Текст книги ""Фантастика 2025-182". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Мира Ризман

Я отошёл от поганца, телекинезом поднял извивающегося червя, который успел обгадиться от страха, и сейчас продолжал мычать какие-то угрозы в мой адрес, так и не поняв, с кем связался. Затем я поднёс его задницей к острию кола и медленно опустил. Сначала кол просто упёрся в тощую жопу ляха, а затем нашёл себе проход и стал медленно опускать тело. Я отпустил его, и он под собственным весом начал сползать по колу, оглашая всю округу истошными криками. Неожиданно рядом со мной появился Маатхи, потянул носом воздух, посмотрел на кол, кивнул и уселся рядом со мной, наблюдая за казнью. А тем временем «король» всё ниже опускался на кол, пока, наконец, кожа над ключицей не вздулась и не лопнула, выпуская кол наружу, после чего тощая задница ляха села на перекладину. Мучения казнённого близились к концу, красный рисунок на орудии казни засветился, и тело ляха стало бледнеть, а затем и сереть, пока не осыпалось серым пеплом на землю, и элементали не смели его вместе с каплями крови и остальным мусором. Толпа выдохнула, а Маатхи ещё раз кивнул и растворился в воздухе. Казнь свершилась. И одновременно с этим из купели вышла моя дочь.

Она шла, оставляя мокрые следы на припорошенных снегом плитах, одежда прилипала к её телу, местами проявляя самые сексуальные места молодой женщины. Однако ни одного восторженного возгласа не прозвучало. Все либо опускали головы, либо отворачивались. Теперь это не была моя дочь, это была властная королева, от которой отвернулись все духи этого города, которой отказались служить жители. Она шла прямо ко мне, непонимающе озираясь на толпу людей, как будто ища кого-то.

– Папа? – Мария смотрела прямо на меня, как будто пыталась просверлить во мне дырку глазами, – что происходит?

– А ты не помнишь? – я усмехнулся, – Не знаешь, что ты делала в купели?

– Я спала, я очень устала, – Маша продолжила озираться вокруг, – а где Анджей? Ты его не видел?

– Анджей? А кто это? – я злобно сощурил глаза, – Я чего-то не знаю?

– Ты ушёл, и я осталась одна, – Мария была совсем потеряна и начала трястись от холода, – Он был рядом со мной. Он помог мне…

– Сер Ричард, отведите Марию в дом, ей нужно переодеться, – я посмотрел на дочь, где-то в толпе жалобно шмыгнула носом баба, – Поговорим в доме…

Я устроился в кухне со своим огромным кубком, притушил свет и наблюдал за игрой огня в печи. В этот момент я остался совсем один. Рекс ушёл разбираться со дружиной, служанки куда-то рассосались, а Ромул вообще непонятно где. Даже Озим ушёл искать себе подходящую гору для нового дома. Хорошо, что поместил сюда нового Земного Духа. Вот и сидел я теперь в отблесках огня, думая о своей странной жизни. Я не замелил, как вошла Мария, она тихо прошла к столу, и уселась на свободный стул.

– Привет, – её голос заставил меня вздрогнуть, – нальёшь мне вина, думаю, что разговор будет долгим.

– Ты думаешь? – я повернулся к собеседнице и заглянул ей в глаза, – почему?

– А разве нет? – её взгляд был достаточно холодным, – мне рассказали, что сегодня произошло.

– И что сегодня произошло? – может быть я ошибался, считая её своей дочерью, ведь мы давно разошлись в разные стороны и теперь я совершенно не знал эту женщину, однако я передал ей часть своей силы, и теперь нужно как-то решать проблему, – расскажи мне свою версию.

– Będziesz musiał odpowiedzieć za to, co zrobiłeś! – мне резанул слух чужой язык, – Nie myśl, że ci się to uda!

– Даже так… Ты думаешь, что я сейчас буду напрягаться, чтобы понять, какого чёрта ты мне тут сейчас наплела? – животная злоба начала подниматься откуда-то снизу и давить мне на глаза и горло, заставляя искажать звуки, – ты пригрела паршивого пшека, и теперь предъявляешь мне в моём доме за мои дела? В моём мире!! Ты вообще кто такая!!!

Ножка кубка смялась в моей руке, и изуродованных шедевр полетел в стену, брызнув во все стороны алыми рубинами.

– Ты думаешь, что всемогущ? Что ты сделал за шестьдесят лет? – Мария встала, и упёрлась руками в стол, – Мать была права, ты ничтожество! Мерзкое, ленивое ничтожество!

– Продолжай, – я откинулся на стуле, – я хочу слышать всё, что ты думаешь обо мне.

– Ты мразь, которая убила моего любимого человека, за то, что он ее хотел жить как ты решил! – Мария смахнула со стола приборы, и они улетели в стену, – и ты даже сдохнуть не смог нормально, чтобы я могла хотя бы тут построить себе нормальную жизнь!

Я смотрел в горящие гневом глаза дочери, и видел в них жену, которая пережила свою влюблённость и искренне ненавидела меня все годы прожитые вместе, видел мерзость, скопившуюся в душе этого существа, которое я помню ещё совсем маленьким и чистым… Но она теперь часть пантеона, младшая богиня, правда пока непонятно чего, но с ней не может быть всё также, как с другими людьми. Но я смотрел на играющие ненавистью огоньки в глазах дочери и понимал, что не чего хорошего из войны двух богов не получится.

Решение заняло мгновение, древко ощутимо содрогнулось, и глухой удар прокатился по кухне, а затем перешёл через открытые двери по всему дому. Я смотрел на любимое тело, которое ещё продолжало дёргаться, и слёзы текли по моим щекам. Как бы я ни любил своего ребёнка, но я не мог подвергать мир опасности, никак не мог.

«Земной Дух, убери это тело и почисть одежду, она ещё пригодится»

Я сидел и наблюдал, как серый туман покрывает тело любимой дочери, и смахнув со щеки слезу, поднял закатившуюся под стол голову, глаза на которой были ещё открыты, и в них всё ещё был виден животный гнев человека, который живёт ненавистью. Я погладил волосы дочери, мои губы дрожали, а глаза предательски мокли. Я не знаю, что я ненавидел больше всего – то, что дочь пошла против меня, или то, что мне пришлось сделать? Но ведь не мог я допустить войну, никак не мог. И если это произошло из-за отравления мерзостью, то значит я не позволю больше возрождать затуманенные кристаллы, даже случайно. Я завернул голову в чистое полотенце, и вышел на улицу, где с неба падали мелкие снежинки, закрывая землю белым покрывалом. Я слышал в далеке громкие разговоры, чей-то смех, мычание коров и удары кузнечного молота. В моём городе текла обычная жизнь, все радовались возвращению создателя. Новоиспечённый мастер-винодел угостил всех жителей молодым вином, и теперь все праздновали. Все, кроме меня. Я мне сейчас хотелось возродить свою дочь, пусть она уже не будет богиней, хотя я не знаю этого наверняка, ведь я ещё не возрождал бога…

Голова, завёрнутая в окровавленное полотенце, медленно погружалась в чашу. Даже, наверное, слишком медленно. Я ждал, неотрывно глядя в чашу, а снежинки покрывали мою голову белым саваном, делая практически похожим на статую. Когда печальный свёрток, наконец, полностью погрузился в чашу, началось томительное ожидание – всплывёт кристалл или нет. Или для возрождения богини придётся строить алтарь, и молиться о её воскрешении? Я просто ждал. Небольшая рябь пошла по поверхности чаши, и казалось, что это из-за ветра, но этого не может быть, ведь поверхность жидкости в чаше прочнее стали. Я уже как-то пытался сунуть в неё палец, и наткнулся на холодную и прочную поверхность, которую даже я не смог преодолеть. Там, за поверхностью крови в чаше был уже совсем другой мир. Мир Маатхи, чистилище, в котором души проверяются на пригодность к возрождению, где им придаётся форма, чтобы в дальнейшем можно было принять решение – возрождать душу или нет.

Кристалл всплыл. Огромный, с кулак размером, нежного розового цвета шар. Я аккуратно взял его в руку, казалось, что я вижу совершенство, абсолютный цвет и форма, он так и тянул к себе мой взгляд. В закатных сумерках, да и при учёте падающего снега, кристалл переливался отблесками фонарей, и казался безупречным, какой и должна быть богиня. Моя рука потянулась к пирамиде, когда отблеск от поверхности чаши не просветил насквозь, казалось, безупречный кристалл. Мне показалось, что я что-то увидел внутри, и поэтому я поместил кристалл перед фонарём, чтобы внимательнее рассмотреть. То, что я увидел, меня ужаснуло. Я видел внутри мутное ядро, которое пустило щупальца к каждой грани кристалла, как будто огромный осьминог вытянул свои щупальца. Это как раз то, что я ощущал сейчас. Моя дочь казалась мне идеальной во всём, но мерзость засела внутри неё, и за идеальными формами и цветом я не видел сути. А чтобы увидеть, как всё обстоит на самом деле, мне пришлось переступить через себя, совершить самый страшный в жизни поступок.

Мне пришлось четырежды опускать кристалл в чашу, чтобы убрать зерно мерзости из камня души, и когда мне уже показалось что душа наконец стала чистой, я обратился к Маатхи. И он пришёл, долго нюхал камень, а потом смешно сел на свой здоровый зад, вытянув вперёд задние ноги и помотал головой. Он мог увидеть то, что мне увидеть сложно. Ведь он чувствовал мерзость, а я только пытался увидеть. После шестого погружения Мишка наконец кивнул и растворился в воздухе. На моей ладони лежал бледно-розовый кристалл, размером и формой с куриное яйцо, то есть в несколько раз меньше первоначального, и мне даже казалось, что у кристалла нарушена симметрия, что-то где-то больше выпирает, какие-то грани чище других. В общем достаточно обыкновенный камень, никак не принадлежащий к идеалу. Но я со спокойным сердцем наколол кристалл о пирамиду, наблюдая, как золотистое облако медленно уплотняется, и становится моей дочерью. Девушка спустилась ко мне с пьедестала, и принесла клятву верности, также как и все прошедшие через Алтарь. Я подал дочери одежду, а затем отвёл в дом. Нам предстояло закончить разговор.

Мы сидели на кухне, среди разбросанных приборов, за абсолютно пустым столом, прямо напротив друг друга. Я смотрел на Марию, а она опустила глаза в стол.

– Что ты помнишь? – я поднял голову дочери за подбородок, и посмотрел ей прямо в глаза, – расскажи мне всё.

– Зачем ты возродил меня? – Мария закрыла глаза и по её щекам потекли слёзы, – мне стыдно жить рядом с тобой.

– О как, а почему? – я отпустил дочь и откинулся на широкую спинку стула, – ты сделала что-то, что теперь мешает тебе?

– Я ненавидела тебя всю свою жизнь, – она опустила голову и закрыла лицо руками, – я считала тебя виноватым во всех наших бедах.

– Это понятно, – я откинулся на широкую спинку стула, – а откуда взялся пшек? Этот Анджей?

– Когда ты ушёл, опять, я решила взять правление на себя, – Мария подняла заплаканное лицо, – нам не хватало людей, а рядом с домом было огромное количество контейнеров с камнями, не такими, какие возрождал ты, а большими. Ромул предложил начать с них, у него были планы на эти контейнеры, и он показал мне как их открывать. Обычно внутри было три или четыре камня, они были большие и тяжёлые. Опускать их в чашу оказалось не очень выгодно, потому что кристаллы вплывали через один, и я попробовала возрождать сразу из сгустков, так Ромул называл эти большие камни. Люди возрождались, но не такие как у тебя. Они появлялись со своими чертами характеров, может быть даже с какой-то грязью в душе. Но были и хорошие. Например, один сгусток показался мне очень большим, и когда я возродила его, то на пьедестале оказались сразу два человека – отец и дочь.

– Порфирий и Дарья? – я улыбнулся, вспомнив эту забавную и честную парочку, – ты их имеешь в виду?

– Я не помню, как их зовут, – Маша тряхнула головой, отчего волосы разлетелись во все стороны и беспорядочно легли на плечи, – я не обращала на такие мелочи внимания. В основном вновь рождённых разбирали мастера. Я занималась только тем, что возрождала новых людей. Среди них появился и Анджей, он сразу начал проявлять ко мне особое внимание, и помогал мне возрождать души. Он стал близок мне, во всём меня поддерживал, говорил мне какая я особенная, и что достойна носить высочайший титул в государстве, в итоге я согласилась, и назвалась королевой. Анджей создал мне свиту, договорился с портными, и они сшили мне королевскую одежду, он начал строительство дворца на берегу озера. Проблемы начались, когда пришёл Рекс, и потребовал, чтобы я перестала возрождать неподготовленные души. Он несколько раз оскорбил Анджея, назвав его мошенником, и мне ничего не оставалось делать, как изгнать его. Но он не ушёл, а спрятался в этом доме, куда я уже не могла заходить. Какая-то сила не пускала меня.

– Он выполнял свой долг, и был прав, – под моим пристальным взглядом дочь засмущалась и опять опустила голову, – он знал, к чему может привести проникновение мерзости в этот мир.

– Я не понимала последствий, – Мария вскинула голову и посмотрела мне прямо в глаза, – но тогда мне всё казалось правильным, я считала, что укрепление королевской власти и основание династии даст хороший старт этому миру!

– Может быть ты и права, но мы ещё недостаточно развили центр мира, чтобы создавать королевства на окраинах, – я подобрал с пола мой любимый кубок, весь испещрённый отверстиями, где раньше были рубины, – нам нужно заложить основу мира, а затем развивать подчинённые королевства, или провинции. Как назвать на самом деле не важно. Хоть федерацией.

– Странно, но в этом ваши с Анджеем взгляды совпадают, – Мария нагнулась и подняла с пола рубиновую капельку и подала мне, – а где он сам, ты убил его?

– Не убил, а казнил, за государственную измену, – я взял рубин у побледневшей дочери, – ты разве не помнишь?

– Я очень нервничала, и Анджей дал мне успокоительного чая, – бледность сошла с лица Маши, – я помню, как очнулась в купели, и как мы с тобой поругались. Больше ничего.

– Славным пойлом он тебя опоил, – я усмехнулся, и начал выпрямлять ножку кубка, – а польский откуда знаешь? Неужто пшек научил?

– Нет, не он, я работала в Польше много лет, – Мария ползала по полу и собирала разлетевшиеся камешки, – там и выучила, там же я очень много общалась с местными, и в какой-то момент стала разделять их взгляды.

– Понятно. Значит ты пришла в этот мир наполненная злобой малого народа, а я не стал очищать твой кристалл от неё, потому что не знал о подобной напасти, – я прикинул насколько ровной стала ножка и поставил кубок на стол, – влияние мерзости на человека я оценил несколько позже.

– А теперь во мне нет этой мерзости? – Мария высыпала на стол с десяток рубинов, – ты избавил меня от всего плохого?

– Избавил, но мне кажется, что ты этому не рада, – я повертел камешек в руках и начал пристраивать его обратно в гнездо, – на самом деле мерзость – это неуверенность, излишнее тщеславие, зависть и многие другие черты человека, которые толкают его на не самые лучшие поступки. Этот мир слишком молод, чтобы можно было допустить распространение мерзости.

– А разве эти черты не развиваются в течение жизни? – Маша оперлась подбородком о собственную руку и наблюдала, как я ремонтирую кубок, – или в этом мире всё по-другому?

– Развиваются, несомненно, но я думаю, что на начальном этапе мы всё-таки сможем обойтись без гнилых людей, – я подмигнул дочери и продолжил ремонт посудины, – даже тебе нужен был катализатор, чтобы поднялся негатив, накопленный в прошлой жизни, или я не прав?

– Я лучше помолчу, а продолжай возрождать только чистых людей, – дочь не отрывала от меня взгляда, – надеюсь, что этот мир станет лучше того, из которого мы пришли.

– И я надеюсь, – я посмотрел на готовую работу, кубок был почти как новый, но следы от моих пальцев до конца убрать не удалось, – а что тут ещё произошло, пока я был в отключке? Почему людям запретили молиться за моё возвращение?

– Почему запретили, – Маша уставилась прямо на меня непонимающим взглядом, – я сама молилась за тебя, откуда ты взял это?

– Люди рассказали, – я поставил кубок на стол, – солдаты охраняли алтари и не пускали к ним людей, а те, кто хотел, молились на самодельных алтарях. Не знала об этом? Теперь ты понимаешь, за что я казнил пшека?

– Понимаю… – Мария сидела, задумавшись и ковыряла адамант стола ногтем, я понял, что пора менять тему разговора.

– Пойдём, покажешь мне, чего вы тут понастроили без меня.

Глава девятнадцатая. Генеральная уборка.

Мы шли по рассветному городу, снег уже не падал, и приятно похрустывал под ногами. Зима в этих местах короткая, с снег выпадает не часто, поэтому я сейчас буквально наслаждался зимней природой. Прошло почти шестьдесят восемь лет с того дня как я покинул родной мир, и сделал родным этот. Мороз был небольшой, но повышенная влажность украсила деревья кружевами из кристально белого инея. Я вспомнил родительский дом, наш тихий проулочек, и морозные январские зимы, когда от яркого солнца сами собой щурились глаза… Я не могу сказать, что мне жать тех лет, но иногда этого просто не хватает. Хорошо, что природа тут достаточно мягкая, и мне довольно просто обеспечивать жизнь людей, но иногда так тянет на родной север.

За три с лишним года ничего не изменилось, разве что появилась теплица, вырос здоровенный дом на берегу, его было видно даже от моего жилища, да люди обжились и привыкли. Мы шли по новой дорожке, выложенной из обычного туфа, отчего она была шершавой и не такой тёплой, как мои, адамантовые. Думаю, что со временем я это исправлю, а пока пусть остаётся так. Но имидж города я портить всё равно не хочу. Удивительно, но укрытая лишь стёклами Материнская Купель не замёрзла и теперь парила, словно горячий источник, она умудряется сохранять тепло даже зимой. Мой рукотворный канал, в котором обычно плескались форели, тоже остался незамёрзшим, хотя рыбы не прыгали, и кроме нашего дыхания и хруста снежинок ничего не мешало нашей небольшой прогулке.

Я краем взгляда заметил осторожно выглянувшего из простого дома мальчонку лет трёх не более, который сначала уставился на нас как на какое-то диво, а потом шмыгнул обратно за дверь. Потом начали выглядывать люди постарше. Постепенно за нами образовалась целая делегация, люди шли посмотреть, куда это идёт пропавший и так неожиданно и громко вернувшийся создатель. Я заметил, что образовывающейся толпе достаточно много детей. Каждая третья или четвёртая пара либо держала ребёнка за руку, либо несла на руках. Страшим, как и следовало ожидать не более трёх лет. Вот тебе и начало жизни. Круговорот начался. Интересно, а откуда они берут души? Надо будет у Маатхи спросить.

Среди толпы явно просматривались мастера, которые шли в окружении своих подчинённых, я слышал, как охая и причитая к нам бежал Мойша. Видел грозно вышагивающего Мастера Петера со своими суровыми корабелами-рыбаками, видел троицу кузнецов вместе со всеми прочими, были тут и немцы, и японец с турком на пару, были все, постепенно сзади нас собрался весь город, образовав позади нас полукруг. Я взглянул на добротно построенный дом. Материалом служил всё тот-же туф. Несмотря на отсутствие адаманта, дом выглядел грандиозно.

– Мастер Сулейман, твоя работа? – я рассматривал аккуратно сложенный камень, точёные из ореха окна с мутноватыми стёклами, грандиозную лестницу, которой у меня дома не было, – Хорошо смастерил?

– Хорошо, Сир Ториус, – Мастер вышел из толпы, и с поклоном отвечал мне, судя по всему ему не за что было краснеть, – я верил, что слава всевышнему, вы вернётесь, и сделаете тут Зал Совета, мы с Мастером Орочи специально подбирали место и разрабатывали проект.

– А разве вы не для пшека дворец строили? – я усмехнулся, глядя на мастеров, – Он, поди, сам правки делал в проекте?

– Нет, Сир Ториус, – Мастер Орочи подключился к переговорам, – Самозванец не был сведущ в архитектуре, поэтому он воспринял всё как должное, да и грандиозность сооружения тешила ему душу.

– Ну раз так, показывайте, что тут и к чему! – я решительно подошёл к двери «дворца», которая была сделано явно не под среднего человека, впрочем, в этом городе все двери были по три метра высотой, под мой стандарт, – Ну что встали?

Мастера на перегонки бросились показывать мне устройство сооружения. Как я и ожидал, на первом этаже было множество вспомогательных помещений, кухня, огромные подвалы, которые могли быть как хранилищем добра, так и тюрьмой, всё зависит от того, что задумал хозяин, было тут также огромное помещение для ожидания, в которой просители могли бы ждать своей очереди приёма. На втором этаже был расположен тронный зал, большая лестничная площадка и больше ни чего, правда из тронного зала можно было выйти на балкон, с которого был потрясающий вид на озеро. Выше располагались просторные комнаты, не меньше десяти штук с просторным коридором, и вообще, этот этаж сильно напоминал школу, а на четвёртом этаже (да, это здание оказалось выше моего дома) были расположены рабочие кабинеты, библиотека, архив и ещё несколько жилых комнат, отделанных с особым изяществом. Судя по вещам, которые тут можно было найти – эти комнаты облюбовал Анджей. Меня расстроило только отсутствие удобств, наподобие моих, ведь в этом большом доме не было ни ванных, ни душевых, ни раковин.

– Эй, горе мастера, а чего сортиры и ванные поставить не судьба была? – я обернулся на побледневших строителей, – или не сложилось у вас с этим?

– Повелитель, духи избегают этот дом, тут даже освещение обычное, свечами, – Мастер Сулейман начал оправдываться за своё строение, – мы бы и рады устроить тут все удобства, вот только возможности совершенно никакой не было. Мы и трубы подвели сюда, и комнаты устроили, вот только толку от них никакого.

– Озем, а ты чего скажешь? – я обратился к затесавшемуся среди свиты гному, теперь я так его буду звать, потому как похож сильно, – как тебе это строение? Можно сюда заселить земного духа?

– Можно то оно да, вот только слабы эти стены для духов, не выдержат они силы божественной, – Озем ковырнул стену пальцем, отчего на пол посыпалась мелкая каменная крошка, – вот если бы ты его улучшил, тогда можно и духов звать.

– Думаешь получится сразу всё изменить? – я с недоверием посмотрел на гнома, – сложная конструкция всё-таки.

– А ты попробуй, не выйдет, так заново построим, мастера добрые у тебя есть, – Озем подмигнул Сулейману, – да и огрехи в конструкции тоже есть небось?

– Есть, чего греха таить, – Мастер Орочи ответил Озему, -уже после строительства мы поняли, что можно было сделать лучше, вот только поздно уже было.

– Вот и я так подумал, – я осмотрел всех мастеров разом, – уж больно на крысятник эта избушка похожа, – комнат слишком много, назначение их не понятно, да и расположение сомнительно.

– Так давайте разберём и соберём так, как всем понятно и удобно будет, – Озем решил пойти сразу в бой, – заодно и материалы поправим, так, чтобы как надо было!

– Идёт, ты, милейший, подключи своих духов, пусть дом по камешку разберут, а камешки отсортируют, чтобы мне удобно было с ними работать, а лучше я целые стены менять буду, так быстрее и прочнее, – я поглядывал на вытягивающиеся лица мастеров, – да, забыл представить – Озем, бог младшего пантеона, отвечает за недра земные, крепость стен да за переработку дерьма всякого. Прошу любить и жаловать! Очень даже рекомендую.

Несколько дней прошли за обсуждением изменений в проекте, так как после решения о разборе ненавистного всем строения, духи принялись так споро разбирать дворец, что через пару дней на его месте осталась только яма, и ровные штабеля обработанного камня. По новому проекту под зданием решили сделать городское хранилище, в котором решено было держать всё самое ценное – души, драгоценные камни и металлы, а также деньги, о которых я ещё никому не говорил. На первом этаже решили расположить комнаты обслуживающего персонала, кухню и первое отделение банка, как раз два крыла здания. На втором этаже сделали большую рабочую комнату для приёма посетителей и огромный зал совета, рассчитанный как минимум на сотню человек. Людей, участвующих в строительстве нового мира всё больше, а места пока ещё маловато. На третьем этаже решили сделать рабочие кабинеты для мастеров, чтобы им было где обсудить дела, после совещаний. От четвёртого этажа отказались, так как смысле жить в доме совета не было никакого. Из оставшийся материалов решили сделать надземную часть жилища Озема, в которой он смог бы встречать просящих, и тут же его Алтарь.

Место Озем нашёл себе на восточном склоне, недалеко от входа в грот, точнее он нашёл ещё один грот, который я ещё не исследовал, но по словам гнома – там ни чего интересного нет, и его он заинтересовал только широкой пещерой на входе, а дальше грот расходился во все стороны узкими промоинами, в которые нормальный человек может пролезть только ползком. Я не стал спорить с младшим богом, и отдал емё этот грот. Хочет – пусть копается в нём сам, но слово я с него взял – что интересное найдёт – пусть зовёт меня. А жмотится станет – накажу. На том и порешили. Алтарь тоже сделали с намёком: на нём был изображён Озем, с большой киркой в руке и молотом на плече, а сзади него изобразили меня, чтобы всякому было понятно – инакомыслия не потерплю.

Также мне пришлось подумать над тем, какую миссию поручить Марии? Она же тоже младший бог, а занятия у неё нет. Но немного подумав, я решил сделать её богиней милосердия. Пусть она присматривает за всеми больными, да страдающими. Поставили ей алтарь, в такой же комплектации, что и Озему, только тут Мария держит в руках пучок лекарственных трав и кувшин с вином. Людям есть кому рассказать о своих печалях, да и девка при деле будет.

Одновременно я занялся теплицей, как оказалось – эта была самая обыкновенная теплица, пусть её и построили из не самых обыкновенных материалов, но всё остальное как было, так и осталось. Поэтому первым делом я нанёс на стену теплицы укрепляющие руны, благодаря чему все линии сооружения приобрели чёткие и стройные очертания, все изгибы монструозных дуг теперь были идеально выстроены, стекло стало таким-же радужным, как и в домах, построенных мною, а также я сделал теплицу неразрушимой. Осталось дело за малым.

«Про, а как мне наделить теплицу божественной силой?»

«Ты серьёзно?» – похоже, что моя помогалка пришла в себя.

«Абсолютно».

«Так захоти и надели, ты же бог, а такие глупости у меня спрашиваешь!»

«Понял, спасибо за науку»

Вот как значит – захоти и надели. Что ж, я закрыл глаза, и представил себе этот поистине гигантский зимний сад – километр в длину и сорок метров в ширину, может быть современные теплицы на земле и побольше встречаются, но у меня то это первый опыт! Да и места не так много. И вот смотрю я на переливающуюся радужным светом теплицу, и чудится мне, как пробиваются ростки из плодородной почвы, растут и созревают плоды, какие они получаются красивые, и даже почувствовал их вкус. Так пусть же эта теплица станет тем уголком, где законы природы не властны над растениями, и они растут в несколько раз быстрее!

Всё, представил, наделил. Теперь пульсирующая боль в висках и железный вкус во рту – опять надорвался. Но дело-то сделал! Я вошёл внутрь зимнего сада, и меня обдало нежным теплом, казалось, что переливающееся стекло трансформировало солнечный свет, делая его теплее и мягче, отвесная стена адамантового резервуара была украшена длинными виноградными лозами, а идущие от резервуара трубы орошали прозрачными фонтанчиками растения. Я не знаю, каким был этот сад раньше, но то, что увидел сейчас могло быть гордостью любого фермера, настолько тут всё было хорошо, несмотря на мороз за стеклом. Я видел, как ко мне сбегались работники зимнего сада, и что-то кричали, но мне не хотелось вдаваться в подробности, мне было просто хорошо. Теперь это то самое волшебное место, где всё растёт быстрее и созревает гораздо лучше, чем где-либо.

– Сир, что случилось? Что с Вами? – кричали мне с разных сторон.

– Ни чего страшного, просто теперь у вам будет больше работы. Я улыбнулся, и покачиваясь ушёл, чтобы на несколько часов забраться в купель, мне сейчас очень нужно поднять свои силы.

Подойдя к купели я задумался – как-то не очень хорошо будет, если я на глазах у всего народа залезу в купель, где буду приводить себя в порядок, и я попросил у Великого Водного Духа Материнского Источника младшего духа, чтобы я мог поместить его в купель, то только в доме. На моё удивление, – Водный Дух пожелал переместиться самому, а вместо себя оставить младшего. Возражать я не стал, благо, что так даже лучше. Я поднялся в свою спальню, набрал ванну, и поместил туда Водного Духа. Всё бы хорошо, вот только теперь я не мог выключить воду, ведь дух сам начал контролировать подачу и спуск воды, так что теперь у меня всегда полная воды ванна, точнее купель из цельного куска адаманта.

И вот теперь, лёжа в купели я испытывал истинное блаженство не только от того, что силы постепенно возвращались ко мне, а от того, что я могу, наконец, наслаждаться прохладой живительной купели без лишних глаз и свидетелей. И сам не замечая того, я произнёс: «Прими мою искреннюю благодарность, Великий Водный Дух»…

Всю ночь мне снился замечательный сон, я был с самой потрясающей девушкой на свете. За все свои две жизни я не встречал такой, мне было хорошо и спокойно, я наслаждался её телом и ни о чём не думал, она во всём была мне под стать. И ростом, и телосложением. Её грудь была именно такая, как мне нравится, попка была именно такой округлости, какой мне всегда хотелось, талия и живот тоже не отставали, и именно это сочетание всегда представляется в фантазиях, но ни когда в реальности. А лицо было таким, каким его представляешь, закрывая глаза. Всё именно так как хочется. У кого-то это будет образ первой учительницы, молоденькой выпускницы из педагогического, у кого-то юная одноклассница, первая любовь, но именно в этой женщине сочетается то самое тело с тем самым лицом! У меня последние шестьдесят лет были проблемы с женщинами, они всегда были маловаты, а тут – как раз и по росту, и по глубине! Я совершенно не боялся обнаружить поутру истёкшую кровью тушку, она была в самый раз.

Естественно, проснувшись, я не увидел никого рядом, хотя кровать оказалась изрядно помятой. Вместо прекрасной незнакомки я увидел служанку, причём отчего-то незнакомую мне. Она очень аккуратно готовила завтрак на подносе. Это произошло впервые со мной, и я не совсем понял, как она сюда вообще попала, ведь вечером я закрыл дверь изнутри, чтобы никто не мешал.

– Ты кто? И как сюда попала? – я сел на кровать, тряхнул головой, пытаясь выбить последние частички сна, и уставился на девушку в одежде служанки, – Как тебя зовут?

– Сир, вы не помните, как меня зовут? – девушка совершенно очаровательно улыбнулась, и подняла большой поднос, на котором оказалась мясная нарезка, кусочки рыбы, сыр, свежий хлеб, большой кусок масла и большая кружка ароматного травяного отвара, – Вы же сами меня нарекли вчера «Лада», и повторяли постоянно моё имя…