Текст книги ""Фантастика 2024-76". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Светлана Багдерина

Соавторы: Любовь Черникова,Алекс Гор,Мария Устинова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 263 (всего у книги 342 страниц)

Глава 24

Лифт прибыл с громким ударом об дно шахты – гидравлика вышла из строя. Повреждения оказались хуже, чем мы думали. Шлюз распахнулся, и мы выпали на пол лифтовой площадки.

Электроника сделала свое дело – шлюз закрылся сам. Сверху раздался скрежет, словно шахта треснула по швам, заскрежетала об борт корабля и уплыла. Корабль окончательно развалился по модулям, сохранив только жилую часть для спасения экипажа.

Шад тяжело поднялся, поморщившись, когда оперся на больное колено. Подобрал кинжал, выпавший из руки.

Я сидела на полу, и какое-то время приходила в себя. Вновь ощущала гудение крови в жилах, дыхание – свое живое тело. Даже слабость была приятна, но больше всего понимание, что я спасена. Смерть в космосе – это болезненный конец, полный отчаяния и безысходности… Какое счастье, что мы этого избежали.

Остальное по сравнению с неминуемой смертью казалось такими мелочами!

Хромая, Шад подошел ко мне и подал руку.

Я робко взглянула в лицо – оно не было дружелюбным.

Лицо григорианца – мрачное, серьезное, без приязни. Лицо солдата, который устал от войны. Или мужа, разыскавшего жену-беглянку.

– Нас ждет разговор, – сказал он.

Я поднялась и с трудом обрела равновесие.

Он без лишних слов пошел в рубку, и я направилась следом. Это был маленький корабль – григорианский, но рассчитанный на малый экипаж. Кажется, Шад прилетел один – в коридорах, узких, с мягким голубоватым светом, было тихо. Корабль дышал тишиной и прохладой.

Квадратные лампы, встроенные в потолок, горели ровно. Металлическая отделка пола и стен блестела. Похоже, это новый корабль. Я не знала, откуда он у Шада и почему он прибыл за мной один. Но уже поняла, что он не собирается меня убивать, иначе он был не спас меня с распадающегося корабля контрабандистов.

Почему он один? Где солдаты, где экипаж?

– Шад, – робко позвала я, но он не обернулся.

Отодвинул переборку и вошел в рубку. Место было одно и Шад занял его сам. Я была права.

– Почему ты сбежала, Рива? – глухо спросил он.

Я внутренне вздрогнула. Мне не ответить, потому что вопрос касался его семьи.

– Я спрашиваю, почему?

Я приоткрыла губы, глядя в пол, и подбирала слова.

– Испугалась, – честно сказала я и тут меня прорвало. – Никто никогда не пытался меня защитить, а кто пытался, те не смогли и предпочли забыть об этом! Я говорю о своей семье… Когда твоя сестра предложила от меня избавиться, я решила, что так оно и будет. Я всего лишь рабыня, а у тебя была перспектива стать монархом…

Шад внимательно выслушал и отвернулся, он не хотел поддерживать беседу. Ответ на вопрос он уже получил. Переключил пару тумблеров на приборной доске и начал настраивать автопилот.

Я все ждала, что он продолжит – что-то объяснит, утешит, а он молчал. Только с серьезным лицом готовился к полету. Даже чувств от встречи со мной не выразил – какими бы они ни были.

– Откуда кинжал? – он имел в виду трофей.

– Эммы, – пояснила я. – Штурмана. Она сказала, добыла в бою… Я не хотела ей оставлять.

– Не думал, что ты так заинтересовалась нашими традициями, – буркнул он.

Я и сама не знала, откуда во мне возникла страсть защищать чужую культуру. Наверное, эта преданность объясняется тем, что Шад меня освободил. Я это ценила.

Не зная, куда деть себя, я стояла позади его кресла. Положила руки на подголовник, пытаясь занять руки, наклонилась и через плечо смотрела, как он готовится к старту.

В рубке приятно пахло новым пластиком, а от плаща Шада едва заметно – какими-то пряностями. И мне было спокойно от этой смеси ароматов, странной и непривычной, словно две противоположности столкнулись между собой.

Я дышала этим воздухом, понимая, что теперь это новый запах моего дома. Я не глупая и глядя на приготовления, понимала, что все не так просто у Шада, как кажется на первый взгляд.

Не просто так корабль на одного. И не просто здесь нет солдат.

Неспроста он молчит и расспрашивает, почему испугалась. И не просто так пришел за мной, а теперь мрачно настраивает автопилот.

Кажется, Шад выбрал новый для себя путь, который отличается от прежнего. Отличается от жизни прославленного генерала, возможного монарха. И это идет вразрез с интересами его семьи. А значит, вразрез с его путем.

Поэтому он ничего мне не ответил на слова о сестре.

Отныне он, как и я, одиночка. Отвергнутый семьей – или сам ее отвергший.

Из-за меня, рабыни.

Проблема в том, что говорить об этом он не хотел.

Закончив с автопилотом, он развернулся в кресле. Я стояла, но из-за разницы в росте оказалось, что теперь наши глаза на одном уровне. Янтарный взгляд остановился на мне. Как тогда, в каюте, Шад выглядел уставшим, даже немного апатичным, но это было обманчивое впечатление. Подушечками пальцев он задумчиво ощупывал рукоятку кинжала. Неосознанно, словно это привычка.

Он молчал, но словно ждал, что буду говорить я.

И под немигающим взглядом я сдалась.

– Я ушла, потому что поняла – меня не примут, – говорить было трудно, я высказывала все, что было на уме, пока я была на Григе. – Из-за твоей матери, мне было стыдно смотреть ей в глаза. Из-за твоего отца. Из-за Эдетт… Из-за того, что понимала – я там чужая. И не хотела всю жизнь оглядываться в страхе получить нож в спину…

– Рива, – хрипло сказал он, я так отвыкла, что он произносит мое имя этим тоном. – Я не позволю убить жену. Это позор. Ты зря обо мне так думала.

– Рада слышать…

Я не должна была извиняться, но мне захотелось это сделать. Напряжение из тела постепенно уходило. Если генерал сказал, что не станет меня убивать и не даст другим – значит, нет. Григорианцы не бросают слов на ветер.

Он облизал шершавые губы и продолжил.

– Мы должны закончить эту историю, Рива. Решить проблемы, которые вызвала наша женитьба. Какой бы они ни была, наш брак законный, потому что я так решил. Остальных это не касается. Ни моей семьи, ни Лиама, ни генералитета… Это мой выбор.

Мне настолько стало легче от этих слов, что я вытерла нос и наморщила лоб, пытаясь избавиться от слез, предательски задрожавших в глазах. Колени обмякли, но сесть было некуда. В рубке одно кресло управления и его занимал мой муж.

– Ты хотел жениться на другой, – напомнила я.

Расторгнуть помолвку с Эдетт, с любимой… Каким бы ни был важным для него долг перед своей страной, а этот шаг оставит отпечаток до конца жизни. Cмотрел бы на меня, а представлял ее. Не только он: его семья, сослуживцы.

– И что? Думаешь, мне обидеться на тебя стоит? Это люди слабы. У меня другие понятия, Рива.

Лицо Эс-Тиррана осталось неподвижным, словно это не имеет значения.

– Не думай об этом. Если бы хотел жену-григорианку, женился бы на Эдетт, – прямо сказал он. – Отказал бы генералитету. А я взял в жены тебя. Неважно, что послужило тому причиной. Важно лишь то, что это случилось.

– Твои слова звучат успокаивающе.

– Ты, Рива, обращайся ко мне, как к равному, – вдруг сказал он. – Мы женаты, ни к чему дистанция. Не оправдывайся передо мной. Не бойся меня. И не считай себя хуже.

Я наклонила голову: то ли рабыня, то ли примерная жена. Я еще сама не определилась, как относиться к нему… Даже к себе. В экипаже я думала, что нашла свое место, но там меня предали. Передо мной вновь неизвестность, но теперь я не одна, а с ним. Почему же он решил разделить со мной незавидную участь?

Не считай себя хуже…

Как верно он уловил мои чувства.

Я исподлобья украдкой наблюдала за ним. Генерал задумчиво смотрел на меня, но думал о чем-то ином. Я зажмурилась. Их жгло от внезапных слез: жгло, потому что впервые кто-то захотел остаться со мной, невзирая на то, что станет дальше. Я не знаю причин, но приму их, потому что он остался со мной. Буду это ценить!

Не справившись с порывом благодарности, я шагнула к нему и прижалась лбом ко лбу. Как тогда, на палубе «Стремительного». Положила руку на затылок, вдавив ладонь в шероховатую кожу и стиснув зубы от избытка чувств.

Это было обещание – от всего сердца.

– Больше не сбегу, – сказала я. – Если хочешь, принесу тебе клятву, Шад. Любую клятву верности.

– Ты уже принесла.

– Я ее не сдержала. Бросила тебя, заставила себя искать. Ты второй раз спас меня из рук Лиама.

– Я тебя прощаю, – великодушно сказал он, не шелохнувшись.

И тогда я сделала то, что делают григорианцы, если хотят поблагодарить монарха за оказанные почести, помощь или что-то настолько же важное. Припала к полу на десять секунд, и потом поднялась.

На душе стало легче.

Мы помирились.

После суток, едва не лишивших меня рассудка, я поверила, что эта дорога – лучше предыдущей.

Шад смотрел в пол, постукивая рукояткой кинжала по больному колену.

Янтарный взгляд был задумчивым.

– Я должен исправить свою ошибку, – негромко сказал он, пальцы легли поверх моей руки. Но рассеянно, словно он не осязал. – Я сделаю это. Но сначала мы найдем новое место для жизни и подумаем, как быть. Решим, что делать с Лиамом.

– Я буду молиться за твою победу, – прошептала я.

– Врага молитвой не испугаешь, Рива.

Не знаю, как, но мы справимся. Я успокоилась.

И плевать на мою команду, в которой я разочаровалась на самом деле…

На семью, что бросила меня…

На Григ, что не принял.

Неважно… Неважно, потому что со мной остался он.

– Рива?

Я сидела на металлической настилке, подогнув ноги, и с бесконечной преданностью смотрела на генерала. Прохладный пол чувствовался через брюки, давил в хрупкие колени.

Когда-то я так смотрела на родителей. На маму, что учила меня уважать себя и не давать помыкать собой, а сама она не последовала собственным советам. Столько времени прошло с того момента, как я видела ее в последний раз – тогда, в детстве, когда не было войны. Я была настоящей и в том времени осталась навсегда. Мне нравились те времена, только их не вернуть. Никогда. И это не нужно. Нужно жить дальше, а не гоняться за фантомами.

Среди тех вещей, вполне материальных, всегда есть надежда и вера в лучшее, и в этот раз я прихватила их с собой. Из-за Эс-Тиррана.

Я тяжело и глубоко вздохнула.

Пора примириться с положением, понять, что пути назад – в то светлое детство, о котором я грезила все годы рабства, больше нет. Нет и самого рабства. Следует сбросить с себя оковы. Перестать носить черное мысленно и вести себя, как рабыня.

Все, что было – прошло.

Я почувствовала слезы на глазах вновь – только теперь слезы облегчения.

Камень, лежавший на сердце долгие годы, начал исчезать. Дышать стало легче. Может, и любить легче станет, кто знает.

– Куда мы полетим? – спросила я.

Янтарный взгляд чуть не прожег меня насквозь.

– Туда, где сможем привести мысли в порядок и устроиться на первое время.

Я улыбнулась. Шад бежал от своего дома, как и я когда-то. Генерал, разделивший жизнь с рабыней, потерявший все, что у него было – заслуживает он уважения или порицания? Как для кого. Семья его осудила, и он покинул семью. Покинул родину.

Я неуклюже поднялась на ноги – от сидения на полу они затекли. Отошла к боковому иллюминатору, уставилась в черный мрак.

– Рива?

Я обернулась. Генерал поднялся, рукой опираясь на больное колено. Оно доставляло ему немалые страдания.

Прежде он скрывал это, но сейчас дал слабину. Лица коснулась печать страдания – скулы напряглись, губы искривились. Для григорианца это значит многое. Значило, что я – член семьи, раз мне дозволено видеть мучения.

Он подошел – медленно, подметки на каждом шагу били об металлический пол. Он остановился почти вплотную и наклонился так низко, что дыхание раздуло волосы за ухом. Он хотел сказать мне откровенность – и никак иначе.

– Человеку нужно верить, Рива… Не важно во что, в богов, свою страну или семью, верить нужно, потому что только вера даст сил, когда все будет кончено. Человек должен верить, что его спасут. Верь в меня, Рива. Больше я тебя не подведу. Не предам твою веру.

Глава 25

– Нас узнают, – нервничала я.

На мне был григорианский пустынный плащ. Шад заботливо прихватил его с родной планеты. Вещь была сшита на заказ – или исправлена под мои параметры.

Наш корабль садился. Посадочная площадка приближалась.

Я сидела в кабине в соседнем от мужа кресле. Шад хмурился, сосредоточенно подавая ручку от себя, пытаясь выровняться перед посадкой. У нас не было опознавательных огней, для убежища мы выбрали отсталую планету. Никто не знает, кто мы.

А это значило, что на космодроме мы на общих основаниях. Шад привык к другому, я видела, что григорианец злится, но старается держать себя в руках. Ему будет трудно отвыкнуть от генеральных почестей и изображать странствующего наемника или торговца с рабыней или женой. Мы так и не выбрали, кем будем.

Шаду больше бы подошла легенда наемника. В нем есть выправка, Григ воинственная планета – никто не удивится. Но я смотрела на него, как он себя ведет, на естественное поведение. Он слишком впитал в себя ауру власти. Как держится, расправив плечи, как кладет тыльную сторону ладони на рукоять кинжала – все выдавало в нем григорианца из высших сословий. Если слух пойдет об исчезнувшем генерале, нас могут опознать. Не так много генералов с женами-иларианками.

Наконец нас тряхнуло – корабль ударился опорами о жесткое покрытие. Завыли, успокаиваясь, двигатели, и смолкли совсем. Навигационные приборы отключились автоматически – мы прибыли в пункт назначения.

Мы сидели в креслах, через обзорное стекло глядя на посадочную площадку. Я чувствовала себя уставшей, да и муж мой тоже. У нас сегодня закончился путь – здесь, на второсортной планете, которую сильно потрепало войной. Чужой, холодной. Полной опасности. Но нам удастся затеряться, если мы постараемся.

На планете был вечер. Чужое, незнакомое солнце вспухло над горизонтом, как огненный раскаленный шар. Тревожные облака, казалось, горели от света.

Несмотря на это на улицах быстро темнело.

– Пойдем, Рива. Теперь здесь наш дом.

Воздух оказался пыльным и сухим после корабля. От него сразу запершило в горле. Откуда-то ветер приносил незнакомый запах цветов, это немного его оживляло. Мы спустились по трапу и направились к космодрому.

Шад шел впереди, сгорбившись. Широким шагом, плащ распахнулся, затрепетал за спиной, открывая рукоять кинжала. Муж держал на ней руку.

Я спешила следом, низко опустив голову – не хотела смотреть по сторонам и боялась, что узнают. Мы слишком заметная пара, и так и не определились с легендой. Разумнее сказать, что я рабыня – григорианец мог купить рабу. Но на Григе семья значит много. Шад мог упереться и представить меня, как супругу.

Нам придется как-то оформиться. После войны и сиятельной победы Лиама это обязательное условие.

– Свободный охотник Шад, – сообщил муж на проходной.

Попасть в город можно было только через космодром. Периметр был окружен войсками – кажется, частными, судя по отличной форме и новенькому оружию. Но в конечном итоге они все равно подчинятся Лиаму.

Кто-то волнуется за сохранность имущества и кораблей. Понять их можно: именно на таких планетах предпочитаются отсиживаться преступники и головорезы.

– Фамилия? – спросил военный и совершил ошибку. Им бы не помешал ксено-этик.

Шад опасно сощурился.

– Изгой, – выплюнул он.

По лицу военного пробежала тень. Я поняла, что Шад имел в виду. Изгой, холостой, бессемейный – он фамилии не имеет. Если нет у него отца, брата или сестры, детей, матери – как ему назваться, чьим сыном, чьим братом или отцом? Изгнанных лишали фамилии. Но чтобы стать изгнанным, отличиться нужно еще как. Военный не понимал этих тонкостей.

С сомнением написал «Шад Изгой», проверил по базе, и уставился на меня.

– Рабыня Рива, – сказала я. – Собственность Шада Изгоя.

– Супруга, – надавил он.

Я промолчала. Супруга, рабыня – для изгоя небольшая разница. Изгой с Грига жениться на равной не сможет – своя женщина за него не пойдет.

Я тихо порадовалась, что муж назвался изгоем. И мысленно поблагодарила за это. Конечно, он отправился в изгнание добровольно. Но сказать это мужчине его положения, вслух отказаться от семьи – это многое значит.

Для окружающих все логично, если он изгой. Пожалуй, это был даже единственный способ безопасно назвать меня женой.

– Род деятельности?

– Торговля, наемничество.

– Цель прибытия?

– Жизнь. Планирую дом купить. Отдохнуть от трудов праведных. Заработал, а заработанное некуда тратить.

Он высыпал перед военным на стойку горсть алмазов.

– Проходите, – буркнул военный, подобрев.

Алмазы остались на столе, а я прошла вслед за мужем через КПП.

Несмотря на вечер, было людно. Застройка плотная, дома нависали над плоским космодромом, как братья-великаны. Кругом шныряли такси и зазывалы – в гостиницы, рестораны, публичные дома. Во все, что можно найти вокруг космодрома.

Шад ловко увернулся от предложений. Мы углубились в квартал, переулки стали безлюдными и грязными. Если здесь и можно снять номер, то самый дешевый.

На углу мы взяли такси.

Наш путь лежал к реке. Стоило выехать из центра, как оказалось, что здесь много простора. Небо было неприветливым, красновато-бежевым из-за заката. Планета больше напоминала Григ, чем мой дом.

Река оказалась маленькой, неполноводной. Вода перескакивала с камушка на камушек, текла между ними. Здесь было хоть немного зелени. Кое-где я даже заметила цветы – мелкие, голубовато-синие. На Иларии таких нет.

Мы добрались на респектабельную окраину. Здесь были небольшие, но симпатичные домики. Чисто, каждый окружал аккуратный забор из фигурных растений. Карликовые деревья сплелись ветвями, образуя кружевную объемную изгородь.

Наш оказался одним из них. Оказалось, генерал присмотрел его заранее и сейчас отвел меня в наше первое жилище.

Дом был маленьким. Три крошечных спальни, гостиная, кухня. Круглый внутренний дворик под навесом вымощен разноцветными камнями с ближайших каменоломен. В тенистом углу фонтанчик для питья, летняя кухня и беседка. Дома я бы посадила вьюнку, чтобы быстрые стебли затянули ее, украсив круглыми белыми цветами и листьями, но здесь слишком сухая почва.

Двор чистый – подметен, хотя мозаика на полу уже подернулась слоем пыли. Никаких чужих вещей. Маленькие окна без занавесок, в шкафу не было кухонной утвари. Я попыталась вспомнить, что вообще нужно. Я давно не вела дом. Только в детстве, с родителями, немного пробовала. Воспоминания о доме возвращались с трудом и огорчали. Лучше не вспоминать и не думать, что там было, а устроить новую жизнь.

На гвозде в прихожей висел плащ Шада. Символ нового дома, единственная вещь. Я сбросила свой плащ и повесила рядом.

Хромая, Шад прошел мимо – на задний дворик и там остановился, глядя в неприветливое небо. По нему трудно читать эмоции, но кажется, он устал.

– Лучше бы ты сказался моим хозяином, – заметила я. – Меньше шансов, что разоблачат. Но мне приятно, спасибо, Шад.

– Что приятного быть женой изгоя, – бросил он. – Назвать истинное имя, а тебя женой, я не могу.

– Иларианка и григорианец в браке редкость. Нас узнают. А хозяин и рабыня не вызывают подозрений.

– Это не так, Рива! – он ходил вокруг, прихрамывая. – Планета отсталая, здесь не все знают, кто выиграл в войне… Лиам не распространялся о своем поражении. Мы оба в розыске, но не как муж и жена. Вернее, в розыске ты, как беглая рабыня. Моими поисками занимается разведка и тайная полиция. О нас может знать начальник местной полиции, высокопоставленные офицеры, но не местные жители.

– Значит, нельзя попадаться им на глаза? – уточнила я.

– Цепкая, – одобрительно сказал Шад, обернувшись. Взгляд янтарных глаз опалил меня до глубины души. – Пока я не решу, что можно выступить против Лиама, не привлекай внимания. Будь простой женой изгоя с Грига. А когда придет время, мы раскроем себя, чтобы взойти на престол.

Я мысленно охнула. Нет, я знала, что на Григе не принято отступать. Отступление – лишь маневр. Но сейчас даже я удивилась. Ему мало мести Лиаму, мало восстановить прежнее имя, он хочет все – престол Грига в том числе.

Высшая точка власти для боевого генерала. Мне не хотелось портить настроение, но я сказала:

– Позволь напомнить, что нельзя стать правителем, женившись на иноземке.

– Запомни, Рива… Законы тлен, а победителей не судят. Впрочем, проигравших тоже… Их предают забвению.

Глава 26

На следующий день я открыла глаза, чувствуя себя почти дома. Чужие глиняные стены, незнакомое солнце, но вот шутка – мне было спокойно. За долгое время передышка. Возможность осмыслить себя и оглядеться, пока мой муж решал, что дальше.

Я вскочила первой, умылась рядом с фонтанчиком и попыталась решить, что делать. Ни вещей, ни еды. Надо обустраивать быт.

– Рива, – на задний дворик заглянул Шад и кивнул, приветствуя. – Я ухожу по делам. Встречусь с мэром и зайду в департамент. Все должно идти так, словно ветеран с женой прибыл, чтобы устроить жизнь. Следуй этой легенде.

Я кивнула, Шад снял плащ и ушел без лишних слов. На кухонном столе остались алмазы, чтобы я могла купить необходимое. Надо поменять их. Найти нужные лавки и столько всего найти, выбрать, привезти! Голова шла кругом от забот. Уже забыла, что такое хлопоты.

Страшнее всего было отправиться на улицу одной. Чужестранка с алмазами в кармане. Бывшая рабыня. Легкая добыча. Я старалась вести себя уверенно, как и полагается жене наемника и григорианца, которые за обиду жены вызовет на дуэль и выпустит кишки обидчику. Смелей направилась в ближайший пункт и обменяла бриллианты на местную валюту. Как выяснилось в следующей же лавке, где я решила купить продукты, делать это было необязательно и дешевле менять на местах. Хоть в молочном отделе, лишь бы денег у кассира хватило.

Я приобрела сыр и лепешки с иларианскими травами, запас продуктов на месяц, и указала адрес и время доставки. Лепешку с сыром съела в ближайшем уличном кафе. Иларианские травы оказались подделкой, а сыр горчил, но я все равно была рада. Сидела на пыльной улице, по которой сновали люди и нелюди с разных уголков системы, и чувствовала себя свободной. Впервые за время я ощутила, что мне никуда не нужно идти, ничего не нужно делать, и никого слушаться. Сама себе хозяйка! Свободная, с делами и хлопотами, как у всех.

Следом была посудная лавка, где я купила утварь для дома. Никогда не поймешь, сколько всего необходимо, пока не переедешь. Закончила цветочной лавкой, где глаза разбежались. Чего здесь только не было! «Флора со всех уголков вселенной», гласила вывеска. Тут они преувеличили, но ассортимент и вправду поражал.

– Чего госпожа желает? – заинтересовался продавец, на взгляд оценив мою платежеспособность. Я так и не поняла, как он это сделал, но явно понял, что я богата. Слишком льстиво и подобострастно смотрел.

Я смутилась и хотел уйти, а потом решила – почему нет? Товары для дома нужны, а цветы – вроде как излишество. Тем более, тут они дороги. Но Шад не ограничил меня в деньгах, а алмазов хватит на все.

– Хочу открыть счет, – я положила один, средний на прилавок. – Я жена Шада Изгоя.

Он был не очень опрятный и жуликоватого вида, но тут все такие. Наверное, бывший контрабандист или наемник, осевший после пенсии и заимевший лавочку на старости лет.

– Наслышан, наслышан, – пропел продавец. – Наслышан… Что в наши края приехал богатый наемник, а у нас рады гостям. Конечно, госпожа Эми-…э-э-э… Изгой?

Он растерянно уставился на меня. Он знал про то, как образуются фамилии на Григе и хотел подлизаться, но растерялся с непривычки.

– Просто Рива, – я любезно улыбнулась.

Я выбрала несколько видов цветов и сказала, куда доставить. Продавец болтал, упаковывая их, я узнала последние новости сплетни о незнакомых людях, о войне, будь она неладна, и том, как невыносимо ноют кости на погоду.

– Слышала ли уважаемая госпожа, что война окончена? – поинтересовался он между делом, как говорил обо всем остальном. – И сюда ждут наплыва офицеров, богатых солдат, кто награбил в войну. Строят им дома! Непонятно, на что рассчитывают! Армия Лиама любит места получше.

Я вздрогнула, услышав ненавистное имя. Но постаралась сохранить безмятежность. Я жена богатого наемника, бывшая рабыня, выбирающая цветы. Чего мне волноваться? Жизнь прекрасна!

– Определенно, – согласилась я.

Я старалась вернуть легкость, но настроение ушло. Еще побродила по центру, присматриваясь к незнакомому городу, и отправилась домой. Там, аккуратно сложенные на пороге, стояли коробки из лавок. Завернутые в цветную бумагу, перевязанные лентами, от некоторых пахло благовониями и почти все с открытками. В каждой меня, госпожу Изгой, приветствовали в их скромном городке и выражали надежду, что я буду пользоваться их услугами. Между большими коробками стояли поменьше и совсем маленькие, но так богато украшенные, словно посылали дорогому человеку. Вернее, клиенту. В каждой подарок или сувенир из тех мест, где я совершила покупки. Из продуктовой лавки доставили конфеты. Из вещевой – декоративную тарелку, расписанную фантастическими растениями и птицами. Цветочная лавка прислала незнакомый розовый цветок с плоскими лепестками и длинными усиками.

Я передохнула, выпила в сени фонтана прохладный сок и принялась за дело. Расставила утварь, убрала продукты. Кухня сразу приобрела жилой вид, а цветастая тарелка добавила уюта. Ее поставила на подоконник – солнечные лучи сделали узор ярче.

Пора заняться двориком. Я заново отсыпала клумбы плодородной землей, купленной в лавке. Высадила хрустальные колокольчики с прозрачными лепестками, огневки и немного маковника. Он напоминал о доме.

На мгновение я замерла над клумбой и глубоко вдохнула сладкий дурман, закрыв глаза. В воображении я тут же оказалась десятилетней девочкой, которая, раскинув руки со смехом бежит через цветочное поле, наперерез алым волнам, которые гонит ветер.

– Рива…

Я вздрогнула и подняла голову. Надо мной стоял Шад, завернувшись в плащ, от чего фигура казалась сухой и тонкой. Янтарные глаза смотрели строго, с осуждением… Да, мечтательность – не лучшее качество для жены григорианца.

Я виновато улыбнулась.

– Нас пригласили на бал, – с серьезным лицом бросил он.

– Что? – изумилась я.

– Да, Рива. Приглашение от местного мэра. Мы гости в общине.

– На нас хотят поглазеть? – догадалась я. – А если нас узнают?

– Если не пойдем, начнутся пересуды. Пусть посмотрят и отстанут. Пока только о нас и разговоров. Купи одежду на выход.

В обед я гуляла по центру, рассматривая витрины. Шад опять уехал по делам в мэрию.

Квартал отличался от того, что встретил нас по прилету. Тогда город произвел удручающее впечатление. В районе космодромов всегда так – дальний путь утомляет, и они всегда окружены либо трущобами (кто захочет жить в районе космодрома?), либо промышленным кварталом.

Центр был для туристов.

В торговом ряду каких только магазинов не было – готового платья, на заказ, магазины украшений, обуви и аксессуаров. Чего угодно!

У меня разбежались в глаза, но зашла я в тихий и неприметный магазин в боковой улице. Сначала присмотрела другой, но там примеряла наряд, судя по всему, местная светская львица, и я вспомнила, что мне не стоит привлекать внимание.

– Чего желаете?

Ко мне подплыла – иначе не скажешь, молодая дородная дама. Лет двадцать, но круглое лицо лучилось хитрецой, словно дама себе на уме. Держалась она уверенно, с чувством собственного достоинства. Она наградила меня лукавой улыбкой. На голове у нее было что-то вроде «короны», уложенной из двух толстых кос.

– Платье на бал у мэра, – я огляделась.

Магазинчик был уютным, словно дом любимой тетушки. Даже на магазин не похоже! На полу ковер, в зале камин, сверху спускалась лестница со второго этажа. На стенах множество фотографий. Сквозь высокие витражи-окна свет падал в центр зала, где стояло огромное зеркало. То тут, то там расставлены манекены – очень натуральные. Прекрасные девушки в разных позах демонстрировали платья.

– Наряды на выход здесь, – она грациозно показала на стойки и манекены справа и поплыла туда. – Короткие, длинные, для танцев.

Я задумалась. Платья действительно были прекрасны, но какая здесь мода? В чем идти на прием к мэру?

– Не можете выбрать? – догадалась она и предложила на ладони тонкую, шикарную ткань подола. – Потрогайте.

Это было нежно-розовое платье, оно так приятно льнуло к руке! Ласковая ткань практически не ощущалась. Длинное, в пол, с высокой талией и простой свободной юбкой. Оно отдаленно напоминало наряды с Иларии.

– Хорошее, да? – она заговорщически улыбнулась. – Примерьте.

А она хорошо чувствует людей. Сразу поняла, что бы мне понравилось. Опознала во мне иларианку? Я проследовала за ней в примерочную, когда она сняла с манекена платье и перекинула через руку.

И остолбенела, когда надела его. Оно не должно было мне подходить. Ни к глазам, ни к черным волосам, но шло! Чуть ярче бледной кожи, оно выделяло румянец на щеках. Ничего особенного. Само по себе платье не было красивым – скорее безликим, но оно сделало красивой меня, выделив достоинства.

– Потрясающе! – ахнула толстушка, когда я вышла к ней.

– Беру, – решила я.

Когда я прибыла домой с платьем, зажимами для будущей прически и босоножками, уже вечерело. Шад ждал меня во дворе с кувшином григорианского пойла, но заметив, встал, приветствуя.

– Напоминаю о времени, Рива, – деликатно поторопил он меня.

– Одну минуту и буду готова. И тебе будет время подготовиться, – заметила я. Шад был в своем обычном плаще.

Я удалилась в комнату и села перед маленьким зеркалом. У меня было все, кроме уверенности. Впервые я собиралась куда-то, не будучи рабыней.

Я накрасила яркие глаза, добавив синего – это сделало радужку ярче и глубже. Уложила черные волосы в пышную прическу, напоминающую «корабельный узел». Мне очень хотелось чего-нибудь другого – слишком такая укладка напоминала жизнь на флагмане Лиама, но руки по привычке возвращались к знакомому. Ну и пусть. Как смогла, прическу изменила и украсила заколками из синих мерцающих цветков. Впервые за долгое время я нравилась себе.

Надела платье и вздохнула – пора выйти к мужу.

Он ждал в нашей маленькой прихожей. В старой броне, исцарапанной и потертой, Шад выглядел на удивление хорошо. Мы остановились в нескольких метрах друг от друга, словно перед началом танца. Рассматривали друг друга с интересом, словно привыкали к ролям, которые останутся с нами на всю жизнь. Я видела, ему все нравится – мое платье, прическа.

– Эми-Шад, – заложив одну руку за поясницу, он склонил голову.

Я хотела поклониться, как григорианка, но передумала и присела в приветственном книксене. Взяла его под локоть и рассмеялась. Сердце колотилось от волнения, а ладонь вспотела на металлической броне.

Двор и сам дом мэра был залит светом прожекторов. Его освещали даже сверху: с зависших дирижаблей. Двор наполнен разодетым народом – бал устроили с размахом.

Нас задержали в дверях. Генерал уверенно назвал имя: