Текст книги "Герой не твоего романа (СИ)"
Автор книги: lovely dahlia
сообщить о нарушении
Текущая страница: 41 (всего у книги 100 страниц)
Джеджуна пригласили на свидание. Это сделал менеджер по продажам – совсем молодой и симпатичный блондин по имени Дерек, который сел напротив Джеджуна во время обеденного перерыва и, боясь спугнуть нового бухгалтера, завел разговор. Он и сам недавно был в этом филиале, его перевели из-за свободного владения испанским, но юноша чувствовал себя неуютно в чужой стране и надеялся, что Джеджун – судя по всему, тоже иностранец – мог составить ему компанию…
– Но здесь же много американцев, – улыбнулся омега, не понимая, что с ним флиртуют.
– Они не такие красивые, как ты, – решился Дерек.
Джеджун поперхнулся апельсиновым соком, который пил.
– Прости, что-то не то, кажется, ляпнул… – Дерек смутился, подумав, что нарвался на очень женственного гетеросексуала. – Я пойду, да?
– Почему же… – Переведя дыхание, Джеджун поправил очки и заставил себя смотреть в глаза собеседнику. Ему хотелось прятаться в коконе еще лет десять, но он сам понимал, как это неправильно. – Мне приятно, когда делают комплименты.
– А ты свободен сегодня вечером? – осмелел Дерек.
– В общем, да, – ответил Джеджун, не уверенный, что хочет после работы проводить время с этим парнем, но точно знающий, что должен забыть вампира.
– В кино? – обрадовался своей удаче Дерек. – Нет. Кафе! «Махараджа», прекрасная индийская кухня неподалеку от этого бизнес-центра!
– Нет-нет, – попросил Джеджун, чувствуя, как расходятся свежие швы на глубокой ране в его сердце. – Не люблю индийскую кухню. Как насчет японской?
Два часа в кафе, суши, сливовое вино, разговор о работе, семьях, увлечениях – и Джеджун был брошен, фактически, до начала отношений. Дерек был в шоке. Он еще в старших классах начал испытывать отвращение к девчонкам, а потому с парнями ему было приятнее не только общаться, но и спать. И вот, мужчина, вроде бы, в его вкусе (старше, не манерный, умный) после пары часов близкого общения стал производить мерзкое впечатление самой обыкновенной женщины! Правда, ему об этом Дерек сообщать не стал, а сослался на то, что недавно расстался с предыдущим парнем и теперь понял, что не готов начинать новые отношения. Для Джеджуна это прозвучало примерно так: «Ты старый, некрасивый и занудливый; прости, что дал тебе шанс». Омега совсем не хотел встречаться с менеджером по продажам, но оставленная в фанфике жизнь возвращалась наяву, и, придя домой, он позволил себе заплакать. В своей комнате, но с незапертой дверью. Зашел Кюхён, который тоже познал разочарование, и стал жалеть Джеджуна. Он в тот день провел много времени с воспитанниками детского дома, где работал его учитель-священник, и чувствовал себя на полпути к вечному просветлению и безоблачному счастью. Но потом священник, мексиканец лет сорока пяти, предложил ему исповедаться в своем маленьком учительском кабинете. Было ли что-нибудь, тяготящее душу этого чудесного юноши? Кюхён доверял священнику безоговорочно и признался, что, действительно, чувствует за собой один ужасный грех: он полюбил мужчину, и не как друга, а как можно было бы полюбить девушку. «И ты хотел познать с ним запретное удовольствие?» – поинтересовался священник, у которого подозрительно загорелись глаза. Кюхён честно ответил, что испытывал низменное желание, но смог взять себя в руки и навсегда забыть о непозволительном влечении, так и не переступив черту. «Это никуда не годится, – заметил священник, кладя вспотевшую ладонь на бедро Кюхёна и начиная настойчиво его не то поглаживать, не то мять. – Я поддерживаю твое стремление отказаться от греховного пути, но, чтобы твой аскетизм действительно был ценен, ты должен сначала узнать, чего собираешься избегать.» Священник добрался до паха своего ученика, и тот, забыв о данном себе обещании не применять магию рядом с христианами, одним пристальным взглядом заставил развратника в рясе уснуть. «И ты туда же, ай-яй-яй, – отчитал он спящего священника. – Неужели никому нельзя верить?» Кюхён покинул детский дом, медленно плетясь под дождем и думая о другом человеке, сказавшем нечто похожее, но с совсем другим смыслом. Какой толк от обета, если и так никто не дает… Дома он принял душ, бросил мокрую одежду в стиральную машинку и застал Джеджуна плачущим на кровати. Он успокоил его и нашел идеальный выход для них обоих. Кюхёну, как он понял, нравились дети, Джеджун тоже мечтал о семье, но ни один из не хотел отношений. Следовало лишь уехать в Штаты и…
– Фиктивный брак? – Джеджун удивился, но был заинтересован. – Усыновить ребенка?
– Да, – ответил Кюхён. – Разумеется, я отпущу тебя, если ты найдешь мужчину. Но мне кажется, это было бы хорошо для нас обоих.
– А это выход, – согласился Джеджун, представив, что сможет нянчиться с малышом. По сути, ему больше ничего и не было нужно – способности влюбиться еще раз он в себе не ощущал, по крайней мере, сейчас. – Думаю, ты стал бы хорошим отцом.
– Вы чокнулись, – ответил поздно вечером Джунсу, когда Джеджун на традиционных общих посиделках сообщил об этой идее. Художник допивал то, что не успели вылакать артисты. – Ничего глупее не слышал. Ладно еще у майора с герцогом секс по дружбе, но брак…
– А когда я стал твоим любовником? – тихо спросил Ючон у Юно. Герцог пожал плечами и продолжил с наслаждением, мелкими глотками попивать горячий кофе со сливками.
– Я хочу сфоткать их на свадьбе, – засмеялся Хёкдже, – а потом нашему мелкому показывать. Это кретинская пара века!
– А эти? – Чанмин указал на 2Ю. – Я за них голосую.
– Они идеальная пара, – возразил Джунсу, – два сильных идиота. Кстати, майор, я, как понимаешь, сегодня ночую здесь, а не у Рамона. Катись к своему парню, освобождай мою комнату.
– Был бы у меня парень – укатился бы…
– Он останется в гостиной, – отрезал Юно, – хватит посылать его ко мне. Я сегодня ночую с девушкой, она приедет минут через сорок.
– ДЕВУШКА?! – воскликнул Джунсу, кидаясь к герцогу и прикладывая ладонь к его лбу. – Ты заболел? Или у волка носик проверить надо? – Юно скинул с себя художника, но тот продолжил сокрушаться: – До чего мы докатились, господа! Джеджун собирается замуж за Кюхёна, Юно меняет ориентацию… А что дальше? ЫнХэ на самом деле потрахаются?
Артисты переглянулись и на всякий случай отсели друг от друга подальше.
Где-то на втором этаже зазвонил телефон. Джеджун вспомнил, что Кюхён оставил свой мобильный в его комнате, и сообщил ему об этом. Правда, пока монах поднимался по лестнице, звонить прекратили. Он уже хотел вернуться к остальным, когда неизвестный абонент стал настойчиво вызывать его во второй раз. Кюхён взял с тумбочки телефон и увидел имя, которое уже не надеялся прочитать на этом экране: «Хичоль».
Решение создавать семью с омегой сразу показалось ему таким же идиотским, как художнику, а стремление всю оставшуюся жизнь сохранять равновесие духа – недостаточно твердым. Боясь и желая услышать любимый голос, монах ответил на звонок.
– Привет, – поздоровался он, невольно вспоминая все то, что случилось во время пребывания Хичоля в Мексике. Сожаления не было – на сердце только становилось теплее. – Очень рад, что ты звонишь мне. Как дела? Удалось понять, что происходит?
– Слушай, Кю… – Хичоль явно был взволнован до крайности и говорил не слишком громко. – Я не хотел никого из вас втягивать, надеялся, что справлюсь сам… Но теперь до меня доходит, что это невозможно. Все слишком запутано. Я сейчас не могу объяснить, потому что сам не до конца понимаю, но, в общем… Думаю, других ребят тоже будут заменять. И начнут с квинтета. А еще Хичоль использует несвойственную ему магию. Черт… Все, пока.
Хичоль отключился. Кюхён некоторое время оставался на месте, сжимая телефон в руке, а затем бросился вниз. Судя по всему, о спокойном, добродетельном будущем следовало забыть. Со стороны Кореи надвигалась туча, и кто-то должен был оградить ни в чем не повинных людей от неизвестных науке осадков.
СЕУЛ
Никто не станет отрицать, что эстрада всегда напоминает дурдом на колесах (на колесах – потому что поп-коллективы гастролируют), но то, что представляли собой группы SM Entertainment теперь, стало сплошным, беспросветным безумием. И то, что Хичоль более трех месяцев не пытался с этим разобраться, в его пользу никак не свидетельствовало.
Участники DBSK попробовали еще раз пойти против агентства (в конце концов, фактически чужого), но с тем же плачевным результатом для родственников, после чего больше открыто не выступали. Вместо этого был нанят частный детектив, который так ничего и не обнаружил; зато посещение какой-то потомственной целительницы дало ожидаемый результат – порча, надо снимать за приличное денежное вознаграждение. Все участники трио и беглец из EXO (его шантажировали так же) выложили требуемую сумму. Порча было снята, и Крис купил билет на самолет в Китай. Его, естественно, пришлось сдать – проклятие осталось в силе. JYJ посовещались и решили, что сами на эти грабли наступать больше не станут. Им оставалось лишь одно – работать в поте лица и выполнять каждое требование руководства компании, которое, по неподтвержденным слухам, теперь подчинялось какому-то новому бизнесмену.
Юно, разумеется, был обеспокоен. Когда-то он повздорил с коллегами, отпуская их из группы, но теперь всем сердцем желал помочь им вернуть свои перевернутые с ног на голову жизни в нормальное положение. Правда, в силу издевательского графика и банальной невозможности докопаться до истины, лидер исполнял только роль штатного психолога. Ну, иногда еще и врача «скорой» – например, когда требовалось откачать потерявшего сознание товарища. Работы стало так много, что айдолы находились на грани истощения. «Конечно, наши усилия окупаются, – заметил Юно, узнав, что новая песня пятерки уверенно продвигается к вершинам западных хит-парадов. – Но не могу не признать, что нам всем нужен отдых… Я поговорю с начальством, идет?» «Это им нужен отдых, привыкли уже страдать фигней, – встрял Чанмин, – а мы с тобой неплохо держимся, да, хён?» «Я не привык страдать ничем, – решил отстоять свой статус трудоголика Джунсу, – но это нечеловеческие условия труда! Кроме того, мы всегда выступаем ПОД ФОНОГРАММУ, это против моих правил!» Откуда ему было знать, что это – насущная необходимость: Чанмин плохо пел.
Зато Чанмин, как и его слуга, хотя бы утолял свой голод где-то за пределами общежития. А вот «принцы» ЫнХэ, видимо, не знали таких понятий, как «стыд» или «конспирация». Потому в один прекрасный день Шивон проснулся бледный и слабый, как будто больной, но не знал причины такого состояния. Хичоль решил узнать, нет ли на его теле следов укуса, и пробрался к нему в душ, за что потом получил выговор от лидера в лучших советских традициях: перед всей группой, строгим тоном. Мол, это было весело сто лет назад, в юности, но теперь все – взрослые люди, и вуайеризм коллеги с нетрадиционной сексуальной ориентацией никого не радует. «Укусов нет, – по секрету сказал Кюхёну Хичоль, – но я же вижу, что из него высосали до фига крови… Кажется, заставили забыть нападение и сразу залечили ранки. Ничего не понимаю, у меня такой способности нет.» Через шесть дней история повторилась, на этот раз – с Шиндоном: видимо, братья решили ни в чем себе не отказывать и выбрали «сосуд» побольше. Хичоль, пользуясь очень личным знакомством с их высокопоставленным отцом, вздумал поговорить с «мальчиками». И едва не нарвался на еще одно сексуальное «приключение»: Донхэ зажал его в углу кухни, сдавил пальцами шею и заметил, что, раз папочка уже попользовался этой «шлюхой», то и сыновьям можно поступать с ним, как заблагорассудится. Хичоль не знал, кто поделился с ними такой откровенной информацией (вероятно, Настя проведала и в сердцах разболтала), но всерьез испугался. Его спас Хёкдже: оттащил брата в сторону и сказал, что у этой «шлюхи» – лицо папы, и если Донхэ посмеет прикоснуться к «папе», то он сам натравит на него Чанмина, пусть слуга покажет дураку грани приличий. Донхэ отступил. Это дало Хичолю небольшую подсказку. Чанмин был сильнее «принцев», Чанмина без труда победил герцог, а герцога мог убить майор… Детская задачка: к кому надо обращаться за помощью, чтобы приструнить зарвавшихся «юных» вампиров? Правильно: лучше к оборотню и пришельцу сразу. Вот только трогать их не хотелось. Парни были хорошие, хоть «долбоеб» и «дуболом», а Хичоль подозревал, что начинает разгадывать замысел своего двойника. Он, будучи деловым человеком, хотел заработать денег на воссоединившихся группах и потом расширить свой бизнес. Хичолю это было только на руку. Он вовсе не был против того, что британское MTV слезно запросило большое интервью Super Junior с показом в прайм-тайм.
А вот Кюхён рад не был. То, что кусали коллег, пугало его до дрожи. Он заявил всем, что будет спать с Хичолем, а их отношения пускай никого не волнуют, и даже набросился на Шивона, который попробовал привести его в чувства. При этом перед сном он стал часто напиваться почти до невменяемости. По утрам Хичоль таскал его под холодный душ и там неизменно лупил, пытаясь разбудить и обзывая «слабаком» или «трусливой заразой»; как-то раз это услышал Рёук, ждавший своей очереди у двери, после чего утвердилось мнение, будто главный извращенец группы заменил макнэ видеоигры и вкусную еду одновременно. Мальчик, видимо, вырос, да не так, как все ожидали – ну, просто Хичоля в качестве садиста никто не видел, да и макнэ прежде только с девушками был замечен…
«Корейская волна» превращалась в цунами. И единственным «гребнем» этой волны были группы SM – остальных, если и тянуло, то словно вагоны за локомотивом. Выяснялось, что многие иностранцы когда-то слышали об уходе Хангена, Криса или JYJ, но остались равнодушными, а теперь вдруг примкнули к страдавшим фанатам и до слез радовались воссоединению. Иностранные артисты начали признавать заслуги корейских исполнителей, и даже Эллен Дедженерес пошутила, что чуть не сменила ориентацию, увидев Джеджуна в «Mirotic». Пришлось планировать множество новых концертов на Западе. Все несведущие были счастливы и готовы были выжимать из себя последние соки. Чонсу, например, собрал всю группу и долго расписывал открывающиеся перед ней возможности, чтобы ни у кого не возникло сомнений в целесообразности трудоголизма. Юно, наверное, сделал бы то же самое, если бы не жуткие обстоятельства, при которых его бывшие коллеги вернулись в коллектив. «А вам не кажется, что нас кто-то заколдовал? – спросил вместо этого лидер DBSK. – Нам сопутствует удача, что бы мы ни делали…» «Точно, – согласился Ючон. – Кажется, выпусти клип, где мы в потолок плюем под аккомпанемент жужжания комара, – и он все равно соберет десять миллионов просмотров.» «Кто тут в магию поверил?» – прищурился Джеджун.
Хичоль временно выпал из реальности и вовсе не занимался своей прямой обязанностью, то есть разгадкой ужасной тайны. Двойник оказывал ему особое внимание. Само по себе это артиста не радовало, но из-за такого расположения он стал «своим» в компании вампиров. Однажды ночью, когда, поспав два часа, Хичоль находился на кухне и смотрел на телефоне старые клипы DBSK (сравнивал герцога с чужим лидером и посмеивался), за стол с чашкой чая сел Ханген. Хичоль оторвался от планшета, решился завести разговор. Его Ханген любил поболтать, а этот вампир отвечал неохотно и односложно; почему-то это привлекало, хотелось вытянуть из него еще хоть одно слово, любым способом. «На что ты напрашиваешься? – хмуро поинтересовался Ханген. – Я похож на твоего мертвого любовника, все из-за этого?» Хичоль поболтал ногами под столом и мило улыбнулся, потом вспомнил, что мертвых надо оплакивать, и захныкал. Именно это, вероятно, подстегнуло жестокого убийцу: он вскочил со своего стула, схватил Хичоля за волосы и властно поцеловал, кусая губы. Айдола снова закружил водоворот нездоровой чувственности. Он сам предложил ванную (на кухню могли зайти) и там, не раздеваясь, встал на колени, расстегнув брюки вампира. Женская душа – загадка; кто мог сказать, почему пенис героя, не спавшего с Мэри-Сью, оказался больше, чем у двойника Хичоля? И она, вообще, думала о нем, или это сформировалось само собой? Как бы то ни было, Хичоль с извращенным удовольствием скользил губами по возбужденной, горячей плоти убийцы, даже не думая о себе, лишь желая доставить ему наслаждение. Он самозабвенно вылизывал яички, сосал головку, надеясь скоро почувствовать вкус спермы во рту. Но вместо этого Ханген толкнул его на пол и, использовав в качестве смазки чей-то крем для лица, взял сзади. Он делал это жестко, но не глупо, как бедный герцог, и Хичоль едва сдерживался, чтобы не разбудить стонами все общежитие. Так глубоко, так резко, с такой силой… Хичоль отчаянно помогал себе рукой, потому что партнеру не было до него дела, и думал, что сойдет с ума. Когда Ханген понимал, что скоро дойдет до предела, он останавливался, немного ждал и после этого продолжал – он явно не собирался так просто отпускать своего любовника. Хичоль сам уже кончил на пол и просто лежал на холодной плитке, когда Ханген, не издав и звука, остановился. Наверное, на этом все должно было прекратиться. Но внезапно убийца, повернув Хичоля к себе лицом, стал его целовать. В губы, в щеки, в лоб, виски и даже глаза. А потом просто прижал к себе и так застыл на минуту. Хичоль обнял его в ответ, слушая частые удары сердца. Он вспоминал того человека, которого любил много лет и который лишь раз ласкал его тело. А Ханген, конечно, думал о том, кто двенадцать веков – или меньше года, это уже не имело значения – находился рядом, не обещая любви. Они были вместе. Но касались не друг друга, а тех, кому были не нужны.
Это стало происходить почти каждую ночь. Постепенно молчаливый телохранитель стал проявлять что-то, похожее на чувства: например, не сразу приступал к делу, а долго разглядывал Хичоля, любовно рассматривал плечи, грудь, спину, руки. «Ты нравишься автору, – сказал он однажды. – Она хорошо знает все твои черты и дала их моему господину. Вы – как две капли воды…» «Я в чем-то даже и получше буду,» – самодовольно заявил Хичоль и вместо ответа получил почти два часа грубого секса. После этого на него взъелся еще совершенно пьяный Кюхён: оказалось, что, пока старший стоял на четвереньках в ванной, к макнэ приходили «принцы» и, судя по всему, не стали его кусать лишь из-за запаха перегара. «Отлично, вампиров бухло отпугивает! – шипел несчастный. – Но я так сопьюсь к чертовой матери! Сиди по ночам в спальне, или я буду ходить к вам двоим и свечку держать!» Хичоль отругал макнэ, потребовав не лезть в его личную жизнь. Но, по сути, на личную жизнь это мало походило: просто регулярный секс, хотя, чего уж скрывать, весьма приятный. «А может, ну…. – Как-то раз Хичоль решил попытать счастья и внести в эти странные отношения немного ясности. – Может, сходим куда-нибудь вдвоем? Мне, конечно, нравится то, чем мы занимаемся, но было бы неплохо сделать для разнообразия что-то другое.» Ханген поднялся с пола (ванная снова заменяла им спальню) и направился в душ. «Я не хочу быть твоим «парнем», если ты об этом, – сказал он холодно. – Меня интересует твое тело – оно почти такое же, как у моего господина, только то для меня неприкосновенно, а ты доступен. Когда же ты начинаешь разговаривать, я отчетливо вижу, что ты – другой человек, который мне не нужен. Лучше оставить все, как есть.» «Да я не хуже того засранца, который тебя тысячу лет использовал, – обиделся Хичоль, вставая у полупрозрачной двери душевой кабинки. – Ты такой бука, потому что тебя никто не любит. А давай попробуем. Секс не отменяется, но добавим к нему, например, поцелуи после концертов, совместные походы в магазин… Когда есть свободное время.» Ханген, не выключая воду, ответил: «Прости за прямоту, Хичоль, но у меня нет желания гулять с тобой, держа тебя за руку.» Айдол расстроился и больше в ту ночь с Хангеном не разговаривал. Секс и ничего лишнего… Даже герцог предлагал неизмеримо больше! А монах… Секса он, пожалуй, избегал бы до последнего, но объятия и поцелуи мог предоставлять в неограниченных количествах. «Я ужасно скучаю по этим дурикам, – понял Хичоль. – И лично по Кю. Он совсем-совсем не похож на нашу мелочь…»
Наутро снова был «разбор полетов»: лидер пришел в ярость, узнав, что ХанЧоли каждую ночь запираются в ванной, а Кюхён пристрастился к алкоголю. Парочке следовало использовать помещение, которое не может в любой момент понадобиться другим участникам группы, а макнэ стоило поискать потерянные стыд и здравомыслие – ну как он додумался уйти в запой как раз тогда, когда Super Junior покоряли мировую музыкальную арену? Кюхён согласился, что с выпивкой необходимо завязать, и вместо этого стал страдать бессонницей. А Ханген с Хичолем выслушали целую тираду от Хёкдже, который возмущался наглостью телохранителя. «Мы всегда знали, что ты хочешь вставить папе, но теперь ты, считай, это делаешь! Как можно! Мне противно об этом думать! Я все папе расскажу!» Хёкдже рассказал, и результат был неожиданным: Хичоль вовсе не оскорбился, а предложил секс втроем. «Рассказать бы об этом Кю и посмотреть, как он зенки выпучит, – думал Хичоль, лежа на широкой кровати между своим двойником и его телохранителем. – У него, наверное, в голове не укладывается, что так вообще можно!» Хичоль опять вспоминал монаха. В последнее время это происходило подозрительно часто…
Так бы «вселенская звезда» и занималась только личной жизнью, но тут помогла паранойя Кюхёна. Он стал замечать, что перед концертами за кулисами иногда можно встретить человека в черных очках, толстовке с капюшоном, скрывающим половину лица, и в перчатках. Иногда этот человек был с Хангеном, так что догадаться о его личности было легко. Кюхён не понимал, зачем вампиру отираться за кулисами, и он попросил Хичоля выяснить это (тот спал со своим двойником – возможно, имел право и знать о его намерениях). Хичоль смог застать вампира после концерта (он находился в отдельной гримерной, куда не пускали артистов) и, наивно хлопая ярко накрашенными глазами, задал вопрос напрямую. Надеяться на ответ было глупо – разумеется, вампир отшутился, что приходит поддержать выступающих сыновей. Однако Хичоль узнал две вещи. Во-первых, его двойник выглядел так, словно страдал от невыносимой физической боли, и Ханген дважды тихо попросил его «сделать перерыв». Во-вторых, в гримерной был уже однажды встреченный брюнет мрачного вида, который называл вампира «повелителем» и говорил на безупречном британском английском. Хичоль попросил представить его незнакомцу, и двойник назвал этого человека «мистером С». «Класс, теперь у нас столько сведений, что все понятно, – разозлился Кюхён, когда коллега поделился с ним информацией. – Этот гад чем-то болен и рядом с ним кукует безымянный европеец! Сколько выводов можно наделать? КРУГЛЫЙ НОЛЬ!!!» Но с того дня кусочки мозаики стали находиться один за другим, позволяя составить себе представление о картине. Вечером Кюхён подглядел за тем, как Донхэ добавляет некую странную жидкость в сваренный на всю группу суп; это вряд ли была отрава – вампир сам охотно ел то, что чуть позже налили из общей кастрюли. «Я не могу даже предположить, что это было такое, – признался Хичоль. – Может, какие-то витамины…» «Зелье, – зловещим шепотом произнес макнэ. – Приворотное. Мы все друг в друга влюбимся и перетрахаемся полным составом…» «Это пугает, – вздохнул Хичоль. – Мне секс уже надоел.» «Нашел кому пожаловаться, – надул губы Кюхён. – Я уже полгода только со своей рукой встречаюсь!»
Чанмин тоже никаких объяснений не давал. «Мне запрещено рассказывать кому бы то ни было, – напомнил он. – Но можешь быть спокоен, от того, что добавляют вам в еду и воду, вас даже не пронесет.» «А что за «мистер С» околачивается возле твоего господина? – не отставал Хичоль. – Хоть это можешь сказать?» «Он такой же, как я,» – туманно ответил Чанмин. «Герой фанфика, – догадался Хичоль. – А какого? Он не похож ни на одного известного мне артиста!» Чанмин только усмехнулся и заметил, что у его господина получился «самый странный кроссовер, который только можно придумать».
И затем случилось то, из-за чего пришлось звонить Кюхёну. DBSK проводили фансайн в торговом центре, а Хичоль ждал неподалеку от здания, думая, что может снова увидеть своего двойника. Это действительно произошло: в разгар мероприятия тот вышел через черный ход, и Ханген поддерживал его под руку – сам он с трудом переставлял ноги. В машине, сев на пассажирское сидение, вампир со стоном сложился пополам, опустив голову к самым коленям и обняв себя руками. Ханген подошел к «мистеру С», тоже вышедшему из торгового центра, и грозно сказал, что его господин больше не может выносить «этот процесс», он страдает. Таинственный брюнет ответил, что, по всей видимости, «повелитель» оказался недостаточно выносливым физически, его тело отторгает столь огромную магическую силу. «Я выдержу! – крикнул Хичоль. – Мне плохо только в первое время после поглощения энергии! Черт, Ханни, где обезболивающее в чертовом бардачке твоей машины…» Ханген немедленно нашел лекарство, и господин проглотил таблетки, не запивая водой. «Поедем, как только боль ослабеет,» – сказал Ханген. «Поедем сейчас, нечего тут торчать, нас могут увидеть посторонние, – потребовал Хичоль. – Машина, не телега же, ехать вполне комфортно… Черт, когда начнем менять квинтет, надо будет искать кого-то очень сильного. Боюсь, время от времени меня надо будет защищать…»
Хичоль позвонил Кюхёну, но был вынужден сбросить вызов, когда его узнала вышедшая с фансайна поклонница. Пришлось давать девушке автограф и врать про поддержку коллег по агентству (почему артист поддерживал их среди помоек у черного хода – он объяснять не стал). Потом, конечно, айдол набрал номер снова и попытался рассказать больше. Впрочем, он сам не понимал происходящего и смог выдать примерно следующее: у Хичоля был владеющий магией помощник, певцов опаивали веществом неизвестного происхождения и назначения, вампир каким-то образом заряжался энергией на публичных мероприятиях айдолов, а участников DBSK планировали заменить на вымышленных персонажей в ближайшее время. Ким Хичоль, на минуточку, был в первую очередь артистом и понятия не имел, как вести себя в такой ситуации.
МЕХИКО
– Жалко Су, хороший был певец, – сказал художник, выслушав объяснения Кюхёна. – Ну, ничего не попишешь.
– Как это? – возмутился монах. – Друзья, мы же обязаны им своей жизнью! Сейчас, когда им угрожает опасность, нужно помочь! Судя по всему, условием проклятия является выступление группы в полном составе, но при этом неважно, настоящие ли артисты – иначе оно действовало бы из-за Чанмина, который не является певцом! Думаю, мы можем поменяться местами с этими людьми, чтобы оградить их от опасности.
– Но мы же пойдем на верную смерть, – заметил Джунсу. – Если сейчас спрячем артистов тут, а сами будем на сцене, убьют нас вместо них!
– Убьют, ха, – махнул рукой Ючон. – Замучаются они меня убивать. А вот того мужика надо спасать. Да и Хичолю этому по щам надавать. Ишь чего выдумал… Энергией он питается…
– Майор, ну посмотри на себя, – вздохнул Джунсу. – Согласен, я могу заменить Ангелочка Шиа, хотя с моим голосом только в туалете «занято!» кричать. Омега при желании сойдет за очень измотанного Ким Джеджуна, который вдруг потерял стиль и обаяние. – Бухгалтер указал на себя пальцем, как бы переспрашивая: неужели все настолько плохо? – Герцог, если сделает табло попроще, станет идеальным лидером, останется лишь сказать, что он сломал обе ноги и больше не может танцевать. Монах – тоже вполне себе Кюхён, которого две недели мучила диарея: это объяснит и худобу, и взгляд изможденного идиота. Но ты, майор! Да у вас с Ючоном ничего общего, кроме лица, и нет! У тебя мускулатура, до которой ему – как до луны пешком, и уровень интеллекта, которого он достигнет только из-за тяжелой черепно-мозговой травмы. Какая будет легенда? Он прописался в качалке, и однажды ему на голову упала штанга?
– На дуэль бы тебя за такие характеристики, – спокойно отозвался Юно.
– А вот не согласен. – Майор скрестил руки на груди. – Что, я какого-то певца не изображу? Да как не хер делать. Спрячем мужиков и объявим наглой хичолинской морде войну!
– Да! – радостно поддержал его Кюхён. – Полетим в Сеул!
– Ты же хотел на омеге жениться, а в Корее вас не распишут, – хмыкнул Джунсу.
– Личные дела подождут, – мягко, но уверенным тоном заявил Юно. – Монах и солдат правы. Мы должны спасти тех людей. Если кто-то захочет перерезать горло мне – ему придется нелегко, а Чон Юно в этом случае погибнет. Я займу его место.
– Я тоже, – поднял руку Джеджун. – Толку от меня никакого, но я не могу позволить тому человеку погибнуть. Меня все равно не должно быть, а он – настоящий.
– Да вы все с ума сошли, – скривился Джунсу. – Нет, я серьезно. Мы невхарактерные до ужаса. Даже внешне отличаемся. Кто угодно заметит разницу!
– Я нарисую татуировки, сделаю больше проколов в ушах, – стал размышлять вслух Джеджун.
– Я буду носить свободную и закрытую одежду, – присоединился Ючон. – Постригусь.
– Прекрасно. – Джунсу не отступал. – А что омега будет делать со своей задроченностью и, мать его, запахом?
– Я много медитировал, смог значительно укрепить свои духовные силы, – сказал Кюхён. – Думаю, сумею создать снадобье, которое устраняет этот особый аромат.
– Окей, а тупость майора ты как излечишь?
– Я молчать буду, – решил Ючон. – И делать умные глаза.
– Я поговорю с доном Эстебаном, – подытожил Юно. – Попрошу что-то вроде «отпуска» и помощи в защите артистов.
– И когда мы вылетаем? – уточнил Джеджун.
– Рвется к своему вампиру, глядите на него! – закатил глаза Джунсу. – Уже забыл, дурочка, что он с тобой сделал и кем теперь является? Да он сам же и перегрызет твое бледное горлышко, если поймет, что ты – не артист!
– Я просто хочу помочь, – тихо возразил Джеджун.
– Ври больше… Блин! – Джунсу разозлился и раздраженно взъерошил свои волосы. – Вы все решились? Все явитесь прямо под нос к этому сумасшедшему, тянущему энергию из беснующихся фанаток? – Юно важно кивнул. – Да ну к черту! Я же не могу быть самым противным и бросить Ангелочка Шиа в беде, когда даже омега тащится спасать Ким Джеджуна… Эх вы! – Художник покачал головой. – Я ненавижу публичные выступления. Меня бесят тупые девчонки, пускающие слюни на певцов. Я несобранный, не умею подстраиваться под графики. Терпеть не могу корейскую попсу, в конце концов!
– У меня вообще боязнь сцены, – заметил Джеджун. – В школе мне приходилось пить успокоительное даже для того, чтобы прочитать небольшой стишок на празднике перед аудиторией в пару сотен человек. Но я переборю себя. Только вот… раздеваться, пожалуй, не буду.
