Текст книги "Герой не твоего романа (СИ)"

Автор книги: lovely dahlia

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 100 страниц)

Подъехала машина. Чанмин взялся за ручку дверцы, чтобы выйти, но оборотень перегнулся через Джеджуна и схватил его за плечо.

– Разговаривать буду я, – жестко сказал он. – Им нужно понять, что я здесь главный.

– Одурел? – засмеялся Чанмин. – Я же местный и во всем разбираюсь, а ты даже разговариваешь так, будто про тебя Александр Дюма писал. Кроме того, твой прикид настолько убогий, что к тебе серьезно отнесется только продавщица сельского универмага, и то лишь в одном случае – если попросишь чекушку водки в долг.

– А на твоей рубашке следы крови колдуна и только три пуговицы, все – ниже талии, – прорычал Юно, сильнее облокачиваясь на Джеджуна. Тот, краснея, пытался вжаться в спинку сидения.

– И кто виноват? – невинно захлопал глазами вампир. – Кто отодрал остальные, возжелав мое прекрасное юное тело?

– Юное? – оскалился оборотень. – Ты семьдесят лет лежал истинно мертвым с мечом в сердце и уже не первый год служишь преступникам. Твое тело может казаться молодым, но в действительности это – развалина, которая и станет таковой, едва ты прекратишь пить человеческую кровь.

– Да как скажешь, серый, я старый трухлявый пенек, – доброжелательно улыбнулся Чанмин. – Отпусти, люди ждут.

– Выйдем вместе, и ты объявишь меня главным, – приказал Юно.

– Мы же все обговорили, – напомнил Чанмин. – Я стану, так сказать, «лицом» нашего перспективного бойз-бэнда, а ты можешь взять на себя роль ответственного «лидера»…

– Мы такого не обсуждали, ты заговариваешь мне зубы, – перебил его оборотень. – «Лицом» он будет… Представителем…

И тут хлопнула передняя дверь: Ючон, устав слушать препирательства, вышел навстречу прибывшим наркодилерам.

– Песец, – тихо сказал Чанмин, выскальзывая следом за ним. Оставлять беседу на военного он считал опасной глупостью. Этот только раскроет рот – и сразу испортит все.

Из машины вышел вполне привлекательный русоволосый мужчина, что называется, «в самом расцвете сил». Он вежливо протянул Ючону руку, чтобы поздороваться, но вместо военного рукопожатие обеспечил подлетевший Чанмин.

– Здравствуйте. – Он повернулся к Ючону, который, впрочем, никак не отреагировал на бестактность вампира. – Вот, об этих людях – или не совсем людях – я и говорил по телефону вашему отцу, Леонид. Во-первых, оборотень, герцог…

Представить чинно подошедшего Юно у Чанмина не получилось: из машины выскочила девчонка ростом «метр с кепкой», худая, усыпанная веснушками и с пышными огненно-рыжими кудрями; бросившись на него с распростертыми объятиями, она заверещала:

– Чанмин оппа! Чанмин оппа, ты жив! А я так испугалась, что больше тебя не увижу!

Девчонка прилипла к вампиру крепко, словно успевшая засохнуть жвачка. Чанмин начал ее аккуратно отцеплять, но она только сильнее прижималась к нему, утыкаясь носом в его грудь (выше просто не доставала).

– Настя, успокойся, – процедил он с натянутой улыбкой. – И «оппу» этого знаешь куда засунь…

– Но ты же мне оппа, – возразила девчонка. – Ты меня старше, мы близко знакомы. Значит, оппа!

Пока вампир разбирался с неожиданно приставшим к нему рыжим банным листом, Юно представился сам и обозвал Ючона «лейтенантом», а тот сурово поправил его: нечего майора в звании понижать, а то он, неровен час, тоже герцога куда-нибудь низведет.

– Короче, вы сразу скажите: вернуть нас можете? – спросил Ючон у Леонида. – А иначе в гробу мы все это видели.

– Конечно, вас могут вернуть, – ответил за него Чанмин. – Настя… да отлепись ты уже! – Настя – та самая проводница, о которой я рассказывал. Она вернет, но нескоро, правда? Сейчас ваши миры… Ну, Насть, давай, объясни сама.

– А ты разрешишь называть тебя оппой? – сразу выдвинула свои условия рыжая.

– Да хоть Барсиком, – прошипел Чанмин.

– Барсик оппа, – расплылась в счастливой улыбке Настя и, не отрываясь от вампира, сказала: – Ваши миры сейчас закрыты. Я в них что-то вроде дырок проделала, через которые вас вытащила. А так нельзя. Защитная реакция. Они сейчас никого туда не пропускают. Но опять пропустят, через какое-то время.

– И долго ждать? – поинтересовался Ючон.

Юно презрительно засмеялся.

– И ты веришь этой дворовой девке… Впрочем, чего еще ждать от такой же челяди…

– Это все чистая правда. – Чанмин наконец отцепил от себя Настю, не опустившись до физического насилия. Девочка смотрела на него обиженно, как ребенок, который долго выпрашивал у родителей яркую игрушку с витрины и получил отказ вместе с легким подзатыльником. – Я не могу сказать точно, сколько времени займет восстановление межпространственных коридоров – так эти «дырки» правильно называются – но надеюсь, что рано или поздно вы все сможете вернуться к себе.

Юно снова усмехнулся и пристально посмотрел вампиру в глаза. Он помнил совсем другое: «назад дороги нет». По всей видимости, обещание организовать репатриацию было сделано специально для офицера.

– А где остальные? – спросил Леонид. – Вас ведь шестеро?

– Одного ранил дебил Вася, он в больнице. – Чанмин стал загибать пальцы. – Второй потерял сознание, исцелив того, кого хотел сжечь дебил Вася. А третий сидит в машине и стесняется. Наш эльф.

Леонид приблизился к машине и постучался в стекло. Джеджун поднял на него затравленный взгляд, догадался, что его просят выйти «к народу», и выполнил молчаливую просьбу, вновь смущенно прикрываясь руками.

– Здравствуйте, – сказал он, начиная вспоминать слова Чанмина. – Меня зовут Ким Джеджун, я эльф, умею создавать магические зелья и насылать проклятия, работаю при королевском дворе.

– Играю на скрипке, вяжу крючком, вышиваю крестиком, – тихо продолжил за него Чанмин, раздраженно потерев пальцами лоб.

Он ожидал, что Леонид посмеется и потребует вышвырнуть лже-эльфа на фэнтези-помойку; но, вопреки его опасениям, тот расцвел, как одуванчик под теплыми майскими лучами, и взял Джеджуна за плечи.

– Мама дорогая, какие мы хорошенькие! А как мы проклинаем? Насылаем неконтролируемое умиление? Настасья! – Он повернулся к девушке. – Отдельная благодарность за эту прелесть, дам тебе чаевые.

У Леонида, сына самого влиятельного наркобарона в Центральной России, было два изъяна, весьма важных, с точки зрения вытерпевшего «лихие девяностые» отца. Во-первых, он ставил собственные удовольствия чуть выше семейного бизнеса. Во-вторых, главным из таких удовольствий для него были симпатичные мальчики.

– Вот и нашлась работа для нашего гермафродита, – догадался Юно, глядя на то, как Леонид изучает Джеджуна со всех сторон.

– Он ему не даст, – нахмурился Чанмин. – Дже – дамочка высоконравственная и ранимая, у него одна любовь на всю жизнь – с твоей физиономией.

Джунсу за отдельную плату тоже поместили в больницу, в одноместную палату, и врач даже пожурил товарищей пациента: как они могли оставить его без первой медицинской помощи, у него ведь ожог второй степени! Поврежденную кисть обработали, и Джеджун остался рядом с больным, несмотря на просьбы Леонида уехать вместе с ним. Правда, ему все же пришлось выдержать легкий поцелуйчик в обмен на обещание привезти одежду. Он, конечно, лучше посидел бы в своем пережаренном наряде, но сначала был поцелуй, а уже потом – пояснение, за что взяли аванс.

«Трио боевого фронта» доставили в особняк отца Леонида, матерого авторитета преступного мира Никиты Сергеевича, по кличке, само собой разумеется, Кукурузник. Никита Сергеевич был широкоплечим шестидесятилетним мужчиной с широкими плечами, густыми бровями и волевым подбородком. Раньше он наводил страх на всех конкурентов, да и сейчас бы занимался тем же самым, если бы не один нюанс: он был прикован к инвалидному креслу.

– Чанмин, иди-ка ты сюда, – подозвал его к себе Никита Сергеевич, когда всех троих переодели во что-то «поприличнее»: Юно оказался в костюме-тройке с белой рубашкой, Чанмин – почти в том же, в чем был прежде, то есть просился не то на обложку модного журнала, не то в музыкальный видеоклип, а Ючону достались джинсы, белая футболка и кожаная куртка. Вервольф лениво осматривал роскошный интерьер, а офицер восхищенно таращился на каждый предмет декора и даже додумался пощупать гипсовую статую.

Вампир, услышав приглашение, подошел к криминальному авторитету, наклонился и пожал ему руку.

– Вот они, твои кореша… Инопланетянин и оборотень…

Рядом с Кукурузником стоял тот самый Вася, уже с фиксатором на носу. Он кивнул и злобно посмотрел на всех троих.

– Только наполовину терронец, – сурово заметил Ючон.

– Не просто оборотень – британский аристократ, – бесстрастно поправил Юно.

– Прекрасно, парни! – Никита Сергеевич поднял руки, словно языческий священник, приветствующий своих прихожан. – Я рад, что вы с нами. Но прежде, чем вас признают своими, вам нужно доказать свою, так сказать, профпригодность. Я известен тем, что предоставляю не только ширпотреб, но и качественный товар. Несколько борзых засранцев перехватили у меня неплохую партию первосортного колумбийского кокаина. Они тут новенькие, пока ни черта не знают и думают, что можно моих ребят и лично меня ни во что не ставить. Да, я уже отошел от дел и не могу держать их в узде, как раньше. А мой Леня… В общем, если отожмете назад все спизженное и приведете говнюков ко мне, чтобы просили прощения, – беру вас к себе. Если нет – ваши проблемы.

– Принимая во внимание то, как вы только что выразили свою просьбу, у меня нет никакого желания помогать вам в чем бы то ни было, – гордо ответил Юно.

– Слышь, домой-то потом вернешь? – снова спросил Ючон.

– Обязательно, как только Настя сможет, – пообещал Никита Сергеевич.

– Ну, тогда хуйня вопрос. – Ючон подошел к авторитету и фамильярно похлопал его по плечу. – Либо сдохнут, либо жопу тебе лизать будут.

– Это волк? – поинтересовался Никита Сергеевич у Чанмина, указывая на Ючона.

– Нет, это как раз инопланетянин, – развел руками вампир. – Он военный, из Армии сопротивления, полжизни провел на поле боя. В школе не доучился.

– Ты че, Мин? – обиделся Ючон. – Я все классы честно закончил!

– Достойно уважения, – улыбнулся Юно. – Только позволь узнать, сколько лет составляет обучение в твоем мире?

– Ну, я ж из резервации, – с достоинством ответил Ючон. – У нас там хорошие школы. Три года!

– Великолепное образование, – саркастично отозвался Юно, окончивший Кембридж. – Что, собственно, и требовалось доказать.

Юно вернули револьвер, Чанмину – пистолет, а Ючону – большое огнестрельное оружие футуристического вида, предназначенное для ношения за спиной. Один из подчиненных Никиты Сергеевича, который и передавал все отнятое у якобы покойников, признался, что из «чуда техники» уже пытались пострелять, но затея не удалась: никто просто не понял, как оно приводится в действие.

– Да вы че, придурки, – захохотал Ючон, – эта херовина сбивает корабли терронцев. Убойная сила – мама не горюй, а отдача такая, что тебя снесло бы за километр! Вообще ее земляне обычно не используют, с ней только терронцы справляются, так что я нехило так палился.

Он вообще часто «палился». Наверное, Джунсу и Чанмин обо всем догадывались. Но не возражали – по вполне понятным причинам.

Шел счастливый (ну, для стран «золотого миллиарда») две тысячи семнадцатый год от Рождества Христова, когда один простой парень из Мичигана, живший в маленьком городке, заявил, что к нему ночью пришла прекрасная – слишком прекрасная для земной женщины – белокожая блондинка, слившаяся с ним в страстном сексе, дав не по одному разу во все отверстия, а затем улетевшая на сверкающем космическом корабле, но предварительно сообщившая, что она – с некой планеты под названием Террон. Мало ли таких свидетельств дают сельские бездельники? Правильно, вагон и маленькую тележку. Поэтому никто не обращал на показания работника американского «МакДональдса» никакого внимания, пока, буквально через пять месяцев после визита распутной красавицы, к Земле не подлетели полторы тысячи боевых кораблей.

– Мы – с могущественного Террона, – сказал на сносном английском инопланетный император, тоже бледнолицый и с белыми волосами. – Моя младшая дочь не хотела идти замуж за того, кого я для нее выбрал, и отдала свою девственность вашему деревенскому дураку. Эту бестолочь я уже наказал и нашел ей менее принципиального жениха, но на вас теперь обижен, и поэтому Землю, наверное, захвачу. Идите к нам с миром, у нас в Терронской империи хорошо.

Земляне, конечно, расстроились. ООН в полном составе заявила, что рада встрече с внеземной цивилизацией, но не считает сложившуюся проблему достойной войны и готова к конструктивному диалогу. Император призадумался: и впрямь, это же он дочь плохо воспитал, земляне-то тут при чем? Лучше просто выпороть дуру еще разок, для закрепления результата. Но тут Северная Корея испортила весь праздник. Давно хотелось опробовать ядерное оружие, и Пхеньян организовал запуск. До инопланетных кораблей, правда, ничего не долетело: давно запрограммированные бомбы отправились прямиком на Сеул, Токио и Вашингтон (последняя была совсем дурная и шмякнулась в центр Пхеньяна). «Ну, самое милое дело теперь их захватить, – решил император, глядя на то, как все ядерные державы нацелились на свои красные кнопки. – Им же лучше будет!» И правда, было лучше: во время атаки Терронской империи погибли всего два с половиной миллиарда человек, а при тотальной ядерной войне на планете остались бы единицы.

Всего за год кровопролитной войны Земля превратилась в очередную колонию.

Прошло почти двести лет. Землян сделали необразованными рабами, большая часть из которых жила на месте бывших мегаполисов, ожидая подачек захватчиков в виде хоть каких-то продуктов и разрывая друг друга на части за упаковку мяса. Но жили ведь. И даже, как ни странно, не жаловались: еду предоставляли часто, аж раз в неделю.

В один из таких серых дней терронский солдат, простой, без какого-либо звания, взял и особо сильно заскучал. А служил он в одной из южноафриканских резерваций. Там держали людей со всего света, весьма образованных (целых три класса) и с рождения приговоренных к работе на терронских мебельных фабриках. Солдату понравилась одна землянка полузабытого корейского происхождения, симпатичная и скромная (замахнешься на нее лазерной дубинкой – на колени падает и прощения просит, а не улепетывает, как многие другие). Терронец попытался завязать знакомство, так как сам происходил из низших слоев собственного общества и не гнушался жительницами колоний. Но терронцев не любили даже в резервациях, и девушка честно призналась надсмотрщику, что добровольно ему отдаваться не намерена. Антоним слова «добровольно» – «насильственно». Солдат, решив сделать все наоборот, насиловал девушку несколько часов, пока не решил, что она ему раз и навсегда надоела.

Через два дня его назначили на более высокий пост в другую галактику.

А через три месяца изнасилованная землянка поняла, что беременна. Конечно, она хотела избавиться от ребенка, но близкие подруги объяснили ей, что все в резервации уже знают и больше никто не захочет создать с ней семью. Бедняжка поплакала, подумала и родила. Героя войны.

Ючон родился, таким образом, от неизвестного терронского солдата, но до поры-до времени он этого не знал и жил, как обычный ребенок, благодаря тактичности соседок (ну, и тому, что в шесть лет уже мог носить на спине грузы около пятидесяти килограмм весом, – в общем, пользу в нем находили).

Однако потом Ючон, как и положено в резервации, пошел получать образование. Поселение было относительно большим, и обнаружились ранее не знакомые одноклассники, которые услужливо сообщили Ючону, что он – «терронский выродок». Мальчик без лишних вопросов раскидал обидчиков по сторонам, а когда подбежала возмущенная учительница, то в сердцах швырнул через забор и бедного педагога. После такого инцидента матери пришлось рассказать Ючону тайну его рождения. Он опять пережил стресс, в разгар которого почти случайно сломал руку прохожему. «Психанул».

В десять лет Ючона, уже, вроде, со всем смирившегося, взяли на фабрику по производству мебели для обеспеченного среднего класса Империи. Ючон ненавидел учиться, даже просто умножению, поэтому работа ему, в принципе, нравилась: его зачислили на склад, и он целыми днями таскал тяжести, в перерывах куря на улице и матеря с друзьями Террон, – красота! Но и этому не суждено было продлиться вечно. В один прекрасный день начальник склада, затрапезный терронец, ляпнул, что ему «рожа Ючона не нравится». Мелкого босса поддержали земные кладовщики, за что все и получили. «Ну, арестован, » – сообщил оккупант. «От арестованного слышу, » – ответил ему Ючон, выбил пять зубов одним ударом и попал в тюрьму. Его вызволил оттуда молодой загадочный парень по имени Чон Юно, представившийся полковником Армии сопротивления (кто ему присвоил этого «полковника» в восемнадцать лет, оставалось лишь гадать). Юно предложил Ючону либо борьбу с оккупантами, о чем давно забыли земляне, либо просто свободу. И Ючон без раздумий вступил в ряды повстанцев: драться он любил, терронцы его раздражали, а до прочих политических убеждений чересчур юного полковника ему дела не было.

У полковника Чона, в его ни кем не санкционированном отряде и с неизвестно кем предоставленным званием, на тот момент уже было два человека. Сам Юно был выжившим в налете на корейскую деревню землянином, который воспитывался как будущий продажный чиновник, но вовремя взбесился и в четырнадцать лет примкнул к знаменитому Пак Чонсу по кличке Итык (почему его так звали – никто точно не знал; ходили слухи, что он долго находился в рабстве у терронского господина, но однажды, не вытерпев унижений и будучи тайным мастером восточных единоборств, проткнул ему шею одним тычком; с тех пор его так и звали – «Один И Тык», или Итык; генерал-лейтенант как-то говорил, что в легенде есть некоторые преувеличения, но никто особо не спорил, ведь Чонсу и безо всяких слухов проламывал позвоночники голым ребром ладони, а люди хотели верить в этого сверхчеловека). И за Чонсу действительно шли люди, даже те, которые не могли или вообще больше никуда не собирались пойти бы.

Во-первых, в отряде имелся Ким Джунсу. Это был молодой парень, отсидевший полтора года в тюрьме за «неуважение к господам». Он любил холодное оружие и мог сделать его из любого приглянувшегося предмета мебели, вплоть до стула. «Ты что сказал про Землю, тварь?» – кричал он, отрывая ножку и превращая ее в бейсбольную биту. Ючону он сразу понравился. Джунсу мог в экстренной ситуации сделать оружие хоть из перекати-поля. Требовалось только держать его в определенных рамках, иначе он снова скатился бы до уровня маньяка. Еще он иногда напивался, требуя уважать себя и Землю, а Террон низвергнуть в течение трех часов.

Потом появился Чанмин. Мальчик из числа элиты, которому разрешили получить образование в количестве аж десяти классов школы. Ему предстояло трудиться секретарем одного предателя, но он выбрал этого предателя отравить. «Ой, недоброжелатели, – притворно рыдал он на допросе. – У него их много было, место ведь хорошее.» Чанмину в итоге поверили все, кроме полковника и генерал-лейтенанта, которые и завербовали его.

Уже вместе с Ючоном полковник нашел Джеджуна, который тоже происходил из терронцев, но имел несравнимо более высокий класс: он являлся сыном очередного загулявшего принца. Принц земную девушку полюбил и даже собирался с ней жить, но ему вовремя вправили мозги. Может быть, именно последнее Джеджуну и не нравилось; но какая разница, если он унаследовал почти все черты отца, начиная белыми волосами, которые ради конспирации приходилось регулярно красить, и заканчивая трехдневной регенерацией после потери конечности? Юно его взял. Джеджун поставил только одно условие: если ему захочется убить Джунсу его же самодельным оружием, он это сделает. Но до сих пор двое работали в тандеме и даже часто пили вместе, хором требуя уважения к своим особам.

У Чонсу по кличке Итык заслуг было чуть больше, чем у Юно (оно и понятно: отряд крупнее), зато маленькая компания устраивала один рейд, стоивший десятка. Всех пятерых объявили в имперский розыск, однако это только придало им гордости. Они и в розыске устраивали такое, что терронцы начинали сомневаться: а надо ли было нападать? Пять психопатов, готовых умереть ради защиты родной планеты, – это настоящий кошмар для оккупантов. А уж когда Джеджун угнал космический корабль терронцев, чтобы воевать на территории врага…

Впрочем, чего теперь было рассуждать. Отряд, уменьшившийся на одну пятую, наверное, полетел на главное поле боя. А Ючон попал в другой мир, где главными инопланетными врагами были мифические рептилоиды.

====== Глава 7 ======

Через некоторое время Чанмин увел обоих товарищей из особняка Никиты Сергеевича. Ючон попробовал опять сесть за руль, но он выгнал его на пассажирское сидение, показав свои водительские права и спросив, есть ли у офицера такая крайне важная штуковина. Услышав отрицательный ответ, объяснил, что без этой карточки до места назначения можно вообще не доехать, и занял место водителя.

– Я не желаю работать, – спокойно сказал Юно.

Чанмин, заметив, что он не пристегнулся, сам помог ему это сделать, что было воспринято оборотнем как проявление дерзости.

– Послушай, герцог, я же говорил, что собираюсь захватить власть, – напомнил вампир и тут же спохватился: – Вместе с тобой, разумеется. Тебе же понравилась конура Кукурузника? Хочешь такую же?

– Мое поместье в родном мире – намного богаче, – пренебрежительно заметил Юно. – В нем не хватает только картин с движущимися пейзажами, но без них я могу обойтись.

– «Картин»? – удивился Чанмин. Поняв, о чем говорил оборотень, он цокнул языком. – Да, как же быстро летит вперед технический прогресс… Я-то привык, что «гости из прошлого» в кино зовут телевизоры «ящиками», но, конечно, плоские нововведения на сундуки не тянут…

Джунсу снилось, что он сидит в коридоре роддома и с волнением ожидает вердикта врачей. Сказали, что необходимо делать кесарево сечение, так как для естественных родов схватки недостаточно интенсивные. По словам медсестры, Ючон, услышав об этом, чуть не расплакался: останется шрам! Джунсу хотел успокоить супруга, но его не пустили в родильную палату.

– Мальчик, три кило восемьсот, – сообщил наконец акушер, вышедший к отцу (не биологическому, конечно, но никто об этом не узнает). – Поздравляю.

– Слава богу. А как мама… папа… ну, Ючон? – спросил Джунсу.

– Все будет хорошо, он сейчас спит. И… это… – Врач замешкался. – Вы уж теперь с ним предохраняйтесь как-нибудь.

– А что такое? – испугался Джунсу, который мечтал о втором ребенке, уже общем. – Ему больше нельзя рожать?

– Можно, блин! – вспылил акушер. – Но это издевательство над врачами, он ведь мужик!

Джунсу призадумался. Может, Ючону и кесарево-то сделали, чтобы не наблюдать за естественными родами? Наверное, то еще зрелище…

Юно вернулся к Джеджуну, они поженились и тоже ждали прибавления в семействе; не отставали и Чанмин с Кюхёном, правда, ребенка пока планировал только Кюхён, а Чанмин говорил, что он еще слишком молод и хочет «пожить для себя».

Все собрались на праздновании дня рождения Ючона. Довольный не то отец, не то мать держал малыша на руках, с гордостью демонстрируя его гостям. Джунсу и сам был счастлив. Он уже привык считать новорожденного своим и даже отыскал в его внешности несколько собственных черт.

– За нашу молодую «мамочку», – улыбнулся Джеджун, поднимая бокал с соком. Ючон пил шампанское: ребенка он все равно не кормил, молока не было (Джунсу понятия не имел, могло ли оно вообще появиться). – За то, чтобы в вашей семье все было хорошо.

– В вашей – тоже, – ответил Ючон, снова женственный и с длинными волосами – мама он или кто?

– И нам чего-нибудь пожелайте, вредины, – насупился Чанмин.

– Хочешь, я пожелаю? – спросил Кюхён, чмокнув его в ухо.

– Знаю я, чего ты пожелаешь. Чтобы нас тоже стало трое. Не хочу – и все.

– Он еще маленький, – шепнул Джеджун, подмигнув Кюхёну. – Ребенку нельзя заводить ребенка.

– Я все слышу! – обиделся Чанмин. – Кто тут маленький?!

– Ты, кто же еще, – сказал Юно. – Нет, вы оба. Нас ждет свадьба в детском саду.

– Кстати! – вспомнил Чанмин. – Ючон, будешь подружкой невесты?

– Будет, – ответил за него Джунсу. – Ему это только в радость, правда, любовь моя?

– Ну, не подружкой, другом все-таки, – смутился Ючон, убирая за ухо прядь волос. – Если будете девчонкой обзывать, я опять постригусь, надену штаны защитного цвета…

– И сына напугаешь, – засмеялся Джунсу.

Когда гости ушли, Ючон уложил ребенка спать и охотно принял предложение мужа поразвлекаться в спальне.

– Сегодня – твой день рождения, дорогой, – сказал Джунсу, начиная раздеваться. – Я выполню любое твое желание.

– Хм, есть у меня одна фантазия, – игриво ответил Ючон. – Я хочу попробовать доминирование…

– Мне нравится твоя идея. – Джунсу обнял его и стал шептать на ухо. – Ты хочешь, чтобы я наказал своего плохого мальчика?

– Нет, можно… я тебя накажу?

– Ого, вот ты какой! Ну, вперед. – Джунсу свалился на кровать, увлекая за собой Ючона. – Я плохо себя вел… Очень плохо… Отшлепаешь?

– Нет… – Ючон хитро улыбнулся и неожиданно рявкнул: – Чего одет не по уставу, рядовой? Пошел на кухню картошку чистить! Два наряда вне очереди!!!

Джунсу открыл глаза и увидел маленькую больничную палату, в которой, кроме него самого, был Джеджун – он спал на стуле у его кровати, положив ногу на ногу и низко опустив голову. Теплилась надежда, что все случившееся – дурной сон, Джунсу чудом выжил не при пожаре, а в авиакатастрофе. Но перебинтованная рука разрушила эту надежду. Пришлось в очередной раз смириться с тем, что художник и впрямь находится в чужой стране, а встреченный после долгой разлуки Ючон ведет себя, как майор Пэйн, и при этом ждет ребенка.

– Дже, – позвал Джунсу. Джеджун встрепенулся и несколько испуганно осмотрелся по сторонам, словно его разбудили не тихим голосом, а пинком. – Где мы? Сколько времени я был без сознания? Ты… Тебе удалось разобраться в том, что здесь происходит?

Джеджун в нерешительности поскреб пальцами джинсовую ткань на своем колене. Он хотел оставить объяснение ситуации Чанмину (врал тот бодро, с огоньком), а решение любовных проблем – Ючону, раз уж они его почти лично касались. Но Джунсу очнулся слишком рано, был вечер того же дня. И ему требовалось что-то говорить. Мысленно попросив прощения у офицера, Джеджун набрал в легкие побольше воздуха и начал плести причудливую паутину мелодрамы с элементами фантастики, стараясь не забывать обо всех предоставленных его новыми товарищами сведениях.

После того, как Джунсу изменил Ючону, парень отправился в другой город, к родственникам. Его единственной целью было отдохнуть от суеты столицы, забыть несчастную первую любовь и заняться чем-нибудь полезным – например, работой на рынке вместе с тетей. И он спокойно торговал свежепойманными дядей морепродуктами – оттуда, собственно, взялись деградация речи и сомнительный внешний вид. Конечно, не было никаких бандитов. Это Юно специально выдумал, чтобы вернуть загулявшего художника, когда Ючон все-таки вернулся в Сеул.

А вот с остальными было посложнее (тут Джеджун решил не стесняться: сам он на себя не обидится, маг, наверное, считает гнев страшнейшим грехом, вампир сам что угодно ляпнуть может, а оборотень, в силу своего социального статуса, должен быть выше всего этого). Когда Джунсу уехал, Кюхён с Чанмином тоже отправились в небольшое путешествие, в которое, как теперь Джеджун понимал, мальчиков отпускать ни в коем случае не следовало. Хотя, вроде бы, чего там можно было опасаться? Их ведь не в Пакистан какой-нибудь понесло, а всего-навсего в Тибет, центр духовности и оплот древней культуры. Влюбленные провели там три месяца, однако за это время у обоих поехала крыша. Они познакомились с некими колдунами, практиковавшими такую магию, что Гэндальф и Саруман оба нервно курили в сторонке. Увлечь мальчишек чем-то фэнтезийно-героическим очень просто, даже если эти мальчишки друг с другом спят, и двое, взяв на вооружение основы тайных знаний, решили по возвращении в Сеул продолжить развитие в этом направлении. Но тут у них и возникли разногласия. Кюхёна заинтересовала духовная сторона учения: он стал вегетарианцем, сделал своим основным хобби медитацию и уважительное общение с духами, а главное – дал обет безбрачия, то есть раз и навсегда выгнал Чанмина из своей постели. Тот, в свою очередь, решил, что магия вовсе не предполагает отрешения от мирских забот, разбавил полученные знания западным оккультизмом и от скуки вздумал приворожить Юно (он давно заглядывался на парня двоюродного брата). Но именно духовное очищение помогало Кюхёну достигать сверхъестественных высот, и у Чанмина ничего не вышло (Юно попросту отравился приготовленным «любовным зельем»). Тогда колдун-неудачник пошел старым проверенным способом: Джеджун отправлен в гости к родителям, Чанмин и Юно остаются вдвоем, выпивка, интимная обстановка, тихое признание, просьба о совместной ночи, обещание никогда не рассказывать брату – и пожалуйста, утром Джеджун обнаружил гражданского супруга и младшего брата в одной постели. Джеджун ругаться ни с кем не стал, хотя ему было очень больно. Измена – значит, измена, скатертью дорожка. С тех пор в квартире царила жутковатая атмосфера, окончательно подпортившая ему нервы: Чанмин и Юно предаются страсти в любую свободную минуту, Кюхён медитирует и молчаливо осуждает всех, а Джеджун вообще никому не нужен. В конце концов двое брошенных устали от такого положения дел и спелись. Нет-нет, успокоил Джеджун выпучившего глаза Джунсу, спать они друг с другом не стали – просто Кюхён, проявлявший какие-то слишком христианские для буддиста милосердие и сострадание, принялся всем сердцем жалеть бывшего парня нынешнего парня своего бывшего парня (черт ногу сломит в этой «шведской семье»). И новоявленный маг, сам всех простивший, решил выполнить любую искреннюю просьбу несчастного. А тот возьми да и пожелай попасть туда, где все по-другому, где можно начать жизнь сначала… Сказано – сделано: Кюхён обратился не то к богам, не то еще к каким-то высшим сущностям, и попросил их организовать эмиграцию всех участников мелодраматического беспорядка в Нижний мир, где можно исправлять грехи (по версии мага, такая идея принадлежала Чанмину, но Джеджун этого не знал, а Джунсу благополучно забыл). Только знания Кюхёна, будучи эзотерическими, на статус истины в последней инстанции не претендовали, и Нижний мир оказался вовсе не тем, чем представляли его древние манускрипты: это было не обиталище демонов, а просто отражение родного мира переселенцев, где все почти так же, как дома. Но Джунсу на момент перемещения находился не в Корее, а в небе над Европой, и потому всю компанию немного снесло – они попали в Россию, да еще домой к местному бандиту, который решил, что перед ним неизвестные трупы, и захотел от них избавиться. А «покойники» воскресли на полпути к своему кладбищу и убили незадачливых гробовщиков, чем и навлекли на себя гнев преступников. Далее Джунсу и сам все знал. По сути, только Кюхён понимал, в чем дело, а Чанмин догадывался, поэтому они и казались спокойнее остальных; например, Джеджун, Ючон и Юно были в таком же ужасе от творящегося вокруг безумия, как он сам, и лишь недавнее объяснение Чанмина расставило все на свои места. Разумеется, Кюхён мог пролить еще больше света на сложившуюся ситуацию, но, к сожалению, сейчас он был без сознания.