Текст книги "Герой не твоего романа (СИ)"
Автор книги: lovely dahlia
сообщить о нарушении
Текущая страница: 74 (всего у книги 100 страниц)
– Ты тоже умом двинулся? – Хичоля стало трясти не то от злости, не то в преддверии истерического припадка. – Чего к играм привязался? Я несколько часов назад человеку башку отковырял! Как я это сделал? Не знаю! Сказали, что надо, и меня переклинило, мозги работать перестали! Да лучше бы я отказался, жалобную моську перед Юно состроил... Может, дрогнуло бы волчье сердце по старой постельной памяти! – Хичоль зажмурился и помотал головой, будто вытряхивая из головы воспоминания о совершенном им преступлении. – А теперь ничего не поделаешь! Мне с этим жить!
– Ты же просто играл в игру, – тихо произнес Кюхён.
– Охренел совсем? – У Хичоля уже все лицо покраснело от нервного напряжения и слез. – Я пытался чем-то себя занять, чтобы не рехнуться! А ты приперся – и ну трещать: там все нарисованное, время убиваешь... Да! Да! Это фигня, просто картинки в электронной коробке, но они помогают мне расслабиться, когда все хорошо, и забыться, если я собственными руками отрезал человеку голову! Так что хватит…
– Хичоль, это была такая же картинка, – с нажимом сказал Кюхён, проникновенно глядя ему в глаза. – Ты просто опять играл в игру. Там героев убивают, и ты сам это часто делаешь, но ведь не становишься после этого преступником? Профессор был таким же, как волшебники, которые бегают по экрану твоего ноутбука. Ты не лишил его жизни, потому что он был живым не по-настоящему. Он просто выключился. И если захотеть… если захотеть, можно включить его снова, нужны лишь, как для создания компьютерной игры, энергия и фантазия.
– Включить… опять? – пробормотал Хичоль. Его взгляд сделался осторожно-доверчивым, как у ребенка, которому взрослые терпеливо объясняют пока еще не понятные для него прописные истины.
– Конечно. – Кюхён ласково улыбнулся. – Когда иллюзия исчезнет, надо попросить того же автора придумать продолжение фанфика или написать альтернативную концовку. История и любимый герой оживут вновь. Как в игре. Не получилось – можно начинать заново бесконечное число раз. Пока тебе – человеку – это не надоест.
– Нет, Кю, это пустая болтовня. – Хичоль шмыгнул носом и, подняв одну руку, снова быстро и слегка неуклюже вытер слезы с лица. – Ты ведь и сам…
– И я – картинка, – уверенно заявил Кюхён. Его улыбка была, как полный набор для релаксации: чай с корицей, плед, интересная книжка и даже ненавязчивый звук дождя за окном в качестве бонуса. А сердце монаха при этом болело так, что на ладони стало совсем плевать. – Я – мысль. Ты видишь меня, говоришь со мной и прикасаешься ко мне. Но я, в сущности, лишь мысль, которая обрела материальную форму. Можно уничтожить эту оболочку, сотканную проводницей, однако мысль останется там, где и родилась, – в сознании девушки, влюбленной в Чо Кюхёна. Если чувства, питавшие ее, не пройдут, оболочку можно будет создать снова. Останется только попросить автора, чтобы я узнал тебя и любил так же, как до уничтожения осязаемого тела. Я ненастоящий. Но при этом для окружающих я бессмертен, пока жива та девушка. Ты не убивал профессора – ты уничтожил плоть, в которую временно поселилась мечта о герое романа. А Юно не убивал Донхэ. Мы все знаем номер Вероники, Настя – здесь. Нужно только попросить девушек, и через неделю твой двойник вновь обретет сына. Это будет тот же избалованный мальчишка, приходящийся своему отцу слугой и даже припоминающий, как герцог Кентерберийский вырывал ему сердце. Кстати! – Кюхён встрепенулся, словно удивляясь, как можно было упустить столь важную деталь. – Самое любопытное – мысль не может породить другую мысль! Настя рассказала мне, что проводила эксперимент со своим «оппой» и всеми его слугами. Они не способны создать даже самую слабую иллюзию. Это, безусловно, объяснимо. Мысли могут быть взаимосвязаны, но все они появляются в сознании думающего. Тем не менее, дать жизнь человеку, как мы видим на примере омеги и вампира, две фантазии могут. Вот где истинное чудо.
– Ну ты и загнул, – хмыкнул Хичоль. Он еще плакал, но его губы изогнулись в некоем подобии улыбки. – Из всей этой галиматьи я понял только то, что ты не считаешь меня убийцей.
– Потому что это не так, – с чувством повторил Кюхён, сильнее сжимая его руки в своих. – Ты никогда не поступил бы подобным образом с настоящим, живым человеком, таким, каким являешься сам. Ну, подумай об этом. Что бы ни произошло, ты не посмел бы пролить кровь своего лидера, безумной поклонницы, безликого прохожего... Даже преступника ты убил бы, лишь если бы он напал на тебя и не оставил выбора. Правильно?
– Конечно, я бы... – Хичоль обернулся к двери, словно мог увидеть через нее своих коллег и прикинуть, получилось бы у него отправить их к праотцам или нет. – Я бы никогда... Но профессор... – Айдол снова взглянул на монаха. Он помолчал немного и вдруг затараторил, нервно и с надрывом, будто опасаясь, что, если не уложится в какой-то одному ему известный срок, обвинение не примет к сведению его аргументы: – В смысле, он же Снейп, мужик из книжки, да? Он и так уже умер. Ага, ты прав, как в игре. Когда я мочу темного мага онлайн – это же я не преступление совершаю, а просто херней страдаю, хотя мог бы сделать в свободное время что-то полезное, например, в комнате прибраться!
– Да, я об этом и говорил, – поддержал его Кюхён. – Человека ты бы никогда не убил. Ведь ты очень хороший, хоть и странный.
– Спасибо. – Хичоль улыбнулся, на этот раз чуть удачнее. – Теперь бы мне это осознать. Подожду, пока дойдет...
Он спрятал лицо в ладонях и опять заплакал. Кюхён вернулся на кровать и обнял его за плечи. Монах продолжил мягким, расслабляющим тоном болтать о видеоиграх, кино, романах, где гротескные, преувеличенно зловещие антагонисты погибали вагонами. Хичоль плакал беззвучно, а через некоторое время даже стал отвечать на шутки собеседника короткими смешками. Он не хотел сложных размышлений и легко согласился провести границу: профессор не принадлежал к миру живых людей, а Кюхён был таким же, как вся его родная группа, и хоть трава не расти. Но монах впервые за долгое время вновь остро ощущал свою неполноценность. Его смерть – тоже не трагедия, а тому, кто подарил ему жизнь, стоило вместо этого делать домашнее задание. Правда, Хичоль не позволил Кюхёну по-настоящему окунуться в эти горькие рассуждения: он начал сильнее прижиматься к его телу, безотчетно ища утешения там, где привык, то есть в тесном тактильном контакте. Монах быстро забыл, что он выдуманный, и теперь чувствовал лишь, какой нестерпимо настоящий этот певец. Его волосы еще пахли шампунем, теплое дыхание ласкало шею, слезы пропитали воротник свитера Кюхёна – и последнее почему-то казалось таким же непростительно интимным, как то, что артист зачем-то выводил указательным пальцем маленькие кружочки на его колене. Продолжать нести успокаивающую чепуху казалось единственным выходом, но, по всей видимости, и этот выход был заблокирован.
Постепенно айдол так прилип к нему в поисках поддержки, что чуть не залез на колени. Бедра прижимались друг к другу, длинные пальцы певца стискивали ткань свитера на плече Кюхёна, как будто он без слов умолял не оставлять его одного. Плачущий, беззащитный, раскаивающийся грешник… Что еще монаху надо?
– Спасибо, Кю, но лучше оставь меня сейчас, – попросил Хичоль, выпрямляясь и таким образом переставая увлажнять чужой воротник. – Я реву и реву, как дурак. Нос заложен, глазенки заплыли. Мало симпатичного. Нечего на меня такого смотреть.
Кюхёну стало безразлично, что он сам себе причинит вред. Хичоль, стеснявшийся своего внешнего вида, был слишком прекрасен для него в этот момент. И монах сам, лишь немного поколебавшись, опустил ресницы и поцеловал артиста, целомудренно коснувшись его губ. Они были горячими и припухшими.
– Ты – всегда красивый, – как-то обреченно, без надежды на спасение души произнес Кюхён.
Хичоля тоже накрыло, но, конечно, посерьезнее. Он, прижав монаха к себе еще крепче прежнего, раздвинул языком его губы и протолкнулся в рот, так резко углубив поцелуй, что Кюхён чуть не задохнулся от неожиданности. Впрочем, через несколько секунд он сумел выровнять дыхание и поддался искушению, сраженный напором возлюбленного и абсурдным очарованием такого «пира во время чумы». Это был, по его мнению, совсем неприличный поцелуй, губы и языки двигались слишком быстро, исступленно. Одной рукой Кюхён гладил Хичоля по волосам, а второй по спине. Ему хотелось, чтобы это длилось вечно. А певцу, разумеется, нет. Ему требовалось намного большее, чем пытаться пересчитать чужие зубы кончиком языка. Он, не прерывая поцелуя, пробрался пальцами под свитер Кюхёна и стал поглаживать его кожу, как бы размышляя, куда устремиться: выше, к груди, или сразу ниже, к джинсам. Следовало, пожалуй, пощадить монаха, но он выбрал второе. Ремень был расстегнут, то же произошло с пуговицей и молнией. Кюхён столкнулся с таким коктейлем чувств, что не мог понять, как на это реагировать. Он осознавал, что его тело желает продолжения и что такой шаг, в принципе, можно сделать. Времени на зарядку амулета почти не осталось, шанс попасть на сильный выплеск эмоций был минимальным. Тем не менее, жертвовать даже мизерным количеством энергии ради плотских утех казалось неблагоразумным. Кроме того, Кюхён не хотел, чтобы у них это случилось… так. Когда Хичоль ничего не соображал от шока, сам он был адекватен ненамного больше, а за дверью топталось пол-Super Junior.
– Давай просто посидим, – попросил монах, выдернув руку Хичоля уже практически из собственных трусов.
– Прости, совсем забыл, в голове какая-то ядерная война, – ответил певец. Он опять обнял Кюхёна и, улыбнувшись, потерся носом об его шею. К счастью, добрые коллеги жертвовали свою кровь, и потребности укусить истощенного парня у него не возникло. – Ты очень странно целовался. Знаешь, не старайся за мной повторять. Делай так, как хочется и получается.
Хичоль, будто внезапно почувствовав усталость, отлепился от Кюхёна и лег на кровать, подложив руку под голову. Монах устроился рядом на боку и аккуратно убрал длинные волосы с его лица, заправив их за ухо.
– Если как я хочу – мне и вот такого хватит, – сказал он. – Наверное, лучше все же подстраиваться под тебя.
– Ой, опять заврался. – Взгляд Хичоля злорадно вспыхнул. – Я успел коснуться кое-чего очень интересного. Это длилось всего пару секунд, но точно могу сказать: свое душевное равновесие ты малость растерял.
– Пошлая твоя натура! – Кюхён мгновенно залился краской и, схватившись за край одеяла, накрыл им голову Хичоля. Чтобы хоть глаз этих бесстыжих не видеть.
– У меня пошлая? – притворно обиделся «замурованный» из-под одеяла. – А у тебя, значит, от особо чистых помыслов встал? Хе-хе-хе…
Кюхён промолчал, глядя в потолок. Он мог собой гордиться: Хичоль явно приходил в себя.
Джеджуну провести аналогичный сеанс для Чанмина не дали. Во-первых, сам Чанмин отказался по первому же требованию расплакаться в объятиях любимого омеги, чтобы потом получить большую порцию ласки и сострадания. Джеджун так просто сдаваться не хотел, но его никто не спрашивал: Ючон выдернул вампира из укромного уголка и поволок «в народ», где уже разгоралась дуэль «вожаков» двух разных «стай».
– Мы договорились насчет Хангена, а ты даже не упомянул его в интервью! – Юно яростно бросил в лицо оппоненту первое серьезное обвинение.
– Мы не договаривались, я своего согласия не давал! – Чонсу не отступал. – Тут у тебя слуг нет, и приказы твои никто выполнять не станет!
– Ты же все испортил!
– Я? Это мою сексуальную ориентацию сейчас вся страна обсуждает?!
Вожак и лидер одновременно схватили друг друга за воротники, скрестив убийственные взгляды, словно шпаги.
– Может, прекратите? – сказал Чанмин, встав сбоку от них. Никто не отреагировал, и он пожал плечами. – Ну, я просто предложил.
– Не лезь ты к ним, – попросил Джеджун, взяв его за руку. – Этим мужчинам лишь бы за территорию подраться, пусть сами и разбираются.
– Намек на то, что я к «мужчинам» не отношусь? – Чанмин повернулся к нему, тыча себя пальцем в грудь.
– Я имел в виду: «типичным мужчинам», – поспешил оправдаться омега. – Таким… хрестоматийным мужикам-завоевателям. – Чанмин бросил насмешливый взгляд на «мамку» Super Junior, и Джеджун пристыженно пролепетал: – Ладно, я не знаю, зачем им ругаться, но все равно не лезь.
– Мин, идеи-то есть какие? – спросил майор. – Мы сейчас за злобным Хичолем, а че с попыткой убийства делать?
– Идея есть, – серьезным тоном ответил Чанмин. – Камеры зафиксировали того, кто выходил из здания, ехал к месту проведения концерта и входил в жилой дом. Значит, стрелял парень, очень похожий на Донхэ, и потом покончил с собой. Личность могут хоть до Второго Пришествия устанавливать. – Чанмин улыбнулся и щелкнул пальцами. – Ли Донхэ. Из очередного фанфика. Полиция, насколько я понимаю, будет помогать агентству; но генетическую экспертизу все равно наверняка проведут, и это должен быть кто-то, не имеющий отношения к настоящему артисту. Уверен, если покопаться, такой парень всплывет. Нужно нанести ему травму еще в иллюзии, но не убивать. Материализуют его все равно только мертвым, и это будет выглядеть, как суицид.
– Зашибись! – Майор в восхищении шарахнул вампира по спине, а затем обратился к одному из «дуэлянтов»: – Юн, слышь, Мин так круто придумал!
Юно и Чонсу не слушали, поглощенные игрой «докажи, что противник больший дебил, чем ты». Пока позиция лидера была чуть выше: все атаки оборотня разбивались о непотопляемое «вы сделали из приличных людей влюбленных педерастов». Майор снова позвал герцога, ничего не добился, решил больше не ждать, схватил соперников за шкирки и растащил, после чего все с той же простодушной радостью идиота объявил:
– Мин придумал, где нам преступника найти!
Юно испытал такое глубокое возмущение, что несколько секунд не мог произнести ни слова. Когда же первый шок прошел, он начал щедро отвешивать Ючону вполне братские, но все равно тяжелые оплеухи:
– Ты что делаешь?! Зачем меня позоришь, кретин?! Растащил, как щенков! Применяй свою силу, чтобы укреплять мой статус, а не портить имидж!
– Да что у вас тут происходит? Что за крики? – спросил Кюхён, пробираясь в гостиную. За ним шел Хичоль. Оба только что встали с кровати, а Хичоль еще и вылез из-под одеяла, так что они на ходу приглаживали взъерошенные волосы. – Вы же не деретесь?
– Еще один дурак в моем окружении! – сокрушенно воскликнул герцог, оставив провинившегося майора в покое. – Нашел время спать с Хичолем! Нам и капля энергии в амулете лишней не будет, а теперь ты не сможешь ее собрать!
– Мы не делали этого, с чего ты взял? – нахмурился монах.
Нападение было безуспешным, но распалившийся герцог должен был нанести хоть какой-нибудь финальный удар.
– Тем более дурак, – решительно поставил он точку, одергивая на себе пиджак. – Займись уже сексом, трус.
Джеджун и Джунсу стояли рядом и тихо посмеивались: омега – прикрыв рот обеими ладонями, а художник – беззастенчиво покручивая пальцем у виска.
====== Глава 46 ======
Вскоре общежитие покинули четверо: Кюхён, единственный маг и носитель амулета, Чанмин, чувствующий зов господина и не имеющий морального права избежать встречи с ним, а также 2Ю, которые могли погибнуть задолго до битвы с вампирами – от рук впавших в истерику фанаток. Все остальные получили архиважное задание – отыскать Ли Донхэ с другой, но непременно человеческой ДНК. Чжоу Ми и Генри окунулись в китайское море фанфикшена, Джунсу и Джеджун – в англоязычное, Хичоль вновь применил знание испанского, ЫнХэ штудировали творения русскоговорящих девушек, а все прочие Super Junior занялись корейским наследием.
Чтецы расположились на кухне, за общим столом, запаслись кто чаем, кто кофе и уткнулись в свои смартфоны.
– Зай, а вот есть, где ты у нас омега, – сообщил Хёкдже, сидевший на коленях своего альфы. Он поднес экран к его лицу, показывая описание романа.
– Обижают! – ответил Донхэ с негодованием. – Разве во мне есть что-то омежье?
– Да в любом айдоле полно, – фыркнул Джунсу, изящно шлепая пальцем по своему сенсорному экрану. – Вот из вас баб и делают. Как же мне удалось найти настоящего мужика среди этих кукол Барби?..
– Омег не рассматриваем, – сказал Джеджун, подняв голову. – Элементарное вскрытие покажет, что это не мужчина.
Через час стало понятно, что задача – вовсе не из легких. Следовало найти достаточно сильную иллюзию и героя с «пограничной материальностью», так что коротенькие порно-рассказы и вымученные работы представительниц других фандомов не подходили. Кроме того, пришлось анализировать каждый сюжет. Донхэ не певец, родился не в Корее, упоминаются его родители, и они вымышленные. У него другая ДНК? Не факт. Возможно, та же самая. Иллюзия имеет некую связь с реальностью, и если автор не продумывает чего-то специально, упущенные детали достраиваются сами.
– Дохлый номер, парни, – сказала Настя, сидевшая за тем же столом и увлеченно топившая в кружке чайный пакетик. – Сложно среди этих тонн дерьма найти то, что требуется. А когда хватаешь первое попавшееся – оживает ерунда типа вас.
– Лишние глаза не помешают, – решил Джеджун, звоня макнэ в больницу.
Минни до этого спокойно спал, обнимая подушку, но не раздумывая согласился выполнить просьбу любимой «нуны» – исследовать японские фанфик-просторы. Он с готовностью нырнул в пучину девичьих грез о Донхэ, собираясь первым найти того самого, с другой ДНК. Правда, через полтора часа макнэ уже сидел ярко-красный и часто дышал от ужасного смущения и почти невыносимого возбуждения. Он читал горячую эротику, где Чанмин ублажал своего хёна всеми доступными способами. А ведь начал с пэйринга «Ли Донхэ/ОЖП» и не по «Википедии» гулял, чтобы в лабиринте перекрестных ссылок заблудиться.
– «Мне нравится сосать твой член, – сказал Джунсу, похотливо проводя пальцами по обнаженной груди Ючона,» – с чувством прочитал художник, сразу переводя на корейский. Прошло уже почти четыре часа с начала «мозгового штурма». – «Обожаю то, какой он горячий и гладкий, схожу с ума от его сладкого, будто карамель, вкуса…» Черт! – Джунсу ударил ладонью по столу, смеясь. – Вечно-то у них пенисы сладкие, да еще и сперма с фруктовым вкусом. Сколько сосал – не припомню такого, если специально, скажем, джемом не мазал.
– Джунсу. – Омега строго посмотрел на него поверх очков. – Каким образом в фанфике о Донхэ появились ЮСу?
– Я делаю передышку, – ответил художник. – Мне надоел однообразный ЫнХэ-трах.
– Я круче нашел, Су, слушай сюда, – поднял руку Хичоль, хихикая над своим экраном. Прокашлявшись, он стал декламировать, тоже сразу по-корейски: – «А-ах, как хорошо, – простонал старший, выгибаясь в спине. – Но разве тебе самому… это приятно?» «М-м-м, хён, ты там такой сладкий, как сахарная пудра,» – ответил Кюхён и продолжил с удовольствием вылизывать узкую дырочку Сонмина.
– Ты мне больше не друг! – завопил Сонмин, скомкав салфетку и кинув ее в нахального коллегу.
– Хичоль! – Джеджун пригрозил ему указательным пальцем. – Ищи Донхэ, а не фантазируй о своем парне… с другими парнями!
– Ребята, отвечаю, Китай впереди планеты всей! – гордо захохотал Чжоу Ми. – Короткий рассказ, но с порнухой и даже драмой: лидер трахал себя бутылкой из-под вина, она застряла у него в кишке, он стал ее доставать, порвал все и чуть не умер от кровотечения!
– Класс! – отозвался Канин. – А я вот тут на лидере женился…
– Быстро прекратили! – заорал Чонсу, долбанув кулаком по столу. – Хотите в школу поиграть? Устрою! Буду ходить по часовой стрелке и к каждому в телефон заглядывать, чтобы читали только по делу!
– Да, хён, прости, – хором ответили все Super Junior. Эта «моська» лаяла на беспощадного оборотня и была, по мнению певцов, достойна глубочайшего уважения.
– Вот что значит – «веское мужское слово», – оскорбленно пробормотал Джеджун. – А на женщину никто и внимания не обратит. Сексизм.
Прошла ночь, настало утро, но ничего стопроцентно подходящего не обнаружилось. Хёкдже-омега нашел было историю о парне, с виду – точной копии певца Донхэ, который случайно пересекается с Ынхёком и проводит с ним ночь, прикидываясь артистом, а потом долго страдает по поводу «он звезда, я никто, Хёк на меня и не посмотрит». Настя, правда, вынесла неутешительный вердикт: иллюзия либо уже исчезла, либо вовсе никогда не существовала. В самом деле, автор посвящала работу подружке-Эльфу, упросившей ее написать фанфик по почти не знакомым для нее ЫнХэ.
– Сразу комментарии всякие читай, – со вздохом посоветовала проводница. – По ним можно понять, есть ли вообще смысл проверять. И кого.
– Ну и сами ищите, я устал и спать хочу! – взвизгнул Хёкдже. Донхэ обнял его, пытаясь успокоить, но он капризно бросил телефон на стол и слез с колен альфы. – Дальше – без меня, раз все такие умные!
– Хёк, пока мы не… – Чонсу осекся и махнул рукой. – Иди-иди. Обойдемся без беременных.
Джеджун этого не услышал: он полностью сосредоточился на каком-то тексте.
Рёук признался, что его уже тошнит от тупого слэша и не менее тупого гета. Но отлынивать без уважительной причины не позволялось, и он стал готовить для всех завтрак.
Позвонил Чанмин. Джеджун включил громкую связь, чтобы все могли слышать голос макнэ. Юноша казался очень взволнованным и говорил так быстро, что иногда сбивался и вынужден был переводить дыхание. Он нашел отличную историю про искусственно созданного Донхэ, идеальную машину для убийства, который легко восстанавливается после ранений и в одиночку раскидывает толпы врагов… У него не может быть ДНК певца!
– Минни, нам же человек нужен, – сказал Джеджун. – Но спасибо. Отдохни, пожалуйста.
– Нечего плодить этих «Людей-Икс», мой котенок должен быть единственным в своем роде, – проворчал Джунсу. – Кстати, Мин, а ты чего там какой перевозбужденный? Дрочил полночи под хоминское порево, а потом открыл первую попавшуюся фантастику про Донхэ и отмазался: «Нуна, я не лысого гонял, я уроки делал»?
– Хён, ты сволочь! – заверещал макнэ и бросил трубку.
– Он прав, – заметил Джеджун, снова читавший некий фанфик.
– Видимо, я тоже, – усмехнулся художник.
Рёук начал расставлять тарелки с едой, как вдруг омега, до этого уже почти час светившийся все ярче и ярче, окончательно просиял, вскочил со стула и, широко улыбаясь, радостно потряс в воздухе сжатыми в кулаки руками.
– Нашел, нашел! – заявил он, начиная пританцовывать на месте. Джунсу прикусил себе язык, чтобы не засмеяться: ну натуральная безуспешно молодящаяся тетка лет сорока, прыгающая по своей бухгалтерии, как первоклашка-переросток, в ожидании тортика. – Парень влюбился в Донхэ до потери рассудка, сделал операции, чтобы стать его копией, потом встретился с артистом, у них начался роман! Автор написала, что очень полюбила этого персонажа и ее расстраивает, что некоторых читателей он бесит! Должно сработать!
Настя «ушла в себя», а вынырнув, с неохотой сообщила, что иллюзия существует; оживить лже-Донхэ, скорее всего, возможности не было, но ведь это и не требовалось, а для материализации трупа эта фантазия казалась достаточно сильной.
– Отлично, Джешка! – Хичоль обнял омегу и поцеловал его в щеку. – Пойду я. Покалечу того Донхэ как-нибудь суицидненько: вены, например, порежу. Я теперь главный специалист по жестокому убийству чужих фантазий. Прямо какой-то монстр цензуры!
Джеджун прислонился к нему и уже дремал – дело было сделано, так что резервное питание отключилось. Вампир взял омегу на руки и понес на диван. Шивон на всякий случай сделал фото – все-таки не каждый день увидишь, как Хичоль носит на руках Джеджуна.
Из-за скандала фанатки буквально сошли с ума и хотели объяснений как можно скорее, поэтому покинуть общежитие незамеченными артисты бы не смогли. Пришлось действовать в духе супергероев: кто мог – обернулся волком и ловко поскакал в ночной темноте по крышам; кому звериная сущность не досталась – сиганул за волком, как есть; кто умел летать – сгреб в охапку вампира и взмыл с ним к облакам.
– Еще немного – и нас самолет собьет, – предупредил Чанмин, прижимаясь к монаху.
– Еще крепче обними – и я скину тебя прямо на головы поклонниц, – пригрозил Кюхён в ответ.
Юно и Ючон спустились на землю через несколько зданий от общежития, решив, что тут их искать не станут. Оборотень принял человеческий облик, оделся и вызвал такси. Вскоре приземлились и монах с вампиром.
Водитель оказался далек от мира попсы и пассажиров не узнал. До аэропорта никто за машиной не следовал, все шло гладко. Чанмин, используя подручные средства, замаскировался под алкаша средних лет и превратил Кюхёна в своего собутыльника. А вот Юно, который, как известно, плохо владел искусством камуфляжа, все-таки попался на глаза одной поклоннице, когда уже прошел паспортный контроль. Девушка заметила лидера и поняла, что замотанный в грязный пуховик полусонный бомж рядом с ним – это Ючон. К счастью, 2Ю нарвались на собственного шиппера.
– Все хорошо, я никому не скажу! – пообещала юная леди, вставая перед ними. – Знаете, я долго не верила и считала, что это шутки. Но если вы правда любите друг друга… Юно оппа, Ючон оппа, файтинг! Не обращайте внимания на те гадости, что про вас говорят!.. А вы, случайно, не в Европу жениться едете?
– Нет, в Иран на смертную казнь, – вздохнул герцог.
В самолете перед взлетом Юно и Чанмин занимались тем, что читали обсуждения в интернете. Герцог мрачно радовался, хоть и понимал, что скоро придется как-то все опровергать, а вампир просто забивал голову ерундой, как немногим ранее – его слуга. Ючон же сам ничего не читал, потому что это заняло бы слишком много времени, но герцог озвучивал для него самые цветистые тирады.
В целом, 2Ю получили от общественности много пожеланий и советов. В лучшем случае, их просили уйти со сцены навсегда или перебраться в какую-нибудь лояльную к «голубой братии» страну. В худшем – комментаторы выражали надежду, что разжалованные легенды эстрады сегодня-завтра попадут под грузовик. Тут стали проскальзывать и осторожные предположения о том, что насильственная смерть ни к чему: как минимум у одного из новоявленных мужеложцев, по слухам, был ВИЧ, так что жить им все равно оставалось не так уж долго и отнюдь не легко.
– Вот разговаривают две фанатки, – подытожил Чанмин. – У одной из них склонность к сочинительству, и она хочет написать фанфик, но ей стыдно: «Ведь я буду придумывать всякие глупости про живых людей, это нехорошо, неуважительно по отношению к ним!» А вторая ей отвечает: «Во-первых, они русского не знают и твой фик никогда в жизни не прочтут. Во-вторых, им от того, что ты про них напишешь и какими выставишь, ни жарко, ни холодно не станет.» Дамы и господа, перед вами первый в истории НЕ ТОТ СЛУЧАЙ.
– Если Ючон захочет, он мне может хоть башку проломить, – тоскливо произнес майор.
– Все будет хорошо, – бесстрастно заметил Юно, кладя телефон на откидной столик. – Мы скажем, что группе угрожали нападением на открытом концерте и они наняли двойников ради собственной безопасности. По сути, телохранителей. Кого будет волновать, что два телохранителя, да еще и гражданина другого государства, поцеловали друг друга?
– SM замучается доказывать, что подмена произошла не раньше, – хмыкнул сидевший впереди Чанмин, встав коленями на кресло и повернувшись к 2Ю. – Мило. Убираем одну проблему – создаем другую.
– Мне нет дела до этой организации, – с аристократическим пренебрежением махнул рукой герцог. – Я лишь хочу восстановить репутацию лидера квинтета, раз уж для него так важно считаться гетеросексуалом.
– Вели бы себя приличнее, – покачал головой монах, попивая принесенный стюардессой апельсиновый сок. – Уж на что я странный – и никак не опозорил Чо Кюхёна.
Чанмин протянул руку, чтобы взъерошить его волосы, но застыл, едва коснувшись макушки. Зов, который не исчезал ни на минуту, связь, которая перестала сковывать волю и одновременно загадочным образом окрепла… Все оборвалось. Так выключается электрическая лампочка. Только что вся комната была ярко освещена, но одно легкое движение погрузило ее в непроглядную темноту. И в первые секунды глаза, привыкшие к свету, ничего не могут разобрать в этой черноте. Однако спустя некоторое время зрение адаптируется и снова различает, пусть и плохо, детали интерьера. Чанмин сначала тоже ничего не понимал, а затем пришло осознание: господин мертв.
– Я больше ничего не чувствую, – с трудом выдавил Чанмин. Его голос звучал глухо и не выражал никаких эмоций. – Такое впечатление, что господин погиб.
– Не заговаривай нам зубы, – приказал герцог. – Мы не полетим обратно без головы твоего хозяина.
– Я не вру, – ответил Чанмин. – Могу ошибаться, но врать мне смысла нет.
Он сел обратно в кресло и закрыл глаза. Могло ли все так бесславно и даже глупо закончиться для вампира, который более двух веков поддерживал статус самого могущественного и опасного существа в мире?
Ответ пришел сам. Могло. Если этого вампира придумала московская преподавательница английского языка.
Ничего не происходило. Ни новых стихийных бедствий, ни загадочных терактов. Когда самолет приземлился, Чанмин позвонил Джеджуну – и разбудил бедняжку, который сладко спал на диване в гостиной Super Junior. Омега не проснулся до конца и нес в трубку околесицу про то, что обязательно вечером постирает джинсы Чанмина; информация ценности не представляла, но если Джеджуна не мог разбудить телефонный разговор, значит, в Сеуле тоже все было в порядке.
Вампир помнил, откуда господин его звал. Ялта, маленькая частная гостиница. Туда все четверо и направились.
Самолет «Москва – Симферополь», автобус «Симферополь – Ялта». Корея бунтовала, Кассиопея всего мира сходила с ума, а виновники торжества грызли ржаные сухарики на автовокзале в Крыму. Большего абсурда и представить себе было нельзя.
Чанмин все еще ничего не чувствовал. Это было странное ощущение, не похожее на то, какое было у него после побега из фантазии. Тогда его связь с господином словно забылась; если считать ее болезнью, то материализация в реальности устранила симптомы. Теперь же Чанмин знал, точно знал, что болезни больше нет, он исцелен. По-настоящему свободен, навсегда. Это должно было сделать его бесконечно счастливым. Ему следовало дышать полной грудью, носиться по зеленеющим просторам, весело смеяться и обниматься с каждым живым существом. Но не хотелось. Если уж господин не исчез вместе со всей вымышленной вселенной, он заслуживал достойной смерти. А не того, что произошло.
Во дворе гостиницы, за столиком, ели куриный шашлык трое постояльцев: пожилые супруги, Георгий Петрович и Софья Альбертовна, с шестилетней внучкой Златой. Увидев гостей, дед сразу поднялся им навстречу и спросил:
