Текст книги ""Фантастика 2025-182". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Мира Ризман

Человек привыкал к новому миру, привыкал и рос. Он учился пользоваться новыми руками, новыми ногами. Удивительно, но прибывание в теле младенца не сделало его младенцем по сути. Даже традиционное кормление сначала вызывало у него недоумение. Но вариантов отказаться не было. Когда в его рот запихивали огромную женскую грудь с набухшим соском, от которой нестерпимо пахло не мытым телом и молоком, ему приходилось мысленно отключаться от происходящего и принимать подобную пищу. Через какое-то время ему даже стала нравиться эта грудь. Он нежно массировал её руками, и аккуратно посасывал сосок. Несколько раз он даже испытал сексуальное наслаждение во время кормления, правда этого никто не заметил.

А по ночам человек, которого, кстати, назвали Выытсус (Давайте мы будем звать его Витус, по-простому Вит), тайком подглядывал, как его маму (как он ещё по-другому мог называть эту женщину?) трахает приходящий по вечерам здоровенный косматый мужик. И она не отказывалась, и как будто даже ей это нравилось, хотя позы было только две – на спине и сзади, причём Витус полагал, что мама знает, что он подглядывает и специально подмигивала ему иногда, когда замечала блеск детских глаз в люльке. Затем здоровяк бурно кончал и заваливался спать, оглашая своим сопением всю округу.

Время шло, мама ожидаемо стала увеличиваться в объемах, а Витус научился ходить, но пока делал это исключительно в пределах своей кроватки, если так можно назвать грубый загон из прутьев ивы. Пока никто не видел, он тренировал ноги, чтобы быстрее научиться ходить, делал простую зарядку, а родители считали, что он так играет. Для них Витус был идеальным ребёнком. Он редко капризничал, хорошо ел, просился на горшок и почти не гадил под себя. Мальчик вслушивался в речь взрослых, постепенно начав понимать, о чём они говорят. Он запоминал слова, и когда никого не было, пытался их произносить. Ему было всё равно, что в год с небольшим дети редко ходят и почти никогда не разговаривают. Он не чувствовал себя ребёнком, а потому стремился поскорее покинуть люльку.

На самом деле, пока мир ограничивался люлькой, сиськой и кончающим папкой, всё было в мире хорошо. Маленький Витус не знал, что он родился в самом плохом месте этого мира. Может быть, были и хуже, но история этого пока не знает. Колония человеков на планете, где верховодили Альвы, была местом если не самым грязным, то как минимум понятие о праве, сострадании или ещё о чём-то подобном тут отсутствовали как данность. Тут было как в волчьей стае. Кто сильнее, тот и прав. Конечно, Альвы смотрели, чтобы соблюдался какой-то порядок, но это больше напоминало загон для собак, где хозяин присматривает, чтобы псы не слишком громко и часто гавкали.

Для пропитания в колонии была река с рыбой, поля для ведения хозяйства и небольшой лес для дров и дичи. На этом всё. Ещё можно было менять что-то полезное, например ценные породы рыб (это если попадалась крупная форель или сом, и, если удавалось довезти до заставы добычу живой, иначе она просто пропадала), а ещё шкурки животных, что охотно скупались скорняками в Альвийском поселении на заставе. В обмен на не хитрую добычу Альвы давали долгохранящееся пропитание, например низкокачественное зерно или солёное, часто подпорченное вяленое мясо. В любом случае, если был неурожайный год, всегда можно было выменять добычу на продукты. Ещё можно было ковыряться в руинах старого города. Всякие железяки охотно принимали кузнецы, выдавая за добычу настоящие блестящие монеты (специальные жетоны из дешёвого серебряного сплава), а вот на них уже можно было в магазине купить всякое – например крепкую одежду, или инструмент для работы в поле, или оружие. Хотя на самом деле – продавали тут только дрянь.

Собственно, своего производства в колониях не было, да и не могло быть, а потому всё, что было в быту у человеков – было Альвийского производства. Даже те тряпки, что использовались как пелёнки для детей, тоже были сотканы Альвами, но по какой-то причине признаны непригодными для собственного использования. Так жизнь человеков приобретала хоть какой-то смысл. Они стали строить себе неказистые хижины с помощью дрянного инструмента, вместо нор и землянок, стали носить более-менее сносную одежду, вместо повязок из шкур, и у них появился шанс пережить особенно голодную или холодную зиму. Ещё они устраивали себе подобие полей и огородов, где с помощью дешёвых инструментов обрабатывали землю, если это можно так назвать.

По периметру колония была обнесена невысоким, но заметным каменным забором, скорее даже изгородью. Внешне казалось, что такую изгородь перемахнуть, как нечего делать. Однако тут вступали в силу другие законы Дейдары. Духи-стражи охраняли этот периметр. Хорошо, если повезёт, и они просто спихнут беглеца за ограду, а ведь в особых случаях могли и разорвать в клочья. При этом духи никогда не спят, с ними нельзя договориться, и они никого не щадят.

Само поселение человеков было до крайности простым. Через всё поселение протекал довольно бурный ручей, чем все и пользовались в качестве источника жидкости. Вокруг поселения располагались возделываемые поля и огороды, затем с одной стороны к полям примыкал довольно густой лес, а с другой начиналась территория болот. Там же на болотах находился старинный город, старинное людское поселение, что было несколько сот лет назад разбито Альвами. На самом видном месте поселения человеки построили дом вождя, или общинный дом. В нём жил и принимал посетителей главный старейшина. Его выбирали всем поселением, и правил он до тех пор, пока не накосячит или дела не пойдут совсем плохо. Например, в случае сильной засухи или сильного голода, старейшину легко могли принести в жертву духам, дабы они смилостивились и дали еду и воду. А что? Всё равно он с задачей не справился… Потому желающих стать старейшиной было не много. Люди просто собирались и выбирали, кто будет следующим. Ему могло повезти, и время правления будет долгим, а возможно ближайшая зима станет последней.

И вот надо было так случиться, что за тот год, когда Витус научился сносно говорить, и начал справляться со своими детскими ручонками, (ему было уже целых три года, и он успел понаблюдать за родами ещё одного братика и сестрёнки, правда сестрёнка была совсем слабенькая и быстро умерла, не прожив и недели, а вот братик был вполне себе крепкий малыш, но не такой развитый как Витус) случилась засуха, и старого голову принесли в жертву богу-солнце, чтобы он смиловался, и не так сильно жарил посевы. Для этого несчастного старика (по местным понятиям тридцать-тридцать пять лет – уже преклонный возраст) была придумана жестокая пытка. Его распяли на крестовине из двух брёвен, привязав за руки, ноги и туловище сырой кожей, а затем оставили перед ликом бога-солнца, чтобы он видел, как его дети страдают. На третий день несчастный покинул сей жестокий мир в страшных мучениях. Кожаные путы так перетянули руки и ноги, что у него начался некроз, а перетянувшие живот ремни не давали двигаться массам по кишечнику, и он начал гнить заживо изнутри. Слава Создателю, что жажда убила его раньше, чем расходящиеся повсюду трупные яды.

Маленький мозг быстро понял, что в этом обществе особо выпячиваться не стоит, ибо стать правителем такого вот селения не пожелаешь и врагу. А ведь старейшина успешно управлял поселением почти десять лет! И не понятно, то ли и правда солнце сжалилось, то ли после жары закономерно пришли дожди, но тут нового старейшину ждал кошмарный конец. Посевы, что остались после засухи начали гнить и гибнуть, а дожди не стремились прекращаться. Тогда новый старейшина был принесён в жертву богу-грому. Несчастного также привязали на земле, оставив возле речки, так чтобы богу было виднее страдания народа, а через пару дней дождей, окоченевший до полусмерти староста просто спокойно утонул в водах вышедшей из берегов речушки.

Третьим по счёту стал отец Витуса. Но он не стал просить милости у природы, а собрал всех, кто мог ходить и работать, включая подростков и баб, что были не так сильно брюхаты, и повёл своё воинство к развалинам старого города, где ватага с помощью деревянных лопат и кольев выкапывала останки не долгого правления людей. И так успешно пошло дело, что к концу второй недели поселенцы смогли наковырять около двух тонн металлического хлама, причём не только стали и железа, но и бронзу, и даже серебро, правда очень немного. Вы спросите: а почему они раньше так не делали? Почему, делали, только не все, этим занимались в основном собиратели, и именно этим промышлял косматый папаша Витуса. Он не был особо талантлив в принятии решений. Но за это кузнечный цех отвалил отцу целую шапку красивых, блестящих монет. А на них уже купили зерно, мясо, ткани и всё, что было необходимо. Несколько месяцев поселяне не знали горя. Они всем поселением ковырялись в руинах, вытаскивая всё больше и больше металла. А количество монеток в итоге стало таким, что пришлось покупать большой сундук, и использовать его как стул правителя.

Теперь старейшина действительно задницей чувствовал – хватит ресурсов на трудный период или нет. Тем временем, «раскопки» в руинах древнего города продолжались ещё какое-то время, а потом эти занятия прекратились, так как большого количества металла больше не находили, а соответственно тратить время и силы на бесполезную работу никому не хотелось. К тому же большая часть старого города скрывалась под водой болота. Тем не менее, город в значительной степени расчистили, вытащили за пределы руин большое количество камней и грунта, а всякие провалившиеся и затопленные места никто не осматривал ввиду большой опасности этих мероприятий.

С того жуткого лета, жизнь поселения стала более-менее ровной. Если возникала потребность в чём-то, то её сразу закрывали из общинной кассы. Так обновились инструменты крестьян и орудия охотников (капканы, силки), закупили новую одежду и кое-что из скромного бытового хлама. Но основная масса денег так и осталась в резерве, дабы избежать последствий очередной засухи или наводнения. На эти же деньги смогли купить несколько коз (коров никто бы не продал человекам) и свиней. И таким образом надёжность существования была достигнута. А дикие куры и так приручались селянами.

Но давайте вернёмся к нашему юному гению. А в свои три с небольшим Витус проявлял действительно недюжинные способности. Мало того, что он вполне сносно изъяснялся на весьма скудном местном наречии, так он ещё и приобрёл славу весьма умного и находчивого малого. А те упражнения, что он тайком делал в сарае, сделали его достаточно сильным и выносливым. К тому же он рос несколько быстрее, чем сверстники. Так в три с половиной года малый вполне мог конкурировать в силе с семилетками (грязными задохликами, которым посчастливилось не сдохнуть от голода), а что касается работы головы, так сам старейшина врятли бы угнался, но эти свои способности Витус разумно придерживал при себе.

С быстрым взрослением, Витус всё чаще задерживался на улице, ему не хотелось быть в душной лачуге и наслаждаться запахами, слушать бормотание родни, а потом по вечерам слушать пыхтение папаши. Потому мальчуган подолгу изучал окраины поселения, отходя с каждым разом всё дальше. Но ни чего интересно, вполне закономерно, он не мог найти. Кругом грязь, отходы жизнедеятельности, и вонючие отхожие сарайчики. Гораздо лучше Вит ощущал себя, когда отходил довольно далеко от поселения, тогда он мог насладиться тишиной и чистым воздухом, яркими цветами и свежей зеленью травы, что была давно уже вытоптана как данность внутри поселения, лишь некоторые кустики пытались пробиваться в труднодоступных местах.

Так однажды мальчуган добрался до развалин старого города. И, несмотря на практически полное отсутствие целых сооружений, его это место просто очаровало. Было видно, что город изначально был обнесён довольно широкой стеной, построенной из дикого камня и земли. Кое где даже сохранились зубцы, и части прохода на стене. Забравшись туда, Витус представлял себя древним рыцарем, мысленно проваливаясь в детство. Ближе к болотам, как ни странно, целых сооружений нашлось больше, но вскоре этому нашлось объяснение. Пока же маленький исследователь облюбовал полузатопленную галерею, где вполне можно было купаться, в далеке от любопытных глаз. Правда тут с ним случился один странный случай, едва не закончившийся трагично. Так Вит однажды во время купания, зацепился ногой за какие-то тряпки и решительно не мог выпутать ногу, только каким-то чудом ему удалось выбраться, вытащим и свои путы. Как оказалось на берегу – он застрял в куске рыболовной сети. И Вит не стал её выбрасывать, а у него тут же появилась идея, как её использовать.

А ещё, маленький Вит на правах «младенца» вполне мог присутствовать возле купели, когда женское население изволило «принимать ванну», ну или проще говоря – купаться в жаркие дни. Сказать, что он испытывал наслаждение от созерцания убогих, тощих, заросших грубыми волосами и с отвисшими сиськами дам – так нет, он испытывал к ним отчаянное отвращение, а мамаша продолжала таскать с собой чадо, дабы оно тоже могло искупаться под присмотром. Больший интерес у мальца вызывали округлившиеся отроковицы, но тут ему следовало сохранять осторожность, чтобы организм не показал своё через чур раннее взросление.

А вообще в таком первобытном поселении взросление девочки определялось не столько её возрастом, сколько сроком прихода месячных и общим внешним видом. В основном, лет в тринадцать девочки уже ходили со своими ляльками за спиной, а к двадцати выглядели как старухи и имели не менее пяти детей в целом, если считать тех, что умерли, не пережив младенчества. Общая статистика была три к пяти, так что минимум по два-три ребёнка бегало возле каждой двадцатилетней «старухи». Про красоту такой «женщины» и говорить не приходилось. Редкие волосы, дай бог половина зубов, вытянутый живот, отвисшие сиськи… Местным красавицам было чем похвастаться. Потому Витус предпочитал сбегать от матери и купаться самостоятельно, благо что плавать он уже научился. Мозг сам подсказывал ему что делать.

И тут Витус сильно рисковал, так как никто из поселян не обладал такой способностью. В случае попадания в воду, они как правило тонули, с девяностопроцентной вероятностью. И если бы кто-то увидел, как Витус плавает, то его подарили бы духам воды, чтобы задобрить их, и чтобы они не забирали других. Так что ему приходилось быть осторожнее, чисто на подсознательном уровне. Он как-то спросил у отца: «Почему ты не умеешь плавать?», и тот на полном серьёзе ответил – духи воды сильно возмутятся, если человеки начнут плавать, уподобившись рыбам и духам, и они расстроятся. Расстраивать духов Витус не собирался, а потому если и плавал, то только тайком. И самое интересное место, где можно было плавать, не боясь быть увиденным – это затопленная галерея старого города.

Туда никто особо не стремился, опять-таки – нырять и плавать местные не умели, а Витус в силу размера и способностей вполне мог поднырнуть в узкую затопленную щель двери, а затем в своё удовольствие купаться в свете чудом уцелевших витражей. Может они были очень искусно сделаны, а может просто материалы были достаточно грубыми и толстыми, чтобы выдержать века забвенья. Витус целыми днями сидел в старом городе, изучая затопленные галереи и подвалы, и это было вовсе не просто так. Он наблюдал за тем, как местные быстро насобирали денег, и решили тем самым все свои проблемы. А Витус слышал всякие байки и сказки о жизни за оградой, и ему страсть как захотелось посмотреть – что там. А ещё ему говорили, что там есть красивые женщины, но они все Альвы, хотя по большому счёту ничем от человеков не отличаются.

А ещё Витусу было очень тесно в его маленьком, детском тельце. Он уже точно ощущал себя как минимум взрослым мужчиной, но вот это тельце… Он реагировал на обнажённые тела, даже таких убогих как в поселении, женщин, от хотел съесть большой стейк, и залезть какой-нибудь красавице под юбку, и если покопаться в мозгах этого мальца, то можно было бы сильно удивиться. Сначала он думал стать старейшиной, и построить внутри поселения цивилизованный город, но однажды заметил, как один из местных подтирает задницу рукой, а потом просто помыв её в луже продолжил заниматься своими делами – у него отпало всяческое желание перевоспитывать это стадо. Зато желание вырваться росло с каждым днём. Для этого требовалось три совершенно простых и очевидных вещи. Первое – ему нужно вырасти, хотя бы лет до десяти-одиннадцати. Именно в этом возрасте мальчики поселения чаще всего начинали жениться, хотя девочки выходили замуж чуть по старше, где-то на год, на два, но от этого идея остепениться в столь юном возрасте совершенно его не радовала. Да и будет странно выглядеть, если четырёхлетний пацан начнёт вдруг торговаться со скупщиком хлама.

Второе – ему нужны деньги, а найти их он собирался именно под затопленными развалинами города. Сейчас он не мог донырнуть до нужных ему мест. Высота потолка была не менее десяти метров, и такому лёгкому телу с маленькими лёгкими было бы сложно и остаться при этом в живых. Ну и третье – ему нужно просто выжить. Лечить его ни ко не собирался, и если он заболеет в поселении даже банальной простудой, то это скорее всего перерастёт в пневмонию и всё. А потому нужно научиться лечить себя. И именно с этого малой решил начать. Кроме того, тут были не редки драки, за еду, за женщину, просто от обиды, и заканчивалось это частенько плачевно. Тут правили законы джунглей, а потому победителей никто не судил. Смог отбить чужую бабу – молодец, а то, что при этом убил соперника, что ж, так устроен мир. Одним едоком меньше.

А потому Витус постоянно тренировался. Он иногда вспоминал какие-то движения, направленные или на блок удара, или на поражение соперника, постепенно он учился выстраивать и комбинировать движения и удары. Он не знал, что память его души постепенно выдавала ему информацию из другого мира, но ему это и не нужно было. Смог защитить себе – молодец. Для своих тренировок Витус выбрал площадку одной из полуразрушенных башен. Наверх никто не лазил, по той причине, что часть конструкции потолка была сделана из дерева, и выдержать взрослого человека не могла в принципе, но Витус чувствовал там себя великолепно. Кроме того, он нашёл на плоской крыше обломок дротика со ржавым, но ещё грозным наконечником. Осколком камня он вычистил посадочное отверстие и запихал в него кусок палки, получив таким образом подобие короткого боевого копья. И теперь он размахивал этим своим боевым копьём-посохом имитируя удары, и с каждым движением они становились всё более резкими и чёткими.

Ещё Витус начал замечать, что узнаёт некоторые растения, и даже как будто знает свойства некоторых из них. При нечаянных ссадинах ему начал сильно помогать подорожник, а когда болел живот то он находил душицу, тысячелистник или девясил, благо в этих местах эти травы также произрастали. Частенько он делал себе отвар из пижмы, очищая свой организм от неизбежных в таком мире паразитов. В общем и целом, в свои четыре с небольшим года он вполне мог себя прокормить и защитить, но этого было мало, и ждать ещё оставалось долго.

Витус не мог дружить и играть с местными детьми. Хотя-бы из-за того, что они были достаточно тупыми и не развитыми. О чём мог с ними разговаривать человек со взрослым разумом? Вот именно поэтому постепенно наш малыш Витус стал отшельником. Его никто особенно не искал. Отцу было банально некогда. Либо конкурент появится, либо на вече посчитают, что нужно принести его в жертву по очень важной причине. Маме тоже было некогда. Она либо трахалась с папой, либо рожала, либо выкармливала очередного ребёнка, между делом занимаясь не хитрым хозяйством, так что отсутствие лишнего шкета под ногами только облегчало ей жизнь. Потому пацан быстренько нашёл себе более-менее целое помещение, повыше над землёй, и с помощью своего копья (отделив древко можно было применять наконечник как неплохой нож) нарезал болотной ивы и сплёл подобие щитов, которыми закрыл дырявые стены. Позже он обмазал их болотной грязью, очень похожей на красную глину, и тем самым утеплил помещение. Сказать, что зимой в этих краях было очень холодно – нельзя, но лучше всё-таки иметь укрытие. Из многочисленных камней он сложил себе печку, на которой и делал себе нехитрую еду. В основном съедобные коренья (рогоз, дикий лук, дикая репа), и пойманную в многочисленных водоёмах рыбу.

Рыбу он ловил, выставляя в заводях кусок рыболовной сети, что нашлась под развалинами лачуги, и несмотря на древний возраст эта сеть оставалась невредимой и очень прочной. По крайней мере порвать или разрезать своим ножом он её не мог. Мальцу было невдомёк что он нашёл. Но позже эта сеть сослужит ему добрую пользу. А пока он ловил ей рыбу и был вполне доволен своей жизнью. Над печью он сделал большую камеру, закрываемую старой доской, и излишки рыбы теперь коптил, чтобы был запас «на чёрный день». Однажды, ковыряясь в очередной подтопленной клетушке наш малыш нашёл два странных предмета. Они напоминали ему литые диски от механизма, объяснения которому он пока ещё не понял (автомобиль), но эти штуки, достаточно тяжёлые, но удивительно целые, странного розоватого цвета, показались ему интересными, и он приметил место, где он их нашёл.

Вообще было видно, что затопленные помещения покидали впопыхах, может быть, бежали, потому что в них он находил множество полуистлевшей одежды, кухонную утварь из керамики и тяжёлого, тёмного металла (потемневшее серебро), он даже нашёл подходящие по размерам кастрюлю и сковороду, так что готовить стало удобнее. Правда ручки из дерева совершенно сгнили, но это уже мелочи. Всякий интересный хлам он стаскивал так, чтобы можно было просто его забрать, и чтобы местные не растащили. А местные захаживали. Кто-то просто ковырялся по углам и не найдя ни чего интересного убирался восвояси, а кто-то упорно совал свой нос в каждый угол, и тогда Витус судорожно сжимал копьё, внутренне готовясь дать бой и не отдать честно найденное. Но всегда всё заканчивалось одинаково – не найдя чем поживиться визитёры уматывали восвояси. А та часть города, что Витус считал по праву своей – не переживала визитов мародёров. Но всякие вредные мысли у малыша стали появляться. Хотя какой он уже малыш?

Так в поисках всякого интересного и поддерживании тепла в собственном маленьком домике (лачуга у Витуса была максимум два на два метра, а много ли ему ещё надо?) прошла первая самостоятельная зима. Витус заметно вырос, он старался хорошо питаться, лечился травками, если болел, делал свои упражнения. Под воду нырять не приходилось, потому как вода даже бесснежной зимой не очень приятная для плавания, градусов десять, не больше. Зато он нашёл полуразрушенный проход, скорее щель в большое тёмное помещение, почему-то не затопленное водой, хотя и находилось оно явно ниже уровня земли. Он не знал, что некоторые амбары делали влагоустойчивыми, а потому вода если и скапливалась, то очень не много. Чтобы подойти снаружи к этой щели, нужно было или проплыть по воде, что местные не умели, или перелезть по ветхим крышам и развилинам стен, что местные также не могли.

Витус же, в силу своего малого веса и большой ловкости вполне смог преодолеть все крыши и развалины, и добрался до внешне целого строения. Правда внутри оно оказалось не только слегка затопленным, но и заваленным камнем, зато в стене образовалась узкая щель, в которую может пролезть разве что кошка, или маленький ребёнок. Вот под это определение и подпадал Витус. Но радость его было не долгой, так как ночным зрением он не обладал, а факела у него с собой не было. А в помещении было темно как в заднице, едва светящийся пролом в стене выручал мало. Витус не стал сразу отказываться от идеи проверить помещение, но прежде, чем пойти искать факел (спичек у него не было, а потому это была целая история), он решил поискать на ощупь. Может быть нет смысла вообще сюда возвращаться. Хотя нет, жаба она такая, всегда хочется вернуться.

На ощупь Витус нашёл какие-то деревянные или вроде того то-ли полки, то ли ящики, какие-то каменные большие штуковины, пучки соломы, ветхие и пустые мешки, разбросанные по всему полу, а ещё в глубине помещение очень пахло крысиным и мышиным навозом. Поняв, что без света в помещении делать нечего, Витус так же на ощупь пробрался к щели, и едва не застряв выбрался наружу. Некоторое время он привыкал к свету, а потом, проморгавшись помчался домой. Нужно было придумать факел, а из чего его сделать Витус пока не придумал. Смолы у него не было, хотя ветхих тряпок он нашёл уже достаточно, сухие палки же не очень подходили для этой цели. Потому он решил сделать подобие жаровни, и развести огонь внутри тёмного помещения, а деревянные палки там попадались. Витус бежал, по памяти, перепрыгивая с камня на камень, почти не замечая, что происходит вокруг, потому резкий вскрик застал его врасплох.

Общество в поселении было в общем-то первобытным, а потому нравы простыми. Вот и сейчас Витус практически спрыгнул на двух подростков, пацанёнка лет двенадцати (мужчина по местным меркам) и такую же великовозрастную девицу, по ней было сложно определить возраст. Такая же худая и чумазая, как и все, только лёгкий пушок меж ног, что было видно из-за сбившейся повязки-туники выдавал её половозрелый возраст. Лет тринадцать от силы. Эти двое решили попробовать как оно бывает во взрослости, а потому парнишка изогнул девчонку во взрослую позу и пытался без помощи рук попасть в желаемое место изнемогающим организмом, а в это время на него с крыши спрыгнул Витус. В принципе парнишка был ему чем-то знаком, всё-таки уже почти год, как малыш не появлялся в поселении (его мысленно проводили уже на тот свет), а потому мог уже и не вспомнить одного из чумазых поселян. Они все ходили в одинаковых (грязных и рваных) лохмотьях, носили одинаковые (взъерошенные, нечёсаные) причёски, причём как мальчики, так и девочки, потому пытаться вспомнить кто это можно было даже и не пытаться.

– Ты! – Зато пацан, похоже, помнил Витуса, – Ты Выытс! Ты мёртвая! Уходи! Тут здесь моя быть!

– Ты! – Витус говорил под стать пацану, школа то у них была одна, – Сама ходи! Моя тут здесь!

– Ты! – Пацан явно расстроился предложением Витуса, – Моя тут быть ебать! Моя тут быть твоя бить!

– Ты! – Витус сам разозлился на наглого гостя, – Моя твоя бить-побить, морда нос кусать!

Дальше началось то, что и должно было начаться. «Мужчина» кинулся на обидчика с твёрдым желанием побить, а может быть и использовать потом по не правильному назначению. К сожалению, первобытное общество практиковало такие взаимоотношения, вроде как на зоне. Деваха тем временем с интересом и любопытством наблюдала, как её «суженый» намеревается доказать что-то мелкому недомерку, и сейчас кинулся в драку. Вот только не тут-то было. Мелкий как-то удачно проскочил под руками более крупного, но сильно неповоротливого противника, и одновременно сделал подножку, отчего противник по инерции споткнулся и полетел дальше, растянувшись на каменной мостовой (сильно заваленной всяким дерьмом, местами заваленной обломками, но всё-таки каменной). Это не сильно ему понравилось, потому как локти и колени он достаточно сильно себе сбил, а в условиях тотальной антисанитарии это могло и совсем плохо кончиться.

После падения противника, совершенно неожиданно повёл себя «малыш». Он с каким-то рыком напрыгнул на противника сзади, у ухватившись за его нечёсаные и грязные вихры, начал со всех своих (как оказалось немаленьких) сил бить пацана лицом о камни мостовой. И остановился он только тогда, когда вместо криков стали раздаваться хрипяще-булькающие звуки. Витус со смешанными чувствами смотрел на соперника и не понимал, зачем ему это понадобилось, он мог просто прогнать этого пацана! Но он тогда привёл бы других поселян, и с ними Витус уже не справился бы. Ещё эта деваха как-то странно за всем этим наблюдает. Не в силах больше смотреть, как пацан захлёбывается в собственной крови, Витус взял большой камень, и посильнее размахнувшись закончил страдания соплеменника, разбросав его мозги вокруг себя. Только после этого он почувствовал дрожь в руках и понял, что сейчас совершил своими собственными руками.

Да, в прошлой жизни он тоже много чего плохого совершил, из-за него погибали люди, но вот так вот своими руками он никогда ещё никого не убивал. И всё бы ничего. На него напали, мир первобытен, а потому убийство в нём – норма, но вот сознание Витуса не было первобытным, и где-то там внутри он был против всего этого. Однако теперь нужно как-то прибраться. И вспомнив подходящее место, Витус кивнул девахе.

– Ты! – Разговор всегда начинался примерно одинаково, – Рука бери, таскай!

Девка на самом деле не сильно расстроилась, ей на самом деле было всё равно, кто её обрюхатит, а этот оказался совсем слабым, что не смог справиться с совсем маленьким пацаном. Вместе они ухватили проигравшего за руки и оттащили к разлому в мостовой, там, где часть городской стены утонула в болоте, и сбросили туда тело. Убирать кровь и останки мозга Витус не видел смысла, дождь вполне смоет, а живёт он в другом месте, так что запах ему мешать не будет. Оставалось понять, что теперь делать с девкой. В плане секса она его не возбуждала, да и маленький он ещё, не мозгами, а телом, а этой дуре только это и нужно. Просто убить её – какой смысл? Отпустить? Так она расскажет в поселении всем и тогда мелкого приберут к рукам. А почему нет? Может его родня захочет отомстить? Он же мелкий!

– Ты! – Витус посмотрел вниз, в яму, – Она живой! Твоя смотри!

Деваха удивилась, но пошла смотреть, сильно перегнувшись вниз. Витус ещё сомневался, но он стоял немного сзади, и нагибаясь деваха обнажила своё естество, на котором отчётливо было видно белую каплю. Или они уже успели разок другой попробовать взрослой жизни, или девка была больная по женской части, в любом случае это вызвало бурное отвращение у Витуса, и он со всей силы пнул девку под худой зад. Равновесие было потеряно, и жертва улетела головой вниз, собирая на неё все выступающие камни. Мозгами она, конечно, не пораскинула, но сознание от неожиданности потеряла, а стоящая в яме вода сделала своё дело.

Не желая мириться с тем, что где-то рядом лежат два трупа, Витус весь оставшийся день таскал камни и кидал их в яму, пока полностью не закрыл тела. Ему было искренне жаль, что так произошло, но он просто не мог позволить им помешать его планам, и они не виноваты, так сложились обстоятельства. И да, Витус винил себя, свою беспечность, безалаберность, и твёрдо решил быть внимательнее в будущем, внимательно смотреть по сторонам, и заботиться об общей безопасности…