Текст книги "Герой не твоего романа (СИ)"
Автор книги: lovely dahlia
сообщить о нарушении
Текущая страница: 48 (всего у книги 100 страниц)
– Целуй мой перстень, челядь, – приказал Юно и тут же сам рассмеялся, не в силах сохранять серьезное выражение лица.
– А я пойду в уголок поплачу, – сообщил Джеджун, уже одетый «под старую деву», но со своей обычной прической (ему еще предстояло выступать на концерте).
– Как будто я все время плачу! – обиделся омега.
– Нет, ты и смеяться умеешь. Вот так. – Джеджун прикрыл рот ладонью, опустил голову и с преувеличенным смущением сказал: – Хи-хи-хи…
– Неправда! – Омега бросился на своего двойника и весело отшлепал его по спине.
– Как котята, – улыбнулся Юно. – Тем более на котят похожи, что почти одинаковые…
– А мне что делать? – растерянно спросил Джунсу. – Просто всем гадости говорить?
– Можешь еще перестать глупо хлопать глазами, как курица, которая потеряла свой насест, – усмехнулся художник.
– Если ты из флаффа, то я – королева Англии, – прищурился Джунсу. – В тебе яда – больше, чем у Джеджуна – алкоголя в крови пятничным вечером!
– О, уже получается! – поаплодировал ему художник.
Ючон стоял молча. Видимо, тщательно обдумывал свою новую роль.
– Что ж, это последняя ночь вместе, – заметил Джеджун. – Надеюсь, потом еще будем общаться… Предлагаю просто посидеть и поболтать. – Он плюхнулся на диван и похлопал себя по коленям. – Нуна, давай сюда.
– Раздавлю ведь, – с улыбкой возразил омега.
– Одна глиста в скафандре другую не раздавит! – захохотал майор.
– Точно! – воскликнул Ючон. – Вот что он скажет! Нужно вспоминать все самое просторечное и хамское!
– Хён, тебе за эту роль награду не дадут, – напомнил Джунсу. – Можешь не стараться.
– Джешка сядет на колени к лидеру, – заявил художник, без спроса толкая пискнувшего омегу на Юно. – Всем места в гостиной не хватит, а бабам нечего пространство занимать.
– Если неудобно, я постою, – тихо сказал омега, неуверенно пытаясь слезть.
– Да чего уж там, сиди, – со смехом ответил Юно, обнимая его за талию. – Мне не тяжело.
Омега взволнованно облизнул губы. Странная ночь выдавалась. Началась с Чанмина, который несколькими прикосновениями возбудил его, как порно – подростка в период полового созревания, а заканчивалась лидером, прижимавшим его к себе. И последнее было слишком приятно, чтобы омега не почувствовал себя еще более виноватым. Мало ему было стихийного самоудовлетворения в душе!
– А вы совсем как девушки? – спросил Юно, пока Джунсу хозяйничал, расставляя на столе найденные в холодильнике закуски. – Ну, в детстве в куклы играете, потом краситься учитесь, сплетничаете друг про друга…
– Да, все так, – подтвердил омега. – У меня были куклы. И краситься некоторые одноклассники начали уже лет в двенадцать. Ох и ругали их в школе…
– Я бы хотел побывать в таком мире, – сказал Юно, с интересом разглядывая повернувшегося к нему в профиль омегу. – Это должно быть мило.
– Ты извращенец…
– Может быть. Немного.
– Мне кажется, ты не очень раскаиваешься по поводу нашего поцелуя, – осторожно заметил омега. – Или тебе меня снова жалко?
Юно замялся – эти слова застали его врасплох. Его просто тянуло к этому созданию, он хотел говорить с ним, прикасаться, заставлять улыбаться. Но одинокой тридцатилетней женщине, конечно, нужна была определенность. Пристаешь – сразу объясняй свои намерения.
– Знаешь, что? – тихо сказал лидер после долгой паузы. – Я думаю, ты – милый и чудесный. А тот вампир… не очень-то стоит твоих страданий. И тебе не нужно оставаться рядом с ним, от этого лишь хуже. Может быть, ты улетишь с нами? Герцог, майор Пак и Кюхён смогут защитить Джеджуна, они ведь сильные.
Вообще-то, Юно был прав, омега это понимал. И дело было не столько в том, что с лидером у него могло что-то получиться – это легкое влечение вряд ли могло закончиться чем-то примечательным. Но от него в Сеуле не было никакого толку, он находился здесь только для того, чтобы видеть Чанмина. Может быть, следовало в самом деле вернуться в Мехико и предоставить фантастическим персонажам самим разобраться со злодеями, не имея при себе омегу в качестве балласта?
– А где ваше чудовище? – спросил Джеджун. Все время носить очки ему не нравилось, и он уже снял их, отложив в сторону. – Куда слинял? Опять господину задницу лизать?
– Нет, – поспешил оправдать своего вампира омега. – Он с Кюхёном, в ресторане.
Все, кто ел, перестали жевать, а кто разговаривал, – замолчали.
– С Кю… в ресторане? – переспросил художник. – То есть он пытается впихнуть в монаха свиные ребрышки и бухло, а ты… ТРЕШЬСЯ ЗАДОМ О КОЛЕНКИ ЮНО И В УС НЕ ДУЕШЬ?!
Омега сжался в комок, почувствовав себя не только озабоченным ветреником, но и полным дураком.
– Роем могилы, товарищи, – мрачно подытожил художник. – Он нас раскусил и пошел одного проверять.
– Но я думал, он опять за укроп возьмется, – нахмурился Ючон. – Так же проще.
– Видно, мерзавец не хочет повторяться, – решил герцог. – Считает, что это признак дурного вкуса.
Чанмин уже сделал заказ, и к тому моменту, как Хичоль с Кюхёном явились в ресторан, на столе не было свободного места. Острый суп, мясо, овощи, морепродукты, пиво и соджу – все, чего душа пожелает. Ну, души настоящих макнэ, а не вампира, предпочитавшего индийские или европейские блюда в небольшом количестве, и монаха, который вообще никогда такого не ел.
– Хичольда, а ты-то чего здесь делаешь? – удивился Чанмин. – Теперь всюду будешь таскать за собой этого чудика? Он один даже в туалет сходить боится? Или все тоскуешь по праведнику, которого побрезговал совращать?
– Не твое дело, господин, – издевательски ответил Хичоль, усаживаясь за стол и сразу начиная изучать содержимое тарелок. – Может, мне стало тошно. Или я по тебе соскучился.
– А вы мной закусывать не будете? – великолепно изобразив своего настоящего двойника, спросил Кюхён. Чанмин засмеялся и помотал головой. – Тогда ладно, присоединюсь к вам. Врач запретил нормально питаться, вся группа за мной следит… скоро с голоду помру.
Хичоль непонимающе посмотрел на монаха. Что тот собирался делать? С двух кружек пива он когда-то был пьян в ноль, а вкуса мясных блюд, пожалуй, вообще не знал!
– Ты поосторожнее, – попросил Чанмин. – Вдруг опять плохо станет? И будут все говорить, что DBSK портят здоровье Super Junior.
– Ну-ка, сфоткаю всю эту прелесть, потом в Instagram скину, – решил Кюхён, делая снимок еды. – Ты, Чанмин, конечно, злобный вампир, но и от тебя может быть польза.
А далее Хичоль округлившимися от изумления глазами наблюдал за тем, как монах пробует мясо на гриле, принимается за острый суп с курицей и запивает это все большими глотками пива. Чанмин сначала тоже внимательно смотрел на происходящее, но уже через пять минут полностью переключил свое внимание на слугу. Он просил ни о чем не беспокоиться и спокойно выступать, как прежде. Куда же корейская эстрада без такого яркого, неординарного артиста?
– А мне, кстати, господин на Джешке разрешил жениться, – заметил с грустной улыбкой Чанмин. – И как я теперь это сделаю? Вот уважаю его, конечно, но иногда так и хочется ублюдком обозвать. Надо же было сначала оттолкнуть от меня Джешку, а потом благословить…
– Гений маркетинга, блин, – зло процедил Хичоль. – Предлагает вам офигительный бонус, но на таких условиях, что вы его все равно получить не сможете.
– Точно… – Чанмин сделал маленький глоток пива и посмотрел на занавески, за которыми был совершенно пустой зал. – Но так и правда будет лучше. Не стоило мне соблазнять его, да и самому привязываться – тоже. Мы даже по жанрам друг другу не подходим, чего уж говорить о характерах…
– Глупости! – решительно заявил Кюхён, на которого уже минут пятнадцать вообще никто не смотрел. При этом он стукнул кулаком по столу. Хичоль, вздрогнув, перевел взгляд на него. Монаха определенно развезло – у него даже глаза начали косить – и он увлеченно жевал свинину. – Совершенно разные люди могут быть вместе, чтобы учиться чему-то друг у друга! И тебе, гад, нужен кто-то хороший, преданный, искренний! Потому что ты – вредный и подлый притворщик!
– Опаньки, Кю, не надо пиво так быстро пить, ты же второй день на диете, – забеспокоился Хичоль.
Чанмин весело засмеялся и похлопал в ладоши.
– Да пусть выговорится, – разрешил он, – ему полезно. А то только писался от страха в моем присутствии.
– Вот и выговорюсь. – Кюхён указал на него пальцем и гордо расправил плечи. – С Джеджуном ты станешь лучше! Так что не сдавайся и борись за свою любовь, если это действительно тебе нужно и у тебя к нему настоящие чувства! А вот если не уверен – тогда оставь его в покое и до конца своих дней перебивайся порнографическими фильмами, потому что ты кому угодно жизнь испортишь!
«Поддатый – и то проповедует, – умиленно подумал Хичоль. – Смешной такой.»
– Отличная идея, Кю, – одобрил Чанмин. – Посоветуй мне хорошую порнушку на сегодняшнюю ночь: ласки хочется, а вдуть некому.
– Я ничего про геев не знаю, – с достоинством ответил Кюхён. – Но наверняка есть какие-нибудь «сладкие попки» в пяти частях.
Хичоль подавился острым супом и выплюнул часть жидкости обратно в тарелку. Чанмин залился громким смехом и попросил Кюхёна сделать несколько совместных фото. После примерно десяти снимков монах попросил его извинить и поднялся из-за стола, чуть не грохнувшись при выходе в зал и уцепившись за занавеску, которая лишь чудом не оборвалась.
– Вот мы и допрыгались, у парня опять живот заболел, – вздохнул Чанмин, впрочем, явно не испытывающий стыда за содеянное. – Мог бы ограничиться рисом и овощами. Дурак у вас макнэ, Хичольда.
– У нас есть и хуже, этот хоть тихий, – ответил Хичоль, обеспокоенно постукивая пальцами по столу. – Слушай, я сейчас проведаю его, мало ли, может, ему лекарства нужны… А они у меня в сумке.
Врать господину было до странного легко. Хичоль не понимал, что это означает. Возможно, он неким загадочным образом стал сильнее и теперь мог сопротивляться мистической связи. Или, как вариант… Чанмин хотел, чтобы ему врали.
– Валите отсюда! – кричал художник. – Говнюк уже наверняка понял, что Кюхён – ненастоящий, и мчится сюда, чтобы покромсать нас всех на барбекю для своего хозяина!
– Мы останемся здесь! – возразил Юно. – Чем больше народу – тем лучше, чтобы дать бой!
– Да вы же – вшивые певцы! Как собрались сражаться? Затанцевать его до смерти? Петь ему «Hug», пока кровь из ушей не польется?
– А ты – вшивый портретист! – обиженно взвизгнул Джунсу. – Кисточку в глаз вампиру воткнешь?
– Джентльмены, – заговорил не потерявший самообладания герцог, – Чанмину, чтобы добраться сюда, необходимо будет вначале сразиться с Кюхёном, а он – могущественный маг.
– Который не может проливать кровь! – заверещал художник. Было похоже, что он соревнуется со своим оригиналом в пронзительности выдаваемого ультразвука.
Из кухни вернулся майор, державший в руке самый большой и только что наточенный нож.
– Так спокойнее, – прокомментировал он, снова садясь за стол и кладя оружие перед собой.
– Ты же не станешь атаковать Чанмина ЭТИМ? – испугался омега. – Ты и так сильнее, чем он, да еще и вооружен будешь? Убери!
Он бросился к столу, и майор взял нож за рукоятку, но омега вцепился в лезвие и тут же порезал палец. Утихомирившись после этой травмы, он сначала взял палец в рот, а потом обернул его салфеткой. Герцог попросил художника залечить порез, но тот отказался, признавшись, что у него истерика, и в таком состоянии он исцелять не способен.
– Пиздец, вампир еще не приперся, а у нас уже раненые, – загоготал майор. – Не, мужики, бабу надо убирать, она сейчас не помощник.
– Пойдем, – попросил Юно, взяв омегу за руку. – Поехали с нами. Если Чанмин правда явится сюда разъяренный – лучше тебе этого не видеть.
– Он же всех тут перебьет, – сказал художник. – А лично Джешу сначала будет насиловать до посинения!
– Не делай из него монстра! – закричал омега со слезами на глазах. – Если он и причинит нам вред, то не по собственному желанию, а по приказу!
– Юн, срочно бабу под мышку, – скомандовал майор, – и по тачкам, дуйте на нашу хату.
– Пойдем, пойдем, – повторил Юно, уже обнимая омегу за плечи и чувствуя, что его трясет от волнения.
Артисты направились к двери.
– Научиться говорить по-военному, – бормотал себе под нос Ючон. – Лаконично, грубо…
– Да он у вас чокнутый, – вздохнул Юно, обращаясь к Джунсу.
– Не поспоришь, – кивнул Ангел Шиа.
Настоящий Джеджун, оставшийся в общежитии вместо омеги, ушел на кухню и вернулся оттуда со сковородой.
– Готовить собрался? – удивленно поднял брови майор.
– Отбиваться! – серьезно ответил певец, замахиваясь посудой.
Хичоль, конечно, нашел Кюхёна в туалете. Тот как раз выходил из кабинки, едва держась на ногах, вытирая губы туалетной бумагой и с цветом лица, близким к нежно-зеленому.
– Сблевал с полутора кружек пива? – всплеснул руками артист. – Ты втихаря туда соджу добавил, в пропорциях один к одному?!
– Это из-за еды, – объяснил монах, ковыляя к раковине. – Я не привык к ней…
– А-а-а, – понимающе протянул Хичоль. – Ну точно, тебя же как от мамкиной титьки отняли – с тех пор ты одну траву поглощаешь, желудок от мяса охренел… Так! – Он развернул монаха к себе и критически осмотрел его. – Выглядишь ты погано. Будем приводить в порядок.
Хичоль расстегнул сумку, выудил оттуда BB-крем и принялся уверенными движениями развозить его по коже Кюхёна. Этого, правда, оказалось недостаточно, и пришлось добавить хайлайтер. Теперь монах выглядел так, словно перепутал лицо с булкой и размазал по нему сливочное масло, но более здоровым и бодрым казаться не стал. Подумав, Хичоль решил, что проблема – в осоловелых глазах, и, чтобы отрезвить Кюхёна, с чувством залепил ему пощечину. Монах вскрикнул и наконец стал смотреть более осмысленно. Хичоль улыбнулся, довольный своей находчивостью, схватил его за руку и потащил обратно за стол.
– Как себя чувствуешь, больной? – спросил Чанмин.
Кюхён опустился на свое место и весьма неплохо изобразил беззаботность.
– Ерунда. Уже все хорошо.
– Современная медицина творит чудеса, – добавил Хичоль, вешая сумку на спинку стула. – Одна таблетка – и он снова в строю. Только жрать ему… хватит.
– Может, попросить чай? – предложил Чанмин. – А потом поедем домой. Поздно уже, как-никак.
– Да, спать хочу, – согласился Кюхён, у которого действительно слипались веки.
Чанмин встал и отдернул занавеску, чтобы позвать официантку. Но так и замер, резко переменившись в лице. Хичоль с Кюхёном посмотрели в зал и тоже испытали шок: первый перестал улыбаться и побледнел, а второй мгновенно протрезвел. К столику твердым шагом приближался Ханген.
– Доброй ночи, – холодно поздоровался китаец. Он без вопросов задернул занавеску и сел на свободный стул. – Как проходит ваше пиршество?
– Миленько, – ответил Хичоль, снова растягивая губы в улыбку, только теперь – довольно кислую. – А ты что тут делаешь?
– Не имею права составить вам компанию? – нахмурился убийца.
– Конечно, имеешь, – сухо ответил Чанмин, вернувшись за стол. – А то, что тебя не звали, – вообще мелочь. Располагайся. Могу отдать тебе остатки своей еды и палочки, только оближу их сначала, а то они испачканы.
Ханген смерил его полным ненависти взглядом и затем внимательно посмотрел на Кюхёна.
– Как тебе угощение? – поинтересовался он.
– Отлично, Чанмини же знает, что я люблю, – сказал монах.
– У него только немного живот заболел, – продолжил Хичоль, – но ему уже лучше.
– Очень рад, – презрительно усмехнулся Ханген, не сводя взгляда с монаха. – А твои боги не покарают тебя за нарушение поста?
– О чем ты? – правдоподобно удивился Кюхён.
Китаец неожиданно ловко, даже не уронив стул, вскочил на ноги и в один прыжок перемахнул через стол, оказавшись за спиной монаха и одной рукой сжав его горло.
– Шим Чанмин, ты достоин смерти, – тихо, но грозно произнес он, с каждой секундой все плотнее сжимая пальцы на шее пленника. – Ты прекрасно знаешь, что это – монах, но выгораживаешь его. Что у тебя на уме, подлая гадина?
– Да это певец, отстань от него! – вскрикнул Чанмин, кинувшись к нему. Ханген отпустил Кюхёна и наотмашь ударил слугу по лицу, так сильно, что тот упал на пол. На его разбитых губах выступили капельки крови. Не дав ему подняться самостоятельно, китаец схватил Чанмина за воротник стильной темно-синей рубашки и впечатал спиной в стену, выбив воздух из его легких. Хичоль наблюдал за происходящим, чувствуя, как по спине бегут мурашки: прежде он лишь раз видел такие стремительные и отточенные движения.
– Зачем ты лжешь, тварь? – с пугающим спокойствием осведомился Ханген. – Надеешься, что эта кучка второсортных персонажей сразится с нашим господином? Сам же обрекаешь этих несчастных на мучительную смерть.
Хичоль тревожно посмотрел на монаха. Что стоило сделать? Напасть? Сбежать? Смиренно ждать своей участи?
– Это Чо Кюхён, идиот, – прохрипел Чанмин. – Монах не стал бы есть все это, он чертовски религиозен… Что мне еще сделать? Шлюху ему снять? Потрахаться с ним при тебе?
Ханген швырнул Чанмина на пол и в следующее мгновение уже выдернул Кюхёна из-за стола. В его руке блеснуло лезвие извлеченного из-под пиджака ножа, и одним взмахом он рассек левое плечо монаха, оставив на нем глубокую кровоточащую рану. Кюхён зажмурился и стиснул зубы.
– Ты чего?! – Хичоль поднялся, готовый к бессмысленной атаке на своего без пяти минут любовника.
Ханген прижал лезвие ножа к свежей ране, вырвав из груди монаха короткий стон, поднес его к губам и слизнул кровь. Хичоль мысленно подписал им обоим и своему господину смертный приговор. Воин из него был никудышный, но все же он собирался драться.
Ханген толкнул монаха, и тот шлепнулся на стул, едва не промахнувшись. Хичоль вцепился в него, не то защищая, не то защищаясь. Знакомый запах горячей крови, которая быстро запачкала его ладонь, начал кружить голову, и пришлось напрячься, чтобы не позволить клыкам вырасти.
– Певец, – констатировал Ханген с едва уловимым разочарованием в голосе. Вместо того, чтобы попросить у всех прощения за ложные подозрения, он резко повернулся к уже выпрямившемуся Чанмину и ударил его кулаком в живот. Слуга упал на колени, морщась от боли и безуспешно пытаясь сделать вдох. Хичоль понял, что если бы тот был смертным, то получил бы серьезное повреждение внутренних органов. – Он уже знал о нас, и тебе это было известно, но ты молчал. Стало жаль этого клоуна? – Китаец жестом поманил за собой «коллег по группе». – Уходим. Я отвезу вас в общежитие.
Хичоль едва успел набросить на плечи Кюхёна куртку, чтобы скрыть рану – вбежала официантка, спросившая, из-за чего поднялся шум.
– Все в норме, немного повздорили, – объяснил Чанмин, поднимаясь на ноги. – Я все оплачу, принесите счет.
Девушка, немного помедлив, ушла. Чанмин, оставшись в одиночестве, сжал кулаки и в бессильной ярости ударил стену.
– Ханген, чертов псих, – прошипел он. – Чтоб тебе с майором сцепиться!
Ханген был за рулем. Он не горел желанием вести беседу с пассажирами, но Хичоль не выдержал и засыпал его обвинениями. Что за неоправданная жестокость? Зачем было избивать Чанмина и так сильно ранить Кюхёна, когда хватило бы только высказать свое недовольство одному и порезать палец другому? При этом он прижимал полуживого монаха к себе, забыв о том, что таким образом тревожит поврежденное плечо. У него в голове все смешалось, и певец почти не соображал. Опасность миновала, хоть он и не понимал, как, но паника осталась, и, крича на китайца, Хичоль пытался прийти в себя.
– Замолчишь? – спросил Ханген, когда тот взял небольшую паузу – перевести дыхание для нового выпада.
– Нет! Меня убило твое поведение! Ты слишком жесток!
– Осуждаешь меня на правах человека, с которым я спал? – безразлично отозвался Ханген. – Давай не будем друг друга обманывать. Если бы ты вмешивался в жизнь каждого, кто тебя поимел, то регулярно отчитывал бы пару сотен человек. А если бы меня пыталась исправить каждая шлюха, с которой я провел несколько часов, то у меня появилась бы тысяча наставников.
– Да после таких слов – все кончено! – Хичоль дал пинка водительскому сидению.
– А что-то начиналось? – уточнил Ханген.
Кюхён, который до этого подавал мало признаков жизни, крепко обнял Хичоля.
В общежитии Super Junior не спали только двое – Хёкдже и Донхэ. Они сидели на кухне, пили виски (Хичоль подумал, что бедному лидеру стоило бы это увидеть) и играли в карты. Увидев Кюхёна в окровавленной рубашке, Донхэ показал Хангену большой палец и сказал, что теперь у его старшего брата есть бешеный товарищ по несчастью, который внаглую калечит ни в чем не повинных певцов.
– Исцеляющее зелье есть? – спросил Хичоль. – Вам же Снейп его давал.
– Больше нет, – ответил Хёкдже, тасуя карты. – Многие ингредиенты для создания зелий не существуют в адекватной природе, а перетащить вещи из иллюзии можно только вместе с персонажем, и профессор экономит.
– Стоп, шаболда, а ты откуда знаешь про нашего профессора? – взвился Донхэ.
– Так вы болтайте меньше или хотя бы потише, – наврал Хичоль. – Ладно, Кю, пойдем в комнату, я твою рану по-человечески обработаю.
– Учтите, я буду следить за вами обоими, – предупредил Ханген, наливая себе в стакан воды с таким безмятежным видом, словно не он устраивал поножовщину в ресторане. – Если выяснится, что о нас знает вся группа, – кто-то пострадает.
– Я никому не говорил и не скажу, – пообещал монах. – Мне слишком дороги мои хёны.
Хичоль взял аптечку и отвел его в спальню. Кюхён хотел раздеться и обработать рану самостоятельно, однако певец настоял на том, чтобы помочь ему. Когда он расстегнул рубашку и снял ее, сдерживаться стало слишком сложно, и Хичоль, сжав рукой здоровое плечо монаха, припал губами к ране, пробуя кровь. На некоторое время все, кроме знакомого приятного вкуса, перестало существовать; потом у вампира удлинились клыки, он оцарапал ими своего «донора», тот чуть слышно вскрикнул, и это вернуло Хичоля к реальности.
– Извини, извини, – попросил он, нашаривая в открытой аптечке лекарства. – Выпьешь моей крови? Чтобы легче стало.
– Нет, – без раздумий отказался монах. – Твоя аура… Ну, ты помнишь.
– Вот что. – Хичоль усадил его на кровать и, пристроившись рядом, стал промывать рану. Кюхён стоически терпел процедуру, лишь кусая губы и сминая пальцами покрывало. – А ведь ты не уверен, заразка такая, насчет смешения аур. Просто подстраховываешься. Я сейчас выпил твою кровь и теперь знаю… Эй! – Хичоль прервал свои дилетантские медицинские манипуляции. – Ты как обманул Хангена?
– Я умею на время подделывать воспоминания, – рассказал Кюхён. – В моем мире существует нечистая сила, способная читать мысли, и монахи Священной горы учатся такому искусству, чтобы вводить ее в заблуждение. Хорошо, что я успел заменить не отдельные детали, а всю жизнь… И еще лучше, что Ханген знает о Кюхёне ровно столько же, сколько я, то есть, по большей части, официальную биографию.
– Блин, а я чуть от страха не умер! – Хичоль начал перевязывать рану, которая все еще кровоточила. Ее, безусловно, надо было зашивать, но обращаться в больницу запретил Ханген. – Зато теперь ты вне подозрений. Надеюсь, в твоем фанфике эта способность не упоминается?
– Нет, автор в новом варианте лишила меня половины всех знаний и умений, чтобы выставить моего ученика в более выгодном свете.
Кюхён поблагодарил Хичоля и решил взять из шкафа чистую одежду. Прежде, чем он сумел встать с кровати, певец осторожно обнял его и уткнулся носом в его шею.
– Кю, ты только не злись, – прошептал он, медленно перемещая одну ладонь на грудь монаха. – Я тебя сейчас очень хочу…
– Тебе так только кажется, из-за моей крови, которую ты выпил, – размеренным тоном объяснил Кюхён.
– Может, и от крови, но не кажется. – Хичоль хрипло посмеялся. – Сам посмотри.
Он, действуя будто в трансе, взял монаха за руку и положил ее на свой быстро напрягающийся член, который под длинным свитером, брюками и нижним бельем все же нетрудно было ощутить. Кюхён отдернулся так резко, что слетел с кровати, не удержался на ногах и плюхнулся на пол.
– Нам нельзя! – напомнил монах, приподнимаясь на локтях.
– Ты не знаешь наверняка. – На Хичоля кровь и правда подействовала, словно наркотик: он тоже слез с кровати, встал на колени и занял недвусмысленную позицию прямо над Кюхёном. – Давай попробуем.
– Ни в коем случае. Я не намерен так рисковать из-за того, что ты не можешь сдерживаться и расстроен из-за разрыва с нашим врагом.
– Или просто кто-то боится… – Хичоль откинул челку со лба монаха и пропустил пряди его волос между своими пальцами, ощущая странно будоражащую власть над простым смертным. – Ничего не знаешь и струсил. Но я же научу.
– Я не буду этого делать. – Лицо Кюхёна все еще не выражало ничего примечательного, кроме усталости.
– Понимаю: сил нет, ранен… – Повязка начала пропитываться кровью, и Хичоль, совсем одуревший от запаха, стал выписывать пальцами какие-то волнистые линии на груди и животе монаха, все ближе подбираясь к пряжке ремня на джинсах. – Сначала я могу быть сверху, если хочешь. Посмотришь, как надо…
– Нельзя. Нельзя. – Кюхён уже говорил, как со щенком, который напрудил в углу – оставалось только носом ткнуть, только непонятно было, во что. Явно ведь не в то, на что он нацелился!
– Я тебя не привлекаю, да? – Хичоль решительно стянул свитер через голову и затем опустился ниже, позволяя своему голому торсу прикоснуться к чужому. Он стал шептать Кюхёну на ухо: – Может, у тебя там какая-то чисто христианская любовь, и мое тело тебе до лампочки?
Кюхён не хотел этого делать, но пришлось: он поднял одну руку, положил ее на спину Хичоля – и через секунду тот, взвизгнув, откатился в сторону, ударенный током. Монах сел перед ним на колени и стал, со строгим выражением лица, шлепать его пальцем по носу.
– Нельзя сейчас. Нельзя. Я люблю тебя, мне нравится твое тело, которое ты основательно опорочил, и меня действительно тянет хотя бы поцеловать тебя. Но я не могу, глупый. Потом.
Проведя эту воспитательную беседу, монах залез на кровать и лег на правый бок, чтобы не задевать раненое плечо.
– Вот же я влип, – прорычал Хичоль, нехотя ложась рядом с ним. Кюхён, не открывая глаз, взял его за руку, переплетая их пальцы. – Да пипец, романтика какая…
И все же через несколько минут он уже улыбался, глядя на быстро уснувшего монаха. Когда в последний раз кто-то спал с ним, счастливый просто от того, что держит его за руку?..
Когда Чанмин вернулся, все в общежитии уже заняли исходные позиции: майор с герцогом делали вид, что беззаботно общаются на кухне, Джунсу прикидывался спящим на диване, а настоящий Джеджун лежал в спальне, держа одну руку под подушкой, где пряталось грозное оружие под названием «сковорода».
– Вы чего не спите? – поинтересовался вампир, заглянув на кухню. – Завтра же концерт.
– А мне тут новое предложение по сериалу прислали, вот обсуждаем, – ответил Ючон, указав на свой планшет.
– И что же это за сериал? – Чанмин улыбнулся. Он точно не собирался никого жестоко убивать, и Юно быстро написал своему двойнику: «Опасность миновала, монах обманул его.»
– Да про любовь че-то, – сказал майор, не придумавший ни названия, ни содержания. – Ну, комедия. С соплежуйством.
– Надоело драться и стрелять? – Чанмин подошел к нему и погладил по голове. Ючон в недоумении посмотрел на него. – Надеюсь, что нет. У тебя это слишком хорошо получается.
– Спасибо, – озадаченно пробормотал майор.
– Чанмини, солнышко ты наше, иди спать, – неправдоподобно милым голосом посоветовал Юно. – Вы с Кюхёном наверняка выпили, тебе до утра нужно прийти в себя.
– Только после вас, хёны. А то, знаете ли, если будете завтра со сцены падать – это тоже не слишком хорошо.
Чанмин ушел с кухни и, проходя мимо Джунсу, ласково щелкнул его по затылку. Майор и герцог переглянулись.
– Не въехал, – шепотом сказал Ючон. – Он че какой довольный? Реально ужрался в хламину?
– Эта дрянь предпочитает наркотики, – пренебрежительно заметил Юно. – Возможно, он нюхал кокаин, празднуя то, что Кюхён оказался обычным певцом. А ты, мой недалекий друг, следи за своей речью. «Комедия с соплежуйством» – это не жанр.
– Да я стараюсь…
Чанмин зашел в комнату Джеджуна. Артист напрягся, крепче сжав под подушкой ручку сковороды. Он даже мысленно рассчитывал, как нужно будет вытаскивать посуду и бить ей, чтобы попасть вампиру сразу по лицу. Это дало бы ему несколько секунд на то, чтобы выскочить из спальни и оказаться поближе к фантастическим персонажам.
Однако Чанмин не собирался прогрызать шею певца, душить его, стрелять ему в голову или совершать нападение какого-то иного рода. Он присел на край кровати и погладил его по плечу, а затем аккуратно наклонился, чтобы поцеловать в висок. Но замер, подумал о чем-то, в замешательстве сдвинул брови, встал и тихо вышел, закрыв за собой дверь. Он посмотрел на кухню, где вполголоса разговаривали Юно с Ючоном, и после этого снова взглянул на только что покинутую спальню. Вампир явно чего-то не понимал.
– Можем вздохнуть свободно, – обрадовал своих товарищей настоящий Юно, получив сообщение от герцога. – Вампира обманули, никого не подозревают. Ложимся спать.
– А я уже прощальное письмо для фанатов составлял, – признался Джунсу.
Омега от облегчения чуть не расплакался, но быстро смахнул слезы и вместо этого нервно засмеялся. Он уже представил себе, как майор и герцог вдвоем атакуют его любимого, но все обернулось удачно. Чанмин оказался не слишком дотошным, и Джеджун свято верил, что он сам не хотел всеми возможными способами докапываться до истины. Проверил, успокоил господина – и все на этом. Только теперь омега вспомнил о другой приближающейся неприятности и достал из сумки бутылку якобы с минеральной водой, где на самом деле было его «лекарство». Юно спросил, можно ли сделать глоток, но Джеджун, краснея от смущения, объяснил, для чего эта вода и чем ее употребление чревато для обычного мужчины.
– Ой, прости. – Лидер тоже стушевался. – А у тебя «это» сейчас?
– Завтра должно начаться, – возразил Джеджун, закручивая крышку. – Я – на всякий случай, заранее… Не надо пугаться, я на людей не бросаюсь, как это в некоторых фанфиках бывает.
– Я такого и не думал! – поспешно заверил его Юно. – Просто для меня же… это незнакомо… Э… А тебе что-то особенное в эти дни нужно?
– Ничего такого. – Джеджун опустил голову и старательно убирал волосы за ухо, но они не хотели там оставаться, потому что были теперь слишком короткими. – Я никак не изменюсь, честное слово. Ну, могу немного хуже себя чувствовать, только и всего. – Джеджун поставил бутылку на столик около своей кровати.
– Извини, если поднял неприличную тему, – попросил Юно, блуждая взглядом по всем предметам мебели в комнате. – Я ведь не знаю, как у вас это считается…
