Текст книги "Герой не твоего романа (СИ)"
Автор книги: lovely dahlia
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 100 страниц)
Чанмин проделал долгий путь, чтобы прийти на Священную гору, и явился в тот злосчастный момент, когда все уважаемые братья уже взяли на обучение по одному охотнику. Все – кроме Чо Кюхёна. Тот уже достаточно проявил себя, чтобы просвещать других, но был слишком молод и пока не попробовал себя в роли учителя. «Он твой, » – решил Чхве Шивон, самый могущественный маг на горе. Чанмин приветливо похлопал глазами, подошел к сидящему на коленях Кюхёну и изъявил надежду на то, что они подружатся.
– Я твой учитель, а не друг, – пригрозил пальцем Кюхён. – Прошу об этом никогда не забывать.
– Да ла-а-адно тебе, – протянул Чанмин, хлопая по плечу обалдевшего монаха. – Мы же явно ровесники. Ты мне говори, что и как делать, я постараюсь не оплошать. А всякие эти «да, господин учитель» лучше отбросим в сторону, это только мешать будет.
Кюхён закрыл глаза и поднял вверх одну руку. Чанмин сдвинул брови, не понимая, что он имеет в виду. А монах ничего и не хотел сказать этим жестом – он сконцентрировался на дарованной ему богами и духами магической силе, которую использовал для того, чтобы, не прикасаясь к охотнику, вышвырнуть его из приемного зала.
– Ты отказываешь ему в своем наставничестве? – спросил Шивон.
– Нет, я его проучил, – улыбнулся Кюхён. – Нужно сбить с него спесь. Только поглядите, как смешно он кувыркается.
Мун Хиджун, тоже находившийся в зале, хотел объявить порку бамбуковой палкой, но вовремя вспомнил, что Кюхён уже давно не является его учеником. А Чанмин, проворно влетевший обратно в помещение и потирающий ушибленное мягкое место, подбежал к своему учителю, поразмыслил пару секунд, упал на колени и низко склонил голову.
– Ты действительно велик, маг Священной горы! – с жаром воскликнул он. – Прошу, учи меня!
– Конечно, юный охотник, – мягко ответил Кюхён, погладив его по макушке. – Ты наказан и спать сегодня будешь у входа в главный храм. Перед сном ты должен прочесть сорок мантр из того свитка, что я тебе дам.
– Да хоть пятьдесят! – ответил Чанмин. – А я научусь так же людьми бросаться?
– Отнюдь.
– Тогда ну его…
И Чанмина снова унесло прочь из зала.
– Поздно отказываться, – заметил Кюхён, поднимаясь на ноги. – Ты уже попросил меня учить тебя, и я дал согласие. Теперь ты будешь отпущен из монастыря только тогда, когда твой учитель так решит.
– Да-а-а, учитель, – простонал Чанмин, который на этот раз ухитрился скатиться с лестницы в пять ступеней.
Чанмин оказался очень старательным, но бестолковым учеником. Если ему давали прочесть десять манускриптов – он охотно читал все, но того, что оставалось в его голове, хватило бы только на один. Когда Кюхён отправил его медитировать под ледяными струями водопада – он без пререканий просидел в позе лотоса положенное время, однако потом простудился и отказывался выходить из своей комнаты даже под угрозой наказания. А во время того, как монах читал запись длинной и весьма занудливой философской беседы основателя монастыря с раскаявшимся оборотнем, Чанмин под видом глубокой задумчивости просто-напросто уснул. «Вы можете меня выпороть!» – виновато сказал он, когда Кюхён разбудил его затрещиной. «А толку-то, » – пожал плечами монах.
Зато, как ни странно, Чанмина полюбили духи умерших. Может быть, им стало скучно в обществе вечно серьезных магов, но после того, как монах однажды призвал духа в присутствии Чанмина и тот набалагурил так, что сам Кюхён хохотал до колик в животе, покойники стали преследовать охотника. Они были не слишком давно умершими и еще очень привязанными ко всему земному; но сам факт того, что Чанмин мог травить байки о собственной жизни при пяти или шести духах, шел вразрез со всем, что до сих пор помнили в монастыре.
– Его можно обучить очень многому, его любят бестелесные сущности, – сказал Шивон. – Не прогоняй этого юношу. Если ты приложишь достаточно усилий, он сможет стать одним из тех удивительных охотников, которые имеют магические способности.
– Я сделаю все возможное, – пообещал Кюхён.
Получив требование сделать из Чанмина грозу нечисти, первым делом монах взял охотника в путешествие. Вооружившись магическим посохом и маленькой холщовой сумкой с самым необходимым, он повел ученика в странствие. Он думал, что долгие трудные переходы, встречи и беседы с разными людьми помогут Чанмину духовно очиститься. Да вот как бы не так…
Все началось с того, что в первом же попавшемся селении Чанмин выменял у одного старика, замученного визитами зомби, защитный амулет на три бутылки макколи и напился, попытавшись влить остатки вина в своего учителя. Далее был эпизод в лесу, где двое ночевали на расстеленных прямо на траве циновках; было прохладно, и Кюхён свято верил, что страдания тела вернут Чанмину равновесие духа. Пальцем в небо: монаха разбудил приятный аромат жареного мяса. Он метнулся на запах и увидел, что Чанмин, поймав зайца, развел костер, довел дичь до готовности и уже уплетает ее за обе щеки. А ведь в монастыре предписывался отказ от животной пищи! «Хочешь?» – спросил Чанмин, протягивая монаху аппетитно пахнущую заднюю лапку. Кюхён убежал прочь. Если бы он остался, то наверняка покусился бы на запретную пищу.
Последней каплей стало посещение большого города. Кюхён вел туда Чанмина, чтобы познакомить его с мудрыми монахами местного монастыря. Охотник вытерпел целый вечер философских диалогов, глядя на просвещенных с самым заинтересованным видом, и даже сам вставлял почти умные комментарии, рожденные из союза наставлений учителя и прочитанных манускриптов. Однако ночью Чанмин улизнул из комнаты, которую делил с Кюхёном. Монах, проснувшийся уже после его исчезновения, отправился на поиски, припоминая все недостатки ученика. Чанмин не пил и не ел; как выяснилось, он продал свой магический посох и на вырученные деньги пошел к кисэн, взяв сразу двух симпатичных молодых девушек. «Бери любую, мне не жалко, » – сказал Чанмин, когда Кюхён ворвался в его комнату. «Нам жалко, он же не платил, » – робко возразила одна из жриц любви. Кюхён закрыл глаза, чтобы не лицезреть чужую наготу, и вытащил ученика из гнезда порока. Он понимал: еще немного, и они поменяются ролями, Чанмин начнет его учить распутству. Следовало немедленно оградить его – а главное, себя – от соблазнов внешнего мира. И Кюхён, не слушая возражений охотника, отправился обратно в монастырь, попутно медитируя на каждом привале. Он просил у богов прощения за свою слабость. Уж слишком незначительным было его осуждение и чересчур сильным – желание присоединиться.
И вот, когда до монастыря оставался день пути, Кюхён, заснув в лесу, проснулся уже в удивительной самоходной телеге. Там оказались четыре незнакомых человека и Шим Чанмин, изменившийся до неузнаваемости. Это был не добродушный гуляка, а уверенный в себе и при этом насквозь лживый парень со странной аурой, которая почему-то нисколько не напоминала ауру привычных ему темных сил, хотя амулет указывал на присутствие нечисти. Кюхён решил проверить Чанмина. Он скоро понял, что это, хоть и Чанмин, да вовсе не тот.
Интересно, его ученик вернулся в монастырь… или к охотникам?..
Лгать – тоже грех. Но Джеджун так доходчиво объяснил, что ложь для Джунсу – исключительно во благо, что Кюхён засомневался.
– Он и впрямь будет страдать, если узнает, что его любимый изуродован или мертв, – согласился монах. Все, кроме Джунсу, обедали в кафе рядом с больницей; Кюхёну нашли современную одежду – джинсы и футболку – и он чувствовал себя в этом наряде несколько неуютно. – И если бы он не оказался тут с нами, то сумел бы его спасти… Думаю, я смогу подыграть. Это будет забавно, да простят меня боги.
– Слышь, а у вас мужик с мужиком – типа не грех, как у белобрысого? – спросил Ючон, ткнув пальцем в Джеджуна.
– Любовь не может быть грехом, – тоном проповедника отозвался Кюхён.
– Вот и я придерживаюсь того же мнения, – подхватил Юно. – А эта англиканская церковь…
– У нас тут англиканская церковь уже все разрешила, – заметил Чанмин, – так что ты попал по адресу, серый.
– А о любви ли ты говоришь, Чон Юно? – засмеялся Кюхён. – Боюсь, ты просто делишь ложе с мужчинами, которых вожделеешь. Это – грех.
– И герцог Кентерберийский плевать хотел на мнение какого-то хрена с горы, – поморщился Юно.
– Со Священной горы, – напомнил Кюхён.
– Все равно «хрена», – захохотал Ючон. – Кстати, о хренах. Тебе же трахаться запрещено?
Монах гордо кивнул.
– Зашибись! – хлопнул в ладоши офицер. – Ты скажи этому Су, что у нас одна религия, типа я теперь тоже трахаться не могу. Тогда он больше лапать не станет! Уважение к чужой вере, во.
– Ты же беременный, четвертый месяц пошел, – прыснул Чанмин. – Тоже мне, целибат…
– Ой, че-то я опять про беременность забыл, – сконфузился Ючон. – Слышь, Дже, по хер на все, говори Су, что у меня уже выкидыш был.
– Прямо тут? – Чанмин с трудом сдерживался, чтобы не рассмеяться в полный голос. – Вывалилось под стол, официантка подошла и вытерла?
– Не, ну целая ночь же прошла! – возразил Ючон, шарахнув кулаком по столу – из тарелки Джеджуна даже выплеснулось немного супа. – Мало ли, че со мной случилось! Мог уже выкинуть незнамо где, а потом еще два раза залететь!
– Как низко! – вскрикнул Джеджун, в негодовании поднявшись со стула. – Я понимаю, что для вас рождение ребенка мужчиной – бред. Но в ваших мирах рожают женщины! А вы сейчас так смеетесь над этими вещами, как будто не уважаете даже их! Отвратительно! Глупо! Достойно детского сада, ясельной группы!
– Истерика, – понимающе заметил Юно. – В моем мире у оборотней-женщин тоже бывает течка. Они не в себе, если не совокупляются. Я – гомосексуалист, мне не нравится моя супруга, и я отправляю к ней своего дворецкого. Он евнух; удовлетворяет ее, чтобы не бесилась, но бастардов эта сучка не рожает.
– Дай пять, серый, отличная параллель! – Чанмин, все-таки громко расхохотавшись, протянул Юно руку, но вервольф не догадался, что по ней надо хлопнуть. – Напомни, кто у тебя дворецкий? – Юно взглядом указал на Ючона, и Чанмин с неправдоподобным сочувствием похлопал офицера по плечу. – Майор Пак, тебе что-то совсем не везет. В одном мире – хрупкий двадцатилетний педик, в другом – беременный омега, в третьем и вовсе кастрирован…
– Идите на хуй оба, – буркнул Ючон, отмахиваясь от оборотня и вампира рогаликом с сахарной пудрой.
– Его кастрировали для оперы, – вставил Юно. – Однако его пение и после такой жертвы оказалось никудышным. Если бы я не купил этого несчастного, он прозябал бы в бедности. А теперь от него есть польза. Кстати, и солдат мог бы ее принести. Есть течная самка и неприхотливый самец; а не сойтись ли им для общего блага?
– Я не животное, а человек все-таки, – жалобно произнес Джеджун, роняя в суп первые крупные слезы. – С моральными устоями и чувствами, между прочим…
Вампир и оборотень одновременно перестали смеяться, глядя на то, как Джеджун тянется за салфеткой, чтобы вытереть глаза и щеки.
– Прости, – неожиданно решил извиниться Юно, поставив перед ним целую салфетницу. – Мы увлеклись. Я думал о герцогине, когда говорил все это.
– Да я не злюсь, – сразу попробовал улыбнуться Джеджун. – Знаю же, что я у вас тут самый смешной.
В кафе появился Джунсу – уже не в больничной пижаме, а тоже в принесенной для него нормальной одежде. Он подошел к Джеджуну, наклонился к нему и потрепал по волосам.
– Мне медсестра сказала, куда Кю отпросился, – объяснил он. – Дже, чего плачем?
– А, да ничего, так просто. – Джеджун напоследок шмыгнул носом, вытер оставшиеся слезы и скомкал салфетку.
– Кстати, духи классные, – заметил художник.
– Да, мне тоже нравятся, – съязвил Чанмин. – DKNY. Новый аромат. Называется «Gimme a man after midnight»*.
Джеджун покраснел, хотя на его щеках и так был румянец – в силу физиологических особенностей тело постоянно бросало в жар.
– Странно, – нахмурился Джунсу. – Похоже на что-то более элитное, уж больно мало неестественных химических ноток ощущается. Цветочный аромат…
– Несет, как от букетика, – усмехнулся Чанмин. – Но не от дорогого. Букетик полевых цветов.
– Может быть, но все-таки парфюм прекрасный, – возразил Джунсу. – Я бы и сам такой купил, только он мне, наверное, не подойдет, слишком нежный. А вот… что Ючон думает? – Джунсу переместился к офицеру, который с перекошенным лицом выдержал его поцелуй в щеку. – Хочешь сам так пахнуть?
– Да я повешусь, – вздохнул Ючон, которого тоже просветили относительно природы витающего вокруг Джеджуна аромата.
– Беременных раздражают густые запахи, – продолжал издеваться Чанмин. – Ему лучше пока не пользоваться туалетной водой.
– Слышь, пиздюк!.. – грозно начал Ючон и тут же получил от Джунсу легкий шлепок по губам.
– Я этого больше не потерплю, ясно? – строго сказал художник. – Прекращай так выражаться. Это некрасиво. Ты же будущая… папа!
– Хуяпа, – обреченно ответил офицер.
– Ючон, ну хватит, – попросил Джунсу, кладя обе руки ему на плечи. – Ты же видишь, что тебя все поддерживают. И я тебя люблю, поверь, все у нас будет хорошо. Прости за то, как я себя повел, это просто было неожиданно для меня.
– А для меня как неожиданно, просто охренеть. – Ючон уставился на огрызок своего рогалика, словно разговаривал именно с ним.
– Но мы справимся, – твердо заявил Джунсу. – Все вшестером. Правда, ребята?
– Это, безусловно, любовь, – тихо вынес вердикт Кюхён. – Я не могу ее осудить. – А затем, уже громче, добавил, вспомнив то, что говорили ему о новой роли Джеджун и Чанмин: – Прекрасный день! Ах, как давно у меня не было видной иглы!
– Какой еще иглы? – испугался Джунсу.
– «Видеоигры», – шепотом поправил Джеджун. – И про нее не надо вспоминать каждые пять минут.
Чанмин объяснил Джунсу, что для возвращения в родной мир всем переселенцам требуется поработать на одного местного бандита, так как сам Кюхён еще одно перемещение организовать уже не может. Монах виновато развел руками, подтверждая свою несостоятельность.
– Прекрасно. И какой от нас прок? – удивился Джунсу. – Мне что, картины им писать?
– Ну, от нас с Кю – вполне определенный, – заметил Чанмин. – Мы ведь маги, так сказать. А ты, вообще-то, целитель. Бандюгам такие люди нужны.
– Докатились. – Джунсу откинулся на спинку стула и устало поглядел в потолок. – Я теперь должен работать с преступниками. А Юно-то каково, он же полицейский… Что ж, главное – мы все вместе. Переживем. Только один вопрос, Дже. А в этом мире такие, как ты, есть? Я боюсь за Ючона. Ему нужно показываться врачу. Ты говорил, что у него беременность протекает с осложнениями… Кстати, от этого маленького засранца опять табаком пахнет. – И Джунсу дал Ючону почти невесомый подзатыльник.
– Я стоял там, где курили, – пробурчал майор.
– Сидел там, где пили, и лежал там, где трахались, – добавил Чанмин. – Не волнуйся, Су. Мы найдем врача.
Ючон поперхнулся своим чаем. Кюхён молитвенно сложил руки и мысленно попросил у богов прощения за то, что положение военного казалось ему смешным.
– Так, сейчас все едем в логово уголовников, – подытожил Джунсу. – А потом – давайте в корейский ресторан? Ничего не имею против других стран, но меня начинает раздражать местный колорит. Хотелось бы ощутить что-то родное, хотя бы на вкус.
– Согласен, – улыбнулся Джеджун. Конечно, хорошая идея: пойти в корейскую забегаловку и напиться соджу. До отруба. И не думать о том, что герцог – это улучшенная версия его собственного Юно. Та же внешность, но многое лучше: фигура (более атлетическое телосложение), прическа (волосы чуть длиннее и не крашеные), выражение лица (врожденное благородство в каждой черте), характер (сильный, независимый). Кстати, он упоминал, что является альфа-самцом стаи. Вопросов нет – это просто вожак. Но вдруг он был альфой и в «его» смысле? Может быть, они, как и Джунсу с Ючоном, являлись половинками единого целого, по прихоти небес родившимися в разных мирах? Да-а, вот до чего течка доводит… Джеджун предпринял усилие, чтобы одернуть себя. Герцог на самом деле был совершенно чужим ему человеком, который знал его чуть менее двух дней.
– Нет-нет, никаких корейских ресторанов! – всполошился Чанмин. – Там очень плохо готовят. В смысле, нормальные корейские блюда готовят только в Корее, правильно?
– Вдруг там хоть корейская музыка звучит, – вздохнул Джунсу. – Или клипы по телевизору крутят. Хотя, может, в этом мире наша поп-музыка не в моде…
– Ой, Джунсу хён, ты где такого набрался? – засмеялся Чанмин. Джеджун изумленно посмотрел на него. Интересно, чего стоило вампиру, который о своем возрасте сказал «до фига и больше лет», назвать молодого парня «хёном»? Хотя, тут же подумал Джеджун, вероятно, это далось легко. Судя по всему, в Корее Шим Чанмин не жил уже очень давно, и обращения не имели для него никакого особого значения. Набор звуков, не более того.
– Чего я набрался? – не понял Джунсу.
– Про популярность нашей попсы, – пояснил Чанмин. – Даже у нас во всем мире одного PSY знают, и то лишь «Gangnam style».
– Наверное, ты прав, – кивнул Джунсу.
Джеджун, вернув мысли к проблемам, не относящимся к собственному либидо, мысленно сделал любопытную заметку. Чанмин и Джунсу были из разных миров, но говорили о каком-то певце и его композиции, которых у Джеджуна точно не было (он поп-музыку любил и часто слушал ее после работы, находя в словах простеньких песен о любви отражение собственных чувств). «Значит, их миры во многом идентичны, – заключил он. – И кто знает, насколько? Может быть, здесь, в Корее, есть еще один Джунсу, который дружит с еще одним Джеджуном, и Ючон, которого он все-таки спас…»
Никита Сергеевич принимал у себя оставшихся троих подчиненных по очереди. Сначала пришел Джеджун; Кукурузнику этот «педрила» сразу не понравился, а уж когда Леонид принялся яростно его защищать, он вообще пришел в бешенство.
– Мою молодую жену тянет налево, – сообщил криминальный авторитет, глядя на притихшего после грубой отповеди «эльфа». – Зелья, говорят, варишь? Ну, так свари что-нибудь такое, чтоб ей хотелку к чертям отбило. А иначе гуляй куда знаешь.
– Я с вами не буду работать, простите, – сказал Джеджун, когда вышел из приемной Никиты Сергеевича и остался наедине с его сыном. – Такие зелья у меня не получаются.
– Что-нибудь придумаем, лапушка, – ответил Леонид, погладив его по щеке. – Я в обиду не дам.
Тоже, между прочим, мужчина. Вполне привлекательный. Высокий. Европеец. Проявляющий интерес…
Джеджун отвернулся от него и быстрым шагом направился поближе к Юно. Вот беда – не привык переносить течку без таблеток! Скоро на табуретку кинется, если к ней фаллос прилепят.
Следующим пришел Кюхён. Никита Сергеевич рано решил, что больше всех его бесит Джеджун; нет, второй оказался намного хуже! Кюхён на все реагировал с таким умиротворенным пофигизмом, что его хотелось поколотить.
– Он колдун или наркоман? – раздраженно спросил Кукурузник у сына, когда посетитель ушел. – Как «травы» накурился, честное слово.
– Он монах, – уточнил Леонид.
– А-а-а… Значит, просто долбоеб.
Последним на аудиенцию явился Джунсу (Чанмин предупредил о той ерунде, которую ему нагородили во избежание депрессии и апатии). Джунсу был в приподнятом настроении, потому что посредством нескольких выговоров и затрещин добился от Ючона виноватого взгляда верного ротвейлера и обещания больше не материться (на офицера так укоризненно смотрела единственная «дама» в коллективе, что он и впрямь почувствовал стыд). Из-за этого художник сразу поставил условие: жилплощадь и личный автомобиль, а иначе он работать не будет.
– А может, ты мне на хер не нужен! – хрипло засмеялся Никита Сергеевич.
– Да ну? – улыбнулся Джунсу, решительно приближаясь к нему. Он пошел ва-банк. Успеха в собственной затее не было никакого: он ведь недавно исцелил двоих, а тут травма была серьезная и старая. Но он делал это ради Ючона, который, по его мнению, был, в силу своего «интересного положения», бесполезен для бандитов.
Джунсу подошел к Никите Сергеевичу и положил ладони на его колени. Вспышка света озарила половину комнаты, а художник упал на пол, но сознание все же не потерял.
– И что это было?! – рявкнул авторитет.
– Вставайте, – попросил Джунсу.
И Никита Сергеевич, уже шесть лет парализованный ниже пояса, поднялся с инвалидного кресла.
– Да, парень… Тогда мне, пожалуй, и зелья от эльфа не нужны! Вась, – обратился он к человеку со все еще сломанным носом, который теперь с надеждой ждал паломничества к целителю, – вытаскивай мою дуру из SPA-салона. Буду проверять, могу ли сам ее порадовать.
Никита Сергеевич вызвал к себе Чанмина, у которого потребовал подробностей: неужели Джунсу действительно так могуществен в качестве целителя?
– Нет, – отрицательно покачал головой вампир. – Обычно это не так. Тут, по всем законам жанра, шмат ванили: всему виной романтика. Он сейчас на седьмом в пятой степени небе от счастья, вернул любимого, ждет ребенка, хоть и не своего. От этого его возможности усиливаются в несколько раз. Собственно, он только поэтому и мог бы спасти своего настоящего парня, которого безумно любит.
Услышав это, Никита Сергеевич вызвал к себе Ючона и расписал ситуацию. У него было много хороших старых друзей, которые давно пострадали в суровых бандитских разборках и остались немощными калеками. Никакая медицина уже не была в состоянии им помочь, а вот счастливый Джунсу – вполне. И если счастье Джунсу зависело от него, то Ючон обязан был хоть ребенка родить, хоть балет танцевать – Никита Сергеевич за это хорошо заплатит.
– А ты не ох… дурел? – спросил Ючон, по непонятной для себя причине пресекая употребление мата.
– Проси что угодно, – ответил Никита Сергеевич, прохаживаясь по своей комнате (ходить после шести лет паралича было очень приятно).
– Прям реально что угодно? – прищурился Ючон.
– Любые деньги, – согласился авторитет.
– Ну, ладно, ты сам это сказал. – Ючон схватил его за руку и пожал ее.
– Сколько же вы готовы ему дать? – поинтересовался Чанмин после того, как Ючон ушел. – Он, конечно, не видел в своих руках ничего большего, чем эквивалент пяти тысяч рублей, но с бедняками труднее всего, их запросы растут чересчур быстро. По себе знаю, прислугой был.
– Да больно он мне нужен, – хмыкнул Никита Сергеевич. – Вы с оборотнем прекрасно справляетесь, да и маг, вроде, не промах. А этого я убью, как только он мне надоест и Жунсу сделает свое дело.
Чанмин счел нужным возмутиться. Нет, не по поводу убийства Ючона; просто не «Жунсу», он же не француз все-таки.
В тот же вечер все отправились по своим домам. Ючон и Джунсу, по вполне понятной причине, получили одну квартиру на двоих; офицер побурчал что-то, но серьезных возражений не выразил. Им досталась съемная однокомнатная квартира, в новостройке, просторная, с раздельным санузлом, мини-джакузи и хорошей отделкой – Ючону показалось, что это царские хоромы, а значит, он не прогадал. Правда, некоторое подобие сожаления он испытал, как только, заперев входную дверь, Джунсу прижал его к себе и стал гладить по спине.
– Давай наконец нормально поговорим, – предложил художник. – Нам нужно многое сказать друг другу.
– Да все отлично, только ты бы меня не мацал, – сказал Ючон, отталкивая его.
– Прости, – встревожился Джунсу, немедленно отступая назад. – Тебе неприятно? Живот болит?
– Фу ты, – застонал Ючон и пошел в комнату, не снимая обувь.
– Если что-то не так – сразу говори! – сказал Джунсу, устремляясь за ним следом. – Тебе сейчас плохо? Может, полежишь? Тебе чего-нибудь приготовить? В двух шагах отсюда – круглосуточный супермаркет и аптека. Я куплю лекарств и поесть, хочешь?
– А, ну это можно, – согласился офицер, тут же плюхаясь на диван прямо в ботинках. Когда кто-то в последний раз о нем заботился? Наверное, мать года в три от роду. А тут, видите ли, даже поесть сварганят. Почти бесплатно. За поцелуйчик в щеку и «спасибо». Может, ради этого стоило и забеременеть.
«А охуенно я устроился, – решил Ючон, выйдя на балкон покурить, когда Джунсу побежал по магазинам. – Есть, об кого руки почесать, и жрать дают, если только пикнуть… Только ребят жалко. Одни теперь с Терроном воюют. Хотя… Вот Кю – этот, тутошний – сказал бы, что я много о себе мню. Армия сопротивления по всей Земле есть! Че они, без одного меня не справятся? Вон Дже тоже наполовину терронец, но унаследовал побольше батькиных черт, чем я. От него и пользы больше! Дже, мужик, давай, распидарась там всех!»
Джунсу вернулся через десять минут, после чего на скорую руку сделал салат и сварил суп. Ючон сразу стал поглощать помесь кучи ингредиентов с майонезом: терронцы расходуют много энергии и едят соответственно, тоже немало. Но, умяв половину тарелки, он бросился в туалет, где, склонившись над унитазом, засунул два пальца в рот с целью избавиться от поглощенной пищи. У терронцев есть свой криптонит – простой укроп. Когда Земля была захвачена, это растение почти искоренили с планеты, и выращивали его только в тылу Армии сопротивления, специально для отравления оккупантов (они от него не умирали, но жестоко страдали). А Джунсу додумался напихать в свой салат убойную дозу яда.
– Бедный мой, – ласково сказал Джунсу, гладя по спине склонившегося над унитазом полуинопланетянина. – Тошнит? Дже говорил, только по утрам… Ну, может, это от стресса…
– А у тебя суп с чем? – спросил Ючон, нажимая на кнопку слива. – Меня от укропа блевать тянет.
– Значит, наш малыш не любит укроп, – засмеялся Джунсу, аккуратно поглаживая кончиками пальцев живот Ючона. – А зря. Он ведь полезный… Забавно, значит, весь в тебя. Ты тоже всегда предпочитал мясо и сладкое. Одни вредности.
– Так суп-то с чем?
– Без укропа.
– Ну, зашибись, пошли хавать.
– «Вот и отлично, давай поедим».
– Ага, типа так.
Юно и Кюхёну дали одну двухкомнатную квартиру на двоих, объяснив, что это временная мера, так как за пару часов, тем более вечером, даже в Москве две приличных квартиры снять невозможно.
Квартира была в плохом районе и в «народной стройке», зато радовала Юно высокими потолками, а обоих жителей – всеми благами цивилизации (Вася два часа объяснял «гостям из прошлого», как пользоваться кабельным телевидением и wi-fi, благо подержанные ноутбуки им тоже подарили). В итоге монах и герцог до четырех часов ночи смотрели «National Geographic», а потом разразилась битва за кровать (во второй комнате имелся лишь диван, о раскладывании которого ни одному из постояльцев ничего не сказали).
– Я – аристократ, мое место – здесь, – объявил Юно, раздевшись донага и улегшись в постель.
– Все верно, и аристократу я бы это позволил, – признал Кюхён, который, конечно, одежду снимать не стал. – Но ты при всем прочем – оборотень. А потому я, хоть и простолюдин, вынужден…
Кюхён вытянул вперед руку, и Юно, заорав от боли, скатился с кровати.
– Ох, простите меня, боги, – попросил Кюхён, накрываясь одеялом. – Я использовал дарованную вами силу ради услады своей гордыни.
Юно ушел спать на диван. Впрочем, реванш не заставил себя ждать: во сне Кюхён свалился на пол.
– Вот такая она – кровать, – усмехнулся герцог, хватая монаха за шкирку и начиная тащить его на облюбованный своей благородной особой диван. – Высокая. Привык по полу кататься… А тут взял – и упал.
«Дайте мне мужика после полуночи!» – песня группы ABBA
====== Глава 9 ======
Джеджуну квартиру искать не стали – только дали деньги, которых, как сочувственно пояснил Чанмин, ему могло хватить разве что на комнату или даже угол в ней.
– Нужно найти объявления, – решил Джеджун. – В интернете. Дадите попользоваться своим телефоном?
– Этим лучше заняться завтра утром, – сказал Чанмин. – Поздно уже. Переночуй у кого-нибудь из нас.
– Например, у меня, – предложил незаметно подкравшийся Леонид. – Я живу один в шестикомнатном пентхаусе с домашней сауной и зеркальным потолком в спальне.
– Ты еще опиши все эротические игрушки, которые есть у тебя в наличии, – усмехнулся Чанмин.
– Без проблем, – оживился Леонид, буквально раздевая Джеджуна взглядом. – Ты не фанат ролевых игр? Я могу надеть костюм полицейского и арестовать тебя. Наручники, кляп, вибратор…
Джеджун в страхе попятился от него. Чанмин вышел вперед, заслоняя его собой от бессовестного бандитского наследника.
– Леня, поосторожнее с ним. Он же НЕ ТОТ Дже, которого ты сначала просил достать.
– А они разные бывают? – удивился Леонид.
– Абсолютно. Этот – не озабоченный.
– Подожди, но я уже читал про таких гермафродитов. У них как течка – так хоть со скунсом готовы трахаться!
Чанмин повернулся к замершему позади него Джеджуну.
– Хочешь переспать со скунсом? – серьезно спросил он.
– Нет, – тихо ответил Джеджун, опуская смущенный взгляд.
– А с Леонидом?
– Боже мой. – Джеджун отвернулся и скрыл пылающее лицо за ладонями.
– Не хочет, – перевел Чанмин и схватил его за плечо. – Дже, переночуешь у меня.
Леонид с досадой смотрел на то, как вампир усаживает омегу на водительское сидение своего автомобиля. И правда, парень какой-то совсем скромный оказался. Ну, ничего. Привыкнет к нему – и перемеряет все вибраторы перед зеркалом на потолке.
Джеджун долго молчал, глядя на свои колени. Чанмин за это время успел поругаться с едва не врезавшимся в него таксистом, включить радио, послушать несколько станций, наткнуться два раза подряд на Стаса Михайлова и раздраженно заявить, что «нигде от этого бородатого не спрячешься».
– Значит, меня в этот мир привели по ошибке? – наконец грустно спросил Джеджун. Чанмин убавил громкость звука, чтобы лучше слышать его. – Требовали другого? Развратника? Но не получилось, и притащили меня?
– В общем, да, – признался Чанмин. – Да ты не расстраивайся. Тут так со всеми. Не ту компанию планировали.
– Но остальных приводили как бойцов, – сказал Джеджун. – А я – и любой другой Джеджун – должен был стать игрушкой преступника…
– Не станешь, не бойся. – Чанмин притормозил, достигнув пробки. – Черт бы вас побрал, на время посмотрите! Куда всех несет в такой час?! Понаделали машин… А ведь когда их изобрели, то думали, что никому на фиг не нужны будут…
– Он говорил мне про всякие гадости, – всхлипнул Джеджун, не обращая внимания на историческую справку. – Как будто это должно меня заинтересовать… Неужели я выгляжу таким доступным?
– Ты-то? – Чанмин издевательски ухмыльнулся. – Менее доступным, чем наш монашествующий товарищ. Но ты такой трогательный… Хочется помучить и затрахать до бессознательного состояния.
Джеджун прекратил свои попытки заплакать и отодвинулся от него, прижавшись к дверце.
– Я не буду с вами ночевать, – негромко, но решительно сказал он.
– В сторону официоз, – поморщился Чанмин. – И ты не переживай, я тебя в постель тащить не стану. Мне интересна только твоя кровь. – Чанмин подмигнул ему и отвернулся, чтобы высунуться из открытого окна и наорать на бибикающего сзади водителя.
