Текст книги ""Фантастика 2024-76". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Светлана Багдерина

Этим утром над Изломом больше не было туч, и солнечные лучи впервые за много веков ласкали проклятую землю.

Эпилог

Навстречу стали попадаться твари, которым совершенно не нравилось яркое солнце. Ошеломленные и потерянные, словно утратившие связь с тем, что ими управляло, они беспорядочно метались в поисках укрытия. Натыкаясь друг на друга, вступали в короткие стычки, а Кира брела между ними, точно еще один мертвец, останки которых все чаще попадались на глаза, повествуя о творившейся здесь ночной бойне. Слезы давно высушил степной ветер, и она с отстраненным равнодушием взирала на останки тех, кто еще вчера был полон жизни. Несмотря на яркое солнышко, грязь под ногами затвердела от холода, а в воздухе кружились невесть откуда взявшиеся снежинки.

Но вот ею заинтересовалась стая баргестов – семь голов.

Мелькнула вялая мысль: «При свете дня, они похожи на утопленных собак. Наверное, так оно и есть».

Кира оскалилась, изобразив глухой рык, и удобнее перехватила нож, не помня, когда он оказался в руке: «Перебью сколько получится, все меньше по лесам разбегутся… – простое оправдание собственному малодушию. – Надолго меня не хватит, но и к лучшему». – Защитница совсем не хотела жить, но и не могла признаться себе в этом прямо.

Баргесты, пригнув к земле головы, пронзительно затявкали, срываясь на нестройный вой. Он послужил сигналам для других отродий. На зов торопился «сенокосец», ковыляя, на длинных несуразных лапах, которых осталось пять вместо восьми. Гнусного вида сороконожка, вполне себе обычная, если бы не размеры, споро перебирала ногами. Пошатываясь, поодаль поднялись два мертвяка, еще вчера бывшие княжескими ратниками. У одного половина лица отсутствовала, у другого выеденное брюхо подо рваной кольчугой открывало белые позвонки.

Кира расхохоталась почти радостно. Чуть присела, выставив вперед левую руку, принялась мягко переступать, поворачиваясь, чтобы не пропустить атаку. Баргесты завыли снова. Теперь в их голосах звучало предвкушение – остатки ее силы влекли их, словно желанное лакомство. Неожиданно вдалеке раздался иной вой. Живой. Исполненный дикой мощи. То с севера, стремительно приближаясь размашистыми прыжками, стелились над землею серые спины, которым не было счета.

«Стая? Весной?!»

Безмозглые твари будто растерялись, и тут вдруг задрожала земля. Кира до того уже некоторое время ощущала мерный гул, что отдавался где-то в животе, но не придавала значения. Резко обернулась, чтобы ошеломленно замереть. С юга во весь опор скакали сартоги – несметная орда, какую ей еще не доводилось видеть.

Защитница улыбнулась. Смерти осталось ждать недолго. Прохрипела:

– Ну? Кто первый?

Получилось не столь внушительно, как хотелось – сорванное горло, отвыкшее от речи за последние часы, дало о себе знать. Нож да кулаки – вот все оружие, что у нее было. Киррана не смогла даже создать простенький щит. Жалкие остатки силы, едва теплящейся в выжженных до пепла потоках, помимо воли и желания уходили на регенерацию. Она отдала бы и их, если только могла.

Нападавшего выдал невыносимый гнилостный запах из мертвой пасти. Увернувшись от клацнувших у самого уха челюстей, инстинктивно задержала дыхание. Баргест, промахнувшись, неловко приземлился, подвернув лапу. Кира, не жалея, отвесила ему пинка. Второго прямо в полете сбил волк – первый из добравшихся. Принялся остервенело рвать на части.

Лошадиный топот, раздался совсем рядом. Обернувшись, Кира прикрыла глаза от яркого света рукой, углядев, как привстал в седле кочевник, занося короткое копье.

Ослепительно загорелся на шее громовик тин Хорвейга, отразив солнечный луч.

«Вот и все…»

Кира опустила руку и зажмурилась – все равно посмотреть сартогу в глаза не вышло бы. Одновременно гордо выпрямилась, подставляя грудь острому навершию. Болезненная радость затопила ее существо: «Смерть, достойная воина. Все лучше, чем быть разорванной тварями». Боли Кира не боялась она ничто, по сравнению с той, тупой и тянущей, что поселилась в сердце.

Что-то стукнуло. Раздался не то скрежет, не то скрип. За спиной послышалось глухое рычание. Обдало запахом лошадиного пота, и одновременно мускусным – звериным. Шли мгновения, а она все еще была жива. Кажется, именно ожидание, граничащее с разочарованием, отняло последние силы. Страшно захотелось лечь на землю и спать-спать-спать, чтобы все случившееся оказалось просто дурным сном.

– Хаанас-Маалун?

«Это мне?»

Кира открыла глаза и взглянула на спешившегося кочевника. На плоском выдубленном ветрами лице сартога появилась довольная улыбка. Часто кланяясь и, держась на почтительном расстоянии, мужчина протянул к ней руки и что-то быстро-быстро заговорил. Разобрать хоть что-нибудь еще Киррана не смогла – не хватало знаний, да и наречие было совсем незнакомое. Все сильнее клонило в сон, точно неведомая воля заставляла смежить веки. Неудачно переступив на неровной, замерзшей земле, подвернула ногу и едва не свалилась, как под руку в тот же миг просунулась лобастая голова. Защитница с запозданием вдруг поняла, она стоит только потому, что опирается на холку огромного волка.

Кира смотрела на него, волк – на нее.

«Это яд сколопендры! Точно. Цапнула, и начались видения. На деле меня сейчас жрут твари…»

Издав нервный смешок, Киррана осмотрелась. Вопреки догадкам, сороконожка дергалась и сучила лапами слева шагах в пяти. Ее, пригвожденную к земле копьем, рубили топорами на части несколько кочевников. Позади собралась Стая, напротив – куда хватало глаз – сартоги.

Грозно фыркнул волк, привлекая внимание. Кира, мгновенно проиграв ему в гляделки, опустила веки.

Пахло зверем. Жестковатая густая шерсть щекотала лицо, и от этого очень хотелось поверить, что она дома в своей постели. Вот только мерное покачивание и странная поза, говорили совсем об ином.

«Волчонок Каррона, поспи еще», – раздался в голове ворчливый голос.

– Могута? Какая честь, – едва слышно шевельнула губами Защитница, и в рот тут же попали шерстинки. – Зря ты меня не убил…

Волк рыкнул, а голос в голове рявкнул:

«Цыц! Ты должна жить – это меньшее, чем мы все можем тебе ответить. Дети степей больше не будут бояться Хыынг-Нуура. Им не придется задабривать его кровью. Проклятие снято и с Волчьего дома. Следующей зимой не будет голода, и кровавый зов не завладеет нами больше. Дети Холмов и равнин, что расстилаются на запад, могут больше не бояться тварей. Все довольны».

– Как я смогу жить, каждый миг вспоминая о них? Вспоминая, как они уходили?

Из-под ресниц скатилась одинокая слеза, тут же затерявшись в волчьем меху. Вожак, на спине которого она лежала, на миг остановился. Шумный вздох вырвался из звериной груди.

«Мне знакома эта печаль… – даже мысленно Кира ощутила затаенную боль зверя. – Но, кроме твоей жизни, есть еще одна. И она ни в чем не виновата».

2.

– Нанося визит, стоит одеваться поприличней, не находишь? – Киалана окинула незваную гостью неприязненным взглядом. – И научись уже стучаться.

Смуглокожая Саршан-хо приподняла брови, нарочито медля с ответом.

– Кто бы говорил, – наконец, выдала она, осматривая вполне пристойное повседневное платье хозяйки чертога.

– Киалана права. Что если бы ты застала нас в пикантный момент?

Как не старался Керун, а глаза так сами и останавливались на пышной груди, едва прикрытой слишком узкой полоской ткани.

– Дорогой, ты забыл кому она покровительствует? Воры, убийцы и…

– И все они не стучат, когда заходят в чужой дом, – закончила за нее Саршан-хо, миндалевидные золотые глаза хищно сверкнули.

Керун нахмурился и угрожающе сложил руки на груди.

– Ну хорошо! – скривилась покровительница темных личностей. Материализовав перед собой дверь, символически стукнула в нее два раза, затем распахнула и вошла. Дверь тут же испарилась. – Довольны?

Ответа не последовало. Но незваную гостью это не расстроило:

– И, вообще, вот самое пикантное, что здесь сейчас может происходить… – широким, многозначительным жестом ладони Саршан-хо указала на «всевидящее око» и, соблазнительно покачивая бедрами, продефилировала ближе. Принялась с живым интересом наблюдать как Хыынг-Нуур – демон иного плана, самозабвенно колотит ассасином об землю.

– Может, сделаешь хоть что-нибудь? Это ведь и твой мир тоже, – упрекнул ее Керун, одновременно обнимая за плечи погрустневшую Киалану, глаза которой подозрительно блестели.

К тому же это помогло меньше таращиться на полуголую покровительницу бандитов, отребья и всех южных варваров этого мира. Впрочем, в глазах бога-воина на юге и живут сплошь все вышеперечисленные.

– А сами? – Саршан-хо на миг оторвалась от созерцания и, окинув взглядом божественную пару, осуждающе хмыкнула.

– Мы уже сделали все допустимое. Количество вмешательств на ближайший год исчерпано полностью, – Киалана зябко поежилась.

Богиня южных земель, сменила одну соблазнительную позу на другую – не менее соблазнительную. Мелодично звякнуло множество металлических монеток, на почти отсутствующем одеянии, беспрестанно меняющем цвет.

Изломанное тело ассасина в симбиозе с демонической сущностью иного плана оказалось на уровне глаз Хыынг-Нуура. Смуглянка щелкнула пальцами и Райхо вдруг ожил, зашвырнув артефакт точно в зрачок.

– Мой любимчик! – многозначительно произнесла Саршан-хо и подмигнула Керуну, заставив Киалану скрипнуть зубами. – Скучно у вас. Пойду, пожалуй, – она снова материализовала дверь. Распахнула, но задержалась на пороге, будто досматривая, чем все закончится. А затем щелкнула пальцами снова.

– Ты что натворила?! – Киалана в ужасе подалась вперед. – Ты! Она… – богиня обернулась на хмурого мужа, глаза которого угрожающе светились.

– Какие вы милые! Вас так приятно дразнить, – Саршан-хо заливисто рассмеялась, но, резко оборвав смех, ответила уже серьезно: – Мой раб принес ценную жертву накануне. Это – мой дар. Все в рамках правил.

* * *

Киррана ловко поддела деревянной лопаткой толстый слой молочных пенок и положила на деревянное же блюдо. Свернула пополам, так чтобы влажный сметанный слой остался в середке, а снаружи – ноздреватая корочка. Поморщившись, усмехнулась: «И как только она это ест?»

Итахо страсть как любила урум и могла есть его день-деньской. Вообще, урум принято готовить по праздникам, но отчего не порадовать дочку?

– Хаанас-Маалун! Хаанас-Маалун!

Кира насторожилась. Было в этих криках что-то тревожное.

«Кто просто так отважится отвлекать от дел Деву-Зиму? Разве что только с Итахо что-то стряслось?»

Отставив на стол блюдо с пенками, подошла к выходу и откинула в сторону войлочную дверь юрты. По привычке старательно перешагнув через порог, вышла наружу, в который раз радуясь, что лето вступила в свои права, и больше нет нужды кутаться от вездесущего ледяного ветра. Улыбка растаяла как вешний снег, когда шагах в двадцати увидела фигуру в темных одеждах до боли знакомого покроя и с закрытой нижней частью лица и метательными ножами на поясе.

«Ассасин?!»

Мерцающая пленка звездного щита мгновенно отрезала ее и стайку перепуганных ребятишек, голоса которых первыми известили о чужаке. Но только сейчас, когда все замерли и затихли, лупая раскосыми глазенками, она вдруг поняла – дочки среди них нет. В бедро пришельца ударила деревянная стрела, и сердце упало, когда тот повернулся к стрелку.

– Угуй! – грозно крикнула маленькая Защитница и добавила, наложив на игрушечный лук новую стрелу: – Хол! – подумав, повторила по ярроски: – Пошел прочь!

Вторая стрела пролетела мимо.

Кира понимала, что как бы быстра она ни была, не успеть. На еще один щит или морозную ветвь попросту не хватит силы, а огонь ей и вовсе больше неподвластен. Руки задрожали, когда бросилась вперед, стараясь отвлечь чужака, от которого волнами исходила опасность.

– Итахо, ко мне!

Защитница встала между дочкой и убийцей, но тот так и не предпринял никаких действий. Просто стоял и смотрел не отрываясь, а потом медленно поднял руку и снял маску, откидывая с головы башлык.

Громко всхлипнув, Киррана закусила рукав летнего халата, и не в силах держаться на ногах опустилась на землю. Черты осунувшегося, заросшего щетиной любимого лица мгновенно смазались в единое пятно, остались лишь светящиеся голубоватым огнем глаза – то Райхо опустился на колени рядом. Послышался чуть надтреснутый голос, словно отвыкший звучать:

– Наконец-то я тебя нашел. Ты велела спросить еще раз, когда все закончится. Пойдешь за меня?

Кира, утерев набегающие слезы, развела руками, не в силах вымолвить ни слова – мешал образовавшийся в горле тугой ком. Не веря в то, что видит, дрожащими пальцами прикоснулась к щеке любимого, отчего тот прикрыл веки, а залегшая промеж бровей складка стала глубже. Шепотом спросила, глянув на ухватившуюся за халат Итахо:

– А возьмешь?

– Мама, что с тобой? Кто это? Что это у него за ножи? – спросила та отчего-то по ярросски и нагло уставилась на Райхо широко открытыми серо-стальными глазами.

– Я – твой отец, – опередил пришелец с ответом.

Неожиданно светло улыбнувшись девочке, хулигански потянул за русую как у самой Киры косичку, а затем вынул один лахир и дал ей:

– Держи. Только не поранься, а то мама меня убьет.

Итахо с серьезным видом приняла оружие и отошла в сторонку. Ей явно не терпелось похвастаться друзьям.

– Эй! Ей всего три! – возмутилась Кира, поднимаясь на ноги.

Волной нахлынула безотчетная радость. Одолело желание кричать, смеяться и плакать от счастья.

– Она вся в тебя, – усмехнулся Райхо и осторожно взял за руку, отчего пресеклось дыхание. Теперь плакать хотелось больше всего. – Я так боялся, что не сумею тебя найти.

Притянув ближе, крепко обнял, а Кира чувствовала, как стремительно отогревается, тает скованное холодом сердце. Обхватив руками, прижалась к родной груди так близко, как только смогла. Замерла, затихла, слушая, как музыкой бьется любимое сердце – такое большое, живое и сильное.

– Ну так что, пойдешь? – горячее дыхание опалило волосы на макушке.

Кира подняла глаза, не в состоянии поверить в такой подарок богов. Все еще не решаясь ответить «да», но потоки уже стремительно сплетались в единый узор, на глазах наливаясь силой, любовью и жизнью.

Отвечая за нее без слов.Рабыня Рива, или Жена генерала.

Мария Устинова
Рабыня Рива, или Жена генерала
Глава 1

– Кровная месть – главное в жизни григорианца, – прошептала я на ухо командора Лиама. – Молодой генерал станет оберегать честь семьи, не касайтесь в разговоре его родных. Он может вызвать вас на поединок.

Я перевела дух и отступила на полшага. Теперь я находилась за спиной своего хозяина.

По углам шлюзовой площадки стоял почетный караул. Второй заместитель занял место по левую руку командора. Мы ждали первой встречи старых противников, и воздух искрил от напряжения. Великий день. Если случится чудо и мирный договор подпишут, он положит конец Десятилетней войне. Войне, в которой мой народ проиграл и заплатил дань десятью тысячами рабов. Я одна из них.

Я снова приблизилась к уху Лиама:

– Пожелайте удачи и процветания его супруге. Он не женат. Для григорианца это равно пожеланию благополучия рода.

Со своего места я видела лицо Лиама полубоком: прямой нос под козырьком фуражки, массивный подбородок и краешек брови. И сейчас эта бровь приподнялась.

– Почему не женат?

– Возможно из-за молодости генерала и долгой войны. Точных сведений нет.

– Назад.

Я отступила, одернув китель. На мне была форма вспомогательных сил – на военную, как и на личное оружие, я не имела права. Она была черной, чтобы с первого взгляда понимали кто я. Рядом с белым парадным мундиром Лиама и синей формой флотских она смотрелась позорным пятном.

Шлюзовые двери пришли в движение.

Лиам подобрался, солдаты забряцали оружием, один в боковом коридоре опустился на колено, используя угол в качестве укрытия. В любой момент были готовы открыть огонь. Война затронула многих, но к финалу лишь один народ не сложил перед агрессором оружие. Я считала, что Григ победит, но после оглушительных сражений стороны пришли к примирению. Соглашение подпишут на равных, как бы Лиам ни скрипел зубами.

Наконец, массивные створки разъехались. Три фигуры за ними, плохо видные с залитой светом площадки, направились к нам, и я поняла, что темнота в глубине шлюза обманчива – за ними стояла стена бойцов в темной броне.

Григорианцы на голову выше человека и центр тяжести у них смещен вперед. Если смотреть сбоку, кажется, что они сгорблены, впечатление усиливали мощная шея и массивный плечевой пояс. Серая кожа была гладкой везде. Лицо – нечто среднее между человеческим лицом и звериной мордой. Оно было рельефным, с резко выдвинутым лбом, под которым пряталась человеческие глаза. Желтые, с черной каймой вокруг радужки, они больше всего выдавали сходство с человеком – в них светился разум. Узкий нос с резко очерченными ноздрями и рот, почти лишенный губ, напротив, были похожи на черты животного.

Генерал Эс-Тирран шел в центре – худощавый, но выше остальных. Он припадал на правую ногу – едва заметно, но среди этого народа принято скрывать травмы. Ранен он тяжело. Исцарапанная темно-серая броня, похоже, прошла всю войну.

Лиам подал руку первым – на Григе рукопожатия не в ходу. Эс-Тирран замешкался, но ответил тем же.

– Приветствую, Эс-Тирран, – сказал Лиам. – Желаю процветания вашей супруге.

Григорианец смотрел мимо, оглядывая присутствующих. Желтые глаза остановились на мне, ощупали черную форму – он понял, что я рабыня.

– У меня нет супруги, – он повернулся к Лиаму. – Я принес клятву.

Голос оказался тихим, вкрадчивым, он влез под кожу и потек в венах вместо крови. Незаметным движением я согнала с руки мурашки.

Недолгая заминка и я почувствовала, как злится Лиам – он не понял слов григорианца, но сообразил, что оплошал. Моей вины не было – я сама не поняла, о какой клятве речь и почему генералу не понравилось пожелание.

– Церемония состоится завтра в восемь утра, – отчеканил Лиам. Ладонь прижалась к бедру, словно он хотел вытереть ее о белоснежные форменные брюки. Прижалась и застыла. – Будьте моим гостем. Вас проводят в каюту.

– Сам доберусь, – желтые глаза вернулись ко мне. – Пришли девушку. Обещаю, что не наврежу твоей рабыне.

«Да хоть съешь ее» – читалось в раздраженной позе Лиама, но он просто кивнул.

Старые враги разошлись.

Командор развернулся и пошел по коридору, Эс-Тирран остался на площадке. Я поспешила за хозяином. Григорианцы пробудут на «Стремительном», пока договор не вступит в силу.

– Вонючая рептилия, – зашипел он, брызгая слюной, как только мы скрылись за поворотом.

Я подала платок, который всегда держала наготове. Лиам бешено обтер руки и отшвырнул в сторону. Я подобрала на ходу.

У лифтов мы остановились. Командор поднимется на мостик – мне туда нельзя.

– Рива! Приди к нему сегодня, будь гостеприимна. Потом расскажешь.

Я кивнула, тщательно следя, чтобы лицо осталось безмятежным – эмоции на «Стремительном» не приветствуются.

Лиам скрылся в лифте. Когда дверцы захлопнулись, скрывая стройную спину, обтянутую белым кителем, я выдохнула. Не раскисай. Всего один вечер. Всего один…

Я красивая женщина. Наверное, поэтому оказалась на флагмане.

Когда меня забрали, я закончила начальный курс ксено-этики и, несомненно, это тоже послужило причиной. Но главное, что я была молода и подходила под вкусы Лиама.

Вот уже час в своей маленькой сумрачной каюте я пыталась настроиться на нужный лад. Живу я плохо, но лучше, чем другие рабы. Здесь нет окон, кровать – узкая койка с темно-синим одеялом, пол металлический. Даже раковина в санузле жестяная и темно-серая – из сырого железа. На моей планете заключенные живут лучше.

Вечер на «Стремительном» официально начинался в шесть – это через полчаса. К этому времени я должна быть в апартаментах Эс-Тиррана.

Вместо формы я надела черное платье до колен и соорудила прическу наподобие «корабельного узла», но свободнее – пышную и небрежную.

Подошла к зеркалу. Сильнее всего на моем лице выделялись глаза, большие, синего цвета – в моем мире это признак красоты. Татуировка вокруг пушистых ресниц делала их выразительнее. Вот уже два года из них не уходила печаль, превращая и без того глубокий взгляд в настоящую морскую бездну.

У меня темные волосы и смуглая кожа – раньше была, пока не выцвела за годы на «Стремительном». Платье открывало плечи и мертвенно-белый свет падал на них бликами. Я страшилище. Но вряд ли григорианец отошлет меня обратно – они неразборчивы в связях. Наверное, ему нужна компания. Поговорить, выпить, уйти к себе… Умоляю.

Без одной минуты шесть я стояла перед дверью Эс-Тиррана. Не стучала. Стояла и ждала.

Меня впустили ровно в шесть. Солдат, открывший дверь, вышел за порог, и я осталась одна посреди великолепной каюты для высших офицеров. Мягкий, но яркий свет заливал мозаичный пол – теплый, ровный и глухой. Когда идешь по такому, не слышно шагов. Поэтому когда я подошла к огромному иллюминатору, захваченная шикарным видом на станцию всю в огнях, Эс-Тирран меня не услышал.

Он стоял перед окном и смотрел в пустоту. Станция была прекрасна, но григорианцы не ценят красоты.

Они ее разрушают.

Я не осмелилась подойти вплотную. Пока не пригласит, нельзя, а он даже не знает, что я стою позади.

Но я ошиблась.

– Ты Рива? – голос прозвучал гортанно, почти безразлично. Странно, что он вообще знает мое имя.

– Да, это я, – по привычке склонила голову, словно говорила со старшим по званию, но опомнилась и выпрямилась. Чужим кланяться необязательно.

Эс-Тирран повернулся ко мне. Все еще в броне, у бедра ритуальный кинжал с рифленой рукояткой. Оглядел меня равнодушным взглядом рептилии и пошел к ширме, которая делила каюту пополам. За ней пряталась жилая часть каюты. Спальня тоже там. Меня туда не пригласили.

Красивая стеклянная ширма была увита искусственными растениями вроде вьюнки, но выглядела вьюнка как живая, изгибами перекликаясь с золотым орнаментом на мутном стекле.

Генерал налил из бутылки, спрятанной в открытой нише.

– Выпей, если хочешь, – предложил он.

За тонкую ножку я взяла бокал, поднесла к носу – приятный запах, трепетный, с травами. Аромат дурманил. Отпила и провела пальцем по узору на стекле, прямо по золотым линиям. Эс-Тирран молчал. Боковым зрением я заметила, что генерал за мной наблюдает. Я уже все поняла и смирилась, как смирялась со всем на «Стремительном».