Текст книги "Герой не твоего романа (СИ)"
Автор книги: lovely dahlia
сообщить о нарушении
Текущая страница: 59 (всего у книги 100 страниц)
Джунсу был прав. Чанмин неожиданно вынырнул даже из нытья течного омеги.
– Три варианта, – сказал Джеджун раздраженно. – Либо ты удовлетворяешь себя сам, либо просишь прощения у своего парня, либо обращаешься к Кюхёну.
– Кюхён мне не нравится, – нахмурился Хёкдже. – И Сонмину он не изменяет... А у Донхэ просить прощения не буду, он сам виноват!
– К Кюхёну! – Джеджун махнул рукой в ту сторону, где монах стоял с Хичолем, и зашагал в гримерную.
– Три, два, один, – сказал Кюхён, щелкая пальцами. – Абракадабра!
Хичоль проследил его взгляд и увидел, что Юно идет рядом с Чанмином, настолько счастливым, что в блестящих глазах макнэ так и читалось желание кому-нибудь напакостить ради собственного удовольствия. Юно смотрел на него снисходительно, но смотрел не отрываясь.
– Как ты это сделал? – изумился Хичоль.
– Приворожил. – Певец начал бормотать, что это должно быть магией из области самой черной, а значит, в ауре уже большие темные пятна, однако монах, улыбаясь, перебил его: – Пошутил. Я просто поговорил с Чанмином и убедил его попробовать признаться в своих чувствах снова, а заодно не скрывать, что у него еще нет опыта. Неужели ты решил, что герцог мог на самом деле влюбиться в майора? – Вообще-то, Хичоль так думал, и монах засмеялся. – Нет, конечно, нет! Герцогу нужно совсем другое. Но ты ушел от него, а вернувшись на одну ночь, дал понять, что это была ошибка. Он подсознательно стал искать кого-то, кто не бросит, и тут взгляд остановился на майоре, преданности которого позавидует любая овчарка. Кроме того, майор стал его другом, между ними давно возникла связь. Вот бедного оборотня и потянуло не туда, он принял дружескую любовь, которой прежде не испытывал, за романтическую. Но герцог остался герцогом. Подсунь ему беззащитного и невинного Чанмина на блюдечке с голубой каемочкой – он воодушевится. А майор… Это было от одиночества.
– В народе – «недотрах», – подытожил Хичоль. – Блин, Кю, я с тебя фигею. Когда мы познакомились, ты лошок лошком был, а сейчас так здорово разбираешься в людях… Заряжай быстрее амулет, сил уже почти не осталось!
– А еще я избавляюсь от соперника, чтобы некоторым и думать о нем неповадно было, когда этих сил не останется вовсе, – добавил монах.
– Кюхён-а, – позвал подбегающий Хёкдже. – Мне Джеджун посоветовал к тебе обратиться за помощью… Ну, думаю, по моему запаху понятно, за какой…
Хичоль помахал перед лицом рукой и поморщился.
– Спроси у стаффа, что есть от метеоризма, – сказал он, удаляясь.
– Вот сучка! – возмутился Хёкдже. – Как тебя только муж терпит, о ребенке вообще молчу – ты его и не видишь!
– Сейчас принесу очень полезную воду, – пообещал Кюхён. – А то Шивон на тебя уже жаловался.
Джеджуна довели до слез: во время переодевания откуда-то возник менеджер группы, приставленный агентством. Его трижды просили оставить коллектив в покое, но он, похоже, в прошлой жизни был бумерангом и неизменно возвращался к тем, кто его швырнул. Вот и теперь сухопарый мужчина в очках, чем-то похожий на учителя строгой школы для мальчиков, стал всех проверять: на месте ли, прилично ли выглядят, осведомлены ли о новых изменениях в расписании?
– Ким Джунсу, вы знаете о предложении роли в мюзикле?
– Пак Ючон, когда уже дадите ответ по поводу нового сериала? Иначе сами его дадим за вас.
– Чон Юно, завтра пустим слух о вашем романе с Юри – всего на полдня, никаких комментариев с вашей стороны.
– Шим Чанмин, вы садитесь на диету, рекомендации пришлю на почту.
Макнэ расстроился, но вновь подобревший к нему лидер мешал устроить из этого полномасштабную трагедию.
– Ким Джеджун… – Омега улыбнулся, готовый выслушать все требования и принять их к сведению. Менеджер быстро, но бесцеремонно ощупал его, как на досмотре в аэропорту, и вынес вердикт: – С завтрашнего дня – в спортзал, время тренировок пришлю в SMS.
– Я не пойду! – сказал Джеджун. Естественно: его же не на аквааэробику отправляют, а силовыми упражнениями заниматься и беговую дорожку истязать.
– Пришлю после согласования, – повторил менеджер, собираясь уходить.
– Хён, ну даже я сказал, что надо немножко пресс подкачать, – успокаивающим тоном заметил Чанмин. – Вместе будем на диете сидеть и тренироваться, да?
– И что мне делать? – Джеджун начал всхлипывать. – Штангу поднимать?
– Хён, да ты не толстый… Просто чуть-чуть мускулатуры набрать надо…
– Не ходи туда – и все, – посоветовал Ючон. – Я вот не буду сниматься, даже если заставят. А то мне мать башку свернет.
– Сильная женщина! – засмеялся Юно. – Не хотел бы я встретить ее в темном переулке!
Герцог мысленно сказал себе, что нужно заканчивать со странным наваждением. Хороший дебил, забавный и уже родной… Но не спать же с ним из-за этого! Лучше переспать с банальным, но милым персонажем. Он хотя бы красивый.
В зал запустили зрителей, ведущие заняли свои места, группы готовились к выходу. Внезапно вся присутствующая ватага SM (Super Junior, SNSD и EXO) полетела к DBSK, занятым отнюдь не предстоящим выступлением: Джеджун опять нервно поправлял на себе одежду, Юно оценивающе разглядывал сосредоточенного Чанмина, как приглянувшийся товар на витрине, Джунсу шептал на ухо майору какие-то пошлости, а майор слушал его с таким видом, словно собеседник говорил о семейных проблемах своей троюродной тетки. Эсэмовцев возглавлял Чонсу, который в один прекрасный момент закричал оповещенным лидерам других групп:
– Уровень опасности: красный! Все за мной!
И вот за кулисами началась давка: артисты ничего не понимали, но привыкли выполнять приказы и обступили персонажей со всех сторон.
– Осторожнее, фанаты, сейчас всем распишусь, – сказал Юно. – Что происходит?
– Он стал холодным! – объяснил Чонсу, указывая на свою грудь, и добавил зловещим шепотом: – Рядом – нечисть…
Кюхён пробрался через толпу и без вопросов потрогал амулет.
– Он не холодный, – сказал монах успокаивающим тоном. – Тебе кажется.
Шивон тоже решил потрогать.
– Не холодный вовсе, – признал он.
Все по очереди стали лапать лидера, хотя многие даже не знали, зачем.
– Самовнушение, «коллега», – со щепоткой пренебрежения улыбнулся Юно. Чонсу выстрелил в него рассерженным взглядом. – О, только не это. Вижу альфа-самца, готового сразиться со мной за территорию! Сэр, уводите свою стаю, ваш выход – через один коллектив.
– Наши лидеры ругаются, – шепнул Чанмин Кюхёну. – Нам тоже поссориться, чтобы их поддержать?
– Бедное создание, – сочувственно произнес монах.
Чанмин задумчиво нахмурился. Почему все его так называли?
Победителями на этой неделе стали EXO – их новая песня взорвала все хит-парады. Остальные выступающие вышли на сцену, чтобы поддержать и похвалить парней. Чонсу почувствовал прикосновение к груди чего-то весьма холодного, но решил не обращать внимания. Наверное, легкую реакцию на «своих» оборотня с вампиром убрать не удалось, а позориться во второй раз и видеть презрительную усмешку на губах герцога совсем не хотелось. Ну, что нечистая сила станет делать на записи музыкального шоу? Сыновей и верного слуги главного злодея в группе больше нет, на что ему тут смотреть?
Джеджун ушел раньше всех и не стал долго прощаться со зрителями в зале – его начало немного тошнить (позже кто-то предположил, что его обидела победа младших товарищей, ведь DBSK тоже недавно выпустили новую песню). Омега, правда, успел лишь закрыться в кабинке, когда почувствовал, что неприятные ощущения прошли. В этот раз было намного легче, чем в прошлый, – он не просто работал, а вел суматошную жизнь айдола и не особенно жаловался на плохое самочувствие. Тем не менее, выходить из просторной кабинки не хотелось – хоть где-то нужно было остаться одному. Джеджун прислонился к стенке спиной и старательно примял к телу одежду. Нет, Джунсу все-таки погорячился, пока в худшем случае можно решить, что ему нужен спортзал. Но ведь это ненадолго. Через месяц уже будет стыдно показываться людям на глаза. Надо было звонить дону Эстебану, узнавать, где спрятали певцов, и меняться. «Прости, малыш, – мысленно сказал ребенку Джеджун, положив одну руку на живот. – Твоего покойного старшего братика я не прятал… Но знай: я тобой все равно горжусь, что бы люди ни говорили. Я хочу, чтобы ты был здоровым и родился. Это – чудо жизни. Мы с твоим папой – вымышленные, но ты, плод нашей любви, – настоящий.»
– Джеш, тебя там рвет, что ли? – спросил за дверью Джунсу. – Волосенки подержать?
– Он пьяный? – предположил кто-то, чьего голоса Джеджун не знал, – вероятно, артист.
– В дрова, это же Дже, – не стал спорить Джунсу. – Он трезвым не выступает. – Второй человек ушел из туалета, и Джунсу сообщил: – Все расходятся.
Неожиданно Джеджун ощутил по-настоящему сильную тошноту и быстро опустился на корточки перед унитазом – его сразу вырвало.
– М-да, мать, фигово, – посочувствовал Джунсу. – Как оклемаешься – иди. Мы с майором ждем тебя в машине.
– Спасибо, – ответил Джеджун и тут же отправил в унитаз новую порцию оставшейся в желудке еды.
– Слава здоровым слэшерам, я не из омегаверса, – произнес Джунсу, покидая туалет.
Художник устроился в машине Ючона и прямо на парковке начал прелюдию к обещанной ночи. Майор пресекал эту наглость: всюду стояли камеры слежения.
– Армия сопротивления сопротивляется, – хихикнул Джунсу, настойчиво гладя ладонью бедро Ючона и все время норовя переместиться к области паха. – Но ведь ночью она поднимет белый флаг?
– Су, хорош, – коротко попросил майор. – Давай до общаги подождем.
– Ты никогда не занимался сексом в машине? – Джунсу расстегнул молнию на его куртке и стал скользить рукой по ткани рубашки, как бы случайно просунув один палец между пуговиц; поразмыслив, он игриво царапнул кожу ногтем. – На заднем сидении, как в песне JYJ…
– Не-а. А ты занимался сексом в танке?
– Ты ухитрился трахнуть кого-то в танке?! Один-ноль в твою пользу… – Джунсу посмотрел на заднее сидение, сказал себе, что это правда рискованно, и вернулся к своим легким приставаниям. – Давай будем делать это долго. Я хочу, чтобы предстоящая ночь запомнилась нам на всю жизнь… Твой первый опыт с мужчиной и мой – в качестве пассива…
– А че раньше не хотел? – Ючон погладил его по голове. – Стремался?
– Ну, я же понимал, что любовником ты будешь невнимательным… и готовился. – Майор наконец напрягся, и Джунсу поздравил себя с победой. Он стал шептать ему на ухо, то и дело задевая губами кожу: – Я не хотел, чтобы ты причинил мне слишком сильную боль, и купил некоторые игрушки, с помощью которых приучал себя к этим ощущениям. Сначала мне казалось, что ничего у нас не выйдет, но постепенно мое тело стало отзываться на проникновения. Мне приятно это, и теперь я хочу тебя… – Майор взволнованно отвернулся к окну, и художник понял, что тоже заводится – ну нравилось ему смущать этого неотесанного военного, и все тут! – Только учти: я слишком рано сорвался и закончил подготовку, опробованные игрушки значительно меньше твоего члена. Тебе все-таки придется проявить немного нежности, офицер, иначе пострадает попа, которая так тебе нравится…
– Дже там сдох, судя по времени. – Майор открыл дверь и вышел из машины. – Су, извини, потом договорим. Нельзя беременного одного бросать, хрен знает, что с ним может случиться!
– Как же, возбудился он, Терминатор несчастный… – Джунсу тоже вышел из машины и побежал за майором.
Джеджун выпрямился и отдышался, опираясь рукой о стену, затем медленно вышел из кабинки и, склонившись над раковиной, стал полоскать рот. Майор с художником наверняка заждались, но времени, пожалуй, даром не теряли… Омега выплюнул воду, поднял голову и, увидев отражение, в страхе обернулся: за его спиной, словно из ниоткуда, вырос человек в черном костюме. Джеджун даже не успел закричать – мужчина схватил его за руку, взмахнув волшебной палочкой, и мир перед ним завертелся.
СЕВАСТОПОЛЬ
– Донни, братишка, что у этой телки с зубами? – тоскливо спросил Хёкдже, положивший голову прямо на стол в одном из севастопольских кафе. С тех пор, как они поселились здесь по просьбе Насти, братья ежедневно навещали это весьма убогое заведение – оно находилось неподалеку от дома, где вся компания занимала лишь две небольших квартиры. Отец старался экономить, обещая избалованным детям, что в скором времени у них вновь будут все возможные блага. Он явно не чувствовал неудобств – естественно, ведь этот вампир родился в суровое, мрачное и антисанитарное Средневековье. А вот уроженцам роскошного Парижа девятнадцатого века даже общежитие Super Junior казалось ночлежкой для бомжей. – Вон у той, которая лыбится от уха до уха.
– Что-что… – Донхэ посмотрел на кривозубую девушку, весело болтавшую с подругой и поглощавшую «селедку под шубой». – Она опасная минетчица, у нее из десен торчит частокол.
– Шу-у-утку придумал, – протянул старший из братьев, лениво улыбнувшись. – Про ЮнДже. Почему Джеджун снизу? Потому что Юно при первом сексе сделал ему минет и разодрал член в лоскуты.
– Хватит скучать по эстраде, это же унизительно. – Донхэ передернуло. – Девчонки, конечно, нами восхищались, но мы их развлекали, как дешевые клоуны! Станем принцами мира – они еще активнее на нас слюни пускать начнут. Власть делает сексуальнее, чем микрофон. Видел принца Уилльяма? Натуральный гоблин. А вот только за то, что принц, симпатичным считается.
– А я все равно скучаю, – признался Хёкдже. Он положил одну руку на стол, прямо перед своим лицом, и стал скрести ногтями поверхность, наблюдая за этим ну очень увлекательным процессом. – Хочу бесить Латука этого. Вот смотришь: орет чего-то, лидером себя мнит… А ты знаешь: хрясь его – и пополам…
– Влюбился? – спросил Донхэ. – Да ладно тебе, не надо спорить. На нас это все подействовало. Атмосфера фансервиса и слэша… С кем из них ты бы хотел попробовать?
– С Кристал, она миленькая, ножки у нее красивые, – пробормотал Хёкдже. – А еще лучше – с Джессикой и Кристал одновременно. Пусть сначала сестрички друг друга потискают, а потом обе – меня. Стану принцем – первым делом заставлю их такое провернуть.
– Я про парней. Любую группу бери. Вот знаешь, я бы попробовал с Рёуком. – Донхэ положил локоть на спинку стула и закинул ногу на ногу, как бы готовясь пространно рассуждать о чем-то важном и интересном. – Или с Ынхёком.
– Это ж я! – Старший брат наконец перестал прикидываться выброшенным на берег китом и выпрямился.
– У тебя прототип есть, – хищно улыбнулся младший. – Он ведь живой, ублюдочек признался. Я бы его трахнул. Ротик у него такой рабочий…
– Папе скажу! – прибег к любимой угрозе Хёкдже.
– Папа на концерте One Direction, силу собирает, – напомнил Донхэ.
– Чанмину скажу! – не отставал его брат.
– И не противно тебе ссылаться на эту тварь? – Внешне Донхэ оставался спокоен, но в его душе уже вскипал гнев.
– А тебе не противно уже полгода намекать мне на инцест?!
– Ни хре-на.
– Я всегда знал, что ты долбанутый, но теперь совсем от тебя в шоке! Ну приспичило тебе организовать пэйринг, как в фанфиках по этой попсе, – выеби ты Чанмина, никому не жалко!
– Я об этом думал, – спокойно ответил Донхэ, – но его трогать как-то противно. Как в кучу навоза совать.
– Ну, если ты о том, как он сейчас выглядит…
Выглядел Чанмин действительно так, что, столкнись к ним какие-нибудь фанатки певца, девушки решили бы, что квинтет DBSK скоро опять прекратит свое существование – просто потому, что макнэ умрет. Он еще старался хорошо одеваться, составляя конкуренцию своему оригиналу, следил за прической и даже маникюром. Но лихорадочный блеск в глазах, нервозность на грани психоза и болезненную худобу ничто не могло скрыть. Чанмин казался наркоманом, не сумевшим вовремя получить дозу. И неудивительно: уже месяц, с того самого момента, как господин призвал его к себе, он не имел права пить кровь. Это было еще хуже ломки наркомана, ведь она проходит, принося с собой избавление от зависимости. Состояние вампира могло только усугубляться. Он уже готов был наброситься на каждого прохожего и выпить его кровь до последней капли, но вот беда: убить он мог, а сделать хоть один глоток спасительной жидкости – нет.
Старинная вампирская пытка. Так господа превращали виноватых слуг в помешанных убийц. Чанмин знал: пройдет еще месяц – и он обезумеет, а через полгода – умрет.
Пока еще получалось держать себя в руках. Ему было так плохо, что, по сравнению с этим, Джеджун во время течки нежился в SPA-салоне. Однако Чанмин старался вести себя прилично с господами, быть даже более услужливым, чем раньше, в надежде получить награду – разрешение пить кровь. С посторонними же людьми вампир был чересчур резок.
– Хеллоу! – бодро поздоровался молодой парень, поймавший Чанмина на улице, когда он быстрым шагом направлялся к оккупированному «принцами» кафе. – А ю э турист? Уэр а ю фром?
Видимо, снимали передачу о необыкновенном взлете туристической привлекательности Крыма с тех пор, как он вошел в состав России. Смотрите – даже иностранец приехал в великий город, чтобы полюбоваться его красотами! Во всяком случае, репортер и оператор определили Чанмина как иностранца из-за манеры одеваться, будто на показ мод. Ни один нормальный россиянин мужского пола в таком виде из дома не высунется.
Чанмин решил благоразумно пройти мимо. Но репортер подумал, что иностранец его просто не понял, и пустился вдогонку. Нельзя было упускать такой ценный кадр! Вдруг это какой-нибудь токиец, который с хваленой японской учтивостью превознесет достопримечательности города?
– Если я не останавливаюсь – наверное, против интервью, как считаешь? – скорее оскалился, чем улыбнулся Чанмин, одновременно заслоняя лицо от камеры поднятой рукой.
Не токиец. Но репортер унывать не стал – этого стильного парня можно было легко выдать за иностранца! Только попросить его исковеркать английский на японский манер – и начальство поздравит начинающего журналиста с отличной находкой.
Жестом он попросил оператора выключить камеру. Чанмин уже пошел дальше, но настырный репортер преградил ему путь.
– Позволите попросить вас об одолжении? – заговорил он. – Вы могли бы сыграть японца, приехавшего в наш город на экскурсию? Это нужно для развития туризма в Крыму, все в благих целях! Я вам напишу коротенький текст.
Чанмин бы сказал, что репортер – идиот, ведь прохожий, при всей его азиатской наружности, мог быть коренным жителем города, и его появление на экране в качестве «Тоямы Токанавы» рассмешило бы соседей, друзей и коллег, поставив «хитроумного» журналиста в неловкое положение.
Чанмин сказал бы это еще месяц назад. А теперь он толкнул парня в грудь с такой силой, что тот рухнул на асфальт, и рявкнул:
– Ищи негра и выдавай за восхищенного афроамериканца, расист хренов! Я кореец!
– Ишь, психанул, – пробурчал репортер, поднимаясь с асфальта и отряхивая одежду. Чанмин уже несся дальше, подавляя в себе острое желание хоть кого-нибудь разорвать в клочья. – Сыграл бы гостя из Сеула, чего сразу так беситься?
Остановившись перед дверью кафе, Чанмин поднес одну трясущуюся руку к губам, поднял рукав рубашки и, не удлиняя клыков, прокусил ими кожу на запястье. Боль заставила немного успокоиться, и теперь он мог встретиться с молодыми господами.
За столиком вместе с «принцами» уже сидела Настя, а официантка как раз расставляла заказанные блюда. Настя пыталась весело болтать с сыновьями своего бойфренда, но те особого восторга от общения с потенциальной мачехой не испытывали.
– Ой, Минни пришел! – Она захлопала в ладоши. – Я заказала тебе кровь убитых помидорок.
– Ценю твой «черный» юмор. – Чанмин вполне беззаботно улыбнулся, несмотря на то, что внутри все органы словно начинали пылать огнем, а дышать становилось труднее. – Молодые господа желали меня видеть?
– Да, – кивнул Донхэ. – Хотел удостовериться, что ты отвратительно выглядишь.
– Это я еще красился полчаса, – заметил Чанмин, мечтая убить обоих «принцев». Он прекрасно понимал, зачем они его вызвали – поиздеваться. В пустой квартире переносить голод было легче. А здесь, в зале, почти битком набитом людьми, мучения становились в десять раз страшнее. Чанмину казалось, он слышал, как бьются человеческие сердца, и чуял запах бегущей по жилам теплой крови. Все его тело раздирала боль, избавить от которой могла только боль чужая.
– А оппа сказал, что скоро вернется, – сказала Настя. – Рыбушки, как думаете, что ему заказать?
– Концерт One Direction в Сан-Франциско – это вам не фанмитинг группы Red Velvet, – через силу засмеялся Чанмин. – Выплеск эмоций был таким, что господин вряд ли хорошо себя чувствует.
– Чай с имбирем. – Настя стала болтать под столом ногами, листая меню. – Полезно же. Тьфу, ну и кафе, нет такого чая… Тогда хоть с чабрецом.
Вскоре в кафе появилось трио, только что посетившее концерт популярного бойз-бэнда. Профессор вежливо поздоровался с принцами и сел в угол стола, объявив, что не голоден. Хичоль вошел вместе с Хангеном чуть позже, и Настя сразу замерла, глядя в его сторону. Чанмин знал: каждый раз, когда «оппа» возвращался с «охоты на эмоции», она боялась увидеть полумертвую развалину. Но вампир все еще был далек от этого; хотя вначале он держался за плечо телохранителя, вскоре помахал всем собравшимся рукой и отпустил китайца, обходясь только тростью.
Тем не менее, даже Чанмин заметил, что Хичоль скорее упал, чем сел на отодвинутый для него Хангеном стул.
– Оппа, тебе плохо? – спросила Настя. В ее голосе звучали разочарование, досада, сожаление. Вот и вся любовь, подумал Чанмин. Прекрасный, сильный вампир стал физически слаб, пусть даже временно, – и она постепенно переставала видеть в нем Мужчину Мечты. Было даже неважно, что этот вампир за пару секунд вызывал стихийные бедствия и разрушал здания взмахом руки: ей требовалось все и сразу.
– Не хуже, чем обычно, – улыбнулся Хичоль. – Без труда дождусь полного успеха этой затеи. Впрочем, разве теперь у меня есть выбор?
– Оппа, выбери чего-нибудь поесть, – предложила Настя, придвигая к нему меню.
– Выбери сама, Лисичка, – разрешил Хичоль.
– Или ты есть не можешь?
Она спросила об этом так, словно уличила его в преступлении и требовала объяснений.
– Ну, уж твою кровь точно выпить смогу, – подмигнул Хичоль.
Чанмину было противно смотреть на проводницу. Может быть, из-за собственных мучений. И он стал наблюдать за господином, который явно прикладывал немало усилий, чтобы казаться бодрым.
– Пап, а пап, – сказал Хёкдже, – нам сколько еще ждать?
– Не так долго, состариться не успеете, – пошутил отец.
– Я думаю, господину следует немного отдохнуть, – заметил Ханген. – Перенестись в тихое место, провести там некоторое время.
– А я тут с девчонкой познакомился, – надул губы Хёкдже.
Глаза Донхэ странно засверкали.
– Папа, мы останемся. Отдохни, но нам и тут хорошо.
– Оппа, мы тут только неделю, – сказала Настя. – Мне нравится в Крыму, приспичило с тех пор, как его отобрали. А ты куда гонишь?
– Например… на Острова Кука? – предложил Хичоль.
– Да ну их, там только море и песок, а мне надо людей, шум…
Она хотела отвязаться от Хичоля. Хотела поменьше видеть его до тех пор, пока он не перестанет постоянно нуждаться в поддержке Хангена. Он надоел ей слабым, был нужен лишь полным сил. Конечно, проводница могла оживить кого угодно и выбирала качественный товар, а теперь он приходил в негодность. Как потребитель, она имела право на недовольство.
– Отлично, мы с Ханни отправимся на курорт одни, раз вам тут так нравится, – согласился Хичоль. – Чанмина оставляю за вами присматривать. Ведите себя прилично, если не хотите неприятностей: мальчик уже на грани.
Донхэ злобно посмотрел на слугу: он просто ненавидел предателя за то, что ему удалось так легко отделаться. По его мнению, эту сволочь следовало убить. Но отец решил, что понимает слугу. Друзья и любимый заменили певцов без его ведома, он лишь боялся за их судьбу, что, в сущности, было чистой правдой. Конечно, за то, что Чанмин не выдал товарищей господам сразу, едва узнал о них, хорошая голодовка ему была обеспечена. Для вампира это – страшно: кругом – сосуды с кровью, а прикоснуться к ним нельзя. Но смерть… Чанмин, в сущности, никак не помешал Хичолю осуществить его план, эта корейская эстрада все равно уже надоела, да и на «принцев» странно влияла. Пускай теперь артисты прячутся неизвестно где, а отдувается за них пестрая команда персонажей – это очень забавно наблюдать, был бы только доступ в интернет.
Хичоль протянул к Чанмину руку и погладил его по плечу. Движение было чуть заметно неловким.
– Пап, разреши ему пить кровь, – попросил Донхэ. – Он реально измучился, хватит с него. И ведет себя, как шелковый.
Все удивленно посмотрели на него. Все, кроме Хичоля. Он лишь покачал головой.
– Два месяца, – напомнил Хичоль строго. – Два месяца вампир выдерживает без необратимых для мозга последствий.
Хичоль щелкнул Чанмина по лбу. То есть, видимо, хотел щелкнуть, но попал в бровь. «Да он слепой, – догадался Чанмин. – В фанфике профессора такого не было. Он не справляется с обрядом. Умирает…»
– Господин, я могу пойти с вами, – сказал Чанмин, желая одновременно и проследить за Хичолем, и избежать чего-то, что задумал Донхэ.
– Нет-нет, оставайся с мальчиками. Кто-то же должен за ними следить, они у меня хулиганы… Правда, и ты хулиган… Сложно с вами. Ты будешь следить за мальчиками, а профессор – за тобой.
Девушка за соседним столом порезалась листом меню. Чанмин стиснул челюсти и судорожно вцепился пальцами в край стола. Всего одна капля крови в двух метрах от него будто взорвала все внутри, хотелось кричать от боли и отчаяния, делать что угодно, лишь бы позволили сделать один глоток.
– Как же Минни фиговенько, – с наигранным сочувствием сказала Настя. – Так ему и надо.
Пальцы Чанмина сомкнулись на шее девушки прежде, чем он успел это понять; попытка задушить длилась лишь две секунды, затем вампир, в ужасе от осознания собственных действий, отдернул руку и, закрыв лицо ладонью, попросил его простить. Ему хотелось умереть. Стоило одному из «принцев» заикнуться об «амнистии», как он перечеркнул все свои старания за целый месяц. Теперь мучения продлятся еще столько же, а потом ему разрешат глотнуть немного крови, не допуская бесповоротного безумия, и пытка возобновится…
– Оппа, он хотел придушить меня! – возмутилась Настя.
«Твой «оппа» этого не видел,» – подумал Чанмин.
– Он сходит с ума, его нельзя пускать в общественные места, – махнул рукой Хичоль, словно ничего особенного не случилось – ну, наступил даме на ногу или напиток на нее пролил. – Пожалуй, и впрямь пора заканчивать с наказанием, а то он только проблемы создавать будет. Чанмин, сегодня ночью… ну, скажем, часов с девяти вечера тебе разрешается пить кровь. – Хичоль задумался. – Но ты сейчас совершенно невменяемым станешь, а мне трупы и раненые по всему Севастополю не нужны. Только одна жертва. В кого первого вцепился – того уж и осушай. – Хичоль заботливо взял его за руку и посмотрел в глаза. То есть сделал вид, что смотрит. – Для твоего же блага все эти приказы! И вот еще: пока меня нет – находись рядом с Донни, чтобы все время его видеть.
– А почему это только со мной? – возмутился Донхэ.
Хичоль скрестил руки на груди и устремил на младшего сына строгий, хоть и невидящий взгляд.
– Потому что Хёкки нашел девушку и хочет с ней встречаться – Чанмину незачем держать свечку. А ты, милый мой, ждешь момента совратить брата. Смотри у меня! – Хичоль постучал указательным пальцем по поверхности стола. Он мог бы приказать сыновьям, но почти всегда контролировал тип своего требования, чтобы они могли ослушаться и получить за это нагоняй. Поддерживал исключительно отношения «отец-дети», избегая напоминания о связи «господин-слуги». – Выкидывай эту мерзость из головы! Неважно, с кого вас списали, вы – братья, росли вместе, сидели рядышком у меня на коленях, когда я вам сказки рассказывал, ты вечно на правой, а Хёкки – на левой! И ты хочешь совершить непотребство с тем, вместе с кем несся мне навстречу, когда я приходил домой, и кричал дуэтом «папа»? Прекрасно, вырос ребеночек. В пять лет я ругал тебя за отобранные у брата игрушки, а теперь поставлю в угол за отнятую мужскую честь? Обещаю, ремнем не отделаешься. Хёкки, и ты тоже. – Хичоль пригрозил Хёкдже пальцем. – Только попробуй пойти у него на поводу. Запомни, что это – страшное унижение, если только у тебя шарики за ролики не заехали.
Хичоль, казалось, хотел продолжать, но осекся, опустив голову и поморщившись. Ему было очень больно, и Ханген, поняв это, быстро достал таблетки.
– Спасибо, господин, – прошептал Чанмин и поцеловал руку Хичоля, когда тот справился с приступом. Донхэ приготовил для него какой-то неприятный сюрприз, но сейчас он мог думать лишь о том, что через восемь часов сможет наконец выпить крови.
– Я очень великодушен, такая уж у меня натура, – засмеялся Хичоль. – Но, конечно, после всего, что ты натворил, строить семейное счастье с Джеджуном я тебе не дам. Пусть ищет себе кого-то поприличнее, девчонка и так настрадалась, заслуживает хорошего парня.
Хичоль и Ханген ушли вместе с профессором, чтобы перенестись в «санаторий». Донхэ таскался по людным местам, и Чанмин, привязанный к нему приказом господина, следовал за ним. Мучения стали еще ужаснее от осознания их скорого прекращения. Как много крови текло вокруг, и вся она словно умоляла ее выпить… Если бы не предусмотрительность господина, Чанмин наверняка сорвался бы и убил пару-тройку человек. Не из-за того, что не мог насытиться – просто от охватившего все его существо безумия.
Донхэ наслаждался, перехватывая полудикий взгляд отцовского слуги, видя, как на его лбу выступает испарина и насколько отчаянно он сжимает руки в кулаки. Хёкдже тоже был рад – Чанмина он презирал не меньше – но садистского удовольствия не испытывал. Ему просто нравилось, что «шакал» получает по заслугам. А вот младший «принц» – Чанмин готов был поспорить – возбуждался даже в сексуальном плане, наблюдая за его страданиями.
Вечером Донхэ гулять надоело, и он вернулся в квартиру. Хёкдже и, естественно, Чанмин были с ним.
Квартира была двухкомнатная, и в ней жили братья. Во всех помещениях всего за неделю «принцы» развели качественный бардак – они не привыкли убираться самостоятельно, и даже в общежитии Super Junior за них это делал Ханген. Хёкдже уселся на диван и включил телевизор, однако попал на «Comedy Club» и остался недоволен. Донхэ прошел на кухню и заварил чай, причем не только себе, но и Чанмину. Опять издевался – понимал же, что голодному вампиру, сходящему с ума в ожидании крови, даже вода в горло не полезет.
– Мы вместе пойдем на охоту? – спросил Чанмин, все-таки сделав два глотка и сжав чашку в руках так сильно, что она чуть не раскололась.
