Текст книги "Герой не твоего романа (СИ)"
Автор книги: lovely dahlia
сообщить о нарушении
Текущая страница: 45 (всего у книги 100 страниц)
– А тебе помощь не требуется? – поинтересовался он у майора, зевая.
– Это какая? – не понял тот.
– Проколы твои, – ответил Джунсу, аккуратно касаясь мочки его левого уха. – Не больно?
– Не-а, – завороженно произнес Ючон, глядя на художника, добровольно оказавшегося так близко к нему.
– Ну и хорошо. – Джунсу снова зевнул, прикрывая рот ладонью. – Кстати, серьги забавно на тебе смотрятся. Жалко, носить их не надо.
Художник отправился в ванную – умываться. Джеджун, все еще полуобнаженный и обрадованный только что увиденной сценой, помахал рукой перед лицом смотревшего куда-то в стену майора.
– Я сегодня самый счастливый человек на свете, – мечтательно сказал Ючон. – Завтра опять его поцелую.
Профессор (это действительно был герой «Гарри Поттера») приходил в общежитие Super Junior, вылечил раненого лидера (который, несмотря на кровопотерю, вообще попытался от него сбежать), заставил жертву и свидетеля забыть случившееся и увел Хангена на улицу, чтобы там отругать его в своем фирменном стиле «Мистер Хань, минус двадцать баллов с вашего факультета». За ними следом выбежал Чанмин – и просто посмотреть, и разнять, если нужно.
– Наш повелитель в тяжелом состоянии, – сказал Снейп, с ненавистью глядя на Хангена. – Он хочет собрать еще больше силы, но для этого ему нужно восстановиться. Анастасия заботится о нем, пока он слаб, я помогаю по мере своих магических возможностей. А что делаешь ты? Сидишь в общежитии певцов и даже не можешь удержать его избалованных отпрысков от создания проблем! Ты еще бесполезнее, чем Чанмин!
– То ли обидеться, – с театрально-глубокой задумчивостью произнес Чанмин, подняв глаза к небу, – то ли счесть за комплимент…
Никто не заметил его попытки разрядить обстановку. Ханген взялся за пистолет в наплечной кобуре, а преподаватель школы чародейства и волшебства – за волшебную палочку.
– Ты хоть знаешь, как попал в реальность? – холодно спросил вампир. – Настя просто не вспомнила ни одного другого фандома, где можно было бы искать магов с подходящей способностью, а в твоей мэрисьюшной ерунде как раз были молодая рок-певица и Темный Лорд, который обретал новое могущество через выплеск эмоций на ее концертах.
– Нет ничего плохого в том, чтобы быть главным героем мэрисьюшного фанфика, – вставил Чанмин. Его опять оставили без внимания.
– Мой оригинал – хотя бы трагический персонаж и сильная личность, – парировал профессор. – А твой – простой поп-певец и предатель, бросивший благодетелей ради личной выгоды!
– Оба они у вас предатели, – в очередной раз встрял Чанмин, пожав плечами. – Один-один, победила дружба.
– Еще раз прошу тебя тихо и молча выполнять свою работу, – потребовал Ханген. – Ты не имеешь права отчитывать молодых господ, как сделал это на кухне, или указывать мне, как служить господину.
– Я заставлю повелителя пересмотреть свое отношение к тебе, он слишком на тебя полагается, – заметил профессор. – Может быть, он так снисходителен из-за твоей… романтической привязанности?
Сказанное стало последней каплей: вампир достал пистолет, волшебник в ответ тут же направил на него палочку. Но заклинание пролетело мимо, так как Ханген стрелять не стал – вместо этого он ловким ударом выбил из руки противника смешное для реальности оружие. В следующий момент он уже держал книжного персонажа за аккуратно подстриженные волосы и прижимал холодное дуло к его шее.
– Осторожнее, профессор Снейп, – усмехнулся Ханген. – Без своей палочки ты против меня – никто, даже теперь, когда стал вампиром.
– Да и рассосались уже! – крикнул вышедший из себя Чанмин, хватая обоих за плечи и заставляя отступить друг от друга. – Чего сцепились чуть ли не с момента знакомства? Что, больно типажи похожи, боретесь за место главного мрачного страдальца? Я от вас уже устал, а скоро и господин устанет! – Чанмин схватил с асфальта волшебную палочку и отдал ее профессору. – Вот, держите. Хотел бы посоветовать вам вместо попыток атаковать товарищей засунуть эту хреновину себе в задницу, но вы вряд ли примите это к сведению: у вас же чистый гет! Ковыряйтесь в носу, тоже удобно.
Чанмин, отвернувшись, влетел обратно в здание общежития.
– Неожиданно, – поднял брови волшебник. – Такие крысы тоже приходят в ярость?
– Он главный герой, – напомнил Ханген. – Предает нас, так сказать, злодеев, даже по сюжету. И лучше бы ты к нему приглядывался, а не ко мне.
График снова был достаточно насыщенным, до самого вечера ни одна из групп не выкроила и свободной минуты. Потом Джеджун, отчаявшись придумывать предлоги для исчезновения из общежития, сказал:
– Ребята, у нас скоро начинается первый совместный тур аж за пять лет, давайте отметим это с подобающим размахом!
– Да, постоим на ушах! – подхватил Ючон. – Поехали к тебе домой, устроим вечеринку в твоих лучших традициях.
– А я, а я… – Джунсу чуть не побил коллег: они не могли придумать что-то, подходящее и для него тоже? – А я с вами. Морально поддержу.
– Мне придется за вами следить, – заметил Юно, державшийся уже на чистом кофеине. – Иначе учудите что-то.
– Минни, ты с нами? – предложил Джеджун.
Оставшиеся трое замерли, мысленно обзывая его бестолковым треплом. Можно было сначала поразмыслить, а потом звать врага на воображаемую вечеринку?!
– Нет, я, пожалуй, останусь, – решил Чанмин. – Нет сил на развлечения. Идите без меня.
– А если бы он пошел с нами? – зарычал несколько позже Ючон, стуча Джеджуна пальцем по голове. – Там что-нибудь вообще есть?!
– Юнни, он меня бьет, заступись! – капризно потребовал тот.
– Что? Где? – Юно уже спал на ходу. – Ах, сами разбирайтесь, не маленькие…
Хичоль отказался ехать, показав сообщение от Чанмина, который просил прийти в опустевшую обитель DBSK. Забрать Кюхёна оказалось не менее проблематично: он столь убедительно изображал мучения, что коллеги, едва прибыли домой, отдали ему кучу таблеток и уложили в постель, а лидер, не помнивший, что совсем недавно сам истекал кровью, сидел рядом с мнимым больным и настаивал на вызове «скорой».
– Кто-то переиграл, – шепнул Джеджун, наклонившись к уху Кюхёна. Затем, уже громко, он продолжил: – Чонсу, я сейчас отвезу его к своему личному врачу, он ему быстро поможет, это настоящий профессионал.
– Ему совсем плохо, у него даже температура поднялась, – вздохнул лидер. – Вот ведь беда ходячая: то пьет, то болеет…
– Скоро выздоровеет! – пообещал Джеджун, выдергивая чужого макнэ из кровати и утаскивая его за дверь. – Ты чего уж, Кю, мы ведь шутили, что надо больным прикидываться! А если в больницу увезут? Что ты сделаешь? Спецом отравишься, чтобы не спалили?
– Бур-бур-бур, – передразнил его Кюхён. – Проехали.
– Я с вами! – прокричал лидер, кидаясь вдогонку. – Мне нужно знать, что с Кюхёном и сможет ли он выступать! Не уезжайте, сейчас оденусь!
– Мой врач за деньги любой диагноз поставит, – вполголоса сообщил Джеджун. – Только придется теперь сделать крюк и сначала заехать в его клинику…
– Лидер – заноза в заднице, – вздохнул Ючон.
– Это еще почему? – встрепенулся опять почти отключившийся Юно.
– Да я не про… А хотя… Ну, вот натура у тебя такая. – Ючон развел руками.
Хичоль пришел к оставшемуся в одиночестве Чанмину. Тот сидел прямо на полу, прислонившись спиной к краю дивана, и смотрел телевизор, который при появлении гостя немедленно выключил.
– Присаживайся. – Он, улыбаясь, похлопал ладонью по ковру рядом с собой. Хичоль опустился на пол и при этом заметил, что у его господина – какое-то блаженное выражение лица. – Да, есть такое. У меня маленькая просьба. Ты же… общаешься еще с нашими ребятами? В Мехико?
– Частенько, – не солгал Хичоль.
– Ты… – Чанмин немного помолчал, словно раздумывая, будет ли это разумно; в итоге он сдался перед собственными чувствами. – Ты можешь позвонить Джешке, включить громкую связь и поговорить с ним? Я… Я соскучился по голосу этого чудика.
– Сам поболтать не хочешь?
– После того, что я натворил? – Чанмин хмыкнул. – Да и господин просил пока с Мехико не связываться.
– Ладно, как скажешь. – Хичоль неуверенно открыл список контактов, стараясь не показывать Чанмину экран – отличить корейский номер от мексиканского было легко. Еще ему хотелось надеяться, что у омеги хватит ума почувствовать подвох и подыграть. – Привет, привет, Джеша! Не спишь? Удобно говорить? А я вот звоню узнать, как у вас ТАМ В МЕКСИКЕ дела…
– Джешк, а Джешк, – доставал омегу Джунсу, – как тебе Юно? Вы так мило тискались… Давай вместе охоту на настоящих артистов откроем?
– Он просто по-дружески успокоил меня, – ответил Джеджун, который в этот момент стоял перед зеркалом и учился делать фотографии для социальных сетей в стиле своего оригинала. Пока выходило не слишком похоже – как говорил художник, он в неправильных пропорциях смешивал «упоротость и милашность». Ему-то было легче: щеки втянул, телефон в правой руке поднял, томный взгляд в камеру устремил – и готово. – У меня ничего не может быть с Юно.
– Человек с этим лицом – твоя первая любовь, – прошептал Джунсу, обнимая его со спины и тем самым мешая упражняться в искусстве селфи. – Тебе по сюжету положено тащиться от этих мужественных рук, от этой родинки над верхней губой…
– Он замечательный, – согласился Джеджун, – но я не составлю тебе компанию в соблазнении певцов!
Юно подошел к ним обоим сзади и, пристально глядя на свое отражение, надул щеки. Через пару секунд он выпустил воздух и с отвращением покачал головой.
– Так лидер – сексуальный мужчина или воспитатель в детском саду? Он сам-то хоть понимает, какие рожицы корчит?
– Тут че? Массовое фотографирование? – предположил Ючон, тоже вливаясь в коллектив у зеркала. – Дже, и меня в кадр. – Он поднял вверх большой палец, потом задумался, показал «козу», понял, что опять перепутал жест, и наконец дошел до «V». Джунсу раздраженно ударил его кулаком между лопаток.
Джеджун все-таки решил сделать групповое фото, но не успел нажать на кнопку – телефон зазвонил. Сначала ничего странным не показалось – это был всего лишь Хичоль, а персонажи ждали визита артистов. Но как только Джеджун заговорил с ним, он осознал всю необычность беседы. Судя по звуку, была включена громкая связь, а Хичоль спрашивал, как дела в Мексике… Рядом был Чанмин, это он просил позвонить. Сердце Джеджуна замерло, и омега чуть не потерял равновесие.
– Привет, Хичоль. А у нас все отлично, – сказал он, пятясь от зеркала и товарищей. Одними губами Джеджун объяснил ситуацию, на всякий случай закрыв микрофон ладонью. – Сам-то как?
– Тоже неплохо, – ответил на другом конце линии Хичоль, вопросительно посматривая на своего господина. – Только не понимаю, что за чертовщина творится… – Чанмин схватил свой телефон, открыл новое сообщение и написал для слуги: «Спроси Дже, как у него дела в личной жизни». Хичоль повертел у виска, но Чанмин сунул ему мобильный прямо под нос, и «вселенская звезда» все-таки поинтересовалась: – Слушай, я с тобой-то мало болтал, все больше с герцогом и монахом… Ты как там? Все по этой заразе страдаешь?
Чанмин возмущенно ткнул себя пальцем в грудь и для профилактики ущипнул слугу за щеку.
Джеджун уже открыл рот, чтобы заверить собеседника и, главное, подслушивающего Чанмина, что не переставал любить ни на секунду, однако Джунсу, который уже припал ухом к его телефону, прижал указательный палец к губам и помотал головой. Джеджун послушно ответил:
– Ну, вечно, что ли, мне страдать… Я недавно начал встречаться с парнем со своей новой работы.
Чанмин аж вскочил с пола. Тихо сказав себе, что это правильно и ничего другого ожидать не стоило, он снова схватился за телефон и начал писать вопросы, которые Хичоль стал задавать, как только прекратил, едва сдерживая коварный смех, поздравлять омегу.
– Какой он? – Джеджун вспомнил свое неудачное свидание. – Он из Америки. Симпатичный, на восемь лет младше меня. Работает менеджером по продажам.
– Из Америки! – чуть слышно отозвался Чанмин. – На Запад потянуло! А тот парень знает, что с ним не так?
– Как далеко вы зашли? – спросил Хичоль. – Ты же немного странный, не боишься, что у американца глаза на лоб полезут?
Чанмин не успел заткнуть слуге рот. Об этом осведомляться не стоило, он вовсе не хотел знать, спит ли омега с кем-то другим.
Джунсу прибег к тому же методу, что старший из вампиров, и написал на своем телефоне целую тираду. Джеджун хотел отказаться от декламации, но художник настойчиво постучал пальцем по экрану.
– Ну, как тебе сказать, Хи… Конечно, я пока боюсь раскрыть ему всю правду, и, когда у меня была течка, пришлось отказывать. Думаю, его бы это шокировало. Потом решу, что с этим делать.
Омега в отчаянии опустил голову и закрыл глаза, а Чанмин не удержался от того, чтобы схватить с дивана мягкую игрушку настоящего Джеджуна и в сердцах швырнуть ее об стену.
– Уже с другими трахается, и года не прошло, – процедил он сквозь зубы.
– Все правильно, Джеша, все правильно, – одобрил Хичоль, понимавший, что происходит у персонажей. – Наслаждайся жизнью. Если он тебя любит, то и над твоей особенностью смеяться не станет. Целую тебя и всех остальных, пока-пока, у меня дела, еще созвонимся.
– Ну зачем? – заныл Джеджун, треснув Джунсу по руке. – Теперь он думает, что я – непостоянный…
– Теперь он думает, что ты сильная личность и способен прожить без него, – возразил художник. – Может, еще немного ревнует, чертов собственник.
– Ревнует? – Джеджун сложил обе ладони на груди, готовясь растаять. – Он хотел узнать, не нашел ли я другого парня, потому что еще любит меня?
– Нет, – ответил Джунсу, – потому что считает: раз ты, чушка такая, его любил, значит, теперь до конца своих дней должен его одного боготворить. Он просто не верит, что такой, как ты, мог найти другого парня и забыть его!
– Все равно, – продолжал улыбаться омега. – Значит, он думает обо мне.
– Художник по себе судит, – шепнул майору герцог. – И у меня план. Наконец я понял, почему он так упорно намекал на наши с тобой отношения – хотел, чтобы мы это опровергали. Ты тоже не имеешь права найти счастье с другим, и если Джунсу увидит, что у нас роман, то в его сердце вспыхнет ревность.
– Опять ты за свое, – вздохнул майор. – Ну, вперед, попробуем. Только че лишнего сделаешь – без зубов останешься.
– Ты привлекателен не более деревянного бруса, – поморщился Юно. – Просто ты мой друг, и я хочу помочь.
– Блин, «друг», – обрадовался майор и от чистого сердца стиснул герцога в теплых, но все-таки стальных объятиях.
– А с этими двоими что? – нахмурился Джунсу, заметив, что оборотень и пришелец слились в относительно тесном физическом контакте.
– Не знаю, – тихо произнес Джеджун, мысли которого улетели уже весьма далеко от грешной земли. – Что-нибудь хорошее, наверное…
– А ты чего хотел? – поинтересовался, в свою очередь, Хичоль. – Что он всю оставшуюся жизнь проведет, вспоминая тебя? Ты, конечно, бессовестный красавчик, а он – закомплексованная серая мышка, но не сдохнуть же ему теперь, поливая подушки слезами одиночества и называя фаллоимитаторы твоим именем!
– Я понимаю и ни за что его не осуждаю, – сказал Чанмин, зло прищурившись, – но того парня хочется придушить. Какой-то ублюдок… моему Джешке…
– Он не твой уже три с лишним месяца.
Чанмин в бешенстве ударил кулаком по полу.
– И да, – продолжил сыпать соль на рану Хичоль. – Новый хахаль делает с ним все, что захочет. Ты научил, а тот парень теперь пользуется.
– Вот нравится тебе людям нервы трепать, – застонал Чанмин, пряча лицо в ладонях. – Теперь у меня перед глазами – Джеша в постели с каким-то козлом.
– Сделал гадость – сердцу радость, – ответил Хичоль, которому не терпелось добраться до Джеджуна и подробно рассказать о реакции Чанмина. – Пойду-ка я к себе в общагу, а то у меня Ханген без любви и ласки совсем в сухарь превратился, того и гляди крошиться начнет.
– Шлепай, и спасибо, – бесцветным тоном произнес Чанмин, открывая на телефоне старые сохраненные сообщения от омеги. Представив себе, как Джеджун пишет все те же «люблю, целую» какому-то другому мужчине, вампир чуть не отправил телефон следом за чужой мягкой игрушкой – прямиком об стену.
Артисты, естественно, опоздали, зато теперь у Кюхёна было предписание врача, которое значительно ограничивало его рацион и таким образом избавляло монаха от множества проблем, во всяком случае, на первое время.
Состоялась еще одна репетиция, после которой слово взял несколько чумной лидер (он пару раз заснул стоя, и Джеджун будил его, пихая в бок локтем). На следующий день были запланированы съемки в развлекательной передаче, по формату – фактически ток-шоу. Ничего сверхъестественного, просто беседа с ведущими, все разговоры – в рамках темы «как мы все скучали друг по другу и как счастливы снова быть одной группой».
– В общем, идеальный вариант, чтобы испробовать себя до полной замены, – сказал Юно.
– А зрители там будут? – спросил монах, помахивая подвеской в форме бантика. – Я сегодня заколдовал амулет и мог бы начать заряжать его.
– Охренеть. – Хичоль, который тоже успел приехать, отнял у монаха потенциально «чудовищное оружие». – Бантик. Кю, лапонька ты моя, а чего же не сердечко? Или, например, кошачья мордочка? Стыдоба! У другого Хичоля – знак Инь-Ян!
– Я думал, что-то нейтральное будет лучше, – объяснил монах.
Хичоль отправился примерять магический артефакт на майора и герцога – предполагалось, что аккумулированную в нем силу получит один из них. Бантик был маленький и потому, конечно, бросался в глаза не сразу, но его нежно-розовый цвет смотрелся нелепо.
– Зрители будут, только мало и не все – фанаты, – признал Юно. – Кроме того, боюсь, без пропуска не получится достаточно близко подобраться к студии.
– Значит, начнем с другой группы, – улыбнулся монах, вешая бантик на свою шею.
На этот раз артисты долго пропадать не стали – в середине ночи уже стали собираться домой. Им даже удалось немного поспать. Чанмин и сам ушел – ему, после новостей о налаженной личной жизни омеги, хотелось отвлечься, и он охотно принял предложение ЫнХэ играть с ними в карты на желания. Слуга один раз проиграл, и ему пришлось выполнять требование Донхэ: целовать сопротивляющегося Хёкдже.
– Папе теперь пожалуешься, да? – засмеялся младший из братьев.
– Нет, он хорошо целуется, – ответил старший, мрачно глядя на лежащие рубашками вверх карты.
– Вы тоже, молодой господин Хёкдже, – похвалил его безо всякого умысла Чанмин.
А Донхэ решил проверить и прямо на глазах у изумленного слуги присосался к губам старшего брата.
– Врешь, Мин, не очень, – злорадно ухмыльнулся он.
– Ты же мне брат родной! – заверещал Хёкдже, с кулаками набрасываясь на младшего. – Как ты мог, это извращение!
– Уймись, дурилка, наши оригиналы друг другу – вообще не родственники! – Донхэ кое-как уворачивался от ударов.
Чанмин вздохнул и разнял братьев, а позже даже «вспомнил молодость» и сначала поругал, а потом успокоил обоих – когда эти двое были малышами, он нередко выступал в роли их гувернера.
Хичоль, убедившись, что никого не разбудил, прошел в свою спальню вместе с макнэ и стал, зевая, раздеваться. Младший подошел к окну, чтобы смотреть вниз, на прописавшихся у здания поклонниц.
– Слушай, вот ты тоже Кюхён, – заговорил Хичоль, раздевшись до трусов и принимаясь аккуратно убирать свою одежду в шкаф. – Понимаю, у вас совершенно по-разному мозги устроены, но хоть что-то же должно быть похожим! Представь, что ты к девушке охладел. Как ей вернуть твои чувства?
– Зачем тебе мои рассуждения на эту тему? – с подозрением в голосе поинтересовался Кюхён, встав к нему вполоборота.
– Хватит строить из себя дурака, ты же сам понял, что он мне нравится, – раздраженно бросил Хичоль. – И не бесись, вы разные! Хочешь, я его по-другому называть стану? – Кюхён не ответил. – В общем, он милый. Я от таких отвык. То есть, блин, я их и не видел никогда! Умный, добрый, с чувством юмора, наивный, неиспорченный. Он не затюканный, как тот же Джеджун – ну, видел ты его, это вполне уверенный в себе парень. А знаешь, как он бесился сначала, что я ему понравился? Но потом смирился, стал довольствоваться тем, что просто общается со мной, находится рядом… Хотел, конечно, чего-то еще, но скрывал это… А я его отталкивал. Думал: ну что я могу дать этому чистому созданию, у нас с ним ничего общего! Но когда он на прощание поцеловал меня в щеку… Что-то во мне перевернулось. Я понял, что никто еще не любил меня так, как он, не видел во мне столько хорошего. И теперь, увидев его снова, я готов был на шею ему кинуться, веришь? Хотелось затискать эту дурацкую непорочность, особенно после того, как я спал и с Хангеном, которому на меня плевать, и с самим собой, и с ними обоими одновременно. А он… Он на меня плюнул. Наверное, из-за того, что в первый раз я не позволил ему чувствовать. Ну и вот. Что мне теперь делать? Как считаешь?
Кюхён оторвался наконец от окна, бросился к Хичолю, только что закончившему застегивать пижаму, и нежно обнял его.
– Значит, я нравлюсь тебе? – спросил он с надеждой, вмиг растеряв всю показную холодность. – Прости, что обманул, я всего лишь не хотел больше раздражать тебя и ранить свое сердце… Поверить не могу, что услышал эти слова… Если все сказанное тобой – правда, так знай, что я люблю тебя, как прежде…
– Ах ты сучонок! – закричал Хичоль, тем не менее, не отлепляя монаха от себя. – Вы когда поменяться-то успели?!
– После нападения на вашего лидера Кюхён боялся, что и он пострадает, поэтому попросил меня с сегодняшней ночи быть вместо него, – прошептал монах. Он сам отстранился и посмотрел в лицо почти разъяренного певца, гладя его по волосам. – О боги, как же отчаянно я пытался убить свои чувства к тебе и как же мало преуспел в этом… Прошу, не говори, что это была шутка, позволь верить, что моя любовь нашла хоть какой-то отклик в твоем сердце!
– Гад ты, вытянул из меня такое признание, – проворчал Хичоль, положив ладонь на затылок монаха. – Ну, раз уж все слышал, иди теперь сюда…
Не успели губы артиста и персонажа соприкоснуться, как второй отвернулся и сделал шаг назад.
– А это еще что? – возмутился Хичоль. – Будешь любить меня, как во втором классе? Мы взрослые люди, и я перед тобой распинался, так что теперь давай сюда свои губешки…
Кюхён отступил еще на шаг и с серьезным видом пригрозил ему пальцем.
– Я люблю тебя и, конечно, хотел бы поцеловать, – признал он, – но нам сейчас нельзя вступать в близость. Мне придется зарядить амулет, и для этого моя аура должна оставаться светлой.
– Думаешь, немного секса так сильно тебя опорочит? – Хичоль сдвинул брови. – Ладно, согласен, в фэнтези жрицы и прочая дребедень часто девственность хранят, чтобы не потерять магические способности. Но есть куча всего интересного. Ты можешь терпеть, если умеешь, и меня одного удовлетворять…
Хичоль попробовал сократить расстояние между ними, но Кюхён выставил перед собой руки, мешая ему двигаться дальше.
– Дело не совсем в этом, – заметил он спокойно. – Ты вампир, проклят, и у тебя темная аура. Если между нами возникнут «такие» отношения – то ты смешаешь эту ауру с моей. Я буду бесполезен.
– Вот как? – Хичоль от обиды покраснел. – То есть с кем-нибудь другим ты сейчас можешь зализываться?
– Не исключено, – пожал плечами Кюхён.
– Гадство! – Хичоль сверкнул глазами. – Знаешь, что? Беру свои слова назад и ухожу к Хангену!
– Дай руку.
Певец сделал то, что от него просили, и до того, как он успел понять свою оплошность, на его запястье, сверкнув, завязался магический браслет.
– Теперь не сможешь, – улыбнулся Кюхён, глядя на то, как Хичоль безуспешно пытается снять украшение. – Я запрещаю тебе спать с Хангеном и твоим двойником.
– Придурок! – Хичоль топнул ногой. – Собака на сене! Не себе – так никому!
– Это ради твоего же блага, – покачал головой Кюхён. – Я не собираюсь никак ограничивать тебя, ты не принадлежишь мне. Но не нужно делать этого с нашими врагами. Ты можешь заниматься любовью с кем угодно, кроме этих чудовищ.
– Пойду тогда лидера соблазню, хуй ли. – Хичоль плюхнулся на кровать и закутался в одеяло. – Мужик на старости лет узнает, что он – гей…
Кюхён лег на кровать рядом с ним и пожелал спокойной ночи.
– Не обижайся, – попросил монах, гладя поверхность одеяла, в которое Хичоль зарылся с головой. – Я люблю тебя и желаю только добра. Если твои чувства не изменятся, то, когда все закончится, мы будем вместе так, как хочешь ты.
– Да я тебя в монастыре запру!
– Как пожелаешь.
– Вот дурак-то…
====== Глава 31 ======
Настоящий Кюхён остался с персонажами и решил сгладить последнее яркое различие. Он привел омегу на кухню, поставил на стол перед ним бутылку ликера и положил пачку сигарет.
– Валяй, – сказал он, указывая на атрибуты вредных привычек.
Джунсу распахнул окно, вынул из пачки одну сигарету, взял зажигалку и прикурил.
– Хм, отличный табак, – оценил он. – Сразу видно, что ты, Кю, брал его у герцога, а не у майора.
– А ты брось бяку! – Кюхён отнял у него сигарету и немедленно затушил о дно пепельницы. – Живо забыл про выпивку и курево!
– Ну, курю я и так редко, по настроению, – заметил Джунсу, изящно присаживаясь на край стола и открывая бутылку. – А вот не пить до конца операции – выше моих сил. Я буду жить среди злобных вампиров и придурков – мне нужен допинг.
– Я никогда не курил, – честно признался Джеджун, неловко вертя в руке сигарету. – Другие омеги еще в школе пробовали, но я как-то до этого не дошел… Может, не надо? Это вредно. Вы забываете, что я не мужчина.
Джунсу налил три полных рюмки крепкого ликера и поставил их перед всеми «собутыльниками».
– За то, чтобы добро победило зло, – сказал Джунсу и опрокинул свою стопку. Кюхён последовал его примеру и поморщился – он предпочитал напитки послабее. Джеджун выпил последним.
– Сейчас по второй – и Джешка сует в зубы сигарету, – предупредил Джунсу, снова наполняя рюмки. – Слушай, милая моя, светская львица с сигаретой – это шикарный декаданс, нечего ссылаться на свой упоротый пол.
Все снова выпили, и Джеджун все-таки попробовал закурить. Естественно, он закашлялся и хотел оставить обучение, но Джунсу властным тоном запретил это делать. Переведя дыхание, омега снова затянулся горьковатым дымом с тем же плачевным результатом.
– Если Ким Джеджун вдруг начнет вести здоровый образ жизни – нас заподозрят, и твой Чанмин всех порешает!
Через час омега кое-как научился «плохому», и его уже подташнивало от сигарет, а Джунсу, воспользовавшись тем, что много пить никто не стал, уже был под шафе.
– О, сладкая парочка, – со смехом протянул он, увидев зашедших на кухню герцога и майора. Юно, кстати, уже воплощал в жизнь свой план под названием «заставить Джунсу ревновать» и часто двусмысленно касался майора, а тот вовсе не обращал на это внимания (он думал лишь о предстоящем появлении перед публикой и даже немного волновался из-за него). Вот и сейчас, стоя рядом с Ючоном, герцог по-хозяйски положил ладонь на его поясницу, но майор занялся тем, что отнял у Джунсу почти пустую бутылку с ликером и выпил остатки, мешая художнику дойти до ненужной перед съемками черты. – Ребята, предлагаю нам сегодня ночевать втроем, а вторую комнату предоставить влюбленным. Они так и тянутся друг к другу.
Джунсу вышел из-за стола и потащил за собой Джеджуна, у которого кружилась голова. Кюхён поплелся следом, сам не зная, зачем.
– Мы завтра поцелуемся перед съемками, – предупредил герцог. Майор сначала непонимающе выпучил глаза, а потом, напомнив о возможности потерять зубы, показал ему кулак. – Тебя укусил наш монах? Что особенного ты нашел в поцелуе?
– Ладно, хрен с ним, – согласился Ючон, взяв со стола бутылку, чтобы выкинуть ее в мусорное ведро. – Авось, Су правда приревнует…
Конечно, Джеджун оставшиеся часы сна с пользой не провел: он лежал рядом с крепко спящим Джунсу, смотрел на крышу соседнего дома за окном и пытался представить себе первую встречу с Чанмином. Он не мог себя выдать, не мог обнять и сказать, как сильно ему не хватало вампира – Чанмин не принадлежал себе и наверняка получил приказ навредить персонажам, если те вздумают заменить артистов. А тогда, полагал Джеджун, ему самому станет невыносимо больно, и он должен будет жить с такой страшной раной в сердце… Оставалось лгать, притворяться, играть роль, наблюдать украдкой, касаться, будто невзначай, ощущать замирание сердца, хватая его за руку на сцене (Джеджун точно помнил, что место Чанмина – между ним и герцогом). И ждать, что скоро все закончится, что можно будет прижаться к освобожденному вампиру и уехать вместе с ним в какую-нибудь живописную глушь, где никто не слышал о DBSK… Предстоящее испытание казалось Джеджуну будоражащим и романтичным, он чувствовал себя, как первоклассник перед первым сентября, и к тому моменту, как прозвенел будильник, он уже нарисовал себе очаровательную картину: маленький городок в Провансе, виноградник и три семьи, совместно занимающиеся там виноделием: они с Чанмином, майор с художником и герцог с монахом (Хичоль в полусонную фантазию не вписался, а потому был изгнан обратно на корейскую эстраду).
Результат – Джеджун, прибывший сразу в студию, выглядел так, словно и в самом деле полночи провел на веселой вечеринке. Визажистке пришлось накладывать ему больше макияжа, чем планировалось, но сам омега остался доволен: у него получился игривый, хоть и немного дурной взгляд.
– Не хер карандашом-то вокруг глаз! – испугался за соседним зеркалом майор. Можно было отложить лицедейство, так как Чанмин еще не приехал (он должен был прибыть вместе с артистами, которые, уже отдавшие пропуска, потом собирались уйти раньше, скрыться из виду и «внезапно» обнаружиться только в гримерных). – Девушка, вы чего из меня делаете? – Ючон пальцем указал на только что начатый макияж. – Транса или клоуна?
– Я придаю вашему взгляду выразительности, – улыбнулась визажистка, продолжая рисовать тонкие, но яркие линии на веках военного.
– Волосы немного завьем и сделаем боковой пробор, – продолжила парикмахерша, вставая за спиной пришедшего в еще больший ужас майора. – Хорошо, что вы не стали укладываться заранее, главный стилист придумал вам всем идеальные по сочетанию образы!
– Хён, – издевательски произнес Джунсу, – не переживай, никто не испортит твою прек-рас-ну-ю внешность.
Пришел Юно, поймавший в коридоре Чанмина (он сделал вид, что отстал от остальных вместе с ним, только потерялся отдельно). Джеджун забыл, как дышать, и, чтобы не пялиться на вампира все выдающими влюбленными глазами, уставился в зеркало.
– А эти уже здесь. Ну, JYJ – как обычно, и тут сумели дезертировать, – засмеялся Чанмин. Юно и Джунсу коротко переглянулись: настоящий макнэ вряд ли решился бы на такую сомнительную остроту. – Джеджун хён, отличный макияж, ты прямо как кукла. – Чанмин подошел к нему и положил одну руку на его плечо. Омега замер, напрягшись от волнения. Оборотень уже проверял действие снадобья Кюхёна и сказал, что никакого запаха полевых цветов не чует; но не мог ли бывший любовник оказаться более чувствительным к этому аромату? – Ну как, вы с Юно хёном замутите сегодня приличное ЮнДже в старых добрых традициях? Ладонь лидера так и норовит улечься на твое колено…
