Текст книги "Герой не твоего романа (СИ)"
Автор книги: lovely dahlia
сообщить о нарушении
Текущая страница: 75 (всего у книги 100 страниц)
– А вы не к Олегу с Геной?
– Гена – это, видимо, Ханген, – пояснил для товарищей Чанмин. – Соответственно, Хичоль Олежкой заделался. – Повысив голос, он обратился к семейству: – Здравствуйте. Да, вы правы, мы ищем Олега и Геннадия. Они ведь здесь остановились?
– А нет их тут больше, – неповторимо трагичным голосом произнесла Софья Альбертовна, протягивая внучке куриное крылышко. – Уж скоро сутки, как нет. Вам Олег кем приходился?
– Друг, – выдумал Ючон. – Близкий, в одном классе учились.
– Да? – недоверчиво прищурилась бабушка. – Вы ж его на добрый десяток лет старше.
– Он в каждом классе по два года сидел, – сказал герцог, положив руку на плечо майора. – Так что с ним? Где он сейчас?
– В морге, надо полагать, – печально ответил Георгий Петрович. – Умер он. Ну и Царствие ему Небесное, отмучился, бедолага. Сильно страдал. Красивый молодой парень, а уж и ноги отказали. Жалко, жалко… Чем хоть болел-то?
– Рак, – сухо бросил Чанмин, опустив взгляд. – Опухоль мозга.
– А с сыном у него что было? – поинтересовалась Софья Альбертовна. – Гуляли днем все вместе: он, его брат Гена, да мы втроем. Ходить Олег уже не мог. – Бабушка зачем-то похлопала себя ладонью по пухлой ноге. – У них утром на пляже телефоны украли, мальчишка увел. Гена увидел, хотел догнать, да Олег не разрешил. Но переживал, говорил, сын позвонит. Вот ведь дети теперь растут – у слепых воровать! Решил новые купить. Мы давно отстали, они вперед ушли – ну, как ушли, Гена ушел, а Олег в инвалидном кресле уехал. И вдруг… Ой, не слышала я еще таких криков. Не скажу, что громко или долго – нет, довольно тихо и почти сразу замолчал. Но прямо из души этот крик у него вырвался. Подхожу – а он как-то весь вперед подался, ладонь на грудь положил, глаза куда-то вытаращил, хоть ничего и не видел. Гена рядом с ним на корточки присел, за руку держал. Я испугалась, что ему опять хуже стало. А он говорит, вроде, спокойно, но с таким лицом, что у меня сердце кровью обливаться стало… Говорит: «Мой сын умер.» – Софья Альбертовна вздохнула и передала внучке еще один кусок шашлыка. – Как только узнал, телефон же еще не купил... А парень-то совсем молодой был. Неужели женатый?
– Да, и ребенок тоже болел, – сказал Чанмин. Если уж Хичоль должен был умереть таким жалким образом из-за собственной самонадеянности, пускай бы он ушел раньше сына. Это стало для него слишком тяжелым ударом.
– Очень жаль его, – тяжеловесно, как советский диктор в новостях, произнес Георгий Петрович. – Одним жизнь дает все, а у других только отнимает. Эх, а вы знали, как ему плохо было? Он прямо на глазах, можно сказать, разваливался. И все время как-то на людях… – Дед погладил пальцами седую бороду. – Сначала мы позвали этих ребят на концерт.
– На Меладзе, – подсказала Софья Альбертовна, вытирая рот внучки салфеткой.
– Да какая разница, – раздраженно отмахнулся от нее супруг. – Ну, вот, концерт закончился, мы все встаем – а он, смотрю, так и сидит на месте. Гена попросил их не ждать. Мы ушли вперед, потом видели, как Гена его на руках нес. С тех пор он в инвалидной коляске ездил, да только недолго ему пришлось мучиться. После смерти сына вбил себе в голову, что должен сходить развеяться. И не в уютный ресторан, а обязательно туда, где народу побольше. Гена отговаривал, как мог, но ничего не получилось. Пошли опять все вместе, на другой концерт. Восьмое марта на носу, вот и разъездились эти...
– Мы пошли на Киркорова, – напомнила щепетильная Софья Альбертовна.
– И какое им до этого дело? – огрызнулся Георгий Петрович. – Ну, в общем, испортил Олег этот концерт. Ему совсем плохо стало, сознание потерял. Кто-то «скорую» вызвал, да только он до приезда врачей не дожил. Эх, такой молодой…
– Он просто молодо выглядел, – заметил герцог. – Большое спасибо вам за подробности. Простите, если вопрос покажется вам странным, но… не осталось ли у вас каких-нибудь вещей от Олега?
– Понимаю ваше желание взять что-нибудь на память, – улыбнулся дед. – Нам, конечно, он ничего не давал. Но Гена предупредил, что больше не вернется, а в их номере остались кое-какие вещи. Хозяйка обещала их выкинуть, но еще не собирала ничего. Если попросите, вам, наверное, разрешат зайти внутрь.
Владелица гостиницы согласилась впустить незнакомцев, но лишь при условии, что она и ее муж будут наблюдать за ними с порога. Юно первым прошел в комнату, осматриваясь с двумя целями: найти предмет, сохранивший запахи Хангена и Хичоля, а также сделать вывод об отношениях, связывавших двоих вампиров. Личных вещей в комнате было совсем немного – оставаться здесь долго они не собирались. Поразмыслив, Юно взял трость, которая теперь Хичолю явно была не нужна. Что же до «улик», то их не обнаружилось: кровати находились на почтительном расстоянии друг от друга, а шарить по мусорным ведрам в поисках использованных презервативов – занятие, явно не достойное аристократа.
Скрепя сердце, герцог купил большой намордник и поводок; с такой экипировкой он, превратившись в зверя и заручившись поддержкой майора, отправился на поиски врага (ялтинцы надолго запомнили странного бегуна, мчавшегося по улицам с большой и подозрительно похожей на волка собакой). Но, похоже, ни Чанмин, ни семейство из Владимира не лгали: запах Хичоля был крайне слабым и терялся у больницы. Персонал вряд ли стал бы откровенничать с незнакомцами глубоко азиатской наружности. Пригодились способности Кюхёна, который заставил уходившего после работы сотрудника заснуть, и Чанмина, взявшего для «анализа» немного его крови. Оказалось, вся больница пребывала в глубоком шоке: меньше суток назад привезли парня, который скончался в машине «скорой помощи» (Георгий Петрович рановато его похоронил). У парня почти вся правая рука была покрыта какими-то отвратительными темными новообразованиями, но вовсе не обширные поражения кожи напугали врачей. Парня оставили в морге; когда санитар, отлучавшийся на перекур, вернулся, он увидел вместо «новенького» только горсть пепла. С этим загадочным существом приехал с виду обычный, но все равно странный мужчина. «Сгоревшего» привезли уже мертвым, однако он еще долго зачем-то стоял у входа в больницу и смотрел вдаль. По эмоциональности этот человек напоминал булыжник, и только глаза выдавали страшную, раздирающую душу скорбь. Глядя в неизвестную точку перед собой, он словно думал, как ему жить дальше. Без того парня, что напугал своим исчезновением всю больницу. Он простоял на месте часа три, пару раз кому-то позвонив, а потом ушел, никак не отреагировав на сообщение о том, что труп его товарища «самокремировался».
– Если ты лжешь – тебе конец, – предупредил Чанмина герцог, брезгливо запихивая поводок с намордником в пакет и отдавая его Ючону.
– А если все правда? – Майор взял пакет, достал из кармана куртки пачку сигарет, открыл ее, увидел, что она пустая, и швырнул за спину, прямо на асфальт. – Ну, чего тогда делать? Хёк стопудово сбежал уже вместе с Хангеном. Он у него теперь типа отчима. Вместе за мамку и брата мстить будут.
– Ханген мог и уйти, он теперь не связан с Хёкдже приказом господина, – возразил Юно, протягивая Ючону свои сигариллы – дорогие, тонкие, с ароматом кофе. Пришелец недоверчиво принюхался к ним и совершенно искренне удивился, но поблагодарил.
– Ханген любил Хичоля, – сказал Чанмин, – и не стал бы бросать его сына. Они сейчас точно вместе.
– Если они действительно встретились, – добавил Кюхён, – то Ханген достоин похвалы, хоть его покойный избранник и оставляет желать лучшего.
Юно снова превратился в волка и доказал лишь то, что все и так понимали: след Хангена, и без того едва ощутимый, терялся в окрестностях автовокзала. Куда именно поехал теперь уже бывший слуга, сказать никто не мог, но герцог предположил, что он решил покинуть страну, и снова отчитал непослушного лидера Super Junior, отказавшегося повесить убийство на коллегу.
– Решай посильные для себя задачи, айдол, – заключил он, шествуя чуть впереди остальных. – Кесарю, как говорится, кесарево.
– А ему-то зачем? – спросил Ючон, слушавший вполуха. – Он, в отличие от Дже и Хёка, не беременный. Вроде.
– Как знать, – засмеялся герцог. – Этот менестрель – какой-то нервный; может статься, причина в гормональной перестройке.
Позвонил человек, с которым персонажи теперь общались нечасто, но тепло, – дон Эстебан. Он всегда любил пошутить с ними, повеселиться, однако в этот раз, когда Юно поздоровался, полминуты просто хохотал в трубку.
– Ух, – сказал наркобарон, в конце концов переведя дух, – ну вы там и чудите!
– Вы уважаемый человек, дон Эстебан, – вздохнул герцог. Остальные встали рядом с ним, внимательно слушая разговор. – А интересуетесь новостями корейской эстрады. Если узнаю, что в качестве мелодии входящего вызова у вас установлена какая-нибудь «Catch me», сочту себя вправе разорвать с вами деловые отношения.
– Английский юмор, хрен поймешь, – похвалил мексиканец. – Но я мало интересовался вами, парни, уж извините: были и другие дела. Только меня просветили против моей воли, буквально несколько часов назад. Позвонили те ребята из группы. Им хорошо жилось, они не высовывались и не жаловались весь месяц, хоть я и спрятал их не на курорте, а под Владивостоком, у бывшего человека Кукурузника, который первым мне на верность присягнул, – вы с майором его помните. А тут пожаловались. Да как... – Дон Эстебан снова разразился смехом. – Позвонил этот их Ючон и ну на ломаном английском материться! Я сначала вообще ничего не понял, а потом стал разбирать. Сидел себе Джеджун в интернете и узнавал, как у его сестрички дела. И вдруг видит новость дня. Эх, Юно, Юно! Майор – замечательный мужик, но пара из вас... А впрочем, любовь зла. Сам на наркоманке женился. В общем, Джеджун продемонстрировал новость заинтересованным лицам, и эти два лица буквально на стенку полезли. Они жили в уюте и ни в чем не нуждались, но из дома их не выпускали. Теперь, сам понимаешь, попросились срочно в Корею. Я как представил этих вставших на уши фанаток – свалился с приступом истерического хохота и разрешил. Думаю, они уже в самолете. Что говорить будут – даже предположить не могу.
– Пусть прилетают, – безразлично ответил Юно. – Певцам больше ничто не угрожает, а мы, напротив, превратили себя в мишень. Нам стоит покинуть Корею, пока из-за нас еще кто-нибудь не пострадал.
– Возвращайтесь в Мексику, – попросил дон Эстебан, перестав смеяться. – Вы мне нужны. Мои люди ждут вас. Девять десятых этих бандитов – суеверные до безобразия, и они думают, что вы – посланники потусторонних сил, какие-нибудь индейские боги. Если еще полгода протанцуете в Сеуле – и свои, и враги решат, что боги от меня отвернулись. Да и Сильвия... очень по тете Дже скучает.
– Мы скоро вернемся, – пообещал герцог. – Уже совсем скоро.
– Спасибо, парни, – поблагодарил дон Эстебан. – Все равно вам там не место, среди этой мишуры.
Юно попрощался с наркобароном, убрал телефон во внутренний карман пиджака и оглядел своих спутников.
– Вот и все, – сказал он с грустью в голосе, пусть и светлой. – Нам до Сеула – сутки пути, если подобрать нормально стыкующиеся рейсы. А певцы будут там через час-другой. Мы отправимся в Мехико и будем ждать Хангена с Хёкдже, которые наверняка уже планируют вендетту. Вернемся в ряды бандитов.
– Это самая лажовая смерть главного злодея в мире, – развел руками майор. – Серьезно. Он бы еще бухой под автобус попал или от запора загнулся.
– Не может этого быть, – решительно помотал головой Чанмин. – Он не мог так умереть. Ему столько веков удавалось добиваться успеха в любых делах...
– Твой хозяин – идиот, – улыбнулся герцог. – Смирись.
– Вовсе ничего глупого, если разобраться, – заступился за злодея Кюхён. – Хичоль просто не рассчитал свои возможности. Фантазии были совсем разные, он решил, что по физической выносливости равен темному магу из «Гарри Поттера». Оказалось, что это не так. Конечно, оставшись слепым и парализованным ниже пояса, он должен был понять, что следующее, даже ничтожное поглощение энергии его убьет. Но тут сыграла свою роль смерть сына. Он обезумел от горя и совершил роковую ошибку.
– Главный гад ходил под себя и помер на концерте Киркорова, – подвел черту майор. – Не, Кю, как ни крути, а все-таки он лох.
– Я готов прославлять человеческую глупость, – сказал герцог полушутливо. – Она подарила мне друга и убила моего врага. Что ж, джентльмены, вы не желаете отпраздновать это событие здесь, на берегу моря? В уютной мужской компании, без наших прекрасных дам.
– Не верю своим ушам, – подозрительно прищурился Чанмин, скрестив руки на груди. – Ты назвал нас всех «джентльменами»?
– Ты не ослышался, – великодушно подтвердил герцог. – Если уж я возвысил до такого звания необразованного рабочего из колонии, почему бы мне не присвоить его представителю духовенства и ливрейному лакею? Временно, безусловно.
– «Лакей», – по-доброму усмехнулся Чанмин. – Звучит лучше, чем «шестерка».
– А я уже мало похож на духовенство, – с улыбкой пожурил сам себя Кюхён. – Я пробовал алкоголь и мясо, видел непристойный фильм, переодевался в женский наряд и целовал мужчину… Страшно подумать, что было бы, вернись я сейчас в свой монастырь! – Кюхён, смеясь, покачал головой. – Мне пришлось бы жить отшельником не менее полугода, посвящать молитвам и медитации двадцать часов в день, спать на голом полу без одеяла и питаться только рисом.
– Одним рисом? – Ючон почесал затылок. – Опасно монахам грешить. Этак и ты бы от запора загнулся.
– Майор Па-ак, – протянул Чанмин, хлопая его по спине. – В своем репертуаре. Нет бы про пневмонию ляпнуть!
Вампир чувствовал себя странно. Хотя сомнения грызли изнутри, ему начинало казаться, что он вернулся в прошлое лето, когда еще не запятнал себя ни одним предательством. Его собирались простить и принять обратно в команду, для нового расставания с Джеджуном не было причин, и страшная грозовая туча, его господин, внезапно рассеялась, так и не разослав по окрестностям шаровые молнии. Реальность была не такой уж плохой штукой. Ее не волновали правила построения сюжета. Представляя в полной мере завязку и развитие действия, она могла обойтись без кульминации и сразу подкинуть эпилог.
– Когда мы шли сюда, я видел симпатичное кафе с верандой, – сообщил Чанмин, жестом указывая направление. – Выпьем?
– И пожрем, – важно добавил майор.
– Бутылка сладкого вина и стейк из свинины, – весело сказал Кюхён, первым начиная шагать в ту сторону, где располагалось упомянутое кафе. – Ах, какой же я порочный! Гадкий мальчишка!
– Что с ним? – спросил Ючон, посмотрев на герцога.
– Ему теперь нет нужды соблюдать свои обеты, – ответил Юно. – Всерьез решил грешить. Через пару дней, думаю, похороним его девственность. Жаль, не из-за меня.
– Клептоман фигов, – поставил диагноз Чанмин. – Увидел девственность без присмотра – так и подмывает украсть.
СЕУЛ
Вечно скрываться от фанатов было нельзя, и хотя главные «хулиганы» отсутствовали, Джеджуну и Джунсу пришлось встретиться с представителями прессы, дать комментарии. Перед выходом «в свет» Чонсу собрал их вместе со всеми своими коллегами в репетиционном зале SM Entertainment. Омега и художник уже привели себя в порядок – стояли перед лидером накрашенные, стильно одетые.
– «Опасная любовь-2», – предложил Джеджун, обводя всех задорным взглядом придумавшего интересную игру ребенка. – Ну? Как идея? ЮнДже многим надоели, пошли шутки про 2Ю. Решили снять новый фильм в том же стиле, но с поцелуем. Они репетировали.
– У палаты полудохлого макнэ, – уточнил Хичоль. – Тогда надо начинать с того, что они идиоты.
– Нет-нет, идея хорошая, – перебил его лидер. – То есть, разумеется, она паршивая, но случившееся все равно прилично не объяснишь. Ладно…
– Чанмин с ними поспорил, – присоединился к дискуссии Джунсу. – Его накачали опиатами, он немного пришел в себя и говорит: «Хёны, спорим, вы в этом фильме не засосетесь, вас стошнит!» Они вышли из палаты хмурые: проиграли спор. А Ючон предлагает: «Слушай, не так уж и страшно это, давай чмокнемся, Минни нам потом ужин должен будет.» И показал, что не страшно. Но на самом деле обоим было противно, фу-фу-фу, они же девушек любят. И сразу – про идеальные типы. Юно лучше поцеловал бы Пак Минён, а Ючон – Ли Хёри.
– Почему их? – спросил Чонсу.
– Потому что в башку мне пришли! – отмахнулся художник. – Ты лучше знаешь, кого принято в идеальные типы записывать, сам придумаешь.
– Разумно, – сосредоточенно покивал лидер. – И сразу начать снимать белиберду с каким угодно бессмысленным сюжетом, но обязательно с фансервисом 2Ю. Молодцы, отлично соображаете.
– Спасибо, – польщенный Джеджун застенчиво улыбнулся. – Мы с Джунсу долго думали.
– Парни, мой вам совет: не встречайтесь с безмозглыми, – кокетливо добавил художник. – Это создает кучу проблем.
Ручка входной двери опустилась, и все, замолчав, обратили в ту сторону настороженные взгляды. Они никого не ждали.
Первым в зал заглянул Джеджун. Он осмотрелся, сразу нашел то, что искал, радостно улыбнулся и крикнул, поднимая руки для объятий:
– Нуна!
– Джеджун! – воскликнул омега отчетливо более высоким голосом, устремляясь ему навстречу.
Как только певец успел прижать «сестренку» к себе, в помещение ворвался Ючон с совершенно бешеными глазами.
– ГДЕ ЭТОТ ТУПОЙ УБЛЮДОК?!! – проорал он так, что от этого звука чуть стены не рухнули.
– Не злись ты на него, – попросил художник примиряющим тоном. – Он не хотел причинять тебе вреда.
– Не хотел? Да?! – Ючон схватил его за плечи. – Моей карьере конец!!! Я теперь буду играть одних печальных гомосеков в низкобюджетных фильмах, которые все равно увидит только жюри какого-нибудь задрипанного европейского фестиваля! Хотя это я рано порадовался! – Ючон истерично захохотал, всерьез напугав художника. – Не возьмут меня даже туда, чтобы партнеров не заражал… КАК ВЫШЛО, ЧЕРТ ЕГО ДЕРИ, ЧТО У МЕНЯ СПИД?!
– Я не буду объяснять, – решил художник,– моего котика это все равно не оправдает.
– Ючон, пожалуйста, веди себя спокойнее, – попросил Юно, тоже вошедший в зал. – Тебе же никто сознательно зла не делал. Простите его, он на нервах.
– Пацифист ты хренов, – проворчал Ючон. Юно выжидающе посмотрел на него, и он нехотя добавил: – Хён.
В зал вошли уже все артисты, которых прятали от злодеев. Чанмин, с не побледневшим за месяц в России мексиканским загаром и давно не стриженными волосами, подбежал к художнику и, хитро посмеиваясь, сказал шепотом:
– Они оба ревели в самолете, как сучки.
– Ах ты чудесная золотая серединка между вурдалаком и Пуговичкой, – умиленно произнес художник, гладя настоящего макнэ по щеке. – Все-таки оригинал почти всегда лучше копий. – Затем он перевел взгляд на Шиа и повторил: – ПОЧТИ.
– И я рад встрече, – вежливо ответил Джунсу.
– Вы очень переживаете, да? – забеспокоился омега. Джеджун упорно продолжал его тискать, счастливо улыбаясь и едва не мурлыча от удовольствия. – Я понимаю вас. Мы как раз придумываем оправдание. Все будет хорошо.
– Ючон хён, – еще больше оживился Чанмин, – скажи, что прошел повторное обследование, и прошлый результат анализа на ВИЧ оказался ложноположительным.
– Класс, я здоровый педик, – огрызнулся Ючон. – В корне меняет ситуацию.
– Так бесишься, как будто один пострадал, – вздохнул лидер. – А у тебя, позволь напомнить, любовник есть.
– Если отвертеться не получится – давай я актив, – предложил Ючон.
– А давай не будем скатываться еще ниже и рассказывать, как мы в постель ложимся! – все-таки повысил голос Юно. – Боже, за что мне это наказание? Я уж лет десять как заслуженный гей корейской эстрады, но мне еще ни разу не хотелось убиться об стену так сильно, как сейчас!
– Потому что ты был моим парнем, это приятнее, – заметил Джеджун, любовно поправляя на «сестренке» одежду. – Блин, и как фанатки посмели выложить фото? Они ведь никогда не сливали компромат на нас с тобой!
– Наверное, потому, что компромата и не было, – простонал лидер, обхватывая голову руками.
– Ой, точно! – Джеджун хихикнул и весело посмотрел на омегу. – Я частенько забываю, что мы не пара.
– И что сейчас будет? – Юно обреченно оглядел всех присутствующих, как осужденный – толпу зевак перед собственной казнью. – Нас сейчас даже в армию не спихнешь, как всех виноватых, потому что мы войска опозорим!
– Нас отправят на какое-нибудь лечение, – угрюмо возразил Ючон. – Есть такое. Как для алкашей и наркоманов, только для педиков.
– К этому принудить не могут, – испугался Юно. – Это же нарушение прав человека! Лучше раскроем свои отношения с девушками.
– А у вас есть постоянные девушки? – удивился Джунсу.
– Нет, – сказал Ючон. – Надо срочно искать. Через два часа чтоб на каждого по бабе было.
– Не волнуйтесь так, – попросил Чонсу, – Джеджун... который не певец, придумал отличную отмазку. Только вам, боюсь, придется еще целоваться. Съемки фильма.
– И как новый поцелуй поможет нам остаться гетеросексуалами? – Ючон постучал себя кулаком по голове. – Вы дураки?
– То, что делается на публику, всерьез не воспринимается, – авторитетно заметил Хичоль. – Я вот своих оболтусов прямо на сцене целовал – так числюсь первым бабником группы.
– Такой ловелас, что дальше некуда, – с улыбкой сказал Ханген, подходя к нему. Остановившись на мгновение, он схватил Хичоля и крепко обнял. – Как же я по тебе соскучился, беда ходячая!
– По мне? – Хичоль скептически ухмыльнулся. – В первую очередь скучать надо не по коллегам, тем более бывшим, а по своей девушке.
– Ага, сейчас. – Ханген вздохнул, впрочем, недостаточно печально. – Стала она меня дожидаться. Уже с каким-то певцом крутит шуры-муры.
– Стоило ради такой на диету садиться, – важно помахал указательным пальцем Хичоль. – Я кому говорил, что нельзя быть подкаблучником?
– Ты много чего говорил. – Ханген шлепнул его по поднятой руке. – Ты трепло.
– Ой, нуна... – Джеджун, тиская «сестренку», наконец заметил что-то странное. Он отошел на шаг и, вытаращив глаза, тихо спросил: – Ты... это... того...
– Ага. – Омега смущенно улыбнулся и покраснел. – Четвертый месяц пошел.
– КТО?! – Джеджун угрожающе сжал кулаки. – Какая сволочь посмела?!
– Глупый, – застенчиво хихикнул омега, – я же не девочка-старшеклассница. Я старше тебя. И беременность, можно сказать, запланированная.
– Отец – Чанмин, – насплетничал Джунсу. – И вот я бы побоялся от такой гадины рожать. Но, к счастью, я рожать не умею.
– Так вы опять вместе? – удивился Джеджун. Его «сестричка» кивнула. – Блин, зря это. Зря. Но если ты рад, то я тоже. Вот только жалко... Когда ребенок родится, я в армии буду. Но ты его потом покажешь?
– Ну, не спрячу же, – улыбнулся омега. Джеджун опять обнял его. – Станешь дядей еще раз.
– Вот! Вот! – Ючон дал пинка стене. – Почему у меня самый тупой персонаж, а? Дже залетел – и ни одна живая душа не в курсе! А эти двое додумались сосаться в общественном месте!
– Хочу затискать своего, – признался довольный Кюхён. – Ни одного косяка!
– Жирный ты, – скривился Хичоль. – Пиздец жирный стал. Мой Кю в два раза худее тебя.
– Твой, – вздохнул Кюхён. – Все-таки даешь человеку с моей рожей. Извращуга.
– Не даю, у нас чисто платоническая любовь, – тоскливо сказал Хичоль
– Хичоль хён встречается с мужиком и не спит с ним, – присвистнул Чанмин. – Без меня тут мир перевернулся.
– Уже так отвык от вас, – ласково произнес Чонсу, обнимая по очереди настоящих «рыбок». – Никого убить не хотите, кровь не пьете... Да от всех отвык, если честно! Те парни – очень уж громкие, за один день так достанут, как будто ты с ними год провел. Ох, Юно, друг! – Чонсу обнял коллегу-лидера. – Скажи что-нибудь вежливое. Хёном, например, назови.
– Хён, – ответил Юно. – Челядь хён.
– Тьфу ты, юморист. – Чонсу весело дал приятелю щелбана.
– А мы теперь все умрем, да? – спросил Донхэ. – Ну, из-за этих ваших злодеев, один из которых смахивает на меня.
– Да нет их больше, – сообщил Хичоль. Все изумленно посмотрели на него, и он помахал телефоном. – Мой господин написал. Донни, как вы знаете, герцог сердце выдрал, а мой двойничок сам по дурости помер. Шума от них до черта было, а реальных действий – ноль. Теперь только Хангена с Хёком бояться надо, но уж не вам.
– И все? – Ючон аж сел на пол. – Столько суматохи... и он просто сам сдох? Ради этого стоило делать из меня педераста?
– И опять про себя одного, – буркнул Юно. – Аллё, я же тебя люблю.
– Иди на хрен, – попросил Ючон и, подумав, добавил: – Хён.
– Не называй его «господином», – сказал Ханген, беря Хичоля за руку. – Коробит.
– Я вампир, вампир из определенной вымышленной вселенной, – пожал плечами тот. – У нас так принято.
– Да мы же вместе дебютировали, дурень. – Ханген чмокнул его в лоб. – Забылся? Ты настоящий, если что.
– Я так, пятьдесят на пятьдесят уже, – ответил Хичоль. – Или даже другое процентное соотношение. Я, скорее, к ним отношусь. И мне там, кстати, уютно.
– Ты наш, – заверил его Ханген. – С ума не сходи.
Чуть позже настоящие DBSK дали интервью, воспользовавшись идеей омеги. Журналисты попросили повторить поцелуй. Юно и Ючон, готовые убить друг друга, показали страсть.
Все было кончено для персонажей.
– Мы скоро уедем в Мехико, – сказал омега, сидя в кабинете Ли Сумана перед бизнесменом. – Простите нас за все. И спасибо вам за понимание.
– Да чего там. – отмахнулся Ли Суман. – Вам даже немного денег по поводу декрета переведу. Как назовете?
– Это надо с папой обсудить, – счастливо улыбнулся омега. – А ведь сейчас многие артисты уйдут в армию. Но по очереди. Они как выступать будут? Сначала Чанмин и Джунсу дуэтом?
– У меня только Юно и Чанмин, – строго напомнил Ли Суман. – В трио пусть сами разбираются. – Джеджун открыл рот, но бизнесмен поднял указательный палец, требуя тишины. – Агасси, вы очень милая девушка, но не в свое дело не лезьте. Вы бухгалтер, а не юрист.
– Простите, – опустил взгляд Джеджун.
ЯЛТА
Теплый мартовский ветер ласкал лицо, голоса прохожих умиротворяли, луна в небе напоминала о вечном.
А пластиковый столик немного шатался.
– Мне – красное сухое вино на ваш выбор, – приказал официанту Юно. – Чанмину – виски. Моему другу – водку. А Кюхёну...
– Сок, – попросил монах, закрывая меню. – Яблочный. И тушеную капусту.
– Я тоже соблюдаю Великий пост, – обрадовался официант.
– Кю, ты же собирался жрать шашлык и бухать, – сказал майор, когда посетители остались одни. – Наврал?
– Пошутил, – поправил Кюхён. – Не грех. И даже если я буду спать с Хичолем, это ведь не мешает мне соблюдать прежнюю диету? Тяжело есть мясо, хоть оно и вкусное, а от алкоголя мне плохо.
– Я бы без мяса сдох, – усмехнулся майор. – Кстати, в Мехико шашлыка сразу нажарю. Мы же перед отъездом мангал зашибатый купили.
– А я начну встречаться с Минни, – решил Юно, откидываясь на спинку стула. – Он – редкое сокровище. Ты, Кюхён, еще более редкое, но тут я проиграл собственному любовнику.
– Юн, не будь педофилом, – посоветовал Ючон.
Принесли выпивку и стакан сока.
– Так красиво, – прошептал Кюхён, рассматривая горизонт. – Я хотел бы оказаться здесь с Хичолем.
– А то в Мексике некрасиво. – Юно сделал глоток вина.
Ючон налил водку в стакан и осушил его в два счета.
– А если бы мы сюда не приехали, я бы Су и не понравился, – с мечтательностью улыбнулся он. – Хоть все и закончилось так по-дурацки, это было не зря.
– Вы хорошая пара, – одобрительно подмигнул ему герцог. – Хотя бы какой-то канон в нашем хаосе.
Чанмин улыбнулся, глядя на них, и стал набирать на своем смартфоне сообщение для Джеджуна. Но, поразмыслив, стер.
Такое надо говорить, глядя в глаза.
«Выходи за меня замуж.»
====== Глава 47 ======
Хёкдже не мог понять бурной радости Джеджуна и нежно обнимать собственную беременную «сестричку»; омега заметил предубеждение своего оригинала и устроил истерику. Его успокаивали сразу два Донхэ, прогнав обидчика куда подальше. «Подкаблучники!» – припечатал их Ынхёк.
Чанмин поехал в больницу к Минни. Он замер на пороге палаты и долго виновато улыбался, глядя на растерянного, подавленного и обиженного персонажа, сидевшего на кровати с самым жалобным выражением лица. Это было утрированное воплощение его имиджа, но оно напоминало не карикатуру, а потерянного давным-давно сынишку.
– Давай дружить? – наконец спросил артист, подходя к постели вымышленного двойника и протягивая ему руку.
Минни недоверчиво посмотрел на нее.
– Сам с собой дружить собрался? – насупленно произнес он.
– Ты же не я, – заверил его Чанмин. – А братья-близнецы, насколько я знаю, часто дружат.
Минни пожал вытянутые пальцы своими, точно такими же, хоть и менее загорелыми.
Два Джунсу почти не общались. Певец хотел наладить контакт, но художник его упорно игнорировал, а если и разговаривал, то высокомерно и все время как-нибудь подкалывая.
– Как будто я виноват, что тебя не существует! – разъярился Ангел Шиа.
– Разве не существую? – удивился художник. – А вот если верить Декарту, то это вовсе не так.
– Твоему автору? – нахмурился Джунсу.
Художник громко рассмеялся.
– Тяжелая юность, – сжалился он. – Танцы вместо истории и пение вместо литературы.
– Декарт – философ, – просветил Ючон, наблюдавший за этими двоими. – Сказал: «Мыслю, следовательно существую». Видимо, Джунсу номер два это имел виду.
В течение пары секунд художник снова был готов к измене. Но потом вспомнил, что настоящий Ючон не станет прощать все подряд и уж точно не надерет тополей или фонарных столбов для букета. У всех свои недостатки.
Ханген пробовал объяснить идиоту, что он – не коварный двойник, который пришел увести у него Хичоля, но потерпел фиаско. Пришлось признать свою вину. А вот драться за расположение «Золушки» он не захотел, и тогда чокнутый набросился на него с кулаками без разрешения. Растащить «рыцарей» смогла только сама «прекрасная дама». Потом Хичоль честно промывал ссадины и прикладывал лед к синякам обоих.
– Я с тебя фигею, – восхитился настоящий Ханген, как-то очень по-влюбленному глядя на бывшего коллегу по группе. – Ты же на каждое плечо теперь по здоровому мужику посадить можешь! Классно быть вампиром. Крови моей не хочешь?
– Ну тебя. – Хичоль треснул его ладонью по носу. – Это у нас с интимом связано. Ну, в какой-то степени. А у меня парень есть.
– Я этого парня помню, – хмыкнул Ханген. – Он собирался креститься и уйти в католический монастырь, вечно нам Библию цитировал. Хиним, ты с ним и недели не протянешь, если нормально встречаться начнете. Или думаешь, что, однажды тебе вставив, он станет атеистом и пойдет с тобой по тусовкам? Брось, это половым путем не передается.
– Слушай, не неси чушь, – обиделся Хичоль. – Главное – любовь. Да и противоположности сходятся. Он будет терпеть мою развязность, а я – его молитвы.
