Текст книги "Герой не твоего романа (СИ)"
Автор книги: lovely dahlia
сообщить о нарушении
Текущая страница: 58 (всего у книги 100 страниц)
– И он будет обвинять меня в пафосе! – разозлился Юно. – Сам-то…
Кюхён продолжал неизменно надевать амулет на каждое публичное мероприятие. Удары током стали значительно слабее, чем на карнавале; узнав об этом, Хичоль даже разозлился: «То есть мы Эльфам не так интересны, как туристам – полуголые латиноамериканки в перьях?» Но все дело, скорее, было в количестве народа и типе эмоций: счастье фаната может отдавать истерикой (кто не видел плачущих девчонок на концертах?), а радость человека на отдыхе, наблюдающего красивое представление и довольного приятным климатом, – гораздо более однородная энергия. Ну, этот амулет все-таки монах создавал.
Тем не менее, от частых ударов током у Кюхёна начались проблемы с сердцем. Хичоль применил свою убойную логику: первая ступень – легкие ожоги, вторая – электричество… Надо залезть на третью, чтобы сменить тип поражения! Он пошел в наступление одним поздним вечером, причем при свидетелях. Монах собрал всю группу, кроме персонажей, отдал лидеру свой амулет, помогающий ощутить приближение нечистой силы, но больше не реагирующий на Хичоля с Юно, и строго давал распоряжения: когда покажется, что он становится холодным, словно его только что принесли с мороза, – нужно немедленно собирать участников.
– Если никого, обладающего особой силой, нет рядом, – ищете укрытие, – сказал он. Чонсу серьезно кивал головой. Он бы никогда не подумал, что будет смотреть на своего «позднего» макнэ и бояться пропустить хоть одно его слово мимо ушей, однако это случилось, и он был в положении самого простого ученика – даже записывал указания. Лидерская гордость, конечно, страдала, но он твердил себе, что это – вовсе не Чо Кюхён, которого он столько раз ругал, а мудрый буддистский монах, отдаленно на него похожий. – Если кто-то есть – то обязательно вставайте под его защиту! Либо я, либо Хичоль… – Вся группа подозрительно покосилась на только что названного певца, и он самодовольно улыбнулся им: выкусите, я теперь круче всех. – Но лучше, если есть кто-то из DBSK. Герцог или майор.
– Стыдоба какая, – вздохнул Шивон. – «А-а-а, Юно, Ючон, помогите!» Докатились, называется. Super Junior почти полным составом прячутся за спину лидера DBSK…
– Можете спрятаться за своего лидера, – оскалился герцог, тоже присутствовавший на «заседании». – Он разденется и поразит врага накачанным прессом… Ох! Какая досада! Хичоль ведь не любит мужчин!
– Зато Хангена временно обезоружит, – пошутил монах.
– Ребята, это же другие люди, – спокойно сказал не только донсэнам, но и самому себе Чонсу. – А мы можем оказаться в опасности. Давайте позволим решать тем, кто способен дать отпор врагам!
– Просто это все бред, – подал голос Кибом. – Я возвращался, думая, что мне будут хорошо платить. И что в итоге? На моих глазах творилась какая-то чертовщина, всех могут убить, и я должен ходить по улицам, в страхе держась за рукав Хичоля…
– За меня уже есть кому цепляться. – Хичоль, будто невзначай, обнял монаха за талию и поцеловал в губы. По его поведению можно было решить, что он все время так делает, но остолбеневший Кюхён этого не подтверждал.
– Мужики, на вас вряд ли нападут, – заговорил майор. – Просто на всякий случай. Ну, сами подумайте, кому вы на хрен сдались теперь? Хичоль, кажись, больше не хочет заменить певцов своими слугами.
– Вот этот меня особенно пугает, – шепнул Кибому Рёук.
– А можно предупредить лидеров младших групп? – спросил Чонсу. – Все-таки Хичоль списан с айдола SM, мало ли, что ему придет в голову… Он может начать полномасштабные разрушения, например, с концерта.
– Разумная мысль, – согласился герцог. – У него к вам всем особое отношение…
– Брехня. – Майор, который до этого бродил по гостиной, сел на подоконник. Потребовать, чтобы он слез, не решился никто. – Ну, есть у него небольшой загон, но он же не дебил, начнет с этих… стратегически важных объектов.
– Еще одна разумная мысль, – признал Юно. – Позвоню Веронике. Она все-таки разбирается в характере своего злодея, и ее совет не помешает.
Чонсу, не дожидаясь результатов этого разговора, собрал других лидеров и провел краткий инструктаж, не уточняя причин требуемых действий. В итоге вердикт был однозначным: лидер Super Junior впал в преждевременный старческий маразм. Ну зачем в случае опасности желательно искать дезертира из DBSK?
С тех пор Кюхёна в самом деле током не било. Трехчасовые мероприятия любого размаха он переносил неплохо, но к их концу просто падал в обморок.
====== Глава 37 ======
Джунсу решил наладить отношения с Ючоном. Тот нравился ему все больше и больше: за репетициями совместного рок-выступления он следил с искренним восторгом, не понимая, почему раньше не замечал, как шикарно этот парень смотрится с гитарой. Костюмы для каждого выхода в свет художник тоже выбирал сам: доверишь это дело стилистам – переборщат, доверишь лично майору – вообще не поймешь, чего ожидать (однажды, перед посещением фильма Кристал из f(x), он одевался без посторонней помощи и явился на мероприятие в кожаном пиджаке, достойном российского бандита из 90-х). Кроме того, Джунсу продолжил ванильное наступление, уверенный, что такими маневрами даже из Шрека можно сделать Прекрасного Принца. Тут, правда, пришлось нелегко. Милой телефонной переписки не получилось: на все красивые фразочки майор отвечал коротко и с такими ошибками, что художник, дабы не выколоть себе глаза, перешел на звонки. Попытки приставать, пока другие не видят, тоже провалились. Например, когда двое летели на самолете в Китай, Ючон задремал, и Джунсу с озорством просунул ладонь в вырез его рубашки – а уже через секунду упирался лбом в переднее сидение, с вывернутой за спину рукой. «Не пугай так, Су,» – извинился пристыженный майор, отпустив его. Художник не удержался от еще одного выпада по поводу его умственных способностей, но теперь был намного мягче: обошелся простым «дебилом». Оставалось довольствоваться публичным фансервисом и радостью фанаток: на концерте в Китае Джунсу неожиданно подскочил к Ючону и крепко обнял его, так клюнув носом в щеку, что с определенных ракурсов это могло сойти за поцелуй. Чанмин не преминул пошутить над ним, но счастливый и веселый художник даже забыл, что надо смутиться и хихикать. Макнэ чуть не плакал от одиночества: он превратился в пустое место. Джеджун не отходил от него ни на шаг и даже «пел» с ним в один микрофон.
Еще одна большая сложность возникла с сексом. Джунсу уже решил закрыть глаза на то, что майор в этом деле виртуозностью не отличается, сдвинул кровати в спальне и предложил повторить попытку. Ючон не был в ступоре, как до этого, осознавал, что между ним и художником наконец начинается роман, и даже организовал некое подобие предварительных ласк. Но, когда оба уже были на пределе, все испортил сначала сам Джунсу, а потом и он. Художник, оторвавшись от долгого, страстного поцелуя, попросил довериться ему и расслабиться; майор задумался, ничего не понимая, но когда Джунсу стал надевать презерватив, расхохотался так, что продолжать эротику стало невозможно.
– Ну, Су, ну отмочил! – Ючон старательно взъерошил волосы художника. – Ты на себя и на меня посмотри, бестолочь флаффная!
Джунсу стал возражать и получил ультиматум: либо он будет снизу, либо ЮСу останутся фансервисом.
– Я ж тебя насиловать не буду, – с улыбкой сообщил майор рассерженному художнику. – Сам как захочешь – говори.
Джунсу, конечно, хотел, но не понимал, чего. Майор на роль пассива подходил примерно так же, как Джеджун – на роль любвеобильного владельца гарема, состоящего из участниц SNSD. Но художнику нравилось быть именно сверху, он испытывал удовольствие от процесса!
– Хичольда, ты как без секса живешь? – жалобно спросил Джунсу «товарища по несчастью»: прошло полторы недели, а он так ничего и не решил.
– Хреновенько, – признал певец. – А что, у Ючона опять проблемы?
– У нас с ним конфликт интересов, – тяжело вздохнул художник.
– А-а, понял…
Хичоль поделился чужим секретом с бывшим любовником, то есть с Юно. Тот привык совать волчью морду не в свое дело – мог бы еще раз другу помочь, ему совсем немного до счастья осталось.
Юно после очередной репетиции остался с Ючоном в танцклассе для важного разговора.
– Ты хочешь Джунсу? – спросил он напрямую.
– А ты че, связал его и положил в подсобке? – засмеялся майор. – Не, спасибо, я подожду, как сам решится.
– Он не решится, – отрезал герцог. – Пока ты такой – ни за что.
– Это в смысле? – удивился Ючон.
– Он ведь привык соблазнять, доминировать, – объяснил герцог. – Мы с ним немного похожи. Ему нравится чувствовать чужую податливость, быть победителем, забирающим трофей. Он хочет видеть доверчивый взгляд своего любовника, отдающегося ему без остатка…
– Ну и чего теперь? Я ему че угодно отдам, но уж не это. – Ючон задумался. – Да уж, а че у меня еще есть-то… Свои бабки в Мехико оставил, а тут все того мужика… Ну хрен знает, все равно так не буду.
– И не требуется. – Юно взял друга за плечи. – Ты должен заставить его хотеть подчиниться. Показать, что ты – тот самый единственный мужчина, который сможет над ним доминировать.
– А это как? – недоверчиво нахмурился майор.
– Избить и изнасиловать. – Ючон хотел отвернуться, но герцог продолжил: – Шучу, идиот. Джунсу, несмотря на свои предпочтения, подсознательно ищет настоящего самца, с которым сам сможет безнаказанно быть милой стервой, коей он и является. Поэтому он влюбился в бесстрашного, решительного воина. И хочет видеть нечто похожее в обыденной жизни… или хотя бы в постели. Соблазни его. Заставь капитулировать!
– Да я не умею, – опустил взгляд майор.
– Это просто. – Герцог прижал майора к стене. – Представь, что ты – Джунсу.
– А давай ты Джунсу? – Ючон дернулся, но герцог удержал его.
– Сначала – ты, потом – я. – Юно улыбнулся и пробежался кончиками пальцев по щеке друга. – Джунсу, ты сегодня так прекрасно выглядишь… Я больше не могу держать себя в руках.
– Не держи, – брякнул майор.
Герцог снисходительно усмехнулся и придвинулся ближе, как для поцелуя. Его горящий взгляд подчинял и обезоруживал.
– Помнишь наш маленький спор? – продолжил играть он. – Что ты решил?
– Решил, что фигушки, – ответил Ючон. Юно мысленно отметил, что такими актерскими навыками пришелец мог опозорить не только свой относительно талантливый оригинал, но и детский театральный кружок.
– А я решил иначе, – властно сказал герцог, уже прижимаясь к нему бедрами. – Я очень хочу тебя, и давно. Ты снишься мне ночами. Я влюблен в каждый сантиметр твоего восхитительного тела…
– Ты это запиши, а то не запомню, – попросил майор.
– Будь моим, – не стал отвлекаться Юно. – Ты должен быть моим, мы ведь на самом деле оба хотим этого.
– Вот и ложись задом кверху, – потребовал Ючон.
– Джунсу так не скажет! – разозлился герцог.
– Да я не знаю, че он скажет, – ответил майор, – но точно не согласится, треплется-то он получше меня.
– Точно… Тогда – докажи с помощью поцелуя. – Герцог собрался показать на практике, как требуется себя вести, но застыл, неожиданно поняв, что урок зашел слишком далеко. Он уже не сценку разыгрывал, а на самом деле хотел поцеловать пришельца. «И потерять единственного друга,» – добавил Юно, после чего отступил на шаг назад. – Когда целуешь, нельзя допускать, чтобы партнер перехватывал инициативу. Все, пойдем, скоро зал займут шайнята.
Оборотень схватил свою лежавшую в углу сумку и толкнул входную дверь, быстро скрывшись за ней.
– «Су, я влюблен в каждый сантиметр твоего тела», – с чувством повторил майор, оставшись в одиночестве. – Во дает волчара, красиво пиздит!
В ту ночь герцог от отчаяния попробовал затащить Хичоля в постель.
– Сдохну от боли, – сказал певец, решив, что лучше сослаться на магию, чем на свое странное желание больше не предавать монаха, и помахал рукой. – Браслетик верности от Кю.
– Черт, – выругался Юно.
– А тебе приспичило, как течному Дже? – поддразнил его Хичоль. – Так трахни нового Хангена, он из какого-то бессовестно тупого фанфика и страшно достал меня.
– Мне нужно вправить мозги, а то они у меня, видимо, во время битвы с вампиром набекрень перевернулись, – с яростью выпалил герцог. – Мне нравится этот дебил!
– Какой? – Хичоль стал рассматривать свои ногти.
– У нас один дебил, – напомнил Юно.
– Ой блин… – Хичоль встрепенулся и отошел от него подальше, как от прокаженного. – Фу, фу, фу. Мало тебе нашего дурацкого пэйринга! А ведь у тебя это давно. Ты к Су не просто так приставал, ты его нейтрализовывал… Иди отсюда! Вдруг ты заразен? Постою с тобой рядом – и начну Солли у ее парня уводить!
– Хоть бы посочувствовал, – зло бросил герцог.
Юно еще никогда не чувствовал себя беспомощным, потерянным дураком, готовым удариться в такую ваниль, что у Джунсу и даже Джеджуна глаза бы на лоб полезли. Он вспоминал первые дни знакомства, и то презрение, которое тогда переполняло его, странным образом накладывалось на новые теплые чувства. Неграмотная чернь… с доброй, открытой улыбкой. Пугало огородное… которое так забавно удивлялось собственному отражению в зеркале, стоило начать приводить его в порядок. Сначала они враждовали, потом сражались бок о бок. У оборотня, не верившего в способность любить кого-то столь приземленного, возникло ощущение, что он просто нашел друга. И теперь понимал, что привязанность стала слишком сильной. Этот идиот никогда не сможет смотреть на него с такой глупой влюбленностью, как на художника. Не будет в его присутствии становиться еще тупее, чем обычно. И уж точно не отреагирует на красивые слова, которыми герцог советовал соблазнить Джунсу…
Оборотень просматривал фотографии артистов. Ну вот никаким боком эти двое друг с другом не стыковались и тем больше бесили его. Впрочем, потом он вспомнил, что изначально планировался именно такой пэйринг, просто не получился; герцог подумал: «Может, судьба решила исправить старую ошибку и свела персонажей, когда сами артисты не смогли…» Он не успел мысленно закончить фразу: до него дошло, какие розовые сопли плавают в его голове, и ему захотелось наорать на самого себя за такое непотребство.
Это становилось похоже на ужасное наваждение, от которого хотелось избавиться любым способом. Вспомнились слова Кюхёна, когда тот впервые осознал влечение к Хичолю: про оскопление и вырывание сердца. Но герцог желал вынуть свой мозг, тщательно вытряхнуть и вернуть на место. Казалось, туда попала какая-то заноза.
А идиот – он на то и идиот, чтобы ничего не понимать. Все так же подойдет и влепит по спине, поделится пищей (которую приличный человек есть не станет), сообщит «офигенно интересную» новость (например, Джунсу трусы не надел). Ну не нравился он Юно на внешность, никогда не нравился! А все равно к нему тянуло…
– Как у вас дела с художником? – спросил он однажды.
– А как они будут, – вздохнул майор. – Мы же на сто лет вперед всю программу переделываем так, чтобы две группы вместе околачивались. Откуда время-то, чтобы это… доминировать над ним.
– Время, хоть пару часов, всегда можно выкроить, – сказал герцог и, немного помолчав, ляпнул прежде, чем успел это понять: – Вот сегодня ночью – не хочешь сходить куда-нибудь со мной?
Безумие захватывало полностью. Он пригласил майора на свидание. Если откажется – его на дуэль вызывать? А если согласится…. тогда вообще ЧТО?!
– Типа развеяться? – уточнил счастливый обладатель чугунной головы. – Да не, у нас так-то все нормально, он почти не хамит. Ну, только если я реально туплю. Но спасибо. – Он с улыбкой похлопал его по плечу. – Ты отличный друг.
Не отказался и не согласился. Третий вариант. Герцогу стало немного легче. Но сложнее стало той же ночью, когда близкому к помешательству оборотню приснилось, что на свидание они все-таки пошли. Закончилось дело постелью, и все было таким ярким, что во время завтрака герцог с трудом заставлял себя смотреть на майора, словно и правда его совратил (даже звучало это глупо, а во сне понравилось). Но взгляд все равно раз за разом возвращался к пришельцу и художнику, последний из которых, видимо, решил взять врага измором: поглаживал по всем цензурным местам, шептал на ухо то романтическую ерунду, то легкие пошлости, дарил почти невесомые поцелуи… Либо надеялся, что от безумного желания получить хоть какое-нибудь продолжение этих игр майор согласится подписать унизительный для себя мирный договор, либо сам уже готовился идти на уступки и выплачивать контрибуцию. Во всяком случае, пахли эти двое не так, как будто полночи занимались сексом.
– Хёны, у вас роман? – тихо спросил Чанмин, глядя на ЮСу.
– Нет, он теплый, я об него руки грею, – ответил художник.
Ючон захохотал – наверное, искренне, притворяться ради собеседника он все равно не умел. И вообще вид у него был такой идиотски-блаженный, что Юно начал сомневаться в своем обонянии. Надо было подойти и нагло обнюхать со всех сторон.
– Хёны, сегодня очень важный день, помните? – снова заговорил Чанмин. – Мы не только снимаемся в развлекательном шоу, но и выступаем на музыкальной передаче!
– Серьезно? – сдвинул брови Юно. – Последнее кто подтвердил? Не лидер Super Junior? – Макнэ кивнул, и герцог брезгливо поморщился. – Я объявил сотрудничество групп, и Пак Чонсу теперь решения принимает? На каких правах, хотелось бы мне знать?
– На правах твоего… хёна? – предположил Чанмин.
– Кого? – Аристократическому возмущению не было предела. – Ючон, иди и скажи ему, что больше я такого не потерплю.
Майор хотел встать, но Джунсу вцепился в его руку.
– Юнни сам сходит, он большой мальчик, – сказал художник.
Герцог улыбнулся, старательно делая вид, что его не задел ни произвол артиста, ни то, что последнее слово осталось за Джунсу.
На кухню вошел Джеджун, который упорхнул, едва приготовил завтрак, ради макияжа, укладки и костюма (Хёкдже посмеивался над его невзрачным видом вне сцены, и омега номер один всячески доказывал омеге номер два, что он тоже не лыком шит; в действительности, как полагал Джунсу, дело было в обычном психозе беременного, а по мнению Кюхёна – в том, что он готов был хоть час макияж делать, хоть макраме плести, лишь бы не думать о вновь потерянном возлюбленном и перспективе поставить на уши, в лучшем случае, одно родильное отделение). Джеджун был в тонкой светло-синей кофте и узких черных брюках, на глаза израсходовал тушь, подводку и три оттенка теней, а волосы изящно уложил с косым пробором. На кухне он увидел, что Чанмин опять находится на грани между тихими слезами и обидой на весь мир, поэтому подошел к нему, погладил по голове и спросил, как макнэ спалось, готов ли он вести за собой «корейскую волну».
– Хён такой красивый, – от чистого сердца восхитился Чанмин. С Джеджуном он даже часто забывал вредничать.
– Спасибо. – Омега кокетливо поправил прическу. – Если хочешь, мы и тебе сейчас подберем…
– Этот хён совсем дура, – сказал Джунсу, вставая из-за стола и хватая Джеджуна за руку. – Пошли отсюда…
Чанмин начал всхлипывать, спрятав лицо в ладонях. «Маму» отобрали, утро не задалось.
– Мелкий, а че с тобой? – спросил майор.
– Вы вообще мои хёны? – закричал макнэ, так резко поднявшись, что стул покачнулся и упал. – Я вас не узнаю! Что с вами? Юно хён, почему вдруг Джеджун хён стал меня любить, а ты перестал замечать?
Ючон протянул к нему руку и, обняв за талию, усадил себе на колени.
– Не реви, мелочь, любят тебя все, – сказал он: видимо, слезы ребенка не могли оставить его равнодушным.
Юно снова почувствовал крепкую привязанность к другу.
– Я понимаю, он напоминает пятилетнего, но ему двадцать семь, – напомнил герцог. – Не сажай на колени посторонних мужчин, идиот, это обидит Джунсу. – Ючон отпустил макнэ, и тот стал пятиться от него к выходу. – Кстати, ты такой довольный, что у тебя уровень интеллекта упал пунктов на пятнадцать… Один из вас все же уговорил другого?
– Ну да, он следующей ночью обещал. – Майор смущенно улыбнулся и потер ладонью шею. – Сегодня че-то не захотел, но завтра, говорит, точно. А я его не соблазнял! Я ему говорю: не хочешь со мной как я прошу – так давай и ничего начинать не будем, тебе-то всяко пойдет, ты красивый, а из меня че за баба получится? И он такой… Не, я не передам, красиво сказал, как ты. – Ючон подпер щеку кулаком и посмотрел в потолок, вспоминая прошедшую ночь. – Про то, что он хочет попробовать, для него это интересно, и мне он разрешит. Ну, это в общих чертах, а у него так звучало, что я сразу прибалдел.
– То есть ты не соблазнял, – заключил Юно, – а, как истинный захватчик, пришел на понравившуюся территорию и объявил: либо становитесь колонией, либо мы вас сожжем дотла. Конечно, жители выбрали первое. А еще не терронец…
– Юн, вот сейчас обидно было, – серьезно сказал майор.
Герцог прекрасно это знал – специально и проехался.
– Вот ты тупой, – сказал он, стараясь, чтобы голос звучал насмешливо, а не тоскливо.
– Тоже мне открытие, – пожал плечами майор.
– Ты некрасивый, – продолжил герцог.
– И вот тут земные гены свое взяли! – гордо сказал Ючон.
– Тогда почему же?.. – в отчаянии вопросил оборотень.
– Канон, мать его за ногу, – широко улыбнулся майор, думая, что речь идет о внезапно проснувшихся чувствах Джунсу.
Юно тихо зарычал и обхватил голову руками.
Джунсу отвел Джеджуна в комнату и поставил перед зеркалом.
– Нравится тебе кофточка? – загадочно спросил он.
– Да, красивая, – растерялся омега. – Спонсоры предоставили ради рекламы.
– Чудесно. Мозгов совсем нет. – Художник наклонился к самому уху Джеджуна и сказал так, будто сообщал некую страшную и совершенно неприличную тайну: – У тебя уже… животик видно.
– Нет! – Джеджун, тем не менее, покраснел, и слой косметики его не спас. – Ничего не видно, ты придумываешь!
– То есть мамочка в упор не видит, что у нее живот округляется, а другие глаза таращат, – покачал головой Джунсу. – Теперь понимаю, откуда берутся идиотки, которые до попадания в роддом не знают о своей беременности.
– Нет, Джунсу, сам-то я вижу, что он начал расти… – Омега пригладил и без того обтягивающую кофточку, встал в профиль к зеркалу. Отрицать очевидное было бесполезно – он всегда был худым, как узник концлагеря, и уже примерно неделю с особо теплым чувством в сердце признавал, что живот заметно увеличился, подтверждая догадку о его положении (а то мало ли – у врача ведь не проверишься). Но ему казалось, что «заметно» ему одному, ждавшему малейших изменений собственной фигуры, а окружающие ничего не поймут – вся одежда, которую он носил до беременности, все еще была впору. – И скоро все остальные будут видеть, срок уже – три месяца. Но пока, честное слово, это легко скрыть.
– Дже, да я офигел, как увидел тебя в этой ерунде! – Джунсу дернул материю кофты. – С такой фигурой – не на развлекательное шоу, а в магазин детских товаров, колясочки и ползуночки выбирать!
– Ты выдумываешь! – увренно повторил Джеджун.
– Прием, как слышно? – Художник положил руку на живот омеги, чтобы лишний раз продемонстрировать, как хорошо он заметен. – Мама говорит, ты пока великолепно прячешься. Но нет, конспиратор из тебя еще хуже, чем из папочки.
– Хватит, Су. – Джеджун был обижен и краснел все сильнее. В родном мире такое поведение говорило бы о восторге, умилении, зависти – да чем угодно, только не о том, проявлением чего являлось в реальности, – насмешке. Умора, что ни говори. Беременный мужик, да еще известный певец. Ничего, ему не привыкать, фикрайтеры и до Джареда Лето добирались. – Ты видишь живот, потому что знаешь, что он должен появиться. Но обычный человек ни за что не предположит, что Ким Джеджун – в положении, и не увидит такие маленькие изменения!
– Окей, проведем независимую экспертизу. – Джунсу высунулся из комнаты. – Макнэ, опять жрешь? Или ревешь? Иди сюда, у нас с Джеджуни к тебе вопросик. – Омега замахал руками – поздно, конечно. Явился Чанмин – грустный, но не заплаканный. И с печеньем. – Дже, повертись. Давай, давай. – Омега послушно покрутился вокруг своей оси. – Как думаешь, Минни, хён располнел?
Чанмин похрустел печеньем и придирчиво осмотрел омегу.
– Ну да, есть немного, – констатировал он. – Пресс подкачать надо. А лицо все равно худое. Хён променял шампанское на пиво?
Джеджун отвернулся, поверженный.
– Спасибо, малявка, – засмеялся Джунсу, выпроваживая макнэ. – Ну что, Дже? Купить тебе поддерживающее белье?
– Я надену сверху длинный пиджак, – бесцветным тоном сообщил омега.
Перед съемками передачи группа читала сценарий, режиссер давал указания. Омега старательно одергивал свой пиджак каждые пять минут и затравленно озирался по сторонам. После утренней выходки художника ему начало казаться, что живот – намного больше, чем он думал, и только слепой его не заметит. А учитывая склонность фанаток к шуткам на тему «ЮнДже поженились», уже к вечеру интернет будет пестреть его фотографиями с подписями вроде: «У Чанмина будет братик!» Накручивать себя омега умел, как никто другой, и к середине съемок от переживаний живот заболел так сильно, что продолжать работу стало невозможно. Джунсу попросил перерыва, увел страдающего Джеджуна в гримерную и усадил в кресло. Пришлось не только скинуть злосчастный пиджак и поднять кофту, но и расстегнуть брюки; омега согласился на все и скоро почувствовал облегчение, когда ладонь Джунсу начала поглаживать его живот.
– Спасибо, что бы я без тебя делал, – поблагодарил омега. – А ты говорил, что твой целительский дар нужен только для ванильной концовки романа…
– Он у тебя – весь в папашу, – ухмыльнулся Джунсу, дергая кофту вниз. – Оба делают тебе больно, а потом такие: ой, у меня же хозяин… ой, я же еще не родился… И одинаково успешно действуют мне на нервы!
Джеджун хотел обидеться, но решил, что не имеет права: при всей своей язвительности Джунсу помог ему, а не оставил мучиться.
– Юно хён, ты такой странный, потому что Джеджун хён нашел нового парня? – робко спросил макнэ после съемок. Все вместе персонажи почти не ездили, и герцог согласился подвезти Чанмина до другой студии. Джеджун тем временем расположился на заднем сидении старенькой «Хонды» Ючона (тот внял мольбам чужих родственников и автомобили высокого класса больше не трогал) и чуть подергивался в такт новому хиту DBSK; Джунсу же отчаянно извивался рядом с водителем и кричал: «Да, детка! Это только наша песня! О, партия британской аристократии! И… рэп с фронта!»
– А ты за меня беспокоишься? – безразлично отозвался герцог.
– Я за себя беспокоюсь, – буркнул юноша. – Ты мне… очень… нравишься. Но, видимо, я тебе – нет. Раз ты даже не даешь мне шанса… Конечно, я же для тебя – просто милый макнэ, сыночек… Ты не видишь, что я стал мужчиной…
– А с кем стал, если не секрет? Из детского любопытства интересуюсь. Я, судя по всему, тебя не трогал. Кюхён? Полагаю, он, но… Просто я только этого знаю, и… – Юно прокашлялся в кулак и, вернув руку на руль, произнес нараспев: – Милый Минни, сегодня я спрашивал богов, и они ответили, что мы можем познать друг друга. Давай выключим свет и для верности закроем глаза, стараясь не получать удовольствие от этого греха…
– Мы с Кюхёном – друзья, и только, – громко, чтобы Юно обратил внимание, ответил макнэ. – И у меня… в этом смысле… еще никого не было, я хочу быть только с тобой…
Юно остановил машину, и Чанмин чуть не дал деру, решив, что лидер посмеется над его детскими чувствами. Но «лидер» этого не хотел. Он повернулся к макнэ и впервые с подлинным интересом рассмотрел его. Надо же, оборотень привык, что эти губы растягиваются в фальшиво-вежливой улыбке, а в этих глазах – привитая жестокость и врожденная низость. Ему начало казаться, что новый Чанмин – просто пустышка, уступающая даже этой дряни. Но ведь такую «пустышку» он и сам когда-то полюбил… Может, попробует еще раз? И в его руках очередной «вечно жрущий обидчивый вредина» засияет новыми красками, как один несчастный бухгалтер рядом со сволочным вампиром?
Плюс, конечно, невинность. Но оборотень себе в этом не признался – он старательно делал вид, что покончил со страстью совращать чистых и непорочных.
– Не расстраивайся, я знаю, что был не в себе в последнее время, – сказал Юно, погладив макнэ по волосам. – Прости. После передачи поедим, я угощаю. Идет?
– Свиные ребрышки! – тут же поставил условие Чанмин.
– DBSK пришли зажигать! – оповестил всех Джунсу, врываясь в студию. – Боги на сцене!
– Я вижу только JYJ, – сказал лидер Super Junior. – Где дуэт потеряли?
– До начала съемок еще время есть, никуда они не денутся, – махнул рукой Джунсу. – Ребята, идем переодеваться. Товарищ майор, – он соблазнительно улыбнулся Ючону, – разрешите отдать вам честь!
– Времени нет честь отдавать, – заметил Джеджун, стараясь поплотнее замотаться в толстовку.
– Да ему же минуты хватает, – опять наступил на мозоль Джунсу.
Ючон, довольный до потери здравого смысла и способности обижаться, взял художника на руки и понес в гримерную. Другие артисты и сотрудники съемочной группы разевали рты, глядя на эту парочку.
– Привет, Джеджун, – помахал рукой Хёкдже, приближаясь к «подружке». Омега номер один собрался с силами и дружелюбно улыбнулся. – Ой, милый, ну и выглядишь ты… По тебе грузовик проехался?
– Мало спал, – ответил Джеджун. – И сегодня опять мало спать буду.
– Слушай, сильных таблеток с собой нет? – шепотом поинтересовался Хёкдже. – У меня течка началась, а мои – слабые. Секса хочется – хоть на стенку бросайся! И с Донхэ мы поругались, он каким-то чудесным образом умудряется меня игнорировать! Я уже к Шивону приставал. Он раньше такие взгляды на меня бросал… А сейчас чуть святой водой не окропил! И если нет таблеток… Ваш Ючон все так же гуляет от Джунсу? У нас с ним было как-то раз, можно повторить…
Как же Джеджуна бесили омеги, не способные держать себя в руках! Знал он таких. Они даже находили себе альф на период течки – знакомились в интернете. «Никаких обязательств, взаимное удовольствие, принимаю противозачаточные»… И потом еще имели право страдать: бедные мы, как же нас природа мучает, без сильных объятий альфы не выживаем… Нормально выживаем, думал Джеджун, начисляя зарплату китайским рабочим. Просто вы – шлюшки.
– А ты сам с собой не пробовал? – предложил Джеджун, проходя мимо омеги номер два.
– Я с тех пор, как первая течка пришла, всегда с альфами их переносил, чаще всего – с Донхэ, если, как в этот раз, не ссорились, – заныл Хёкдже. – Разве сам себя удовлетворишь, особенно после того, как нашел своего истинного? У нас с ним такой секс, крышу сносит… Хэ берет меня во всех позах, но особенно любит, чтобы я у него на коленях сидел… Блин, как же хочется-то…
У Джеджуна сжалось сердце. И вовсе не из-за чьих-то поз. «Хэ». Непривычно. Вампира все звали Донни, делая из его имени англоязычное сокращение от имени Дональд – «Donnie». Так говорил и Чанмин, но только в личных беседах с любимым. Обычно он был у него «молодым господином Донхэ»…
