Текст книги "Герой не твоего романа (СИ)"

Автор книги: lovely dahlia

сообщить о нарушении

Текущая страница: 93 (всего у книги 100 страниц)

– Достаточно, – поднял руку Хичоль. – Больше ничего не хочу слышать. Завтра умрешь ты, и я прослежу, чтобы Ханни тоже какие-нибудь органы из тебя заживо вытащил. Скажем, получишь по физиономии собственными кишками.

Юно представил себе эту жуткую картину, и его чуть не передернуло. А Ючон засмеялся и прокомментировал:

– Ну, нормально, у меня вся жизнь была с «черным» юмором, вот и смерть будет ей под стать!

Герцога с майором снова заперли в камере, и на этот раз дверь не поддавалась, сколько бы пришелец ни пытался ее протаранить. Юно же и вовсе не пробовал вырваться из заточения. Волчий облик вновь стал ему недоступен, а расплющиваться об твердую поверхность без надежды на успех он не имел никакого желания.

– Сядь, – попросил наконец герцог. В камере никакой мебели не было, только унитаз одиноко маячил в углу, и аристократу пришлось расположиться прямо на полу, прислонившись спиной к холодной стене. – Ты не выберешься, и так ведь понятно.

– Э, Юн, – вполне бодро ответил Ючон, все-таки оставляя упрямую дверь в покое, – мне же завтра помирать. Как-то не охота без боя сдаваться.

Майор вздохнул и сел рядом с другом. Грудь герцога ненадолго сдавило, словно обручем, и стало тяжело дышать. Он даже не помнил, когда в последний раз ему было так больно и горько. Скорее всего, никогда. Его фанфик никаких страданий со стороны актива не предполагал, он даже родителей не терял, да что там – все бабушки-дедушки поголовно жили и здравствовали. Новое чувство оказалось сильным и ошеломляющим, но герцог был бы рад никогда его не узнать. Это было несправедливо, очень по-реальному. Свет населяло слишком много никудышных людей, которые ничего для него не значили, так почему же прощаться следовало с единственным другом?

– Как ты додумался так отвлечь охрану? – спросил Юно. Нужно ведь было о чем-то говорить. Да и узнать правду, в общем-то, хотелось.

– А, это. – Ючон повернулся к нему и широко улыбнулся, вспомнив свою импровизацию. – Тут Пуговичку благодарить надо. Он как-то раз поспорил, что заставит меня охренеть. И засосал настоящего Мина. Ну, это не я один охренел, Мин тоже здорово в осадок выпал. А вот тогда вспомнилось. И глянь-ка, сработало же!

– Черт возьми, – засмеялся Юно, – да при твоей сноровке ты мог и без этих маневров метать ножи. Просто признайся, что хотел меня поцеловать.

– Не-а. – Ючон весело пихнул его локтем в бок. – Кому ты нужен, морда мохнатая!

– Я вполне гладко выбрит, – возразил герцог, проведя подушечками пальцев по своему подбородку.

– Да ты все время как с парада. – Ючон положил голову ему на плечо и принюхался, уткнувшись носом в шею. Герцог поежился от щекотки и оттолкнул его. – А еще пахнешь, как будто только из ванной.

– Я же джентльмен, – напомнил Юно. – Идеален в любой ситуации. Даже если вылезу из канализации, запачканы будут только подошвы туфель.

– Пуговичке повезло, – заметил майор. Он смотрел на герцога с такой теплотой, что тому, во избежание нового прилива чувств, пришлось отвести взгляд. – Ты уж о нем заботься, ладно? И о Су тоже. – Голос Ючона зазвучал грустнее, но сам он по-прежнему улыбался. – Только это, ты о них по-разному заботься. А то я тебя знаю.

– Не беспокойся о Джунсу, с ним все будет в порядке, – пообещал Юно.

– Мы с ним так тупо познакомились, – стал вспоминать Ючон, глядя в пол. – Все друг друга перепутали, помнишь? – Герцог покивал и сам ясно увидел себя в темноте загородной трассы, у фургона. Увидел всех такими, какими воспринял их тогда. Странными, непонятными, знакомыми и абсолютно чужими одновременно. Впервые за много лет оживленные плоды человеческих фантазий начали дышать, разговаривать и пытаться понять, что с ними происходит. С тех пор прошло чуть больше года —, а казалось, что минула целая жизнь. – Знаешь, Юн, может, так даже лучше для Су. Ну, какая из нас пара? Только и подходим друг другу, потому что я Ючон, а он – Джунсу. Но мне все равно не хочется его оставлять. Как подумаю, что какой-нибудь другой мужик в эту жопень вцепился, – так хочется с того света вернуться и отпиздить гада. Не Су, конечно, а того мужика.

– Ты еще не умер, – строго напомнил герцог. Ему снова стало слишком тяжело на душе, и он, не в силах больше сохранять спокойствие, ударил кулаками по полу перед собой. – Черт, почему ты решил погибнуть ради меня?! Это невыносимо! – Он поморщился, словно от боли, и помотал головой. – Ведь ты мог просто промолчать или выдать меня!

– Не знаю, – честно ответил Ючон. – Наверное, нет. Кто я без тебя-то? Что бы я наворотил? Да и вообще… Ну, ты же мой друг. Не мог я позволить тебе сдохнуть, и все тут.

Юно ощутил, как его глаза увлажнились, и, чтобы скрыть это, резко обнял майора, прижимая его к себе.

– Хорошо, что мы с тобой не спали, – сказал он, стараясь не выдавать себя даже голосом. – Отношения между нами – выше этого. Они – благословение небес. Я встретил человека, который стал близок мне сердцем, но не телом, и заслужил мое уважение, будучи презренным простолюдином. С тобой я узнал, что благородство – не привилегия высшего сословия, а свойство души. Это удивительно. Спасибо, друг. Твоя жертва не станет напрасной, я буду помнить тебя до конца моих дней.

– Хороший ты мужик, – сказал ему в ухо Ючон. – Всыпь этому Хичолю охеренных пиздюлей. И от себя, и от меня заодно.

Пленники просидели в камере много часов – им стало казаться, что заточение длится уже не один день. Они разговаривали обо всем на свете: вспоминали первые недели знакомства, жизнь в Мексике, выступления в качестве артистов, сравнивали это удивительное время с жизнью в вымышленном мире.

– Вся стая была бы глубоко шокирована, увидев меня здесь, – признал Юно. – В плену у вампира, вынужденный стоять на коленях перед ним… Жалкое, однако, зрелище!

– А ты прикинь, как бы они охуели, увидев тебя через сутки, – сказал Ючон, обнимая его за плечи. – Уже после…

Герцог прижал палец к его губам – вдруг кто-то подслушивал их разговор – но тут же сам засмеялся над своим жестом и потрепал майора по волосам. Он был необыкновенно сентиментален и простодушен в те часы. Ему вспоминались разные истории дружбы, в которых один человек умирал, а второй вечно хранил в сердце его образ. В этом было нечто бесконечно романтическое и возвышенное, поэтому Юно, примерив на себя роль такого выжившего друга, успел смириться с мыслью о потере. Но когда дверь открылась, все спокойствие начало рассеиваться, как туман.

В камеру вошел Ханген, одетый в черные брюки и белую рубашку с закатанными до локтей рукавами. Его волосы были не просто аккуратно причесаны, как обычно, а уложены вполне подходящим для айдола образом: из битвы собирались сделать шоу.

Мрачный телохранитель кинул на пол перед заключенными два наполненных пакета и сказал:

– Переодевайтесь. У вас двадцать минут. Для сборов простого военного этого даже слишком много; надеюсь, что и туалет благородной особы не займет больше времени.

– Ты ведь бывший охотник, верно? – спросил Юно, поднявшись на ноги и не притронувшись к пакету. Ханген нахмурился, устремив на него изучающий взгляд. – Ты двенадцать веков служишь нечисти, которую прежде истреблял. Разве для тебя это не бесчестие?

– А ты полдня назад целовался с безродным грязным бедняком, которого прежде и не коснулся бы, – ответил Ханген, почти улыбнувшись. – Жизнь преподносит нам удивительные сюрпризы, не так ли?

Вампир ушел, захлопнув дверь. Ючон вытащил одежду из пакета, на котором красным фломастером было написано его имя, и скептически хмыкнул при виде костюма, состоящего из белоснежных брюк с жилетом и светло-синей рубашки.

– Чтобы лучше было видно кровь, – пояснил герцог, вынимая свой наряд. Ему досталась вычурная полупрозрачная кофта нежно-розового цвета, с довольно глубоким вырезом и многочисленными вкраплениями блесток, а также узкие темно-синие джинсы. На сцене бы это смотрелось восхитительно; на месте казни – просто нелепо. – А это еще что? Они издеваются?

– Тебе пойдет, – сказал Ючон, начиная раздеваться.

– Мне что угодно пойдет, – возразил Юно, тоже расстегивая свой жилет, – но этот костюм неуместен в день твоего убийства.

– Ну, вдруг я еще победю? – в шутку возмутился майор.

– Нет, – отрезал герцог. И, хитро улыбнувшись, добавил: – Нет такого слова.

А ведь эти двое еще никогда не сражались один на один. Кто знал, возможно, инопланетные кулаки были все-таки тяжелее вампирских?

В одном из соседних помещений с герцогом и майором поработали парикмахер и визажист. Хичоль наблюдал за тем, как их готовят к жестокому телешоу, сидя на складном стуле чуть поодаль и читая вслух новости из интернета. Юно готов был полжизни отдать за то, чтобы разорвать магические путы и хотя бы на секунду вцепиться в глотку этому самодовольному чудовищу.

– О, еще замечательное, – сказал злодей, найдя очередной выпад в адрес своих пленников. – В нескольких крупных городах мира одновременно состоялось массовое сожжение ваших фото. Или не ваших, а певцов – полагаю, никто и не разбирал, что на принтере распечатывает. И во всех этих городах люди высыпали на улицы с транспарантами, призывающими Совет установить там свою твердую власть. Приятно. Хотя, конечно, параллельно проходят акции поддержки по отношению к вам же. Люди никогда не смогут нормально договориться о чем-либо, демократия – это чушь из области фантастики. Действенным может быть только тоталитаризм. А вот про моего слугу новостей почти нет. Он не сразился со мной у Темзы, поэтому народ посчитал его трусом и больше ничего о нем знать не хочет. Где, кстати, этот прелестный подонок?

– Отправился искать тебя, вообще-то, – процедил Юно. – А нашли в итоге мы.

Хичоль засмеялся, откладывая телефон на пластмассовый столик.

– Серьезно? – переспросил он. – Какая ирония. Ну, ничего, я и до него тоже доберусь. Чуть позже. Вы двое намного важнее – и как верхушка Сопротивления, и как убийцы моего сына.

Злодей ненадолго удалился, а пришел уже со своим реальным двойником. Айдол выглядел настолько запуганным и покорным, что Юно сначала принял его за еще какого-нибудь недавно оживленного Хичоля. Он тоже сел перед зеркалом, и ему стали наносить изысканный макияж. Шутки оказались правдивыми: завоеватель хотел представить его как свою первую леди.

– Ты прекрасен, куколка, – ласково сказал вымышленный Хичоль, когда встал за спиной настоящего и наклонился, чтобы поцеловать его в щеку. – Мы прекрасны.

– Если выживу – напомни с Ючоном замутить, – весело попросил друга майор. – Прикольно же.

– Какая гадость, – скривился Юно. – Я не хотел бы увидеть ваши интимные ласки даже в ночном кошмаре.

Наконец с внешним видом всех участников представления было покончено, руки пленных сковали цепями, и злодей всех телепортировал. Герцог с майором, хоть и знали, куда направляются, сначала были ослеплены ярким солнечным светом и оглушены ревом толпы. Они оказались на крыше Триумфальной арки, в центре круглой площади Шарля-де Голля с уходящими во все стороны от нее прямыми улицами. Вниз вела специально установленная для этого крутая лестница; завоеватель, поприветствовав толпу властным взмахом руки, стал спускаться по ней, а пленников магическая сила потянула следом. Чем ниже были ступени, тем легче было разглядеть лица людей, стоявших по кругу площади за ограждением. Герцог отчетливо видел на некоторых из них ненависть или презрение, а на других – разочарование. Ему верили, а он теперь шел за чудовищем, одетый, как на концерт. Ючон, в свою очередь, лица не разглядывал. Он изучал поле боя и прикидывал, что можно использовать как оружие – в том случае, если оно правилами не предусмотрено.

Как только все ступили на землю, лестница за их спинами вспыхнула потусторонним пламенем и за полминуты обратилась в пепел, который ветер поднял высоко над землей и унес вдаль. Какие-то фанатики или подхалимы в толпе начали вопить: «Он всесилен! Всесилен!» Юно не сумел скрыть своего отвращения и пренебрежительно усмехнулся. Всесилен, значит… А какое могущество давал амулет, созданный монахом? Как бы стали превозносить его обладателя простые смертные?

Центр площади уже снимали на камеры – как с земли, так и с воздуха. Завоеватель, обняв настоящего Хичоля за талию, взял из рук подоспевшего журналиста микрофон и заговорил. Он представился сам (вдруг кто-то еще не понял), затем представил своего очаровательного спутника и под занавес разрешил толпе поприветствовать пойманную парочку фантастических придурков, застывшую позади него. Люди снова заорали кто что горазд: кто-то требовал убить обоих немедленно, кто-то обещал отдать за них собственную жизнь. Некоторые пробовали перелезть через ограждение, но магия удерживала всех желающих на местах. Буря продолжалась довольно долго. Народу было действительно очень много, зрители заполонили не только площадь, но и прилегающие к ней улицы, тем более, что в нескольких местах были установлены большие экраны, позволявшие наблюдать казнь даже на довольно большом расстоянии от ее исполнения. Герцог невольно вспомнил концерты, где похожие экраны висели для удобства поклонников с «галерки». Монстр точно хотел сделать свое кровавое шоу и уже выступал в роли обаятельного ведущего. Правда, когда ему надоело бурление в толпе, он совершил предупреждающий удар молнии, и люди быстро притихли.

Хичоль объявил начало поединка, напомнив, кого и почему заставляет биться со своим могучим слугой. Затем Ючону тоже вручили микрофон, но он только попыхтел, не придумал слов и вернул его журналисту. Тогда Юно, воспользовавшись своей ограниченной возможностью двигаться, вырвал этот микрофон и с жаром сказал:

– Запомните, дамы и господа: это еще не конец! Неважно, кто из нас погибнет в битве со злом, это не пройдет бесследно, победа еще будет за нами – даже если не лично за мной или Ючоном, то за нашими сторонниками!

Микрофон выскользнул из руки оборотня, предварительно шарахнув ему по лбу. В толпе раздался хохот.

– Все сказал? – с улыбкой уточнил вымышленный Хичоль. Настоящий артист, вынужденный стоять в непосредственной близости от него, нервно осматривался по сторонам, постоянно прижимал одну руку к груди и кусал покрытые бледным тинтом губы. Такое поведение совсем не подходило «первой леди», зато демонстрировало, как нужно трепетать перед новым властелином мира. – Ты хороший оратор, никто не спорит, Юнни. Но сейчас твои речи не очень-то уместны, согласись?

Разговор проходил по-английски, а несколько специалистов, которых не было видно на площади, тут же давали в установленные повсюду динамики перевод на французский, испанский, корейский и китайский. Шоу подготовили с размахом.

С крыши Триумфальной арки спрыгнул Ханген, приземлившись на одно колено и тут же выпрямившись. Он был одет все так же, как во время своего визита в камеру, но за его спиной красовались два меча. В то же время откуда-то с высоты опустилось нечто вроде кабинки без крыши с тремя мягкими сидениями. Хичоли отправились в нее, а Юно поволокла туда магическая сила. Как только все трое заняли свои места, кабинка снова поднялась в воздух, оказавшись в двух-трех метрах над бойцами.

Кандалы спали с рук Ючона. Ханген, встав напротив него, снял оба меча. Это были китайские мечи-цзянь, с которыми майор, естественно, знаком не был и правильно обращаться не умел. Тем не менее, он взял предложенное оружие и решительно вытащил его из ножен. Ханген сделал то же самое, но намного более изящно, как искусный фехтовальщик.

– Надеюсь, ты окажешься достойным противником, – серьезно заметил Ханген, принимая боевую стойку.

– А я-то как на это надеюсь! – усмехнулся Ючон.

– В бой! – скомандовал Хичоль.

Противники нанесли первые удары одновременно, не причинив друг другу вреда, отскочили на безопасное расстояние и снова бросились в атаку. Настоящий Хичоль кусал губы уже до крови, глядя вниз, и ерзал на месте, как будто сидение обжигало его. Герцог, в свою очередь, решил спокойно наблюдать за ходом битвы. Его друг отважно шел на смерть во имя общего блага, и ему следовало всем своим видом поддерживать это мужественное решение. Кроме того, Ючон не собирался давать поводов для беспокойства. Его движения вовсе не были красивыми и достойными фильма о боевых искусствах, как у Хангена, однако он атаковал быстро, уверенно и жестко. Вскоре лезвие меча скользнуло по груди вампира, и белую рубашку оросила алая кровь. Майор тут же ухитрился отбить удар Хангена и ногой оттолкнуть его на другой конец площади, а после этого рванул следом за улетевшим противником – тот едва успел увернуться от клинка, готового воткнуться ему в сердце. «Он все-таки силен, » – с гордостью подумал Юно и взглянул на злодея, ожидая увидеть на его лице недовольство. Хичоль, однако, был совершенно невозмутим, словно его вообще не волновала судьба собственного верного слуги. А Ханген тем временем окончательно занял оборонительную позицию. Он все еще двигался красиво, плавно, будто танцевал, а не сражался; тем не менее, каждый выверенный маневр теперь служил ему для защиты от грубого, но безжалостного нападения майора. Немного погодя лезвие разрезало кожу плеча, и на белой ткани появилось новое яркое пятно. Толпа опять пришла в неистовство, частично – от радости, частично – от злости. А Хичолю все еще было откровенно плевать на такой печальный провал телохранителя.

Ючон выбил из руки Хангена меч и едва не снес вампиру голову, однако тот вновь сумел увернуться. Юно, махнув рукой на психопата в метре от себя, привстал с сидения и крикнул другу, чтобы тот скорее убивал противника. Майор атаковал снова, кинувшись к отскочившему к самой арке вампиру. И тут безоружный Ханген внезапно перешел в наступление. До этого, видно, он только играл на публику, растягивал удовольствие от поединка, а теперь начал выполнять основной приказ господина. Больше ни разу не подставившись под лезвие, он обезоружил майора и отобрал его меч. Ючон попробовал противостоять ему врукопашную, но был дважды ранен; попытался завладеть потерянным мечом вампира, однако тот не позволил даже приблизиться к нему. Ханген стал быстрее молнии и бил так, что не было никакой возможности избежать удара. Уж неизвестно, зачем Вероника придумывала для «романтической истории про вампирчиков» такую страшную машину смерти, только Ханген заставил даже беснующуюся толпу замереть в ужасе. Ючон, который сам по себе был фантастически сильным и опытным бойцом, не мог выстоять против него. Кулак Хангена непременно ломал кости, меч обязательно пронзал тело. Майор не мог и не собирался сдаваться, он все-таки сумел вернуть себе оружие и продолжил драться. Но его лицо уже заливала кровь, белый костюм тоже окрасился алым. Через некоторое время сопротивление стало совсем бессмысленным. Клинок несколько раз пронзил тело Ючона насквозь, сил оставалось все меньше. Наконец майор упал на землю, роняя меч. Боль и слабость мешали ему снова подняться, вернуться к бою. Но он, в общем, и не ожидал иного исхода, когда надевал этот предназначенный для пропитки его кровью костюм.

– Добивай, – прохрипел Ючон, кое-как поднявшись на локте и устремив все еще твердый взгляд на Хангена. – Это же твой приказ.

Герцог, повинуясь безотчетному порыву, выпрыгнул из кабинки. Как ни странно, Хичоль не стал удерживать его магией. Не останавливаясь ни на секунду, Юно подбежал к своему залитому кровью другу, опустился рядом с ним на колени и заслонил его от убийцы. Скорее всего, он поступал неразумно. Простолюдин отдавал жизнь за аристократа, чтобы тот мог выиграть войну, – это ведь было правильно! Так почему же герцог примчался сюда, не в силах смотреть, как все складывается согласно плану?!

– Это был я! – закричал он как можно громче, глядя не на Хангена, а на его господина, который выпрямился в своей летающей кабинке во весь рост. – Ючон только держал Чанмина, чтобы тот не мог защитить Донхэ, а убивал я! Выгрыз сердце из груди твоего мерзкого мальчишки и вложил в руку слуги! Если ты хочешь отомстить тому, кто лишил жизни этого маленького ублюдка, то убивай сейчас меня, меня одного!

– Юн, ты чего? – слабым голосом спросил Ючон, цепляясь пальцами за розовую материю кофты друга и оставляя на ней кровавые пятна. – Мы же все решили…

– Я не могу, – прошептал Юно, болезненно оскалившись. – Тоже не могу позволить тебе погибнуть на моих глазах. Живи, друг, и не подведи.

– Ух ты, – засмеялся вымышленный Хичоль, поднося к губам микрофон. Настоящий в это время уже был бледнее смерти и взволнованно мял на груди шелковистую ткань бордовой рубашки. – А я уже перестал ждать, когда у его светлости проснется совесть. Это так мило, что я готов расчувствоваться.

– Мы знаем, – холодно добавил Ханген, когда его господин умолк. Юно от удивления широко распахнул глаза. – Нам все это время было известно, кто убил Донхэ. Господин всего лишь хотел понаблюдать за вами, провести эксперимент. А умереть вы должны были друг за другом прямо сегодня. Только тебя ждала непубличная казнь сразу по завершении этой. Но раз ты сам вызвался – я могу и тебя убить у Триумфальной арки.

– Я тоже требую поединка! – сказал Юно, поднимаясь на ноги и сжимая в правой руке меч Ючона.

– Ой, да жалко, что ли, – разрешил Хичоль, освобождая запястья герцога от оков. – Второй раунд. Отойдите от гуманоида, а то споткнетесь.

====== Глава 56 ======

РЕЗИДЕНЦИЯ ХИЧОЛЯ

Хичоль звал сына с собой – смотреть казнь майора. Хёкдже, конечно, ничего против кровавой расправы не имел, но настоящий убийца был ему намного интереснее, чем его безмозглый приятель. А тут еще Джеджун места себе не находил и от волнения чуть не плакал. Оставить омегу в таком состоянии было равносильно побегу от главной мужской обязанности – поддерживать и защищать даму сердца. Законный супруг этой дамы постоянно так себя вел, и Хёкдже не мог позволить себе опуститься до его уровня. Он ведь твердо решил быть во всем лучше этого жалкого предателя.

– Пап, я тут останусь, – сообщил он, когда Хичоль ненадолго вернулся в резиденцию. – Дебила без меня убивайте. Вот потом, когда дело дойдет до оборотня, я посмотрю, а этот… Он же Донхэ не тронул, так что плевать на него.

– Ты хочешь быть тут с омегой, пока тот оплакивает своего тупого друга, – догадался отец. Он осуждающе покачал головой, но останавливать сына не стал. – Да уж, не о такой невесте для тебя я мечтал… Надеюсь только, что это у тебя лишь желание экспериментировать, и когда ты с ног до головы перепачкаешься в его смазке, то наконец отстанешь.

– Папа, ну не из одного же секса отношения состоят! – огрызнулся Хёкдже, со стыдом вспомнив, как спасовал перед обнаженным омегой в комнате охраны.

– Правда? – Хичоль недоверчиво нахмурился. – Еще год назад ты точно так не думал. То ли это любовь, то ли тебе надо провериться у психиатра.

Затем злодей обнял своего насмерть перепуганного двойника и телепортировался вместе с ним в отдаленную крепость, где держал осужденных на казнь.

Хёкдже пришел в комнату к Джеджуну, который еще при звуке открывающейся двери плюхнулся ничком на кровать, изображая рыдания. Вампир остановился в нескольких шагах от него и долго в нерешительности топтался на месте. Ему хотелось утешить омегу, но он был полностью на стороне отца.

– Ну, майор – не очень мудак сам по себе, – в конце концов заговорил он, все еще не подходя к Джеджуну слишком близко. – Виноват-то не он, а этот пафосный обормот. Я даже понимаю, что тебе его жалко. Так ведь его Ханген в честном поединке укокошит, это вообще крутая смерть! И еще… Если хочешь… Мы тебе потом какого-нибудь другого кретина оживим. Можно даже Ючона, я думаю, они часто дураками бывают. Вот, точно! Вообще не отличишь!

Джеджун, успевший выдавить из себя достаточно слез, поднял покрасневшее лицо и благодарно улыбнулся.

– Спасибо, Хёкдже, – сказал он, протягивая одну руку к вампиру. – Я понимаю, что тебя совершенно не волнует смерть моего друга, но ты остался рядом и поддерживаешь… Это дорогого стоит.

– А то! – Хёкдже, обрадовавшись, плюхнулся на кровать, склонился над омегой и стал гладить его по спине. – Я для тебя вообще много чего могу сделать!

Джеджун снова уткнулся лицом в подушку. Он был уверен, что поступает правильно. В Париже этот мальчишка мог попасть под горячую руку и погибнуть, а тут омега не позволил бы причинить ему вред. Да и Чанмин… Чанмин наверняка все еще любил молодого господина. Если уж смерть Донхэ выбила его из колеи, то более мягкий и добрый воспитанник точно был ему дорог.

Чанмин во второй раз объяснил принцип работы самолета и вопросительно посмотрел на Кюхёна, занимавшего место второго пилота. Монаху требовалось понимать, как правильно распределять свою магическую энергию, чтобы благополучно посадить воздушное судно посреди пустыни. Однако и в этот раз Кюхён с виноватым видом помотал головой.

– Не уверен, – признался он, переводя обескураженный взгляд со своей пестрой сикхской юбки на вампира. – Похоже, сколько бы я ни жил в двадцать первом веке, мне не понять принципов работы простейших механизмов…

– Ну, самолет простейшим не назовешь, конечно, – вздохнул Чанмин. – Ты, наверное, гуманитарий. Пишешь грамотно и в философии разбираешься, но физику твой мозг отторгает, как инородное тело.

– Я все равно попробую, – пообещал монах.

– Конечно, попробуешь! – засмеялся Чанмин. – У нас топливо-то не бесконечное! Все равно шмякнемся, так что уж лучше иметь хоть какой-то шанс на мягкую посадку.

Джеджун и еще два Чанмина узнали, сколько этажей в резиденции и каким примерно образом она охраняется, поэтому теперь разрабатывали план захвата. Оба настоящих певца мнили себя великими стратегами и быстро поругались. Они уже хотели начать драться под изумленным взглядом Минни, когда вдруг самолет резко коснулся твердой поверхности. Его тряхнуло, и Джеджун, вполне ожидаемо не удержав равновесие, полетел на Чанмина, а потом они оба хлопнулись на пол в проходе между рядами сидений.

– Какой ты удобный, – сказал Джеджун, растянувшись на макнэ и всем своим видом показывая, что слезать с него не намерен.

– А почему мы продолжаем ехать? – удивленно спросил Чанмин, позволяя хёну спокойно валяться на себе. – Эй, мелкий, сгоняй по-молодецки к пилотам, посмотри, что там святой отец учудил! Мы же в пустыне!

– Мы одного возраста! – разозлился Минни, впрочем, вставая с сидения. – Какой я «мелкий»? Надоели! Совсем страх потеряли, потому что моего парня рядом нет!

Минни влетел в кабину пилотов и замер, увидев открывшуюся его глазам картину. Самолет сел так, как ему было положено, только песок прямо перед ним спрессовывался и превращался в твердую поверхность, позволяя мчаться вперед на шасси.

– Он не разобрался в устройстве «Боинга», – объяснил вампир, указывая на сосредоточенно глядящего вперед монаха. – Выкрутился, решив сделать нам дорогу.

– Какая разница, правда? – спросил Кюхён, не поворачиваясь.

Скоро самолет остановился, и вся «группа захвата» покинула его. Чанмин-вампир выпрыгнул сам, а еще трое опять прицепились к Кюхёну, чтобы за неимением трапа не переломать себе при падении ноги. Монах не был доволен этим и тихо ворчал себе под нос, что его сила ослабевает, а ведь еще оставалась атака на резиденцию.

До подземного дворца злодея было недалеко, но компании все равно пришлось трудно, пока она проделывала этот путь по песку. Больше других повезло вампиру – он хоть оделся сикхом мужского пола. А что оставалось делать несчастным в длинных юбках? Правильно: спотыкаться и падать. Джеджун, естественно, быстро стал лидировать в этом соревновании, но Кюхён уверенно наступал ему на пятки, картинно грохнувшись пять или шесть раз.

– Держите его, ну кто-нибудь! – приказал вампир. Поняв, что все слишком заняты попытками не запутаться в собственных юбках, он тихо выругался и сам потащил монаха вперед, придерживая за талию.

– Спасибо, – поблагодарил Кюхён, стараясь как можно быстрее перебирать ногами.

– Проблема ты ходячая, – улыбнулся ему Чанмин. – Неправильный супергерой. При такой магической силе надо быть физически более выносливым, а то ерунда выходит.

– Сейчас я нахожусь в чужом теле, – напомнил Кюхён, – и его состояние – полностью на совести уважаемого макнэ Super Junior.

– Да сам-то ты еще хуже, – сказал Чанмин. – Мы хоть от жалости не расплачемся, когда увидим тебя в резиденции?

– А вы не смотрите. – Кюхён в очередной раз чуть не упал, но сильная вампирская рука лишь крепче обняла его. – Вы в одеяло заверните и выносите.

Скоро монах дал команду остановиться: впереди он почувствовал свое тело. Песок прямо по курсу лежал очень ровно, и при желании можно было догадаться, что им засыпана твердая поверхность – крыша подземного дворца.

Все застыли, молча ожидая распоряжений. Только настоящий Чанмин поднял глаза к небу, в котором сияло палящее солнце, и шепотом спросил, какого черта они все не переоделись во что-нибудь удобное.

Кюхён отцепился от вампира и вытянул обе руки вперед, одновременно сообщая остальным, что будет происходить. Он надеялся не только пробить крышу здания, но и обезвредить охрану. Однако ему и так уже приходилось действовать почти за гранью своих возможностей, а в самом «дворце» Хичоль поставил на магию некоторые ограничения, поэтому гарантировать ничего не получалось. Объяснив это, Кюхён наконец направил поток энергии в одну точку. Это выглядело, как искрящийся бирюзовый луч, который, ударив в твердую поверхность, сначала смел с нее весь песок, а потом с жутким грохотом пробил в ней дыру. Теперь следовало действовать быстро, пока охрана не сообразила взять пленных в заложники. Чанмин-вампир побежал первым, решительно прыгнув в широкую пробоину. Он оказался в оранжерее на третьем этаже, где приземлился в пышную цветочную клумбу. Не мешкая ни секунды, Чанмин бросился к выходу. Едва он успел распахнуть двери и выскочить в коридор, как перед ним возникли двое охранников, тут же открывших огонь на поражение. Правда, им не удалось даже ранить бывшего слугу своего нанимателя, а тот, напротив, быстро застрелил одного и разбил об стену голову другого. В это время из той же клумбы выбирался Кюхён, который кричал Чанмину вдогонку, чтобы он его подождал. Вампир ведь собирался убивать всех, кто вставал у него на пути, а монах надеялся просто усыплять охранников силой мысли. Чанмин согласился – правда, пока Кюхён, приподняв юбку, бежал через оранжерею, ему пришлось расправиться еще с двоими противниками, и в итоге коридор украшало уже четыре трупа.

– Больше ни одного убитого без острой необходимости! – закричал монах, в ужасе рассматривая окровавленные тела подчиненных злодея.

– Нормальная была необходимость, – отмахнулся вампир.