Текст книги "Герой не твоего романа (СИ)"

Автор книги: lovely dahlia

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 100 страниц)

– Ты с ума сошел? – испугался Джеджун, когда Чанмин стал быстро расстегивать пояс на его джинсах. – Как можешь в такой ситуации думать об этом?

– Мне это нужно, Дже, – с болью в голосе попросил Чанмин, запуская руки под кофту Джеджуна. – Прямо сейчас.

Вампир ущипнул двумя пальцами сосок омеги, при этом царапнув его ногтем. Джеджун чуть слышно вскрикнул.

– Не надо, я не хочу, – сказал он, слабо отталкивая Чанмина. В ответ тот лишь крепче стиснул в объятиях хрупкое тело любовника. – Я противен себе. Мне нужно время, чтобы привыкнуть к тому, что я – ходячее извращение. Мне не хочется сейчас испытывать возбуждение, не хочется, чтобы ты был во мне. Это же… фантазия девочек, которая унижает достоинство певца…

Чанмин заставил Джеджуна молчать, поцеловав его. Когда стало ясно, что болтать омега временно не будет, Чанмин толкнул его на кровать и склонился над ним, поглаживая бедра. Джеджун зажмурился и предпринял еще одну попытку прекратить «постельную сцену в неподходящий момент», как только Чанмин стал стягивать с него джинсы.

– Не надо, – повторил он, цепляясь за руку вампира. – Я так не могу… Давай просто отдохнем…

– Почему? – Чанмин резким рывком опустил джинсы вместе с трусами до самых колен омеги. На нем опять было практически женское белье. – Нас никто не потревожит. Ну же, успокойся. Тебе ведь так нравится, когда я тебя трахаю…

Джеджун к такому не привык, и вышло у него скорее жалко, чем резко, но он все же залепил Чанмину пощечину. Когда обалдевший вампир отпрянул, он стал поспешно одеваться.

– Я сейчас не могу, ты понимаешь это? – в слезах спросил Джеджун. – Мне стыдно перед тем певцом. Стыдно за то, что я из себя представляю. И… И что еще за «нравится, когда я тебя трахаю»?

– Вероника, наверное, начиталась типичной псевдожесткой бабской эротики, – обреченно застонал Чанмин, уткнувшись лицом в покрывало. – Авторша моя… Нет-нет – да и хочется что-то такое выдать… Покричи для меня, сучка… Ты такая мокрая и горячая…

– Ах, помнится, Джунсу такое читал, – немедленно успокоился Джеджун. – Не этот, художник… И не певец… Мой начальник. У нас омеги тоже такое строчат.

– Бабы – они и в омегаверсе бабы, – улыбнулся Чанмин.

Джеджун лег позади него и обнял, уткнувшись носом ему в затылок.

– Мне не жалко, – сказал он, с удовольствием ощущая, как шелковистые волосы вампира щекочут его губы при каждом слове. – Потом сможешь говорить и про «сучку», и про «мокрую»… Но не сейчас. Дай мне привыкнуть.

– Да мне тоже перед тем парнем стыдно, – признал Чанмин, накрывая лежащую у него на груди ладонь омеги своей. – Поглядел бы он на меня… оборжался бы. Хичоль сначала тоже то офигевал, то ржал, то ржал в офигении над нами всеми.

– Он очень хороший, хотя некоторые его шуточки довольно сомнительны, – заметил Джеджун, теснее прижимаясь к Чанмину. – И как с него списали твоего господина? Он меня пугает.

– Это называется «невхарактерный персонаж», – пояснил Чанмин. – Мы все такие, как на подбор. И я, и ты...

– И особенно – майор, – добавил Джеджун, целуя волосы вампира. – Иначе все, кто запретил появление той группы на телевидении, давно передвигались бы на инвалидных колясках.

– А майор бы и уйти не догадался, – со смехом ответил Чанмин. – Кстати, как Джунсу к нему теперь относится? Он, видимо, понял, что это не его «мальчик».

– Ну… – Джеджун немного помолчал. – Думаю, все не так уж плохо…

– А если честно, мне начинает нравиться Чон Юно, – заявил герцог, указывая на экран. – Глуповат, кажется, но довольно обаятелен.

– Он не глупый, он добрый, – возразил Хичоль. Подумав, вампир добавил: – Впрочем, это почти одно и то же.

– Ты бы хотел с ним встретиться? – радостно спросил монах, подумавший, что он наконец нашел единомышленника. – Я, например, очень хочу увидеться с Кюхёном!

– Пусть живет себе, как знает, не мое дело, – поморщился Юно.

Кюхён вздохнул и вернулся к клипу «Survivor».

– А че там Су делает? – поинтересовался, в свою очередь, Ючон.

– Ищет, что бы еще в себя залить для борьбы со стрессом, – решил Хичоль. – Для справки: Ким Джунсу не пьет, не курит, с мальчиками не спит… да и на девочек нечасто время находит. – Он привычно уселся на колени герцога, но тот как-то чересчур холодно отреагировал на его близость: погладил по плечу и снова, скептически прищурившись, стал смотреть на экран телевизора. Хичоль это терпеть не собирался и полуигриво, полувозмущенно треснул своего «сказочного» любовника по уху. – Слушай, твоя светлость, я тут с теплом и лаской, а ты на меня – ноль внимания…

– Настоящему человеку не понять переживаний такого, как я, – ответил Юно, вложив в свои слова весь пафос мира. Хичоль попытался слезть с него, однако оборотень удержал его за талию. – Но все же сиди и не дергайся.

– Опять доминируете, сэ-э-эр, – нараспев произнес вампир.

Мимо «собрания у телевизора» промаршировал Джунсу, который прятал что-то в оттопыренном кармане брюк. Монах с упоением наблюдал за совместным выступлением Кюхёна и Чанмина, Юно отмечал про себя, что макнэ DBSK намного приятнее вампира, Хичоль тихо фыркал на герцога и при этом сочувствовал ему… Только Ючон обернулся, когда художник по несколько кривой траектории вылетел на задний двор. Майор поднялся с дивана и направился следом за Джунсу, который остановился у бассейна и, поколебавшись секунд десять, достал из кармана его пистолет. «Желания продолжать эту жизнь, которой не должно быть, у меня не наблюдается,» – вспомнил Ючон и через мгновение уже швырнул суицидального портретиста в воду, ловко отняв у него оружие.

– Это что еще такое?! – завопил Джунсу, вынырнув. – Кто дал тебе право мешать моему самоубийству?!

– Су, хорош, тебе по жанру не положено, – сурово ответил Ючон. – Отставить страдать!

– А плевать я хотел на свой жанр! – Джунсу подобрался к бортику и стал вылезать из воды. Ючон заткнул пистолет за пояс джинсов и помог ему подняться. – Вот по нему мне предписывается срать бабочками и блевать радугой, а я возьму и вышибу себе мозги, испоганив вам своим трупом бассейн. Дай пистолет.

Джунсу потянулся за оружием, но майор без лишних усилий обезвредил его, снова кинув в воду. Художник всплыл, отплевался, протер лицо и с энтузиазмом взялся давать подробную характеристику умственных способностей майора.

– Остынь, Су, – попросил Ючон так мягко, как только умел. – Мы сейчас все не в лучшем состоянии. Ну, я тоже. Но не хочу ведь себе вены вскрыть или чего-то в этом роде.

– И почему же? – Джунсу опять выкарабкался на «берег», на этот раз жестом запретив майору себе помогать. Выпрямившись и эффектно откинув с лица мокрые волосы, он продолжил: – Твоя ситуация еще хуже моей. Я прекрасно жил много лет, только настоящей любви не хватало. У меня были верные друзья, слава, деньги. Потом и любовь нашел! Но ты… Да твоя жизнь – сплошной кошмар, а из этого сделали убойную комедию! Дорогой мой, ты сейчас одной рукой обезоружил меня и кинул в бассейн, как котенка. А целоваться-то не умеешь – знаю, пробовал. Ты убийца, которого никто никогда не любил.

– Ну, ты не совсем прав, Су, – Ючон в замешательстве посмотрел на подернутую рябью воду, словно она была суфлером и могла подсказать невыученный текст. – Я… это… Когда любовь-морковь всякая, я не лучше Кюхёна, ага. Но я же не убийца, там война.

– Да? – Джунсу неестественно засмеялся. – И сколько жизней ты отнял? Там счет идет на сотни или уже на тысячи? – Ючон шмыгнул носом, все еще разглядывая воду. – Вести борьбу со злом можно разными способами. Вы могли организовать движение мирного сопротивления, по примеру Махатмы Ганди. И наверняка такое имеется на вашей Земле. Но ты и твой отряд предпочли проливать кровь, уничтожать военных вражеской планеты, которые просто выполняют приказы и могут вовсе не разделять мнение правительства! Ты оставил сотни семей без сыновей и отцов, а теперь оправдываешься тем, что «там война»? Не смешно. Ты действительно убийца. Необразованный, невоспитанный, одинокий, умеющий только сворачивать шеи и стрелять на поражение. Ты никому не нужен, даже родной матери, и если бы ты умер, твои товарищи лишь сказали бы: «Мы потеряли классного бойца». Думать о таком больно и в то же время отвратительно. А это, видите ли, просто юмор… – Ючон испытывал странное, невероятно противное и как будто скользкое чувство – он не злился, ему становилось жаль себя. Джунсу заметил это в его устремленном на воду взгляде и предложил: – Давай оба покончим с собой, майор. Наши жизни одинаково бессмысленны и нелепы.

Секунда – и схваченный за шиворот художник снова «нырнул».

– Су, уймись! – от всего сердца попросил Ючон. Джунсу отплевывался и матерился. – Жить надо, раз уж есть такая возможность!

– Кинь пистолет! – потребовал Джунсу, протягивая руку ладонью вверх.

Ючон усмехнулся и не глядя бросил оружие за спину. Пистолет врезался прямо в лоб выбегавшему на шум Кюхёну, который от удара потерял равновесие и растянулся на полу.

– Идиот! Ты же чуть Кю не прибил! – закричал Джунсу.

Ючон подлетел к Кюхёну и помог ему сесть, осведомившись о его самочувствии. У монаха кружилась голова, но он заверил военного, что с ним все в порядке.

– Джунсу, прошу тебя, не думай о смерти, – сказал Кюхён, потирая пальцами ушибленный лоб. – Боги распорядились так, чтобы мы жили в реальности, и нельзя противиться их воле.

– Да не верю я в богов, особенно – в твоих, – пренебрежительно сообщил Джунсу, в очередной раз вылезая из воды. – Если хочешь жить и тихонько, испытывая угрызения совести, дрочить на Хичоля, – твое право. Запишись в его фанючки, называй себя Эльфом, ходи на сраные концерты, когда он вернется в группу. Возьми автограф у Чо Кюхёна, если от него тебя тоже плющит, только на глаза ему не показывайся – вдруг закопает по старой привычке?

– Су, ты от шока такой злой, – сказал Ючон, подойдя к нему и зачем-то начав вытирать его мокрое лицо. – Мы тоже все охерели, но держимся. Вот и ты не бесись.

– Хочу – и бешусь! – вскричал Джунсу. – Любуйтесь на истерический припадок флаффного персонажа! – Он стал изо всех сил колошматить майора кулаками по груди и плечам, но тот ровным счетом никак не реагировал на эту экзекуцию. – Твою мать, ты что, железный, придурок?!

– Вот так бесись, ага, – кивнул Ючон. – Только про пистолет больше не думай. Пушки флаффу не игрушки. О, стихи.

– Ублюдок! – Джунсу начинал плакать от обиды и бессилия. – Тупой, несчастный, железный ублюдок…

Раздался щелчок камеры смартфона. Джунсу и Ючон обернулись на звук – за спиной сидевшего на ступеньках крыльца Кюхёна возвышался герцог, который запечатлел их перепалку на карту памяти.

– Джентльмены, у меня есть замечательная идея, – провозгласил он, широко улыбаясь. – Так мы сможем выпустить пар и при этом никак себе не навредить. У нас ведь лица тех артистов, которые ужасно пекутся о своих чистых образах. Предлагаю сделать как можно больше провокационных снимков и поделиться с ними.

– Для чего? – всполошился Кюхён, поднимаясь на ноги.

– Шантаж? – прищурился Джунсу. – А это идея… Они очень богаты… Уж не знаю, герцог, как твой прототип, но с моего можно поиметь хорошие деньги…

– Только не вымогательство! – испугался Кюхён. – Это низко!

– О нет, я не говорю о шантаже, – заверил всех Юно, снова фотографируя мокрого Джунсу. – Я всего лишь хочу отправить им «привет». Пусть придут в изумление и знают, что мы существуем.

– Хм, а мне нравится, – задумчиво произнес художник. – Эти ребята обалдеют не меньше нашего… Может, кто-то до психушки дойдет…

– А они от нас избавиться не попробуют? – нахмурился Ючон.

– Избавиться? – Юно презрительно рассмеялся. – Как уж называется это «всемогущее» агентство… SM? Что оно сделает с оборотнем, способным в течение часа разорвать в клочья всю их компанию, и солдатом, который может без особых усилий передушить их лучших телохранителей? У нас есть преимущество. Мы – сверхъестественные создания, которых прежде не было на свете. А они – всего лишь адепты развлекательной индустрии.

– Да, мне нравится, – коварно улыбнулся Джунсу. – Ваша светлость, миниатюра первая: «ЮСу из риал»!

Художник с пьяной решимостью прижался к майору и, схватив его одной рукой за волосы, поцеловал. Ючон не мог сопротивляться: Джунсу слишком давно не уделял ему внимания, а теперь ласкал, и было совсем неважно, по какой причине. Юно стал активно нажимать на кнопку съемки, а Кюхён безмолвно уставился на этот беспорядок, не понимая, стоит ли ему стыдливо отвести взгляд или броситься останавливать эту вакханалию.

– Миниатюра вторая, – сказал Джунсу, когда с поцелуем было покончено. Он подошел к Юно, отнял у него смартфон и вручил его обомлевшему Ючону. – Называется: «неканон»!

Художник припал к губам герцога, который тоже не стал возражать. Зато возражать стал Ючон: он отлепил Джунсу от оборотня и взвалил себе на плечо с намерением отнести в спальню. Джунсу взялся лупить его кулаками по спине, а развеселившийся Юно, преградив путь майору, уже сам поцеловал его. От удивления Ючон отпустил Джунсу, который, вполне удачно приземлившись на пол, немедленно отнял у него камеру и сделал снимок.

– Обожаю вашу парочку, – сказал он, проверяя три четких кадра. – Альфа– и бета-самцы группы. Пикантно. О, и четвертая «миниатюра»: прифигевший Кюхён!

Джунсу сфотографировал монаха, застывшего с прижатыми к груди руками и похожего на страдающего великомученика с картин эпохи Ренессанса.

Как только начался беспредел на заднем дворе, Хичоль получил написанное Чанмином и отправленное с телефона Джеджуна сообщение, после чего изменился в лице и пулей вылетел из дома, где сел за руль и помчался к дону Эстебану. Там он, растолкав охрану, влетел в гостиную, где наркобарон играл с Сильвией, и без предисловий сказал:

– Вы можете предоставить мне частный самолет и нескольких бандитов, которые преуспели в незаконном вывозе людей из-за границы? Надо срочно спасти четверых хороших ребят, которые находятся в Корее.

– Все, что угодно, для моих друзей, – ответил дон Эстебан, который думал, что сверхъестественная команда – из другого мира, а вовсе не из чьей-то распаленной корейской попсой фантазии. – У меня есть хороший приятель, который специализируется на торговле людьми, для него это – раз плюнуть.

– Все ребята – публичные личности, надо сделать это тихо, – ответил взволнованный Хичоль.

– Но ведь публичных личностей хватятся, – возразил дон Эстебан.

– Об этом не беспокойтесь. Я инсценирую их смерть.

– В таком случае – я к твоим услугам, амиго, – улыбнулся наркобарон. – Когда тебе это нужно?

– Сейчас, прямо сейчас! Если я не потороплюсь, то смерть может быть не инсценированная, а настоящая!

Уже через час после визита к дону Эстебану Хичоль вылетел из Мехико на частном самолете, сопровождаемый троими латиноамериканскими головорезами. Он хвалил себя за аккуратность, разглядывая сохраненную в бумажнике потрепанную визитную карточку Кейко. Японка должна была помочь. Ему требовались четыре покойника: Ханген, Хёкдже, Донхэ и Чанмин.

Джеджун, успокоившись после пережитого потрясения в объятиях Чанмина, смог поспать несколько часов. Когда он проснулся, вампира не было рядом. Омега быстро умылся, использовав вместо зубной щетки собственный указательный палец, и выскочил в коридор, опасаясь, что Чанмин уже исчез. Но тот как раз выходил из номера Хичоля в компании сыновей последнего.

– Даже у такого убожества, как Мин, сегодня был секс, – обиженно заметил Хёкдже, увидев впереди встревоженного Джеджуна. – Даже почти с женщиной. А мы тухли в номере перед телевизором.

– Папа обещал, что мы немного отдохнем в Мексике, – напомнил Донхэ. – А уж потом – по делам.

– Ну, мне проститутки надоели, – вздохнул Хёкдже.

– Это только тебе за деньги дают, братишка, – подмигнул ему Донхэ, – а я и честную давалку снять могу.

Хёдже обиженно пихнул брата локтем в бок. Чанмин приблизился к Джеджуну и ласково погладил его по щеке.

– Что с тобой? – спросил он, перехватив его испуганный взгляд. – Страшный сон приснился?

– Я боялся, что ты бросил меня, – признался омега.

– Ну, если честно, то мне и в самом деле надо в Корею, – сказал Чанмин. – Но я не улетел бы, не попрощавшись с тобой. Да и до отправления еще достаточно времени.

– Я полечу с тобой, – решительно заявил Джеджун, хватая его за обе руки. – Клянусь, я не буду мешаться ни тебе, ни твоим… господам.

– Хорошо, если ты так хочешь. – Чанмин поцеловал Джеджуна в лоб. – Господин разрешил взять тебя, но я думал, что будет лучше…

– Порознь нам лучше не будет, – перебил его омега. – Я не оставлю тебя, понял?

Чанмин кивнул, улыбнувшись ему.

– Ты – настоящая жена декабриста, Джеша, – ласково заметил он.

– Сюси-пуси-муси-дуси, – пропел Донхэ. – Фу. Хорошо, что мы второстепенные герои, и ярко выраженной любовной линии у нас нет.

Джеджун попросил разрешения войти к Хичолю. Он уже понимал, что все вопросы теперь должен решать через «начальство» любимого.

– Я хотел бы наведаться в свой мир, – сказал он самым вежливым тоном. – Возможно, эта иллюзия существует недавно и продержится еще несколько месяцев. Близкие волнуются за меня. Хотелось бы сказать им, что у меня все хорошо. И… И помирить моих друзей. Один из них в положении, я боюсь, что его и малыша бросят…

– Наслышан, – засмеялся Хичоль. – Бедняжка Пак Ючон. Разумеется, ты можешь навестить друзей. – Настя попробовала возмутиться, но Хичоль приложил палец к ее губам и сказал: «чщ-щ-щ». – Иллюзии, насколько могу судить, существуют иногда и до полутора лет. Он может успеть родить. Будет неприятно, если ему придется осознать себя матерью-одиночкой.

– Оппа, это умора, – хихикнула Настя. – Я майора видела. Вот кого в «Неудержимых» не хватает! А тут – беременный… Попялюсь на него и потом вам всем расскажу.

– Я пойду с тобой, – вызвался Чанмин, кладя ладонь на плечо Джеджуна. – Хочу увидеть, как ты жил.

– Вот видишь, – сказал Кюхён, секретарь-альфа, отчаянно косящий под омегу. Он взял понурого Ючона за руку, когда двое выходили из центра планирования семьи. – Совсем не страшно ходить на обследование, если я говорю, что являюсь твоим альфой и отцом ребенка.

– Спасибо, Кю, – пробормотал Ючон, глядя себе под ноги. – Только, думаю, врач не поверил. Ты накрашен, и у тебя маникюр.

– Его-то какое дело, – жеманно отмахнулся Кюхён. – Главное, что тебе не задавали смущающих вопросов. И мы узнали: твой малыш прекрасно себя чувствует.

Кюхён погладил Ючона по животу, явно мечтая оказаться в его положении. Из машины, припаркованной у центра, вышел Джунсу. Он был мрачен, как и всегда в последние месяцы.

– Спасибо, выпишу тебе премию, секретарь Чо, – сказал начальник. – Ючон, садись в машину.

– Не надо мне премий, я от чистого сердца, – надул губы Кюхён. Ючон грустно поплелся к автомобилю, и он помахал ему рукой: – Не забывай про рекомендации! Не обижай нашего маленького лапушку! Уверен, это будет миленький омежка!

– Все правда хорошо? – спросил Джунсу, старательно пряча волнение. Ючон кивнул. – Тогда поехали… О черт!

Джунсу округлил глаза, увидев кого-то поблизости. Ючон обернулся и тоже, что называется, чуть не родил: навстречу им шел давно потерянный Джеджун в компании «мерзкой сволочи» Чанмина.

– Это ты его прятал? – сразу вспылил Джунсу, накинувшись на вампира.

– Да, я был с ним, – мягко улыбнулся Джеджун, едва не плача от счастья: он очень соскучился по своим друзьям. – И у нас все хорошо. Скоро я уезжаю с ним навсегда.

До кафе, куда всех пригласил Чанмин, ехали почти в полной тишине: только Джеджун спрашивал Ючона, как он себя чувствует, а менеджер по персоналу в декрете отвечал коротко и с оглядкой на хмурого начальника. Зато в кафе Джунсу дал волю чувствам: буквально атаковал странную парочку вопросами.

– Ну, мы стали жить втроем, – охотно взялся импровизировать Чанмин, обнимая Джеджуна за плечи и с теплотой глядя в его сияющие любовью глаза. – И потом я подумал: да ну к черту этого Юно, он тряпка и подкаблучник. Мы, бабы… то есть омеги, можем прекрасно обходиться и без них. Феминизм, перерастающий в извращение, мать его за ногу.

Чанмин ущипнул Джеджуна за коленку, и тот с трудом подавил смешок.

– Но он же столкнул тебя с лестницы! – закричал Ючон.

– Это был не Чанмин, – честно ответил Джеджун. Все, случившееся до попадания в новый мир, начало ему казаться таким, каким и было на самом деле: нереальным. – Я злился на него и потому так решил. Мой Чанмин не сделал бы подобного.

– Он же наркоман! – не отставал Ючон.

– Я завязал, – оправдался Чанмин. «Травка» на территории США, вероятно, шла не в счет.

– Да вы оба – омеги, ненормальные! – подал голос Джунсу, стукнув кулаком по столу.

– Вы тоже, – сказал Джеджун. Ючон опустил взгляд. – Но вы же любите друг друга.

– Уже – нет. – Джунсу поднял руку, словно отгораживаясь от Ючона. Беременный всхлипнул. – Я понял, что это была глупость. Каждому омеге нужен альфа.

– Неправда. – Джеджун взял Чанмина за руку и демонстративно положил ее на поверхность стола. – Главное – чувства. Конечно, нам хочется иметь детей. Но у вас, например, сейчас есть великолепная возможность: завести малыша и растить его, как общего.

– А потом Су тоже может родить от кого-то, чтобы у каждого в семье был родной ребенок, – добавил Чанмин. – Ючон ведь не станет обижаться?

Ючон с надеждой посмотрел на своего возлюбленного.

– Это – измена, – твердо заявил Джунсу.

– Это – единственная возможность для двух лесбиянок… то есть омег завести своих детей, – поправил его Чанмин. Джеджун уже не сдержал смешок. – Как вы не понимаете, бестолковые? Любовь – единственное чувство, ради которого стоит жить. Я не верил, что смогу ее найти. И когда увидел это вечно плачущее чудо-юдо, вашего бухгалтера, – думал, что лишь попользуюсь им и выброшу. Но постепенно понял, какое это сокровище. Он сам не осознает свою красоту. Сам не понимает, сколько в его сердце нерастраченной нежности. Может быть, он никогда не сможет выносить моего ребенка, у которого будут мои, черт бы их побрал, оттопыренные уши или губы на пол-лица. – Джеджун снова засмеялся, понимая, что сейчас вампир проезжается не столько по своей внешности, сколько по внешности поп-певца. – Но он может быть рядом со мной, засыпать у меня под боком, ворчать на меня, стесняться передо мной того, что он омега, бояться целовать меня на публике, но все равно делать это, если я очень прошу… Я могу быть с человеком, которого я люблю и который, это не менее важно, любит меня. – Чанмин поднял лежащую на столе руку Джеджуна и поцеловал его пальцы. – Это стоит того, чтобы переступить через все предрассудки против омег. Честно. А вы, кажется, хотите отбросить все то, что вас связывает. Да, Ючон изменил. Но из-за кого это произошло? Из-за тебя, Джунсу. Ты сам хотел, чтобы Ючон перестал принимать таблетки. А видел я Джеджуна без них. Он мне впервые отдался во время течки и плакал после этого. Ну, устроены вы… мы так, что теперь поделать? – Ючон уже вовсю ревел; Джунсу не удержался и погладил его по спине. – А я рад, что такое произошло. Рад, что эта застенчивая прелесть передо мной раскрылась. Рад, что он смог забыть Юно, который не может его защитить, и доверился мне, готовый сам защищать меня, когда понадобится. И если Джеджун, образец нравственности, смог быть с замужним омегой, – Чанмин незаметно снял кольцо со среднего пальца, надел на безымянный и продемонстрировал его, – то что мешает вам, свободным от предрассудков и любящим друг друга людям, оставаться вместе?

– Мне нужен альфа или кто-то, похожий на альфу, – печально сознался Джунсу. – А этот…

– Родит – и опять будет мужиком, это же Ючон, – заверил его Чанмин. – Ну, в смысле, Дже много про него говорил…

Чанмин замялся. В его мире никаких Ючонов не водилось, о певце он знал лишь в общих чертах, и единственным Ючоном для него был майор, конкуренцию которому мог составить лишь жуткий гибрид Джона Рэмбо и Ллойда Кристмаса из «Тупого и еще тупее».

– Я обещаю, – сказал беременный. – Когда ребенок появится на свет, я стану прежним…

– Да ладно, прежним – не прежним… – Джунсу накрыл своей ладонью его руку. – Если честно, для меня самое главное – чтобы с тобой все было в порядке… и с малышом – тоже.

Ючон разревелся еще сильнее, только теперь – уже от счастья. Джунсу привлек его к себе и поцеловал в щеку, а потом – в губы.

– Как все с ними просто, – развел руками Чанмин, выходя из кафе. – Один монолог – и они готовы пожениться.

– Ты красиво говоришь, – сказал Джеджун, прижимаясь к нему всем телом и с наслаждением вдыхая перенесенный в иллюзию аромат древесно-сладких духов. – После таких слов тяжело не растаять.

– Вероника много книжек читала, – отозвалась Настя, временно становясь видимой. – Ты – ее любимый персонаж, ясен пень, она тебя красиво говорить научила. Ну, а у Дже – не сказать какое гениальное произведение, сюжет может перевернуться и от сырости.

– Спасибо от нас обоих, госпожа, – издевательски ответил Чанмин, намекая на связь девушки с Хичолем.

У отца-омеги Джеджуна чуть не случилась истерика, когда пара пришла знакомиться.

– Родной мой, – сказал папа, уведя Джеджуна на кухню. – Ты же всегда был таким скромным. Помню, в старших классах выпросил у меня сильные таблетки. Я поинтересовался: зачем? Ты признался, что встречаешься с альфой и не хочешь торопить события. Я еще гордился: вон какой умница растет, не готов отдавать свою невинность просто так! А теперь… Омега, да еще и замужний?

– Папа, тебе не угодишь! Сначала ты сам говорил, что я уже «залежался»! – возразил Джеджун. – Еще полтора года назад говорил, что меня, такого старого, никто уже не захочет, что меня невозможно выдать замуж и любой только посмеется! Потом я забеременел. И что? Не порадовался, а заявил, что всегда знал: такие, как я, до последнего остаются правильными, а потом вдруг «приносят в подоле». Теперь у меня есть любимый, пусть и не альфа, но я снова виноват! В чем? Что смог найти свою судьбу, когда все было против меня?

– В том, что это – извращение!

Джеджун хотел заплакать, но не успел: на кухню без спроса вошел Чанмин. Он сел напротив отца и выдал:

– А я не омега. Меня просто так зарегистрировали, чтобы я не чувствовал себя ущербным. Деньги творят чудеса. Но на самом деле я бета и люблю вашего сына. Я способен его обеспечить и готов, кстати, помочь вашей семье, чтобы братья моего Джешки ни в чем не нуждались.

Чанмин оставил в качестве «выкупа за невесту» крупную сумму «вымышленных» денег для братьев. Когда пара выходила из дома, Джеджун спросил, что стрельнуло в голову вампиру.

– Ну, «твой» Чанмин бесплоден по причине ранних абортов, – пожал он плечами. – Неплохо накладывается на мое вранье.

Последним пунктом было посещение особняка Юно и Чанмина. С ними вампир церемониться не стал: Юно, принявшему его за своего мужа, сломал челюсть, а приехавшего чуть позже Чанмина и вовсе застрелил в голову. Джеджун в это время сидел в кафе с Кюхёном.

– Ты все им высказал, как и хотел? – спросил омега, встретив любимого после кровопролития.

– О да, Юно наверняка жалеет, что обидел тебя, – ответил вампир. – А Чанмин прямо-таки сдох от удивления, когда меня увидел.

– Он не слишком красив, – заметил Хичоль, внимательно рассматривая лицо спавшего во время визита домой Джеджуна. – У него далеко не идеальные черты. И почему настоящий Ким Джеджун считается секс-символом? Термоядерное обаяние?

– Удачный выбор имиджа, – предположил Ханген, пристально следивший за господином.

– И фон, – добавил Донхэ, который вместе с братом вернулся в общество отца. Хёкдже непонимающе посмотрел на него, и он объяснил с легким пренебрежением: – Все остальные участники группы – страшные, как черти. На безрыбье, как говорится, и ты, Хёк, форелью будешь.

Старший брат развел руками и обиженно посмотрел на отца в поисках поддержки. Тот лишь снисходительно улыбнулся своим мальчиками и снова стал изучать омегу.

– Господа, вы выучили «свою» группу? – вежливо, но строго поинтересовался Ханген, чтобы отвлечь «принцев» от очередного глупого спора.

– Да, и там тоже все страшные, кроме Донхэ и Хичоля, – махнул рукой младший.

– Опять! – обиделся Хёкдже.

– Донни! – нахмурился Хичоль. – Не обижай брата. Если хочешь знать, он часто бывает вот таким в фанфиках. – Хичоль скользнул пальцами по волосам Джеджуна. – А это значит, что поклонницы считают его красивым.

– Ага, видишь. – Хёкдже показал Донхэ язык, но потом погрустнел: – Фу, до черта омег с моим лицом…

– А их крутые альфы – с моим, – гордо добавил младший брат.

– Сейчас я проверю ваши знания, – возобновил семинар Ханген, приблизившись к ним. – Дебютная песня Super Junior?

– Как-то про любовь называлась, – неуверенно ответил Хёкдже.

– Лидер группы?

– Хичоль, вроде, или нет… – продолжил сконфуженно признавать свою неосведомленность старший из братьев.

– Кто покинул группу?

– Какая-то ленивая жопа! – Донхэ решил отсутствием знаний бравировать.

– Как зовут макнэ?

– «Эй Щегол»!

– Мальчики, я понимаю, больно смотреть на этих людей, потому что они настоящие, а мы – нет, – с сочувствием произнес Хичоль. – Но нужно обязательно изучить группу. Вы любите внимание, вам понравятся огромные залы, полные влюбленных фанаток. Так что берите себя в руки.

Братья переглянулись и кивнули, согласившись, что это того стоит.

– А хорошие вышли фотки, – констатировал Ючон, когда трое устали от своего беспредела и просто лежали на кровати Юно, просматривая сделанные снимки. Герцог выглядел, как хозяин маленького гарема, рядом с которым устроились две наложницы. Кюхён сидел в кресле с низко опущено головой и, судя по сосредоточенному выражению лица, читал какие-то молитвы. – Оборжаться. Вот эта вообще угар – Су за нос Кю треплет!

– Это детские шалости, – поморщился Джунсу, открывая следующее фото. – Вот тут интереснее, мы с Юно изображаем страстный секс под пальмой в гостиной.

– Че? – Майор вытаращил глаза, отнимая смартфон. – Это вы когда успели?

– Когда ты ходил за монахом, решившим нас бросить после моей попытки узнать, какие размеры бывают в тотальном джене, – ответил герцог самодовольно. – Жаль, я так и не посмотрел. Касался один раз, сделал вывод, что все в рамках суровой реальности. Но хотелось бы воочию убедиться в масштабах катастрофы.

– Слэш, – вздохнул Кюхён, наконец подняв голову. – Вас ничего не интересует, кроме «этого».

– Джен, – парировал Джунсу. – Тебе вообще забыли назначить личную жизнь.

– И вовсе не забыли. – Кюхён смущенно отвернулся. – Она по сюжету не предполагается.

– Видимо, и теперь не предполагается, когда сюжета больше нет, – хмыкнул Джунсу. – Ты влюблен, но от одной мысли о половой жизни у тебя начинается паника. А Хичоль бы не стал ходить с тобой, держась за ручку!