Текст книги "Герой не твоего романа (СИ)"
Автор книги: lovely dahlia
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 100 страниц)
Он сделал несколько крошечных глотков, подавился чаинками и закашлялся. Юно услужливо похлопал его по спине.
– А вампир, конечно, живой, – принялся увещевать сам себя Джеджун, когда перевел дыхание. – Он говорил, что у него могут быть дети. Мертвые же не имеют потомства, правильно?
– Шим Чанмин так много лгал, что я уже не стал бы верить ни единому его слову, – поморщился Юно.
На кухню вернулся разъяренный Джунсу и, схватив Кюхёна за руку, выдернул его из-за стола.
– Кю, тебе тоже не стоит общаться с этими извращенцами, – объявил он. – Ты мальчик хороший, а они сейчас тебе всяких гадостей наговорят!
– Уже наговорили, – наябедничал Кюхён.
– Бедный. – Джунсу прижал его к себе и, недобро сверкнув глазами, отчитал Джеджуна: – Я был о тебе куда лучшего мнения!
– Я сам был о себе лучшего мнения, – грустно признался Джеджун, разглядывая опускающиеся на дно кружки чаинки.
Джунсу вызвали к одному из старинных приятелей нового работодателя. Как ни странно, позвонили Юно: по всей видимости, Кукурузник был сторонником строгой иерархии, и если Чанмин оставил «главным» оборотня, то именно через его посредничество он и собирался решать все вопросы. Приятель, которому требовалась помощь, потерял обе ноги; художник, лишь изредка использовавший дар целителя, догадывался, что ничего не получится.
– Тогда от него, полагаю, избавятся, – тихо сообщил Ючону Юно, из прихожей наблюдая за взволнованно бродящим по гостиной Джунсу. – А может быть, заодно и от тебя.
– От меня фиг избавишься, – мрачно ответил офицер. – Уж сколько лет пытаются.
– И живописца не жалко?
– А то я этого Су защитить не смогу. Мне доводилось важных людей охранять, у меня хрен подохнешь, если сам не прибью.
– Даже не сомневаюсь, – согласился Юно. Джунсу тем временем рассуждал вслух: может, для лучшей концентрации стоит помедитировать, попросить мастер-класс у Кюхёна? – Но не легче ли заставить нашего живописца воспарить к небесам от счастья и придать ему сил?
– Это че еще мне делать надо? – нахмурился Ючон. – Я же и так с ним живу.
– Ваши отношения не выходят за рамки дружеских, а он любил того, другого Ючона. Пригласи его на свидание, устрой романтический вечер.
– Романтический? – Ючон присмотрелся к Джунсу: тот уже перестал вышагивать по комнате, сел на диван и низко опустил голову, зарывшись пальцами в свои волосы. – А мне с ним ниче такого не придется?
– Нет, ты же в положении.
– А, ну да. Счастье, мать его, какое. Пойду Дже спрошу.
Ючон вернулся на кухню, где Джеджун все еще никак не мог допить свой «целебный» чай, а Кюхён на всякий случай колдовал еще и над водой в графине – создавал «запас».
– Слышь, Дже, у меня тут вопрос такой… – Майор сел напротив него и постучал пальцами по столу, чтобы вывести блондина из прострации. Тот поднял взгляд и кивнул, как бы сообщая, что внимательно слушает. – Блохастый говорит, надо Су свиданку устроить, чтобы его проперло и он нормально безногого мужика вылечил. Так вот… Ну, ты расскажи, че да как. Я на свиданках не был, не знаю, как их делают.
Джеджун от неожиданности окончательно пришел в себя и в один глоток допил чай.
– Вы никогда не ходили на свидания? – переспросил он. – Как это?
– Так война же. – Ючон шмыгнул носом, хотя никакого насморка и в помине не было – вероятно, это было одно из проявлений его смущения. – Не до романтики.
Джеджун улыбнулся с доброжелательным снисхождением. Вот уж о чем он раньше не догадывался, так это о том, что когда-нибудь у него, как у более опытного, станут просить совета о делах сердечных. Вспомнив свои неловкие отношения с Юно в школе и короткий роман на курорте, а заодно вооружившись внушительным багажом сентиментальных фантазий, он стал рассказывать офицеру, как надо вести себя на свидании. Тут были и розы, и прогулки у реки, и стихи… и поцелуй.
– Хотя целоваться не обязательно, – тут же спохватился Джеджун. – У вас все только начинается… ну, с вашей, майор, точки зрения.
– С моей вообще все кончается! – грозно напомнил Ючон, выставив указательный палец и случайно ткнув им в нос Джеджуна. – Я ж его бросить должен, забыл?
И он, встав из-за стола, пошел к Джунсу – успокаивать художника, настолько расстроенного, что едва ли способного собрать достаточно внутренней энергии даже для излечения царапины.
– Забавно, правда? – спросил Джеджун у вальяжно вплывшего на кухню Юно. – Майор – такой сильный, бесстрашный…, а отношений еще не было. Он признался, что ни разу не ходил на свидание. И как теперь им быть с Джунсу? Из них получилась бы хорошая пара, но он считает Ючона своим бывшим возлюбленным, а тот еще невинен… ну, в «этом» смысле.
– Какая наивная старомодная леди. – Юно почти невесомо коснулся кончиками пальцев пластыря на шее Джеджуна. Ему начинал нравиться трогательный печальный «гермафродит», и было немного обидно, что это существо, еще недавно казавшееся недотрогой, так легко получил вампир. – Пак Ючон родился и вырос в условиях военного времени и с юности участвовал в сражениях. Конечно, у него не было времени на такую роскошь, как ухаживания. Он пропускал серенады под балконом приглянувшейся барышни и сразу после знакомства переходил к «первой брачной ночи». – Джеджун дернул плечом, чтобы как-то оттолкнуть руку герцога, но тот лишь хищно улыбнулся и продолжил порхать пальцами по коже рядом с пластырем. – Так что нашему утонченному живописцу, если он решится на смелые ласки, нужно опасаться не оскорбления чести «девицы», а гнева мужчины, предпочитающего видеть в своей постели женщин.
– Кажется, я немного перестарался, – нарочито громко сказал Кюхён: пусть оборотень вспомнит, что на кухне есть свидетель, и прекратит свои домогательства. Когда Юно оставил Джеджуна в покое и выпрямился, он указал на графин с водой: – Много пить нельзя – это может не просто снизить влечение, а привести к временному половому бессилию.
– Ему неважно, он не пользуется пенисом, – спокойно ответил Юно. – Так ведь, миледи?
Джеджун ничего не стал говорить и только начал кусать уже давно истерзанные губы. Ну почему все вокруг считали себя великими знатоками его физиологии? Один мартовской кошкой окрестил и собирался поить валерьянкой, второй решил, что член у него – только для справления «малой нужды»…
Ючон, вспомнив все, что говорил Джеджун, повел Джунсу гулять, прежде чем проводить его то ли к главному успеху целителя, то ли в последний путь. Он таскал художника по улицам, держа за руку, и, естественно, привлекал к себе внимание прохожих. В его мире никого уже не волновало, с кем спят посторонние – люди куда больше беспокоились о собственном пропитании и спасении от жестокости инопланетных захватчиков. А здесь многие неодобрительно косились в их сторону и даже считали возможным комментировать прогулку «двоих педиков» средь бела дня. Ючон не обращал на это никакого внимания: он-то волочил едва успевающего за ним Джунсу безо всяких романтических мыслей. А вот художник чувствовал себя неуютно. Ему, разумеется, было приятно, что Ючон больше не стесняется проявлять свои чувства, ведь прежде он готов был провалиться под землю, если Джунсу позволял себе просто обнять его за плечи на публике. С другой стороны, разговоры о том, что это «фу какая гадость» и « гомики совсем стыд потеряли», действовали ему на нервы.
– Ючон, отпусти, это неприлично, – попросил Джунсу, вырывая свою руку. Пристыженный офицер переступил с ноги на ногу и непонимающе посмотрел ему в глаза. Вроде, Джеджун упоминал, что надо за руки держаться… Что же он ухитрился опять сделать не так? – Разве ты не понимаешь, что на нас люди оборачиваются?
– Че такого, мы ж не трахаемся прямо на улице, – засмеялся Ючон. – А вон те, кстати, уже скоро начнут.
Он указал пальцем на пару подростков, оккупировавших лавочку: девушка сидела на коленях парня, целовалась с ним взасос и так извивалась, словно пыталась трением своей пятой точки извлечь искру.
– Но они ведь гетеросексуалы, – вздохнул Джунсу. – Их общество не осуждает.
– Да и насри ты на общество, Су! – Ючон по-братски похлопал его по спине. – Че оно тебе сделает? Ну не отрубит же башку за то, что ты со мной по улицам шмоняешься!
– Это верно, – согласился Джунсу, – но шепот за спиной…
– Ха, шепот! – Ючон махнул рукой, как бы посылая всех недовольных в далекое путешествие без обратного билета. – Про меня тоже раньше всякое говорили. А я решил – да пошли в жопу! Скажут че не то – так я им в репу! – Он, задорно улыбаясь, потряс кулаком. – Ты не боись, Су. Пока ты со мной – никто тебе ниче плохого не сделает.
– Да уж, ты такой защитник… Это я должен тебя защищать, но, боюсь, не выйдет. – Джунсу с грустной нежностью посмотрел на офицера. – Меня могут убить, если не справлюсь с заданием. А я, дурак, слишком высокую планку задал при первой же встрече с преступником… И что с тобой тогда будет… Кто о тебе позаботится… До сегодняшнего дня я рассчитывал на Дже, но…
– Да он вообще не виноват! – Ючон решил выгородить не единожды обиженного им Джеджуна. – Это все у него «критические дни». Крышу сносит. А сегодня он видел как переживал? Все из-за этого, вот.
«По себе судит? – предположил Джунсу. – Черт, неужели изнасилование – это лишь оправдание, а на самом деле у него просто были „такие же дни“ и он не смог справиться со своим желанием?»
– Ладно, это личное дело Джеджуна и Чанмина, – сказал он. – Пусть хоть берут к себе Юно и «шведской семьей» живут – не мои проблемы. Для меня главное – ты. Я должен быть уверен, что никто не причинит тебе вреда, если меня не станет…
– Я с Кю буду, он волшебный, – нашелся Ючон. – А тебе я покажу «не станет»! Чтобы вернулся как миленький! Когда отработаешь – мы с тобой на свиданку пойдем. На настоящую. Я тебе розы куплю, красные такие, и стихи прочитаю. Свои!
Ючон, несмотря на полуграмотность, и правда умел сочинять стихи. Одно произведение он даже посвятил «своему» Джунсу – это случилось еще в те дни, когда отряд полковника Чона лишь начинал совершать свои славные подвиги. Правда, за такое творчество Джунсу гонялся за поэтом с кирпичом. В тот день он явился с красным носом, объяснив это тем, что пытался выдавить прыщ (статус маньяка-психопата позволял ему смешивать тягу к убийствам врагов с определенной заботой о собственной внешности). И Ючон, недолго думая, выдал следующую эпиграмму: «Выскочил вчера у Су прыщ здоровый на носу. Надавил Су слегонца – расхуярил пол-лица!» Кирпич разбился об его спину, но он нисколько не пострадал. Наверное, с тех пор Джунсу подозревал, что его сослуживец – не чистокровный землянин. Но почему-то молчал.
– Это я тебе розы подарю, глупенький, – улыбнулся другой Джунсу, взяв руки офицера в свои. – Если хочешь, конечно.
И он, решив действительно забыть о предрассудках, нежно поцеловал Ючона. Тот обалдел и даже драться не стал. Да и нельзя было: Джеджун ведь не говорил, что на свиданиях своих пассий можно бить.
Джунсу, думая о том, что Ючон окончательно простил его и хочет вернуть отношения на старый уровень, действительно справился с поставленной задачей. Правда, после этого он пролежал без сознания двое суток, а очнувшись, был очень слаб. Следующее чудесное исцеление пришлось отложить. Это его, правда, нисколько не расстраивало – куда больше огорчало то, что и свидание теперь следовало перенести. Тем не менее, Джунсу не удержался и заказал доставку цветов. Ючон, вернувшись домой после небольшой и довольно скучной для него криминальной разборки в другом городе, с удивлением обнаружил у входной двери букет алых роз с открыткой. К сожалению, прочитать послание романтичного художника он не смог. Джунсу, давно соскучившийся по родине, не стал использовать странным образом выученный язык и написал пламенное признание на корейском. Однако Ючон умел с грехом пополам читать и писать только на общем языке, который ввели на Земле оккупанты, да теперь еще и на русском; по-корейски он говорил, но ни одной загогулины не понимал. Можно было выкинуть открытку в мусорное ведро, но старому солдату, не знавшему слов любви, почему-то захотелось узнать содержание. И он, несмотря на поздний час, отправился к Джеджуну, который, надев купленные накануне очки, прочитал послание. Джунсу снова просил прощения за измену и сообщал, что теперь есть подтверждение искренности его чувств. «Только ты, только моя любовь к тебе дали мне силы превзойти самого себя и выжить после этого. Ты – моя вторая половинка, смысл моего существования. Каким бы абсурдом ни казалось то, что происходит вокруг, ты помогаешь мне не сойти с ума и двигаться вперед.»
– Он действительно любит вас, – улыбнулся Джеджун, растроганный словами Джунсу.
– Не, он любит того пацана, который, наверное, помер, – раздраженно ответил Ючон. – Бросить бы его поскорее, чтобы больше розовыми соплями не кидался.
Ючону еще никто не говорил, что любит его. Никто не обещал о нем заботиться – даже родная мать чаще всего жалела, что вообще произвела его на свет. Разве только подполковник Ким иногда сообщал, что двоим полукровкам нужно держаться вместе, иначе, глядишь, головы снесут (другими способами терронцев вообще убить сложно). А тут были такие нежности… Но к нему они никакого отношения не имели. Было почему-то обидно.
Юно скучал. На Джеджуна подействовало снадобье Кюхёна; он, хотя по-прежнему чувствовал некоторую тягу ко всем окружающим лицам мужского пола, переносил свое состояние неизмеримо легче и потому попросил оставить его в покое. Юно, конечно, любил сопротивление, но ему нравились шок, мольбы и слезы, а не спокойные вежливые рассуждения (вот Шим Чанмину, этому везучему вурдалаку, наверняка выпала удача столкнуться с другим Джеджуном). Работа в наркокартеле тоже радости не принесла. Встретившись с зарвавшимися партнерами Никиты Сергеевича, Юно понял, что, за неимением вампира, беседу лучше предоставить Пак Ючону: преступники лучше понимали хамство и наглядную демонстрацию грубой силы, чем презрительно-сдержанную речь британского аристократа, который оставил превращение в волка на крайний случай. Чтобы лучше общаться с представителями криминального мира, Юно пришел в салон видеопроката и спросил, какие ленты в полной мере демонстрируют деловые отношения таких людей. Видеопрокат был, ввиду распространения файлообменных интернет-ресурсов, зачахший, а работник – в легком подпитии; Юно получил первые серии «Бригады» и все части «Крестного отца».
Кюхён был недоволен тем, что единственный телевизор в квартире стал показывать арендованные герцогом диски. Он полюбил документальные фильмы о дальних странах и дикой природе, а на «Animal Planet» как раз собирались показывать передачу о фауне Южной Америки, когда Юно поставил «Крестного отца».
– Нам это нужно для развития, – пояснил герцог, увидев, что монах безуспешно ищет на DVD-проигрывателе кнопку выключения. – Сегодня ты во время визита к нашим недоброжелателям пытался всех помирить. Либо мы больше не берем тебя с собой, либо ты смотришь, как ведут себя бандиты, и учишься.
– Я не бандит, – возразил Кюхён, – и становиться им не намерен. Прошу, включи историю о животных. Это развивает намного больше.
– Иди пока прими ванну, – придумал Юно. – Наполни ее теплой водой, брось ароматическую соль. Это как медитация под холодным душем, только лучше.
– Ладно, – задумчиво ответил Кюхён. – Такого я еще не пробовал.
Он ушел в ванную, и Юно безраздельно завладел телевизором. Правда, минут через двадцать монах, с одним полотенцем на бедрах и чрезвычайно взволнованный, вернулся в комнату.
– Нет, так делать нельзя! – решительно заявил он. – Это слишком приятно для тела!
Юно оторвался от экрана и посмотрел на него. Неожиданно до оборотня дошло, что он делит жилище с молодым и привлекательным мужчиной, для которого главным удовольствием в жизни по сей день оставались познавательные передачи на кабельных каналах. И если раньше ему хотелось лишь поиздеваться над монахом, то теперь к этому желанию прибавился более пикантный интерес. Юно встал с дивана, вплотную подошел к Кюхёну и, толкнув его, прижал спиной к стене.
– Ты больше не в своем монастыре, монах, и вряд ли вернешься туда, – сказал он с легким рычанием в голосе. – Нечего заботиться об установленных там правилах приличия. Твое тело может наконец получить то, чего его так долго лишали.
Неплохой реванш. Вампир получил депрессивного бухгалтера с периодами неконтролируемого сексуального влечения, а оборотень возьмет целомудренного монаха! Шах и мат, Шим Чанмин. Подумав об этом, Юно подался вперед и жадно поцеловал обомлевшего Кюхёна в губы. Вероятно, с ним еще никто так не поступал, и он даже не смел помыслить об этом… Это приводило Юно в экстаз. И Кюхёна, по всей видимости, тоже, ведь он, хоть замер и не отвечал на поцелуй, но даже не сопротивлялся…
Правда, Юно рано порадовался. Монах отнюдь не наслаждался моментом, а концентрировал свою силу для атаки. Стоило герцогу отпрянуть от него, чтобы полюбоваться лицом впервые поцелованного мага (он должен был, по его мнению, покраснеть и испугаться), как его смело мощной волной энергии к противоположной стене, об которую он сильно приложился спиной и головой.
– Ох, оборотень, беда с тобой, – вздохнул Кюхён, качая головой. – Мне начинает казаться, что вампир даже приличнее тебя. Когда он соблазнял Ким Джеджуна, то в первую очередь думал о собственном пропитании, и понимал, что, в какой-то степени, поможет бедному созданию. Но ты… Тебе лишь бы найти игрушку, что станет ублажать тебя в постели. Только ты обратился, как здесь говорят, не по адресу. Ну, поднимайся. – Кюхён подошел к Юно и с доброжелательной улыбкой протянул ему руку. – Я не стану злиться на тебя, ведь ты оборотень и следуешь своим звериным инстинктам. Но если еще раз попробуешь прикоснуться ко мне с подобными намерениями – будешь наказан.
Вскоре оба сидели рядом на диване, и Кюхён, вытаращив глаза, восхищался красотой лесов Амазонки на экране телевизора. Юно был близок к точке кипения. «Он холоден, как айсберг! – думал оборотень, глядя на по-детски счастливое лицо любителя природы. – Но любой айсберг можно растопить… Либо ты станешь моим, монах, либо я – не герцог Кентерберийский!»
А в Корее тем временем царил ничем не уступающий вышеописанному бардак. И все из-за одного айдола, который сначала был объявлен безвременно скончавшимся, а потом не на шутку перепугал весь персонал больницы, выскочив из морга.
– И где ваши мозги? – кричал Хичоль зафиксировавшему его смерть врачу, пока надевал свою одежду. – Вы еще журналистам не сообщили?
– Сообщили, они дежурили у входа в больницу, – ответил обескураженный врач.
– Прекрасно! – всплеснул руками Хичоль. – Взяли и похоронили суперзвезду! А если мои фанатки вены порежут, прочитав такое в интернете? Вы готовы посмотреть в глаза их безутешным родителям?
– Мы сейчас же опровергнем это заявление, – пообещал врач.
– Сам опровергну, остолопы, – пренебрежительно выплюнул Хичоль, быстрым шагом направляясь к выходу. На улице уже толпились репортеры. Айдол резво подошел к ним, вызвав всеобщий ступор, и сказал, что слухи о его смерти несколько преувеличены. Переутомление, истощение, в конце концов, ему ведь уже не двадцать, а врачи случайно что-то напутали. Далее следовало либо ехать в студию и принести извинения, либо в свою компанию, получить нагоняй и тоже извиниться за посеянную панику, но Хичоль неожиданно отчетливо ощутил чей-то зов. К нему взывал тот, кто, как он мгновенно понял, приходился ему кем-то вроде господина. Ослушаться не было никакой возможности. Испугавшись сильнее, чем любая предполагаемая фанатка при известии о его кончине, Хичоль вызвал такси и отправился туда, где находился «господин». Правда, по дороге случилось непредвиденное. Водитель много болтал и привел певца в бешенство; он привык в таких случаях унижать собеседника или орать на него, а тут почему-то испытал острое желание прокусить ему шею и ощутил, как быстро выросли верхние клыки.
– Остановите машину! – в страхе закричал Хичоль и, не дожидаясь ответной реакции водителя, открыл дверцу, выскочив из салона прямо на проезжую часть. Его физическая форма не позволяла без последствий пережить такой трюк, и он сам не понимал, как на него решился – наверное, состояние аффекта. Как ни странно, Хичоль приземлился удачно и с необыкновенной для себя скоростью помчался к зовущему «господину». Он точно был виноват и в его «смерти», и в превращении в Супермена, а потому заслуживал хорошей трепки.
Встретившись с Чанмином и узнав, кто он теперь и с какой целью его таким сделали, Хичоль впал в истерику и попробовал убить старшего вампира. Безрезультатно – у него не получилось даже наброситься на него, мешал странный внутренний запрет, напрочь сковавший волю.
– Я обратил тебя, и теперь я твой господин, – в очередной раз сказал Чанмин, расставляя по местам вещи, раскиданные Хичолем в порыве ярости. Некоторые, правда, подлежали только выбрасыванию в мусорную корзину: ни телефон, ни настольная лампа не выдержали столкновения со стеной.
– Вот тебе! – Хичоль, еще не вышедший из режима фурии, показал ему средний палец. – Господин… Пошел-ка ты на хер, ничтожество! Чтоб я – да подчинялся такому!
Повернувшись к зеркалу и пригладив растрепанные волосы, Хичоль отправился вон из номера. Чанмин приказал ему немедленно остановиться, но певец даже не посмотрел на него.
– Эй! – закричал удивленный Чанмин, бросаясь к распахнутой двери. – Ты же мне подчиняешься!
– Хрена с два, душка! – пропел Хичоль. Нажав на кнопку вызова лифта, он подмигнул Чанмину. – Ким Хичоль подчиняется только сам себе!
– Ну да, да, – засмеялся Чанмин. – А еще руководству SM Entertainment, менеджеру, координатору, диетологу, стилисту…
– Вот-вот. – Хичоль раздраженно пнул ногой дверцы лифта – он не работал. – Не хватало мне еще одного командира в лице тебя!
Чанмин подбежал к нему и расплылся в своей фирменной улыбке менеджера-карьериста.
– А я не собираюсь быть твоим командиром, – сказал он дружелюбно. – Я хочу стать твоим старшим товарищем, который поможет начать новую жизнь, гораздо лучше и, главное, дольше прежней. Ты теперь никогда не состаришься!
– Я и так еще вхожу в число первых красавцев Азии, – фыркнул Хичоль. – По некоторым рейтингам.
– Но это скоро закончится, – продолжил Чанмин описывать преимущества без спроса предоставленных им услуг. – Регулярная круговая подтяжка лица, смена амплуа… Больше платье не напялишь! И сколько еще продержится твоя популярность? Песни останутся в прошлом, начнутся одни шоу, да и те постепенно сменят аудиторию: будешь радовать не молодых девушек, а дамочек средних лет и пенсионерок. Потом и на шоу перестанут приглашать, разве что в качестве члена жюри музыкальных конкурсов. Смотрите, легенда корейской эстрады судит молодые таланты! Для справки: зовут его Ким Хичоль, вот отрывочки его клипов и краткая биография, а то уж наши зрители эту «легенду» забыли или вообще никогда не знали. Ну, дружище, пора что-то менять. Уходи в зените славы.
– Мальчик мой, я понимаю твою ненависть к нашей эстраде и глубоко сочувствую, – ядовито усмехнулся Хичоль. – Благодарю за неувядающую красоту. А теперь – кыш домой. У меня и так из-за тебя график сбился.
– Деньги и власть или последние попытки переплюнуть молодежь на сцене? – не отставал Чанмин. – Подумай.
– Ага, подумаю. – Хичоль помахал ему рукой и стал спускаться вниз по лестнице.
– Ты вернешься, – тихо сказал Чанмин, проводив его взглядом. – Даже если ты не подчиняешься всем моим приказам, плюнуть на своего господина у тебя не выйдет.
Хичоль отвязался от взволнованного менеджера и лег спать, уверенный, что случившееся – дурной сон. Поспать у него вышло всего полтора часа, и после этого он чувствовал себя невероятно бодрым и отдохнувшим. «Точно приснилось, – сказал себе он и проверил новости в интернете. „Ким Хичоль от переутомления попал в больницу“… – Нет, черт возьми, не приснилось!» Да еще и менеджер снова терроризировал телефон: певца вызывали на ковер к начальству. Прошел слух, что он принимает наркотики – надо было отчитаться и предоставить убедительные опровержения такой клеветы. Хичоль, решив пока не думать о своей новой сущности и дальнейших действиях, отправился в офис компании. Там ему встретился лидер группы SHINee, радостно поприветствовавший старшего коллегу и пожаловавшийся на то, что ухитрился порезать палец, открывая банку с газировкой.
– Да ты всегда найдешь, где навернуться и как покалечиться, это уже бренд, – ответил Хичоль, стараясь смотреть в сторону и не дышать – запах и вид крови пробуждали в нем неприятное чувство, нечто среднее между голодом, жаждой и удушьем. Надо было воспользоваться предложением Чанмина и поужинать этой ночью: тогда, наверное, сейчас было бы легче.
– А ты сам-то как себя чувствуешь? – не отлипал от него Онью. – Говорят, вчера чуть не умер…
– Умер, умер, деточка, – поморщился Хичоль. – Я прямиком из морга. Там холодно и поговорить не с кем.
Начальство сразу пошло в наступление. Что случилось? Почему Хичоль без разрешения в обмороки падает? Пришлось перезаписывать шоу EXO, но, что еще хуже, удалять из сети слухи об употребляемых им загадочных препаратах!
– Я просто устал, все в норме, – сказал айдол, чувствуя все усиливающее бешенство – из-за «шайненка», с его кривыми руками! – Прошу прощения за доставленные неудобства.
– Интервью сегодня дашь, – распорядились воротилы корейского шоу-бизнеса. – Скажешь, что подхватил сильную простуду. Отменим твои мероприятия на три дня вперед, чтобы ни у кого не возникло сомнений, что ты болеешь.
– И в социальных сетях выложи фотографии своего изможденного лица, – продолжали сыпаться указания.
– Но чтобы новый танец выучил! Ночевать будешь в репетиционном зале.
– Ах, да. И шагом марш к диетологу. Кажется, не мешает сбросить пару лишних килограммов, а то лицо опухшее стало…
– Какое лицо?! – наконец не выдержал Хичоль. Можно было мучить его тренировками и составлять график так, что туда с трудом втискивались походы в туалет, но проезжаться по внешности – табу! А сейчас голодного новообращенного вампира лучше было не злить.
– Да сам на себя в зеркало погляди, – посоветовал ему главный стилист. – Для новой концепции придется привести тебя в порядок.
– Я и так в полном порядке! – закричал Хичоль и ударил кулаком по круглому столу, за которым сидели его нынешние «командиры». Стол треснул и развалился надвое. Все находящиеся в кабинете для совещаний заорали, бросаясь к стене и почти пытаясь на нее залезть.
– Чудовище! Монстр! Вызовите охрану! – тонкими голосами верещали несчастные.
– Я немного разнервничался, а стол у вас, наверное, китайского производства, – ответил Хичоль и мгновенно осекся. Его голос стал чересчур низким и звучал хрипло.
– Кто это вообще такой? Помогите! – продолжало хором завывать руководство компании.
Хичоль опустил взгляд на свои руки и пришел в неописуемый ужас. Кожа стала темно-серой и загрубевшей, а вместо аккуратных ногтей, регулярно подвергавшихся маникюру, пальцы украшали короткие, но острые желтоватые когти. Дрожа всем телом, Хичоль достал свое карманное зеркальце, чтобы увидеть, во что превратилось его лицо. Вместо женственного поп-певца на него смотрело уродливое чудовище с длинными клыками, приплюснутым носом, заостренными ушами и пылающими алыми глазами.
– Вы правы, – тихо произнес Хичоль, роняя зеркальце на пол. – Надо бы меня в порядок привести… Отпуск нужен, а то я выгляжу как-то неважно…
Скоро на визги подоспела секретарша. Но она чудовище уже не застала – перед ее глазами оказались перепуганные взрослые мужчины, прижавшиеся к стене и шкафам, развалившийся стол и вернувший прежний облик Хичоль, который сидел в кожаном кресле и заливался слезами.
– Иди отсюда! – взбесился певец, увидев девушку. – Не смотри на меня такого! – Правда, привычный тембр голоса подсказал, что метаморфоза пошла в обратном направлении. Взглянув на свои руки, айдол поспешно вытер слезы, выпрямился, поправил на себе одежду и улыбнулся так, словно ничего особенного не стряслось.
– А отпуск все-таки дайте, – попросил он, удаляясь из кабинета. – Видите же, что я болен.
– Что тут было? – поинтересовалась секретарша.
Ответить ей никто не смог.
После такого приключения Хичоль все-таки вернулся к Чанмину и, перебрав все знакомые бранные слова (а знал он их очень много), выпил кровь старшего вампира. Тогда артист стал намного более сговорчивым. Чанмин наконец понял, почему новообращенных заставляли делать первый глоток крови из артерий своих «отцов» – чтобы закрепить связь между ними.
– Ладно, но я только немного помогу тебе, а потом вернусь сюда, – поставил свое условие успокоившийся Хичоль. – Во-первых, хочется, как ты считаешь, насладиться последними лучами славы, пока мое время не прошло. Во-вторых, мне с вами, неполноценными, делать нечего.
– Идет. – Чанмин пожал ему руку. – Заключаем контракт на год.
– Десять месяцев, – отрезал Хичоль. – И точка.
– Одиннадцать, – не упустил случая поторговаться Чанмин.
– Да и черт с тобой. Только… кхм… можно маленький такой вопросик?
– Хоть два, дружище.
Хичоль посмотрел в зеркало над туалетным столиком в номере Чанмина, вспомнил, чем стал во время беседы с начальством, и спросил:
– Я всякий раз буду превращаться в такого урода, когда разозлюсь?
– Нет, не волнуйся, это очень легко контролировать, ты скоро научишься. – Чанмин встал перед ним с таким видом, словно проводил бизнес-презентацию. – Лично я уже много десятилетий не принимал такую форму. Она совершенно не функциональна, физическую силу не увеличивает, служит исключительно для устрашения. Но у нас теперь другой, сексуальный имидж, а такое уродство с ним не вяжется. – Хичоль многозначительно кивнул. Кто же такое чудище захочет? – Правда, советую быть осторожнее в битвах. Мы восстанавливаемся, но если потерять целый орган – он вернется уже таким. – Чанмин поднес пальцы к левому глазу и снял линзу. Оказалось, что карий цвет – полностью ее заслуга, а на самом деле радужка была ярко-красной. – Вот, пожалуйста. Но это еще ерунда. По сравнению, скажем, с серой лапищей вместо руки…
– Тьфу, мерзость, – скривился Хичоль. – Кто только такое придумал!
====== Глава 11 ======
Единственным, кто, по сути, не мог приносить пользу преступникам, был Джеджун. Он с ранних лет заботился обо всех, кто был в пределах досягаемости, как правило – забывая о себе самом, и потому не привык к существованию в качестве «довеска». Кроме того, несмотря на полное одиночество в смысле личной жизни, его всегда окружали люди: семья, коллеги по работе. Теперь же рядом не было никого, и Джеджун оказался никому не нужен. Это подтолкнуло его к отчаянному поиску активной деятельности.
