Текст книги "Герой не твоего романа (СИ)"
Автор книги: lovely dahlia
сообщить о нарушении
Текущая страница: 73 (всего у книги 100 страниц)
– Нет, – покачал головой Ли Суман. – То есть чудовища, конечно, но вовсе не злые. Они все поймут, когда мы попросим их уйти и при этом пообещаем защитить айдолов, ради которых, по их словам, они это и затеяли. От них – одни проблемы. Уже погиб невинный человек, и дальше может стать только хуже. Пусть перебираются в какую-нибудь глушь и там притягивают к себе неразбериху.
Выбрав план действий, руководство инкубатора для айдолов включило телефоны и продолжило игру «создай тотальной белиберде адекватное объяснение».
Джеджун счастливо заулыбался сквозь слезы, когда получил сообщение от майора, сообразившего, кто переживает больше всех: «Мелоч впорятке». Водитель согласился везти ДжеСу в общежитие, и теперь, когда смерть макнэ не угрожала, омега хотел лишь одного – поскорее очутиться рядом со своим Чанмином, который обязательно успокоит, прижмет к груди и нежно поцелует.
– Рано радуешься, – как всегда, щедро налил дегтя в мед Джунсу. – Уж не думаешь ли ты, что в Минни стрелял член враждебного фанклуба? – Художник, добившись того, что Джеджун резко побледнел и в страхе широко распахнул глаза, набрал номер майора. – Ючони, любовь моя, ты где? В смысле – потом объяснишь? Ты не в общежитии и не за сценой, не с Минни в больнице? Солнышко, я же волнуюсь за тебя! – Ючон быстро попрощался и завершил вызов. Джунсу крикнул замолчавшему телефону: – Ах ты кретин деловой! – Затем, прокашлявшись, сказал Джеджуну: – Там что-то стряслось. Полагаю, стрелял Донни. Ну, и сам подумай, в каком виде ты найдешь своего вурдалака и найдешь ли вообще.
Джеджун по-настоящему испугался. Сердце колотилось так, что в груди почти становилось больно. Когда автомобиль подъехал к общежитию, паника взвилась до невыносимых высот: у входа расположились полицейские машины. Джеджун выбежал из салона, не реагируя на окрики пустившегося за ним Джунсу, блюстителей правопорядка и взволнованных фанатов. Охрана его остановила, но он стал жалобно и отчаянно, словно безутешная вдова у могилы безвременно погибшего супруга, умолять пропустить его в здание. Смотреть на него равнодушно смог бы только камень, и омега с художником получили зеленый свет. Они устремились в блок DBSK, куда полиция как раз догадалась заглянуть (дверь на запасную лестницу была выбита на их этаже).
– Господин Ким Джеджун, господин Ким Джунсу, – сказал один совсем молодой полицейский, – пожалуйста, выйдите, нам необходимо осмотреть помещение.
– Ты нас по именам знаешь? – удивился Джунсу. – Стыд и позор, юноша.
Полицейский непонимающе уставился на артиста, осудившего интерес к собственной группе.
– Тут, на первый взгляд, ничего интересного, – сказал его коллега, подходя к нему. – Только в одной спальне на полу маленькая горстка пепла: судя по разводам, не заметили, когда пол вытирали. Что, господа айдолы, – он усмехнулся, – напиваемся вдрызг и курим прямо в комнате?
– И проституток водим, большие мальчики уже, – ехидно улыбнулся Джунсу.
Полицейский, знавший артистов, печально опустил взгляд в пол. Художник сразу определил в нем фанбоя, точно так же, как нежные девочки, верившего в непогрешимость «хёнов».
Джеджун, в свою очередь, чуть не лишился чувств. Пепел. Уж не было ли это всем, что осталось от Чанмина?
– Пойдем к СуДжу, – тихо сказал Джунсу, обнимая его за плечи. – Пойдем, если это его «труп», ты уже ничем не поможешь...
Джеджун молча плакал, поднимаясь по лестнице, и даже сам не замечал, как обильно струятся по щекам слезы. Он молил Бога о том, чтобы пепел не имел никакого отношения к его вампиру, и попутно ругал всех персонажей, включая самого себя, за то, что оставили Чанмина наедине со злодеями. Но у Super Junior его ждал сюрприз в виде растерянного и перепуганного малыша Минни, прятавшегося в комнате Хичоля. Он все еще обнимал огромное ведерко из-под мороженого, которое опустошил перед тем, как лечь спать в наушниках.
– Я же не знал, что стрелять будут! – немедленно захныкал он в свое оправдание.
Джеджун, не способный справиться с кашей из моментально возникших новых эмоций, сел рядом с ним и прижал к себе, гладя по взъерошенным спросонья волосам. Надо было успокоить ребенка. Он винил во всем себя.
– Этот Чанмин сойдет на «потискать»? – спросил Джунсу. Ему никто не ответил, и он вышел из комнаты.
Чонсу и Шивон сообщили, что вампир жив-здоров или, по крайней мере, был, когда удирал с концерта. А Хичоль нашелся в ванной. Он стоял под душем и сосредоточенно мыл голову. Как шепотом сказал Шивон – уже минут сорок.
– Он профессора убил, башку ему мечом отковырял, – объяснил артист. – И теперь, по-моему, у него состояние шока. Он сейчас себе череп до мозга протрет. Но соваться к нему я боюсь. Говорят, убийцы – они неуравновешенные...
Джунсу рывком открыл дверь в душевую кабину и выдернул оттуда за руку мокрого Хичоля. Шампуня на его волосах давно не осталось, и что там было так тщательно втирать, не знал, конечно, и он сам.
– Ой, Су, – рассеянно улыбнулся Хичоль, глядя оловянными глазами куда-то мимо художника. – Су-су-су... А ты в душ хочешь? А это не ваш душ. Это СуДжу-душ...
Джунсу с размаху залепил Хичолю звонкую пощечину. Вампир даже покачнулся и, отвернувшись в сторону, опустил голову.
– Пришел в себя? – грозно спросил художник.
Хичоль, не глядя на него, содрал с вешалки полотенце, обмотался им и без единого слова заковылял прочь из ванной.
– Меня сегодня никто не замечает, – пожаловался неизвестно кому художник, выключая воду.
Настю даже не пришлось называть сасэном – ее просто переместили в блок Super Junior, который полиция осмотрела лишь бегло. Русские студентки – не очень страшные звери, и артисты согласились терпеть соседство проводницы.
Джунсу позвонили из руководства, требуя как можно скорее прибыть к Чанёлю и вылечить парня, страдающего от огромной кровопотери и раны на шее. То ли жалко его было, то ли выступления EXO из-за него портить не хотелось. Пока Чанёль, сидя на больничной койке, хлопал обалдевшими глазами и благодарил странного целителя, агент SM договаривался с врачами, чтобы они приврали в медкарте. Врачи согласились: правда, ну чего стоит заменить «прокушенную шею» на простой «обморок»? И сказали, чего именно стоит. В вонах.
Лидер Super Junior взялся за самую ответственную, с точки зрения пиара, задачу: вышел к журналистам. Его электронный почтовый ящик был забит указаниями от руководства, а память телефона – распоряжениями герцога, присланными с номера майора, и в некоторых пунктах они друг другу противоречили. Чонсу доказал свою верность компании – рискнул, что называется, здоровьем, проигнорировав требование оборотня солгать, будто преступника пропустил в общежитие Ханген, и спрятать чокнутого подальше от общественности. «Ладно еще ляпнуть, как сначала говорили, что он присвоил себе деньги агентства и сбежал, – рассудил лидер. – Но впутывать его в покушение на убийство? Обойдется этот герцог!»
– Я прошу всех жителей Сеула и Кассиопею не беспокоиться, – подытожил Чонсу, улыбаясь. – Полиция вышла на след стрелявшего, а Шим Чанмин сейчас получает медицинскую помощь. Пак Чанёль почти не пострадал, это ложная информация: он просто потерял сознание, когда вооруженный преступник его толкнул.
– А где же Чон Юно? – спросила одна журналистка. – Где другие участники группы? Почему они не комментируют покушение на своего донсэна?
– Они все сейчас находятся рядом с Чанмином, в больнице, – мягко объяснил Чонсу. – Ему нужна поддержка.
– А как вы прокомментируете то, что пару часов назад на улице видели голого Юно? – ввинтилась наглая представительница скандального интернет-издания.
«Почему я должен комментировать то, что он придурок?!» – мысленно взвился Чонсу, но вслух лишь шутливым тоном ответил:
– Рядом с ним, поговаривают, еще инопланетянина видели. – Все журналисты одобрили юмористические потуги вежливым смехом. – Что ж, у меня все. Сотрудники компании будут держать общественность и наших дорогих фанатов в курсе событий.
Кюхён забежал в ванную и долго вслепую искал на стене выключатель. Когда наконец большое помещение, отделанное в винтажном стиле с преобладанием бежевого и молочно-белого цветов, озарил электрический свет, монах подошел к умывальнику, чтобы наполнить стакан для полоскания рта холодной водой. С ним он вернулся в прихожую, где опустился перед Бэкхёном на колени и стал, окуная пальцы в воду, обрызгивать его лицо. Только теперь Кюхён заметил, как сильно дрожат его руки: вода выплескивалась из стакана, а брызги летели мимо. Он, воспитанный в монастыре и покидавший его лишь для встреч с мирными жителями, в реальности столкнулся с насильственной смертью, но до сих пор не видел подобной жестокости собственными глазами. Оборотень убил вампира, отомстив за покушение на свою жизнь, – как много подобных историй он слышал раньше, не придавая им особого значения, думая: «Ну, это же нечисть, у них всегда так!» Прошло меньше года, и все изменилось. Нечисть не была «уничтожена» или «отправлена в мир тьмы» – человек зверски убил другого человека. И то, что один из них мог превратиться в волка, а второй пил кровь, воспринималось лишь как маловажная деталь.
– Хён? – слабым голосом спросил Бэкхён, открыв глаза.
– Нет, – тихо ответил монах, поставив полупустой стакан на пол. – Здесь вообще нет твоих коллег.
Он поднялся на ноги и подошел к Чанмину, который все еще стоял в гостиной и держал на ладони сердце Донхэ. Кюхён сжал пальцами его запястье, и Чанмин, криво улыбнувшись, опустил руку. Мертвое сердце упало на ковер.
– Мне теперь к ним и не сунуться, – произнес вампир с легкой отрешенностью в голосе. – Я не то чтобы хотел. Просто забавно, что все так сложилось. Я их даже в иллюзии бросал – господин простил. Такое уж точно не простит.
– У тебя все еще есть семья, – сказал Кюхён, будто заглянув ему в душу. – Джеджун. И он в тебе действительно нуждается, в отличие от господ.
– Да, знаю. И ради него придется жить. Уж не представляю только, как теперь спасаться.
Шок не прошел, но стал немного ослабевать, и вернулась ужасная боль в ладонях. Кюхён убрал руку, которой сжимал запястье Чанмина.
– Все будет хорошо, верь в это, – посоветовал он. – Мысли материальны, и не нам с тобой это оспаривать.
Юно и Ючон, в свою очередь, никакого потрясения не испытали. Герцог, напротив, даже воодушевился: он покарал одного врага и бросил дерзкий вызов другому, подтвердил свой высокий статус и выпустил на волю хищную натуру. Ючону было жаль Чанмина – при всей своей «гениальности» он понимал, что в глубине души тот все еще был привязан к господам. Тем не менее, поступок Юно он одобрял и ничего страшного в нем не видел: Армия сопротивления тоже бывала весьма изобретательна, устраивая расправы над захватчиками.
Герцог отправился в душ, считая, что в использовании санузла неподалеку от места убийства нет ничего предосудительного. Майор нашел шкаф с одеждой Хангена (тот оставил в квартире много вещей, чтобы путешествовать налегке), выбрал черный костюм с белой рубашкой в синюю полоску и потащил все это в ванную. Герцог уже включил воду, и майор сел прямо на пол рядом с кабинкой, бросив одежду комом сбоку от себя. Зазвонил телефон: SM сообщали о том, какие шаги необходимо предпринять для придания всему случившемуся оттенок вменяемости. Ючон все запомнил и пересказал герцогу, как только тот вышел из душа. Вожак стаи, разумеется, не «послушался», а «принял к сведению», улучшив план своими идеями.
– Нужно везти Чанмина в больницу, – строго сказал Юно, возвращаясь в гостиную и на ходу застегивая пуговицы рубашки. Вампир повернулся к нему, внимательно слушая, а Кюхён продолжил отстраненно разглядывать лежащее на мягком ковре сердце. – Врач Ким Джеджуна, что когда-то ставил диагноз настоящему Кюхёну, поможет нам и на этот раз. Скажем, что отвезли его в частную клинику. Свои люди будут очень кстати, потому что Чанмину придется действительно провести в больнице положенное для восстановления время: рядом будут сутками дежурить журналисты и фанаты. Но мы только отвезем в больницу этого Чанмина, чтобы не терять ни минуты; как только о его местонахождении станет известно широкой общественности, мы отвезем туда макнэ.
– Господин в Ялте, – сказал Чанмин. Его взгляд был каким-то расфокусированным, а сам он казался потерянным, словно только что вылез из покореженной машины после серьезной аварии и еще не понял, как вообще выжил. – Он уже зовет меня. Кю сделал мою связь слабее, и слушаться я теперь не обязан. Но каким-то странным образом я стал чувствовать ее отчетливее, особенно после того, как господин меня позвал. Я… пожалуй, могу определить его состояние. Он очень слаб. Рискну предположить, что даже не может самостоятельно передвигаться.
– Прекрасно. Значит, мы летим обратно в Крым, – пожал плечами герцог. – Нечего было и покидать его. Хичоль, конечно, опасен из-за своих магических способностей. Придется выследить его и напасть незаметно. Подло, но выбора у нас нет.
Тело Донхэ – точнее, то, что от него осталось – стало полностью черным, затем резко уменьшилось в размерах и превратилось в бесформенную кучу пепла. Та же участь постигла и сердце, и все прочие оторванные куски – даже кровавые следы оставили на своем месте только прах.
Чанмин не спорил. Его голова шла кругом от осознания только что случившегося и настойчивого зова господина, который почему-то воспринимался как вой раненого зверя. Наверное, этот жестокий вампир сейчас выглядел совсем жалко: беспомощный, с бегущими из невидящих глаз слезами. Чанмину его было жаль даже больше, чем Донхэ. Он оплакивал уже второго ребенка, снова не сумел защитить сына. Но разве же он мог знать, что бестолковый отпрыск сам пойдет навстречу верной смерти?
Чанмина доставили в частную клинику, переодели в пижаму и забинтовали, словно он только что перенес операцию. Информация мгновенно поступила в СМИ, и скоро к зданию клиники потянулась вереница жадных до сенсаций репортеров и обеспокоенных судьбой «оппы» фанаток. Чанмин еще «отходил от наркоза», так что к народу вышли Юно с Кюхёном, уже облаченным в джинсы и свитер. Герцог говорил красиво, но бесстрастно и зачем-то несколько раз упомянул майора, надеясь таким образом оградить его от подозрений (пришелец уехал за макнэ), – лишний удар под дых и без того расстроенным хоминщицам, новый хворост в ритуальный костер странноватых шипперов 2Ю. А вот монах был бледен и взволнован до крайности, на качественных фотографиях каждый мог рассмотреть искусанные губы, – ЧанКю реальны, макнэ СуДжу даже не в силах скрыть переполняющие его эмоции!
Под занавес решили все же впустить пару репортеров в палату к Чанмину – сделать фото и убедить людей, что он жив. Вампир якобы с трудом разлепил веки и пробормотал, что с ним все будет хорошо. Довольные журналисты, получив эксклюзивные фото, ушли. Чанмин поудобнее устроился на кровати, прислонившись спиной к подушке, и лениво почесал перебинтованную шею. Он не позволял себе выпасть из реальности, но все же был одной ногой в прострации.
– Как твои ладони? – спросил герцог и, осторожно, чтобы не коснуться пострадавшей кожи, взял монаха за руки.
– Еще болят, – признал Кюхён, улыбнувшись. – Переодеваться было сложно.
– Почему же ты не попросил помочь тебе? – с почти нежным укором в голосе поинтересовался герцог. Чуть поднять концентрацию ласки, и вышел бы идеальный тон для общения с милой возлюбленной, ребенком или малышом Минни. Кюхён ответил ему без слов – пристальный взгляд сам сказал, что монах думает о предоставлении оборотню шанса снять с него блузку и юбку. Юно усмехнулся. – Что ж, в любом случае, стоит наложить повязки.
– Не думаю, настоящих повреждений ведь нет, – ответил Кюхён, снова посмотрев на свои ладони, все еще лежавшие на ладонях герцога.
Они оба замолчали, не двигаясь. В сознании монаха замелькала, словно светлячок, некая очень важная мысль, которую он из-за пережитого потрясения никак не мог поймать. Это было похоже на воспоминание о сне: образы вспыхивают в голове, но как только пытаешься на них сосредоточиться и воссоздать всю историю, они незамедлительно ускользают. А Юно хорошо понимал, что творится в его сердце (хоть сердце тут играло далеко не решающую роль). Он удивлялся тому, как давно перестал обращать на монаха внимание, испытывать к нему интерес и вообще считать привлекательным. А ведь в нем самым интригующим образом сочетались великая магическая сила и физическая хрупкость, проницательность и совершенная невинность. Герцог был тем, кто впервые коснулся его губ, кто заставил его перестать считать себя бесполым созданием, лишенным сексуальности (уже потом монах, поняв это, догадался влюбиться в другого). Сейчас он казался опять, как прошлой весной, симпатичным и манящим. Склоненная голова, задумчивый взгляд, худые плечи под плотной материей свитера...
Раздались три громких хлопка в ладоши, и герцог с монахом одновременно очнулись, повернувшись к источнику звука – Чанмину.
– Наш альфа-самец снова в родной стихии, – сказал вампир. – Разодрал кого-то в клочья – надо бы теперь и сексом заняться, иначе получается как выпить и не покурить.
– Разодрал... – пролепетал себе под нос Кюхён. Он не стал вырываться.
– Заткнись, – грубо приказал Юно. – Я всего лишь забочусь о своем друге. Да, между друзьями такое бывает – но откуда тебе знать, если у тебя имеются лишь господа, любовники и враги? Впрочем, оправдываться я не собираюсь, – гордо добавил оборотень. – Кюхён мне симпатичен, а после победы в битве я действительно испытываю усиленное влечение. Но это не значит, что я попробую соблазнить его. Он непорочен и влюблен; и то, и другое достойно уважения.
– Благородно, – фыркнул Чанмин.
– О боги, почему же я сразу не подумал об этом? – встревоженно воскликнул Кюхён, все-таки убирая свои руки. – Ты солгал, профессор умер не сам! Его убил Хичоль!
– Он молодец, – гордо улыбаясь, ответил герцог. – Моя школа.
– Он же не убийца! Он певец! – закричал Кюхён с отчаянием в голосе. – Как ты мог заставить его?!
– Просто убедительно попросил, – сказал герцог, пожав плечами.
Монах быстрым шагом, ни с кем не попрощавшись, вышел из палаты. Чанмин стал поправлять подушку, чтобы не встречаться взглядами с недовольным оборотнем.
Вскоре пришел Ючон. Он тащил на плече какой-то огромный и явно тяжелый дорожный чемодан.
– Что это у вас? – забеспокоилась медсестра, когда майор распахнул дверь в палату.
– Еда и вещи для Чанмина, – объяснил он.
– А не слишком ли... – заговорила изумленная девушка.
– Он много кушает и постоянно пачкает одежду, – сообщил Юно и тут же захлопнул дверь.
Ючон поставил походный баул на пол и расстегнул молнию. Через секунду оттуда показалась растрепанная каштановая шевелюра, затем – часто хлопающие ресницами большие глаза, и под конец из чемодана резко вылез, упав вместе с ним на пол, весь Минни.
– Десять из десяти за технику, – оценил вампир, показав большой палец. Он слез с кровати и помог двойнику подняться на ноги. – Ну, давай меняться. Я тебе – бинт и пижамку, а ты мне – джинсы и курточку.
– Я не знал, что тебя ранят, – виновато сказал макнэ, рассматривая носки своих кед. – Прости, пожалуйста.
– Да мне-то что будет, – успокоил его вампир, с невероятным трудом продолжая прикидываться бодрым. Ему предстояло увидеть Джеджуна, а раскисать перед омегой, да еще после убийства его несостоявшегося насильника, не хотелось. – Зато наш Юнни пулю в лоб не схлопотал. Есть опасение, что такие оборотни от прямого попадания инородного тела в мозг иногда погибают.
– Какое ненавязчивое напоминание о том, что я еще не благодарил тебя за спасение моей жизни, – презрительно скривился герцог. – Спасибо, Чанмин, я у тебя в долгу.
– Ого, вот это мне подфартило! – Вампир избавился от повязки на шее и стал раздеваться. Минни понимал, что ему тоже необходимо снять одежду, но, расстегнув пару верхних пуговиц рубашки, застыл в нерешительности и поглядывал искоса на Юно. – Может, обзывать перестанешь?
– Ни в коем случае.
Оставшись в одних трусах, вампир сел на кровать и вопросительно посмотрел на макнэ.
– Выйдите, – краснея, попросил тот. – Я при вас не буду.
– Пуговичка, а ты по сцене полуголым не прыгал, что ли? – удивился майор. – Айдолы же вечно напялят пиджак на босу грудь!
– Вы двое – выйдите! – яростно пискнул Минни.
Юно усмехнулся и, взяв Ючона за руку, вышел из палаты. Пройдясь немного по пустому коридору, он замер и уставился в пол, размышляя.
– Мне тут SM звонили, – со вздохом заметил майор. – Гонят они нас. Сейчас соберут всю контору, скажут, кто мы такие. И потом надо срочно вернуть настоящих.
– Признаться целой компании? – пренебрежительно произнес герцог, все еще рассматривая пол. – Вернуть? Сейчас? Глупое решение.
– А я тут даже привык немного, – улыбнулся майор, подняв взгляд к белоснежному потолку. – Не то чтобы вместо того парня петь или, там, сниматься хочу – ну его, пусть сам. Но я так-то рад, что пришлось его подменить. Это что-то такое, чего я мог бы и не увидеть никогда. Сцена эта, люди симпатичные. Они даже меня так обработать могут, что я выгляжу нормально! – Ючон засмеялся и опустил голову. – Хотя, конечно, хер я еще когда глаза обводить буду или рожу тонировать.
– В переводе с твоего языка на литературный, – подытожил Юно, оторвавшись от созерцания пола, – это было весьма красивое и эмоциональное эссе.
– Типа того, – согласился майор.
Герцог пригляделся к нему. Вот кто мог избавить его от неожиданно вернувшихся мыслей о монахе, которые, надо отметить, продолжали роиться в голове и мешали сосредоточиться на более важных проблемах. Пришелец вызывал более волнующие и противоречивые чувства, а значит, подходил идеально.
– Поцелуй меня, – потребовал Юно таким тоном, словно просил глуповатого секретаря предоставить ему некие документы.
– Юн, – нахмурился майор, – отставить, мы договаривались.
– Это все моя сущность слэшного альфа-самца, – поморщившись, сказал Юно. – После удачной битвы надо... Кхм, в общем, подвернулся Кюхён. Не хочу думать об этом человеке, о его нетронутом теле, о том, как он отреагировал бы на ласку или грубость... – Юно понял, что замечтался, и сам себя одернул: – НЕ ХОЧУ! Это лишь кратковременное помешательство. Он скучен, как корейские сериалы о любви.
– А я тут при чем? – не понял майор.
– Если я переключусь на тебя, то перестану думать об этом несчастном, – ответил герцог. Ючон хотел что-то сказать, но он перебил его: – А с тобой я все равно спать не стану. Ты мой друг, да и в процессе я бы от смеха умер.
– Ну... – Майор скептически присмотрелся к нему и махнул рукой. – Ладно, лохматый, давай сюда.
– Сам «давай», – возразил Юно.
Ючон сделал шаг навстречу оборотню и положил ему руки на плечи. Секундное промедление – и, зажмурившись, он поцеловал Юно, надеясь, конечно, обойтись простым прижиманием губ к губам. Но герцог обнял его и чуть поднял рейтинг сцены. Сработало! Фантазии о монахе стали отходить на второй план. Их, правда, сменила заманчивая перспектива попробовать вместо слабых женоподобных созданий сильного мужчину, но друг мог это понять и простить. На то он, собственно, и друг.
– Спасибо, – улыбнулся герцог, отстраняясь. – Ты отвратителен, мое либидо уничтожено.
– Жалко, что ли, озабоченному помочь, – ответил Ючон, хлопая его по плечу. – Это ж типа не измена Су, да?
– Разумеется, нет. Считай, ты сделал мне искусственное дыхание рот в рот.
Они отвернулись друг от друга, и взгляды одновременно зацепились за нечто странное. В конце коридора было окно. Когда они выходили сюда, за ним царила ночная темнота, рассеиваемая уличными фонарями. А теперь там были... лица. Много совершенно обалдевших женских лиц. И стайка телефонов.
– Бля, – сказал Ючон.
– Бля, – повторил Юно и тут же зажал себе рот ладонью.
А вот что произошло на улице. Пока большинство обеспокоенных поклонниц томились у входа в клинику, две девочки отирались у окна, через которое, если очень постараться, можно было увидеть дверь в палату Чанмина. Сначала куда-то выскочил обеспокоенный Кюхён, через некоторое время явился Ючон с большой сумкой. Наверное, ничего интересного не стоило ждать еще пару часов, но тут из палаты вышли 2Ю. Юно был хмурым и задумчивым, а Ючон мечтательно улыбался и болтал о чем-то. Девочки были теми самыми загадочными шипперами этой пары, так что немедленно позвали других «юных детективов»: смотрите, они поссорились, Ючон уговаривает Юно его простить! За это шипперы получили отчет о своих умственных способностях: оппы просто Чанмина обсуждают или вообще работу. Но тут ситуация накалилась: Юно чего-то упрямо требовал, Ючон сомневался. А потом ка-а-ак... В общем, 2Ю помирились у палаты раненого донсэна. И процесс примирения был запечатлен на восьми смартфонах.
Оставалось этим педикам только каминг-аут сделать.
– Ну, значит, публично во всем сознаемся, – спокойно решил Юно, взяв себя в руки.
– ЧТО ВЫ ДВОЕ НАТВОРИЛИ?!. – заорал Чонсу, стоило 2Ю с Чанмином-в-сумке вернуться в общежитие.
– Мы все уладим, – сухо бросил Юно.
– Интересно, КАК?!
– Молодцы! – одобрил Ханген. – Я тоже поцелую Хичоля у всех на виду, пусть знают! И сейчас поцеловал бы, но он у себя в комнате заперся. Моя Золушка – такая чувствительная принцесса, он испугался и сейчас весь на нервах!
– Джеш, – позвал Ючон, увидев семенящего омегу, – а я те подарок приволок.
С этими словами он расстегнул чемодан, откуда вылез Чанмин.
– Скорее, кучу мусора, – усмехнулся герцог.
Омега взял Чанмина за руки, посмотрел на его лицо, улыбнулся и со слезами счастья на глазах обнял, прижимаясь всем своим худым джеджуновским тельцем и чуть царапнув щеку вампира дужкой очков. Чанмин поцеловал его в висок и положил одну ладонь на затылок, пропуская между пальцами мягкие светлые волосы. Наконец на сердце стало немного спокойнее. Пока у него оставался этот комок нежности и доверия, всегда было, куда возвращаться и зачем бороться. И пусть хоть весь мир его ненавидит.
– Я знаю, что ты не мог сильно пострадать, но все равно волновался, – сказал Джеджун. – Я же клуша.
– Волноваться стоило вон за тех двоих. – Чанмин кивнул в сторону 2Ю. – Чон Юно и Пак Ючон стали на неопределенный срок позором корейского общества.
Джеджун покачал головой, не выпуская вампира из своих объятий.
– В натуре перед мужиками стыдно, – признался майор.
– А я даже рад, – ответил Юно. – Пусть все эти гомофобы побесятся.
– Да вы людям карьеры загубили и жизни сломали! – продолжал свои стенания лидер. – Зачем вы вообще лизались, вы же не любовники!
К месту столпотворения вальяжно прошествовал Джунсу с кружкой чая в руке. Он отдал чай майору, улыбнулся, показал «Ангела Шиа», вмазал Ючону по физиономии, забрал у него чай и удалился, соблазнительно вихляя задом.
– Су! – Ючон обогнал его и, виновато сопя, встал напротив. – Юн сказал, это типа не измена.
– Я тебе сегодня не дам, но это типа не ссора, – приторным голоском пропел художник.
– Ты мне когда-нибудь потом не давай, – попросил майор, уверенный, что наказание он все-таки заслужил. – А сегодня я и так не могу. Мы улетаем.
– В свадебное путешествие, наверное, – вздохнул Джунсу. На дурака даже обижаться не получалось. Он ведь специально уточнял, является ли поцелуй изменой. Следовало провести с ним обстоятельную беседу на тему «Чем нельзя заниматься с другими» и надеяться, что у любимого авторитет выше, нежели у друга.
Ючон прижал к себе Джунсу, понял, что его не отталкивают, и расплылся в счастливой улыбке.
– Вы двое просто неисправимы, – тихо сказал Джеджун, переводя ласковый сестринский взгляд с герцога на майора. – Везде найдете проблемы, а где их нет – создадите сами.
– И это нам говорит женщина, которая беременна от вражеского слуги, – в шутку обиделся герцог.
Джеджун смущенно засмеялся: мол, знаю, у самого рыльце в пушку. Потом он положил голову на плечо Чанмина и шепотом попросил уединиться для разговора. Вампир потерял пусть и плохого, но близкого когда-то человека; едва ли это не отразилось на его душевном состоянии. Надо было поговорить, заставить Чанмина рассказать о своих чувствах, поддержать. Позволить заплакать и пожалеть его. После слез часто становится немного легче.
Когда Кюхён вернулся из больницы, Хичоль играл в некую компьютерную игру, где фоны были красочными, а герои применяли магию непременно с яркими эффектами в треть экрана. Монах предположил, что это «Лига Легенд» (такое название звучало чаще остальных, и его он запомнил). Оказалось – вовсе нет, они даже ничем не похожи.
– Давай во что-нибудь вместе сыграем? – неестественно бодрым тоном предложил Хичоль, продолжая таращиться на экран ноутбука. – Ты ведь уже пробовал. Нравится какая-нибудь игра?
– Да, очень, – кивнул Кюхён, садясь на кровать рядом с ним. – Шахматы. – Хичоль фыркнул. – Как ты... себя чувствуешь?
– Нормально, я же вампир. Ни соплей, ни мигрени.
– Хичоль... – Кюхён помахал рукой перед его лицом. – У тебя глаза совсем стеклянные. Как у куклы.
Улыбка на губах айдола стала таять, и он опустил голову. Разноцветное сражение на экране продолжилось без него. Монах, стараясь не морщиться от постепенно ослабевающей боли, аккуратно закрыл ноутбук и убрал его с колен Хичоля.
– Это у тебя из-за игр, ты устал, – тоном ворчливого деда сказал он. – Мне Минни показывал, объяснял. Строить воображаемые города, развивать несуществующие способности нарисованных людей, вести войны, шлепая пальцами по клавишам... И вы ведь можете сутками это делать! Как можно столько времени заниматься ничем?
– Хватит бубнить, Кю! – выкрикнул Хичоль, не поворачиваясь к нему. Он обхватил голову руками и всхлипнул, с ожесточением прикусив нижнюю губу. – Я человека убил, я пытаюсь в себя прийти, а ты херню молотишь!
– Послушай меня... – Кюхён положил ладонь на его спину. Хичоль задергался, стараясь избавиться от непрошеного сострадания.
– Ага, помолимся вместе? – Слезы ручьями потекли из глаз айдола. Он все еще сидел с опущенной головой, и соленые капельки стали собираться на кончике его носа. Пришлось вытереть слезы краем рукава, но помогло лишь ненадолго: рыдания продолжались сами собой, практически не реагируя на усилия воли. – Или типа он нечисть, ему так и надо? Я тоже нечисть, если что!
– Нет, я о другом...
– Кю, ну хоть ты меня понять должен! – Хичоль все-таки поднял голову. Лицо уже было мокрым, глаза начали краснеть. – Юно, Ючон, Чанмин – им совершенно фиолетово: трупом больше, трупом меньше. Но ты ведь тоже никогда не убивал! Так что не доставай своими проповедями, они мне сейчас ни в одно место не вперлись!
– Послушай. – Кюхён слез с кровати и опустился перед Хичолем на колени, взяв его руки в свои. Ладони снова обожгло, но это было неважно. – Вот все ваши игры...
