Текст книги ""Фантастика 2024-76". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Светлана Багдерина

Соавторы: Любовь Черникова,Алекс Гор,Мария Устинова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 268 (всего у книги 342 страниц)

Глава 35

Взгляд скользил по молчаливой толпе – и вдруг стало спокойно.

Несмотря на немигающие и молчаливые взгляды зевак. Что ж, суд лучше милости Лиама, пока есть надежда, что он будет справедливым. Больше всего я волновалась за Шада. Если он на свободе, логичнее шантажировать его мной, чем отдавать под суд.

Меня отвезли во временную тюрьму, где содержали военнопленных.

Прежде чем войти в камеру, заметила, что охранять меня будут представители обеих стран. Хорошо. Во всяком случае, от меня не избавятся до суда, как от ненужной помехи. При мне солдаты не говорили, но по выражениям лиц, взглядам и позам было видно, что армии недолюбливают друг друга и не доверяют.

Часы в крошечной камере тянулись мучительно. По моим ощущениям, прошло около суток, прежде чем кто-то пришел.

Офицер-григорианец.

– Посетитель, – сообщил он.

Я сидела на кровати, повесив голову, но встала, увидев, что за ним стоит высокая фигура, замотанная в плащ. Женская, я узнала по тонкой кости. Она вошла и сбросила капюшон на плечи.

– Оставьте нас, – гортанно попросила Шантара.

Дверь захлопнулась, и мы остались одни. Она не поздоровалась, и я молчала в ответ, настороженно следя за ней. Лицо было неприветливым, худым – черты сильно заострились. Янтарный взгляд не обещал ничего хорошего. Либо новости плохие, либо она прирезать меня до суда пришла, чтобы семью не позорила…

Непроизвольно я взглянула в область пояса, и одновременно Шантара распахнула плащ. Оружие было при ней – удивительно, что на входе не отобрали. Хотя, еще попробуй у нее кинжал взять. И второе – Шантара была беременна. Под туникой черты тела оплыли, подсказывая, что хозяйке скоро рожать. Значит, права была ее мать, когда расспрашивала о причинах быстрой помолвки…

Я решила не злобствовать:

– Желаю благополучия твоему роду, Шантара, – показала, что заметила ее состояние.

Взгляд не смягчился.

– Оно нам точно пригодится, – жестко ответила она, тяжело села на мою кровать и под лампой ее залил яркий свет.

Я перестала дышать от ужаса, заметив в тугих косах григорианки черные пряди. Шантара в трауре. Мрачное лицо, недружелюбный взгляд – все встало на свои места.

– Кто умер?

Мне было не до этикета.

Шантара смерила меня взглядом хищной птицы.

– За Шада беспокоишься? – отчеканила она, и мстительно сделала паузу. – Не он, не волнуйся. Мой муж.

– Соболезную тебе, – я не сумела скрыть облегчения, хотя не хотела обидеть Шантара.

Просто была рада, что не мой муж умер.

– И я тебе, – ответила она. – Шад в заключении.

– Что? – камера пошатнулась и я села на кровать рядом с сестрой мужа. – Как это произошло? Когда?!

– Несколько дней назад. Вечером его привезут на Григ, – она говорила полузадушено, и я поняла, как Шантару злит происходящее. – Его арестовали при попытке прорваться к кораблю…

– Знаю, не рассказывай, – выдохнула я.

Значит, он не смог улететь тогда… Нам с Ниарой дал шанс вырваться, но потерял его сам. Выходит, зря надеялась! На глаза навернулись слезы, и я порывисто вскочила, отвернувшись от Шантары. Хотела скрыть слезы – слабость.

– Об этом я и пришла тебе сказать, – безжалостно продолжила она. – Лиам выдвинул обвинения в незаконной попытке убийства. Шуму много. Настроения в обществе разные, не все симпатии на твоей стороне. Мы будем защищать вас, но возможности наши не безграничны.

Шантара говорила, что шансов мало.

– Понимаю тебя, – ответила я.

– Мы еще встретимся перед судом, – на прощание добавила она.

Я поняла, что это значит: перед судом она сходит к Шаду и что-нибудь передаст от него мне. Шантара ушла, а я какое-то время слепо пялилась в угол камеры.

Не могла смириться.

До последнего думала, что он спасется. Верила в него, как обещала. Обстоятельства оказались сильнее нас. Рабское смирение перед неотвратимым концом сыграло на руку. Я не могу с ними бороться. Не могу противостоять системе, двум армиям и двум сильнейшим планетам. Я беглая рабыня с Иларии.

Но у меня есть право на последнее желание.

Если меня осудят на смерть, одну просьбу выполнят – не посмеют отказать. Такие на Григе традиции… Я была женой одного из величайших генералов, хотя теперь он тоже, как и я, пойдет на эшафот. Чаще всего заключенные просят встречи с матерью или позволения написать письмо перед смертью, но я попрошу другого. А на суде я, наверное, увижу Шада, раз он будет здесь. По закону нас должны судить вместе.

Нам не дадут поговорить, но осудят вместе и вместе казнят. Хотя генералу и рабыне будет выбрана разная смерть. Рабыня не может рассчитывать даже на остатки уважения, как Шад. Хотя нас обоих казнят на площади – уверена. Его застрелят. А мне, наверное, удавку на шею.

Но это если приговорят нас обоих. А если только меня?

Мысли гудели, как рой пчел в голове.

Я знала, что все пройдет быстро. Григорианцы не любят растягивать процессы, а после войны – тем более. Эти дни все скорее хотят забыть. Вернуться к миру, хотя после восьми лет сражений это будет непросто, оттого и желание сильней.

Раз Шада привезут вечером, значит, суд пройдет завтра.

Послезавтра нас уже может не быть на свете.

Я тяжело вздохнула и похоронила лицо в ладонях.

После Шантары пришел следователь – пожилой григорианец. Людей, Лиама, видимо, не интересовало, что произошло…

Замотанный в плащ черного цвета, он стоял напротив, как мрачный вестник.

– Я должен опросить вас, Эми-Шад.

– Шад уже здесь? – спросила я.

Он молча кивнул, и я поняла, что дальше спрашивать не стоит.

– Расскажите, что произошло в день подписания мирного договора?

В то время возвращаться была странно даже мысленно. Я больше помнила свои эмоции, чем факты. Но удивительно, то время вспоминалось, как светлое… Из-за Шада. Я рассказала все, что помнила. Меня опросили без лишних эмоций.

– Когда Эс-Тирран вызвал командора, вы уже были его женой?

– Была.

Он с уважением кивнул и вышел. Вопреки фактам, во мне начала зарождаться надежда: григорианцы действуют согласно законам, но сердцем на стороне Лиама не будут никогда. Проблема в том, что, даже выразив мне уважение, меня могут прирезать, если потребуется.

Я дышала на холодные от стресса ладони.

Все решится завтра. Все будет зависеть от нас.

Вечером я начала прислушиваться к тому, что происходит за дверью.

Мне хотелось услышать, не ведут ли Шада. Конечно, я вряд ли услышу его шаги или звон кандалов, но надеялась на это. Хотела, чтобы он был как можно ближе, в соседней камере… Его уже должны были привезти.

Вместо этого возле моих дверей возникла странная заминка. Она распахнулась, но никто не вошел. Охрана за порогом пререкалась с… Лиамом. Я узнала его голос. К нему добавилась гортанная женская речь. Через минуту препирательств в камеру вошла Шантара.

– Твой бывший хозяин сюда ломится, – с неудовольствием сказала она. – Не беспокойся, его не впустят. Слово пусть на суде говорит, а здесь не его порядки.

Я порадовалась, что меня охраняют григорианские солдаты.

– Он здесь? – я вскочила навстречу Шантаре. – Шада привезли?

На смерила меня взглядом и ослабила плащ.

– Здесь, – по взгляду я поняла, что они уже виделись.

С замиранием сердца следила, как она стряхивает пыль с плаща и располагается на тюремной кровати.

– Не тяни же! Вы виделись? С ним все в порядке?

– Насколько это возможно. Он цел.

– Что-то передал?

– Только одно: «Верь в меня». Завтра будет суд, он возьмет там слово. Я уже ознакомилась с обвинениями. Лиам считает, что вы вступили в сговор, с целью убить его. Полагает, Шад не имел права жениться на его рабыне без разрешения. Ты была собственностью «Стремительного».

– Бред!

– Возможно. А возможно, нет. Выслушаем завтра его аргументы. Я говорила с генералитетом, Шада никто не хочет казнить. Смерти он не заслужил точно… Насчет тебя, – она вздохнула. – В общем, Рива, все решится завтра и будет зависеть от стратегии защиты моего брата. Ты ведь помнишь, что интересы государства превыше всего…

– Да, и что?

– К Шаду заходил главнокомандующий. Я не знаю, о чем они говорили.

У Шантары были серьезные, печальные глаза. Может, из-за траура по мужу. А может и другой причина была.

– К чему ты клонишь?

– Если они решат, что государству будет полезна его смерть, он может отказаться от защиты. Так же, как когда-то отказался от названной и карьеры, чтобы взять в жены тебя.

Захотелось выругаться.

– О, этого еще не хватало, – я зажмурилась и села на постель рядом, ноги отказались меня держать.

– Он отказался говорить об этом со мной. Его намерений я не знаю. Отца тоже не захотел видеть. Убить брата я не дам, это точно тебе говорю…

Несмотря на жесткий тон, я не почувствовала угрозы, хотя речь шла только о нем, не обо мне.

– Если Шад сказал – верь, я буду верить, Шантара. Он что-то придумает. Он хотел присоединиться к династии…

– Замолчи! – она тревожно полыхнула на меня взглядом. – Сейчас речь идет о жизни, а не о власти, Рива!

Раздраженно запахнувшись, Шантара ушла. Перебранка у дверей, к счастью, стихла. Лиам так и не сумел ко мне просочиться.

Ночь я провела в мыслях. Почти не спала, не находя себе места. Как бы я ни верила Шаду, но и сомнения его сестры разделяла.

Я сумела уснуть перед самым рассветом, и через минуту солдат потряс меня за плечо.

– Эми-Шад!

Я встретилась с янтарными глазами, которые не сулили ничего хорошего. Умылась прохладной водой и встала. После бессонной ночи наступил эмоциональный ступор: я не тряслась, словно все происходит не со мной.

Надев наручники, меня вывели из камеры.

Я понятия не имела, как выглядит здание суда. Здесь нечасты судебные разбирательства. Как выяснилось, у нас особый случай. За судом над нами будут следить все народы, участвовавшие в войне. Дело не только в зрелищах. Это окончания точка, которую ставил Лиам. От исхода зависело, кто оставит за собой последнее слово и память.

Я надеялась, что в зале заседаний встречу Шада.

Он будет там и все решится сегодня.

Глава 36

Зал заседаний отличался от того, что я ожидала увидеть.

Огромный, под прозрачным потолком-сводом и круглой формы. Меня привели последней, и я с удивлением заметила, что Лиам, как ответчик, тоже занял одну из сторон. Обвинители и обвиняемые стояли лицом друг к другу. Судья располагался в центре. Он был военным, не знаю, насколько это хорошо для нас в этой ситуации. У стен располагались те, кто пришел посмотреть: высшие чины и родственники Шада. Я увидела их полным составом: Шантара, мать и отец. Интересно, а мои родители увидят суд над нами? Поинтересуются моей судьбой?

Шад был далеко от меня, но обернулся, пытаясь увидеть.

Мы так и не пересеклись взглядами.

Зато Лиама я видела, как на ладони. Прямой, в белом парадном мундире, он взирал на меня с самоуверенным видом, словно приговор не в нашу пользу уже огласили. В безмятежных глазах не было ненависти. Мысленно он уже отомстил за себя и кости мои бросил собакам. Солдаты обеих армий заблокировали входы и выходы, давая понять, что никто не уйдет безнаказанным, как бы не обернулось дело.

Право начать отдали Лиаму.

– В чем вы обвиняете генерала? – мрачно спросил судья.

– В попытке совершить предумышленное убийство, – при этом Лиам смотрел на меня так пристально, что по рукам пробежали мурашки. – Вступив в сговор с моей рабыней, заключив с ней фиктивный брак перед вызовом на подстроенный поединок, он следовал своим интересам и интересам своего руководства, но не букве закона. Он прибыл заключить мир. Этот вероломный поступок тем хуже, что я был в полном неведении о происходящем.

О, нет. Теперь он будет ссылаться на то, что был незнаком с правилами и этикетом Грига. Это легко опровергнуть – я ему не помогла, но там был второй, резервный ксено-этик.

Но фактически он прав… Лиам не лгал: это действительно был преднамеренный план, и именно с целью его ликвидировать. И эту правду он швыряет всем присутствующим в лицо. То, о чем и так все знают. Всех загоняет в ловушку.

Я вспомнила, как накануне мы говорили в каюте генерала. Он сделал предложение, а я медлила и боялась его принять. Я тогда понятия не имела, насколько далеко все зайдет, и мы все трое окажемся в суде. Все должно было определиться в кают-компании «Стремительного». Либо победа, либо поражение. Но Лиам, этот скользкий змей, не был бы собой, не будь так прост. Жалела ли я об этом? Нет. Шад был прав: лучше смелый шаг, чем годы в ожидании свободы.

– Он не имел права брать мою рабыню в жены, – продолжил Лиам. – А значит, не имел права вызывать меня. У него не было официальных причин, лишь личное желание.

Пришло время Шаду отвечать.

– Командор Лиам сам послал Риву в мою каюту, – я почти не видела его, но слушала голос, тихий и уверенный, я очень по нему соскучилась. – И вызвал на поединок после того, как взял ее в жены. При всех объявил названной, чтобы никто не усомнился в правомерности! Я мог взять ее в жены ночью. В любой момент, как мы пересеклись на «Стремительном». Еще до мира.

– Ты не мог сделать этого с моей собственностью! – рассвирепел Лиам. – Она невольница! Все равно что взять личное имущество. Как это называется? Воровство?

– Я не вещь! – возмутилась я.

– Ты принадлежала армии и флоту! – проорал он. – Мы все знаем, чья это была инициатива, и что она значила. Знаем, кто послал генерала провернуть эту хитроумную аферу, чтобы с помощью уловок разделаться со мной, вопреки подписанию мирного договора. Но война закончена. Прежнего правительства нет. Я откажусь от претензий, если непосредственные участники и исполнители понесут наказание.

Речь Лиама звучала твердо и весомо.

Он говорил уверенно, четко выговаривая слова – словно все еще был на верхней палубе «Стремительного». Знал, по чему бить, чтобы своего добиться. У него была более сильная позиция – он действовал аргументами, и Шаду либо оставалось признать сговор с генералитетом, а значит и весь последующий план по ликвидации Лиама, либо ограничиться невразумительными, лишенными веса ответами. Если бы чуть поменять события местами… И, если бы он вызвал Лиама до подписания мира, когда мы были в перемирии, но официально – в состоянии войны, это было бы другое дело. Но Шад взял меня в жены после того, как поставил подпись.

Все решили те несколько минут – так он считает.

– Соблюдайте спокойствие, – сказал судья Лиаму.

Тот одернул китель, пытаясь взять себя в руки. Он потерял маску, обнажив истинную личность, и сам был не рад этому.

– Вам есть что еще сказать, генерал? – продолжил судья.

– У меня есть право встретиться с членом семьи, – отрывисто сказал Шад. – Прошу разрешить встречу с женой перед приговором.

Он должен был выбрать отца или мать, сестру в крайнем случае.

Но выбрал меня.

Значит, новости будут плохими… Шад не станет выстраивать линию защиты с их помощью. А я помочь не смогу. Он выбрал меня, чтобы лично что-то сказать…

Я без сил опустила голову. Но мы хотя бы встретимся.

– Разрешаю, – подумав, согласился судья.

Лиам надменно улыбнулся, считая, что это жест отчаяния, а значит, и победа близка. Нас проводили в отдельную комнату, и оставили одних. За дверью возмущался Лиам, выговаривая, что у них так не положено, и нас нужно держать под охраной.

Плевать, пошли нам навстречу или григорианцы слабее контролируют осужденных, я была безумно рада видеть мужа.

– О, Шад… – выдохнула я, лбом прижавшись к сухой, шершавой груди мужа.

Он стоял неподвижно, готовясь к неприятному разговору. Я шестым чувством осязала, что он станет неприятным.

По тому, как защищался Шад и тону просьбы, когда обратился к судье. Пальцы сжались на запястьях мужа. Я не хотела его отпускать. В этот миг рушились все мои смешные надежды и мечты, которым я поддалась в нашу первую ночь. Все пало. Сейчас я понимала, какими фантастическими они были… Верила мужу, и думала, что смогу стать женой правителя, а теперь нас судят. Но верить ему не перестала. Все, что было мне нужно – он сам.

– Рива, – хрипло произнес он. – Я счастлив, что ты жива.

Тон был могильным, я зажмурилась.

– Ниара не выжила. Сочувствую твоей потере.

Шад промолчал.

Он принял известие с григорианским хладнокровием. Или ему не до мыслей о погибшей сослуживице и напарнице. Я подняла голову: хотела видеть его глаза. Они, янтарные и ясные, меня не обрадовали. У них не просто не было выражения. В их глубине было бесконечное, как космос, спокойствие. Шад уже принял решение, каким бы они ни было…

Я ощутила худые пальцы в волосах.

– Скажи что-нибудь успокаивающее, – попросила я.

Молчание было красноречивым ответом.

– Перестань! – выдохнула я, вновь прижимаясь к груди мужа. – Не может быть, чтобы мы проиграли! Чтобы не было ни одного шанса! Иначе зачем ты просил встречи?

– Чтобы увидеть тебя.

– Что с Лиамом? Ты выбрал тактику защиты?

Я перебиралась пальцами на его груди, словно ощупывала броню. Просто нервы. С мольбой смотрела в глаза, надеясь, что да – у него есть план.

Шад отвел взгляд.

Мне показалось, он уже все просчитал, все знает, и у него подготовлена для меня речь. Для этого и звал.

– Лиам выбрал безошибочный способ для победы, Рива. Своими аргументами он подталкивает меня к признанию вины. Намеренно, зная, что был сговор генералитета и я не допущу, чтобы это было вскрыто. Я не признаю этого.

– Не признаешь? – помертвевшими губами произнесла я.

Стало ясно беспокойство Шантары.

Шад рассматривал меня – искал признаки, как я приняла это. Эмоции считывал. Только я от шока ничего не смогла выразить. Только взгляд уплыл – я улетала в мир персонального ада, мыслей, как я буду без Шада, если он ничего не сделает для своего спасения…

А он не сделает.

Свершалось то, чего я больше всего боялась.

– Я просил встречи с тобой, а не с сестрой или матерью, чтобы предупредить о том, о чем остальные уже знают.

– Молчи… – я залепила ему рот ладонями.

Я тоже все поняла.

Не так быстро, как григорианцы – я всего лишь ксено-этик, а не их соотечественница. Но поняла. Каждое слово отдавалось в ушах, как набат.

– Я признаю вину, нет другого выбора. У меня был разговор с генералитетом об этом. Я обязан.

– Шад… – выдохнула я. – Не сходи с ума! Не смей этого делать!

Последние слова я прошипела, как змея, вкладывая в свистящий шепот все, что я ощущала. Все безумно сильные чувства, которые я складывала и прятала где-то глубоко в себе за годы на «Стремительном» и позже, встали в полный рост, заставляя меня дрожать и говорить все, что хочу.

Он был не прав.

Они использовали его в первый раз, и делали это во второй, сначала забрав карьеру и семью и заставив на мне жениться, а когда план не сработал, забирают жизнь. Насколько это просто, платить своими подданными, когда самим ничего не угрожает!

– Ты не прав, Шад!

Как он этого не видит.

– Ты такой же раб, как и я. Только меня угнали в рабство, а ты добровольно его принял! На смерть идешь ради своей страны. А с тобой ведь родина поступила так же, как и со мной!

Я думала, хоть теперь он начнет спорить.

Но и сейчас он молчал.

– Мы не этого ждали! – прокричала я. – Не этого! Я верила в тебя – зачем, чтобы меня оставил? Я не выживу одна!

– Ты останешься здесь. С моей семьей. О тебе позаботятся, не бойся.

– Нет! – проорала я. – Вы все без меня решили, как всегда! А меня ты спросил?

– Ты должна быть сильной, Рива. Выбора нет. С тобой все будет хорошо.

Он наклонился, схватив меня, и поцеловал в губы, как я его когда-то перед боем… Я ошеломленно замолчала. Мои слова, моя истерика и крики ни к чему не привели. Я не сдвинула его с решения ни на йоту. Желтые глаза смотрели так же спокойно.

О, нет. Такая уверенность, что меня не тронут…

Когда его казнят, не думаю, что оставят в покое меня. Он в одном случае может быть уверен в этом. Если попросит в последнем желании об этом. Ему не откажут – это закон. Шад потратит последнее желание на меня.

– Своим решением ты меня убиваешь, – откровенно призналась я. – Ради своей страны и генералов, которые тебя предали.

Словами я пыталась достучаться до сердца.

Было больно от мысли, что Шад меня бросает. Что уходит, хотя это он меня приручил – и делал это долго, пока я не привыкла к нему, его рукам, его правилам. С ним я обрела дом. Теперь меня снова его лишали. Последнего пристанища. Обители, которую он для меня построил, чтобы я спряталась.

– Мне жаль, Рива. Я совершил ошибку, я проиграл, и теперь должен за это ответить.

Я все аргументы сказала. Может, и солдаты за дверью это слышали – и пусть. Я готова выйти и повторить это на суде. Только без толку. Они все здесь такие и будут молча взирать птичьими глазами на то, как рушится моя жизнь.

Но он… Я надеялась, что Шад поймет мои чувства и их разделит.

Не оставит меня.

– Мне пора, – с сожалением сказал он, освобождаясь от моей хватки, и направился к двери.

– Услышь меня! – бессильно крикнула я в спину.

– Я услышал, – ответил он, прежде чем выйти.

Я упала на колени и расплакалась в холодные ладони. Без меня суд не начнут – я одна из сторон. И перерыв еще не окончен. Просто Шад не захотел продолжать разговор и бессмысленно рвать мне душу, пока я совсем не обезумела и в исступлении не начала цепляться за плащ, когда бы он уходил.

Сделает по-своему.

Я сразу успокоилась. Слезы на ладонях были холодными, горькими. Если они исполнят задуманное – я их прокляну. Остановить это не могу, но прокляну всех публично. Как и Шантара выкрашу пряди волос в черный…

– Эми-Шад?

Я подняла глаза: в дверях ждал григорианский солдат.

– Пора в зал.

Я с трудом встала, колени болели – ушибла об каменный пол. В зал вышла, не чувствуя ног, ни на Лиама не смотрела, ни на мужа. В пустоту. В другом зала затуманенным взглядом нашла его семью. Они все уже знали. Каменные лица родителей, сестры. Им и так тяжело. Быть осужденным – большой позор, а когда судят военного в таком чине – тем более. Испытание для всего рода.

– Прошу удалить из зала моих отца и мать, – сказал Шад.

Отец начал возражать, но судья был непреклонен.

Мы бы не продолжили без этого. Я поняла, что Шад пожалел их. Представила, как буду жить с ними после казни мужа… Нет, осуждать меня они не будут – поздно, и не моя вина это, а его командиров. Шантара осталась в зале. Григорианка надвинула капюшон на голову, чтобы никто не увидел лица – не хотела, чтобы видели ее чувства.

Лиам надменно смотрел на Шада.

За маской он прятал злость поражения и, думаю, страх. Мало кто мог бросить ему вызов, а Шад едва не убил его. И ничего не боялся – даже казни.

– Хочу кое-что сказать вам, генералы, – мрачно начал Шад.

Он не смотрел в мою сторону. Янтарный взгляд обратился к зрителям, которые, как и его семья, находились у стен зала. Там были и его командиры. Министры. Много кто пришел. Шад был героем, суд над ним – большое событие на Григе. Когда все закончится, вряд ли на планете найдется хоть кто-то, кто не слышал о нашей истории.

Его фигура, завернутая в плащ, нахохлилась – Шад припал на раненую ногу. Я узнала наклон головы, он подобрался, как в кольце врагов – как когда-то на «Стремительном» перед дракой.

– Я пошел на жертвы, жертвы мои оказались напрасны! – у него был низкий, но сильный голос. В него Шад вложил все эмоции, что остались после побед и поражений этой войны. – Я верой и правдой вам служил. Вот она, ваша благодарность! – голос Шада под сводом зала заседаний гремел от гнева. – Клятву принес, от себя отрекся, одной ошибки мне не простили!

Я впервые слышала в нем явные эмоции, которые он больше не скрывал. Горечь. Разочарование. Он разочарован в своей стране, как и я когда-то. Чувствует себя преданным.

Значит, не солгал – он услышал меня. И обращался сейчас не к Лиаму – к тем, кому верил когда-то.

– Ни прощения, ни пощады просить у вас не стану. У рабов не просят!

Я с надеждой взглянула на него. Даже если нас ждет расставание – навсегда, я этот миг запомню. И детям Шантары о нем расскажу.

– Я свое уважение в бою заслужил, – Шад заканчивал речь. – А запятнанную честь водой не отмоешь. Вину свою признаю. Но пусть Лиам ответит за обвинения, и встретится со мной на Арене. У меня есть такое право. Это же мое последнее желание! Пусть казнит меня сам!