Текст книги ""Фантастика 2025-182". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Мира Ризман

Глава 8

Ход 8. Восстание. Рена

Рена:

– Прошу простить мою бестактность, – тихий бархатный голос Торика в полной темноте звучал как-то по-особенному таинственно и немного пугающе. – Мне не стоило вас так хватать, но, боюсь, в противном случае вы могли разбиться.

В голове Рены крутилась сотня вопросов, но она и не рассчитывала получить ответ ни на один из них. Не влезать же в чужое сознание только из собственного любопытства! Вдобавок Рена не была уверена, что такое самоуправство не рассердит молчаливого Торика, который, продолжая осторожно придерживать её, шёл куда-то в темноту. Его шаги были легки и почти невесомы, если бы не приглушённое эхо, могло показаться, что мужчина и вовсе не касается земли.

«Не потому ли он отправился на испытания, чтобы убедиться, что я справлюсь?» – пронеслось у Рены в голове.

– Вы воистину проницательны, – хмыкнул вполголоса Торик. – Я вызвался на испытания лишь для того, чтобы убедиться, что Дамиан исполнит возложенную на него миссию. И-и-и… – протянул он, а потом, сделав многозначительную паузу, произнёс: – чтобы спасти вас.

«Меня?» – от осознания сказанного и того, что Торик так легко прочёл её мысли, Рене стало резко не по себе. Личность лорда теперь не просто интриговала, а вызывала серьёзные опасения. Что же до его слов, то следовало признать, прозвучали они слишком неоднозначно. Рена тщетно пыталась успокоиться и уверить себя, что Торик вполне мог оказаться здесь по просьбе её мужа. И хотя сэйлы никогда прежде не доверяли свой гарем не состоящим в родстве мужчинам, сейчас у Даркала была весомая причина отойти от традиций. Вот только сам Торик не спешил развеять возникшую тревогу. Он молча плутал в непроглядной темноте, неведомо каким чутьём не натыкаясь на препятствия и находя дорогу. Пытаясь отогнать тревожные мысли Рена невольно принюхалась. Отчего-то воздух вокруг показался ей слегка солоноватым, будто неподалёку находилось море. И чем дольше она вдыхала призрачный аромат, тем яснее он чувствовался, а вскоре и вовсе почудился отдалённый шум прибоя.

– Осталось совсем немного, – нарушил затянувшееся молчание Торик. В его голосе прозвучали снисходительные нотки. – Обещаю, очень скоро я удовлетворю ваше любопытство.

Рена ощутила себя пристыженным ребёнком. Будто бы она требовала ответов на свои бесчисленные вопросы! Однако, быстро справившись с досадой, она торопливо создала ментальный щит, несильно, впрочем, надеясь, что это закроет доступ загадочному лорду, и сосредоточилась на запахах, звуках и ощущениях.

Рокот прибоя усиливался, отдаваясь протяжным гулким эхом от стен. После резкого поворота в пещере стало заметно светлее, а к щекочущему ноздри запаху моря добавились и менее приятные ароматы плесени и разлагающихся водорослей. Ветер усилился, принося с собой крики чаек. Подслеповато щурясь и перестраивая зрение, Рена поняла, что они вышли в грубо оттёсанную широкую пещеру, вдали которой уже маячила колыхающая тень корабля. Вскоре они выбрались на каменный причал, и только тогда пришвартованный величественный галеон предстал перед ними во всей красе. Чёрный корпус, венчавшийся жутким морским чудовищем, таинственно поблескивал, высоченные мачты почти цепляли своды пещеры, а спущенные кроваво-алые паруса чуть слышно трепыхались на гуляющем в гроте ветру. Корабль был неплохо вооружен, судя по виднеющемуся ряду бойниц пушечных портов и торчавшим по ватерлинии и нижней части кормы массивным шипам. Всё это производило весьма престранное впечатление. Хотя ничто, кроме гальюнной фигуры, не казалось в корабле устрашающим, он буквально дышал опасностью. И чувство страха только усиливалось по мере того, как они приближались к галеону. Сердце уже стучало оглушающим набатом, когда Торик вдруг остановился и объявил:

– Добро пожаловать на «Эмальгион», Д’тар Рена!

Рена невольно вздрогнула, хотя могла поклясться, что никогда прежде не слышала этого названия. А тем временем, к ногам Торика уже спустили трап, и лорд бодро поднялся на борт. Едва сражаясь с бушующей внутри паникой, Рена опасливо огляделась и почти сразу отметила новую странность. Корабль был пуст: ни матроса, ни юнги – абсолютно никого. Трап, будто по волшебству, сам приподнялся и потянулся наверх. Торик только прищёлкнул пальцами, как послышался лязг поднимающейся цепи с якорем и заскрипели корабельные доски, словно десяток ног пронеслись по палубе, вокруг закачались канаты, и начали понемногу раскрываться паруса. Впрочем, долго наблюдать за подозрительным отплытием Рене не довелось, Торик, будто бы и не замечая никаких странностей, равнодушно прошествовал к украшенной резьбой корме, где за позолоченной дверью находилась капитанская каюта. В помещении было сумрачно и почти ничего не видно. Рена с трудом угадывала расположение предметов: в центре, судя по габаритам, располагался добротный стол, возле него стояла пара кресел, одно из которых подпирало громадный сундук. Кровать, по всей видимости, пряталась за занавесом в небольшой нише. Торик аккуратно уложил Рену на одно из кресел и поспешно зажёг свечу. Прыткое пламя озарило небольшую, уютную каюту, добавив ей таинственности. Разом вспыхнули алым тяжёлые портьеры, развешанные по стенам, заблестели позолоченные спинки обитых бархатом кресел, а на деревянных стенах обнаружилось множество различных карт. Все они были исполнены в старинном стиле на пожелтевшей от времени бумаге, с выцветшими красками и испещренные многочисленными плохо читаемыми надписями. Самая большая из них, висевшая за капитанским стулом, особенно заинтересовала Рену не столько непривычным, даже, можно сказать, причудливым исполнением, сколько необычным изображением, не схожим со знакомыми очертаниями земель мира. Словно это была и вовсе ненастоящая карта! Однако разглядеть получше и разобрать, что к чему никак не удавалось. Слабое змеиное зрение никак не желало перестраиваться, а подползать и пялиться в упор не позволяло воспитание.

– Вы, наверное, голодны? – оборачиваясь, предположил Торик и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Боюсь, в таком случае мне придётся ненадолго оставить вас. На этом корабле, как вы успели заметить, совсем немноголюдно, так что за кока поработать придётся мне самому…

Это было весьма кстати. Отчасти из-за раздираемого любопытства Рене уже не терпелось остаться в одиночестве. Вдобавок забота Торика освобождала её от насущных проблем. Признаться, мысль о посещении трюма в поисках мышей, немного пугала. Прежде Рене приходилось только летать, но никак не плавать, и лёгкое покачивание судна слегка начало досаждать. И она резонно рассуждала, что в трюме качка только усилиться, и вполне могло статься, что ей будет уже не до охоты. Пока же о возможной морской болезни намекала лишь небольшая тошнота, которая чуть усилилась после того, как Рена сменила облик. Впрочем, она её почти не замечала, увлекшись разглядыванием карты. Всматриваясь в очертания континентов, Рена с трудом нашла родные земли. Из центра карты они перенеслись далеко на юг и казались уже не крупным континентом, а скорее большим островом, тогда как узкая полоска, где раньше умещались Каэр и Шат-ру разрослась до невероятных размеров, заполонив собой почти весь центр. Это был гигантский материк, внутри которого даже поместилось целое море. Рена искренне жалела, что не могла разобрать надписи, выведенные твёрдой рукой на неизвестном языке. Сколько бы она не пыталась разобраться в затейливой вязи, ей не удавалось даже понять, состоит ли надпись из каких-либо букв или символов. Петельки и изгибы, казалось, и вовсе не отличаются друг от друга. А Рена так хотелось узнать названия незнакомых земель, северных материков и многочисленных островов! Хорошо ещё, что иностранец-картограф так подробно нарисовал все тонкости, что без труда можно было определить, где находятся непроходимые топи и куда не стоит соваться, чтобы не угодить в зыбучие пески пустынь, в какой местности расположились просто холмы, а где возвышаются, разрезая облака, величественные горы. Но сколько бы ни отвлекалась Рена, рассматривая причудливые изгибы рек, вулканы восточного архипелага, бесчисленные леса и загадочные города, взгляд её то и дело возвращался к внутреннему морю. Могло показаться, что это всё из-за расположения. Огромное круглое, словно блюдце, море находилось в самом центре карты, вот только Рене никак не давали покоя несколько треугольных домиков, расположенных по его берегам. Подобных символов больше не было нигде. Густо очерченные чёрной краской, они больше походили на обозначение храмов, а не городов или поселений.

– И вы совершенно правы, это храмы Тёмного культа, – раздался за спиной тихий голос Торика, заставивший Рену резко вздрогнуть и дёрнуться в сторону.

Ей было чрезвычайно неловко, потому она, даже повернувшись, не смогла посмотреть в глаза собеседнику. Однако Торик, похоже, нашёл ситуацию даже занимательной, во всяком случае, в его тоне звучало заметное оживление:

– Должен признать, у вас потрясающая интуиция! Стоило только оставить вас на пару минут, как вам без какой-либо подсказки сразу же удалось найти то, что нужно Дюлану. Думаю, вы уже поняли, о чём я?

– Это… были земли нагов до Последней Войны Драконов, – Голос Рены дрогнул от пронзившего понимания. – Мой муж хочет их вернуть, чтобы… – она нервно сглотнула, не решаясь произнести вслух то, что стало для неё очевидным, и всё же слова слетели с её губ: —…основать своё царство!

– Тёмное Царство, – со зловещей улыбкой поправил Торик, подходя к столу. Поставив тяжёлый поднос, на котором красовались две прелестные чашки с дымящимся напитком и несколько тарелочек с весьма аппетитной на вид снедью, невозмутимо продолжил: – Но прежде, чем ему это удастся, необходимо открыть Врата в храм Тёмного культа.

– И сейчас мы… – начала догадываться Рена, отвлекаясь от лицезрения съестного, на что желудок издал тихое недовольное урчание.

– Плывём именно туда, – закончил за неё Торик, жестом предлагая присаживаться и отодвигая кресло.

– Но почему именно я? – не удержалась Рена от взволновавшего её вопроса. Её взгляд вновь устремился к карте, упираясь в чёрные треугольники. Теперь только от их схематичного вида внутри поднималась волна отвращения, щедро приправленного страхом. – Почему не Килара? Разве это не дела Тёмной Жрицы?

– Увы, ни Д’фир Килара, ни Д’дир Эрмира не годятся на эту роль, – Торик лишь покачал головой, настойчиво предлагая занять место у стола.

– Могу я узнать причину? – Поняв, что более игнорировать голод, как и любезность лорда уже неприлично, Рена присела на краешек кресла.

– Боюсь, это знание причинит вам боль, – с сожалением заметил Торик, проворно занимая место напротив.

– И всё же…? – не унималась Рена, мысленно отодвигая подступающее нехорошее предчувствие. Разум подсказывал, что лорду незачем лгать или приукрашивать для солидности, и его слова будут весьма жестоки, но находится более в полном неведении ей уже надоело до зубовного скрежета!

– Что ж, – вздохнул Торик, подтягивая к себе украшенную странными витыми символами фарфоровую чашку. Немного покрутив её, как бы собираясь с мыслями, он начал с объяснений: – Претендент на трон Тёмного Царства не должен иметь слабостей, иначе Тьма поглотит его, как недостойного. Ваш муж достаточно жесток, безжалостен и даже готов пожертвовать целым миром ради достижения собственной цели, но, несмотря на всё это, в его сердцах остался один серьёзный изъян. – Тут лорд сделал значительную паузу, и, прежде чем продолжить, поднёс к губам чашку и сделал всего один глоток. И так, прикрываясь фарфором, он, понизив голос, закончил: – Это почти безумная страсть к вам.

Рена ощутила, что в лёгких не хватает воздуха, а в глазах потемнело. Всё прежнее существование вдруг стало подобно беззащитному цветку вишни, которого без труда подхватил лёгкий порыв ветра и понёс прочь от родного дерева. Она отказывалась воспринимать услышанное, и, словно надеясь, что лорд смилостивиться и скажет, что всё не так ужасно, впервые открыто воззрилась на Торика, однако тот, встретив её взгляд, невозмутимо повторил:

– Слабость Дюлана именно вы, Д’тар Рена.

Безжалостные слова буквально припечатали её к месту. Казалось, все мышцы окаменели, а разум взвился запертой в клетке птицей. Но эти метания были совершенно напрасны и бессмысленны: в сердцах уже горело понимание, к чему клонит Торик, и тот, словно почувствовав, что нужный момент настал, поспешил озвучить приговор.

– К сожалению, ему придётся сделать выбор: вы или царство, – печально возвестил он, снова прячась за фарфором.

Рена едва сдержала горькую усмешку. Выбор казался очевидным. Никто не отказывался от Царств из-за женщины! Однако стоило ей только об этом подумать, как Торик решительно возразил:

– Из-за женщин рушились миры и истреблялись целые цивилизации. Я бы на вашем месте не стал бы принижать свою ценность, даже более того, могу вас уверить, что пока Дюлан не в силах сделать окончательный выбор, но… – Он отставил чашку и откинулся на спинку кресла, впервые сменяя излишне напряжённую позу на более расслабленную. Его взгляд вдруг стал несколько рассеянным, как будто не мог сфокусироваться на чём-то одном. Подобная перемена ещё больше нервировала Рену. Мысли жгли черепную коробку, взрываясь сотнями предположений и решений, но ни одно из них не вызывало успокоения. Торик же словно нарочно выдерживал паузу, похоже, с увлечением разбирая вспыхивающие идеи, но, по-видимому, они вскоре утомили его, и он выдернул самую очевидную:

– Если вы искренне желаете вашему мужу успеха и воплощения его мечты, вам стоит уйти в сторону.

– Хотите сказать, мне следует покинуть семью? – От произнесенных слов Рену пробил озноб. Желая как-то унять возникшую дрожь, она нервно схватилась за кружку и, поднеся ко рту, жадно отхлебнула незнакомый напиток. Обжигающая острая жидкость тут же превратилась в новое испытание. Рена едва смогла подавить в себе желание немедленно выплюнуть отвратительный перечный отвар, но с трудом, с выступившими слезами на глазах, заставила себя проглотить омерзительное пойло. Как ни странно, но гадкий вкус всё же возымел благоприятное воздействие, мгновенно очистив разум, потому очередное пояснение Торика уже не вызывало такого всепоглощающего ужаса, напротив, оно было подобно ушату холодной воды, окончательно отрезвившему голову.

– Но разве вы семья? Всё ваше существо не принимает ни кровавых ритуалов, ни тёмных обрядов, которые являются основой для выживания клана Медити. Вы же и сами понимаете, что сейчас не сможете прожить в Тёмном царстве и пары дней!

Всё было именно так, и чем дольше Рена складывала разрозненные факты, тем больше убеждалась в правоте Торика. Ей не выжить в Тёмном царстве, тогда как её упрямый амбициозный муж без желанной власти потеряет смысл жизни. Возможно не сразу, но, в конце концов, его безудержная страсть опять превратиться в ненависть. Как ни крути, их отношения обречены.

– Но что же мне делать? – растеряно произнесла Рена, из последних сил стараясь не расплакаться от бессилия. Её жизнь рушилась подобно карточному домику, из которого внезапно вытащили опорные карты.

– Доиграть возложенную роль и освободиться, – ответил Торик с утешительной улыбкой.

– Освободиться? – Голос Рены предательски дрогнул. – Не уверена, что когда-либо нуждалась в подобной свободе.

И словно в подтверждении изголодавшийся желудок вновь издал жалобный стон, заставив Рену залиться краской. Это было так некстати! Пытаясь скрыть смущение и утихомирить разбушевавшийся желудок, она поспешила взять ближайший сырный ломтик и осторожно надкусила его. У угощения оказался нежный изысканный вкус, вызывающий ещё больший аппетит. Так что вслед за первым ломтиком последовал второй и третий. Еда позволяла немного отвлечься от болезненной темы, хотя непростые мысли так и продолжали истязать потяжелевшую голову. Рена тщетно пыталась представить свою жизнь без Дарка, но каждый раз её сердца болезненно сжимались, а глаза наполнялись влагой, и чтобы не расплакаться, вновь приходилось яростно жевать. Благо в этот раз Торик предусмотрительно отмалчивался, больше не вмешиваясь в трудные размышления. И лишь когда яростные позывы голода улеглись, и Рена потянулась к другой закуске, лорд задумчиво спросил:

– Так чем же вас пугает свобода? Одиночеством?

Рена спешно проглотила небольшой кусочек, после чего неторопливо обдумала вопрос и пришла к весьма неожиданному выводу.

– Я… – запнувшись, начала она, – не понимаю для чего тогда мне жить…

В глазах Торика промелькнуло искреннее удивление, быстро сменившееся внезапной вспышкой, словно его озарило какой-то идеей:

– Позвольте вам кое-что предложить…

* * *

От качки заметно мутило. Вернувшая себе облик змеи Рена, свернувшись, лежала в глубине кресла. Вопреки острому желанию хоть немного забыться сном, она продолжала крутить в сознании полученные сведения. Мысли, как в бреду, перескакивали друг на друга, изредка задерживаясь на чём-то больше минуты, но чаще они окончательно изматывая, вертелись безумным хороводом. Перед глазами то и дело возникали картины прошлого. Её размеренная, спокойная жизнь с Дарком, их страстные ночи, сменявшиеся скучными однообразными днями. Уютный, привычный уклад теперь виделся вершиной блаженства, чем-то недосягаемо невозможным, и от того в груди возникала тяжесть, а дыхание стало рванным и прерывистым. Душившие слёзы рвались наружу, но ни одной так и не суждено было пролиться. Мозг отчаянно цеплялся за иллюзорную соломинку. А может, всё не так однозначно, как говорит Торик? Что, если и в Тёмном царстве найдётся уголок для чистой, незапятнанной души? И тогда Дарку всего лишь надо будет относиться к ней так же, как к другим жёнам. Это виделось вполне реальным и не вызывало той неизбывной печали, которую несло за собой вероятное расставание.

И вот, казалось, Рена смогла найти идеальный выход, избавляющий от бескомпромиссного выбора. Она готова была уже возрадоваться, во всяком случае, какое-то время ей удавалось тешить себя родившейся надеждой, при этом не замечая, что с каждым часом ситуация усложнялась. Рене становилось всё труднее дышать, и вовсе не из-за невыплаканных слёз и застывшем горле комке. Всё было куда-то хуже. Сам воздух становился плотнее и гуще. Поначалу Рена ещё пыталась найти этому какое-то разумное объяснение. В конце концов, они с Ториком находились в закрытой каюте без окон и видимого проветривания. Однако сам лорд никаких перемен не замечал. Он всё так же сидел в обитом красным бархатом кресле и, чуть склонившись над столом, с увлечением что-то рисовал. Перо в его руке будто танцевало над листом бумаги – легко и плавно кружась, вертясь на месте и делая грациозные прыжки с замиранием в воздухе. Рена не знала, чем именно был занят Торик. После долгого диалога он вдруг стал крайне немногословен и, кажется, перестал интересоваться её мыслями. И всё же, признаться, ей по-прежнему было крайне неуютно делить с этим мужчиной одну каюту, но лорд настойчиво заверял, что это требуется для её же безопасности. Рена прислушалась к его едва различимому дыханию, но не обнаружила в нём никаких отклонений, тогда как она сама испытывала уже значительные трудности. Воздух стал настолько плотным, что застревал в лёгких сгустками-комками. Каждый вдох начал отдаваться болью и требовал всё больше усилий. И никакая поза не облегчала существование. Рена перевернулась десятки раз, но лишь окончательно выбилась из сил. Дышать было просто невозможно. Под конец, когда уже мир перед глазами пошёл пятнами, она резко сменила облик, надеясь, что человеческим лёгким будет проще воспринимать такой воздух, но ничего не изменилось. Грудь отчаянно болела, в горле стоял тугой комок, а в глазах темнело, казалось, вот-вот и Рена совсем задохнётся и упадёт навзничь бездыханным телом. Сражаясь из последних сил и пытаясь протолкнуть вязкий воздух, она даже и не заметила, как рядом с ней оказался Торик.

– Ну вот, теперь вы и сами убедились, что не способны находится в Тёмном царстве, – наставительно произнёс он, и приложил к спине Рены тонкий лист бумаги. Удивительным образом всё тут же переменилось. От листка исходило приятное тепло, мгновенно наполнившее Рену силами. Воздух вновь ворвался в лёгкие. Каждый жадный вдох нёс с собой радость и облегчение. Чуть позднее, когда к зрению вернулась былая острота, а сознанию ясность, Рена догадалась, что всё это действия амулета, над которым так тщательно работал Торик.

– Вы – волшебник? – Вопрос казался глупым, но другого объяснения происходящему было трудно найти.

– Когда-то был, – с горькой усмешкой признал Торик. – Но, боюсь, сейчас я лишь жалкий шарлатан.

– Но я дышу! И это только благодаря вам! – горячо возразила Рена и снова глубоко вдохнула, словно проверяя, не исчезла ли вернувшаяся способность.

– Это лишь фокус, – Торик печально покачал головой. – Я всего лишь одолжил вам часть своего дыхания, и, как вы понимаете, это совсем ненадолго, так что нам придётся поторопиться, чтобы мы успели сделать задуманное, прежде чем оба начнём задыхаться. Мы вот-вот причалим…

И стоило ему это только сказать, как послышался лязг якорной цепи, а вслед за ней и глухой стук об обшивку корабля.

– Старый причал не слишком хорошо сохранился, – поморщился Торик, словно удар пришёлся не по его судну, по нему самому. Впрочем, это была лишь секундная пауза, после которой лорд подхватил Рену под руку и повёл прочь из каюты.

И первое, что предстало их взору – было давящее свинцовое небо и грузные тёмные тучи, которые, казалось, вот-вот поглотят в себя возвышающиеся мачты со спущенными парусами. Это было схоже с ощущением, когда очутился в комнате с очень низким потолком и боишься разбить себе лоб или стесать макушку. Влажный тяжёлый воздух стоял густой сизой пеленой, из-за которой с трудом проглядывали неясные очертания каких-то крупных строений. Некто невидимый снова спустил трап, и Торик повёл Рену прямо в глубину почти непроглядного плотного тумана. Пахло сыростью и плесенью, а ещё протухшей застоявшейся водой и дохлой рыбой. Под ногами чавкала какая-то неприятная жижа, в которой вязла обувь. Рена ужасно жалела, что оказалась в таком месте без сапог и походной одежды. Туман был липким и оставлял на коже и платье ослизлые следы, вызывающие дикое омерзение. Вскоре Рена вся заляпалась неприятной бурой слизью, которая мгновенно въедалась в ткань, превращаясь в мокнущие гниющие пятна. Одежда обещала буквально истлеть на глазах. Торик заметно ускорился, неизвестно каким чутьём находя дорогу. Рена с трудом отличала одни груды тёмных камней от других. Лишь изредка в руинах ещё угадывался остов жилого строения, а, быть может, склада или амбара, где-то даже сохранились изъеденные временем трухлявые стропила. Порой попадались ещё ржавые столбы, давно утерявшие фонари и изрядно украшенные рваными ранами-дырами. И ни одного даже чахлого деревца или куста. Создавалось жуткое впечатление, что солнце давно покинуло эти края, и здесь веками царили лишь холод, запустение и сырость.

Пройдя мимо очередной каменной груды, Торик свернул на полуразрушенный старый мост. Мелкая грязная речушка едва двигалась, но лишь по центру, а по краям уже превратилась в болотное месиво. Торик осторожно прикоснулся к опорам моста. Жалобно простонала проржавевшая балюстрада, а скользкий камень зашатался под ногой. Повсюду зияли крошащиеся дыры, и стоило только наступить рядом с одной из них, как камни по краям осыпались, словно были сделаны из песка. Тем не менее, Торик не отступился перед возникшим препятствием и принялся осторожно продвигаться, выискивая более крепкие места. Рена чётко следовала за ним, уже не обращая внимания на то, что давно держит лорда за руку. Пытаясь сохранить равновесие на шатком камне, она совсем позабыла о приличиях и прежнем стеснении. Рену как будто вновь занесло в прошлое, в те дни, когда судьба испытывала её внезапные путешествиями с не менее сомнительными компаниями. И вместе с воспоминаниями проникало странное предчувствие. Нечто тревожное зародилось внутри сразу после того, как они пересекли мост. Вероятно, виной тому была чудом уцелевшая выложенная гранитом дорога, в которой каждая плита напоминала чьё-то надгробие, или же дело касалось появившихся неподалеку ростков Следов Полоза. Цветы казались совсем чахлыми и жухлыми, но редкие вспышки по краям листьев изредка озаряли мрачную лишённую какой-либо другой растительности долину. Неизменный гнилостный смрад разбавился нотками чего-то палёного. По мере удаление от реки цветов становилось больше, но их внешний вид всё ещё оставался весьма удручающим.

Опасливое предчувствие вдруг сменилось предвкушением. Вот-вот что-то должно появиться. И это что-то явно было знакомым. Оно манило и тянуло к себе, подобно магниту. Рена заметно ускорила шаг, и теперь уже не она, а Торик едва поспевал за ней. Тягучий туман рассеивался, обнажая отвратительные виды. Среди едва теплившихся зарослей Следов Полоза чернели обгоревшие кости, попадавшиеся камни хранили на себе въевшиеся следы застарелой крови, повсюду валялись черепа, в которых угадывались представители разных народов. Были тут и грубые, с мощными костями, намекавшие о жителях Бэрлока, и изящные тонкокостные явно говорящие об эльфийском происхождении. Порой удавалось встретить уродливые сплющенные морды троллей, и даже огромную зубастую голову дракона. Помимо черепов, попадались обломки кораблей, искорёженное оружие и оплавленные шлемы. Всё вокруг кричало о давнишней жесточайшей битве, повлёкшей за собой сотни смертей. И чутьё подсказывало Рене, что развернувшиеся здесь когда-то сражение имело ещё и некий сакральный смысл. Тёмный культ нуждался в жертвах, ведь он питался кровью. И Тёмные Жрицы с радостью готовы были её ему предоставить. Осознав это, Рена почувствовала дрожь во всём теле. Ей вновь стало труднее дышать, и потому она торопливо зашагала вперёд, больше не отвлекаясь на устрашающую окружающую картину. В боку закололо, а дыхание вновь стало рваным и прерывистым, сердца, как оголтелые, бешено бились в груди. Тревога уступила место всепоглощающей панике, которая вот-вот обещала свети Рену с ума. А потом она увидела Врата. Два огромных питона, связанные барельефом из скрученных змей, удерживали пустую чёрную оправу. Рена устремилась к ним почти так же безотчётно, как когда-то давно в подземельях своего дядюшки. Рассудок был жёстко подмят первобытным инстинктом. Рена сама не понимала, зачем потянула руки к массивному изваянию, но стоило ей только коснуться обжигающе ледяного камня, как внутри него что-то пробудилось. Столб-питон зашипел, задымился алым и ожил. С барельефа посыпались змеи, которые тут же начали ползти к Рене, отгораживая её от Торика. Злобно шипя и извиваясь, они закручивались вокруг неё, словно хотели окружить её живым коконом. Самые смелые взбирались по ногам, опутывали руки и цеплялись за волосы. А потом одна добралась до шеи и точным броском вонзилась в тонкую кожу, прокусывая и окрашивая свои ядовитые зубы кровью. Боль почти мгновенно утихла, но перед глазами у Рены всё начало двоиться и кружиться. Вокруг были змеи, тысячи змей. Они выстраивались живой извивающейся стеной, пока в глубине оправы разгоралось кроваво-красное зарево. Свет с каждой каплей пролитой крови становился ярче и насыщенней, а потом и вовсе вспыхнул, ослепляя и заполняя собой всё пространство. Лучи пронзили тело, и вот-вот должны были разорвать его на куски, но в последний момент кто-то резко дёрнул Рену за спину. Свет померк, а змеи, подобно искрам, разлетелись в разные стороны. Это было последнее, что Рена увидела перед тем, как её тело обмякло на руках Торика, а сознание не поглотила спасительная мгла.

* * *

Холодный шквальный ветер безжалостно трепал собранные в сложную причёску волосы и яростно раздувал полы тяжёлого подбитого мехом плаща, в который отчаянно куталась Рена. Она стояла на палубе «Эмальгиона» и, щурясь от колкого тумана, вглядывалась в смутные очертания береговой линии. Однако единственное, что Рене удавалось разглядеть, были бесконечные безжизненные скалы. Где-то вдали прятался город, но пока о его существовании намекал только блеск серебряного колокола, да маковка крыши сторожевой башне. Корабль, словно призрак, бесшумной тенью заходил в отдалённую гавань, где вскоре и застыл, так и не добравшись до полусгнившего причала. Торик лично спустил шлюпку и мог Рене забраться в неё. Маленькая лодочка совсем не защищала от ветра и бурных волн, норовящих перекинуться через низкие бортики. Рена всё больше сжималась и съёживалась, пряча в широкий воротник лицо: солёные ледяные брызги обжигали незащищённую кожу. Торик же невозмутимо работал вёслами. Под его управлением лодка плыла быстро, ловко маневрируя на волнах. Добравшись до причала, Торик покачал головой. Старый настил зиял проплешинами-дырами и не внушал никакого доверия, потому лорд бесстрашно вылез за борт, оказавшись по колено в воде, и втащил нос шлюпки на каменистый берег. Затем он помог Рене выбраться, и они зашагали по узкой тропе вдоль берега. Порывистый ветер чуть стих, закрываемый горным склоном, но стало заметно холоднее.

Рена шла не спеша, старательно поддерживая широкие юбки. На дороге хватало неудобств: мелкие рытвины и канавки вынуждали неустанно смотреть под ноги, чтобы не споткнуться, не сломать каблуки роскошных туфель и не запачкать дорогое платье, острые камни обещали с лёгкостью порвать тонкую ткань, а полусухие колючки исцарапать ноги. К счастью, испытание это было недолгим. Вскоре тропа стала расширяться и вывела к дороге, где их уже ожидал экипаж. Вроде бы, можно было вздохнуть с облегчением, но Рена напротив начала испытывать нарастающее волнение. Там, на корабле, ей казалось, что она уже почти смирилась с неизбежным и, пусть со слезами на глазах, испытывала готовность сыграть свою непростую роль до конца, однако сейчас ею вновь овладели сомнения и страхи. Одной мысли, что до встречи с Дарком осталось всего несколько часов, хватало, чтобы окончательно потерять покой. Всё предстоящее действо в ту минуту казалось абсурдом, чем-то глубоко неправильным и даже жестоким. Рена вновь и вновь задавалась вопросом, почему её жизнь вечно складывается так, что именно ей приходится жертвовать собой. Зачем ей отталкивать Дарка, когда она должна была бежать в его объятья? И опять в голове зудела мысль, что должен существовать некий третий путь, какой-то компромисс, который пока просто не приходит ей на ум.

Торик привычно молчал, погружённый в размышления. Его взгляд рассеянно блуждал по оконной раме, а брови чуть заметно хмурились. Непроизвольно наблюдая за ним, Рена пришла к неожиданному выводу, что тот, как и она, не волен распоряжаться своей судьбой, и нечто довлеет над ним, вынуждая играть навязанную роль. И стоило ей только подумать об этом, как на губах Торика появилась печальная полуулыбка. В сердцах защемило от грусти, но в то же время стало немного легче, как бывает всегда, когда удаётся встретить собрата по несчастью. Рена, забыв о приличиях, улыбнулась в ответ и тут же устыдилась своему поступку. Как она могла улыбнуться какому-то мужчине, будучи замужем⁈ На щеках выступил румянец, и Рена потупила взор, и до конца поездки так и не подняла глаз, предпочтя изучать подол роскошного платья. Признаться, прежде у неё никогда не было такого дорогого и пышного одеяния. Обычно наги предпочитали более простой крой, который обыгрывался большим количеством замысловатых украшений. Впрочем, и нынче драгоценностей на ней хватало с лихвой. Изысканное ожерелье и широкие браслеты приятно холодили кожу, грузные серьги оттягивали уши, а заколки с рубинами утяжеляли непростую причёску. Что уж говорить, Торик навешал на неё целое состояние! И ему совершенно невозможно было возразить.