Текст книги "Герой не твоего романа (СИ)"
Автор книги: lovely dahlia
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 100 страниц)
Хичоль рассмеялся и даже хлопнул в ладоши.
– А я, кстати, тоже получал, – счел нужным добавить он. – Но там по обоюдному согласию было. Даже, по-моему, идея-то мне в голову пришла…
– Пожалуй, выложу эту новость анонимно на каком-нибудь посвященном тебе форуме. И твое фото – вот в этой кухне, с мягкими тапочками на ногах.
– Не может этого быть! – раздался из гостиной голос Джеджуна. – Пожалуйста, звони, держи меня в курсе!
Чанмин прибежал на звук. Джеджун держал телефон в дрожащей руке и недвусмысленно подносил тыльную сторону свободной ладони к глазам.
– Нет-нет, только не плачь, на это смотреть невозможно! – попросил вампир, мгновенно подлетев к нему и положив ладони на его щеки. – Что такое? Какого злого дядю мне побить, чтобы ты нам драмой комедию не разбавлял?
– Звонил Джунсу, – чуть слышно ответил Джеджун, с мольбой глядя на Чанмина снизу вверх – он был не намного ниже, но у него подгибались колени. – Майор в больнице. Его ранили ножом. Это из-за меня, уверен… Ко мне приставал Леонид, майор побил его… Наверное, оскорбленный Леонид отомстил, подослал кого-то… Но Чанмин! – Джеджун вцепился кончиками пальцев в плечи вампира. – Майор ведь очень силен и вынослив. Как его мог настолько серьезно ранить простой человек?
– У майора есть своя маленькая слабость, – вздохнул Чанмин. – Но надо же было додуматься – вымочить нож в давленом укропе… Юмор да и только… Так, ты не волнуйся, Дже. – Чанмин улыбнулся ему. – Это майор сразу кулаки в дело пускает, потому что у него голова в неисправном состоянии. А я точно заставлю Леонида поплатиться.
– Не нужно! – крепче вцепился в него Джеджун. – Не подвергайте себя опасности. Если даже майор пострадал…
Чанмин прижал палец к губам Джеджуна, издав протяжное «ш-ш-ш». Вкладывал ли он в этот жест какую-нибудь долю эротизма, сказать было сложно, однако на Джеджуна это подействовало, как мощный афродизиак. Течка почти закончилась, вода Кюхёна действовала хорошо, но внезапно захотелось удержать Чанмина от мести не привычными мольбами и слезами, а горячими поцелуями. И начать можно было прямо с подушечки пальца, касавшейся губ… К счастью, вампир вовремя опустил руку. Но дальше ситуация усугубилась.
– Тебя ведь били, не отпирайся. Я осмотрю? – предложил Чанмин.
Джеджун покраснел, поблагодарил, отказался и отошел на шаг назад.
– Я же с тобой спал, – напомнил вампир. – Чего я там не видел?
– Сейчас я в другом состоянии, мне неловко, – признался Джеджун.
– Ох, сложный ты… – Чанмин отвернулся и пошел на кухню. – Хичольда, детка, иди за мной.
– Не «Хичольда», а «Вселенская звезда», бестолочь, – жеманно отозвался Хичоль, выплывая из кухни. – А что от меня нужно там, куда мы едем?
– Делать умное и благородное лицо. Или для тебя это слишком сложное задание?
– Какой ты противный. Так бы и оторвал оба лопуха, что у тебя ушами зовутся.
– Губошлеп.
– Каланча!
Дверь закрылась. Джеджун грустно опустил голову и облизнул губы, которых только что касался палец Чанмина. Ему уже захотелось, чтобы вампир настоял на своем и осмотрел его несерьезные повреждения… А вместо этого он согласился оставить его в покое и ушел, весело переругиваясь со своим новоявленным товарищем. Подлец.
Чанмин привел Хичоля в особняк Никиты Сергеевича и рассказал о нем всю правду: кто, откуда, зачем обращен и на каких условиях. Хичоль только кивал и по большей части рассматривал свой маникюр.
– Не нужны мне тут певцы, – отрезал Кукурузник. – Я понял, что ты притащил его из личных соображений – ну, значит, ты один за него и отвечаешь. Тебе я доверяю, да и ребятам твоим – тоже. А этому… Чего он, кстати, молчит?
– Языка еще не знает, – объяснил Чанмин. – Это временно. Вампиры чрезвычайно быстро учатся.
Дверь в просторный кабинет бандита открылась, и туда, словно к себе домой, с достоинством прошагал герцог Кентерберийский. Он сообщил, что пришел узнать, чем теперь ему и ЕГО подчиненным следует заняться.
– МОИМ подчиненным, серенький, – помахал рукой Чанмин. Юно повернулся и недобро ухмыльнулся. Выражение его лица ясно говорило: «Чего же ты явился, так ведь хорошо без тебя жилось». – И МОИ подчиненные вместе со мной скоро отправятся в Мексику. Там есть люди, которые прежде активно сотрудничали с Никитой Сергеевичем, но несколько лет назад задрали нос и теперь навязывают свои условия, которые для нас совсем не выгодны. Наша задача – устроить им такую трепку, чтобы клочки по всем закоулочкам Мексики полетели, и местные производители пересмотрели свои приоритеты. Собственно, возвращение поставщика – и есть та причина, по которой вы все в этом мире. Люди Никиты Сергеевича – это все же ЛЮДИ, и одни они с горячими мексиканцами не справятся.
Юно с достоинством кивнул, никак не выдавая сжигавшей его ярости.
– Только придется подождать, пока Жунсу моих корешей вылечит и пока этот солдат оклемается, – сказал Кукурузник. – Смотрю, парень полезный, справляется отлично – убивать его, наверное, не стоит. Кто ж его так ножом-то…
– Да Леня ваш, – с самым невинным видом улыбнулся Чанмин. – Повздорили из-за нашего Джеджуна – простите, кстати, что солгал вам о нем, но действительно жалко парня.
– А чего повздорили-то? Не поделили? – Никита Сергеевич сдвинул густые брови. – Как он мне надоел со своей педерастией…
– Нет, там любовного треугольника не наблюдается, ваш Леня… в общем, неважно.
– Нет уж, выдавай этого засранца с потрохами! – приказал Никита Сергеевич. – Я уж это пресекал недавно – а он опять. Лучше от тебя услышу, чем от левых людей.
– Ох, ладно, – якобы нехотя согласился Чанмин. – Вы правы, лучше сор из избы не выносить. Леня хотел наше бедное чудо-юдо силой взять. Джеджун не рассказывал – стесняется. Но ручонки после этого тряслись, он чашку разбил, порезался – я не устоял против соблазна и сделал глоток его крови. А ваш сын, должен признать, изобретателен! Видите ли, он случайно выпил заряженную монахом воду, которая избавляет от влечения, но переборщил – у него, простите, механизм вообще не сработал. Так он нашего бедняжку своим агрегатом – шварк по морде! Вот так подумаешь – смешно. А у ранимого Джеджуна – истерика. Ну, Ючон увидел его таким, решил отомстить – майор ведь туповат, всерьез Джеджуна женщиной считает…
– Хватит, – рявкнул Никита Сергеевич. – Идите отсюда. Пока вы свободны. До Мексики. Точную дату скажу, паспорта вам сейчас подгоним. Ну, Леня, ну, урод… Клялся же, что теперь только с Настей будет…
Чанмин выбрал куда более действенную тактику, нежели Ючон: он пожаловался отцу-гомофобу на сына, вернувшегося к старым грехам. Вечером, вызвав Леонида к себе, Никита Сергеевич долго орал на него, брызгая слюной, несколько раз ударил и в итоге отобрал кредитку и две машины, а самого отпрыска отправил на неопределенный срок к семидесятилетней тетке в глухую деревню. Да, у детей наркобаронов тоже бывают родственники в деревнях, и иногда их туда ссылают.
– Не стоило, – сказал Джеджун перед отходом ко сну, когда услышал от Чанмина о результате его «бескровной мести». – Но… спасибо.
– Не за что, я сделал это для себя, – заметил Чанмин. – Мне тут Леонид по разным причинам не нужен.
Джеджун улыбнулся – от такой улыбки кажется, что наступили первые теплые дни весны, с ласковым солнцем и пробивающимися из земли зелеными ростками.
– Все равно. Вы ведь сделали это и для меня тоже, правда?
– Конечно, – кивнул Чанмин. – На одну десятую процента.
Джеджун замер, смущенно и тем не менее прямо глядя Чанмину в глаза.
– Чего хочешь? – засмеялся вампир. – Поцеловать тебя на ночь?
– Нет, что вы! Хотел еще раз поблагодарить…
Чанмин положил ладони на плечи Джеджуна, потянулся к нему, закрыл глаза и коснулся губами его лба. Омега покраснел так, словно его вообще раздели.
– Иди спать, – сказал Чанмин, взъерошив ему волосы. – Судя по запаху, течка уже закончилась, справишься без меня.
– Грубиян, – хихикнул Джеджун, ускользая в гостиную.
В это время в Сеуле
– Хён, хён! – младший из двоих певцов толкнул старшего в бок, заставляя очнуться от легкого сна (оба ехали в трейлере после перелета из Японии, где дали два концерта подряд). – Гляди! Это видео сейчас набирает популярность в интернете, и я понимаю, из-за чего! Смотри.
– Голый мужик на крыше, – пожал плечами старший. – Сумасшедший какой-нибудь.
– Стой, стой, сейчас будет приближение… Узнаешь?
Чон Юно так и открыл рот. На крыше стоял он сам, с убранными в небрежный хвост светлыми волосами почти до плеч и абсолютно голый.
– Видишь? – продолжал веселиться его коллега Шим Чанмин. – Твоя копия! И знаешь, где сняли? Несколько дней назад, в России!
– Да уж, бывает, – вздохнул лидер дуэта TVXQ. – Может, меня когда-то клонировали?..
– Кюхён должен это видеть, скину ему ссылочку, – решил Чанмин.
====== Глава 12 ======
Ючон, возвращаясь к Джунсу ранним утром, думал о том, какой сюрприз ему сделают. Представления о романтике у него все еще были довольно смутные, пополненные с момента попадания в мирное время только рекламными роликами и отрывками из фильмов. В память врезался кадр: ванна, полная лепестков алых роз и с маленькими свечами по периметру. Представив себе, как находит обнаженного Джунсу в воде с ощипанными цветами, игриво улыбающегося и призывающего нырнуть к нему, Ючон остановился и почесал затылок. Джунсу был хорошим и нравился ему, а еще нравилось, что художник пытается окружить его заботой (не слишком нужной, но все-таки приятной). Обижать Джунсу, конечно, не стоило. Но, в таком случае, как следовало отреагировать на приглашение к совместному купанию? Они же не просто в одном корыте посидят, Джунсу наверняка позволит себе какие-нибудь ласки. «Ладно, разберемся, – решил Ючон. – Может, он че другое придумал. С едой. Вот, с едой было бы ништяк!»
Офицер стал воображать себе что-нибудь вкусное (а вкусным для него было практически все), и тут проходивший мимо широкоплечий парень в темной одежде ударил его ножом в живот. Правда, лезвие лишь неглубоко вошло в тело – Ючон быстро пришел в себя и крепко схватил незнакомца за запястье, чуть не сломав ему кость.
– Да, охренел я, – признал он. Это переводилось примерно так: «попав в мир, где нет постоянной опасности быть убитым, я расслабился и потерял бдительность».
Парень, уронивший нож, в немом ужасе смотрел на того, кого ему требовалось «припугнуть». Ранен ведь, кровь течет – почему же выглядит так, словно ему в худшем случае на ногу наступили?
– Леонид подослал, что ли? – все так же спокойно спросил Ючон.
Парень кивнул и тут же скривился от боли – офицер еще сильнее сжал руку.
– Ну, иди к нему и скажи, что я истек кровью и наложил в штаны от страха, – предложил Ючон. – Или как, сначала в штаны?.. Короче, пиздуй отсюда.
Парень, освобожденный от стальной хватки майора, пустился наутек. Ючон повернулся, глядя на то, как он удирает по детской площадке. «Батя этого Леонида точно за человека не держит, своих людей ему не дает. Сам кого посерьезнее подослал бы, а этот – какого-то ушлепка. Он даже не попробовал драться.»
Ючон пошел к дому, до которого было уже рукой подать. Однако с каждым шагом твердо держаться на ногах становилось все труднее, тело охватывала непривычная мучительная слабость, а рана, которая сперва показалась Ючону не достойной внимания, начинала пылать от боли. Опустив взгляд, офицер заметил, что крови слишком много – как у обычного человека, а не инопланетянина со сверхъестественной способностью к регенерации. Ючон снова обернулся, туда, где на асфальте остался лежать нож. Вне всяких сомнений, его смазали чем-то, содержащим экстракт укропа.
– Но как они узнали, суки… – прохрипел Ючон, решивший во что бы то ни стало дойти до Джунсу. Он же целитель, должен помочь! Правда, план офицера провалился: силы оставили его, и он упал на землю. Какое-то время Ючон еще делал попытки доползти до двери в подъезд, однако вскоре боль усилилась настолько, что мешала двигаться. Перед тем, как потерять сознание, офицер услышал крик вышедших на улицу старушек. А ведь картина и впрямь пугала: вроде, приличный район, новые дома – но и тут с утра пораньше во дворе лежит, истекая кровью, новый сосед.
Джунсу приехал в больницу, куда увезли Ючона, и думал, что там все будет, как в кино: ему немедленно сообщат, где пациент, и он будет нервничать в уютном коридоре, ожидая вердикта хирургов. Зря надеялся: сначала с ним вообще не захотели общаться, потом послали по неверному адресу, затем объявили, что посетителям нужно выйти… Таким образом, Джунсу смог узнать о состоянии Ючона, только когда опасность уже миновала.
– Да будет он жить, еще как, – вздохнул врач, оперировавший пострадавшего. – А вы не подскажете, что с ним не так?
– «Не так»? Да все с ним в порядке! – разозлился Джунсу, посчитавший, что хирург заметил «нестандартную половую принадлежность» Ючона. На самом деле офицер, пришедший в себя прямо на операционном столе, сказал, что отравлен и нуждается в противоядии, которым для него был подорожник; хирурги чуть не засмеялись: сколько этому мальчику лет, раз он к любым болячкам подорожник прикладывать собирается? Однако майор не успокаивался, и его решили оперировать под общим наркозом. Только пациент попался непробиваемый, слабо реагирующий на подобного рода препараты, и пришлось всем смириться с ситуацией: Ючону – с тем, что его не послушают, и рана просто будет зашита, а врачам – с тем, что пациента не свалила лошадиная доза наркотического вещества.
– Ну, если в порядке, то я рад, – ответил врач. – Он в палате триста шестнадцать, отдыхает.
Джунсу, стараясь не бежать (больница все-таки), нашел указанное помещение и, лишь войдя внутрь, вспомнил о том, что сказал хирург. Ючона ранили в живот…
– Су! – Ючон, все еще ослабленный из-за своего несуразного «яда с грядки», поднял руку и улыбнулся. Как-то раз его уже ранили похожим образом, и никакого подорожника рядом не обнаружилось (растет он не везде, а отряд полковника Чона не носил с собой целебное растение, потому что наличие двоих полукровок держалось в чисто символическом секрете). В то время, полежав пару часов без сознания, он должен был восстанавливаться прямо в походе, твердо держась на ногах, когда хотелось упасть на землю, и продолжая сражаться, хотя сил еще долго хватало лишь на медленное передвижение по ровной поверхности. А тут – мало того, что на кровать уложили и одеялом накрыли, так еще обеспокоенный Джунсу без промедления прибыл к нему. Мир – это все-таки хорошо, хоть иногда и скучновато.
Джунсу сел на край кровати Ючона и взял его за руку. Вспышка магического сияния – и рана затянулась быстрее, чем это происходило с обычными повреждениями офицера. У Джунсу слегка закружилась голова, но осознание случившегося быстро вернуло ему энергию и даже удвоило ее.
– Я ведь говорил Дже, чтобы он следил за тобой, – прошептал художник, с трудом сдерживая кипящее в душе негодование. – Значит, он все-таки не оправдал моего доверия. Что же такое случилось, что тебя решили убить? Ты ходил куда-то с Юно? Делал что-то для бандитов, да?
– Да ничего, – ответил Ючон, отводя взгляд. – И не убить там хотели. Это… ограбили. Ага, деньги забрали.
– Даже если и так – почему ты ходил по улицам один? – продолжал волноваться Джунсу. – Как ты додумался до такой глупости, любовь моя? Ты же… ты ждешь ребенка…
– Ждал, – буркнул Ючон. Опять стало обидно. Если бы Джунсу знал, что это – майор Пак, он не примчался бы в больницу сломя голову, не сжимал бы сейчас его руку в своей, не смотрел бы на него с теплой нежностью. Все просто забыли бы о военном, зная, что он и так поправится. Надо было как можно скорее положить конец затянувшемуся розыгрышу, прекратить обманывать искреннего в своих чувствах Джунсу и заодно – себя самого. А случай для этого представился самый что ни на есть удобный. – Все, короче, не будет никакого ребенка. Не надо больше вокруг меня круги выписывать.
Джунсу охнул и закрыл рот ладонью. Он резко побледнел и даже почти забыл, что нужно моргать.
– Да тебе-то че, ребенок не твой был, Су. – Ючон похлопал его по колену. – Не расстраивайся. Ты себе это, пацана найди. Вон Дже хороший, хоть и не скажи, что прямо уж пацан.
– Найти? – дрожащим голосом переспросил Джунсу. – А ты… Ты меня прогоняешь?
– Так не надо больше со мной носиться, зачем ты будешь…
Джунсу аккуратно обнял Ючона, благо в палате никого, кроме одного спящего парня с перебинтованной ногой, не было. Офицер рассеянно погладил его по волосам. Они были мягкими, хоть и много раз крашеными. Перед глазами сама собой заиграла яркими красками картина: другой Ючон – подросток с доверчивым взглядом и полудевичьими повадками – зарывается пальцами в эти волосы, а сам Джунсу блаженно откидывает голову назад и опускает веки, предоставляя себя чужим ласкам… Офицеру стало стыдно перед несчастным парнишкой. Он хотел отцепить от себя Джунсу, но тот заговорил – столь проникновенно и горячо, что Ючон застыл, слушая слова, предназначенные покойнику:
– Неужели ты думал, что я вернулся лишь из-за твоей беременности, желая искупить свою вину заботой? Глупенький, я люблю тебя! Любил все это время, думал о тебе, когда путешествовал, вспоминал все дни, что мы провели вместе, а ночами только тебя представлял в своей постели! Но я считал, что без меня тебе будет лучше, что я не смогу измениться и снова заставлю тебя страдать… Но теперь понимаю, что ради тебя – ради нас! – готов оставить старые дурные привычки, научиться верности, честности и ответственности…
– Да не, Су, мне ниче как бы не надо, один проживу, – ответил Ючон. – От этой любви геморроя столько, ну ее.
– Прекрати. Понимаю, ты сейчас переживаешь, тебе плохо… Мы чуть позже поговорим. Отдыхай.
Джунсу поцеловал Ючона в лоб и вышел из палаты. К его горлу подступал комок, и уже готовый прорвать плотину поток слез наверняка мог посоревноваться с водопадами рыданий Джеджуна. «Он не хочет, чтобы я возвращался, – решил Джунсу. – Не простил. Его удерживал только ребенок, которому нужен был отец… Два отца. Теперь у него нет необходимости делать вид, что все в порядке. Он бросает меня…»
Стоит ли говорить, что в таком состоянии от Джунсу как от целителя толку не могло быть ровным счетом никакого.
– Рад видеть, солдат, что ты хорошо себя чувствуешь, – сказал Юно, который после обеда пришел проведать Ючона. Офицера он застал на улице, с задумчивым выражением лица и сурово сдвинутыми бровями. Принюхавшись к дыму той сигареты, что курил майор, герцог сперва хотел поделиться с ним своим табаком высокого качества, но потом вспомнил, что перед ним – всего лишь плебей, и приобщать такое существо к удовольствиям привилегированного сословия было бы глупостью. Это как перед свиньями бисер метать: никакой надежды на то, что изысканное угощение будет оценено по достоинству.
– Ага, спасибо, Юн. – Ючон кинул окурок на землю, придавил его подошвой ботинка и следом сплюнул. Герцог проявил чудеса выдержки – даже не скривился. – Су заходил, помог. А я его бросил. Че-то даже совестно. Но вообще, я ж не его Ючон, да? Че он будет за мной таскаться, когда тот наверняка помер? Как-то нехорошо, да и мне на хер эта канитель…
– Это мы успеем обсудить, – сухо прервал его герцог. – А сейчас, солдат, расскажи, как простой человек смог причинить тебе столь значительный вред.
– А, это… – Ючон помолчал. Он не привык распространяться о своих особенностях. Если враги узнают про то, что в отряде полковника Чона два полукровки – оккупанты возьмут на вооружение собственный яд, и лучшие бойцы станут уязвимы. Однако Юно ведь не был врагом? Они же сражались плечом к плечу? – Короче, для терронцев укроп – ядовитый. А я, как ты помнишь, наполовину. И вот… Одного не пойму, хоть всю башку уже сломал. Как бандитский сыночек узнал-то? Ну, то есть в этом мире терронцев нет, я сам про укроп не говорил. Как тогда?
Юно хмыкнул, скрестил руки на груди и с хорошо изображенным сочувствием посмотрел на Ючона. «МОИМ подчиненным, серенький, » – вспомнил он приторно-сладкий голос вампира. «Минус один подчиненный, Шим Чанмин, – мысленно пообещал оборотень. – А с ним, надеюсь, тебя покинет и целитель. Затем последует монах, которого я совращу с пути целомудрия и таким образом привяжу к себе… И у тебя останется лишь новообращенный вампир.»
– Пак Ючон, должен тебе сказать, что среди нас есть один человек, способный заглядывать в чужие души и видеть скрытые в них тайны, – заявил Юно.
Ючон на несколько секунд «завис» – переводил услышанное на более понятный для себя язык.
– Типа мысли читает? – выдал он весьма вольный перевод. – Кю, что ли?
– Видит прошлое, – поправил Юно. – Шим Чанмин. Глотая чужую кровь, вампир узнает о людях практически все. Такое важное сведение, как непереносимость укропа, не могло укрыться от внутреннего взора Чанмина и, полагаю, изрядно посмешило его – во всяком случае, я нахожу эту деталь весьма забавной.
– Стой, стой, Юн. – Офицер с мрачной сосредоточенностью посмотрел на оборотня. – Пусть так, Мин успел цапнуть и знает. И че с того? Он же с нами.
– Просто в качестве напоминания, солдат, – зловеще улыбнулся Юно. – Шим Чанмин НЕ С НАМИ. Это – его мир, и он стал работать на преступников задолго до того, как для осуществления общих с ними целей привел сюда нас. Подумай, Пак Ючон. Этот вампир сломал наши жизни, заставил нас служить бандитам – и ты ему веришь?
– Ну не то чтобы… – Ючон громко шмыгнул. На этот раз, вероятно, он смущался из-за своей незавидной сообразительности. – Так и че, он все про нас распиздел?
– Как ты можешь видеть, солдат, про тебя – точно. – Герцог пересилил себя и похлопал простолюдина по плечу. Офицер начинал тихо злиться, и нужно было поддержать разгорающуюся ярость. – Не зря говорят, что вампиры – нечисть в высшей степени презренная.
– А так на нормального пацана похож, падла, – подытожил Ючон. Майор определенно переходил в боевой режим, и Шим Чанмин в его личной базе данных теперь значился как «враг». Герцог довольно ухмыльнулся. Наверное, он мог рассчитывать на скорую смену ролей. «Все равно Шим Чанмин – прирожденный слуга, – оправдал свой коварный план Юно. – Не составляет труда разглядеть в нем низкую, подлую, беспринципную душу хитрого оборванца. Он не сможет захватить власть, даже если хочет этого. А я – сумею, у меня есть такой опыт.»
То, что Шим Чанмин мог действительно выдать своим работодателям всю подноготную новых сотрудников, не приходило герцогу в голову. Он помнил, что до транспортировки из других миров гостей проводница Настя по ним путешествовала. Тогда она могла и составить досье, к чему лично Чанмин, в таком случае, прямого отношения не имел.
Первым указанием, которое Ючон получил в качестве негласного подчиненного оборотня, было требование вернуть Джунсу «для общего блага». Офицер, возразив для проформы, согласился. Правда, когда Джунсу пришел забирать его из больницы, он понял, что возобновление отношений чревато пугающими последствиями в виде откровенных приставаний – единственная отговорка, беременность, потеряла свою силу. Но в первый день никакую комедию ломать не пришлось. Джунсу вызвал к себе Никита Сергеевич, супруга которого – фигуристая блондинка чуть моложе тридцати лет – узнала о втором таланте целителя и попросила написать ее портрет. Джунсу был настоящим художником и писал лишь тогда, когда его посещало вдохновение. Из-за случившегося с Ючоном прилива творческих сил не наблюдалось, а глупая гламурная дамочка, проявлявшая к нему недвусмысленный интерес, и вовсе спровадила музу увесистым пинком под зад.
– А нарисуй меня голой, – страстно прошептала блондинка, огибая холст и пытаясь обнять художника. – Как Джек – Розу…
– Кристина, прошу вас, сядьте на место, вы мешаете мне сосредоточиться, – раздраженно ответил Джунсу.
– Это же ты моего мужа вылечил, да, хулиган? – Блондинка игриво ущипнула Джунсу за плечо. – А я была так рада, что мне не приходится спать с этим старым хрычом… Раз ты виноват – ты и должен искупить свою вину, как думаешь? Мур-мур.
– Ну и семейка… – Джунсу закрыл глаза и заставил себя успокоиться. – Кристина, я и так «искупаю вину» – пишу ваш потрет. А за моими работами, между прочим, в другом мире выстраивается очередь.
– Давай сначала пошалим, а потом – портретик, – капризно надула губки Кристина, беспардонно хватаясь тонкими пальчиками за верхнюю пуговицу рубашки художника. Тот не выдержал и оттолкнул жену наркобарона.
– Кристина, у меня с вами получится не больше, чем у вашего мужа, пока он был парализован ниже пояса! – решил признаться Джунсу. – Я – гей!
– Как, совсем? – расстроилась блондинка.
– Совсем. Полностью. Вдоль и поперек. – Джунсу махнул карандашом. – Так что садитесь обратно в плетеное кресло… Да верните вы бретельку на место! Не интересуют меня ваши плечи. И груди тоже. Хватит извиваться и оголяться, умоляю.
– М-м-м, а почему ты стал геем? Потому что в Корее нет красивых женщин?
– Потому что в Корее есть красивые мужчины. Все, либо вы сейчас же прекратите меня доставать, либо я ухожу.
– Если ты уйдешь – я позову Никиту и скажу, что ты ко мне приставал. Он меня любит и всегда мне верит. Не посмотрит, что ты гей.
Джунсу тихо зарычал и стал выводить карандашом первые штрихи. Работа длилась до полуночи, регулярно прерываясь из-за не утихающих приставаний Кристины. Когда художник вернулся домой, Ючон сидел на кровати и играл сам с собой в «дурака». Джунсу никаких попыток сблизиться не предпринял – просто рухнул на кровать и почти сразу заснул. Ючон еще какое-то время играл в карты, а потом тоже лег. Во сне Джунсу положил свою руку ему на грудь, что немедленно разбудило офицера. Бывало, члены отряда полковника спали вповалку, и на майора не раз и не два водружались конечности боевых товарищей. Но сейчас было нечто совсем другое. Джунсу не просто положил на него руку – он обнял. Так, словно хотел защитить. Этот изящный художник – его, который одинаково легко дышал и убивал! В сердце странно и нестерпимо защемило. Чувство было непривычное и какое-то печальное. Раздраженный, Ючон спихнул с себя художника, но не рассчитал силы и вообще вышвырнул его с кровати. Потом спохватился, попросил прощения, затащил Джунсу обратно и, стыдясь своей вспышки, укрыл его тонким одеялом, которое на нем неловко разгладил. Художник не смог избежать нового сравнения с дворовым псом, который укусил в пылу игры, а теперь с виноватым видом тащит хозяйские тапочки – извиняется.
– Здорово ты стал лягаться во сне, – улыбнулся он, снова закрывая глаза. – Нам будет нужна кровать побольше.
Так Джунсу закинул удочку: согласится на общую кровать или нет? Майор побурчал что-то себе под нос, но никакого вразумительного отказа не озвучил. Через два дня Джунсу вернулся от Кристины пораньше, да не с пустыми руками, а с секретным подарком. Он стал свидетелем того, как Никита Сергеевич разговаривал с Кюхёном о его способностях и особенно – «заряженных жидкостях». Кукурузник уже начинал лысеть и спрашивал Джунсу, может ли тот как-нибудь помочь ему; Джунсу не мог, хотя на всякий случай и попробовал. Тут в разговор вмешался Кюхён, прибывший в особняк вместе со своим соседом Юно. Он признался, что много раз делал подобные снадобья: к нему обращались не только лысые, но и девицы с плохими волосами, чтобы сделать шевелюру длинной и пышной. «Идея, » – обрадовался Джунсу и попросил у Кюхёна точно так же зарядить для него склянку с водой, которую дома добавил в шампунь. Однако Кюхён, во всех прочих аспектах являвшийся великолепным магом, не отличался точностью именно в этом вопросе. Точно так же, как монах перестарался с водой для Джеджуна, переборщил он и теперь; утром Никита Сергеевич проснулся с великолепной седой шевелюрой до уровня копчика, а Ючон – так и вовсе с густыми шелковистыми волосами до пят.
– Это че за херня?! – возмутился майор, рассматривая свое отражение в зеркале на двери шкафа.
– Ты похож на кузена Оно, – засмеялся Джунсу. – Стой, сейчас ножницы найду…
Так Джунсу «вернул» Ючону ту прическу, которую всегда любил, – волосы почти до плеч. Но, вопреки его ожиданиям, нежный юноша из майора все равно не получился – Ючон просто стал отдаленно напоминать ему героя Бандераса из «Отчаянного».
– Моего мальчика больше нет, – констатировал Джунсу, с гордостью оглядывая результат своих парикмахерских трудов. Бедный художник даже не знал, насколько близки эти слова к истине. – Кажется, как бы я ни старался это отрицать, но у меня теперь мужчина.
Ючон со вздохом взял в руки расческу и провел ей по волосам. Это был его «первый раз». Он еще никогда в жизни не причесывался – с прежней длиной волос данная процедура не требовалась.
Воодушевившись, Джунсу решил обновить еще и гардероб любимого. Когда до отправления в Мексику оставалось двое суток, художник привел майора, Кюхёна и прощенного Джеджуна в торговый центр. Там царила праздничная суматоха: развлекательное заведение отмечало пять лет со дня своего открытия. Джунсу и Джеджун с заметным энтузиазмом пустились в увлекательное путешествие по магазинам одежды, а Кюхён и Ючон следовали за ними с видом сомнамбул.
– Я только что закончил писать портрет самой тупой блондинки на свете и едва оправился после исцеления еще одного бандита, – заявил Джунсу, выловив Джеджуна из угла с уцененными остатками старой коллекции. – Покупай все, что захочешь. Ючон, милый, к тебе это тоже относится!
Майор тем временем чесал затылок и начинал сомневаться в том, что хоть как-то умеет читать: в отделе нижнего белья обнаружились вроде бы стринги, но надпись на ценнике гласила, что это – «трусы мужские». Что касается Кюхёна, то он, будто не видя ничего перед собой, бродил по шмоточным просторам с выражением робкой отрешенности на лице. Джеджун, все-таки вцепившись в темно-синюю кофточку за полцены, подошел к Ючону и заговорщически сообщил ему на ухо, что Кюхён выглядит, точно впервые влюбленный. Кто же мог покорить непреклонное сердце монаха? Вывод напрашивался сам собой: этим человеком стал оборотень, ведь больше из «команды мечты» было некому, а кроме новых товарищей, Кюхён ни с кем не виделся. После таких известий, как считал омега по рождению, следовало наблюдать или заводить разговор издалека; омега по позывному решил, что можно догнать монаха в отделе деловых костюмов и спросить напрямик.
– Слышь, ты такой обалдевший ходишь, как втрескался в кого-то, – со смехом сказал Ючон, толкая Кюхёна локтем в бок. Монах встрепенулся и чуть заметно покраснел.
– О боги, это еще и бросается в глаза! – обреченно произнес он. – Каюсь, мое сердце стало неспокойно. Но в уме моем нет места греховным помыслам! Одни лишь светлые чувства, не омраченные желанием близости или жестокой ревностью!
