Текст книги "Герой не твоего романа (СИ)"
Автор книги: lovely dahlia
сообщить о нарушении
Текущая страница: 46 (всего у книги 100 страниц)
– Будешь придуриваться – я ДжеМин устрою, – сказал омега, подняв веселый взгляд на вампира. Смелость и кокетство оригинала, взявшиеся неизвестно откуда, оглушили его, он говорил, словно в опьянении. – И покажу на бис твой легендарный первый поцелуй. Обещаешь расплакаться, как положено?
– Если хён так захочет, – ответил Чанмин. Он, легко касаясь кончиками пальцев волос, погладил Джеджуна по голове и занял кресло за одним из зеркал, уже привычно предоставив себя заботам визажиста.
Омега до самого начала съемок был в прострации. Чанмин ведь заигрывал? Заигрывал с ПЕВЦОМ?!
Чанмину позвонили – вероятно, это был кто-то из клана, потому что он вышел. Джунсу вздумал проследить за ним и стал красться по коридору, но герцог вовремя заметил, что художник исчез, отправился за ним и остановил.
– Спиртное еще не выветрилось? – предположил он со вздохом, таща его обратно в гримерную. – Куда тебе в шпиона играть, на это есть мы с Ючоном.
– О, ты уже по имени его зовешь? – удивился Джунсу. – Ваши отношения так далеко продвинулись?
– Наши отношения – это наше личное дело, – заметил Юно, загадочно улыбнувшись.
– Да мне и по фигу, – с преувеличенным безразличием ответил Джунсу.
– Ну как, готовы показать класс? – спросил Ючон, встретив оборотня с художником на пороге гримерной и быстро закрыв за ними дверь.
– Конечно, мы же старались, любовь моя, – горячо произнес Юно. Он помнил о новом этапе своего плана и, обняв Ючона, поцеловал его. К военному он относился с приятельской теплотой и легким пренебрежением аристократа, но иногда чувствовал влечение к этому существу (как, впрочем, ко всем вокруг, кроме Чанмина – тот был ему противен). Поцелуй получился не «бутафорским» – забыв об изначальном намерении, оборотень подчинял себе майора, ощутимо прикусывал губы, настойчиво проталкивал язык в рот… Уж в такое Джунсу должен был поверить…
– Эй, придурок, – негромко сказал художник, хлопая герцога по плечу, – это же не наш тупой пришелец.
Юно выпустил из своих объятий человека, который безуспешно вырывался уже несколько секунд. Одуревший Ючон (только теперь герцог заметил, что он не накрашен и по-другому одет) вытер губы тыльной стороной ладони, повертел пальцем у виска, развел руками и сказал:
– Я хренею с вашей слэшной групповухи!
– Простите, сэр, – извинился герцог.
В гримерной обнаружились и оставшиеся трое артистов, все-таки сумевшие пройти внутрь здания без пропусков; они все тихо смеялись над произошедшим.
– А, вот вы где, – обрадовался майор, заглянувший в гримерную. – Дуйте в зал, а мужики пусть тут запираются, если надо. Скоро снимать начнут.
– Мы успеем скрыться до конца, – пообещал настоящий Джунсу. – Но если что-то понадобится во время съемок – мы здесь!
– Измена, – хихикнул художник, пробираясь в коридор. – Ой, не завидую я его несчастной светлости, такой разъяренный любовник даст пощечину и челюсть сломает…
– Слышь, че-то забыл, – шепнул майор герцогу. – А когда целоваться-то будем?
– Отбой, – хмуро ответил тот, тоже выходя в коридор.
– Есть «отбой»! – согласился офицер.
Юно смеялся, чуть не сползая со стула.
– Как говорится: послэшено, – комментировал он между приступами хохота. – Только рейтинг какой-то низкий… Ну, не переживай, всего лишь поцелуйчик, и парень симпатичный попался…
Ючон, заперший дверь, подошел к лидеру, наклонился к нему и чмокнул в губы.
– Свихнулся?! – крикнул Юно, вскочив со стула.
– Передай другому, – зловеще усмехнулся Ючон.
Джеджун невинно захлопал глазами, а Джунсу забился под столик трюмо.
Яркий свет и камеры, направленные на участников шоу. Зрители, ждущие шуток и веселья. Ведущие, перечитывающие свой сценарий… Джеджун от страха почти начал задыхаться и жалел, что ему досталось такое лицо – будь он «соулмейтом» своего оригинала, можно было бы хоть на астму сослаться. Вот она, боязнь сцены. Видимо, омега решил прыгнуть выше собственной головы, обязавшись исполнить роль Хиро. Джунсу чувствовал себя более-менее расслабленно: ему приходилось раньше выступать на публике, рассказывая о своих картинах. Юно был, как на иголках: ему хотелось представить себя на заседании совета старейшин стаи оборотней и презрительно поглядывать на окружающих, а приходилось каждые десять секунд возвращаться к реальности и с доброжелательной улыбкой махать рукой фанаткам в небольшом зрительном зале. Ючон, который прежде лишь читал короткие стишки перед классом в резервации и шутил в компании сослуживцев, то вопросительно посматривал на герцога, то ковырял ногтем материю своих брюк на коленях. К счастью, Чанмин был занят разговором с уже хорошо знавшим его (или артиста) ведущим, а потому не замечал слегка странного поведения коллег.
Началась съемка. В первое время все шло неплохо, даже Джеджун смог немного успокоиться, потому что чаще, чем на ведущих или в зал, поглядывал на Чанмина. Вампир должен был молчать больше других, но тоже постоянно выходил из роли, пытаясь сказать что-то забавное. «Да он рожден для сцены, – с болезненной нежностью думал омега, видя, как легко Чанмину сниматься в передаче. – Так прекрасно держится…» Лишь на пятнадцатой минуте съемок он вспомнил, что так смотреть надо на герцога. Пришлось дарить томные взгляды Юно, который был просто безупречен: если бы омега не знал, что рядом – надменный оборотень, то решил бы, что в последний момент милый, открытый и по-детски непосредственный лидер занял его место.
– Конечно, были недоразумения, – кивнул Чанмин в ответ на вопрос, злились ли разбежавшиеся участники друг на друга. – Когда мы выбрали разные пути… Но такова жизнь. Я думаю, всем приходится пройти через нечто подобное на этапе взросления. Старые друзья понимают, что у них разные цели…
– Но я рад, что теперь мы все снова можем стоять на одной сцене и называть себя одним именем – DBSK, – добавил Юно. – Это – неотъемлемая часть нашей жизни. Мы – не просто друзья, а одна семья. Иногда близкие не общаются по несколько лет, но это не значит, что связь между ними разорвана. Потом они снова встречаются за одним столом, понимают, что старые обиды забылись, и держатся за руки, как раньше.
– Время разлуки показалось мне вечностью, – сказал Джеджун. – Я хотел выкинуть прошлое из головы, но не мог.
Он говорил не за артиста, а за себя, и надеялся, что не свернул в неверном направлении.
– Думаю, все поняли это по твоим записям в социальных сетях, – заметил ведущий.
Публика засмеялась, и омега смог вздохнуть спокойно.
Так болтовня текла размеренно и долго (потом многое явно собирались вырезать), и все персонажи почувствовали в разной степени себя свободно. Был сделан небольшой перерыв, в течение которого всем участникам шоу поправили макияж и позволили выпить воды, а затем наступило время интерактива. Ведущие поставили на стол коробочку, в которой лежали написанные фанатами перед началом съемок вопросы и «желания». Ведущий раздал всем гостям по одному листочку. И вот тут все поняли, что остался один большой-пребольшой прокол, который они упустили из виду…
Джунсу рассмеялся (он почти идеально скопировал манеру артиста), узнав, что ему нужно нарисовать Джеджуна. Знаменитый портретист представил, что руки у него растут вовсе не из плеч, и намалевал картинку, как ему казалось, «а-ля пятилетний ребенок с задержкой в умственном развитии». Тем не менее, на художества Шиа «каракули» походили не больше, чем песни EXO – на творчество Михаила Шуфутинского: это была небрежная, но тем не менее хорошая карикатура. Юно это заметил и наступил Джунсу на ногу под столом. Художник спохватился, смял листок и представил, что это не руки у него растут от уровня бедра, а ноги торчат из головы, и в одной из них он держит фломастер. За двадцать секунд он создал новый «шедевр»; наконец получилось что-то соответствующее, и когда публике был продемонстрирован «Джеджун» с кривым микрофоном, зрители смеялись от души.
Юно попросили спеть несколько строчек из песен второго, отколовшегося кусочка группы (никто не знал, кому достанется листок). Легко – герцог затянул «Still in love», написанную и исполненную Джеджуном, и это умилило шипперов. При этом родной английский язык британский аристократ старательно исковеркал.
Джеджуну пришлось рассказать о том, куда бы он хотел поехать. «В Мехико, в наш дом с бассейном, где мы были счастливы, и участвовать субботним вечером в конкурсе танцев на улице» – вот что готово было слететь с его губ. Но омега, ненадолго сделав вид, что размышляет, выдал Чеджу. Ну, нравится ему там, красиво, плюс у друга есть хороший отель, где можно остановиться. Джунсу при этом задумался. А права на заведение он в качестве «двойника для убийства» не получал? Это ж можно было продать все к чертям, запастись новым паспортом и скрыться где-нибудь в Австралии, где до конца дней безбедно жить, рисуя толстых австралиек и милых кенгурят.
Чанмину пришлось сказать, кто самый красивый участник группы. Ответ «Джеджун» оставил омегу в растерянности. Опять? Он опять флиртовал с тем певцом? Как долго это продолжалось? Уж не с самого ли приезда в Сеул? Ему что, было неважно, какой именно Джеджун окажется рядом? А если он просил Хичоля позвонить только для того, чтобы успокоить остатки совести? Ага, у него все хорошо, ну и я продолжу приставать к новому коллеге?..
Значительный прокол обнаружился у последнего из участников. Ючон уставился на свою бумажку и какое-то время сидел неподвижно; со стороны казалось, что он думает над ответом или способом выполнения «желания». А ведь все было проще – майор не мог прочитать написанного. Корейские загогульки не только не хотели складываться в слова, но и по отдельности никаких звуков не обозначали.
– Су, что здесь? – жалобно спросил офицер, подавшись к сидевшему рядом художнику. Хорошо, что он не забыл улыбнуться – так создавалось впечатление, будто его позабавило «задание», и он спешил поделиться с приятелем.
– Твою ж налево, – злым шепотом ответил Джунсу. – В общем, тут… – Ему пришлось прерываться несколько раз, пока другие участники выполняли «желания», и выглядела таинственная беседа ЮСу несколько подозрительно. – Фанатка просит посоветовать какой-нибудь из романов, которые ты недавно прочитал, и рассказать, почему он достоин внимания. Черт меня дери… Убивай Мина прямо здесь, мы успеем сбежать.
Ючон собрался с мыслями и серьезно заявил:
– Я посоветовал бы прочитать роман Гюго «Собор Парижской Богоматери». Это история о любви, которая может возвысить, но может и погубить. Хотел бы я испытать подобное чувство…
– Но КАК?! – допытывался позже Джунсу, когда Чанмина не было рядом. – Как ты, дебил, вспомнил про Гюго?!
– Да Кю все время про него пиздел, – смущенно признался майор, исподлобья глядя на художника. – Че-то его проплющило от этой херни, где священник дрочил на уличную танцовщицу. Думал, видать, на него похоже.
– Найду Кюхёна – затискаю его религиозную тушку, – сказал Джунсу. – Только вот… Чанмин тоже наверняка знает, что Кюхён обожает «Собор». А Пак Ючон посоветовал бы корейское!
– Не умеет читать?! – заорал настоящий Ючон. Поздно вечером все собрались в VIP-комнате ресторана хорошего друга Джеджуна – последний из сил выбился, доказывая, что их не выдадут. Чанмин, ко всеобщей радости, уехал к Хичолю. – Почему вы сразу не сказали, что этот херов кретин читать не умеет?!
– Тише, тише, – попросил Юно. – Это не так страшно на концертах.
– Да прямо. – Ючон расплылся в издевательской улыбке. – А как этот идиот автографы давать будет? «Меня зовут Юми, подпишите, что это мне от вас». И что он накарябает? Морда с короткими волосами – стрелочка – морда с длинными волосами и бантиком – подпись: крестик?!
– Сложновато неграмотным в шоу-бизнесе, – как всегда, поддержал его Джунсу-художник.
– Да я умею читать, – угрюмо заметил майор. Он скреб ногтем рюмку с соджу, пытаясь, вероятно, отколупать от нее кусок стекла. – Просто не по-корейски.
– Он и на своем – только по слогам, – сдал его Джунсу.
Ючон застонал и схватился за голову. Джеджун сочувственно погладил его по спине и добавил:
– А вот моя лапочка – выше всяких похвал! Понравилось сниматься?
– Было страшно, – не скрыл омега, улыбаясь своему двойнику. Он опрокинул уже несколько рюмок и чувствовал себя комфортно, хотя сразу после съемок его почти трясло. – Я боюсь сцены, это с детства. Но пройдет, привыкну.
– Нуна, ты такая миленькая, – сказал Джеджун, тоже немного пьяный. – Давай ты останешься в Мехико…
– Нет! – отрезал омега. – Я уже решил!
Юно взял его руки, лежавшие на поверхности стола, в свои.
– Ничего не нужно бояться, – ласково попросил он. – Ты держался очень хорошо. Если бы я был обычным фанатом, то не увидел бы никакой разницы!
– Спасибо, – ответил омега. – Теперь я понимаю, почему лидер – именно ты. У тебя получается сплотить не только свою группу, но и сразу две.
– Со своей у меня получилось паршиво, – вздохнул Юно, искоса взглянув на Джеджуна.
– Так, с меня хватит! – выпалил Ючон, поднявшись со стула. Он отсел от остальных, благо стол был большой, взял свой смартфон и жестом поманил майора. – Сейчас уже почти ночь, и я спать хочу, но мы с тобой, зараза, отсюда не уйдем, пока ты читать не научишься!
Майор сел рядом с ним и увидел на экране мобильного корейский алфавит.
– А хороший ты мужик, – похвалил он своего двойника, шарахнув его по плечу. – Психованный, но хороший. Тебя бы к нам в тыл.
– Хочу посмотреть в лицо этой фанатке, – вздохнул Ючон, на пару секунд подняв взгляд к люстре в виде цветков лотоса. – Так, вот первая буква. Запоминай каракульку, на салфетке ее нарисуй…
Скоро в комнате остались лишь четверо: Ючон, учивший майора, и Юно с омегой – остальные отправились по домам, причем уже поменявшись. Логика в этом присутствовала: «соулмейты» остались на внеплановой «афтерпати», а приличные Джунсу и Юно вернулись в общежитие.
– Что еще тебя беспокоит, кроме сцены? – заботливо спросил Юно у омеги. – Я же вижу: что-то не так.
Омега помолчал, глядя на остатки ростков сои в тарелке.
– Чанмин, – все-таки сказал он в итоге. – Явно заигрывал со мной. Он нас раскрыл с первой же секунды?
– Не думаю. – Юно похлопал его по тыльной стороне ладони. – Он и к нашему Джеджуну пристает уже давно. Собственно, так я и начал что-то подозревать…
– Пристает? – Глаза омеги влажно заблестели. – Так и думал… Для него разницы нет…
– В каком смысле? – встревожено поинтересовался Юно.
– В прямом! – Омега взял салфетку и коснулся ей нижних век, чтобы вытереть едва выступившие слезы. – У него в фанфике Джеджуна нет, автор ненавидит это трио. Он встретился со мной, я ему понравился, хоть и не понимал, почему… Ну, мне положено считать себя чучелом, а ведь Джеджун красивый? – Юно кивнул. – Значит, ему просто приглянулось лицо! Это как у Джунсу. Ему неважно, какой Ючон, лишь бы не майор, потому что он… не очень образован. В общем, судя по всему… – Джеджуну пришлось брать еще одну салфетку. – Теперь он хочет быть с настоящим. Настоящий хотя бы не является гадостью, ходячим извращением, как я! Он – нормальный мужчина, не результат морального разложения современной молодежи!
– Ты не гадость, таких много…
– Тем хуже: на всех фанаток моего жанра даже десяти психушек не хватит! Я…
Юно обнял омегу за талию, притянул к себе и жадно припал к его губам. Они были мягкими из-за бальзама, хотя отчетливо ощущалось, что их долго нервно кусали…
Им обоим это было до боли знакомо. Одному – потому что он любил такого человека больше пятнадцати лет и собирался родить от него ребенка; второму – потому что когда-то у него закружилась голова и хватило глупости надеяться, что он будет с таким человеком вместе…
– Это че такое? – нахмурился майор, заметив пару.
Ючон дал ему подзатыльник и заставил вернуться к уроку.
– Ты на чужие шашни не отвлекайся, – строго потребовал он. – Ну-ка, прочитай вот это слово…
У Super Junior было мероприятие, но там предполагалось мало зрителей, и присутствовал настоящий макнэ, а монах тем временем отправился на фанмитинг EXO. Конечно, не стадион, но для проверки действия амулета этого хватало сполна.
Постороннего никто бы не пустил, а представиться именем артиста было чревато печальными последствиями (он находился в другом месте). Кюхён, обмотавшись шарфом и натянув вязаную шапку почти на глаза, встал у входа в здание. Дул сильный ветер и было холодно, однако монаха, разумеется, это нисколько не беспокоило. Замерев, он ощутил напряжение в амулете на своей груди и, расстегнув толстовку, сжал его в ладони. Фанмитинг еще не начался, но эмоции поклонниц уже били через край и впитывались в розовый бантик.
– Тоже билет не смог достать, да? – грустно спросила симпатичная школьница лет пятнадцати, приблизившаяся к Кюхёну. Монах вздрогнул и поднял на нее рассеянный взгляд. Девочка улыбнулась. – Ты фанбой, правильно? А кто твой биас?
Кюхён честно выучил имена всех участников и сказал первое, что пришло на ум – Сехун. При этом он низко опустил голову – вдруг девочка узнает в нем макнэ другой группы? Но школьница сочла это признаком смущения и обрадовалась. Монах почувствовал, как ее эмоции вливаются в общий поток.
– А он как тебе нравится? – спросила девочка. Ее глаза загорелись. – Как певец или как парень?
Лгать было нехорошо, но Кюхён понял, что интересно собеседнице, и ради ее хорошего настроения ответил:
– И то, и другое…
До конца фанмитинга двое стояли у входа в здание и разговаривали об EXO. Уходя, школьница выразила надежду на скорую встречу и оставила новому «другу-гею» свои контактные данные. Ее эмоции были маленьким, но все-таки весомым вкладом в заряд амулета: она стояла совсем близко.
«У моей магии другое действие, не такое, как у Хичоля, – догадался Кюхён. – Я преобразую не только безумные эмоции, но и просто положительные. Можно заряжать амулет где угодно и когда угодно, если окружающие в хорошем расположении духа… Но нужно удостовериться, что людям, если их мало рядом со мной, это не вредит… – Удаляющаяся школьница схватилась за голову и споткнулась. – Вредит. Так поступать не буду. И остальным говорить не стоит…»
Чанмин пришел домой к своему господину. В квартире царил полумрак – как объяснила Настя, уже начавшая играть роль покорной жены, от яркого света у Хичоля болели глаза.
– Вот и ты, мальчик мой. – Древний вампир вышел из гостиной, чтобы встретить слугу. Он опирался на трость. – Подойди к старой развалине, не заставляй меня ковылять к двери: когда я выбирал себе жилище, то еще не знал, что большой холл станет проблемой.
Хичоль протянул руку; Чанмин поспешно приблизился к господину и хотел встать на колени, чтобы поцеловать ее, но тот, не позволив ему этого сделать, погладил его по щеке.
– Как мне тебя не хватает, – с улыбкой произнес Хичоль. – Уже немного раздражает Настя, чье преклонение попахивает чем-то нездоровым… Кстати, не обращай на это внимания. – Он посмотрел на свою трость. – Это временно. Даже в том фанфике главный злодей… как уж его там… Волдеморт, что ли?.. немного слабел, пока впитывал силу.
– Может быть, вам прекратить? – предложил Чанмин. Господин направился в гостиную, и он проследовал за ним. – Вам тяжело, а той силы, что вы обрели, уже достаточно для войны.
– Конечно, достаточно, чтобы победить, – согласился Хичоль, садясь в кресло у окна. Он сложил ладони на набалдашнике трости. – Но мне нужно будет еще много лет подтверждать свой статус для тех, кто не захочет сдаваться. Этот мир не так тяжело сломить… Он сложнее, чем выдуманные…
За окном показался летящий в небе самолет. Хичоль приподнял одну руку и сжал ее в кулак. Самолет завис в воздухе. Вампир, поразмыслив, разжал пальцы, и произошел взрыв.
– Теперь спишут на технические неполадки, – заметил Хичоль. – До них нескоро дойдет, что разрушения творит какой-то один человек… Мне придется сделать еще немало такого, чтобы объявить о себе, имея определенную репутацию. Меня должны бояться заранее.
– Какая следующая цель? – спросил Чанмин.
– Самолет – это детская шалость, – серьезно сказал Хичоль. – Просто пришло в голову. Потом будет Токио. И… Мехико. – Чанмин явно встревожился. Господин со смехом щелкнул его по носу. – Я не трону твоих бестолочей. И гермафродита – тоже. Если хочешь, то сможешь даже жениться на нем, когда я закончу войну: она не будет долгой. Я уже простил, и если то существо тоже простило – обещаю быть шафером на твоей свадьбе.
– С вас поздравительный стишок, – подмигнул Чанмин.
– О боже, я не силен в поэзии, – засмеялся Хичоль. – Можно прозой?
– Ну четыре строчки, – притворно надулся Чанмин.
– Мучаешь бедного старика… Я поищу в интернете. Ох, глупенький. – Хичоль поднялся с кресла, перенеся часть веса тела на трость (судя по всему, ему было трудно опираться на левую ногу). – Мой несчастный. Нашел, кого полюбить… А ребенка крестить будете? Это уже без меня. Я хоть и католик, но все-таки вампир и не уверен, что становиться крестным было бы правильно.
– Думаю, у него не может быть от меня детей, – пожал плечами Чанмин.
– У нас же есть профессор, – напомнил Хичоль. – ЭКО, в конце концов! Не унывай. Кстати, останешься ночью здесь? Поболтаем, выпьем вина…
– С удовольствием, – ответил Чанмин.
Хичоль, прихрамывая, вышел из гостиной. Чанмин быстро вынул из кармана джинсов какой-то смятый листок бумаги, посмотрел на него и, поморщившись, будто страдал не меньше своего господина, убрал обратно.
====== Глава 32 ======
Джунсу и Юно осмотрели свое новое жилище и пришли к выводу, что оно им не по вкусу. Они несколько иначе представляли себе место, где должны обитать легенды восточноазиатской поп-культуры.
– Джунсу делит комнату с Ючоном, – констатировал художник, заглянув в одно из помещений. – Ангелочку повезло… А вот мне-то придется жить с майором!
– Не думаю, что Шиа считает, будто ему повезло, – засмеялся герцог, осматривая односпальные кровати и хорошее, но скромное убранство. – Наверное, их поселили так специально для того, чтобы поклонницы ЮнДже обезумели от восторга: группа соединилась – и влюбленные спят вместе. Ну, и есть же те, кто верит в ЮСу… наверное. Либо им десять лет, либо они проходят курс психотерапии.
– А каково теперь хоминщицам? – ухмыльнулся Джунсу. – Чудовище поселилось в отдельной комнате. Бедняжки, наверное, рвут на себе волосы от злости: вернулся гадкий Джеджун и разбивает идеальную парочку.
– Кстати, я связывался с артистами, которые остались в Мексике, – вспомнил Юно. – Кажется, там творится беспредел: когда говорил Чанмин, на заднем фоне грохотала музыка и звучал женский смех.
– Ох, эти «мужественные» натуралы дождались, пока противные педики сгинут, и собрали всех окрестных потаскух, – догадался Джунсу. – Пусть мальчики развлекаются, скоро в их полку еще прибудет… Тьфу, какой отвратительный порядок! – Художник окинул комнату обреченным взглядом. Каждая вещь лежала на своем месте, все было предельно аккуратно. – Меня в таких местах тошнит, душа требует маленького творческого хаоса. – Он взял с полки несколько компакт-дисков и раскидал их по столу. – Вот, хотя бы так. Начало положено.
– Я задумался о станах, то есть фанатах либо трио, либо дуэта, которые про вторую часть группы даже вспоминать не хотели, – пафосно изрек Юно. – Это напоминает мне ситуацию с пересмотром исторических событий, который имеет место, как правило, из политических соображений. Просто сделать вид, что этого не было? Закрыть глаза на общее прошлое? Отдает сепаратизмом в самом крайнем проявлении. Мы – самостоятельный народ, и неважно, что до этого сотни лет органично существовали в рамках другого государства…
– Фу, герцог, фу, – ответил Джунсу, решивший еще вынуть из шкафа «свой» свитер и повесить его на спинку стула. – И вот почему два «фу»: первое – за кретинскую аналогию, это называется «сравнивать жопу с пальцем»; второе – за то, что тебя малолетка придумала, а разговариваешь ты раз в сто лучше, чем твой любовничек, у которого автор взрослая. К слову, если надо будет – я всегда могу к омеге уйти, а вы предадитесь суровой мужской страсти.
– Спасибо, я учту это, – невесело ответил герцог, вспомнив путаницу в гримерной.
– Прости меня, – одновременно сказали омега и лидер, прерывая затянувшийся поцелуй.
– Мне стало жаль тебя, – попытался оправдаться Юно, отводя взгляд.
– А ты целуешь всех, кого тебе жаль? – застенчиво рассмеялся Джеджун.
– Хм, а ты отвечаешь на поцелуи любого, кто тебя пожалеет?
Омега опустил голову.
– Раньше не думал об этом, – виновато произнес он. – Но, похоже, так и есть. Во что я превращаюсь…
– Ты ни при чем! – с жаром заверил его лидер. – Это была моя инициатива. А ты просто… немного пьян. Надо отвезти тебя домой.
– Наверное… – Джеджун вышел из-за стола. – Сейчас макияж поправлю – и вызову такси.
– Не нужно, я сам тебя отвезу.
Омега поблагодарил его и покинул VIP-комнату. Юно тяжело вздохнул и, сцепив пальцы обеих рук в замок, прижался к ним лбом. Джеджун и женщина в одном лице… Свихнуться можно было.
Два Ючона ушли только утром. Майор более-менее запомнил буквы и выполнил последнее, тестовое задание: прочитать первые три страницы меню. Артист гордился и собой, и своим непутевым учеником: тот читал медленно, запинаясь, как ребенок, но все-таки читал!
– А домашнее задание – написать коротенькое сочинение, – подытожил он. – Предложений пять. Что бы ты еще сообразил… «Мой любимый фильм».
– Будет сделано! – по-военному отчеканил майор.
Когда приехал Чанмин, Ючона еще не было, а Джеджун умывался в ванной и ругал себя за ночной поцелуй. Он не мог сказать, что ему было неприятно, а от этого хотелось дать самому себе пощечину и назвать как-нибудь пообиднее. А уж когда вампир увидел, как он остервенело драит зубы щеткой, то ему и вовсе захотелось провалиться под землю. Наврал, что встречается с другим, целовал лидера… Конечно, Чанмин имел полное право приставать к «певцу». Что он, собственно, и сделал, как только подошел к омеге.
– Хён, кажется, загулял, – с наигранным укором в голосе сказал он, клюнув его носом в затылок. «Почти поцеловал!» – мысленно возмутился Джеджун. – Я сегодня тоже это сделаю. Завтра уже первый концерт, в Сеуле, потом Токио на очереди… Погуляю с друзьями. Хён разрешит?
– Угу, – промычал Джеджун, не вынимая изо рта зубную щетку.
– Давно я что-то с Кю не общался. Дел у обоих невпроворот… Надо исправляться, а то уже скучаем друг по другу.
– Все верно, – ответил омега, когда прополоскал рот.
– Если не поддерживать контакт – недолго и поссориться, – закончил рассуждать Чанмин. – Ну, кукла, одевайся – и мы выезжаем. Где ты, кстати, своего «соулмейта» потерял?
– Он с какой-то девчонкой уехал, – придумал Джеджун. – Думаю, скоро вернется.
«Кукла? – все больше злился он. – Чанмин называет его «куклой»? Совсем совести нет?! Я – ромашка драная, а этот – куколка? Как так, одно лицо же!»
Ючон вошел в общежитие, светясь от счастья, сразу нашел причесывающегося Джунсу и гордо объявил, что научился читать.
– Будь тебе пять, я бы по головке погладил и конфетку дал, – вздохнул художник, старательно укладывая волосы (репетиция репетицией, но Ангел Шиа всегда должен оставаться сексуальным). – Только тебе под тридцать. Могу сказать лишь: «наконец-то». Иди своему парню похвастайся, он оценит и устроит тебе незабываемую ночь. Кстати, давно хотел спросить… – Джунсу закончил с волосами и принялся накладывать «легкий макияж», состоящий примерно из десятка ингредиентов. – Как тебе его «волчонок»? Размер ведь не для слабых.
– А я на слабого похож? – нахмурился Ючон и только потом понял, что подтвердил свою роль пассива в этой вымышленной паре.
– Нет, ты вообще не похож на гея, – с презрением сообщил Джунсу. – Тебе бы бабу. Толстую такую, деревенскую. Которая будет после тяжелого рабочего дня ставить тебе на стол тарелку супа и пару бутылок соджу, потом умиленно наблюдать, как ты чавкаешь, а ночью раздвигать жирные ноги на скрипучей кровати – молча, а то вдруг трое сопливых детей услышат.
Ючон промолчал. На самом деле когда-то он именно так и представлял себе свое далекое будущее. «Вот закончится война, – говорил он сослуживцам, – женюсь на хорошей девке с большой задницей, поселимся в тихом городишке, детей настрогаем.» Теперь же рядом с собой он видел только вредного, умного и до невозможности красивого художника. Тоже с немаленькой, правда, попой.
Репетиция была долгой и утомительной, но персонажам нельзя было расслабляться – слишком много замечаний натолкнули бы Чанмина на подозрения. Тем не менее, Джеджун все равно несколько раз живописно шлепнулся и получил порцию отборной брани от хореографа. Тот по каким-то личным причинам ненавидел трио и придирался к ним больше всего.
– Как был корягой – так и остался! – кричал гений танца. – Нет, стал еще хуже, потому что ваша недогруппа почти нигде не выступала, и ты вообще танцевать разучился!
– Простите. – Джеджун понуро опустил взгляд. – Я буду стараться лучше.
– Стараться не пить перед концертами? Ты хотя бы на это способен? Да ты даже в прошлом оставался в группе только из-за своего смазливого личика, если бы не популярность, тебя бы выгнали через год после дебюта! Радуйся, что теперь руководство приняло тебя назад, хоть по телевизору покажут, может, люди вспомнят, кто ты вообще такой!
– Не ругайте его, – попросил Чанмин. – Он действительно прикладывает много усилий.
– Помолчи, – грубо отмахнулся от него хореограф. – Не надо защищать предателя. На нем давно пора поставить крест. И мордашка уже не та, и двигаться разучился!
Джеджун нервно вертел кольцо на указательном пальце левой руки. Он чувствовал себя школьником, которого отчитывают перед всем классом.
– Хён все равно важен для нашей группы, – напомнил Чанмин. – Его не забыли и очень любят.
– Вот именно, это же Джеджун, – добавил Джунсу, пританцовывая (у него стало получаться лучше, и он теперь находил в танцах нечто приятное). – Куда мы без него… Пусть сколько угодно плюхается, это мило…
– И ты помолчи, – прищурился хореограф. – Вы все трое мне отвратительны, но ты хотя бы всегда был трудолюбивым и послушным, а эти двое, – он по очереди посмотрел на Джеджуна и Ючона, – беда компании! Гулянки, безответственность, лень…
– Чего этот педрила разорался? – тихо спросил майор у герцога.
– Видимо, личные счеты с трио, не обращай внимания, – ответил Юно.
– Так Джеша чуть не плачет… – Ючон, оставив без внимания шиканье герцога, подошел к хореографу и грозным шепотом сказал ему: – Не нравимся мы тебе, пидор крашеный? Твои проблемы. А продолжишь на Дже пасть разевать – получишь. – Майор улыбнулся и похлопал остолбеневшего хореогрофа по плечу. – Не сомневайся. Ноги выверну назад – и на мясокомбинат.
Хореограф больше на трио не кричал. Не то чтобы на самом деле испугался – просто решил, что Ючон сошел с ума.
