Текст книги ""Фантастика 2024-76". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Светлана Багдерина

Глава 12

Пасита тин Хорвейг пребывал в мрачном настроении, и прочие Защитники из тех, кто наблюдал за его тренировками, косились с некоторой опаской. Как ни странно, в Ордене он быстро поправился даже без присутствия Киры, и потенциал увеличился, и сила была покорна. Он мастерски разрисовывал арену морозными и огненными узорами разом, а мощи ударов мог позавидовать и кузнечный молот. Довольный собой он посмеивался, наблюдая как дежурные курсанты тихо ропчут, ведь каждый раз им приходилось основательно приводить тренировочную площадку в порядок.

Малый Совет провели сразу на следующий день после смерти сартога. Обсуждали, что тот поведал на допросах. На востоке было неспокойно. Из сбивчивой речи кочевника все же удалось кое-что понять. Один из южных улусов, далеко не самый могущественный, а скорее, слабейший, неожиданно стал подминать под себя соседей. Хан Великого улуса, поначалу только радовался и посмеивался над слабаками: дескать, наконец-то у них появился достойный предводитель. Но вдруг осознав, что на него движется орда вдвое превосходящая его собственную, испугался. Но и это не все. Судя по всему, сбывалась первая часть старинного пророчества о новом пришествии кровавого бога Хыынг-Нуура. Оказалось, далеко не все сартоги ему поклоняются, как принято считать в цивилизованном мире. Тогда-то Великий Хан и отрядил разведчиков, чтобы те добрались в Орден за… На этом пленник замыкался, и как не тужился, не мог больше вымолвить ни слова. Крутил головой, изображал что-то непонятное, не поддаваясь ни на уговоры, ни на угрозы. После случившегося решили, он знал о каре, которая его постигнет, стоит назвать имя. Иное теперь трудно предположить.

– Хаанас-Маалун. Дева-Зима, – в который уже раз произнесли губы Защитника. – А ведь, и правда, только Кира сможет запечатать Излом, пока оттуда не вырвалась какая-нибудь мерзость. – Но вот успеет ли овладеть силой к сроку?

Еще Паситу беспокоила Церемония Инициации. Махаррон заявил: внучка не знает подробностей, и намекнул – пусть лучше так и останется до поры. Старик не то боялся, что Кира вытворит какую-нибудь глупость, не то желал дать ей время, не то определялся с наиболее достойным кандидатом. Защитник вздохнул. Хотя Настоятель пока ничего не сказал напрямую, тин Хорвейг не сомневался, эта честь достанется именно ему.

«Во всех смыслах», – он усмехнулся.

Да и догадливый дядюшка Затолан успел шепнуть об этом ему во дворце.

«Одно радует, сартог утверждал, все случится не раньше следующего лета, а значит, время еще есть».

– Утречка, тин Хорвейг! – прервал размышления знакомый грохочущий голос.

– И тебе Маррак! – откликнулся Пасита.

– Мои поздравления! Теперь и твою рожу в «славном зале» повесят.

Защитник было вздрогнул, пытаясь сообразить, не разговаривал ли вслух?

«Может, после яда умом повредился и бормочу, что твой юродивый? – но тут же решил, скорее, речь идет о спасении Князя: – А что? Вполне могли и удостоить за такое дело».

Ну тут его огорошили еще пуще:

– Как сына назовешь?

Тин Хорвейг поперхнулся:

– Какого сына? – переспросил севшим голосом, и с подозрением уставился на здоровенного как скала наставника, пытаясь сообразить, кто из присутствовавших на Малом Совете мог проговориться: «Но даже если он знает о Церемонии, неизвестно понесет ли Кира, как-то рано меня поздравлять».

– Ну ты, брат, совсем оторопел! Видел бы сейчас свою рожу, – раздавшийся смех напомнил раскаты грома. – От радости ошалел, или я первый поздравил? Точно! – Маррак ударил похожими на две лопаты ладонями по коленям. – Ну, бывай! С тебя выпивка.

Похохатывая, он отправился своей дорогой, оставив Паситу в недоумении.

– Это, сартог меня дери всей ордой, что еще за новости?! – наконец, разразился он вслед удаляющейся спине и даже проделал несколько шагов.

Опомнился. Зло сплюнув, направился прежним путем, пытаясь собрать разбежавшиеся мысли в кучу. Пока дошел до Ордена поздравили еще четырнадцать раз, ввергнув Защитника в тихое бешенство.

– Утречка тин Хорвейг! – отвратительно бодрый заучка встретился сразу за дверью в большом круглом зале, на белоснежном, гладком полу которого золотился в лучах утреннего солнца громовик. – Не представляешь, как я рад!

– Только рискни поздравить, и я оторву тебе голову, – ледяное шипение вкупе с бешеным выражением стальных глаз заставили Нааррона инстинктивно отступить на пару шагов. Парень, едва не упал, запутавшись в длинных полах хламиды, но тин Хорвейг поймал его, сграбастав за грудки.

– Я только…

– Что ты? Небось, сейчас заявишь, что та девка из Орешков разродилась, и что от меня дитенок?

– Ну… да, а…

– Я не могу иметь детей! – рык Защитника отразился от высокого, украшенного картинами битв потолка.

– Чего? – теперь уже пришла очередь Нааррона удивляться.

Увидев полезшие из орбит глаза, Пасита все понял и внезапно развеселился:

– Того! Ты, что ли, не знал? От этого дети бывают! Советую, собираться в дорогу – ребенок твой.

Оставив ошеломленного тин Даррена, Защитник свернул к лестнице, нужно было обсудить недоразумение с Настоятелем.

2.

Кира наткнулась на брата, как только переступила порог Северной Башни.

– Нааррон, меня ждешь? Эй! Спишь, что ли?

Тот не откликался, блуждая безумным взглядом по плитам пола. Наконец, поднял голову:

– Кира… Кира! – Хранитель вцепился в плечи сестре. – Боги!

– Да что с тобой такое? Говори толком! Случилось еще что? – охотница насторожилась, потому как внутренне постоянно ожидала дурных вестей. – Излом? Орда? Не молчи же!

Она схватила брата за грудки и как следует встряхнула. Даже задумалась, не отвесить ли оплеуху, но Нааррон, наконец, взял себя в руки:

– У меня родился сын.

– Чего?! Но… Постой. Это у Глашки, что ли? – сообразила Кира.

Охотница не замечала, чтобы загруженный по уши делами Ордена брат, уделял время женщинам.

Нааррон, сглотнув, закивал.

– У Глафиры. Прилетел голубь с посланием из Орешков. Правда, там сказано, отец тин Хорвейг, но… Наверное, напутали. Пасита же не может иметь детей. Значит, ребенок, скорее всего, мой. И по срокам все сходится…

– Уверен? А откуда знаешь, что Пасита не может? – не удержалась Кира от любопытства.

– Так, у него же пунктик. Не знала? Он и в Орешки-то сослан был по этой причине.

– Сослан? За бесплодие?! – удивилась охотница.

– Нет! Там с дочкой посла история вышла нехорошая. Не бери в голову. Добровольно тин Хорвейг столицу бы точно не покинул. А про его… беду столько слухов ходило по Ордену, даже смешные байки народ рисковал сочинять.

– Любопытно. Расскажешь?

Нааррон недоуменно глянул на сестру:

– Конечно, нет! Они же все непристойные! Не для ушей невинной девки, – он вдруг отчего-то покраснел.

Кира, смутившись, вернулась к прежнему разговору:

– И что теперь будешь делать?

– Поеду за сыном. Все равно кто-то должен дать имя младенцу. Заодно хочу убедиться…

– Знаешь, ты с Глашкой-то поосторожней, – охотница наморщила нос. – Соврет – недорого возьмет.

– За ложь в этом случае полагается суровое наказание, – нахмурился адепт. – Потому и решил самолично проверить. Жаль ее…

– Ладно, некогда мне болтать. Тренировка все жилы вытянула. Есть хочу как волк, и переодеться надо.

– Получается?

Кира кивнула просияв.

– Еще как! – улыбка стала шире. – Раэк сказал, скоро смогу переплюнуть даже Паситу.

На Малом Совете решили, что большую часть времени курсантка тин Даррен теперь должна постигать силу. А потому отменили почти все предметы, кроме самых необходимых вроде «Теории потоков». С тех пор с утра до ночи Кира тренировалась с Раэком. Позже к ее обучению должен был приложить руку и Пасита.

После занятий, когда часы на башне показали четыре, и до вечерней тренировки еще оставалось время, охотница ощутила знакомый озноб, не имеющий ничего общего с усталостью. Это как по расписанию одолевало нетерпение, с которым она ежедневно проверяла семнадцатое стойло. То, что оно оказалось соседним с тем, где обитала Полночь, было большой удачей. Не пришлось выдумывать оправдания для друзей. Даже если внезапно проснувшаяся любовь к собственной лошадке могла кому показаться странной, то и это поддавалось простому объяснению. Курсанты, начавшие всерьез работать с силой, порой и не такие штуки отмачивали. К тому же охотница не забывала отнести кобылке угощение, причесать и почистить, если хватало времени.

Убедившись, что ее никто не видит, Кира скользнула внутрь и заглянула в тайник, спрятанный за кормушкой. Там была только короткая записка, написанная ее же рукой еще две седмицы назад. Разочарованный вздох вырвался помимо воли, а вместе с тем зародилось беспокойство.

– Кто ты, Райхо? Почему не отвечаешь? Не забыл меня? Жив ли?

Вернув все на место, занялась лошадью, но и работа не могла отвлечь от мыслей. Загадочное письмо породило множество вопросов, но все же на многие Кира сама дала ответ и не сомневалась, что права.

«Он такой же, как тин Таллан, или как там на деле зовут ту девку?»

Охотница три дня медлила с ответом, и даже порывалась рассказать все деду, но так и не решилась. Только справилась, не было ли для нее писем. Дед ответил – нет, чем подтвердил подозрения.

«Тот, кто сумел проникнуть в Орден и тайно подбросить мне послание, очень опасен».

Но, несмотря ни на что, Кирране безумно хотелось взглянуть в сине-зеленые глаза. Хотелось и большего, но о том Кира и мечтать себе запретила.

«Боги! Если он, и правда, ассасин? Вдруг собирается убить кого-то?»

По этому поводу она тоже обращалась к Настоятелю. Издалека завела разговор о наемниках, и никак не могла понять, отчего Махаррон хитро на нее посматривает. Дед убедил, после нападений на Князя и Паситу, все бдят, и теперь в Орден мышь не проберется, так что опасения напрасны.

«Если все же встретимся, выясню. А если что, уверена, сумею с ним справиться».

Хоть Кира только начала тренировки, сила легко к ней приходила, чему удивлялись прочие курсанты. Да и Раэк сказал, к весне она переплюнет многих Защитников в ранге.

«Страшно представить, что же будет после Инициации! Ох… Киалана!»

* * *

– Слишком много неудач постигло наших людей.

– Среди нас предатель!

– Нужно вычислить шакала и покарать! – потрясал кулаком Хепт-тан четвертого клана.

– Пускай подохнет по закону! – вторил ему глава седьмого.

Хепт-таны галдели, словно новички в асс-хаферсе. Молчал глава второго клана Нашрат Веселый, только раз взглянувший на Райхо. Молчал Джангур Дерзкий – Тан девятого. Молчал, внимательно наблюдая за прочими, Альхамед Мудрый – Хепт-тан первого клана и глава суры – совета ассасинов. Молчал и сам Райхо Справедливый, сохраняя на лице невозмутимое выражение.

Наконец, Альхамед поднял руку. Пускай, не сразу, но стало тихо.

– Кажется, я знаю, кто тот шакал, который нечестно играет.

Присутствующие насторожились. Прищуренные взгляды заметались по лицам. Напряженные, или, наоборот, нарочито расслабленные, готовые сию минуту использовать тайное оружие или секретную технику боя ассасины пытались догадаться, кто портит им жизнь. Лучшие из лучших собрались в одном месте, и Райхо едва не поддался соблазну.

«Не время. Гибель всех Танов приведет к беззаконию. Борьба за власть среди тех, кто останется, превратится в кровавую резню. Погибнут не только наемники, но и множество невинных людей. Наложницы, слуги, дети…»

Но уж слишком часто стали поглядывать в его сторону, и Райхо накинул «темную ауру». Присутствующие тут же потеряли к нему интерес, инстинктивно отодвигаясь подальше. Райхо порадовался, что в сура-сарадик – большом шатре совета кланов все сидели на устланном циновками полу, иначе кто-нибудь мог свалиться со стула.

Один Альхамед Мудрый продолжал смотреть прямо на него.

– Ты знаешь, что полагается тем, кто нарушает клятвы? – произнес он негромко.

– Я всегда оставался верен данному слову, – в тон ответил Райхо.

Раздался тихий смех, словно перья посыпались из вспоротой подушки. Кого другого он бы испугал до икоты, но не бывшего Защитника. Он тоже усмехнулся, демонстрируя белоснежный оскал.

– Я все про тебя знаю светлоглазый, – золотисто-карие глаза немолодого уже мужчины пугающе блестели на смуглом лице.

«Не зря его другое прозвище Альхамед Альтанин – золотоглазый дракон», – мелькнула мысль, а вслух Райхо ответил:

– Тот, кто назвал меня так последним, давно в чертогах Саршан-хо.

– Ты мне угрожаешь? – рука ассасина почти нежно легла на эфес притороченного к поясу атеч-кылыша. Кривое лезвие неожиданно блеснуло голубым.

«Рений?! Неужели это…»

– Если знаешь обо мне все, значит, знаешь и о демонах, убивающих прикосновением?

Самодовольная улыбка медленно сползла с лица Альхамеда. Зубы сжались, отражая движение мысли. Наконец, он принял решение:

– Тебе лучше исчезнуть, и не появляться в пределах Сагалии.

Райхо кивнул.

– Пусть совет впредь тщательнее выбирает цели.

Пришла очередь Альхамеда соглашаться.

– Я услышал. Саршан-хо свидетель.

– Не зря тебя прозвали Мудрым, – усмехнулся Райхо.

Он не стал приносить ответных клятв. Просто усилил мощность «темной ауры». Взгляд Альхамеда испуганно заметался. Рядом раздался истошный вопль. Глава четырнадцатого клана находился к бывшему Защитнику ближе других. Не выдержав давления, он в ужасе выскочил из шатра.

Райхо двинулся к Золотоглазому. Альхамед не кричал, но будто уснул наяву, широко распахнув свои странные глаза. Он не пытался бежать, не кричал и не сопротивлялся, когда бывший Защитник, наклонившись, осмотрел саблю.

«Похоже, меня собирались казнить, да только все пошло наперекосяк».

Выхватив богато украшенный каменьями кинжал из ножен главы совета, он одним движением распорол ему одежду, обнажая густо покрытую волосами грудь. Дурман отравлял голову, мешая соображать и ему тоже. Райхо всегда ненавидел нестерпимый запах курившихся по углам благовоний. Сейчас он перекрылся вонью паленого мяса. Хепт-тан первого клана заорал, и отшатнулся очнувшись. Уставился на красный ожог в виде пятерни. Принялся ругаться и сыпать проклятиями, но Райхо, невидимый для всех, уже выбрался наружу. Вздохнул с удовольствием впустив в легкие прохладный вечерний воздух и, на ходу снял «темную ауру», чтобы не испугать животных. Выбрав самого резвого коня, ухватил его под уздцы, остальных шуганул как следует.

Закат расцветил небо красно-коричневым, совсем потемневшее у горизонта, над головой оно все еще оставалось светлым. Принадлежавший Джангуру Дерзкому длинношеий скакун белоснежного цвета, уверенно перебирал ногами по песку. Хепт-тан, теперь уже бывший, сидя в седле, с какой-то щемящей грустью прощался с прежней жизнью, задаваясь вопросом, что же ждет впереди?

И все же просто так его не отпустили.

Не смогли кланы проглотить вопиющее унижение. Перехватили через сутки на закате. Уже почти у самой границы неподалеку от торгового городка, когда Райхо уж было решил, что преследования не стоит опасаться. Повсюду спереди и сзади бесшумно появлялись темные фигуры с закрытыми лицами. Они словно восставали из длинных теней, были ими сами. Лишь опыт ассасина и едва слышный тренированному уху шелест песчинок подсказали обманутому зрению, что все лишь иллюзия.

Воздух загустел, вибрируя от концентрации темной энергии. Здесь собралось множество мастеров, готовых применить все свои способности. Не исключено, что кто-то из Хепт-танов тоже успел его опередить.

«Похоже, они были готовы заранее к такому развитию событий. Знали, что я буду спешить и выберу короткий путь. Знали, и что я бываю слишком самоуверен…»

Как бы то ни было, история кланов еще не ведала подобного случая.

«Чтобы ассасины собирались единой армией, да ради единственной жертвы?! Видать, здесь те, кто не поверил Альхамеду? Что ж. Я предупреждал».

Райхо глубоко вздохнул концентрируясь.

Тишину можно было резать ножом. Кроваво-красный, расчерченный полосами теней, песок зловеще шелестел.

Не было шатра, в котором курились заранее подмененные им благовония на пропитанные особым умиротворяющим составом. И даже «темная аура» не сработает – слишком много бойцов, которые знают заранее, что их могут попытаться отпугнуть. А по неестественно блестящим в сумерках глазам, было ясно – ни один нападающий не пренебрег снадобьями, известными как «китал-хаса» – боевой эликсир.

Хепт-тан мог бы использовать орденские приемы, но сомневался: «Числом задавят. Всегда найдется тот, кто тихо обойдет сзади и воткнет отравленную иглу или клинок. – Вспомнился тин Хорвейг: – Только вот мне Кира не поможет…»

Райхо нервно усмехнулся, подумав о Кирране. Прощаться с мечтой не хотелось, особенно сейчас, когда он почти свободен и готов начать новую жизнь.

Внутри радостно заворочалось чудовище. Кожа на загривке приятно зудела. В груди против воли зарождался рык. Те, кто стоял первыми, подались в испуге назад – все же ассасины не солдаты, чтобы действовать в лоб. Вдруг кто-то в центре воздел к небу кривой клинок.

Песок казался алым, но в том были виноваты не закатные лучи – солнце давно село. И не пролитая кровь – в темноте она черная. Чудовище фыркнуло. Крови, и правда, было в обилии, и она мерзко смердела, а вот раскинувшийся неподалеку спящий город манил. Его жителям снились кошмары, судя по бесподобному аромату страха, разнесшемуся на версты вокруг. Средоточие теплых, податливых тел было таким притягательным. Жаль только хрупкие и пахнут не очень, когда портятся… А чтобы испортить, остудить достаточно лишь прикосновения… Лишить души, выпив до капли предсмертный ужас, терпко-сладкий, словно мед с имбирем и пряностями. Это того стоило. С каждым новым глотком прибавлялось сил, чтобы оставаться могущественным и непобедимым.

Чудовище окинуло взглядом разбросанные повсюду тела.

Надо отдать должное, эти тоже хороши. Оттого что сопротивлялись, вкус был иным, словно пьешь крепленое вино. К сожалению, они быстро закончились, да и отняли много сил. Теперь потянуло на десерт и отдых. Хорошо, что обрести желаемое он мог даже раньше, чем взойдет Полуночная звезда.

Демон сделал шаг в сторону города, и тут что-то звякнуло. Лапа чиркнула когтем по рукоятке одной из кривых штуковин, с какими ему уже приходилось иметь дело. Но эта чем-то отличалась. Тот, кто ею владел, первым поделился своей жизнью. Правда, пришлось оторвать ему голову, уж больно яростно отмахивался и обжигал.

«Обжигал!»

Что-то изменилось. Голубой клинок словно ярче замерцал в свете звезд, когда чудовище нагнулось, протянув закованную в бурую чешуйчатую броню конечность. Коснулся.

Раздавшийся жуткий не то вой, не то рык разнесся над пустыней на многие версты.

Райхо снился кошмар. Его снова закопали по самую шею в песок. Сверху безжалостно жгло солнце, мучила жажда, а все тело горело и чесалось. Особенно доставалось затылку, и почему-то правой ладони. Стоило об этом подумать, как воображение нарисовало обожженную культю, оголенную до кости, которую безжалостно стискивал песок. Именно это стало последней каплей, и Хепт-тан, вздрогнув, проснулся.

Он лежал на животе, а вокруг действительно был песок, который, хвала богам, под ним еще оставался относительно прохладным, но вот затылок, и правда, напекло. Да и пить хотелось так, что впору перегрызть себе вены от жажды. Правая ладонь действительно горела, но к облегчению все еще была при нем. К тому же стоило убрать ее в сторону, как жжение прекратилось.

– Что это?

Райхо неловко сел. Перед глазами тут же поплыли огненные круги, заставляя зажмуриться и опереться руками. Снова прикоснувшись к чему-то твердому и раскаленному, он зашипел. Когда зрение обрело хоть какую-то четкость, брови удивленно приподнялись: «Это же тот самый атеш-кылыч, что я видел на поясе Альхамеда. Но… как он здесь оказался?»

Бывший Защитник, морщась, ухватился за нагретый солнцем эфес. К счастью, сила никуда не делась, и он тут же охладил клинок как следует. Застонав, приложил ледяной металл ко лбу, к затылку и даже лизнул. Правда, особого облегчения это не принесло. За незамысловатыми действиями Райхо постепенно воспрял, используя дар на полную катушку, чтобы привести организм в порядок и хоть немного охладить пространство вокруг.

«Жаль, что нельзя также напиться… Саршан-хо!»

Но только полегчало и прояснилось в голове, как левую руку и спину до самой лопатки охватила саднящая боль. Ничего из ряда вон, в Ордене, порой, доставалось намного сильнее, но все же бывший Защитник не удержался от возгласа. Свежим напоминанием о содеянном на коже проступал кровоточащий рисунок, словно бы кто-то вспарывал ее лезвием ланцета, каким пользуются целители. Каждый порез на глазах покрывался алыми бисеринками, но их было так много, что вскоре с пальцев закапало. Скривив губы от отвращения, Хепт-тан резким движением стряхнул влагу на песок. Сила моментально затянула порезы, оставив на память сложную вязь татуировки. Если долго смотреть, то причудливые линии растительного узора начинали складываться в буквы и слова.

«Имена тех, кого я убил… По крайней мере, зато знаю, чьи жизни отнял…» – Райхо тяжко вздохнул.

Судя по солнцу и дрожащему над поверхностью мареву, перевалило за полдень – самое пекло. Хепт-тан не мог понять, где находится – барханы расстилались во все стороны, и не было ни малейшего намека на привычную цепь гор на границе с Ярросом. Еще одним неудобством стало отсутствие одежды. Тут уже никакая сила не могла уберечь от вездесущего песка. Грязно ругаясь и почесываясь, будто незадачливый моряк, переночевавший в портовом борделе, он зашагал на север.

«В какой бы точке Эзам-Бария – Великой Пустыни я ни находился, Яррос все равно окажется там».

Облик пустыни то и дело менялся, и Хепт-тан одиночка предположил, что не мог слишком далеко уйти от границы.

«Верста-две… Рано или поздно я окажусь в знакомых местах», – пить хотелось невыносимо, и думать о том, что находится намного дальше, Райхо себе запретил.

Необычный кылыш, сделанный из рения, судя по характерному голубоватому отблеску, он забрал с собой. Во-первых, доброе оружие позволит себя защитить, лишний раз не прибегая к силе. А во-вторых, это почему-то казалось важным.

«Не зря Золотоглазый Дракон так уверенно чувствовал себя на совете. Альхамед искренне верил, что это оружие поможет со мной совладать. Даже жаль было его разочаровывать».

Напрягшись, Райхо сумел ухватить обрывки воспоминаний.

Ассасин, призывавший к атаке, воздев к небу этот кылыш, был закутан с ног до головы. Да и вырвавшееся на свободу чудовище особо не старалось его разглядеть.

«Но вот глаза… Темно-карие с переходом в зелень… С характерным разрезом, выдающим уроженца самых южных земель Сагалии, точно принадлежали совсем другому человеку, – вспомнил Райхо. – Первый ученик Альхамеда? Интересно, он действовал по приказу или, наоборот, ослушался своего Тана? В любом случае они лишились одного из сильнейших асс-хо-хепт, артефактного оружия и, возможно, даже Хепт-тана. – По поводу трофейного клинка Райхо мучила одна догадка, но проверить ее он мог, только добравшись до Ордена. – Что ж, вот и первая цель, осталось мелочь – выбраться из пустыни живым».

Мысли немного скрасили незавидное положение. Радовало и то, что чудовище так и не добралось до спящего города. Опалившее неуязвимую шкуру демона лезвие, позволило захватить контроль и гнать себя до изнеможения, если это понятие, вообще, применимо к тварям и порождениям Излома.

Хриплый смех на грани безумия вырвался из могучей груди, стоило только представить исчадие, от вида которого бывалые бойцы писаются как дети. В воображении Райхо оно неслось по пескам с завидным упорством нахлестывая себя голубым клинком не хуже скаковой лошади.

«Прямо, как те юродивые фанатики с островов…»