Текст книги ""Фантастика 2025-182". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Мира Ризман

Обоюдные ласки становились всё откровеннее. Рениса теснее прижималась к Данье, упиваясь сладостью его губ. Её сорочка сбилась, обнажая ноги и прячущиеся за тонкой тканью белья округлые бёдра. Но и этого оказалось мало. Филипп задрал подол выше, оголяя впалый живот. Его рука скользнула к груди, но успела лишь коснуться, прежде чем грянул гром и неистовый ливень обрушился на них с невероятной мощью. Внезапную страсть смыло разом. Данье резко отпрянул от Ренисы, на его лице застыло странное выражение, смесь стыда и ужаса. Её чувства оказались намного сложнее. Внутри всё ещё горело тягучее неутолённое желание, которое вызывало одновременно смущение и досаду. Хоровод разрозненных мыслей закружился в голове, добавляя сумятицы. То Ренису бросало в жар и щёки заливались краской от осознания недавнего бесстыдства, то возникало глухое раздражение, что их так бесцеремонно прервали, то нежданно-негаданно просыпалась совесть, напоминая о принцессе и их миссии. Пока она пыталась во всём разобраться, внезапный дождь продолжал литься с небес. От его холодных капель леденела недавно разгорячённая кожа.

В свете полыхнувшей молнии Рениса увидела приближающийся силуэт Маркуса.

– Очнулись?

Филипп засуетился, пытаясь вытащить плащ из-под их мокрых тел, но лекарь демонов оказался быстрее. Он стащил с себя верхнее одеяние и кинул его Ренисе. Она с недоумением поймала его.

– Прикройтесь! – упавшим голосом, попросил Данье и виновато отвёл взгляд.

Рениса запоздало осознала, что сидит в прилипшей к телу нижней сорочке, и сквозь мокрую ткань видно даже то, до чего не добрался в порыве страсти Филипп. Оглушительный стыд горячей отрезвляющей волной пробежал по замерзающему телу. Рениса поспешно завернулась в плащ Маркуса. Дождь стихал, а на смену ему уже торопился холодный, порывистый ветер. Его леденящее дыхание вмиг остудило голову, восстановив рассудок.

– Итак, проклятие пурпурной свечи добралось и до вас, – сухо констатировал Маркус, хмуро оглядывая маленькую площадку, будто ища на ней улики.

– Пурпурной свечи? – недоумённо переспросил Филипп, напяливая на себя грязную мокрую рубашку. Похоже, щеголять с голым торсом ему претило.

– Ты не видел пурпурные цветы перед тем, как разум покинул тебя? – В голосе Маркуса слышалось сочувствие.

– Я видела, – призналась Рениса, и горечь разочарования обожгла сердца. Она-то смела надеяться, что их чувства и стремления были искренни, а не навеяны каким-то волшебством. – От них ещё шёл такой восхитительно-дурманящий запах…

– Именно так, – подтвердил Маркус. – Их аромат способен довести до безумия даже стойкого демона, что уж тут говорить о паре влюблённых. Вам не стоит себя винить. Всё случившиеся – заслуга этих цветов.

Рениса печально вздохнула. Впрочем, Данье тоже оставался угрюмым. Слова Маркуса, вопреки ожиданиям, лишь усилили неловкость между ними.

– Я готов взять ответственность, сэйлини, – сдавленно произнёс Филипп, но, несмотря на сдержанность, голос его был твёрд и полон решимости.

– Ответственность? – тут же взвилась Рениса. Ей мгновенно овладела жгучая обида. – О какой ответственности тут может идти речь⁈ Собрались на мне жениться, только потому, что какое-то волшебство одурманило ваш рассудок?

– Это было бы правильно, – серьёзно ответил Данье. – Если бы Маркус не пришёл вовремя, едва ли я смог остановиться…

– Но Маркус пришёл вовремя! – гневно оборвала она. – Так что нет нужды оправдываться, и уже тем более предлагать мне брак! Я же говорила вам, что не желаю быть связанной с кем-то подобными узами!

На лице Данье появилась горькая усмешка, но вслух он так ничего и не произнёс. Зато в разговор вновь включился Маркус.

– Вижу, сэйлини, окончательно пришли в себя. Не сочтите за назойливость, но я был бы вам признателен, если бы вы всё же попытались поискать принцессу, хотя, учитывая ваше состояние…

– Со мной всё в порядке, – буркнула Рениса и порывисто вскочила на ноги. От резкого подъёма у неё внезапно закружилась голова. В глазах на миг потемнело, а колени предательски ослабели. Холодный вихрь, налетевший с моря, почти сбил её с ног, однако, качнувшись, она тут же оказалась в сильных мужских объятьях. И как же ей не хотелось из них вылезать, но оскорблённая гордость требовала независимости.

– Уберите руки! – потребовала Рениса, пытаясь вырваться, но оказалась прижата к грязной рубахе.

– Рениса… – Виноватые нотки вновь проскользнули в голос Данье. – Пожалуйста, как только это путешествие закончится, позвольте мне всё вам объяснить…

На языке так и вертелась очередная колкость, но внезапная близость и щемящая нежность, которую дарили руки Филиппа, сбивали с толку. А вдруг Рениса что-то поняла неправильно? Ведь должно что-то значить произошедшее на корабле!

«Это был не сон…» – выплыло в памяти, и сердца гулко забились в груди. Рениса заставила себя проглотить ядовитые слова и послушно кивнула, после чего закрыла глаза и, представив перед собой принцессу, прислушалась. Тишина. Гнетущая и гулкая. Пожалуй, даже в волшебном городе, где царили только мрак и запустение, она не ощущала ничего подобного. Там до неё долетали неразборчивые голоса моряков, сейчас же была пустота, и это пугало. Рениса сжала алую серьгу, надеясь получить поддержку, но смогла различить лишь далёкие крики чаек и шум прибоя.

– Мне нужен портрет, – выбираясь из объятий Данье, произнесла она и метнулась к ближайшему размокшему листку. Однако изображение смазалось, а бумага начала расползаться в руках. Рениса дёрнулась к соседней стопке, но, наклонившись, поняла, что и та не выдержала ливня.

– Я… я нарисую ещё!

Рениса рванула к разбросанным краскам, однако Маркус покачал головой.

– Не нужно, проще отправиться за ней. Скоро рассвет, так что испытывать нас никто не будет, но если не войти сейчас, Храм вновь станет невидимым.

– Нас? – Рениса застыла в удивлении. – Хотите сказать, что мы пойдём в Храм все вместе?

– Не совсем, – поправил он, а затем пояснил: – Мы разделимся. Вы с Филиппом отправитесь по тому же маршруту, что и принцесса, а я обойду с другой стороны и исследую все дальние уголки. Встретимся внутри.

* * *

– Я замёрзла, – пожаловалась Рениса. Ей и в самом деле было смертельно холодно, так что зуб на зуб не попадал. Прошло уже несколько часов, как они бродили по лабиринту, и Рениса всерьёз опасалась, что всё-таки где-то напортачила с картой. Маркус помог восстановить размокший эскиз, сделал негасимый факел, а заодно высушил одежду.

И если раньше от воспоминаний, как Филипп помогал ей застегнуть недавно сброшенное им же платье, у неё пылали лицо и шея, то сейчас она чувствовала лишь морозное покалывание. Коварный холод накинулся на Ренису почти сразу после того, как они вошли в Храм, но это ещё не напрягало. Достаточно было завернуться плотнее в плащ и отогреть озябшие руки, которые теперь мёрзли даже когда их прижимали к груди.

Филипп молча снял свой плащ и накинул ей на плечи. Рениса ощутила внезапную тяжесть и спешно закуталась в мягкое, подбитое изнутри мехом одеяние.

– А как же вы? Неужели вам не холодно? – ощутив, как благодатное тепло, наконец, расползается по телу, забеспокоилась она.

– Я же мужчина, Рениса, не заставляйте меня чувствовать себя ещё более ничтожным, – с грустью ответил Данье, и между ними вновь повисла неловкая пауза.

И как же это злило! Рениса нарочно не меняла облик, надеясь всё-таки вызвать Филиппа на откровенный разговор. Ждать было невыносимо, но к Данье оказалось не так-то просто подступиться. Всякий раз, когда она пыталась с ним поговорить, она слышала в ответ лишь короткие односложные фразы, и диалог никак не получался. Устроить допрос Рениса не решалась, как и вывалить всё напрямую, хотя и понимала, что Данье вполне мог прочесть её мысли и спокойно узнать, что у неё на уме! Так почему же он этого не делал? Или, может, ему просто нравилось истязать её? Рениса снова искоса посмотрела на Филиппа. Лёгкое волнение, подобно озёрной ряби, прошло по её телу, напоминая о недавнем безумстве. Кожа ещё помнила горячие прикосновения мужских рук, вызывающих томление в груди. Бесстыдная мысль сожаления о том, что всё закончилось слишком быстро, опять скользнула в сознание.

«И о чём я только думаю? – упрекнула себя Рениса. – Разве сейчас не важнее найти принцессу?»

Она резко отвернулась от Данье, вглядываясь в темноту и сосредотачиваясь на ощущениях. Ничего. Всё та же противная липкая тишина.

– А что, если принцесса… погибла? – запинаясь, произнесла Рениса то, что давно беспокоило её. Слишком уж долго Торина никак не проявляла себя.

– Давайте не будем лишать себя последней надежды, – уклончиво ответил Данье, приподнимая повыше факел. Его неровный свет выхватил из темноты гладкие стены из чёрного с алыми прожилками камня. Рениса поёжилась: холод вновь пробирался под полы плащей.

«Надо бы ускориться, а то превращусь в ледяную статую!» – прибавляя шаг, поторопила себя Рениса. Она смело двинулась в темноту, заставив Данье догонять её. Коридор начал сужаться, а затем резко вильнул в сторону. Повернув за угол, Рениса вдруг услышала душераздирающий вопль тут же сменившийся утробным рычанием. Она рванула на звук, но была остановлена поймавшим её за руку Данье.

– Это может быть опасно! – заявил он и выдвинулся вперёд. Филипп заслонил собой почти весь проход и опасливо пробирался к показавшемуся вдалеке блёклому свету. Теперь Ренисе приходилось плестись за ним следом.

Крик повторился, переходя в болезненные стоны. Тревога нарастала. Кто бы ни издавал эти жуткие звуки, было очевидно, что некто испытывал невыносимые мучения. Могла ли рядом оказаться и принцесса оставалось под вопросом. Меж тем в коридоре становилось всё светлее. Филипп настороженно крался, постоянно оглядываясь по сторонам. Рениса буквально сгорала от любопытства и страха. Крик превратился в дикий вой, а вслед ему раздался злорадный смех.

– Твой нежный голосок, Касси, услада для моих ушей! – потешался грубый голос.

«Касси?» – Услышав имя, Рениса не заметила, что Данье замер, и врезалась ему в спину.

– Вы в порядке? – Филипп тут же развернулся и склонился над ней.

– Касси – это же… Касайрис? – потирая ушибленный лоб, переспросила она.

Ответ Данье потонул в новом вопле.

– И почему ты только такая непослушная, Касси? – продолжал насмехаться обладатель грубого голоса. – Вечно лезешь туда, куда тебя не просили! Разве наставник тебя этому учил?

Злобное рычание сотрясло стены Храма, вызвав лишь гогот со стороны издевающегося.

– Какая же жалость, что великий демон покинул этот мир! Кто же теперь вытащит тебя из беды, а, Касси?

Демоница хрипела и шипела, но ничего более членораздельного выдать не могла, а её мучитель, похоже, только входил в раж, неустанно дразня.

– Может, твой ручной волшебник? Как его звали-то? Кажется, Руэдхи? Или, подожди, разве в этом мире остались ещё гильдии волшебников? Ах, Касси-Касси, как печально, что твоя глупость и жадность всех их погубила!

В очередном крике послышалась угроза.

– Я хочу посмотреть, – тихо прошептала Рениса, пытаясь проскользнуть мимо Данье, но тот поймал её и покачал головой.

– Это слишком опасно!

– Но разве вам не интересно, кто истязает демоницу? – Не могла сдержать любопытства Рениса.

Филипп привлёк её к себе, а затем одними губами проговорил:

– Трёхликий…

Глаза Ренисы округлились, а мозг отчаянно пытался осознать, как случилось, что само божество поймало Касайрис. Это казалось совершенно немыслимым, и в то же время таким интригующим!

– Как думаешь, Касси, если на этом свете хоть одно существо, которое готово отдать за тебя жизнь? – тем временем продолжал издеваться Трёхликий. – У тебя было так много любовников, неужели ни один из них так и не проникнулся искренними чувствами?

Касайрис истошно завизжала, и этот визг эхом разлетелся по Храму. От невероятной громкости Ренисе даже захотелось прикрыть уши.

– Не хочешь ли ты сказать, что убила их всех? Ах, нет, похоже, один всё-таки уцелел… – Трёхликий сделал внезапную паузу. – Надо же, кажется, он даже идёт сюда!

Данье нервно сглотнул, его тело внезапно покрылось испариной, а руки предательски задрожали. Рениса с недоумением наблюдала за этими метаморфозами, рождающими у неё чудовищное предположение:

– Вы… – Ей с трудом удавалось выдавить из себя жгущие сознание слова. – Вы… были… её любовником?

Она увидела, как побледнело лицо Данье, но ответить он не успел. Его опередил зов Трёхликого:

– Где же ты застрял, храбрый полуэльф? Выходи, дай посмотреть на тебя!

Рениса с ужасом смотрела, как белый, словно снег в Чёрные дни, Филипп отпустил её, затем повернулся и на неверных ногах направился на свет. Она поспешила за ним, и спустя десяток шагов они оказались на пороге обширного зала. В самом центре высился к потолку огненный столб, и в его ослепляющем белом свечении извивалась тёмная фигура. Рениса прикрыла ладонью глаза, чтобы случайно не повредить их, и потому не сразу заметила, как в другом конце зала от стены отделилась странная тень. Она стремительно росла и увеличивалась, застилая собой почти всё пространство. Наконец, ей удалось даже приглушить слепящий свет огненного столба, и отдернувшая ладонь Рениса смогла увидеть не только пугающий силуэт. Трехликий устрашал до благоговения. Это был огромный, диковинный монстр с головой беркута, чешуйчатым телом морского чудовища, мощными щупальцами и пылающим хвостом саламандры.

– А ты хорош! – прогремел Трёхликий, склонившись к Данье.

Филипп стойко выдержал испепеляющий взгляд, заставивший Ренису трусливо сжаться и спрятаться за спиной Данье.

– И как только тебе удалось отхватить такого праведника, Касси⁈ – хохотнул Трёхликий, вновь поднимаясь. Он подполз ближе к центру и остановился напротив горящей демоницы, явно желая получить ответ. Из-за огромной тени Трёхликого, упавшей на огненный столб, Рениса, наконец, смогла разглядеть Касайрис. Демоница сильно обгорела, её прежде невероятно красивые черты оплавились и покрылись чёрными струпьями. От загорелой смуглой кожи не осталось и следа, без неё стремительно теряющее форму тело походило на освежёванную запекающуюся тушу. Вместо пальцев на руках и ногах свисали дотлевающие угли. Касайрис крутилась и вертелась, словно безумная, впрочем, даже сильнейшая боль не изменила её вздорного нрава.

– Я спасла его жалкую жизнь! – злобно прошипела демоница до того, как очередной крик сорвался с её скукоженных обожжённых уст.

– Жизнь? – удивился Трёхликий и вновь рассмеялся. – Вот это веселье! А я и подумать не мог, что лекарь демонов на такое способен! Однако он воистину заслуживает своего имени! Я-то грешным делом решил, что ко мне заявился ещё один проходимец, желающий прихапать в свои ручонки мои сокровища, а тут такая драма! Настоящее искусство!

– Что… ты… сказал? – задыхаясь и корячась, прорычала демоница. – Маркус… при-ходил… сюда?

– О да, – хмыкнул Трёхликий, и, начав вальяжно прохаживаться по залу, принялся рассказывать с удовольствием, которое встречается у тех, кому давно не случалось поделиться с кем-то чем-то интересным. – Притащился и крутился тут всю ночь, что-то изучал, искал, даже звал меня. Я всё ждал, когда ему надоест и он уйдёт, но этот хитрец остался до рассвета. Я уже собирался вытолкать его отсюда, а затем мне поведали нечто странное, но интригующее. Да будь я проклят, если бы поверил, что какому-то демону взбредёт в голову бросить вызов божественной искре! А сегодня в мой Храм тайно пробралась ты, о безумная Касси! И как же тут было устоять?

– Я не знала! – выкрикнула демоница. – Не знала!

Но её вопли вновь потонули в громоподобном хохоте Трёхликого.

– О великий Ийридиари, только ему было ведомо, как поставить на место зазнавшихся демонят! Бедняжка Касси получила очередной нагоняй!

Казалось, его смех никогда не утихнет. Трёхликий чуть ли не плясал вокруг огненного столба, его щупальца радостно вращались в воздухе. Рениса уже хотела предложить Филиппу попытаться улизнуть подальше, пока на них никто не обращает внимания. Однако не успела она дёрнуть за рукав Данье, чтобы отвлечь от лицезрения мучения демоницы и злорадства божества, как Трёхликий вновь покосился в их сторону.

– А-а-а, – протянул он и, не переставая посмеиваться, добавил: – Я совсем забыл сообщить верному пёсику, как спасти его хозяйку!

– Агни мне не хозяйка, – напрягшись, твёрдо произнёс Филипп.

Смех Трёхликого внезапно смолк. Птичья голова нахохлилась, а острый, словно наточенный клинок, взгляд вновь вонзился в Данье.

– И правда, – усмехнулся Трёхликий. – Но это ещё забавнее! Скажи мне, храбрый полуэльф, готов ли ты рискнуть своей жизнью ради той, от которой сбежал?

– Нет! – Рениса схватила за руку Филиппа и настойчиво начала трясти. – Не надо! Это же мерзкая демоница, она постоянно всем мешает, не нужно её спасать!

Однако Данье не послушал, он мягко высвободился из её захвата и шагнул в зал.

– Что я должен сделать?

– О! – радостно воскликнул Трёхликий и принялся потирать щупальца в предвкушении. – Требуется самая малость. Войти в пламя и забрать цветок! Подвох лишь в том, что если божественный огонь сочтёт тебя недостойным, ты сгоришь дотла.

– Пожалуйста, нет! – Рениса кинулась к Данье. – Вы не можете так поступить! Вы обещали всё мне объяснить, и даже хотели на мне жениться, а теперь подло сбегаете⁈

Филипп слабо улыбнулся.

– Вы ведь отказали мне, неужели вы уже об этом забыли?

– Я… я… – Рениса не находила слов, чтоб выразить всю бурю эмоций, которые испытывала в тот момент. Она решительно не понимала, почему нельзя позволить отвратительной демонице получить по заслугам и сгореть уже в этом жутком пламени! Всё равно от неё только одни беды! Но Данье, похоже, был иного мнения. Воспользовавшись этой заминкой, он поспешил к огненному столбу.

– Какая честь, – прошипела демоница, бросая на Филиппа надменный взгляд. Даже изнывая от жуткой боли, она всё ещё умудрялась держать марку. Несмотря на то, что её речь то и дело прерывалась болезненными стонами, демоница не преминула выдать гадость: – Неужто… сбежавший пёсик… желает поблагодарить… бывшую хозяйку… за подарок?

Надтреснутый смешок почти мгновенно превратился в досадливый крик. Данье остановился возле огненного столба и с поразительной сдержанностью взирал на то, как корчиться, но при этом продолжает исходить ядом демоница.

– Кто же… лучше? Я… или твоя новая… игрушка? Как тебе… понравилась… глупенькая змейка?

Нехорошее предчувствие вмиг овладело Ренисой. В словах Касайрис читался намёк, который обещал разрушить не только её жизнь, но растоптать репутацию всей семьи Эйлос.

– Молчишь? – прохрипела демоница и попыталась усмехнуться, но с чернеющих губ вырвался лишь глухой стон. – Или тебя… мучает совесть⁉ О-о-о… пурпурная свеча… не знает… промахов! Ну и… каково… тебе быть… совратителем?

Касайрис вновь попытался рассмеяться, но смогла издать лишь каркающие хрипы.

– Или… на ней… ты тоже… собрался…жениться?

«Тоже? – слово царапнуло сознание Ренисы, пробуждая ещё большую неприязнь к демонице. – Что она хочет этим сказать? И почему Филипп молча это слушает?»

– Никогда! – со стоном прорычала Касайрис, а затем, срываясь на крик, проревела. – Никогда тебе не жениться на ней!

Рениса рванула к Данье, желая его остановить. Сколько ещё тот намерен слушать всякие мерзости? Им давно следовало уйти! И пусть эта желчная гадина сгорает дотла! Но она не успела. Филипп шагнул в пламя. Оно тут же охватило его и окружило слепящим свечением. В следующий миг тело демоницы вылетело из огня, словно треснувшая головёшка, и рухнуло к ногам Ренисы. Безвольный чёрный комок, способный лишь невнятно булькать и кряхтеть. Напрасно Касайрис пыталась сдвинуться. Обгоревшие руки и ноги опасно хрустели, обещая вот-вот рассыпаться в пепельную крошку. Но её страдания не сильно занимали Ренису. Сердца сжались от боли и ужаса, а в устах застыл так и не вырвавшийся крик отчаяния. Зачем? Зачем он это сделал! Как мог так легко бросить её⁈ Разве не он говорил об ответственности⁈

Она вновь попыталась посмотреть на слепящее пламя и, к удивлению, то принялось стихать и уменьшаться в размерах. Оно облепило фигуру Филиппа, будто тонкое огненное покрывало, а потом ещё больше сжалось. Нежно лизнув напоследок его разлохмаченные волосы и растрепанную грязную рубашку, пламя скользнуло к рукам, а затем распустилось на ладонях невероятной красоты цветком.

– Поразительно! – пробасил Трёхликий.

– А я даже не сомневался! – Из другого конца зала донёсся голос Маркуса. – Поздравляю, Филипп, твоё самопожертвование снова оказалось не напрасным!

Данье продолжал стоять не шелохнувшись. Он с благоговением смотрел на пламя в своих руках, и, кажется, не смел даже дышать. И Рениса отчего-то ощутила себя совершенно лишней рядом с ним. Мерзкие слова демоницы вновь вспыхнули в памяти, обжигая волной ожесточённой ненависти. Как же в тот момент ей хотелось прокусить обгоревшую плоть Касайрис и впустить в её безвольное тело свой яд. И будь та человеком, она бы точно не удержалась, но, увы, даже полуживого демона нельзя убить змеиным укусом. Оставалось только надеяться, что божественное пламя цветка нанесло этой твари смертельные раны, и демоница издохнет в ближайшее время. Пройдясь ещё раз по изуродованной Касайрис презрительным и полным отвращения взглядом, Рениса поморщилась, а затем повернулась в сторону приближающегося Маркуса. К её удивлению, тот оказался не один. Волшебник нёс на руках бездыханную Торину, и, судя по стекающим с одежды струям, принцессу недавно выловили из воды.

– А вот и ты! – обрадовался Трёхликий. Он тут же развернулся к Маркусу птичьей мордой, а его саламандровый хвост принялся приветливо вилять из стороны в сторону.

– Приветствую Трёхликого бога и благодарю за то, что дал мне шанс! – Лекарь демонов низко склонил голову.

– И ты оправдал его с лихвой! – заявил, светясь довольством, Трёхликий. – Впервые вижу человека, оказавшегося хитрее демона! Прими моё почтение, несравненный волшебник!

– О великий Трёхликий бог! – Голос Маркуса вновь взвился под купол зала и был исполнен глубочайшего уважения. – Я был только рад услужить, но вместо почтения предпочёл бы крохотную милость.

– Тебе мало твоего улова? – Трёхликий покачал птичьей головой и с жалостью посмотрел на Торину. – Бедное дитя! Как непомерно жестока её сестра, отправив столь чистое и невинное создание в воды озера перевоплощений! Теперь даже я не могу сказать, чем это всё закончится. В какого монстра превратит её проклятая магия!

– Будь то облик зверя или волшебный дар, принцессу Ярину устроит любой результат, – заметил Маркус.

– Передай этой ужасной женщине, что я больше никого не подпущу к своим водам! – внезапно вспылил Трёхликий. Его саламандровый хвост заметался по залу, громко шлёпая по стенам.

Испуганная Рениса присела, готовая в любой момент прижаться к полу.

– Довольно с меня уже этих чудовищ! – взревел взбешённый бог. – Сначала они желают могущества, а затем, получив дары, готовы уничтожить меня, чтобы отнять всё! И вечно им мало!

– О великий Трёхликий бог, прошу, не гневайся! – уклоняясь от ударов хвоста, воскликнул Маркус. – В этом мире нет тех, кто собирается бросить тебе вызов! Но есть те, которые вновь готовы поклоняться тебе!

– Поклоняться? – Трёхликий замер, а затем вновь нахохлился и с сомнением переспросил: – Кто-то собрался поклоняться презренному Трёхликому богу?

– Да, великий! – подтвердил Маркус. – К твоему берегу причалил корабль, и вся его команда готова ежечасно возносить молитву могущественному богу, спасшему их от проклятья…

– Это снова они! – грозным рыком оборвал его Трёхликий. – Мерзкие проходимцы! Ты вздумал обмануть и меня, волшебник? И не надейся, я не так прост, как демоны!

– Я знаю, один из них пытался тебя ограбить, – не отступил Маркус. – Но того волшебника с ними нет, те же, кто были под его началом – лишь кучка измученных моряков с исковерканным даром, неужели великий бог не смилостивится над несчастными?

– Это и есть твоя просьба? – Трёхликий, казалось, готов был испепелить его взглядом, но тот с достоинством выдержал гнев бога. И с храбростью безумца вновь обратился к разъярённому божеству:

– Великий одинок и забыт. Обманом свергнутый с пьедестала, разве заслужил ты столь незавидную участь? Сколько веков прошло с тех пор, как тебе возносили почести? На небе вновь сверкает кровавый Янгос, но никто так и не начал молиться о твоём заступничестве! Неужели ты не устал от этого?

Трёхликий свирепо щёлкнул клювом, а метавшийся хвост вспыхнул опасным красным пламенем и уже нацелился на Маркуса. Однако у того не дрогнул ни один мускул. Чистый прямой взгляд выражал непоколебимое упорство, которое не исчезло даже тогда, когда огненный хвост застыл у самого носа волшебника.

– Хорошо! – неожиданно сдался Трёхликий. – Веди своих калек! Но помни, если хоть один посмеет повторить подвиг их капитана – никто не покинет этот остров живым!

* * *

Из окна комнатки на вершине башни простирался мрачный пейзаж. Горная гряда, засыпанная чёрным пеплом, будто снегом, тянулась далеко к горизонту. Омывающие её когда-то кристально-чистые прозрачные воды Моря Слёз потемнели и помутнели от бурных потоков грязи, продолжающихся литься с вершин. Даже разбивающаяся вместе с волнами о скалы морская пена была подобна густой смоле, такая же липкая и чёрная. Вместо того, чтобы омыть, она ещё больше мазала и чернила камень. В серых небесах, затянутых плотными облаками, не виднелось ни одной птицы. Впрочем, Ренису, остановившуюся возле окна, больше волновал залитый застывшей лавой вулкан, по самой пологой стенке которого неспешно поднимались группа демонов и Данье. Филипп, в чьих руках трепетал пламенный цветок, возглавлял маленькую процессию. Следом за ним величаво вышагивали Найлус под руку с Марьярис. Они держались от Данье на приличном расстоянии и опасливо косились в сторону горящего цветка. В некотором отдалении Орфеус и Рэбэнус тащили носилки с бесформенной тушей – обгоревшей Касайрис. Игривый ветер порой доносил их голоса, и, даже не разбирая слов, по интонациям становилось понятно, что те неустанно дразнят мерзкую демоницу. И мысль об этом вызывала у Ренисы злорадную усмешку. Так ей и надо! Особенно радовало то, что Касайрис не могла им ответить. Собственно, в этом она тоже была виновата сама. Пока их маленький отряд только выбирался из Храма, Касайрис без конца стонала и хрипела что-то нечленораздельное, однако, оказавшись на палубе, она так возмутилась погружением её тела в трюм, что в тщетных попытках накричать на всех и вся, сорвала последние связки. С тех пор демоница способна была только беззвучно открывать рот, что, конечно же, весьма веселило других агни. Завершал процессию задумчивый Аулус. Странное озадаченное выражение его красивого лица вызвало смутное беспокойство у Ренисы ещё на причале. И тревога только нарастала, хотя бы потому, что Маркуса и принцессу демоны сразу отправили во Дворец Совета, говоря про какое-то срочное важное собрание. Признаться, Рениса с куда большим удовольствием отправилась бы с ними. Ей хотелось вновь окунуться в гущу событий, а не торчать в маленькой комнатке в незнакомой башне.

Она вновь воззрилась на взбирающегося к кратеру Данье, и её сердца гулко забились в груди. Он жив! Вопреки всем её страхам и его безумным поступкам. Она до сих пор недоумевала, как можно было спасти Касайрис. Рисковать своей жизнью ради той, которая пыталась их убить – это ли не сумасшествие⁈ Рениса поджала губы, и мысленно пожелала проклятой демонице рассыпаться в прах на вершине вулкана. Это было бы весьма уместно и эффектно, а заодно избавило бы от лишних тревог и переживаний. Ренисе становилось резко не по себе от осознания, что Касайрис прекрасно осведомлена об их отношениях с Данье. А что если она вздумает мстить? Во что это могло бы вылиться, было даже страшно представить! Коварство и подлость демонов не имели границ, а не способность двигаться и говорить, к сожалению, не означали полную беспомощность. Рениса нервно постучала пальцами по узкому подоконнику. Что-то надо было придумать, но вначале ей нужно, наконец, получить объяснения! О Полоз, как же Рениса их ждала! И, признаться, вопросов за несколько прошедших часов у неё накопилось невероятно много.

«С ним же там ничего не произойдёт?» – с беспокойством подумала она, наблюдая за тем, как Филипп, выбравшись на вершину, остановился напротив дымящегося кратера. Демоны спешно окружили его, и их окутала мгла. Напрасно Рениса напрягала глаза, надеясь что-то разглядеть. Тьма только ширилась, пока и вовсе не накрыла, словно шапкой, всю гору. Внезапный подземный толчок чуть не сбил Ренису с ног. Жалобно звякнули пластинки люстры, пол будто бы покрылся рябью. Рениса что есть сил вцепилась в подоконник, моля Полоза о том, чтобы со следующим толчком не вылететь в открытое окно. И, возможно, только молитва и помогла ей пережить следующий удар, от силы которого едва не сложились стены. Ренису отбросило к соседней стене. По счастливой случайности именно там оказались разбросаны подушки. Они заметно смягчили удар, но не спасли от слепящего света, ворвавшегося в башню. Белые лучи пронзили каменную кладку. А потом всё стихло.

На секунду Ренисе показалось, что она умерла. Воцарившаяся тишина давила на уши. Всё вокруг застыло. А потом был болезненный судорожный вдох, и дикий ритм очнувшихся сердец. Кое-как поднявшись на ноги, Рениса взглянула в окно. Вместо серых плотных туч глаза ласкала пронзительная синева. На краю оплавленного кратера сидела знакомая огненная малышка и болтала ногами. Рениса подобралась поближе. Её встревоженный взгляд искал Данье, но, кроме богини, рядом с вулканом никого не оказалось. Она, казалось, изучила уже каждый уголок гор, но не находила ни демонов, ни полукровки. К горлу подступало отчаяние, но Рениса продолжала исследовать гряду и прибрежные скалы. Её сердца ёкнули, заслышав за спиной тихие шаги. Кто-то поднимался в башню. Как же ей хотелось, чтобы это был Филипп! Она едва не задыхалась от волнения. Но вот дверь открылась, и за ней оказался вовсе не Данье.

– Надеюсь, сэйлини, вы не пострадали во время землетрясения? – любезно поинтересовался Аулус, проходя в комнату. Его взгляд пробежался по разбросанным подушкам, и на губах тут же проскользнула тень улыбки.

– Немного, – пытаясь скрыть своё разочарование, торопливо произнесла Рениса.

– Вижу, вы мне не рады, – насмешливо заметил Аулус, подходя ближе. – Признаться, я весьма огорчен. Стоило отпустить вас на несколько дней, и вот вы уже ждёте не меня…

Она оторопело приоткрыла рот, не зная, что ответить. Он действительно застал её врасплох. Не то, чтобы она совсем позабыла о заключённом контракте, но события прошлого казались какими-то далёкими и не самыми важными, тогда как полыхающие чувства к Данье затмевали всё вокруг. Теперь же ей пришлось резко спуститься с небес на землю.