Текст книги "Герой не твоего романа (СИ)"
Автор книги: lovely dahlia
сообщить о нарушении
Текущая страница: 65 (всего у книги 100 страниц)
– И за это предлагаю откусить ему то, что ты вряд ли в рот брать захочешь, – громким шепотом сказал Чанмин, наклонившись к уху Юно. – По секрету: он не восстанавливается, в отличие от всех других органов.
Юно с презрением посмотрел на вампира и ударил в левую скулу. Чанмин не потерял равновесие, а только приложил ладонь к лицу и отвернулся.
– Не приближайся ко мне, ничтожество, меня от тебя тошнит, – гневно потребовал герцог, продолжая сжимать руку в кулак. – Ты сам должен взять ножницы и отрезать этой мрази все лишнее, отомстив за свою женщину. Ючон за Джунсу просто убил бы. Даже Кюхён не оставил бы в живых обидчика Хичоля!
– Я довел бы его до самоубийства своими занудливыми проповедями? – удивленно поинтересовался монах, задирая голову вверх.
– Я же не могу, – с горечью в голосе сказал Чанмин, перестав улыбаться и глядя прямо в пылающие глаза аристократа. – Я не могу причинить Донхэ вред. И, черт возьми, вовсе не потому, что иногда помогал ему делать уроки.
– У тебя есть слуга, – напомнил герцог.
– Которому я тоже не прикажу отрубить Донхэ голову, – ответил Чанмин. – Но если он сам, без моего ведома, вздумает отрезать ему обе ноги и сделать холодец, – наказывать потом не стану.
– А я знаю, зачем Вероника тебя таким жалким сделала, – вдруг заметил Донхэ. – Это чтобы ты стал крутым только благодаря Сьюхе и, несмотря на всю свою сверхсилу, поклонялся ей, как богине. А вот тут Сьюхи нет, и ты даже не можешь нормально отомстить за свою сучку, которую я точно бы трахнул, окажись у меня чуть больше кокса.
Чанмин наклонился к Донхэ и схватил его за волосы.
– Говори больше гадостей, Донни, – посоветовал он мрачно, – и кто-то прикончит тебя без моей помощи.
Джеджун подошел к Чанмину и взял его за руку, чтобы увести. Он выглядел грустным. Шок прошел, счастье от попадания в безопасность – тоже; все снова стало очень сложно.
Майор, который немного восстановил силы, поднялся с дивана и, сопровождаемый взволнованным художником, ушел в ванную. Вернулся он через полминуты; Джунсу уже не беспокоился, а коварно хихикал в кулак.
– Вот он правда много языком треплет, – заявил майор, опускаясь на корточки перед Донхэ и заставляя Кюхёна отползти в сторону. – А мы все устали, спать хотим. Ты в плену, дубина. Молчи.
Ючон резко засунул ему в рот какое-то черное тряпье.
– Кляп? – хмыкнул герцог. – Он извращенец. Может, ему подобное нравится.
– Ну вряд ли настолько извращенец, – сказал майор, выпрямляясь. – Это ж носки мои грязные.
Юно поморщился, Донхэ чуть не вырвало, Джунсу повис на Ючоне, а Чанмин постарался не слишком явно злорадствовать: у «принца», долго изобретавшего для него самое гадкое и унизительное наказание, наверняка теперь осталась психологическая травма.
Проходившие мимо полицейские, к счастью, увидели у фанаток перед общежитием меч и додумались отдать его охране, так что Юно сумел взять его назад. Пленных оставили в общежитии квинтета, где каждого (на всякий случай) решили еще и приковать наручниками к батарее. Одни наручники конфисковали у омегаверсной парочки ЫнХэ, вторые неожиданно пожертвовал Шивон («Просто девушка шутки ради подарила!» – оправдался секс-символ), а третьи, скрепя сердце, отдал Джунсу («Я планировал как-нибудь сыграть оккупанта и арестовать опасного повстанца,» – пояснил он). Чтобы они не имели возможности как-то объединить усилия, пленных растащили по разным помещениям. Насте досталась кухня, профессору – гостиная, а Донхэ поселился в одной из спален, вынуждая художника с майором эмигрировать. Джунсу настаивал на том, чтобы обосноваться в просторном и уютном доме Пак Ючона, однако пришелец был категорически против; тогда Джунсу сделал ставку на обитель семьи своего оригинала, но, позвонив среди ночи матери Ангела Шиа, получил ожидаемый отказ: бестактная сволочь, позорившая ее без пяти минут идеального сына, не имела права находиться в этих стенах, а уж тем более – в компании неряшливого военного, который, по ее мнению, мог за полдня превратить шикарный дом в грязную казарму.
– Джеджун жил один, – пришел на помощь омега, когда принял душ и облачился в уютную теплую пижаму, не забыв сменить линзы на очки. Он протянул Джунсу оставленные ему ключи. – Ночевать можете там, когда удобно. Думаю, Джеджун не был бы против.
– Может, лучше тебе отсюда убраться? – предложил художник. – Ты беременный, а рядом – эта тварь, которая над тобой издевалась.
– Донхэ ничего особенного мне не сделал, я его не боюсь, – серьезным тоном ответил Джеджун. – А Чанмин из-за приказа не может далеко от него уходить.
– И чего – Чанмин… – Джунсу, обо всем догадавшись, демонстративно зафыркал. – Ай, ну и дура ты! Все простил и хочешь опять прилипнуть к этой гадине?
Джеджун с ним пререкаться не стал – просто вложил ключи в ладонь Джунсу и согнул его пальцы, как бы закрепляя договор аренды.
Настю заставили показать Чанмину-макнэ его фанфик и иллюзию, а также пару других, попутно рассказывая, что его не в капусте, как всех нормальных детей, нашли. Юноша не расплакался и не стал беситься, а впал в ступор – сидел один в спальне без света и смотрел в стену. Джеджун не выдержал: подошел к нему и сел рядом, нежно взяв за руку и попросив выговориться. Макнэ глухо пробормотал:
– Хён, а каково это – быть ненастоящим?
– Не плохо и не хорошо, – улыбнулся омега. – Ты живешь, дышишь, думаешь. Как все. Настоящие люди ничем не отличаются от тебя…
– Кроме того, что у них нет «оригиналов», – сказал макнэ. – И авторов.
– Разве это так уж важно? – присоединился заглянувший в спальню Чанмин-вампир. – Зато все плохое, что с тобой происходило и что ты сам делал, – не твоя вина. И теперь можно начать с чистого листа.
– Ну ты же не начал, – нахмурился макнэ. – Тебя все ненавидят, и ты обидел моего хёна!
– Это, в первую очередь, моя девушка, а уж только потом – твой хён, – подмигнул ему вампир. – И на меня-то не смотри, я вообще не пример для подражания. Вот, скажем, герцог. Его все за придурка держали. По секрету, многие и теперь держат, но слушаются же!
– Я не хочу с тобой разговаривать, – сказал макнэ. – Я хочу побыть вдвоем с хёном.
– Чанмин, ему тяжело, – мягко заметил Джеджун, гладя макнэ по спине. – Вспомни себя, сам ведь чуть с ума не сошел. Пусть поговорит со мной, если так станет легче. И, кстати, почему ты не с остальными?
– Они обсуждают условия выдачи заложников и прогнали меня, – признал вампир и потрепал своего двойника по волосам. – Малыш прав. Любить им меня не за что. Восстанавливать репутацию чанминовского поголовья – теперь его забота.
Вампир ушел на другую кровать и лег на спину. Джеджуну хотелось быть рядом с ним, пожалеть, – ему ведь было тяжело оставаться меж двух огней, чужим на обеих сторонах, всеобщим изгоем. Но омега знал, что этот Чанмин справится. Он привык к одиночеству, к тому, что рассчитывать можно только на себя и на свою изворотливость – наверное, потому и перестал различать, что хорошо, а что плохо. Однако второму Чанмину поддержка была необходима. Этот персонаж, узнав правду, признал пока только его, и у Джеджуна не было права оставаться в стороне.
– На самом деле Чанмин и Юно – не пара, да? – чуть слышно спросил он. – На самом деле все в группе встречаются с девушками? Просто каким-то фанаткам нравится представлять себе, как они спят друг с другом?
– Вот об этом вообще не думай – свихнешься, – снова вклинился вампир – видно, его плохо попросили отстать. Или он просто искал хоть какого-то общения. Джеджун, осознав это, уже не смог бы второй раз проигнорировать его. – Кстати, ты в лучшем положении. Тебя еще ни в какую позу не ставили, сам можешь все выбрать – хоть на поклоннице жениться.
– Не нужно идти против своей сексуальности только для того, чтобы было «не по сюжету», – строго возразил Джеджун. – Это ни к чему не приведет.
– Айдолы до последнего упираются, что в отношениях ничего не смыслят, – вдруг начал всхлипывать макнэ – его все-таки удалось расшевелить, вывести из оцепенения. – И поклонницам это нравится! Но настоящий Чанмин девушек на свидания водит, а я из-за этих имиджей только порно смотрю!
– И много смотришь? А какое? – поинтересовался вампир, приподнявшись на локте и повернувшись к нему.
– Чанмин! – возмутился Джеджун. – Это же личное!
– Да у меня в фанфике все написано! – Макнэ злился и плакал одновременно. – Все-все! Интересно – иди почитай, как я фантазирую о лидере и что при этом с собой делаю!
– Никому не интересно, – заверил его Джеджун. – У нас правило: чужие фанфики открывать нельзя.
– Врушка, – пожурил его вампир.
Даже в полумраке Джеджун видел, как он оживился, как много это значило для него. Он действительно боялся, что омега теперь оттолкнет его и он останется совсем один.
– Все будет хорошо, – пообещал Джеджун, целуя «младшенького» Чанмина в висок. – Ты привыкнешь, сумеешь построить счастливую жизнь. Кстати, ты ведь, вроде, понравился герцогу?
– Только зачем мне ваш герцог. – Макнэ отвернулся. – Мне нравится добрый, заботливый, милый, скромный и открытый Юно хён, а не ваш заносчивый оборотень, которому целоваться не пойми с кем и головы рубить одинаково легко!
– О да, без меня просто фантастика началась, – опять без спроса присоединился к беседе вампир. – Чем дальше в лес – тем толще партизаны… Герцог и майор! Следующий этап – это герцогу на СуДжу-лидера перекинуться. Между ними тоже искры так и проскакивают!
– Всех предал не по разу – а теперь развалился, будто на пляже, и болтает как ни в чем не бывало! – разозлился макнэ. – Какой же ты противный! Уйди к своему господину, оставь нас с хёном вдвоем!
Вампир поднялся с кровати и неспешно направился к выходу, задержавшись у двери.
– Поосторожнее с ним, – предупредил он в шутку. – Некоторым Чанминам нравятся Джеджуны.
– Он влюблен в Юно, – напомнил омега.
– Ага, в фанфике был влюблен. Ты, кстати, тоже. А я хотел горы свернуть ради Сьюхи, герцог ежедневно трахал Чанмина, Ючон раз в год трахал деревенских баб, Кюхён только трахал мозги своему ученику. И что теперь? Ты ждешь от меня ребенка, герцог чуть не порвал Ким Хичоля в моменты страсти, Ючон готов хоть сейчас сделать предложение Джунсу… ах да, Кюхён все еще трахает только мозги. Какой принципиальный мужик.
– Уйди, – снова зашипел макнэ.
Омега еще раз погладил его по волосам и поднял виноватый взгляд на вампира. Тот низко поклонился и ушел, вызвав в гостиной короткую бурю негодования: его же прогнали, а он опять лезет!
– А у тебя правда ребеночек будет? – с любопытством спросил макнэ. Джеджун кивнул. – Извини меня, я сказал, что тебе пресс подкачать надо, я же не знал…
– Ничего страшного, у тебя ведь такого жанра нет. – Джеджун взял обе руки макнэ и положил на свою левую ладонь, накрыв их правой. – Нам всем сначала тяжело друг с другом было: Настя как будто специально искала абсолютно разные фанфики. Но потом мы подружились…
– А можно… твой живот потрогать? – робко спросил макнэ, краснея.
– Ты бы потрогал, скажем, участницу SNSD, если бы она забеременела от своего парня? – учительским тоном парировал Джеджун.
– Нет, я что, дурак? – нахмурился макнэ.
– Вот и меня не трогай, – потребовал омега. – Я почти такая же женщина, как они. Можешь звать меня «нуной», как настоящий Джеджун.
Макнэ покраснел еще сильнее – хорошо, что в темноте этого не было видно.
– А… этот настоящий… хороший? – спросил он.
– Очень. И Чанмин замечательный. Он мне несколько раз готовить помогал, все испортил, правда, но старался. И шутки у него смешные, хоть и не всегда добрые. Например, по интеллекту майора лучше него только Джунсу проезжается… Кхм, и, пожалуй, Пак Ючон.
– Так настоящие нас терпеть не могут? – расстроился макнэ.
– Нет, что ты. – Джеджун снова чмокнул его – уже в щеку. – Они нас любят. И тебе не надо на них злиться, они же причина, по которой мы существуем.
– А мы с Чанмином похожи?
– Немного.
Чанмин вошел в спальню, где приковали к батарее Донхэ. Молодой господин злобно ухмыльнулся и пальцем поманил отцовского слугу к себе: Кюхён разрешил небольшие движения. Чанмин сел рядом и закрыл глаза, прислонившись спиной и затылком к стене.
– Ты сам виноват, Донни. Чего придумал? Не жилось спокойно дураку…
– А где уважение, шестерка? – мрачно осведомился «принц».
– Какое теперь, на хрен, уважение… – Чанмин опустил голову и потер пальцами лоб. – Ты серьезно думал, что я убью Дже или позволю тебе издеваться над ним?
– А он тебя кинет, – заявил Донхэ. – Дамы хотят, чтобы любимые сами спасали их от злодеев. И кто вернул Дже домой? Не ты. Волчара с гуманоидом.
– Я никогда не претендовал на звание великого героя-любовника, – хмыкнул Чанмин. – Ему было бы лучше без меня, а нашему ребенку – без такого отца. Но теперь я все равно никуда от него не денусь, придется меня терпеть.
– Папа тебя больше не простит, все равно сдохнешь, – заметил Донхэ. – И баба твоя сдохнет, вместе с ребенком.
– Много раз хотел тебя придушить, с тех пор, как в семидесятых опять стал с вами общаться, – сказал Чанмин, разглядывая в полутьме свои джинсы. Или нет, не свои. Того, милого макнэ. Он их купил, судя по всему. – Но реально смерти никогда не желал. Я же растил тебя, гада. И сделаю все, чтобы тебя не убили.
– А что от тебя требуется? – Донхэ с пренебрежением помахал рукой. – Папа скоро узнает, что я пропал. Да, теперь ему придется лететь самолетом. Но он от Сеула камня на камне не оставит, а меня вернет!
– Не сомневаюсь,– ответил Чанмин, глядя в потолок. – Господина я уважаю еще и за то, насколько сильно он любит своих абсолютно бестолковых детей. – Он грустно улыбнулся. – Только ты понимаешь, что у этой компании есть аналогичная сила? Кюхён – блаженный, и ржать над ним весело, но ведь при этом он великий маг. Если отдать его амулет тому же герцогу – они с господином устроят всей планете Третью мировую. И это при том, что у господина есть еще Ханген, который в битве с майором разнесет какой-нибудь город размером с Сеул всего лишь в качестве разминки. Тебя просто так не отдадут, Донни. Будет сражение. И я очень надеюсь на монаха, чтобы оказаться не на твоей стороне.
– А ты вообще на чьей? – с неприязнью в голосе спросил Донхэ.
– Ни на чьей. – Чанмин снова закрыл глаза. – Плевать хотел и на них, и на вас. Мне жалко вас с Хёкдже, жалко всю команду герцога… Но если вы все друг друга перебьете, а потом я смогу спокойно жить где-нибудь далеко отсюда вместе с Дже и нашим ребенком, – буду счастлив. Мне больше ничего не надо.
– А герцог прав: ты не злодей, ты просто тварь. – Донхэ толкнул его в бок, но потом почти минуту не двигался, едва сдерживая крики боли.
– Наверное, прав, – согласился Чанмин, улыбаясь. – Но, даже будучи тварью, советую тебе вести себя прилично, иначе кто-то не выдержит и… – Чанмин провел ребром ладони по своей шее.
– Советуешь стелиться перед волчарой, гуманоидом и монахом? – неприязненно скривился Донхэ.
– Только перед первым, – поправил Чанмин. – Аристократы не любят, когда им хамят – но это, пожалуй, ты и сам знаешь… высочество.
Пленных решено было оставить. Чанмин признался, что господин очень слаб физически и даже слеп, поэтому отдать амулет для него будет значить навеки остаться немощным калекой, однако и сыном он жертвовать не захочет, поэтому наверняка даст бой. Из-за этого убийство слуг решено было отложить, чтобы Хичоль как можно позже догадался о похищении. Благодаря конфискованному мобильному удалось установить, что Хичоль звонил Донхэ откуда-то с территории России; оставалось только заставить профессора признаться, куда он отправил господина, однако действенность пыток в этом случае вызывала большие сомнения.
– А мы сегодня концертик дадим! – придумал Хичоль. – На улице, бесплатно, для всех желающих!
– В подземном переходе, – оторопел Чонсу, которого опять никто не звал и который все равно явился. – Понимаю, нужно собирать силу. Но давай хоть к чему-нибудь приурочим выступление! Скоро Белый День…
– А нам надо срочно! – возразил Хичоль. – Грандиозный концерт, все довольны, полно эмоций!
– Прекрасная идея! – восхитился монах. – Это будет приятно всем, у кого не было возможности достать билет!
– Да, пусть толпа фанаток Кюхёна полюбуется на фальшивого «оппу», – поддразнил его Чонсу. – То же будет с поклонницами Хёкдже, Донхэ и Хангена. Очень благородно! – Кюхён смутился. – И вообще – концерт же подготовить надо!
– Подготовленные Super Junior? – засмеялся Хичоль. – Дружок, ты как будто не два года отслужил, а десять лет в Афганистане воевал и совсем нас забыл, да еще и в башку контузило.
– А организация? Надо договориться с муниципалитетом…
– Юнни даст пинка нашему руководству – и они за полчаса договорятся. Ну, не получится на сегодня – на завтра чтобы точно! Нам очень нужно зарядить амулет, а то скоро Плохому Хичолю морду бить… – Айдол по-дилетантски изобразил хук слева.
– И потом его получу я, – заявил герцог. – Без возражений, монах!
– Ючон, милый, а ты почему с ним не споришь? – с долей осуждения в голосе поинтересовался у своего бойфренда Джунсу. – Ты же второй кандидат.
– Да ну, какой из меня командир, – вяло отмахнулся майор, который еще не полностью восстановился после кормления оголодавшего вампира.
– Ну пупсик, ну сразись с ним за место альфа-самца… Я хочу тобой гордиться!
– Амулет сделал мой парень, так что это он априори самый крутой, – сказал Хичоль, треснув художника по затылку.
– Ты правда так считаешь? – Кюхён залился легким румянцем и застенчиво отвел взгляд.
– Нет, балда, тебе же влепишь тапкой по лбу – и ты в отключке! А в нынешнем состоянии хватит и полотенца.
Кюхён не ответил. У него появилась весьма серьезная тема для размышлений: была ли физическая слабость отталкивающей для Хичоля? Без магии он мог побить разве что Джеджуна…
====== Глава 41 ======
К восьми утра все группы должны были явиться в офис агентства. Чанмин-вампир просил Джеджуна, державшегося на ногах из последних сил, остаться в общежитии, но омега решительно переоделся, наложил легкий макияж и отправился получать нагоняй за свое внезапное исчезновение. Чанмин-макнэ взял его за руку (правильно сделал – Джеджун, совершенно успокоившись после случившегося и дав волю усталости, норовил заснуть на ходу и вписаться в первый же дверной косяк на своем пути). Вампиру это не понравилось, но ревновать было как-то глупо. Во-первых, он попал в столь опасную и сложную для себя ситуацию, что скандалы в стиле «ты с кем обжимаешься, шалава» оказались первыми в его личном списке неуместных поступков. Во-вторых, у соперника было его собственное лицо, невероятно по-детски трогательное, особенно когда он злился, – это при том, что юношу списывали с Чанмина двадцати семи лет, в то время как его прототипу было всего двадцать три. Как только вампира посещало желание взять макнэ за шкирку и «поговорить как мужик с мужиком», он натыкался на этот колючий взгляд ребенка, который не хочет отдавать любимую маму ее сомнительному ухажеру. Желание пропадало почти без следа. Но ведь парень был не из истории про то, как DBSK веселились на отдыхе или готовили новый хит, а из рейтингового и довольно чувственного романа; следовательно, этот малыш вполне мог перейти от засыпания «под маминым крылышком» к полноценному Эдипову комплексу.
– Ему двадцать семь, – на всякий случай напомнил вампир, когда Джеджун выбирал для макнэ шарф. – Так что хоть «пи-пи» ему делать не помогай…
Макнэ так яростно сверкнул глазами, что это могло бы напугать любого неподготовленного собеседника; вампир же много лет тренировался выдерживать самый тяжелый взгляд Хангена и теперь только прокомментировал:
– Утю-тю, какая мы бука… то есть эвил.
– Не ругайтесь, пожалуйста, вы же два Чанмина, – тусклым тоном попросил измученный Джеджун.
– Пойдем, хён, – попросил макнэ, утаскивая омегу за собой. – Я вообще не понимаю, как ты мог в него влюбиться? В нем же нет ничего хорошего… кроме внешности.
Остальные тоже стали покидать общежитие. Юно отнял у Чанмина все средства связи. Пока оборотень его обыскивал, вампир стоял с поднятыми руками и никак ему не мешался; затем, пригрозив при малейшем нарушении условий заключения выгрызть из его груди сердце, Юно ушел и запер дверь снаружи. Чанмин остался с Настей, Донхэ и профессором.
– А теперь живо выпускай нас! – приказал «принц».
– Твоей жизни ничего не угрожает, браслет монаха я не могу снять, – мотнул головой Чанмин. – Сиди и не рыпайся.
Он взял плеер Джеджуна – единственное, что ему оставили, – и лег на кровать, закрыв глаза. Ему хотелось просто отключиться и ни о чем не думать, но это не получалось. Особенно сильно мешала первая же песня, которая была в выбранном омегой плей-листе – «Masterpiece» Мадонны. В Мехико Джеджун часто слушал ее, ассоциируя текст со своими чувствами. «Мне кажется, ты именно такой: редкое, бесценное произведение искусства… И я рядом с тобой, словно вор в ночи... Не могу сказать, почему так больно любить шедевр. В конце концов, ничто не вечно…» Странно, что еще летом омега считал вампира слишком прекрасным для себя и так сильно боялся его потерять, а сам он был уверен, что «шутка природы» принадлежит ему безраздельно, и ощущал себя хозяином собственной судьбы. Как многое изменилось, стоило только истинному хозяину вернуться в его жизнь! «Шедевром» был уже Джеджун, а Чанмин стал наглым воришкой, которого всячески отгоняла от него суровая полиция в лице герцога. Кроме того, Джеджун больше ничего не боялся. Он мог прожить без вампира, зато сам Чанмин понимал, что не сумеет еще раз отпустить омегу.
Интересно, Джеджун ведь больше не думал о нем, слушая эту песню? А что тогда напоминало о вампире? Другой хит Мадонны – «You’ll see»? «Сама по себе. На этот раз мне никто не нужен. Я знаю, что выживу…» И тут плеер неожиданно выдал старенькую «Колыбельную» Булановой: «Не зови ты мишку папой, не тяни его за лапу. Это мой, видно, грех: папы есть не у всех.» Чанмину искренне хотелось посмеяться над таким выбором, но он смог только выключить плеер и отбросить его в сторону вместе с наушниками. Как же, сдастся он, пустит все на самотек. И будет Джеджун, уставший, в застиранном халатике, петь вот такие слезливые песенки ребенку, думая, как потом объяснять, куда папа делся… Хоть трава не расти, но они вдвоем выберутся из этой передряги!
– Зачем вы ему плеер оставили? – хмуро спросил герцог. За всей группой приехал минивен, и они разместились внутри под дикие вопли фанаток.
– И что он сделает с помощью плеера? – улыбнулся Джеджун. – Даже слушать ведь не станет. – Автомобиль тронулся, и омега, помахав рукой чужим поклонницам, продолжил: – Там не так много песен, в основном – инструментальная музыка для релаксации.
– Ха, сейчас, – ехидно прищурился Джунсу. – Пока ты замазывал ссадины и пытался одеться в стиле «да нет, вы что, я не беременный», я скинул туда пару десятков песен о тяжелой женской доле и составил плей-лист, где первым в списке стоит твой любимый медляк Мадонны. Мин сейчас одуреет от сопливых стенаний по поводу сбежавших мужей и брошенных детей. Давно решил сделать тебе такую подборочку и спросил Веронику, так что там почти все – русское и душераздирающее.
– Свихнулся? – Джеджун обхватил голову руками, хлопая накрашенными ресницами за прямоугольными стеклами очков. – Тебе надо, чтобы он меня за депрессивную дурочку держал?!
– Надо, чтобы говнюк понял, как сильно тебя обидел и как ужасно ты страдал, а то сам ведь и не скажешь, – объяснил Джунсу. – А уж насколько хреновая попса ему об этом сообщит – неважно. Ох, как удачно все сложилось, даже на пользу. Ведь сначала я собирал песенки, просто чтобы над тобой поприкалываться.
– Да он же всегда смеялся над тем, что я слова из песен близко к сердцу принимаю! – негодовал Джеджун. – Какой ты вредный, Су, и совершенно бестактный! Даже знать не хочу, что тебе там Вероника насоветовала!
– Сам почти все уже забыл, но будем надеяться, что Мина растрогало до слез… или рассмешило до истерических рыданий. В любом случае, он должен там реветь.
Джеджун отвернулся к окну, представляя себе, как Чанмин удивляется его неожиданной деградации и ругает себя за то, что познакомил любовника с музыкой региона своей профессиональной ответственности.
– А я бы с плеером по-другому поступил, – заметил Юно. – Включаешь его – и он взрывается.
– Я такое не умею, – развел руками Джунсу.
– Но майор наверняка умеет, – улыбнулся герцог.
Художник обратил на Ючона восторженный взгляд.
– Квартира Ким Джеджуна – наша, – промурлыкал он, прижимаясь к плечу офицера. – Сегодня я тебя точно никуда не отпущу, даже если по Сеулу начнет разгуливать Годзилла!
А макнэ повернулся к Джеджуну и уверял его, что ассоциировать песни со своими чувствами – вовсе не глупо, он тоже так делает.
SM получили предложение поучаствовать в рекламной акции сдачи донорской крови: любые пять артистов должны были демонстративно пройти данную процедуру и сказать на камеру что-то бесконечно ободряющее. Всем явившимся участникам групп раздали брошюры фонда, и менеджер по некоммерческим проектам стал спрашивать айдолов, кто из них готов поделиться кровью с нуждающимися в переливании. Менеджер группы DBSK при этом стоял в стороне и сверлил взглядом всех подопечных, желая как можно скорее разобраться с устроенным ими бардаком.
– Неизвестно, что будет, если нашу кровь перелить человеку, – шепотом сказал герцог майору. – Мы ведь с тобой не люди.
– Точняк, вызываться не будем, – согласился Ючон.
Минхо из SHINee поднял руку, к нему присоединились лидер Super Junior и Кай из EXO. Дальше следовало бы выбрать девушек, однако встрял менеджер квинтета, который пекся об имидже беспредельщиков. Предложение было оценено по достоинству, но не персонажами. Джунсу просто не хотел, Джеджуну процедура была противопоказана, а еще двое – главные хулиганы – для этого не подходили.
– Мне нельзя, – громко объявил майор, довольный своей находчивостью. – У меня ВИЧ.
В зале, где собрались артисты, повисла гробовая тишина. Ее отчасти нарушил лишь герцог, в отчаянии утробно зарычавший и шлепнувший себя ладонью по лбу. В свете последних слухов, это подтвердило худшие опасения, и менеджер группы чуть не лишился чувств. Достались же ему самые ненормальные…
– Не понял, – чуть слышно спросил Джунсу Джеджуна, – разве инопланетяне болеют СПИДом? Черт, а он один раз мне в рот кончил… Вероятность маленькая, но все же… Вот я ведь клялся себе: никакого незащищенного секса…
– Спокойно. – Джеджун похлопал его по колену. – Думаю, майор просто увидел это название в брошюре, в ограничениях для доноров.
На Ючона все смотрели, как на мерзкое чудовище с десятью щупальцами и текущей из зубастого рта слюной, а он светился от гордости.
– Если вы – ВИЧ-положительны, надо было уведомить об этом руководство, – робко заметил менеджер по некоммерческим проектам.
– Руководство в курсе, им можете не сообщать, – мрачно заметил герцог.
– Вы Юно хёна тоже сразу отметайте, – попросил Джунсу, нашедший способ отомстить оборотню, имевшему когда-то виды на его любовника. – От нас Чанмин пойдет.
Когда собрание было окончено, все артисты стали покидать зал, стараясь обходить «инфицированную парочку» за несколько метров.
– Ах ты кретин, – прошипел Юно, сунув майору под нос брошюру. – А чего не сказал, что ты кормящая мать?! Смотри, смотри, дебил! ВИЧ – первый в списке противопоказаний, а дальше – о-па! – знакомое? Бронхиальная астма! Тебя и не вызвали бы, твой оригинал не подходит!
– Вот как, – с улыбкой ответил майор. – Не дочитал. Но ВИЧ же как-то серьезнее. Чтоб наверняка.
– Да ты хоть знаешь, что это за болезнь и как ей заражаются…
– Юно оппа, – осторожно позвала Сыльги из Red Velvet, все-таки решившая приблизиться к «больным», – прости, конечно, за наглость, но ты сам… проверялся?
– ВИЧ не передается бытовым путем, малышка, – сладко пропел герцог. – Мы продолжаем общаться с нашим другом, как раньше, зная о его состоянии.
– Оппа, да все уже в курсе про вас, – смущенно хихикнула Сыльги. – Просто… ну… мы с девочками хотели бы знать… Мы тоже не перестанем с тобой общаться, обещаем!
Юно сжал одну руку в кулак, сосчитал до десяти, успокоился и ответил:
– Когда мы начали встречаться, он уже знал о своей болезни и все мне сказал. Мы очень осторожны.
– Классно, ты его так любишь, – восхитилась Сыльги. – Но все равно регулярно проверяйся, ладно? Мы просто переживаем.
Девушка убежала к коллегам по группе, застывшим в дверях, и до слуха оборотня долетели ее слова:
– Юно оппа не признается. Наверное, боится анализы делать… Вот до чего гомики докатываются. Фу.
Джунсу подошел к Ючону и потрепал его по волосам.
– Что ты у меня за дурак такой? – с наигранным разочарованием вздохнул он, уплывая дальше. – Стоит мне захотеть отдаться супергерою здесь и сейчас – как приходится вспоминать, что это Человек-Дундук.
– Су, ну прости… Су! – Художник не остановился, и майор бросился за ним вдогонку. А вдруг он правда разозлился? Тогда отложит переход к интимной составляющей отношений в долгий ящик, и хорошо еще, если обойдется только такой мерой наказания. – Су, стой, да че я такого сделал-то?
Ючон поймал Джунсу за плечо, но тот брезгливо поежился и отпрыгнул; в его глазах, правда, плясали веселые искорки.
– Убери лапы, заразный, – потребовал художник. Еще находившиеся в коридоре артисты обернулись и стали активнее перешептываться, одновременно ускоряя шаг. Джунсу засеменил вперед вместе с ними.
Перед тем, как квинтет отправился на репетицию (вечером предстояло выступление), ему пришлось близко пообщаться с менеджером группы. Бедный мужчина, собравший их в своем офисе, был в глубоком шоке, но клялся, что ни одна сплетня за пределы компании не выползет. Тем не менее, Джеджуну следовало отчитаться о своем загадочном исчезновении перед прессой, а макнэ – об описанном Джунсу нарушении диеты перед начальством. Омега, правда, успел заснуть во время чересчур длинной и монотонной речи менеджера, и Чанмин составил ему компанию, пристроив голову у него на плече; когда оратор, закончив свой монолог, заметил это, то пришел в ярость и хотел отругать нерадивых подопечных, но в дело снова вступил майор, который встал со стула и подошел к возвышавшемуся перед слушателями сотруднику. Менеджер испугался и сбежал от «спидозника» за свой рабочий стол. В Мехико Ючона уже боялись, просто зная, кто он такой, однако в Сеуле это происходило впервые, и ему стало приятно. А Юно снова пожелал вызвать на дуэль… не идиота, конечно, но хоть кого-нибудь.
– Зря вы вернулись в агентство, – заметил менеджер после того, как отпустил группу. Ючон шел последним, и он обращался к нему. – Я всегда считал, что уход вас троих был благоприятен для компании и оставшихся участников. Вот и доказательство. Но уж о том, что вы – гомосексуалист с подобным диагнозом, я даже не подозревал… Прошу вас, никогда больше не отдавайте свои вещи поклонницам, вы же больны. Кстати, с какого года знаете о своем диагнозе?
