Текст книги "Герой не твоего романа (СИ)"
Автор книги: lovely dahlia
сообщить о нарушении
Текущая страница: 57 (всего у книги 100 страниц)
Он специально говорил по-английски: Джеджун выучил язык, ожидая, что Юно-альфа позовет его в Америку, а этот Чанмин не знал совсем.
– Не обижай мальчика! – заступился Джеджун, крепче прижимая макнэ к себе. – Он не виноват! Конечно, наше «ООС» – просто фантастическое. Но какие у нас жанры! Уверен, его фанфик – нечто милое и романтичное. А ты в каждой главе занимаешься идиотским сексом, я – апогей современной извращенности молодежи, Ючон – концентрат «черного» юмора…
– Это – не твой вампир. – Юно указал на Чанмина, который от шока забыл плакать. – Он вообще в меня влюблен. Я пробовал найти его фанфик, но… – Герцог развел руками. – Представь себе, они все такие!
– Не обижай его, – грозно повторил Джеджун.
– Женщина, в тебе говорят гормоны, – бросил герцог, уходя. – Побереги материнскую заботу для родного ребенка.
– Когда вы успели выучить английский? – удивился Чанмин.
– Какая разница. – Джеджун нежно поцеловал его в щеку. – Юно тебе нравится, да? Я с ним поговорю.
– Он тебе больше не нужен? – всхлипнул Чанмин.
– И давно уже.
– Хён… – Чанмин заплакал и обнял Джеджуна. – Прости…
– Было бы за что… – Омега погладил нового персонажа по голове. – Я люблю другого. Очень сильно люблю. Надеюсь, он меня хоть вспоминает…
– А вот и я! – возвестил Ханген, прыгая в кровать Хичоля. – Соскучился, малыш?
– Тьфу ты, он дебильнее герцога! – Певец сразу проснулся и стал уползать от влюбленного. – Кю, сделай с ним что-нибудь!
Монах подошел к ожидающему совокупления Хангену, посмотрел ему в глаза и таким образом отправил спать.
– Действует только на обычных людей, а жаль, – заметил он. Хичоль унес китайца в гостиную. – Кажется, в этот раз Настя даже не старалась – оживила первых попавшихся. Впрочем, она и в прошлый-то раз…
– В прошлый раз классные были, – заметил Хичоль. – Особенно макнэ Super Junior…
– А я думал, лидер DBSK. – Монах снова лег в постель. Хичоль швырнул в него первое, что попалось под руку, – свою кофту.
– Ты мне каждый день это припоминать будешь? – разъярился он. – Я же сожалею!
– И почему, скажи на милость, это в глаза не бросается…
Джеджун почти до самого утра болтал с Чанмином, и юноша был глубоко поражен тем, каким понимающим оказался хён. По всей видимости, в его родном фанфике Джеджун выступал в роли почти отрицательного персонажа, мешавшего главному герою быть счастливым с Юно.
Омеге по-настоящему нравился этот мальчик. В первую очередь, конечно, из-за внешности; но кроме этого, в нем была какая-то очаровательная беззащитность, мило украшенная ершистостью. Хотелось окружить его заботой, теплом.
– У меня в последние дни такое чувство, что все изменились и перестали нормально ко мне относиться, – пожаловался Чанмин.
– Это не так, малыш, – улыбнулся Джеджун. – Тебе просто кажется…
Джунсу, протирая глаза, вышел из своей комнаты.
– Ну где этот Ючон? – раздраженно спросил он. – Жду его, жду…
– У него же съемки каждую ночь, – напомнил омега. – А зачем он тебе?
– Трахнуть его хочу, блин, разве непонятно? – усмехнулся художник. – Кстати, у тебя смазка осталась? Ну, ты же не все время течешь, нужна была, наверное. А теперь незачем.
– Джунсу, по голове себя постучи, – вздохнул Джеджун. – Опять ты Ючона с прямым углом перепутал. Скорее Кюхён переспит со всеми Super Junior одновременно, чем он под тебя ляжет.
– Правильные предварительные ласки творят чудеса, – гордо заявил Джунсу. – Поспорим?
– Не хочу я больше с тобой спорить. Это бессмысленно. Ючона можно накрасить и красиво одеть, но нежной барышней он не станет!
– Необязательно быть нежной барышней, я перетрахал довольно много вполне мужественных парней… Но тебе-то откуда знать, ты же нормальная баба и в нас, извращенцах, не разбираешься.
– А я что говорил, – шепнул Чанмин на ухо омеге. – Джунсу хён как будто с ума сошел!
– Мелкий, отстань от беременной женщины, ей спать надо, – посоветовал художник. – Скачай порнушку, изведи кипу салфеток.
– Хватит подкалывать меня по поводу порно, ты тоже его смотришь! – Чанмин покраснел от обиды. – А у Ючона вообще такая коллекция, что мне даже не снилось!
– Вот что ни предположи – все верно, – засмеялся Джунсу. – Ты более типичный Чанмин, чем сам Чанмин.
– Да что он несет? – нахмурился макнэ.
– Полную ерунду, – с нажимом ответил омега. – Джунсу, лубрикант у меня в тумбочке, бери и пользуйся. Надеюсь, Ючон его тебе не по лицу размажет.
Художник фыркнул и отправился в комнату Джеджуна. Его место в театре абсурда почти сразу занял герцог.
– Подумал тут и решил, – сказал он с достоинством. – Уважать это чучело я не буду, но положить в свою постель могу.
Чанмин задрожал и прижался к омеге, который тут же обнял его и стал похож на маму-кошку, готовую вцепиться когтями в обидчика ее котенка.
– Да прекратите вы его пугать! Я давно уже к вам привык и забыл, какие вы чокнутые, но теперь опять четко вижу!
– Ну, мое дело – предложить, – пожал плечами оборотень.
Скоро выяснилось, что кое у кого появился товарищ. Это произошло, когда две группы собирались на совместное посещение благотворительного мероприятия. В салоне красоты, где Джунсу опять с неподдельным интересом наблюдал, как из майора делают звезду, к Джеджуну, которому красили волосы, привязался ожидавший своей очереди Хёкдже.
– Слушай, мне кажется, я чем-то заболел, – обеспокоенно заметил новый персонаж. Джеджун потянул через пластиковую трубочку арбузный сок и кивнул, как бы сообщая, что внимательно слушает. – Никаких запахов не чувствую.
– Насморк? – предположил Джеджун и снова сделал глоток.
– Да нет, дышится-то нормально… Очень странно. У тебя подобное бывало? Только своего Донхэ и чувствую, хотя вокруг полно других альф…
Джеджун от неожиданности подавился своим соком и чуть не грохнулся со стула.
– Пора смывать краску, – сообщила девушка-парикмахер.
Джеджун сбежал от Хёкдже с такой поспешностью, словно сам не был беременным омегой.
– А давайте спросим у него, кто еще альфы! – предложил Джунсу, надеявшийся доказать всем, что его двойники бывают самцами чаще, нежели принято полагать.
– Тогда мы просто прямым текстом скажем, что сами не в курсе, и выдадим себя, – возразил Джеджун. – Не все ли вам равно?
– Да в натуре интересно, – присоединился Ючон. – Вдруг я опять девка?
– А разве плохо быть пассивом? – улыбнулся Джунсу.
Майор несколько секунд молча смотрел на него, не зная, как эту фразу прокомментировать.
– Я мог бы задать уточняющие вопросы, – заметил Юно. – Какие из альф тебе нравятся? Какие омеги самые стервозные? И так далее. Но с ним должна общаться подружка. И уверены мы только в Джеджуне, так что пускай выясняет он.
Джеджун тяжело вздохнул и позвал Хёкдже к себе в комнату. Поболтать о своем, о девичьем.
– Составил ваш дурацкий список, – раздраженно сказал он через несколько часов, собрав всех товарищей на кухне. Он бросил на стол лист бумаги, испещренный собственным мелким почерком. – Юно – истинный альфа Чанмина, и не спрашивайте меня, что это значит, понятия не имею! – Джунсу не слишком уверенно объяснил, что, вроде как, это идеальный партнер, который больше всего привлекает по запаху и легче других может оплодотворить. – Джунсу – омега Ючона, который ему вечно с кем-то изменяет. – Майор радостно треснул ладонью по столу. – Джеджун – омега без твердых моральных устоев, дает всем направо и налево.
– Налицо очередная фанатка SM, – сказал Джунсу. – Мухи, то есть дуэт, отдельно, котлеты…
– Я бы еще поспорил, кто тут мухи, – перебил его герцог. – Простой смертный.
– Ой, что-то захотелось в суд подать… – весело пропел Джунсу.
– Хичоль недавно родил от своего лидера, – продолжал Джеджун. Певец аж со стула вскочил: это что еще за новости? – Ребенок сейчас у его родителей. Кюхён, конечно, альфа Сонмина… На остальных, надеюсь, вам плевать. И больше не заставляйте меня общаться с Хёкдже! – Джеджун едва не сорвался на визг. – Терпеть не могу таких омег, на уме только секс, косметика да тряпки, перед альфами стелятся, а менее наглых омег унижают!
– Ого, нашу брошенную серую мышку обидела замужняя шикарная стервочка, – засмеялся Джунсу.
Джеджун скрестил руки на груди, сел на стул и мрачно процедил:
– Они с Донхэ не женаты.
– Зато нашему Дже теперь не одиноко, – с легкой печалью в голосе произнес герцог. – Мне почему-то захотелось встретить другого оборотня...
Майор несколько дней не оставался наедине с Джунсу: когда он возвращался со съемок, то бдительный Юно находил предлог остаться с ним и играл в подаренную GTA, пока пришелец просто не засыпал. Художнику следовало подольше помучиться! Но однажды Ючон вернулся под утро, когда сам герцог уже отлучился по делам, и решил немного отдохнуть перед началом нового рабочего дня. Он был очень удивлен, обнаружив в своей комнате не оборотня, а крепко спящего и, главное, полуобнаженного художника. Тот явно его ждал. Вспомнив, как, предположительно, изменились чувства Джунсу, майор впал в ступор. Когда хамят – это было для него привычно и знакомо; когда его ласкают, принимая за другого человека, – куда ни шло. Но что делать, когда кто-то влюбился именно в тебя? Как вести себя так, чтобы не показаться полным идиотом, не испортить все и сразу? Майор несколько минут смотрел на спящего Джунсу, понял, что сам ни до чего не додумается, и решил уйти от греха подальше. Но тут художник открыл глаза и сонным голосом поприветствовал его.
– Как съемки? – спросил он, приподнявшись на локте.
– Ну как… как съемки. Режиссер сказал, что больше никогда с певцами работать не станет, мол, я ему все испоганил. А я думаю: че там поганить, и так сюжет фигня…
Майор избегал смотреть на Джунсу, который был в одних джинсах. Художник это заметил и хищно улыбнулся. Пришелец смущался, а значит, далеко не все еще было потеряно.
– Я хотел попросить прощения за то, что говорил тебе до сих пор, – вкрадчиво произнес Джунсу. – Ты ведь простишь?
– Ну, да, Су, фиг ли обижаться, я дурак же, а не придурок…
Он все-таки посмотрел на художника и улыбнулся. Джунсу эта улыбка поразила в самое сердце. То же лицо, что у его потерянного мальчика, но мимика – совсем другая. И как он мог не видеть раньше, сколько доброты и тепла в этих глазах… Своего бывшего возлюбленного Джунсу хотел защищать. А с майором требовалось другое – научить чувствовать, показать, что кто-то может быть с ним нежным… Тоже волнующая миссия!
– Ты дашь мне еще один шанс? – томно спросил художник, поднявшись с кровати и встав совсем близко к Ючону. Майору явно было неуютно – видимо, его ума хватало, чтобы догадаться о намерениях Джунсу. Художнику это показалось забавным: как сразиться с опасным противником – так он не колеблется, а как рядом оказывается полуобнаженный предмет страсти – теряется так, что сам Кюхён бы посмеялся. – Я посмотрел на тебя другими глазами, Ючон. Мне жаль, что я так долго и упорно отталкивал тебя, не желая признать, какой ты удивительный…
– То есть я тебе больше не противен? – с надеждой перефразировал майор.
– Нет, глупый, – ласково прошептал Джунсу.
– Круто, блин, – обрадовался майор. – Ну, тогда можно сходить куда-то пожрать вместе. Так же делают?
Джунсу показал ему, что надо делать, – притянул к себе и поцеловал со всей страстью изящного совратителя. Об майора можно было разбить кирпич, и он бы выстоял. А тут чуть не хлопнулся на пол. Джунсу целовал именно его и, кажется, не издевался…
– У тебя такие сладкие губы… – выдохнул художник, чуть отстранившись.
– Я только что карамельку слопал, – рассеянно пояснил майор.
Джунсу засмеялся, положил ладонь на затылок пришельца и пропустил пряди его волос между своих пальцев.
– Мне хочется тебе многое сказать, – лукаво улыбнулся он. – Но тело все объяснит лучше…
– Секс? – оторопел майор. – Прям сейчас? А че, разве сначала не надо на свиданку сходить?
– Это сблизит нас сильнее свидания, – заметил Джунсу, дергая вверх его свитер, чтобы снять. Майор, совсем ошалевший от такого поворота событий, помог ему, стянув эту деталь гардероба через голову и бросив ее на кровать. Теперь оба мужчины были голыми по пояс, и Джунсу, обняв Ючона, стал гладить его по спине, плечам и груди. Каждое прикосновение у него выходило трепетным, возбуждающим; майор гладил его в ответ, как собаку.
– У тебя красивое тело, меня заводят твои шрамы и татуировки, – хрипло произнес художник, начиная исследовать кожу губами и языком.
– Они же как у зека, – пробормотал Ючон.
– Беру эти слова назад.
Джунсу поцеловал майора в шею и неожиданно опустился на колени, ловко расстегнув ремень на джинсах.
– Ты это че, в рот возьмешь? – Ючон едва не отпрыгнул, как ошпаренный.
– А что, минет – не по уставу, офицер? – подмигнул художник.
– Да я так-то только «за», – ответил майор, сраженный развратной картиной.
Джунсу приспустил джинсы Ючона вместе с трусами и довольно улыбнулся.
– Ого, у дженовых персонажей все очень неплохо, – прокомментировал художник. – Он большой… Это из-за инопланетных генов?
– Да вроде хрен как хрен, – пожал плечами майор.
Джунсу снова издал короткий игривый смешок и, взяв правой рукой быстро твердеющий член, медленно погрузил его в свой рот. Майор охнул, закрыл глаза и положил одну ладонь на голову художника. Тот застонал, тоже возбуждаясь от собственных действий, и начал двигаться: почти полностью заглотил разгоряченный член, пососал его, неспешно выпустил изо рта, провел языком по головке…
Собственно, на этом представление и завершилось: Ючон, не издав никаких эротичных звуков, кончил. Джунсу едва не подавился спермой, раздраженно выпрямился и вытер губы тыльной стороной ладони.
Майор, виновато глядя на него, поскорее застегнул джинсы.
– Минута? – возмутился Джунсу. – Офицер, быстро стрелять надо не в этом случае!
– Да у меня ж почти два года секса не было, я как-то… – Ючон почесал щеку. – Это… Можем сейчас еще, если хочешь.
– М-да… – Джунсу снова развалился на кровати. – Сначала дендрарий свой побрей.
Ючон, мрачный и злой от стыда, ушел из спальни.
Юно заметил новый разлад в отношениях ЮСу: художник явно готовил порцию едких шуточек на другую тематику, а майор всячески его избегал. И если первый комментировать ситуацию отказался, то второй честно признал, что добрался-таки до постели Джунсу, но в очередной раз подтвердил статус стёбного персонажа и, что называется, запорол рейтинговую сцену. Герцог хорошо понимал эту проблему, но ему попался более деликатный Хичоль, который стоически терпел и многочасовые секс-марафоны, и неизменно порванную одежду. Поэтому оборотень решил поговорить с Джунсу, объяснить ему: нечего из-за одной неудавшейся ночи любви ставить крест на отношениях. В конце концов, майор действительно провел без интима печально много времени, а если он недостаточно эротичен – то его ведь всему обучить можно, ну, научился же он читать!
– Он на меня уже обиделся, – сказал Джунсу. – Что мне с ним теперь делать?
– Он не обиделся, всего лишь злится, – возразил Юно. – Это исправить намного легче. Покажи ему, что ты сожалеешь!
И Джунсу показал. Ючон, вернувшись со съемок сериала, нашел на своей кровати подарок и записку: «Послание в другую галактику от виноватого землянина ^^ Прости за то, что оттолкнул по глупости!» Просияв, майор отправился к герцогу и радостно заявил:
– Глянь, че мне Су подогнал! – Он протянул оборотню подарок. – Типа прощения так просит. Кулек с песьими башками!
– Гениально. Друг мой, это не «кулек с песьими башками», а букет из плюшевых мишек.
– Серьезно? – Майор, улыбаясь от уха до уха, стал вертеть подарок в руках. – А почему я решил, что это псинки?
– Вероятно, потому, что ты – идиот, – объяснил герцог беззлобно.
– Наверное, – согласился майор. – Слышь, а че с ним делать?
– О, это целый ритуал, – авторитетно заметил Юно. – Ты должен крепко-крепко обнять букет и со счастливым писком покататься с ним по кровати, потом сфотографироваться с ним на фронтальную камеру смартфона, выложить снимок как минимум в двух соцсетях и указать, что это подарил твой зайка, которого ты очень-очень любишь, а когда вернется этот самый зайка, отблагодарить его страстным оральным сексом… – Ючон переводил изумленный взгляд с оборотня на букет. – Шутка. Просто выброси эту гадость. – Герцог резко отобрал у майора плюшевый букет, подлетел к окну, открыл его и вышвырнул. – Рано мириться, прояви гордость!
– Во кретин! – Майор высунулся из окна, но увидел, что «дежурные» поклонницы уже поймали мишек и рассматривают их. – Девчонки! – Закричал он. – Отдайте на охрану, это подарок!
Школьницы оказались фанатками совсем другой группы. Они даже не знали Пак Ючона – решили, что это менеджер. Прочитав послание, девочки подумали, будто речь идет о группе, у которой имидж инопланетных визитеров, а вовсе не настоящем пришельце, и слово «галактика» дало им зацепку… В итоге майор, который чуть позже подошел к охраннику, назад свой букет не получил. А вот Крис из EXO тем вечером рассказывал сонбэ из других групп, что некий фанбой прислал ему кучу плюшевых мишек с запиской, в которой извинился, видимо, за обиду на уход из коллектива.
– Думаю, молодой человек, это не тебе, – сказал Хичоль, узнавший почерк Джунсу. – А кому-то изъясняться надо точнее…
– Букет выкинули из окна, – развел руками Юно. – Могла, конечно, и ошибка произойти.
Художник, находившийся рядом, обиделся; а Ючон отсутствовал и опровергнуть ничего не смог.
Хичоль и Кюхён действительно отправились в Бразилию – всего на два дня, не включив поездку в расписание. Певцу это было нужно, чтобы остаться вдвоем. Он уже знал, что горячие латиноамериканские ночи, веселье и музыка даже на воспитанника монастыря действуют, как афродизиак. А вот монах видел в качестве цели только зарядку амулета, и дал это понять еще в бизнес-классе самолета, где уткнулся в книгу и не желал ее захлопывать, как бы артист ни изгалялся. Тот уж и свои наушники ему в уши запихивал, и нес пошлую чепуху, и даже, подняв подлокотник, одну ногу на эту проклятую книгу закинул – Кюхён только улыбнулся и аккуратно ногу убрал.
– Ты на меня злишься! – выпалил Хичоль незадолго до приземления.
– Вовсе нет, я спокоен, – возразил монах.
– Спокойно злишься, это еще хуже! Ты обижен на меня, больше не доверяешь…
– Неправда, я никогда тебе не доверял. – Кюхён перевернул последнюю страницу. – Я с самого начала знал, кому отдал свое сердце, и даже если в какой-то момент мне стало больно из-за твоей измены, потом я вспомнил, кого полюбил, и понял, что разочаровываться в тебе – это так же глупо и бесполезно, как просить Джунсу хотя бы один день никого не оскорблять.
Хичоль обиделся – по сути, ему сказали, что такой безответственной дряни, как он, умный человек вообще доверять не будет. И вот: карнавал, толпы людей танцуют, радуются, наслаждаются красочным великолепием парада – а эти двое стоят рядом друг с другом и не разговаривают. Кюхён хотя бы с интересом смотрел на проезжающие мимо украшенные машины и вычурно одетых участников, чтобы отвлечься от мучительного жжения на коже под амулетом; Хичоль же вообще казался чужим на этом празднике жизни, как ребенок, которого взрослые сильно отругали и затем привели на увлекательное детское представление: вроде, должно быть весело, но перед глазами еще угол, в который поставила мама, а филейная часть еще слишком хорошо ощущает папин ремень.
Кроме того, артисты слишком поздно собрались на карнавал: все гостиницы – приличные и даже отвратительные – были забиты до отказа, пришлось снимать комнату в квартире пожилой пары. Провести там предстояло только одну ночь, но она была ужасна: старик за стеной храпел, старуха во сне разговаривала, кровать, на которую лег Хичоль, скрипела, даже если просто перевернуться с боку на бок, а старый диван, доставшийся Кюхёну, был столь неудобным, что отдохнуть на нем мог разве что неприхотливый монах. Вдобавок, за окном, которое скрывали тонкие занавески разной длины, кто-то отчаянно шумел.
– Кю, иди сюда, – шепотом попросил Хичоль, хлопая ладонью по своей кровати. – Я привык с тобой спать, у меня в одиночестве – бессонница.
– Возможно, ты почти не спишь, потому что вампир? – спросил Кюхён, не двинувшись.
– Ну, да, конечно… Но с тобой как-то уютнее.
– Ты хочешь выпросить у меня прощение. Я знаю, что это в твоем представлении. А мне и так уже тяжело справляться с амулетом.
– Я не трону, тупица! Честно! – Старик за стеной перестал храпеть, и Хичоль замолчал в ожидании: неужели он разбудил деда? Но вскоре храп возобновился с новой силой, и певец продолжил: – Просто ложись рядом. Трусишка, блин. Ты специально на меня обижаешься и вообще рад, что на тебе этот амулет, потому что из-за этого со мной спать нельзя. Ты ужасно боишься, вот чего. Что облажаешься, мне не понравится, я опять начну ходить на сторону… Знал бы ты, какое дело нехитрое!
– Я, конечно, взволнован, но не более того, – ответил Кюхён, все-таки забравший постельные принадлежности и перебравшийся на недостаточно широкую для двоих кровать. – Боишься тут ты. Строить серьезные отношения. Тебе кажется, что если ты подпустишь к себе кого-то, привяжешься к одному человеку, станешь чувствовать себя в безопасности – в тебе тут же разочаруются, предадут, бросят, и придется опять прикрываться излюбленным образом беззаботного пофигиста, но это будет в два раза сложнее. Но ты ведь знаешь, что я другой, и мои чувства к тебе не изменятся. Вывод: либо я для тебя – просто забавный персонаж из фанфика, и ты не уверен, что хочешь быть со мной по-настоящему, либо ты думаешь, что я стану таким же, как остальные, едва распрощаюсь со старым образом жизни.
Хичоль отвернулся и зло всхлипнул. Он терпеть не мог, когда ему проводили сеансы психологической помощи, а особенно – если добирались до столь тщательно скрываемой правды, что он и сам о ней почти не знал.
– А ведь станешь, – сказал он сквозь слезы. – Всегда у вас так, в фанфиках. Только соврати – и если это еще не конец истории, то в разгул пускаетесь. Вон Дже уже второй раз беременный и без мужа, сначала рожать от чужого супруга хотел, теперь от всеобщего врага. И ты такой подумаешь: ой, спасибо, старушка Хичольда, показала, куда совать надо, теперь найду себе помоложе и буду альфа-самцом!
– О боги. – Кюхён улыбнулся и повернулся на бок, одной рукой обняв певца. – Ты – как ребенок, который сам набедокурил и теперь плачет. А я – как бесхарактерная мамочка, которая знает, что надо наказать, но вместо этого жалеет.
– Вот уж не надо меня жалеть, – огрызнулся Хичоль.
Кюхён спорить не стал – он приподнялся, вызвав из недр кровати душераздирающий скрип, наклонился к певцу и поцеловал его в губы. Тот затаил дыхание – только у этого парня самые невинные ласки получались такими головокружительно нежными и интимными, как будто одно то, что чьи-то губы скромно касаются твоих, обещало больше, нежели беспардонное залезание рукой в штаны.
– Разденься, пожалуйста, – попросил Хичоль чуть слышно, положив ладонь на его плечо. Кюхён поднял голову. – Тебе все равно, а я хочу ощутить тепло твоего тела…
– Только без глупостей, – напомнил монах.
Хичоль охотно кивнул, и он, встав на колени, стянул с себя футболку, а потом – штаны. Певец проделал все то же самое. Он понимал, что сойдет ночью с ума, но это балансирование на грани вдруг показалось ему невероятно манящим.
Кюхён взял его руку в свою, поглаживая пальцы. Он выглядел смущенным, но не прятал взгляд, не издавал глупых смешков.
– Обалдеть, я сейчас впервые за долгое время так сильно возбуждаюсь, – прошептал Хичоль, придвигаясь чуть ближе. – Это – утонченная древняя эротика? Довести до оргазма, чмокнув в лоб?
– Это ты озабочен, – ответил Кюхён. – Но сам попросил. А теперь – ложимся спать. Можешь обнимать, но не трогай сам знаешь где.
– А себя хоть трогать можно? – уточнил Хичоль.
– Я могу лишь сказать, что это нехорошо, но запрещать, конечно, не стану. – Кюхён, будто издеваясь, поцеловал плечо вампира. – Только дождись, пока я засну, и веди себя тихо: если увижу это – боюсь, у меня случится припадок.
– Обещаю, падре. – Хичоль склонил голову, тихо посмеялся и схватился за край одеяла.
Старушка за стеной все говорила и говорила; занятые псевдоэротикой певец с монахом даже не заметили, что звук стал приближаться. И Хичоль не успел ни лечь, ни даже накрыть одеялом хоть одного из них – пожилая бразильянка открыла дверь, забыв из-за склероза, что взяла квартирантов.
Посреди ночи «педиков» выставили на улицу, выбросив следом плату и даже не дав одеться.
– С тобой очень весело, – заметил, натягивая джинсы, Кюхён. – Я нисколько не жалею, что остался твоим парнем!
– Ржет еще, – буркнул Хичоль, провожая недовольным взглядом изумленных прохожих. – Если хочешь знать, виноват не я, а твой юмористический жанр!
Что касается амулета, то он перешел с ожогов на электрические разряды, и когда, во время фейерверка, толпа особенно возрадовалась, монаха так шарахнуло током, что он едва не свалился с трибуны, откуда гости праздника наблюдали за парадом, – Хичоль вовремя схватил его за шиворот.
– Эпилептик, – с виноватой улыбкой пояснил он для окружающих.
– Super Junior теперь обязательно ставим первыми на всех шоу, где есть кто-то кроме нас, – попросил Хичоль, вернувшись в альма-матер и собрав всех персонажей за одним столом. – А то вот этого, – он указал на Кюхёна, – от передоза эмоций током шарахает.
– Почему? – нахмурился Юно. – Как он повредил свою ауру?
– Да это… Ну… – Певец развел руками. – Я виноват.
– Ничего подобного, начал я, – признался Кюхён. – Не удержался.
– Чистосердечное раскаяние его возбуждает, – пошутил Хичоль. – Целоваться полез.
– Опять трагедия из-за поцелуя, – вздохнул Джунсу. – Лучше жить в фанфике с постельными сценами: тогда и риска целибата нет, и кончаешь не от одного прикосновения.
– Су, блядь, хватит, – рассердился Ючон. – Я думал, закрыли тему!
– А я думал, когда прощения просят, подаренные букеты всяким там Крысам не отдают!
– Он Крис, – поправил герцог. – Красивый, кстати, мальчик.
– Ничего я не отдавал, – взбунтовался майор, – его Юн с окна вышвырнул, а потом эту хрень куда-то не туда определили!
– Вот как, это не ты был! А сказать парню, что букет твой, ты потом не мог?
– Су, ну вот как мужик вроде меня будет отбирать у тех педиков игрушки?
– Глядите-ка! – Джунсу рассмеялся. – Как мне дать отсосать – так он нормальный представитель секс-меньшинств. А как из EXO мой подарок унести – так нормальному мужику стремно?!
– Джунсу, тебе нужно признать, что майор, даже в постели с тобой, останется майором, – вставил Джеджун. – И с плюшевыми игрушками в обнимку добровольно спать не начнет.
– Это я просил его проявить гордость, – добавил герцог. – И не зря: тебя следует проучить.
– Ах, так ты его слушаешься. – Джунсу повернулся к Юно и прищурился. – Прекрасно. С такой проблемой я еще не сталкивался: друг моему парню дороже меня!
– Юн мне хамил гораздо меньше, если че, – хмуро заметил майор. – Но это… спасибо за «парня», конечно…
– Мы еще раз начнем все сначала, – пообещал Джунсу, гладя Ючона по руке. – Только слушайся меня.
– Во. – Майор показал ему фигу. – Молчать, гражданское население.
– Этот оборотень плохо на тебя влияет, Ючони…
– А скоро и до «солнышка» дойдет. – Герцог поднял вверх указательный палец. – Наслаждайся, друг.
– Да пусть зовет, как хочет, и дарит мне хоть помаду, – вмешался Ючон. – Лишь бы относился нормально!
– То есть букет тебе все равно не понравился! – всплеснул руками художник. – Прекрасно! Я, значит, минут сорок мотаюсь по магазину подарков, выбираю что-то красивое и дорогое… А ты и рад, что этот букет в EXO улетел!
– Су, мне реально приятно было, – заверил его Ючон. – Это же от тебя.
– Но тарелка свежего шашлыка сделала бы его счастливее, – коварно добавил Юно.
– Кого-нибудь здесь волнует, что Кю… – осторожно начал Хичоль. Никто не обратил на него внимания.
– Джунсу, ты просто не думаешь о вкусах других людей, – снова присоединился Джеджун. – Когда делаешь подарок – надо учитывать характер того, кто его получит. Я же купил Чанмину на Рождество часы, а не сережки…
– Ты везде своего Чанмина приплетать будешь? – взъелся художник. Омега гордо поднял голову: хочу, мол, и буду. – А если мы станем обсуждать голодающих детей в Африке, забеспокоишься: мой Чанмин, наверное, сейчас плохо кушает, нет рядом любимой женушки, которая ему кровавый супчик сварганит?
– Да ведь господин, наверное, запрещает ему питаться, – взволнованно произнес Джеджун.
– Что и требовалось доказать! – хлопнул в ладоши Джунсу.
– Мы сглупили, энергию тяжелее стало собирать, – повторил попытку Хичоль – снова с нулевым результатом.
– Это все равно только моя проблема, – спокойно сказал Кюхён, ласково поглаживая его по волосам. – И я ни о чем не жалею, хоть и немного стыжусь случившегося. В эти минуты мне было хорошо.
– Посидел рядом со мной голый, коленками соприкоснулся – а ощущение, как будто полночи меня трахал во все отверстия, – улыбнулся Хичоль. – Если правда вставишь – вообще прилепишься, как коала к эвкалипту?
– Ой, так это был еще не секс? – прикинулся удивленным монах.
– Вы слепые, что ли? – возмущался в пустоту омега. – Чанмин же просто не мог по-другому, у него хозяин есть!
– В следующий раз подарю тебе шмат сала, – бурчал Джунсу. – Или он случайно попадет к шайнятам, а ты постесняешься отобрать, потому что сам мужик здоровый, а те мальчики скоро от истощения передохнут?
– А у них красивый младший участник, – мечтательно произнес герцог. – Вообще, тут есть, где разгуляться… А если брать еще и девиц…
– Су, да гадом буду, рад я был твоим медведям! – с жаром воскликнул Ючон. – Честно, главное же – что ты сам выбирал. Хоть жопу голую подари!
– Свою, что ли? – елейно улыбнулся художник.
– Ну, это я не прочь. – Майор смутился и стал чесать затылок.
– Я против, дорогой. Я же актив.
– И че теперь?
– Джунсу! – Джеджуну надоело разговаривать с самим собой, и он опять полез в чужие отношения. – Ты еще и в постели чужие предпочтения учитывать не хочешь? Даже если майор согласится на такое, вы просто сделаете из секса черт-те-что! Он же настоящий мужчина и именно поэтому тебе понравился, ты сам в нем разочаруешься, если будешь доминировать!
– Глядите – нас вчерашняя «старая дева» трахаться учит! – рассмеялся художник. – Может, еще Кюхён дельный совет даст?
– Радость какая! – Хичоль забарабанил ладонями по столу. – Вспомнили, что тут монах есть! А мы вот как раз уходим. – Певец поднялся со стула и взял Кюхёна за руку. – DBSK так заняты собой, что Super Junior им параллельны.
– Плывите в свой океан цвета моей ориентации, – помахал им рукой Джунсу.
– Счастливо оставаться, товарищи коммунисты, – козырнул Хичоль.
В первый раз Хичоль дал знать о себе восемнадцатого февраля, видимо, отметив день рождения виноватого слуги: в пустынном американском штате Невада вдруг поднялся ураган, который подчистую смел один маленький городок и исчез, словно его не было – даже небо прояснилось. Правда, кое-какой след он все же оставил: на два десятка секунд облака образовали предупреждение: «Склонитесь перед новым повелителем». Фотографии и даже видео кто-то сделать успел, однако, чтобы не пугать общественность, американские власти немедленно заявили, что это – фотошоп и монтаж.
