Текст книги "Герой не твоего романа (СИ)"
Автор книги: lovely dahlia
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 100 страниц)
– Я твоему папе скажу, – пошла на угрозы Настя.
– Сучка, – разозлился Леонид.
– Сам ты сучка, – парировала Настя.
От автора: возможно, кстати, кто-то уже догадался, в чем дело, намеки пошли жирнее))
====== Глава 21 ======
СЕУЛ
– Вот стоило ему влюбиться – вернулся в лоно семьи, – счастливо промурлыкал Джеджун, кладя голову на колени сидящего рядом Юно.
– Это называется «вернулся»? – вздохнул лидер, глядя на устроившегося в кресле Ючона. – Он только и делает, что торчит в интернете. Просто его тушка тут присутствует.
– Но эта тушка регулярно спрашивает у нас совета, что писать даме сердца, – возразил Джеджун. – Видимо, считает, что мы в этом лучше разбираемся.
– Парни, – подал голос Ючон, – она спрашивает, кем я работаю. Вот кем? Не скажу ведь, что артист. Может, я директор фирмы?
– Писатель, – подсказал Джеджун. – Это круто и загадочно.
– Писатель, – согласился Ючон. – Возвышенность и ум. Оправдывает алкоголизм и сексуальную распущенность.
– А откуда эта девушка узнала про твою страницу на «Фэйсбуке»? – поинтересовался Юно. – Ты же там под чужим именем.
– Я сам дал ей адрес, – ответил Ючон. – Наверное. Просто из головы вылетело. О! Она в восторге. Пишет: не думала, что писатели бывают такими мужественными.
– Видимо, ты ее поразил в постели, – улыбнулся Джеджун. – А та гольфистка, помнится, жаловалась. Ну и дура. Вон даже мексиканка оценила, они там девчонки горячие!
– Тебе Шинэ жаловалась? – обалдел Ючон. – Ты мне друг или что? На фиг ее нытье выслушивал?
– Он придуривается, не трепался он с твоей девушкой, – сказал Юно, гладя Джеджуна по голове. – Я его знаю, как облупленного. И все же, Ючон, как ты мог дать адрес своей страницы посторонней женщине? Хорошо, теперь мы понимаем, что она не твоя фанатка. Но познакомившись с ней, ты думал, что она знает тебя как певца!
– Еще актера и композитора, – важно добавил Ючон. – Ну, я правда не помню, чтобы говорил про страницу. Может, она случайно увидела, когда я ее на телефоне открыл. И хорошо, что так вышло. Элена – шикарная! Вам, ребята, такое и не снилось. Особенно тебе, Юно. Ты у нас лошара в личной жизни.
– Я ему опять по башке дам, – предупредил Юно.
– Я вам подерусь, засранцы! – закричал Джеджун. – Нет, ну ладно еще когда мы втроем сваливали. Согласен, тогда можно было и сцепиться. Но сейчас-то чего?
– А я виноват, что он хам? – Юно жестом указал на Ючона. – Джеджуни, ты почему его не воспитываешь?
– Я же не его мама, и слава Богу, – ответил Джеджун. – Страшно представить, что чувствует бедная женщина, глядя на это чудовище.
– Мама мной гордится, вообще-то, – заметил Ючон.
– Это она просто тебя боится и сказать не может, какое ты чучело, – ласково пропел Джеджун, поудобнее укладываясь на лидере. – Хорошо, что у тебя младший брат есть, хоть на кого-то можно надеяться.
– Кстати, Элена спрашивает, сможем ли мы увидеться через месяц, – объявил Ючон, который определенно интересовался виртуальной беседой больше, чем реальной. – А вот пущусь во все тяжкие, загуляю. Да!
– Юнни, он у нас совсем дебил? – спросил Джеджун. – Мы альбом записываем, готовим тур. А он к бабе в Мексику собрался.
– Точно, тупанул, – отозвался Ючон. – Через три месяца. И молчите оба, к тому времени весь промоушен сто лет как закончится.
В комнату прошел какой-то мужчина, спросил, есть ли в ванной шампунь от перхоти, и снова скрылся.
– Это кто был? – удивился Ючон.
– Не знаю, – развел руками Джеджун. – Вчера приперся на вечеринку. Кажется, с Сокчоном… А, нет. Он приперся с мужиком, которого притащил Сокчон.
– У тебя не квартира, а проходной двор, – укоризненно заметил Ючон.
– Ага, но так же весело, – ответил Джеджун.
Из спальни вылезли Кюхён и Чанмин. Первый был еще совсем сонный, а второй уже вовсю излучал бодрость, роясь в своем телефоне.
– Смотри, снова тот двойник, – сказал Чанмин, толкая друга. – Пишут, что зарегистрировался в «Твиттере» под именем хёна и выложил это фото! Хорош отпираться, одно лицо же, признай!
– Который из двойников? – встрепенулся Джеджун. – Мелкий, сначала мамке прикол покажи, а потом уже друзьям!
– И папке, – присоединился Юно. – Родители жаждут юмора, а то у нас тут только Ючон с романтикой на пустом месте.
Чанмин хотел повиноваться, но Кюхён немедленно проснулся от услышанной новости и сам схватил телефон в руки. На экране был Джеджун, который, мило улыбаясь, обнимал одной рукой темноволосую девочку лет пяти – она, собственно, и делала фото с помощью фронтальной камеры.
– Совсем не похож, – повторил Кюхён, начиная держать курс на кухню.
– Тут еще и наша мелочь, – изумленно произнес Ючон. – И чужая мелочь. Одуреть, а у тебя генсек ООН где-нибудь за диваном не завалялся?
– Ну фиг знает, посмотреть надо, – сказал Джеджун. – Может, и твоя Элена где-нибудь дрыхнет.
Кюхён, даром что еще полминуты назад представлял собой практически зомби, сообразил, что для выяснения нового номера коллеги надо позвонить в Китай. Разумеется, Ханген его знал. И вот, через пять минут после лицезрения фото Джеджуна с Сильвией, Кюхён уже набрал номер новоявленного вампира. Только ответил ему… он сам.
– Перезвоните позже, хозяин аппарата занят, – услужливо сообщил монах.
– Кюхён? – спросил человек с тем же именем.
– Да, это я, – ответил монах, который сперва не узнал собственный голос по телефону.
– А скоро Хичоль ответит? Поговорить надо, – сказал певец. – Моется, что ли? Моется он по три часа.
– Кюхён, – вдруг догадался монах. – Это ты? Нет, Хичоль просто ушел и забыл телефон.
Повисла неловкая пауза, в течение которой артист пытался понять, как его собеседник может быть столь спокоен.
– Ты знаешь, кто ты? – наконец удивленно произнес он.
– Знаю, – доброжелательно ответили на другом конце линии. – Спасибо.
– За что? – поинтересовался певец.
– За мое существование, – с улыбкой ответил монах.
– Ну… не за что. Не бери в голову. В общем… м-м-м… Джеджун ведь с вами? Тот, другой. Наш-то у нас. Попроси его больше не выкладывать свои фото в интернете. – Кюхён не знал, как разговаривать с такими людьми. Прежде он лишь раз видел одного из них, мертвым, и сам закапывал его тело. – Ваш друг зарегистрировался в социальной сети. Ну, ты догадываешься, кого он компрометирует… И не трогай чужой телефон, это неприлично.
– Конечно. Я передам и учту. Хотелось бы с тобой увидеться когда-нибудь. Ты согласен?
– Когда-нибудь, ага. Спасибо, пока. – Кюхён сбросил вызов и, сев на корточки, зарылся пальцами в свои волосы. Докатились. Где-то разгуливают как минимум по одному лишнему Кюхёну, Джеджуну, Ючону и Юно, а возглавляет этот бардак Хичоль, и ранее замеченный за тягой к таким созданиям. Добром это кончиться не могло.
МЕХИКО
На самом деле Ючон адрес своей страницы Элене не давал. Это сделала «вселенская звезда».
Подруга, живущая в США, позвонила Элене и предложила временную работу – официанткой. Зарплату обещали довольно высокую, и девушка согласилась. Перед самым отъездом она встретила Хичоля в парке, узнала его (он был с Ючоном в памятный вечер армрестлинга) и стала расспрашивать о мужчине своей мечты.
– Мы недавно виделись, но он прошел мимо, как будто даже не заметил меня, – пожаловалась она. – Думаю, это потому, что сразу после нашей первой встречи он увидел меня с другим парнем. Так ведь я просто их перепутала, они были очень похожи! Но только внешне. Пообщавшись с ним, я поняла, что это не ваш друг! – Элена, естественно, привирала, но уже и сама верила, что сразу почуяла подвох и снизошла только до «общения». – Вы не могли бы передать ему, что он мне очень нравится? Сейчас я уезжаю, но вернусь через месяц и хотела бы продолжить знакомство.
«Перепутала? – подумал Хичоль. – Пообщалась? Наш, получается, тут был, а она дала ему, так? Молодец Ючон, девчонка на десять баллов. Спасибо майору, он для тебя уже баб снимает. А вот побуду я врединой! Машешь хреном туда-сюда и убегаешь? Да фиг тебе. На этот раз так легко не отделаешься.»
– У Ючона много дел, – сообщил Хичоль, – ему сейчас не до отношений. Но я могу дать адрес его странички на «Фэйсбуке», вдруг он скоро передумает.
– Спасибо! – обрадовалась Элена. – А он говорит по-английски?
– Вполне сносно, об этом можешь не беспокоиться, – коварно улыбнулся Хичоль.
Так Элена получила секретную информацию о личной странице известного артиста и стала ему писать, уверенная, правда, что общается с майором. Возвращаясь после работы в квартиру подруги, девушка представляла себе, как на родине станет встречаться с Ючоном, как он будет защищать ее от хулиганов и носить на руках. Хичоль, однако, ждал не такого развития событий и поделился своим переживаниями с Кюхёном. Монах стал, как выразился бы герцог Кентерберийский, его «наперсником» – Хичоль доверял ему безоговорочно и полагался на него, как на самого себя. При этом оба словно заключили молчаливое соглашение: Кюхён старательно делал вид, что всегда испытывал лишь дружескую привязанность, а Хичоль не дразнил его. Что касается герцога, то он тоже тактично разыгрывал запущенный склероз.
– Интересно, как там Ючон? – задумчиво произнес вампир, лежа на широкой кровати, вертя пальцами прядь своих волос и разглядывая потолок с лепниной. В особняке он делил комнату с оборотнем, но постоянно вертелся у Кюхёна, который жил один. – Матом девушку послал или, наоборот, стал ей всякую похабень писать? Он может и то, и другое. А она, кажись, настырная, просто так не отлипнет. Эх, почитать бы их переписку…
– Жаль, я не могу сам у него спросить, – ответил Кюхён. – У меня только телефон вашего макнэ.
– Чего? – Хичоль резко выскочил из постели, как чертик из табакерки. – Откуда?
– Он звонил тебе, и я ответил. Было интересно с ним пообщаться.
– Эй, Кюхён! – Хичоль стал трясти монаха за плечи. – Не лезь туда. Не надо тебе с Кюхёном общаться. Ты уже давно смирился и справляешься на твердую «пятерочку», но все равно советую забыть. Факт знаешь, вопросов больше нет – и живи спокойно, не компостируй себе мозг. А если начнешь приставать к тому парню – схлопочешь. – Хичоль больно щелкнул Кюхёна по лбу и тут же пояснил: – Я о тебе забочусь. Вообще наши клипы не смотри. И фотки только мои разрешаются.
– Ты прав, так будет лучше, – со вздохом согласился монах. Если бы наставники из монастыря узнали, что он во всем потакает бессовестному вампиру, его с позором прогнали бы со Священной горы… Но горы, наверное, уже не было.
А тем временем у остальных личная жизнь била ключом, хоть для некоторых этот ключ был не прозрачным родниковым, а разводным, и колотил прямо по голове. К числу счастливчиков относился, например, Юно, почему-то невероятно гордившийся своим статусом любовника новообращенного вампира. Это не поддавалось никакому логическому объяснению: Хичоль принадлежал к числу «немертвых», доминировать над ним герцог не мог, цветущая юность этого создания осталась в прошлом, а мучить его вообще не получалось – после самого грубого обращения он в лучшем случае лупил оборотня подушкой и сообщал, что «скоро затрахается так трахаться». Юно неожиданно для себя осознал, что ему нравится такое поведение. Не просто непокорность, которую он видел в своем бывшем возлюбленном Джеджуне, – вовсе нет, это было абсолютное равенство, при котором ни одна из сторон не уступала другой! Герцогу даже захотелось сделать Хичолю что-то приятное, и он, через неделю после переезда в особняк, устроил для своего «бойфренда» романтический ужин со свечами и цветами, который плавно перетек в совместное принятие ванной. «Вот так хорошо все начиналось, а ты опять был в своем репертуаре, волчара, – шипел Хичоль, снимая с головы прилипшие к волосам лепестки роз: Юно едва не утопил вампира, пока пристраивал к себе в какой-то немыслимой позе, да при этом поскользнулся сам, и в итоге оба расплескали воду, треснувшись разными частями тела о края чугунной ванны. – Давай помоемся – и в постель. Там хоть все мягкое. Кроме спинки, конечно.» Тем не менее, потом оба смеялись, вспоминая случившееся. Правда, убирался при этом один Хичоль: он терпеть не мог беспорядка. Герцог хотел уже причислить вампира к такой же «прислуге», как его господин, когда Хичоль вернулся из ванной и весело, но все же с воспитательной целью отхлестал аристократа мокрой тряпкой по груди и животу. «Оба насвинячили – оба и убирать должны! – заметил он без особой строгости в голосе. – Учись выживать без горничных, дурилка. А то брошу тебя – и грязью зарастешь.» Это еще сильнее привело герцога в восторг, и он воспылал желанием снова соединиться со своим любовником в порыве страсти. Хичоль, однако, обучение продолжил: не дал. Только это, как и следовало ожидать, ни к чему не привело: утром мыть тарелки, оставшиеся после романтического ужина, герцог не стал. К счастью, Хичолю тоже почти не пришлось заниматься посудой – Джеджун, увидев ее, повиновался своему старому условному рефлексу и быстро все перемыл.
– И почему моя девушка должна убирать за вами? – укоризненно произнес Чанмин, выгнав Джеджуна с кухни. – Кто тут Золушка: ты или он?
– Уже и не знаю, – пожал плечами Хичоль, которого господин заставил вытирать отобранные у омеги тарелки.
Еще двоими счастливцами были Чанмин и Джеджун, которые, после уймы сложностей, добрались до чего-то наподобие «конфетно-букетного периода» отношений (за рамки этого понятия выходило лишь сожительство). Джеджун от счастья даже настолько похорошел, что один из сотрудников подставной фирмы, застенчивый молодой парень с россыпью прыщей, пригласил его на свидание.
– Простите, но у меня уже кто-то есть, – с гордостью ответил омега.
Парень вытаращился на него и, постоянно оборачиваясь, засеменил в свой кабинет. «Я его обидел, » – подумал Джеджун. «Мужской голос, это МУЖИК!» – испугался парень, который прежде с Джеджуном не заговаривал.
У Чанмина график работы был странный: он мог исчезнуть в любое время суток, на полдня или всего на пару часов. Джеджун, естественно, скучал. И, чтобы чувствовать свою постоянную крепкую связь с любимым, омега придумал оставлять ему записки. На холодильнике.
– Охренеть, босс, – хихикал вездесущий Хичоль, выдрав из-под магнитика пожелание удачного дня. Чанмин, с чашкой кофе в руках, заглянул на кухню. – Видимо, чанминья морда вводит в заблуждение. Ты должен торчать около холодильника все свободное время. А на самом деле записку первым увидел майор, который показал ее господину герцогу, тот неблагородно поржал и продемонстрировал мне, и уже только теперь бумажка дошла до тебя. – Чанмин взял у слуги листок и умиленно улыбнулся. – Дурочкой он у тебя стал.
– Не завидуй. – Чанмин шлепнул Хичоля запиской по лбу. – Нравится – оставляй герцогу такие же каракули, скажем, под подушкой, если стесняешься выставлять ваши отношения напоказ.
Чуть позже, правда, Чанмин и сам попросил Джеджуна использовать их общую комнату для переписки, благо та была просторной и богато обставленной мебелью. Хоть в ванной целые поэмы прячь, хоть трюмо бумажками завали…
– Прости, это и правда было глупо, – густо покраснел Джеджун, сминая свое послание. – Но я думал, ничего страшного, там ведь все прилично, даже без романтической чепухи …
– Просто некоторые начали мне завидовать, – ответил Чанмин, поцеловав Джеджуна в уголок губ. – Не у всех есть такие очаровательные чудики, которые открыто проявляют свою мимимишность прямо на холодильниках.
Джеджун прильнул к Чанмину и, опустив голову, уткнулся носом в его плечо. Он все еще боялся, что вампир вот-вот передумает и оттолкнет его за какую-нибудь оплошность, но, судя по всему, об этом волноваться не стоило. Тем не менее, со следующего дня Джеджун стал прятать записки на внутренней стороне дверцы платяного шкафа. Чанмин вернулся поздно; придя домой первым, Джеджун нашел на месте своего послания приклеенный скотчем ответ: «Сегодня ночью ты должен быть в необычном костюме. Жду твоих идей!» Джеджун, счастливо смущаясь от такого поворота событий, помчался в секс-шоп, около дверей которого мялся минут пять, как испугавшийся подросток. Набравшись смелости, он все-таки зашел внутрь и столкнулся с чересчур напористой продавщицей, которая, определив его как гея и зная всего несколько английских слов, стала настойчиво предлагать ему разного рода анальные игрушки. Джеджун, сгорая от стыда, все-таки оценил несколько экземпляров, сгорел еще и от любопытства, понял, что купить нечто такое и предложить Чанмину это использовать все равно не решится, и приобрел только костюм. Вампир, вернувшись глубокой ночью, долго беззвучно хохотал, увидев на кровати свернувшегося калачиком «полицейского» с игрушечным пистолетом в подложенной под голову руке. Не дождался он «подозреваемого».
– Я арестован, детектив? – шепотом спросил Чанмин, наклонившись к уху омеги.
Джеджун резко приподнялся, сонно хлопая глазами.
– У вас есть право хранить молчание и спать рядом, – пробормотал он, признав в госте своего любимого и снова кладя голову на поверхность кровати. – Все, что вы сделаете, будет расцениваться как попытка помешать человеку отдохнуть.
– У тебя завтра выходной, ты и так уже много сделал для этой фирмы, – сказал Чанмин, переворачивая Джеджуна на спину и залезая на кровать. Омега, даром что наполовину спящий, сопротивляться не стал и обнял вампира, начиная гладить его по спине. «Сейчас окончательно проснусь, » – подумал он, зная, что все равно не сможет устоять против ласк Чанмина. И оказался прав: вампир взял его на полу, перед большим зеркалом на двери шкафа. Как бы Джеджун ни старался смотреть в другую сторону, взгляд сам возвращался к порнографии в его собственном исполнении. Странно и очень стыдно было видеть себя в неприличной позе и голым, но зато Чанмин «со стороны» казался омеге еще более прекрасным.
– Извращенец, ты такой извращенец, – притворно жаловался потом, уже в постели, Джеджун, от души тиская вампира.
– Кто-то же спать хотел, – напомнил Чанмин, хитро улыбаясь.
– С тобой я чаще хочу спать в другом смысле, – задорно ответил омега, укладывая голову на его грудь. – Ты меняешь меня, я сам себя не узнаю.
– О, я наконец-то пробудил в тебе сексуальность, – засмеялся Чанмин, взъерошивая волосы Джеджуна. – Не зря вампиры считаются самой эротичной нечистью.
– «Наконец-то»? – Джеджун снова сделал вид, что обиделся, и, поднявшись, приблизил свое лицо вплотную к лицу возлюбленного. – Ты опять о моем возрасте?
Чанмин положил ладони на талию Джеджуна и заставил его оседлать свои бедра. Омега больше не мог дуться, даже в шутку: он испытал новый прилив желания.
– О своем возрасте говоришь только ты, – заметил вампир. – А за то, что так загоняещься по этому поводу, сейчас опять будет поза «девочка сверху». Учись… мелочь.
Утром Чанмин ушел первым. Джеджун нашел на дверце шкафа записку следующего содержания:
«Дела займут немного времени, к полудню буду дома, и мы с тобой проведем время вместе. Кстати, о твоих переживаниях… Дже, помни: омег тут больше нет, ты у нас как бы к мужчинам относишься, они в тридцать-тридцать пять лет только „в самом расцвете сил“. К тому же, ты красивый (не спорь, бестолочь!) и выглядишь моложе своих лет. Ну, а вообще… Не знаю, как ты к этому отнесешься, но я мог бы сделать тебя вампиром. Тогда до глубоких мимических морщин и климакса у тебя точно не дойдет.
P.S. Тебе идет костюм полицейского.
P.P.S. И некоторая сексуальная раскрепощенность – тоже. Но не переборщи. Мне очень нравится застенчивый и мило краснеющий Джешка. Беру свои слова назад. Тебя вовсе не хочется помучить. Хочется тебя защищать.»
Джеджун прижал записку к груди, радостно запищал и упал на кровать, по которой стал от переизбытка чувств кататься, словно влюбленная девочка-подросток. Все его привыкшее к грусти существо ликовало и пело. Когда-то он сомневался в себе: может быть, его жизнь складывается столь тоскливо, так как он сам настроен только на плохое, не умеет быть счастливым, ведь страдать на самом деле проще, чем всегда оставаться оптимистичным? Психологи же часто так говорят: если у вас не складывается личная жизнь, если все дни – одинаково серые и ничто не приносит настоящего удовлетворения, то виноваты вы сами и ваше отношение к жизни, а вовсе не злая судьба или окружающие люди. Теперь Джеджун знал: его сердце создано для любви, а губы – для поцелуев, и улыбаться ему куда проще, чем плакать. Стоило только вырваться из привычного мира и найти «прекрасного принца», как все, что было упущено еще в юности, он получил с лихвой. Джеджун теперь действительно чувствовал себя намного моложе. Записочки на холодильнике у всех на виду и костюм из секс-шопа – это, наверное, было только начало.
– Я люблю тебя, Чанмин, – прошептал Джеджун, целуя записку.
Правда, вспоминать предложение стать вампиром он не стал. Это был слишком серьезный шаг в неизвестность, чтобы человек, за много лет привыкший к рутине, легко принял подобное решение. С него и так достаточно было перемен.
Надо заметить, что начатая Джеджуном «холодильниковая эпопея» продолжилась благодаря Хичолю, который смеха ради последовал совету своего господина. Однажды утром он прилепил под магнитик сообщение: «Уважаемый герцог Кентерберийский лягается во сне; делаю вывод, что он осел.» Юно себя так во сне не вел и понял, что его дразнят. Ответил он в том же духе: «Прелестный, но недостойный г-н Ким Хичоль, в свою очередь, пускает слюни на подушку; смею предположить, что он бульдог. Следует ли мне постелить для него коврик у двери?» Хичоль оценил ответное хамство и даже обратил внимание на комплимент в свой адрес. Следующим на холодильнике появилось его послание: «Прошу прощения! Герцог – не осел, а жеребец.» Юно растаял и каллиграфическим почерком вывел практически признание: «Я догадался: наш обворожительный вампир пускает слюни не просто так, а на меня. Мой лучший жокей, который всегда приводит меня к финишу вихрем.» Хичоль смеялся, чуть не катаясь по полу, и затем написал: «Вихрем, и раз десять подряд. У меня от таких скачек голова кругом и седло кое-что натирает.» Юно нанес ответный удар: «Я думал, ты опытный наездник и не щадил тебя на наших забегах; впредь буду скакать рысью, а не галопом.» Далее, правда, началось постороннее вмешательство. Первым себя проявил Чанмин, добавив к письму герцога: «Парни, я валяюсь с ваших эвфемизмов. Юно, советую не рысь, а вообще шаг – иначе у вас вместо ипподрома какой-то гоночный трек получается.» Потом присоединился Джеджун: «Как вам не стыдно, хи-хи-хи…» Хичоль написал: «Упс, мы забыли, что среди нас есть дама! Сворачиваем похабный чат на холодильнике.» Юно добавил: «Мой прекрасный безродный жокей прав; приносим леди глубочайшие извинения. Но не премину заметить, что шаг – это аллюр не по мне; придется мириться с рысью.» Джеджун снова «подал голос»: «Бедный Хичоль… Когда медленно – это же романтичнее…^^» Вампир тут же ответил: «Романтика? У нас? Глазки свои наивные протри!» Опять вмешался Чанмин: «Дже, что за пошлости в твоем исполнении? Не подходи больше к этому холодильнику, сам тебя кормить буду!» И, наконец, ко всему прочему добавился листок с кривыми каракулями: «Хватет уже тут писать! Я как не прийду поесть ржу с начало над вашей перипиской и забываю что есть соберался! Юмаристы блин!» Последнюю бумажку Джунсу заметил первым, выдрал из-под магнитика и с ненавистью разорвал на мелкие клочки, прошипев: «Полуграмотная тварь…»
Джеджун, несмотря на тотальную занятость то личной жизнью, то работой, продолжал регулярно видеться с малышкой Сильвией. Девочке скоро предстояло идти на день рождения дальней родственницы, своей ровесницы, и она наотрез отказывалась появляться там без «тети». Джеджун охотно пошел ей навстречу и помог выбрать в магазине платье.
– А еще я хочу такие же духи, как у вас, – заявила Сильвия позже, когда Джеджун вместе с ней ел десерт в кафе, под бдительным присмотром охранников.
– Вот эти? – омега вынул из сумки флакон с парфюмом «унисекс». – Они не детские. Мы лучше присмотрим что-нибудь для красивых маленьких девочек.
Сильвия отобрала духи, принюхалась и наморщила носик.
– Не эти, – сказала она, отдавая аромат владельцу. – Другие, которыми от вас сейчас пахнет. Цветами.
– Цве…тами? – Джеджун понял, в чем дело, и мгновенно поник. – Точно, я же сегодня другими с утра надушился…
И почему в этом мире так легко было забыть о своей особенности? Раньше Джеджун, даже не имея никаких на то причин, а именно отношений, более-менее следил за своим циклом. Ну, наверное, потому, что у остальных омег немалая часть разговоров была о течке: как они предохраняются; как спасаются, если предохраняться не от чего; что делать, если пить таблетки не хочется, и все альфы вокруг от запаха с ума сходят; наоборот, с помощью чего сделать свой аромат притягательнее, – и так далее, до бесконечности. Здесь забыть оказалось легко, тем более, что Джеджун научился получать удовольствие и в обычные дни. Но вот – пожалуйста. Опять то, из-за чего Чанмин когда-то едва не отказался с ним спать и, посмеявшись, подарил прокладки. Кстати, за ними Джеджун и отправился после расставания с Сильвией, купив вдобавок еды – якобы жена составила список и послала за продуктами. Даже в родном мире, где омеги почему-то с удовольствием истекали смазкой, пачкая нижнее белье и хищно высматривая альф, Джеджун пил таблетки, значительно уменьшавшие выделения. Тут лекарств не было, а ходить в мокрых трусах да еще, чего доброго, с пятном на брюках было непозволительным идиотизмом.
«Чанмин меня сейчас не захочет, ему наверняка противно, – решил Джеджун, ожидая дома вампира. Становилось все хуже, и гораздо быстрее, чем в прошлый раз. Было жарко, душно, больно внизу живота и ноюще-пусто между ног. Гадость, одним словом. Теперь омега это понимал. – А чего тут удивительного? У парня из задницы что-то течет. Одно желание, наверное: подгузники на него надеть. Надо опять попросить у Кюхёна заколдованную воду.»
Когда Чанмин вернулся, Джеджун изо всех сил старался выглядеть так, будто с ним все в порядке. Он даже наложил на лицо приличный слой тонального средства, чтобы скрыть то, как пылают щеки. Но притворство давалось ему тяжело: глаза лихорадочно блестели, голос звучал напряженно. Когда Чанмин предложил что-нибудь посмотреть, он согласился, но ложиться на кровать не стал, а сел в кресло, хотя оттуда телевизор было видно хуже. Там он подтянул колени к подбородку и таким клубочком взялся страдать от ядерной смеси нервного возбуждения, боли и желания. Чанмин некоторое время с ласковой усмешкой поглядывал на несчастное создание, потом подошел к нему, выудил из кресла и уложил на кровать.
– Кто балбес? – спросил он растерявшегося омегу, целуя его в щеку. Джеджун только разомкнул губы, чтобы как-то оправдаться, но не издал и звука. В чем его вообще обвиняли? Чанмин продолжил: – Джеша – балбес. Зачем так мучиться? У тебя есть я. Уверен, все твои занятые «подружки» в «критические дни» не прятались по углам, а радостно спаривались со своими парнями. Так чего же ты?
– Я не хочу, чтобы тебе было противно, – тихим жалобным голосом ответил Джеджун, – у меня же там…
– А я не хочу, чтобы тебе было плохо, – нежно произнес Чанмин, аккуратно убирая вспотевшие пряди волос со лба и висков омеги. – И ничего противного в этом нет. Я уже давно хочу снова попробовать, когда ты течешь… – Чанмин стал снимать с больше не сопротивляющегося Джеджуна одежду и, дойдя до трусов, не смог сдержать смех. – Дже, ты это серьезно? ПРОКЛАДКИ?! Нет, я все, конечно, понимаю: практично, разумно…
– Уйди, – захныкал Джеджун, отворачиваясь от него.
Чанмин действительно скрылся в ванной, где включил воду – видно, предпочел душ его обществу. Джеджун заплакал всерьез. Как у него хватило глупости сказать Чанмину «уйди»? Вампир ведь подшучивал над ним не со зла, а просто из-за особенностей своего характера. Кроме того, прокладки и правда были смешны, учитывая, что внешне Джеджун имел мужское строение тела!
Вскоре Чанмин вернулся – уже раздетым. Он посмотрел на своего возлюбленного, вздохнул и снова взял его на руки. Джеджун в непонимании хлопал влажными и покрасневшими глазами.
– Стесняешься, что у тебя между ног мокро, – вуаля, оба будем мокрые до нитки, – сообщил Чанмин, сажая омегу в ванну, полную теплой воды с пеной.
Через час Джеджун, уставший, но счастливый, сидел, прижавшись спиной к груди вампира, и наполовину дремал. Пены уже не осталось, но ему она не была нужна: объятия любимого ласкали тело куда нежнее. Теперь точно не о чем было переживать. Чанмину он нравился таким, какой есть, со своей непонятной половой принадлежностью и несколько извращенными особенностями организма.
– А что ты подумал, когда увидел меня впервые? – тихо спросил Джеджун. Не открывая глаз, он взял одну руку Чанмина, лежавшую у него на животе, и нежно поцеловал.
– Уж точно не то, что ты станешь моим «полевым цветочком», – ответил вампир, даря ответный поцелуй в затылок сидящего перед ним омеги. – Все зовут тебя одуванчиком, но я не согласен. Ромашка. «Любит – не любит»… – Чанмин стал слегка пощипывать кожу на плече Джеджуна, имитируя отрывание лепестков при гадании.
– Любит, – с чувством ответил Джеджун, улыбаясь. Чанмин промолчал, и он, ничуть не расстроившись, добавил: – А ты молчи. Мне и так хорошо.
– «К сердцу прижмет – к черту пошлет, » – продолжил вампир, начав щипать уже не плечо, а левый сосок Джеджуна.
– Не на-адо, – застонал омега, зажмурившись еще сильнее. – Не трогай…
– Еще как потрогаю, – засмеялся Чанмин. – Это же одна из кнопочек «включить возбуждение». Они мне нравятся: не западают, исправно работают.
– Да у многих же так, – смущенно сказал Джеджун, убирая руку вампира обратно на бортик ванны.
– Может быть, – согласился Чанмин, возвращаясь к прерванному занятию, – но нажимать я хочу только на твои.
Джеджун решил, что эти слова можно счесть признанием. Плеснув себе в лицо водой, чтобы скрыть выступившие на глазах слезы счастья, он повернулся к своему возлюбленному и поцеловал его в губы.
Чанмин не давал Джеджуну страдать в «критические дни» и отсутствовал меньше, чем обычно. Во время обеденного перерыва он пришел к нему в офис, запер дверь в его кабинет и, не скрывая своих намерений, выдернул бухгалтера из-за рабочего стола. Джеджун сопротивлялся, как мог: сказал, что это нарушение трудовой этики, пригрозил вообще отказать в доступе к телу, обозвал озабоченным упырем… Но проклятая природа взяла свое, и завершилось все тем, что эти двое занимались сексом прямо на столе, уронив ворох документов на пол. «Для профилактики, » – подмигнул Чанмин, удаляясь. «Ему двадцать три, конечно, сексуальная энергия льется через край, – говорил покрасневший Джеджун своему отражению в зеркале, расчесывая взлохмаченные волосы и надевая очки в безуспешной попытке вернуть себе приличный вид. – А я, в моем возрасте, терпи все это! Связался, называется, с мальчишкой!» Работа после этого совсем не двигалась с места. И как только «его» Джунсу с Ючоном получали новый прилив сил после страстного секса в обеденный перерыв? Джеджун теперь вообще не мог сосредоточиться за «оскверненным» столом и до вечера сидел над одним небольшим отчетом. При этом, несмотря на полное физическое удовлетворение, мысли в его голове роились не самые радужные. «У нас из-за моей течки вообще нет ничего, кроме секса, – думал омега, постукивая кончиком карандаша по папке с бумагами. – Он, наверное, видит во мне какое-то животное с низменными инстинктами и поэтому так себя ведет!» Но Чанмин будто читал его мысли и в тот же день вывел на прогулку. Прямо на улице, около кубинского бара, пары соревновались в умении исполнять латиноамериканские танцы. Джеджун никогда не танцевал, но все участники конкурса были простыми любителями, и вампир сумел уговорить его присоединиться ко всеобщему веселью. Им досталась сальса. Чанмин двигался великолепно и подсказывал зажатому бухгалтеру, что делать, вел его. Если сначала Джеджун просто посмеивался, краснел и смотрел в сторону, то ко второй композиции уже вошел во вкус, пытался подстроиться под ритм и своего партнера. Зажигательные мелодии, жаркая мексиканская ночь, беззаботно танцующие люди вокруг, любимый мужчина, прижимающий его к себе, – это было похоже на сцену из романтического фильма. Джеджун широко улыбался и даже не стеснялся того, что сальса в его исполнении больше напоминает «расколбас» на дискотеке «кому за 50». Они покинули маленькую площадь перед баром, не дождавшись результатов, однако омега и так чувствовал себя на вершине пьедестала. Правда, он подвернул во время танцев ногу и безо всякого умысла пожаловался на это; Чанмин схватил его на руки и так нес минут пять, сначала вырывающегося, а затем притихшего и едва не мурчащего от удовольствия. Потом они все-таки поймали такси.
