Текст книги ""Фантастика 2024-40". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Ольга Санечкина

Дэймон почувствовал тот момент, когда, перебрав все варианты, отец перестал бороться. Глядя на пустые глаза девушки, молодой человек подумал, что уже никогда не увидит их искрящийся свет. Он вспомнил, как первый раз увидел ее на балу Ремизы. Мина танцевала с Анри и на ее лице живо отражались эмоции. Дэймон тогда подумал, что мало кто позволяет себе столь открыто выражать чувства на людях. Но тут же вспомнил, что перед ним кузина Джакомо, у которого каждую секунду на лице что-нибудь да отражалось. И, как правило, оно никогда не соответствовало тому, что было у его друга на душе.

Все Куори в той или иной степени были актеры по жизни. Окружающие видели их именно такими, какими они хотели, чтобы их видели. И если в данный момент он наслаждается образом открытой, наивной, простодушной и нежной девушки, то это исключительно потому, что она захотела предстать сегодня именно такой. В тот миг Дэймон подумал, что мужчине, за которого Мина выйдет замуж, предстоит всю жизнь разгадывать загадку, коей будет являться его жена, и не факт, что увидев ее настоящую, он поймет, что это и есть истинная Джельсамина Валенте. Тогда он еще подумал, что если бы она не была помолвлена с Яго, постарался бы сам стать ее мужем, чтобы всю жизнь разгадывать этот очаровательный ребус. Когда меньше чем через час, он целовался с Джельсаминой на балконе, он меньше всего размышлял о загадках… В тот момент он только пытался понять, как сохранить свое сердце…

Эти не к месту возникшие воспоминания натолкнули Дэймона на мысль о том, что его чувства к Мине изначально были естественного происхождения. И даже если отец каким-либо образом влиял на него в этом вопросе, то это не имело особого значения. Эта девушка нравилась ему сама по себе. Конечно, Джельсамина была очаровательна и красива, но Дэймон на своем веку повидал немало красоток. И ни одна из них не могла сравниться с кузиной Яго. Ни у одной из них он не видел такой глубины. Ему все время казалось, что за очаровательной внешней оболочкой живет сложная, многогранная личность. Буквально пару раз на миг ему удавалось поймать ее в том состоянии, когда она думала, что ее никто не видит. В эти мгновения она поражала его до глубины души. В ее глазах было столько целеустремленности и силы! И это был такой контраст с беззащитной, слабой, подчиняющейся обстоятельствам Миной, которую видел весь белый свет, что у него возникало желание протереть глаза и убедится, что все это ему не привиделось.

Ментальные способности позволяли Дэймону не то, чтобы заглянуть в нее поглубже, нет, на это он не решался, а почувствовать ее эмоциональное состояние. Она всегда была слегка взвинчена. Внешне это была абсолютно спокойная, слегка заснувшая эмоционально девушка, но внутри нее словно бы вертелась маленькая юла. И те немногие моменты, когда эта юла останавливалась, всегда совпадали с теми, когда она держала за руку Яго. Кузен был ее персональным успокоительным. И хотя внешне она всегда наоборот подтягивалась и была готова к любым проказам со стороны Яго, внутренне она будто расслаблялась, испытывая чувство покоя.

Какое-то время Дэймон не мог понять природу этого чувства, пока случайно не «задел» ее эмоциональный фон, будучи «голодным». Тогда-то он понял, что подобная взволнованность вызвана страхом потерять Яго, и она пропадала только тогда, когда она держала кузена за руку. Молодой человек объяснить себе этого не мог, но сомнению не подвергал. Ярким подтверждением тому был приступ страха, когда Мина увидела кошмар с, пьющим кровь Яго, Хулианом. Тогда она почти сошла с ума, от ужаса потерять кузена.

И сейчас, глядя на Мину, он подумал, что отец прав, единственный человек, ради которого она вернется, это Яго. Но они делают все не правильно! И тогда он взял инициативу на себя. Первый раз в жизни он решился в работе подвинуть отца! И не просто подвинуть, а взять его силу и перенаправить ее.

К удивлению Дэймона, Реналь мгновенно передал бразды управления сыну, не выказав ни капли сомнения. Вдохновленный своей маленькой победой, молодой человек взялся за дело, будучи абсолютно уверенным, в успехе. Дэймон понимал, что вывести Джельсамину из этого штопора сможет только ее самый большой страх – страх потерять Яго. Его цель была ясна, как никогда, – надо было создать в пределах досягаемости Мины боль от потери Яго. Объединив свои силы с отцовскими, Дэймон замкнул их на себе и стал развивать эту боль. Было очень необычно культивировать чувство потери человека, которого видишь перед собой живым и здоровым, но подобная мелочь не могла остановить Дэйма. Поняв, что делает сын, Реналь изумленно замер, а потом вкачал в него огромную порцию силы. Через несколько минут от боли в комнате нечем стало дышать. Но вместе с тем, стало заметно, как, казалось в непробиваемом потоке безумия Мины, начинают образовываться крошечные точки, сквозь которые под давлением Дэймона и Реналя просачивается боль потери Яго.

* * *

Когда к безграничной удушающей пустоте присоединилась боль, это даже обрадовало. Это было что-то извне, это было мучительно, но не безнадежно. И сознание уцепилось в эту возможность, отдаваясь ей как самому желанному любовнику на свете. Схлестнувшись две силы рвали существо на клочья, пытаясь вырвать жертву друг у друга. И настал момент, когда пустота ослабла, незаметно по толике сдавая свои позиции, уступая место боли. И чем сильнее становилось раздирающее сознание чувство потери чего-то безумно дорого, тем сильнее существо тянулось назад в холодную бесконечность.

Невыносимая, беспощадная, всепожирающая, бесконечная боль от потери… Она не хотела испытывать ее снова. Она не вынесет этого чувства. Мгновения назад пугающая пустота, теперь казалась такой желанной! И Она всем своим существом потянулась к ней. Но было поздно. Будто захлопнулась дверь, у которой не было ручки с этой стороны. Негде было больше искать забвение. Реальность все сильнее и сильнее пыталась пробиться сквозь остатки пустоты. И тогда Она сама закрылась от терзавших ее страстей, решив остаться там, где ее нет. Остаться навсегда, чтобы избавиться от страданий. «Захлопнув все входы и выходы» Она притихла и настороженно прислушалась, не сможет ли боль вновь пробиться к ней. Но нет, «двери» были плотно закрыты. Казалось никто и ничто не сможет пробиться сквозь них. Почувствовав, что контролирует ситуацию, Она испытала покой. Покой, который давно был неведом, и в эту минуту ничто не могло ее заставить расстаться с этим чувством. Отпуская контроль, Она сливалась с окружавшей ее бесконечностью, пока не соединилась с ней целиком. И будто оторвавшись отчего-то державшего ее, вознеслась. Она парила, словно имела крылья. Крылья… Когда-то Она умела летать… Это было давным-давно, тогда еще не было боли… Она вспоминала это чувство полета, как первый раз неуверенно, неловко ловила крыльями потоки воздуха… Яго тогда поддерживал ее и всякий раз, когда она была близка к тому, чтобы рухнуть на землю, подставлял ей свое крыло и выравнивал… ЯГО!!! Было ощущение, что ее за крепкий канат выдернули из той капсулы, в которую она себя поместила, и все вокруг взорвалось от боли. Калейдоскоп эпизодов из прошлой жизни мелькал перед глазами, но главным и неизбежным атрибутом этих воспоминаний была такая родная, дерзкая, озорная улыбка Яго. Его улыбка была ей сейчас необходима, как глоток воздуха. Собрав всю свою сущность в одно целое, Мина зажмурилась и открыла глаза. На нее сквозь слезы улыбаясь, смотрел Яго.

– С возвращением, дорогая! – увидев осознанный взгляд кузины, выжатый как лимон, Джакомо, что было силы, прижал ее к груди. Он не осознавал, сколько прошло времени, прежде чем в абсолютном хаосе безумия кузины, смог ухватиться за эфемерную возможность достучаться до нее. И теперь он не мог поверить, что им удалось спасти Джельсамину.

Все это время державший Мину за руку Дэймон, нехотя разжал пальцы. Видя, что девушка вернулась он, решил удалиться. Конечно, он помнил наставление отца, но быть рядом с Джельсаминой он не мог. Дэймон многим грешил в этой жизни, но самоистязание не было его любимым занятием. Он был готов бороться за Мину с Яго, но он не был готов бороться с чувствами Мины к Яго.

Встав с пола, молодой человек перевел взгляд, на Хулиана, который тенью стоял над телом дочери. К сожалению, Морган не удалось выжить. Когда ее отец попытался перевести на себя часть потока, было уже поздно. Рассудок дочери был раздавлен мощью чувств, исходивших от Малкани Куори. В безумии, девушка не пожелала принять помощи и закрылась от отца. Уроки Ремизы не прошли даром, ментальная защита от внешнего вторжения была крепка сама по себе, а подпитываемая силой духа безумия Джельсамины, просто непрошибаема.

Все, что удавалось Хулиану, это переводить исходящий от Малкани Куори поток на себя, но того, что Морган уже получила, было более чем достаточно, и облегчить это бремя она не позволила.

Пока Реналь, Дэймон и Яго пытались достучаться до Мины, жизнь Морган угасала на глазах Корина Фоли. Джулиан, словно, бездонная бочка поглощал эманации Малкани Куори, но всем своим существом он был с дочерью. Он видел, как обезумевшее сознание девушки один за другим отключает ее органы. Это был вопрос лишь времени. Морган не была бессмертной Персоной, поэтому рассчитывать на то, что она переживет подобный приступ, было наивно, а наивным Хулиан Борджиа не был. Он понимал, что это конец. Меньше, чем за сутки он потерял двух своих детей. И пусть их с Морган никогда не связывали чувства отца и дочери, тем не менее, она многое значила для него.

Корин Фоли почувствовал на себе внимание Дэймона и перевел на него взгляд.

– Мина? – немногосложно спросил Хулиан.

– Пришла в себя. Думаю, с ней все будет хорошо.

– Если бы она не вернулась, весь этот мир полетел бы в тар-тара-ры! Слава Нифрее, за ее уникальную наследственность, простой смертной никогда не пережить подобное!

Взгляд Хулиана снова обратился к свернувшемуся в клубок на полу телу Морган. Казалось, что она просто легла спать. Голос Рене, дошедший до сознания Корина Фоли, заставил его собраться.

– Джул, тебе помочь?

– Сделай для нее все, что нужно. – Сухо ответил Хулиан.

– Конечно, ни о чем не думай.

Второй раз за ночь Реналю предстояло отвезти ребенка друга в «хранилище отошедших». Такова была традиция, близкие никогда не участвовали в последних заботах о теле умершего. Так же эту скорбную процедуру нельзя было доверить посторонним людям. Это было обязанностью друзей. И Реналь был готов выполнить свой долг, хотя больше всего ему хотелось сейчас остаться с другом и поддержать его.

Пока он размышлял над этим, Дэймон взял на руки тело Морган.

– Хулиан, не волнуйтесь, я выполню последний долг по отношению к своей подопечной со всеми необходимыми почестями.

Реналь еще раз взглянул на друга.

– Джул, я буду рад, если отсюда ты приедешь к нам, а не к себе в резиденцию.

– Я хотел отправиться в Фоли-Куидат… У меня еще есть, что сказать Химене.

– Ты не можешь. Надо все подготовить для вступления в сан новой Хельги Куори. Яго и Джельсамине будет не до того. К тому же, уверен завтра Химена будет на посвящении Хельги. Там и поговорите.

– Хорошо. Тебе виднее.

Мина сидела на полу и пыталась хоть как-то осознать происходящее. За последние несколько дней столько произошло, что в ее сознании все окончательно перемешалось. Почти каждую минуту ей казалось, что она сходит с ума. Обнимавший ее Яго, тихо шептал что-то в макушку. Она не разбирала слов, но этот шепот успокаивал. Сколько она себя помнила, Яго всегда был рядом.

Когда она немного подросла, ее несколько удивляло, что с самого детства он возился с ней больше остальных. Они действительно были необычайно близки, и Мину никогда не удивляло, что кузен не проявляет к ней интереса, как к женщине. Их отношения и без того были слишком близкими. Настолько, что оба они давно перестали быть друг для друга загадкой. Девушка была абсолютно убеждена, без загадки не может быть любви. Она понимала, что при этом есть незримый условный барьер, который ни один не переходил, и если бы они сделали шаг за этот барьер, все сложилось бы по-другому… Но ни он, ни она никогда не сделают этого шага. Для Мины Яго всегда будет старшим братом и не более того. Она ни на что не променяет возможность так беспечно забываться в его объятьях. На свете тысячи мужчин достойных ее любви, а Яго один. Мина была уверена, что в этом вопросе они с кузеном абсолютно солидарны.

Плавающее сознание, задержавшись на этой теме, скользнуло дальше. Девушка отметила, что из залы исчезло тело Морган, а вместе с ним и Дэймон. Она заметила Дэми. Когда боль от потери Яго стала совсем невыносимой, и она сжала со всей силы руку, то поняла, что кто-то держит ее. Держит так крепко, что не даст ей упасть. Краешком сознания она поняла кто это. Дэми… вот, в него можно было бы влюбиться, но он больше подходил на роль хорошего верного друга. Он так был похож на Яго, что Джельсамина в какой-то степени отождествляла их. Хотя, поцелуй в доме Ремизы Монье был мало похож на дружеский. Он не был похож на поцелуй Чано…

Сколько Мина не пыталась убегать от мысли о Чано, но все равно неизбежно возвращалась к ней! Рассудком она понимала, что в происходящем есть некая доля неправильности. Ну, разве можно за несколько мгновений полюбить человека? Разве можно от поцелуя сойти с ума? Как может так быть, что находясь в руках мужчины, ты чувствуешь абсолютное счастье, хотя почти не знаешь его? Джельсамина всегда считала, что если она полюбит кого-то, то за его ум, чувство юмора, благородство… За какие-то конкретные качества. Но ее любовь к Касиано не была основана ни на одном из этих понятий. Она полюбила его ни за что-то… Она полюбила…

Впрочем, может это была не любовь? Может, это было родство душ? Нет, это чувство знакомо ей. Джинни была тем человеком, с кем у Мины было родство душ. С самых малых лет две девочки, каким-то непостижимым образом, почувствовали друг друга. Окружающие всегда смеялись над ними, потому что они были такие разные и такие похожие. Подружки были так близки, что когда были маленькими у них, даже походка была одинаковая. Жесты, мимика, интонации голоса, ход мыслей… Они так часто говорили хором одними фразами, слово в слово, что это обросло маленькой легендой, что на самом деле они две половинки одной девушки, которой не хватало времени воплотить все свои мечты и она развоплотилась в Мину и Джинни, чтобы все успеть.

Порой Мина сама в это верила. С возрастом, конечно, в каждой из них стало просыпаться ее личное женское начало, но это не разъединило девочек, а наоборот только сделало богаче их внутренний мир. В каждой из них будто жила не одна, а целых две личности. И им никогда не было скучно друг с другом. Все вокруг удивлялись, как это возможно – находясь рядом с утра до ночи, они умудрялись скучать друг по другу! Им не нужна была компания. Они были абсолютно самодостаточны, и никогда не нуждались в том, чтобы их развлекали. Наоборот, это к ним тянулись все окружающие, казалось, что людям хочется прикоснуться к искрящемуся веселью, которое всегда окружало их…

Так было пока, была жива Габриэлла. Воспоминания снова ударились о боль потери! Куда бы ни направила Мина свой взор, всюду ее ждала только боль потери. Хотя, сейчас она понимала, что это чувство по отношению к Яго было ложным, но осадок от него все еще был с ней. Малкани Куори попыталась оценить свое состояние. Сила природы, недавно бушевавшая в ней, схлынула и притаилась, но все еще была где-то внутри. Оглянувшись вокруг, Джельсамина наткнулась взглядом на Хулиана. Он потерял за один день двух своих детей – Морган и Чано. Чано! Боль снова отозвалась в груди. Тьма всколыхнулась и едва заметно приподняла свою голову.

– Яго, я хочу видеть Джинни.

– Я пошлю за ней прислугу.

– Сходи, пожалуйста, сам. – Метал, в голосе кузины, не предполагал возражений. Яго взглянул на Мину, затем на Хулиана.

– Я побуду с Джельсаминой, пока ты не вернешься, – заверил Корин Фоли молодого человека. Яго нехотя отпустил кузину и покинул зал.

Продолжая сидеть на полу, Джельсамина взглянула в лицо отца Касиано.

– Хулиан, скажите, это правда, что Химена Бланко убила Чано? – В какой-то степени, Джул был рад этому вопросу. Гораздо больше он боялся расспросов о том, почему его дочь так поступила.

– Других подозреваемых у меня нет.

Мина механически кивнула головой. Из нее будто ушел свет. Но она была отнюдь не пуста. В Малкани Куори клубилась сила, тьма, и эта тьма позволила ей выжить. Девушка подняла голову, и снова взглянула в глаза Хулиана. Корин Фоли вздрогнул, он не раз встречал подобный взгляд и понимал, что он означает. Но если он думал, что Мина на этом остановится, то он ошибался.

– Как-то вы сказали, что знаете обо мне то, чего не знаю я сама. Думаю, пришло время поделиться информацией.

– Мина, это не имеет никакого отношения к происходящему.

– Это мне решать. Я хочу знать, что со мной не так, почему мать оберегала меня от знаний о способах выживания нам подобных.

– С вами все так, – тяжело вздохнул Хулиан. – Мина, вы когда-нибудь слышали о своих братьях и сестрах, живших ранее? – Малкани Куори на мгновение задумалась и покачала головой.

– Никогда. Знаю только, что они жили очень давно.

– Все правильно. Последний ребенок у вашей матери был пятьсот лет назад. С тех пор она старалась не иметь детей.

– Почему?

– Вашу сестру звали Джеральдина.

– Похоже, не мне одной не повезло с именем.

– Ваша мама души в ней не чаяла, и всячески баловала. Она старалась вырастить девочку совершенной, сильной, могущественной. Она делилась с ней всеми накопленными знаниями. Никто не знает, что пошло не так, но в возрасте лет пятнадцати Джеральдина перестала себя контролировать. Она решила, что с ее знаниями, и наследственностью матери, ей ничто не грозит, и она может «питаться» не ограничивая себя. Сперва, она кормилась на прислуге. Когда Габи попыталась ее остановить, Джеральдина ушла из дома и отправилась в «турне» по поместьям семьи. Она изводила простых людей, унижая их и втаптывая в грязь. Со временем, от избытка «питания», она начала сходить с ума. Ее безумие заключалось в том, что с каждым разом торжество победы ей доставалось все более жестокими и изощренными способами. Если изначально ей хватало уничтожить человеческое существо морально, то в итоге дошло до того, что она могла насытиться только убивая, и убивая медленно. Когда весть об этом дошла до Габриэллы, она поняла, что больше не может закрывать глаза на поведение дочери. К сожалению, сделать ничего было нельзя, Джеральдина превратилась в кровожадное, ненасытное чудовище и твоей матери пришлось убить свою дочь.

Габи долго не могла прийти в себя. И после этого решила больше не иметь детей. Ты была незапланированным, неожиданным ребенком. И, похоже, твоя мать, испугалась повторения истории. Она винила себя в том, что Джеральдина выросла такой, считала, что не умеет воспитывать детей, поэтому тобой всегда занимался Густаво. Мать держалась от твоего воспитания как можно дальше, но выдвинула одно условие, ты ничего не должна знать о питании до своего совершеннолетия. Ей казалось, что, будучи взрослой сформировавшейся личностью, ты лучше справишься голодом. Как видишь, эта история никоим образом не связана с сегодняшними событиями.

– Спасибо, что рассказали мне о маме.

Притихшая Мина с ужасом подумала о том, как прошлась сегодня бурей по Куори-Сити. Она овладела силой матери, и как Джеральдина, пустила ее в ход, не задумываясь о последствиях. «Мина, каждое действие имеет последствия. Думай, прежде чем делать» – фраза матери, возникшая у нее сегодня в голове, раненной птицей забилась в мозгу Джельсамины. К счастью, через несколько минут распахнулись двери, и в залу почти влетела Джинни.

Корин Фоли наблюдал, как подруги обнялись. Они быстро защебетали что-то на своем девичьем языке и, попрощавшись, удалились в комнаты. Хулиан решил, что ему тоже пора ретироваться. Когда он сделал шаг в направлении к двери, путь ему преградил Джакомо.

– Мы могли бы поговорить наедине? – не предполагающим отказа тоном спросил Яго. Хулиан взглянул на часы. Реналь уехал только полчаса назад, значит, дома он будет не раньше, чем через час. Деваться все равно было некуда.

– Почему бы нет.

Яго жестом пригласил Хулиана пройти в кабинет Мины. Устроившись за столом, он не стал откладывать в долгий ящик, то, что хотел сделать.

– У меня к вам вопрос.

– Спрашивай. – Похоже, у знаменитой парочки Куори к нему сегодня масса вопросов, подумал Джул.

– Вы сказали, «Слава Нифрее, за ее уникальную наследственность». Не думаю, что это оговорка. Если бы вы сказали «слава Фаране» это не вызвало бы у меня вопросов. Но почему Нифрея? – Хулиан окинул взглядом молодого Корина Куори, и решил, что возможно ему стоит знать правду о происхождении кузины. Похоже, сегодня был вечер откровений.

– Яго, ты знаешь, кто отец Мины? – Яго отметил про себя, что какое-то время назад Хулиан стал обращаться к нему на «ты». Создавалось впечатление, что события последних дней сблизили их. Чтобы не погрузится в размышления на эту тему, Яго тряхнул головой и сосредоточился на том, что говорит Хулиан. – Густаво когда-нибудь говорил тебе об этом?

– Насколько мне известно, кто отец Мины не знала даже тетя Габи.

– Это правда, Габи не знала. Но твой отец знал, кто он.

– И кто же? – Сердце Яго застучало так сильно, что ему даже слегка заложило уши.

– Нихуш.

– Сын Нифреи?

– Да.

– Тетя знала Нихуша в лицо! Она должна была увидеть, с кем вступает в связь!

– Безусловно, должна была. Но это была не просто связь. Не знаю, известно ли тебе, но Нихуш очень азартен.

– Отец говорил мне об этом.

– Я рад, что ты в курсе таких подробностей. Однажды он сел играть в карты. Ставкой было исполнение одного любого желания. Нихуш проиграл, а победитель пожелал, чтобы сын Нифреи вступил в интимную связь с Габриэллой, дабы зачать ребенка, но при этом сделать это он должен был, изменив внешность.

Яго потрясенно молчал. В голове роились тысячи мыслей, но ни одна из них не была законченной.

– Получается, что Мина одновременно внучка Фараны и Нифреи?

– Именно так. – Мрачно подтвердил Хулиан. – Еще вопросы?

– В чем уникальность наследственности Нифреи, как она помогла Мине выжить?

– Знаешь ли ты, что у Мины есть некая коробочка…

– Конечно, знаю, у меня такая же, их поставил мой отец.

– Тебе да, Мине нет. Ее коробочку поставил ее отец. Однажды он навестил дочь, и дал свою защиту. Уникальность этой коробочки в том, что ее никто не может открыть, она сделана Нихушем, которого учила его мать, Нифрея. А загадки и ребусы Нифреи не могли разрешить даже Фарана и Создатель. Куда уж нам! Эта коробочка имеет удивительное свойство, она позволяет сохранять личность. В ней можно не только прятать самые сокровенные секреты, но и в случае тяжелых моральных потрясений, хранить слепок своей личности. Безумие, которому сегодня подверглась Мина, должно было смести ее сознание и разорвать его в клочья. Такая мощь не оставляет после себя в целости ни одной связки, ни одного звена. И то, что вам удалось пробиться к ней, говорит только о том, что коробочка Нихуша оказалась сильнее разбушевавшихся сил, и Мина успела спрятать свою сущность в эту крошечное убежище. – Яго потрясенно молчал. Справиться с услышанным было не просто.

– Кто был тот человек, которому проиграл Нихуш, и зачем ему было нужно такое странное условие?

– На этот вопрос, я не получил ответа.

– А почему вы решили, что мой отец знает, кто отец Мины?

– Нихуш сказал мне, что Густаво видел его, когда он навещал маленькую Мину.

Яго сидел у себя в кабинете, и который час думал о том, что происходило в последние дни. Если он все правильно рассчитал и понял, то дело близилось к финалу. Сегодня встали на места последние пазлы картины, которую он так давно собирал. И хотя, он до сих пор не был уверен в своих выводах, но чувствовал, что прав. На огромной доске, величиной во всю стену, грифелем была нарисована схема, отражавшая все известные Яго события, мало-мальски имевшие отношение к гибели Персон. С того дня, как погиб отец, она всегда стояла в его кабинете за портьерой, готовая к тому, чтобы занести на нее новое событие. В самом центре доски зиял, как черная дыра, знак неизвестности. Это был тот знак, которым Яго обозначил убийцу. Корин Куори сегодня понял, что скоро вместо этого знака он нарисует портрет убийцы.

Проснувшись утром, Джельсамина не смогла сама себе ответить, какое из чувств в ней сейчас преобладает. Смесь из боли, горечи потери, страха за завтрашний день или, все-таки, благодарности к Джинни, которая проспала с ней всю ночь рядом, держа за руку, и будила ее всякий раз, когда Мина начинала стонать от очередного кошмара. А кошмары мучили ее всю оставшуюся ночь. Всякий раз, когда она засыпала, ей снилось в разных интерпретациях одно и то же – она теряла Яго. То его снова убивал Хулиан, то Химена закалывала его колом, то он снова висел распятый на дереве… Бесконечно число вариантов, один ужаснее другого и всякий раз она не успевала спасти его. Как только Мина заходилась в рыданиях, Джинни нежно будила ее и успокаивала. Под утро Малкани Куори была выжата, как лимон и не хотела даже думать о том, что сегодня надо привести в сан очередную Хельгу Куори.

– Ми, ты как? – не отрывая голову от подушки, спросила Джинни.

– Бывало и лучше. А ты?

– Бывало и хуже, – улыбнувшись, потянулась подруга. Она всегда отличалась тем, что в самых безвыходных ситуациях становилась спокойна, как удав и просто искала выход, которого казалось, не существует. И на все возражения Мины, что выхода нет, отвечала:

– Если выхода нет, значит надо просто его создать. Это же так просто! – Для Джинни почти все было просто. Она всегда и во всем шла до конца. Мина не могла вспомнить случая, чтобы подруга не выходила победительницей из какой-нибудь сложной ситуации. Если они с вечера собирались на прогулку, а наутро выяснялось, что пошел дождь, Джинни никогда не отменяла их планов. Она всегда говорила Мине, что во всем надо идти до конца, и, почувствовав твой настрой, обстоятельства отступят. И что больше всего поражало, что так и происходило, стоило им уверенно выйти из дома, как дождь прекращался, на небе появлялось солнышко и все способствовало наилучшему времяпрепровождению. Возможно, Джинни была немножко чокнутой, но с ней Мине было спокойно.

– Мина, как случилось, что вы стали близки с Чано?

– Сама не знаю…, – растеряно покачала головой девушка. – Знаешь, это случилось вдруг! Только что мы со злостью и недоверием смотрели друг на друга, а в следующее мгновение кажется, что ближе и дороже существа в твоей жизни не было и уже не будет.

– Это любовь, – уверенно прошептала Джинни.

– Думаешь?

– Уверена. Что еще может так повлиять на человека?

– Почему тогда, проснувшись сегодня, я уже не чувствую той звериной боли, которая душила меня вчера в доме Дэймона? Мне казалось, что я сейчас умру прямо там, рядом с Чано! А сегодня в душе осталась только холодная, тупая, ноющая тоска. Даже не боль! А просто тоска!

– Солнышко, все это объяснимо. Ты просто прогорела. Человеку отмерено определенное количество боли. Пока он ее не испытает, ему от нее не отделаться. Но после того, как он переживет все это, ему уже не вернуться к этому чувству.

Прислушавшись к словам подруги, Мина поняла, что она абсолютно права. Ее истерзанная душа просто не могла ничего испытывать. Она действительно прогорела. Точнее выгорела. Та воронка, в которую ее вчера засосало, заставила ее переживать, гибель Чано снова и снова, снова и снова. Это было за гранью человеческих возможностей. Столько раз пережить гибель любимого человека, не под силу никому. Рассудок просто не выдерживал. Когда она поняла, что теряет связь с реальностью, ей пришлось воспользоваться своим тайным оружием. Она смогла спрятать слепок своего сознания в ее тайнике, ее коробочке. Это спасло ее, позволило вернуться. Когда пришло время восстанавливаться, коробочка открылась и выпустила наружу все свои тайны. В том числе и те, которые Мина хранила, сама об этом не подозревая. Когда она поняла, что теперь прекрасно помнит тот день, когда умерла мама, где она была, и что делала, потрясению ее не было предела. Непонятно было только, зачем Хулиан стер из ее памяти этот эпизод. Хотя всплывшая в сознании фраза «Привет, Джул» говорила о том, что, скорее всего, это была инициатива не Корина Фоли.

Реналь стоял на террасе и смотрел вглубь парка. Он вспоминал слова, которые сказал сыну, о «жажде». Это была абсолютная правда. Он наблюдал за своими коллегами по Персоналию много лет. По своей сути все они были бессмертны, но внутри давно мертвы… Все, пожалуй, кроме Хулиана и Габриэллы. Эти двое, несмотря на тысячи прожитых лет, всегда находили интерес в жизни. И дело было не только в стремлении саморазвития, самопознания… Казалось, что их жизнелюбие неистощимо. Они всегда находили повод радоваться своему существованию. Другой вопрос, что каждый из них находил свой повод для радости. Габриэлла по природе была созидатель, а Хулиан разрушитель. Конечно, он не сразу стал таким. Безответная любовь к Габи превратила его в самую мрачную, беспощадную и жестокую Персону мира. Но когда, удавалось пробиться сквозь этот налет тысячелетнего существования, под ним обнаруживался щедрый, способный на преданность и самопожертвование человек. Друг считал, что Хулиан единственный из всех Персон, кого до сих пор можно было назвать человеком. Все остальные были Персонами, и только Хулиан был человеком, подверженным страстям.

О себе он такого сказать не мог уже очень давно. Реналь многие годы стремился к развитию своих способностей, к познанию мира, это продолжалось веками. Но однажды он понял, что устал. Ему надоело! Надоело буквально все. Жить, дышать, учиться, учить… Даже просыпаться по утрам. Последние несколько веков он не жил, он существовал. Он, конечно, вставал по утрам, занимался своими обычными делами, изысканиями, он даже нашел способ, передать свои способности сыну, который искал много веков. Но все это делалось по инерции. Просто потому что надо было хоть что-то делать. И так поступали многие его коллеги. Порой он думал, что все они живые мертвецы, поставленные Создателем наблюдать за порядком в мире.

Проснуться его заставило убийство Тиша сейма Темо. Это было что-то новенькое! То, чего никто не ожидал. Оказалось, что они не настолько бессмертны, как всем им казалось. Это был, как ледяной душ! Первый раз в жизни он задумался, а боится ли смерти, и хочет ли умереть. Ответ оказался не так прост, как могло бы показаться. С одной стороны, ему давно опостылело жалкое существование, которое он влачил. Но с другой, неизвестность, которая ожидала его после смерти страшила. Что «за порогом» было никому не известно. А вдруг там еще хуже и тоже навсегда? Первые полгода Реналь потратил на решение этого непростого вопроса, после чего понял, что умирать ему не хочется. Это было первое серьезное решение за многие годы. И тогда он проснулся окончательно. И решил, что дабы выжить ему придется найти убийцу.