не повод пользоваться мной, пока я сам себя не контролирую! Лучше бы ушел из комнаты и оставил меня в покое!
– Ты же страдаешь…
– Вот и дай спокойно пострадать!
– Я… Я не нравлюсь тебе?
Джеджун опустил взгляд.
– Нравишься, – признался он. – Но… не так, как для этого надо. Да и я тебе не нравлюсь. У тебя, наверное, остались чувства к коллеге, и ты сейчас не меня целовал, а его. У тебя все пройдет, как только ты осознаешь, что я – не он.
– У нас с ним совсем ничего не вышло, это старая история, – сказал Юно, неуверенно пытаясь начать разворачивать «упаковку» омеги. – И я прекрасно понимаю, что ты – другой человек, вы похожи только внешне.
– Я не человек, а персонаж, – напомнил Джеджун. – Пожалуйста, уйди, пока я не сорвался. Мне все еще очень хочется этого, но я люблю другого. Потом будет тяжело. Да и тебе вряд ли нужно спать с тем, кто делает это без чувств.
– Ты уверен, что хочешь хранить верность этому подлецу? – спросил лидер.
Джеджун кивнул, хотя тело умоляло вцепиться в артиста и не выпускать его из постели до самого вечера.
– Что ж, это твой выбор, – грустно улыбнулся Юно. – И, как ни странно, из-за него ты нравишься мне еще больше… Я уйду. Если что-то понадобится – зови.
– Спасибо, ты очень хороший. – Джеджун положил голову на подушку. – Жаль, что мой Юно был «невхарактерный»…
Лидер покинул комнату. На кухне сидели Ючон и Джунсу, которые молча уставились на него, видимо, желая что-то сказать и либо не решаясь, либо обдумывая формулировку.
– Подслушивали, что ли? – вяло возмутился Юно, наливая себе чай.
– Он! – хором ответили Ючон и Джунсу, одновременно указывая пальцами друг на друга.
– Совести у вас нет, – вздохнул лидер.
– Мы только вначале подслушивали, – тут же стал оправдываться Ючон. – Пока вы трепались. Как стали тискаться и ласково перешептываться – мы ушли, больно нам нужна эта аудиопорнушка нетрадиционного содержания. Кхм… Хотели вот спросить, будете ли вы теперь встречаться. Но, судя по твоей кислой физиономии, у вас ничего не вышло? Что, увидел смазку – и у тебя упал? Понимаю…
– Оставайся-ка ты в Сеуле, меняю тебя на майора, – невесело усмехнулся Юно. – У него хоть шутки туалетные, а не про секс. – Он сделал один глоток обжигающе горячего чая. – Нет… Дело не во мне… Джеджун – честный и верный. Он не смог изменить Чанмину.
– О, это похвально, – прокомментировал Джунсу. – Только Чанмин такого не стоит, конечно. Странно, что такие люди часто сходятся. Один плохо себя ведет, другой любит и терпит… Я, наверное, все еще мало понимаю в отношениях…
– Тебя отшил течный омега, – присвистнул Ючон. – Офигеть. Омеги текут, чтобы можно было устраивать бессмысленный перетрах на десяток страниц, а тебя один такой отшил! – Ючон мило улыбнулся и похлопал глазами. – Хён, ты действительно полный, безнадежный, патологический ЛОШАРА в личной жизни.
Юно схватил упаковку салфеток и запустил ее в наглого коллегу.
– Точно меняю, – прорычал он. – Посмотрим, как ты герцогу хамить будешь!
Через несколько часов Джеджун привык к своему тяжелому состоянию и вышел к остальным. Вскоре после начала концерта стали появляться первые фотографии весьма плохого качества, а также многочисленные сообщения зрителей о ходе выступления. Все делали вид, что ничего не произошло, и сосредоточились на оценке подражателей. Джунсу, разумеется, сокрушался, что в одночасье потерял славу мастера сексуальных танцев, а Ючон, наоборот, только радовался – видимо, ожидал, что майор возьмет вместо микрофона банан или случайно собьет со сцены всех остальных участников.
– Что ж, скоро выезжаем в аэропорт, – констатировал Юно вечером. – Наконец увидим нормального Чанмина, которому не хочется оторвать… – Он осекся, вспомнив, что рядом – омега, безнадежно влюбленный в мерзавца.
– Я попрощаюсь с Джеджуном, – сказал тот, притворившись, будто не обратил на эти слова никакого внимания. – Осторожно, обещаю. Меня никто не увидит.
Омегу отпустили. Он вернулся довольно скоро, но компания все равно уже опаздывала в аэропорт. К счастью, пробок не оказалось, и беженцы успели к моменту регистрации.
– Надеюсь, с нашим Джеджуни ничего не случится, – вздохнул Юно, сидя в VIP-зале ожидания перед вылетом. Никто не заметил артистов – все заинтересованные личности полагали, что они вылетают лишь через полутора суток, и то в столицу Японии. – Я доверяю этим персонажам, но…
– Ючон уже где-то выпивку достал, – сокрушенно сообщил Джунсу, кивая в сторону коллеги, наведавшегося в магазин беспошлинной торговли. – Я с ним рядом сидеть не буду. Хён, ты у нас почти Мать Тереза, поменяемся местами, а? Мы в дороге с нуной поболтаем. – Он улыбнулся и взял омегу за руку, но тут же отпустил, вспомнив о течке. – Послушаем вместе песни на моем плеере. Думаю, тебе понравится. Кстати, какая музыка тебе по душе?
– Джунсу, потерпи ты Ючона, ничего он тебе не сделает, даже в ноль пьяный, – шепнул ему лидер. – А я хочу еще с Дже пообщаться.
– Эй, Ючон, это виски? – Джеджун вскочил со своего кресла и метнулся к товарищу, которого немедленно обнял. – Делись!
– А я сразу понял, – усмехнулся тот, протягивая другу бутылку. – Давай, заправься перед полетом. Мы ведь с тобой так летать боимся, да?
– Ага, просто кошмарная фобия! – согласился Джеджун, отхлебывая спиртное. – Юнни, будешь с нами? Джунсу не предлагаю, это бесполезное занятие.
– Наш? – удивленно спросил лидер.
– Ну уж точно не омега, – растерянно пробормотал Ангел Шиа.
– Джеджуни, вы не просто попрощались? – Юно подбежал к своему «воображаемому любовнику» и встал перед ним, скрестив руки на груди. – Вы поменялись? Зачем тогда нам солгали?
– Во имя любви, – с меланхоличной улыбкой ответил Джеджун. Ючон попытался отнять у него виски, но он крепко вцепился в бутылку. – Нуна не может жить без своего поганца, но вы бы его просто так не отпустили. А я... Ну, ты же знаешь, что чувства, даже обреченные и причиняющие боль, – это для меня святое.
– Романтичность к каждому Джеджуну прилагается, это у вас «семейное», – вставил свою ремарку Ючон. – Дай виски, я же покупал, а ты один сейчас все высосешь.
– Черт возьми. – Юно сел в кресло и, опустив голову, потер пальцами лоб. – Конечно, я рад, что ты будешь в безопасности. Но тот Дже… Не надо ему было там оставаться…
– Меняю тебя на герцога, – хмыкнул Ючон. – И лапай своего омегу сколько угодно, пока смерть от вампирских зубов не разлучит вас.
– Чувства у него вспыхнули, – игриво надул губы Джеджун, дав лидеру оплеуху. – Я ревную, между прочим! А как же наша многолетняя любовь? Свадьба? Сын, который ждет нас в мексиканском детском лагере?
– Смешно тебе, – покачал головой Юно.
– Не очень, – вдруг стал серьезным Джеджун. Перепады настроения – как это было для него типично! Лидер уставал от этой черты и любил ее одновременно. – Мы с Джунсу честно старались вас свести, даже заряженную Кюхёном минералку отобрали. А он все равно к своему чудовищу тянется, к тебе не стал лезть…
– Коварненько, хён, дай пять, – одобрил Ючон. Джеджун треснул его по руке.
– Да, наверное, реальность и вымысел несовместимы, – печально подытожил Юно. – Остается праздновать нашу с тобой годовщину и сына воспитывать. Говорят, в Мехико он загулял…
– Выпорю, – мечтательно произнес Джеджун. – Подержишь, чтобы не вырывался?
Юно кивнул. Пожалуй, он заразился от Хичоля – увидел в персонаже замену настоящего объекта своих чувств. Чтобы не думать об этом, пришлось давиться виски и слушать бурчание Ючона, утверждавшего, что литр на троих – это мало.
– Что-то Чанмин не идет, – задумчиво бормотал Хичоль, бродя из угла в угол по гостиной общежития «богов». – Уж не Ханген ли опять ему на уши присел… Еще кого-нибудь проверить заставит…
– Глупости, он веселит деток своего господина, – сказал Джунсу, выплывая из кухни – там он раздобыл вермут и бокалы. Майор напомнил, что завтра – репетиция «разговорных вставок» перед концертом в Токио, и художник пригрозил ему пальцем: – Мне эта ерунда не важна. Я знаю японский. Мы с Джеджуном посидим, посплетничаем…
– А когда вы оба будете пьяны, я воспользуюсь вами, – пообещал герцог с таким видом, словно брал на себя обязательство защитить товарищей от какой-то опасности.
– Знаешь японский? – удивился майор. – Блин, ты такой умный…
– А ты – дурак, – ответил Джунсу, разливая вермут.
– Ага, – согласился Ючон и взял блокнот с ручкой – написать хоть что-нибудь, пока буквы не забыл.
Художник протянул Джеджуну бокал, но тот, будто не заметив этого жеста, лишь спросил:
– Где вода?
– Вода? – нахмурился Джунсу. – Которую мы у Джешки отобрали, что ли? Там, куда ты ее поставил, на кухне, в шкафу…
– Сволочи вы, – чуть не плача, заявил Джеджун и, встав с дивана, удалился в указанном направлении.
– Это наша тетя Джеша? – догадался художник.
– Сам ты тетя! – крикнул Джеджун, рыская по всем шкафчикам подряд. – Я омега!
Герцог в изумлении посмотрел на свои колени, где только что вертела головой «извращенная сексуальная фантазия».
– А хорошо, однако же, сыграл… – резюмировал он.
– У Джешки мозговой паразит, – диагностировал Джунсу, принимаясь глотать свой вермут. – «Любовью» называется и не лечится. Повреждения, смотрю, уже обширные и необратимые.
Джеджун нашел на кухне минеральную воду, вернулся с ней в гостиную, сразу выпил треть полуторалитровой бутылки и сел рядом с Джунсу, гневно сверля его взглядом.
– Хорошо, что ты нашел в себе силы пережить измену, – проникновенно сказал Кюхён, опускаясь на колени перед ним. – Ты не виноват в случившемся, потому что себя не контролировал…
– Не было измены, – буркнул омега. – Не дождетесь.
Кюхён засиял, как первая звезда в вечернем небе, а Джунсу стал мрачнее грозовой тучи.
– Все-таки у нас есть адвокат упыря, который помешает осудить его на смертную казнь, – раздраженно произнес он.
– Чанмина спасать надо, а не убивать! – немедленно выступил в защиту обвиняемого Джеджун. – Зато тебе рот зашить пора.
– Чтобы некому было дурацких персонажей в чувства приводить? – хмыкнул Джунсу.
– Ой, а ты прямо из «Унесенных ветром» сбежал, – отозвался все еще гуляющий по комнате Хичоль.
– Что такое «Унесенные ветром»? – поинтересовался Ючон, отрываясь от упражнения в написании коротких посланий поклонникам.
– Фильм не в твоем вкусе: там нет ни Шварцнеггера, ни Сталлоне, – ответил Джунсу. – А книга тебе не понравится, потому что в ней больше двух абзацев.
Хлопнула входная дверь. Кюхён тут же поднялся с колен и сдвинул брови, предположив, что его двойник не стал бы сидеть перед участником чужой группы с радостно-умиротворенным выражением лица. Чанмин, однако, пришел без сопровождения и просто сказал, что товарищам из дружественного поп-коллектива пора возвращаться в свое убежище. Хичоль взял Кюхёна за руку и, попрощавшись с фальшивыми DBSK, отправился домой.
– Что это? – спросил Чанмин, схватив лежавший на поверхности стола блокнот майора. Пробежав глазами по написанному, он кинул его Юно: – Смотри, хён, у кого-то мания величия развилась, он уже придумывает, чем портить свои фотки для поклонниц. Прочитай, я серьезно. – Он вновь повернулся к майору и улыбнулся. – Без обид.
Чанмин ушел в ванную. Юно взял ручку и стал делать исправления, зачеркивая неверные буквы чуть ли не в каждом слове.
– Неплохо, – подытожил оборотень, когда закончил проверять «контрольную работу», и бросил майору блокнот. – Если Джеджун будет читать без очков и линз, то может решить, что это в самом деле корейский.
– Спасибо, дружище, – поблагодарил Ючон, присматриваясь к каллиграфическим исправлениям аристократа. – Попробую запомнить, как надо.
– Лучше испогань бедному артисту имидж, прикинься заносчивой тварью и отказывайся давать автографы, – посоветовал художник, осушая уже второй по счету бокал.
– Как же хорошо стало, – блаженно произнес Джеджун, ложась на бок, обнимая диванную подушку и укладывая на нее голову. – Зря я про Кюхёна плохо думал, магии у него – на двадцать лет вперед…
– Фу-у, Джеша, ты протек, у тебя все джинсы в смазке, – поморщился Джунсу.
Омега мгновенно покраснел, как вареный рак, вскочил с дивана и стал вертеться в поисках следов «аварии». Ничего не обнаружилось, а художник рассмеялся почти до слез.
– Это не весело, тебе бы течку хоть раз пережить! – вспыхнул Джеджун.
– Скоро все будет хорошо, милая. – Джунсу стал смаковать содержимое третьего бокала. – Скоро климакс…
Джеджун не выдержал и шлепнул художника подушкой по голове. Вермут выплеснулся на брюки шутника.
Айдолам полагается по ночам спать: они очень устают на работе, и драгоценные часы отдыха нужно проводить с пользой. Однако Хичоль (а в том, что теперь он тайно руководил агентством, никто не сомневался) заставил менеджеров подкорректировать график, видимо, не желая переутомлять своих играющих в поп-группу малышей. Из-за этого у всех вечерами появилось немного свободного времени, а фантастические создания и вовсе не чувствовали усталости. Юно, например, стал смотреть на планшете «Унесенных ветром», чтобы в следующий раз, когда будет упомянут этот шедевр, не оказаться на одном уровне с майором. Джеджун мог бы и поспать (течка без лекарств порядком вымотала его), но вместо этого он примерно полчаса без интереса наблюдал за слабым свечением чужого экрана в темноте и затем, как бабочка, летящая на огонь, поплелся искать Чанмина. Вампир не прятался – он сидел на полу, прислонившись спиной к дивану, и с умиленной улыбкой на губах читал «контрольную работу». «Скучал по нам, – догадался Джеджун, остановившись в нескольких шагах от своего возлюбленного. – А они желают ему смерти…»
Чанмин положил блокнот на стол, поднял взгляд и кивнул, как бы приглашая омегу подойти к нему. Тот неуверенно приблизился и сел рядом, тоже прямо на пол, при этом поправив темно-синие пижамные штаны.
– Не спится? – спросил Чанмин.
– И тебе, – ответил Джеджун.
Теперь, когда они встретились по-настоящему – вампир знал, кто есть кто, и омега понимал это – подбирать слова стало трудно. Играть певца больше не имело смысла, но и открываться запретили. Сам Чанмин тоже явно чувствовал себя неловко. Решив, что он сомневается, прощен ли, Джеджун сам положил голову ему на плечо и взял за руку. Желание вернулось, но из-за воды – какое-то вялое: омеге хотелось, пожалуй, только чтобы Чанмин поцеловал его. Ну, еще погладил. Можно даже не в интимной зоне.
– Ты пил что-то? – шепотом осведомился вампир.
Шпионские игры завели Джеджуна в тупик. Чанмин все-таки распознал запах течного омеги и спрашивал, есть ли у него лекарство, или же таким обидным предположением пытался пресечь нежности с его стороны?
– Я пил воду, – сказал он, не спеша отцепляться от вампира. Вроде бы, и оправдался, и сообщил, что чувствует себя сносно.
Чанмин повернулся к Джеджуну и, аккуратно убрав челку в сторону, коснулся губами лба. Омега крепче сжал его руку в своей. Сердце снова забилось быстрее, но это было не так, как днем. Он не ощущал боли, помешательства и отчаяния – напротив, стало легко, желание казалось приятным. Ему с детства твердили: только совсем не уважающий себя омега так легко позволит обидевшему его альфе лечь в свою постель! Но когда это он самоуважением отличался?
– У тебя жар, – заметил Чанмин, отстранившись.
– Простудился… сегодня, – объяснил Джеджун. Пользоваться шифром оказалось несложно.
– Вот почему на концерте ты был такой. – Чанмин снова улыбнулся, мягкими движениями приглаживая его челку. «На концерте был настоящий.» Дешифровка тоже трудности не составила. – Поспи, хён.
– С тобой, мелкий! – вдруг с придыханием выпалил Джеджун и, судорожно вцепившись пальцами в рукава футболки вампира, поцеловал его.
А он и не подозревал, что ролевые игры действуют так возбуждающе. «Я – распущенный поп-айдол, а ты – мой макнэ, который с дебюта восхищается мной, и после воссоединения группы я совращаю тебя…» Хороший сценарий.
Джеджун полностью взял инициативу в свои руки, не оставляя Чанмину шанса на сопротивление или попытку образумить. Он толкнул вампира на спину, для чего на несколько мгновений пришлось прервать поцелуй, но как только Чанмин оказался на спине, он наклонился к нему и продолжил наслаждаться вкусом любимых губ. Как долго, как мучительно ему недоставало этого! Именно так и должно быть, всегда. Два дыхания смешиваются, тепло двух тел сливается воедино…
– Тебе просто плохо? – спросил Чанмин, упираясь ладонями в плечи Джеджуна и тем самым заставляя его отпрянуть. – Или ты простил меня за то, что я выкинул тебя… из DBSK?
– Я и не держал зла, – ответил омега, чувствуя, как глаза начинают застилать слезы счастья. – Ты же не виноват, это все… SM.
Чанмин коротко и тихо посмеялся – видимо, секретный код его тоже забавлял. Приподнявшись на локте, он обнял Джеджуна одной рукой и трепетно поцеловал в уголок губ.
– Я в своей комнате один, – сказал вампир. – Пойдем туда. Макнэ не в восторге от перспективы быть застуканным за собственным растлением другими участниками.
Джеджун слез с Чанмина и быстро переместился в спальню. Там было темно, и свет включать не стали – просто сразу, обнявшись, упали на заправленную кровать. Омега настаивал на продолжении ролевой игры – сам стащил с «младшенького» футболку, сел на него и начал медленно, словно пытаясь запомнить каждое соприкосновение, целовать его грудь, плечи и живот, иногда позволяя себе облизнуть кожу, иногда – легко сжать ее зубами. Шальные мысли вихрем кружились в голове, Джеджун решил довести «совращение» до конца и остаться сверху, несмотря на то, что прежде такая поза давалась ему с трудом. Однако Чанмин не был с этим согласен – уложил его на кровать и подмял под себя, схватив за оба запястья.
– Хён, я же «эвил макнэ», люблю людьми командовать, – сказал он. – Хватит доминировать, тебе все равно не идет.
Джеджун пришел в себя, и взгляд, горевший задорным огнем похоти, стал превращаться в естественный для него, доверчивый и мягкий. Чанмин, казалось, до этой секунды еще сомневался, что перед ним – действительно не артист; теперь, ясно увидев свою «ромашку», он улыбнулся, низко наклонил голову и уткнулся носом в его шею, словно пытаясь уловить приглушенный аромат полевых цветов. Джеджун обнял его, закрыв глаза. Желание стало размытым из-за воды, и оно имело скорее психологическую, нежели физическую природу – тело могло бы сейчас обойтись без секса, однако сердце просило единения с любимым. Это было не просто удовлетворение естественной потребности, а безмолвное, но искреннее признание.
Они разделись без спешки, постоянно прерываясь, чтобы подарить друг другу поцелуй. Джеджун никак не мог поверить в то, что это происходит наяву, и видел, что для Чанмина все – тоже прекрасный сон. Омеге наконец было легко, он точно знал, что уже никогда, ни за что не сможет быть с другим. Только с этим вампиром Джеджун не чувствовал себя несчастным – прошлое будто испарялось, когда ладони Чанмина прижимались к его коже. И только с ним Джеджуну было неважно, что он – порождение нездоровой сексуальной фантазии. Сейчас можно было забыть обо всем и просто любить.
Оставшись без одежды и сбросив покрывало на пол, Джеджун снова лег на кровать и оказался в полной власти своего любимого. Чанмин действовал медленно, несмотря возбуждение, будто специально растягивал сладкое, томительное ожидание. То, как часто они дышали, как отчаянно льнули друг к другу, как пытались вложить всю свою любовь в каждый нежный поцелуй, – это было не менее важно, чем кульминация. Джеджуну больше трех месяцев не хватало близости Чанмина, и тот старался сполна возместить нанесенный ущерб. Омега должен был ощутить и поверить, что это не имеет ничего общего с их первой ночью и сейчас он для вампира – не сексуальный объект и не сосуд с кровью, а единственное на всем свете любимое существо.
Когда Чанмин вошел, Джеджун сделал шумный вдох и чуть слышно попросил замереть. Несколько бесконечных мгновений двое смотрели в глаза друг друга, прислушиваясь к тишине. Омега хотел запечатлеть этот момент в своей памяти: любимый был в нем впервые после не такой долгой, но мучительной разлуки. Потом Джеджун опустил и поднял ресницы, как бы говоря, что можно продолжать. Чанмин начал двигаться, и омега застонал, обезумев от восхитительного коктейля из эмоций и ощущений. Ему было слишком хорошо, чтобы он мог думать о тонких стенах и товарищах, ненавидевших вампира. Когда острое, яркое наслаждение оглушило его, он даже заплакал от счастья и еще некоторое время, не позволяя Чанмину выйти из своего тела, прижимался к нему. Казалось, все то плохое и хорошее, что происходило с ними раньше, было ради этого момента воссоединения, ради их любви, которая из-за боли и страданий стала лишь сильнее.
Затем Чанмин уложил Джеджуна на бок и лег сзади него, разглядывая в полутьме нарисованные Джунсу «татуировки» и целуя их.
– Я не хочу снова тебя отпускать, – тихо сказал вампир.
– Не отпускай, – попросил омега, схватив его за руку и прижав ее к своей груди.
– А знаешь… SM разрешили ДжеМин, – заметил Чанмин, не сумев подавить смешок. Игра продолжалась. – Официально дали добро на самый откровенный фансервис.
– Я люблю артиста этого агентства, – с улыбкой ответил Джеджун, – но иск против самой компании отзывать не собираюсь.
– И что мы будем делать? – вздохнул Чанмин, придвигаясь так близко, что омега ощутил прикосновение его чуть влажной от пота кожи к своей.
– Уйдешь с нами, – бодро заявил Джеджун. Сейчас он верил во все хорошее: светлое будущее, победу добра над злом, фей и серебряных единорогов. – Мы сокрушим SM, выиграем дело, и ты перейдешь в наше агентство.
– Но ты сам знаешь, что ваше агентство против моего…
Джеджун резко повернулся к Чанмину и прижал палец к его губам.
– Молчи, макнэ, – потребовал он весело. – Я не хочу рассуждать. Я хочу тебя. Еще и еще. Я скучал…
– Я тоже, – ответил Чанмин, поднося руку Джеджуна к своим губам и целуя его пальцы.
Юно обладал слишком хорошим слухом, чтобы к пламенным речам Скарлетт или Ретта не примешались жаркие стоны из соседней комнаты. Он поставил «Унесенных ветром» на паузу, удостоверился в том, что за соседней стеной занимаются сексом, и покачал головой.
– Уже в постели врага, совершившего столько предательств и подлостей, – произнес оборотень осуждающе. – А как же сердечные раны? Как же попранная гордость? Как же инстинкт самосохранения, в конце концов? Одно слово: женщины… Они сами себя не понимают, куда уж нам…
Джунсу продолжил пить вермут и в спальне, даже не предлагая майору составить ему компанию. Ючон лежал на кровати, играя на смартфоне в очередную игру из разряда «чуть сложнее «Тетриса», но то и дело посматривал на художника, который увлеченно пытался сделать красивое фото с помощью фронтальной камеры.
– Пьяные фотки – это Джешино дело, – наконец сказал он. – Тебе надо в свободное время танцульки репетировать или там кошек мучить.
– Танцульки? – Джунсу открыл музыкальные записи в своем телефоне и, недолго подумав, включил какую-то зажигательную латиноамериканскую мелодию, поставив ее на повтор. Правда, танцевал он под эту заводную композицию недолго: заметив, что майор бросил игру и уставился на него во все глаза, художник запрыгнул на его кровать. Медленно подползая к нему, Джунсу улыбался, как увидевший беззащитную добычу хищник. Майор был не настолько глуп, чтобы не понять, что над ним просто издеваются, но вышвырнуть перебравшего художника не смог.
Джунсу перекинул одну ногу через неподвижно лежащего Ючона и сел на его бедра, обжигая жертву игривым и одновременно презрительным взглядом.
– Су, ты че это, слезь, – попросил майор, нервно сглотнув. – Ты ж бухой.
– Я всего лишь немного пьян, – ухмыльнулся Джунсу, подаваясь вперед и упираясь ладонями в подушку по обе стороны от головы Ючона, так, что их лица оказались не более чем в десятке сантиметров друг от друга. – И не все ли тебе равно? Я же рядом…
Джунсу наклонился ниже и почти любовно укусил майора за мочку уха, а потом, видимо, совсем ошалев, провел языком по шее. Ючон переводил растерянный взгляд со своего мучителя на потолок и обратно. Попав когда-то в плен к терронцам, он чувствовал себя куда спокойнее и увереннее.
– Что такое, майор Пак? – хитро спросил Джунсу, задрав его футболку и забравшись под нее рукой. Ючон жалобно посмотрел на него: вот зачем он так жестоко его дразнит? – Помню, в подмосковном мотеле ты за это съездил мне кулаком в морду. Что изменилось?
– Сам знаешь, что, – ответил майор. – Я думал, что ты мой друг.
– А я думал, что ты – мой парень, – выдохнул ему в ухо Джунсу. – Теперь мы все знаем. Ты меня хочешь, а я тебя – нет. Поменялись ролями. Нравится? – Художник поцеловал Ючона в губы, что было доказательством крепости выпитого вермута: прежде он часто давал понять, что брезгует «воспитанным в окопе» военным. Затем он опустил руку ниже и триумфально сжал в ней возбужденный член майора. Ючон невольно сделал короткий вдох. – О, значит, эрогенные зоны у тебя все-таки там, где положено землянину!
– Тебе чего надо? – спросил майор, совсем переставший понимать, что происходит. Джунсу он, безусловно, хотел. Но не пьяного же – еще обидится на него утром, вконец возненавидит.
– Хочу тебя помучить вместо предложенных тобой кошек, – объяснил художник и начал двигать рукой, лаская его член сквозь ткань. – Хочу увидеть, как ты сходишь с ума от неудовлетворенности, услышать твои мольбы сделать хоть что-нибудь…
– Подожди-ка, – попросил Ючон, решительно спихнув его с себя. Джунсу едва не свалился с узкой кровати, а он куда-то ушел, вернувшись всего через пару минут.
– Что, у герцога презерватив взял? – усмехнулся художник, когда майор закрыл за собой дверь. – Я сказал: помучить, но не избавить в итоге от мучений.
– Не-а, к Юну я не ходил. – Майор, со спокойным выражением лица, снова разлегся на кровати и положил обе руки под голову. – Валяй теперь.
– Смазку взял? – нахмурился Джунсу. – Из Дже нацедил?
– Хорош бедную девку стебать, – сказал Ючон. – Я Джешкиной воды хлебнул, Кю еще сварганит. Валяй. – Он поднял одну руку и указал на себя. – На ближайшие сутки я все равно импотент.
От удивления Джунсу даже открыл рот. Для него это было непостижимо: какой нормальный мужчина добровольно пойдет на такое, да еще и сообщит об этом?!
– Полный кретин, – констатировал он, передислоцируясь на свою кровать и выключая музыку.
Ючон перевернулся на живот, обнял подушку и с улыбкой посмотрел на Джунсу.
– А ты мне все равно нравишься, – сказал он. – Засранец, но классный засранец.
– Тупица, – ответил обиженный Джунсу.
Утром Джунсу выглядел недовольным: похмелье не давало о себе знать, а вот то, что он натворил после бутылки вермута, его раздражало. Раньше, чтобы соблазнить кого-нибудь совершенно непривлекательного, ему требовалась намного более внушительная доза спиртного. То ли организм стал слабее, то ли майор уже меньше отталкивал. Оба варианта расстраивали. Поэтому художник с особенным пренебрежением посматривал на омегу и вампира, которые, видно, сговорились забыть о назревающей войне и о том, что находятся по разные стороны баррикад. Сидели рядом, мило переглядывались, улыбались… Они уже не скрывали, что знают друг о друге, не пытались играть певцов. Отгородились ото всех людей и проблем, заперлись в своем собственном маленьком мирке, полном счастья и радужных надежд. «Чертовы Ромео и Джульетта, – подумал Джунсу. – Только Джульетта – бальзаковского возраста, а Ромео – натуральный шакал Табаки.»
