Текст книги ""Фантастика 2024-83". Компиляция. Книги 1-16 (СИ)"

Автор книги: Михаил Ланцов

Соавторы: Андрей Дай,Андрей Буторин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 130 (всего у книги 299 страниц)

Глава 6

1716, август, 5. Москва – Рим

Тихо играл граммофон, хрипя и искажая звуки. Музыка, просто музыка. Пока. Но опыты прошли успешно, и Россия готовилась к началу широкого выхода на рынок, готовя и оборудование, и продукцию.

Алексей сидел в кресле, прикрыв глаза, и наслаждался вечером. За ним стояла супруга и мягко, нежно поглаживала воротниковую зону. Вроде и массаж, но без усилий. Просто немного тактильной радости.

Было хорошо.

Он мурлыкал себе под нос едва различимо какую-то песенка, совершенно не попадала в музыку.

– О чем ты поешь? – наконец, не выдержав, спросила Серафима.

– Да так… почему-то вспомнила одна песенка из далекого прошлого.

– Когда-то давно в древней глуши среди ярких звезд и вечерней тиши стоял человек и мечты возводил, себя среди звезд он вообразил и тихо проговорил… И может быть ветер сильнее меня, а звезды хранят мудрость столетий, может быть кровь холоднее огня, спокойствие льда царит на планете, но… я вижу, как горы падут на равнины под тяжестью силы ручного труда, и где жаркий зной, там стоят будут льдины, а там, где пустыня – прольется вода, раз и навсегда, по прихоти ума…

– Никогда ее не слышали.

– Никто не слышал.

– Ты ее сам сочинил?

– Нет… нет. – покачал головой Алексей. – Павел Пламенев. Но ты его не знаешь. Он еще не родился.

– Что? Но как такое возможно?

– Ты же уже давно заметила, что я странный, не так ли?

– Это… слишком бросается в глаза. И да, я слышала про ту историю в церкви. Песня… она как-то связана с теми событиями, да?

– Именно так. Просто всплыла в памяти непонятно почему. Иногда со мной такое происходит.

– А что там произошло?

– Считай, что я смог заглянуть в щелочку будущего и оно меня изменило. Жаль только память человеческая слаба. И я был еще слишком глуп… многое из нужного не смог понять… чтобы передать людям.

– Говорят, что в былые годы такое уже случалось.

– Серьезно? – удивился Алексей.

– Всевышний посылал людям пророков, открывая им некие знания.

– О нет, избавь меня от этого. Пророк. Смешно же. Я грешный человек с массой слабостей и недостатков. Какой пророк? Да и с чего ты вообще это взяла?

– Я пересказала в письме одному мудрому человеку ту историю, и он сказал, рассказал о былых делах.

– Милая моя Серафима… не стоит так делать, – покачал головой Алексей. – Последнее в жизни, что я хотел бы – это стать в глазах людей пророком. Нет. Я простой человек, который волею судьбы оказался там, где что-то можно поменять. Увидел больше обычного. И постарался…

– Что постарался?

– Был один шутник. – задумчиво произнес Алексей.

– Еще не родившийся?

– Пожалуй. – усмехнулся муж. – А может он никогда и не родится. Кто знает? Мда. Так вот, он как-то попытался упростить заповеди христианства. В шутку, разумеется. Хотя, на мой вкус, у него получилось очень недурно. Да.

– И что же он сказал?

– Он сказал, что нужно просто быть хорошим человеком и постараться при этом никого не убить. Мне понравилось. Любой бы священник или аятолла заявил – глупость. Ведь Всевышний дал нам больше правил. Однако… что это мое кредо. Я именно так и стараюсь жить. А ты пророк… смешно же… Ну какой из меня пророк? Разве что кислых щей…

Супруга улыбнулась.

Она и ожидала от Алексея услышать что-то подобное.

Серафима своими глазами видела, как он заботился о народе. Не раздачей милости. Нет. Он пытался помочь им всем жить лучше своим трудом… своим умом. Что было не в пример лучше, ценнее и глубже.

Женщина ведь вела весьма насыщенную переписку с людьми из Ирана. Разными. С братом. С тетей. С рядом богословов, которые охотно вступили с ней в переписку, хотя в свое время и фыркали.

И она рассказывала им про мужа и его дела. Про то, что он не чурается общения с простыми людьми. И даже специально выискивает способы для него, в обход сановников. Про его мысли и усилия.

Не шпионя. Нет. Ибо никаких секретов супруга она не выдавала. Просто обычные «кухонные» разговоры в эпистолярной форме.

Получая при этом обратную связь.

Разную.

И чем дальше, тем больше рост интерес тех богословов к Алексею. Он их увлекал как феномен. И они искали ответы на вопросы: кто он и как так получилось? Точно так же, как поступали и в Патриархате, и в Святом престоле. Ведь вопрос-то остался висеть в воздухе. В то время Алексей как аномалия становился все ярче, все сильнее влияя уже не только на Россию, но и на весь мир.

Кто-то находил в нем проявление происков нечистого.

Кто-то – божественного провидения.

Но ни одна из конфессий не оставалась к нему равнодушной. Сходясь в том, что царевич – человек поистине неординарный, прикоснувшийся к чему-то запретному… тайному, изменившему его…

Серафима молчала, продолжая делать легкий массаж.

Ее муж тоже молчал, прикрыв глаза.

Да и граммофон замолчал, закончив проигрывать пластинку.

А перед ними на столе лежали комиксы. Много. Разные. В них были изложены в картинках приключения самого разного толка.

Тут имелся и Роман Коробов в роли русского Робинзона Круза, что путешествовал по дальним морям. И сыщик Феликс Алексеев, применявший дедуктивный метод не хуже Шерлока Холмса, ну и, заодно популяризирующий научно-технические новинки. И неунывающий поручик Ржевский подававшийся как этакий Джеймс Бонд и Казанова, который не пропускал ни одной юбки. И гениальный инженер Путилов, и армейский майор Кром и так далее. Нашлось место даже для неунывающего и мужественного командора летательного аппарата, непрерывно терпящего бедствие то тут, то там…

Звякнул колокольчик, сообщая о прибытии лифта. И где-то через минуту зашел Голицын.

– Ох, прошу прощения, – произнес он, увидев Серафиму и Алексея. – Секретарь…

– Да не обращай внимания, – вяло произнес царевич. – Ты редко заходишь без дела. Что-то случилось?

– Август Сильный преставился.

– Сам?

– Неясно.

– То есть, есть подозрения?

– По слухам – отравили.

– И кто же? Неужели пруссаки отличились?

– Злые языки болтают, что сами магнаты подсуетились.

– А сам что думаешь?

– Могли. И повод имелся. Им обострение с нами не с руки. Да и вообще – Август вел слишком авантюрную политику.

– Тебе не кажется, что последнее время стали часто умирать монархи? Филипп Испанский, Иосиф Австрийский, Август Польский… Кто следующий?

– Ты Людовика Французского забыл.

– Ну да, конечно, – покивал царевич. – Падеж какой-то, тебе не кажется? Они все за год отошли, не так ли?

– Просто совпадение.

– Однако же Филипп и Август оказались убиты.

– По разным причинам разными людьми.

– Иосифа, кстати, тоже могли прибрать.

– Так он же от оспы умер.

– Что мешало его ей заразить? Например, одежду, которую он носит, пропитать жидкостью из нарывов.

Голицын задумался.

– Людовик, – продолжил Алексей, – только от старости ушел. Вроде как. Но тоже есть вопросы. Больно вовремя. Тебе не кажется?

– Ты считаешь, что их всех убили?

– Есть у меня такие подозрения… – кивнул Алексей. – Все жду, когда уже и меня приберут.

Руки Серафимы дрогнули от этих слов.

– Что ты такое говоришь?! – воскликнул Голицын.

– Ты не хуже меня знаешь, что я как кость в горле у многих. Особенно у аристократов.

– Только благодаря тебе многие из них крепко разбогатели.

– Начав напрягаться. А человек ленив. Я отлично знаю, что многие из них хотели бы жить по-старому, но с новыми богатствами. Трудовой кодекс тот же отменить, право крепостное вернуть и прочие чудеса наворотив.

– Такие глупости только старики и говорят. Да и то – очень немногие. Большинство же за тебя сами кого угодно растерзают. Ты – их будущее.

– Грустно, если так, – равнодушно произнес Алексей. – Ты даже не представляешь, как я устал. Двадцать лет назад я начал упорно учиться и трудиться. Двадцать лет. Представляешь? Хотя кажется, что это произошло вчера. Да… Почти без выходных и отпусков. Иной раз и поспать толком не мог.

– Так брось все, Алексей Петрович, да поспи. Отдохни.

– А дела? Кто их делать будет?

– Как-нибудь справимся. Вон – помнишь, ты на Уральский камень ездил. Справились же. И когда в посольство в Иране отправлялся – как-то управились. Чай не совсем дурни.

– А если привыкну?

– К чему? – удивилась Серафима.

– К ничего не деланью. – улыбнулся Алексей. – Разленюсь. Наберу вес. Буду читать книжки, пить чай и наслаждаться красивыми видами. Или вообще жить поеду куда-нибудь на острова.

– Ты сам-то в это веришь? – хохотнул Голицын.

– Нет. – грустно произнес Алексей. – Но иногда так хочется. Куда-нибудь на Гавайи уехать, чтобы подальше от цивилизации. Там море, вкусная еда, красивые женщины… – руки Серафимы сжались сильнее, даже слегка обозначив коготки. Царевич же продолжил, удовлетворенной этой шуткой, которая стала заходить слишком далеко: – Понимаю – глупость, сам не усижу, да и дико там слишком. Однако… Ладно, давай вернемся к делам. Август умер. Там уже новые выборы начались?

– Можно и так сказать.

– И какие кандидаты?

– Меньшая партия стоит за сына Августа – Курфюрста Саксонии. А большая – за тебя.

– ЧЕГО?! – аж привстал царевич.

– Тебя выдвигают на престол. Я потому и пришел.

– Отец знает?

– Он и выдвинул. Его и поддержали.

– А… мне чего не сказали?

– Так… – виновато развел руками Голицын, – государь не велел. Пока не станет ясно, что магнатам ты ко двору придешься.

– На кой бес я им сдался?

– А почему нет? Среди кого им выбирать-то? Ну вот – сын Августа Сильного. Юный правитель Саксонии. Он откровенно проблемный. Грезит военными успехами и славой даже больше отца. А силенок у него у самого, как оказалось, небогато. Кого-то из магнатов кликать? Там снова передерутся, как и прежде. Французов? У них никого подходящего нет. У Габсбургов тоже. Строго говоря, кроме тебя только отца твоего приглашать.

– Вот его пускай и выбирают.

– Так ему и предложили. Он отказался и выдвинул тебя.

– Ну, здрасьте… А я что, самый крайний? И так делами завален с головой. Теперь еще и эти Авгиевы конюшни чистить. Он серьезно?

– Более чем. На словах просил передать, что кроме тебя никто не справиться. Дела же по России ты давно отладил. Личного участия твоего кроме как для контроля особо и не требуется.

– Перестану за ними всеми присматривать – чудить начнут. Сам же понимаешь.

– Понимаю. Но упускать такую возможность нельзя. Это же…

– Это шанс присоединить Западную Русь относительно бескровно.

– Да. – кивнул Голицын.

– Только относительность эта условная. Там ведь добрую половину шляхты нужно под нож пускать, а как и магнатов. Они же невменяемые.

– Ты им об этом не говори, хорошо? – улыбнулся Голицын. – Потом. Как изберут, займешься. А пока лучше не стоит. Спугнуть их сейчас – значит в будущем втравить Россию в серию войн.

– Проклятье… – процедил Алексей.

– И подумай, чем их завлечь сможешь. Соблазнить. Так, чтобы шляхта за тебя проголосовала.

– Предложу им всем эцих с гвоздями. – буркнул царевич.

– Что, прости?

– Не обращай внимание. Передай отцу, что я подумаю.

– Государь особо просил отнестись серьезно.

– К этому дурдому?! – воскликнул Алексей, но глядя на невозмутимо-серьезное лицо Голицына, кивнул и добавил. – Хорошо.

С чем тот и удалился.

– Ты справишься, – тихо шепнула Серафима.

– Может мне имитировать свое отравление и обвинив поляков затеять с ними войну? – с надеждой спросил он.

– Не дури. Они же хотят, чтобы ты стал их государем.

– Ты даже не представляешь, ЧТО меня… нас там ждет. Это государство – одна из самых дурных держав в мире, о которых я только слышал. Причем опереться мне там будет не на кого. Куда ни ступи по тому кораблю – всюду гнилые доски.

– Ты мне также говорил про Россию.

– В России хватало аристократов, которые жаждали реформ и преображения. А там?

– А ты думаешь, они просто так тебя захотели увидеть своим правителем? – улыбнулась супруга. – Им тоже хочется, глядючи на Россию…

* * *

Австрийские войска входили в Рим.

Красиво. Торжественно. Триумфально. Собственно триумфом это и являлось в старом, еще древнеримском значении слова. Настолько, насколько успели его восстановить и изобразить в столь сжатые сроки…

Карл Габсбург ехал во главе своей армии, осыпаемый со всех сторон цветами. Жители старались.

Стиснув зубы и натужно улыбаясь.

Выбор, впрочем, у них наблюдался невеликий.

После того, как Габсбурги обвинили Святой престол в убийстве Филиппа, ситуация стала очень быстро накаляться. Особенно после того, как примирившись с венграми да болгарами, австрийцы повели свою армию на Рим.

Месть принято подавать холодной. И, по возможности, мелко нашинкованной. Что в Риме более чем осознавали. Сразу, как в город пришла новость о продвижении войск и словах, в которых Карл объявлял Святой Престол падшим, погрязшем в разврате местом. После чего и дураку оказалось понятно – будут бить, возможно, даже ногами…

И тут вспыхнуло восстание бедняков. Неожиданное и довольно сильное. Сбои с поставками еды вызвали слишком уж болезненную реакцию. И позже исследователи так и не найдут этому никакого объяснения, кроме общей обстановки истерии и страха. Оставляя за кадром ту деталь, что накануне восстания пропало несколько весьма высокопоставленных чиновников Святого престола. А наутро – в день потрясения – неизвестные вывозили какие-то подводы с книгами. Под видом старьевщиков. В нарастающем хаосе до них никому не было дела. Вот они и сумели не только захватить, но и вывезти из города много всего интересного. Очень много. Достаточно для того, чтобы купить для себя будущее.

Иезуиты… они просто не спешили. Спокойно готовились и ждали удобного момента, затаившись. Ударив тогда, когда сочли нужным, выполняя договоренности, заключенные с Алексеем.

Русская агентура, конечно, в городе уже имелась, но слишком незначительная для того, чтобы что-то предпринять. Она покамест вела подготовительную работу и собирала общие сведения. Впрочем, сценарий организации в крупном городе бунта был настолько очевиден и банален, что невольно именно иезуиты реализовали задуманное Алексеем и Миледи. Да и что тут сложного? Этот прием довольно широко применялся еще в Античности… а люди… они никогда не меняются…

Восстание подавили. Быстро и решительно. Но время было уже упущено – австрийцы оказались слишком близко. Вот и пришлось римской аристократии идти на компромиссы. Тем более, что прояснилось – Карл шел не уничтожать город, а наводить в нем порядок, чтобы перенести в Рим столицу своей уже единой Римской империи. Не такой и плохой вариант, если подумать…

Глава 7

1716, август, 12. Москва – Новороссийск

Шла первая Международная конференция медиков.

В Москву приехали представители стран Советского союза и прочих дружественных держав. Самые толковые лекари и медики, которые в тех землях имелись. Чтобы, как говорится, и себя показать, и других посмотреть, и опытом обменятся, и просто что-то интересное узнать.

Да и, в конце концов – почему нет?

Организатор оплачивал им дорогу с проживанием, компенсируя дополнительные расходы. И дело, в общем-то, крайне любопытное. Так что, отказавшихся среди приглашенных не наблюдалось.

А Алексей уж расстарался, собирая как можно более разнообразный коллектив. И даже вытащил несколько шаманов из Африки и Северной Америки, которые специализировались на лечении. Разве что знание русского языка требовалось. Ну хоть какое-то. Иначе совсем не получалось. Если, конечно, у этого специалиста не имелось подручного переводчика. В этом случае дорогу и проживание оплачивали им двоим…

Петр выступал пламенно.

Ярко.

Зажигательно.

Активно жестикулируя, он чуть ли не путь к светлому будущему показывал. Да так натурально, что многим хотелось если не пойти за ним следом, то хотя бы поглазеть.

Царь открывал конференцию. И делал это замечательно.

Злые языки иной раз нашептывали Алексею предложения – помочь царю преставиться, ибо достал уже всех. Но царевич им за такие шуточки порой язычки-то пассатижами прищемлял. Ведь, несмотря на все свои недостатки Петр был удивительно хорош именно как лицо державы. Кто еще смог бы вот так выйти и завести толпу вполне серьезных и уважаемых людей?

Безудержная его энергия бушевала словно извергающийся вулкан, невольно задевая и накрывая окружающих. Особенно в те моменты, когда Петр охватывался какими-то идеями, чем-то вдохновляясь. Тут все – пиши пропало. Даже дубовый скептик отступал под напором этой стихии…

Царь закончил.

Зал поаплодировал. Без наигранности. Искренне.

Вышел Алексей.

– Друзья, – произнес он. – Я также рад приветствовать вас всех на этой первой в мире и в истории конференции, посвященной медицине. Полагаю, мне представляться не нужно… – сказал царевич и окинул взором зал.

Все закивали.

Кто-то стал выкрикивать, что, де, это лишнее.

Уж кого-кого, а наследника престола России в лицо знали практически по всему миру. Он часто попадал на страницы отечественных газет и журналов, которые активно расползались по всему миру.

Понятно, что простые обыватели в каком-нибудь африканском племени вряд ли его бы узнали. Но все, кто хоть как-то интересовался вопросом и имел для этого определенный уровень возможностей, не спутали бы его ни с кем иным. Особенно после того, как удалось-таки ввести в практику фотографии, сначала в общую, например, для документов, а потом и в типографскую, открывая широкие возможности для реалистичных иллюстраций.

Наконец, шум утих, повинуясь жесту Алексея и тот продолжил:

– Государем мне поручено сделать первый общий краткий доклад. Его цель – задать тон и обозначить границы возможностей. Точнее донести до вас мысль, что этих границ нет. В сущности, рано или поздно человечество сможет победить все свои болезни.

Он выдержал паузу, наблюдая за реакцией, в общем-то, никакой. Общие слова мало кого когда-либо трогали, особенно в среде умных. Тем такие речи вообще всегда были как об стенку горохом.

Кивнул своим наблюдениям. После чего жестом пригласил кого-то от прохода.

Зашло два десятка человек обоего пола. На вид – разночинцы.

– Перед вами – добровольцы, – произнес Алексей, прохаживаясь перед ними. – Уже пятая их волна. Обратите внимание на их лица. Видите – явных следов оспы практически нет. А местами и вовсе. Хотя каждый из них переболел этой ужасной болезнью.

– Но почему же их? – раздался выкрик из зала.

– Потому что они все предварительно были привиты. Это… хм… по сути своей – заражение, только ослабленной инфекцией. Которая достаточно ядрена для того, чтобы организм выработал на нее защитную реакцию. И слишком слаба для причинения хоть какого-то значимого вреда.

– А после этого лечебного заражения они болели? – спросили из зала.

– Разумеется. Прививка не в счет. Она укрепляет организм, защищая его от определенной заразы. Не полностью. Однако, когда она приходит, то уже бессильно как-то значимо навредить. Откуда и отсутствие оспин на лице. Выжили, кстати, все. Во всех пяти волнах. После разработки вакцины мы довольно долго ее испытывали, проверяя. И вот – только теперь решились вам о ней сообщить. Заявляя, что оспа побеждена. Ибо, если распространить практику этих прививок максимально широко, то она просто пропадет как болезнь. В силу того, что ее носителей не останется.

Пауза.

Все присутствующие перевали слова Алексея.

Медленно. Вдумчиво.

Наконец, до них дошла суть сказанного. И они начали аплодировать. Сначала один, потом больше, больше пока не стал рукоплескать весь зал. Да, не так истово и страстно, как царю, но весьма и весьма энергично. Ибо новость, которую сообщил им Алексей, выглядела невероятной.

Оспа – одна из самых страшных болезней тех лет. Она не щадила ни правителей, ни бедняков. Выкашивая иной раз людей в совершенно кошмарных количествах. И даже если заразившийся выживал, его лицо оставалось до конца его дней обезображено – словно бы изъедено ямками – оспинами.

И тут такие слова.

Да еще и люди… вон же – стояли и улыбались.

Вряд ли царевич стал бы врать в таких делах. Все же проверить можно. А значит, они действительно болели. И действительно не только все выжили, но и не изуродовались.

Доклад продолжился.

После такой презентации Алексей еще битый час рассказывал про это достижение. Активно применяя плакаты со схемами и прочими иллюстрациями. Потом еще столько же отвечал на вопросы. И только потом уступил место следующему докладчику. Не уложившись в отведенный ему регламент. Впрочем, не сильно. Тем более, что чем-то критичным подобное не являлось – график выступлений составлялся с учетом таких вот сбоев и имелся, так сказать, «запас прочности».

В остальном же все семь дней конференции были устроены одинаково: завтрак; общие доклады; обед; тематические секции; ужин и пьянка. Ну, то есть, свободное время, которое можно и нужно уделить профессиональным дискуссиям. Причем царь не поленился и лично взялся организовывать досуг участников конференции после ужина. Сын перечить отцу не посмел, да и зачем? Просто постарался выделить свободные койки в госпитале и подходящих специалистов. На всякий случай. Благо, что мало-мало людей, умеющих лечить алкогольные отравления уже собрали целую бригаду…

Алексей досидел до обеда.

Все ж таки уходить из президиума было как-то неудобно и неправильно в первый день такого знаменательного события. Но это не длилось вечно. И, наконец, прозвучал звоночек, зовущий на обед.

Он вышел из общего зала со всеми.

Немного поболтал, ибо желающих пообщаться хватало. И бочком-бочком там улизнул. Открыто бросать людей не хотелось. А вот так, чтобы каждый думал, что он в соседней секции – почему нет? Однако, когда уходил, невольно залип – в холле дворца шло выступление музыкантов. Их специально тут поместили, чтобы они в обеденный перерыв радовали участников конференции.

Вот и залип. Заслушался.

Сам же их отбирал и неоднократно устраивал прослушивания как качества игры, так и репертуара. Но все одно…

– Мне казалось, что ты хотел уйти, – тихо произнес, подошедший царь.

– Я и ухожу, просто…

– Притомился?

– Я же слушал то, что они рассказывали?

– Зачем? Я вот спал.

– Ты?! Но я же видел, как ты сидел с открытыми глазами.

– Я иногда так наклонялся с видом мудреца и начинал читать бумаги. Похрапывая. – хохотнул царь.

– Хреново, если нас обоих так срубало.

– А что ты хотел? Это же дело, – махнул он куда-то неопределенно рукой, – для нас чуждое и, вероятно, неинтересное. Как мы на него должны еще реагировать?

– Но нужное же…

– Нужно, – согласился царь. – Поэтому я вечером их всех напою, и мы завтра уже хотя бы посмеемся. Вряд ли с такими серьезными лицами они смогут что-то связное вещать.

– Может, не надо? Сам понимаешь – дело важное.

– Тут скорее птицы важные. Кто так серьезные вопросы обсуждает? Словно на поминках. И доклады – скукота. Как-то бодрее надо выступать. С шуткой-прибауткой. Или еще как, а не вот это все.

– Ну как знаешь… – пожал плечами Алексей.

И, оглядевшись, пожелал отцу удачи, а сам вынырнул на улицу.

Так сложилось, что вместе с медиками в Москву прибыли туристы. Первые, оформленные чин по чину, купившие соответствующие путевки. И кто-то должен был поучаствовать в их судьбе. Целого царя на них выделять казалось неразумным, поэтому ограничились царевичем…

Красочные рекламные проспекты уже год распространялись по всем крупным городам Советского союза, исключая Россию. Но пока отклик был чрезвычайно слабый.

Даже, можно сказать, тусклый.

Люди к такого рода развлечениям еще не привыкли и воспринимали их с опаской. И хотя страна, которая просто взрывным образом развивалась, привлекала и манила, вызывая немалое любопытство, но… в эту поездку удалось набрать только некоторое количество сыновей некоторых состоятельных родов. С трудом наскребя их на небольшой поезд.

Специально построенный корабль доставил этих туристов в Ригу – крупнейший торговый порт России на севере. Большой парусный тримаран с маневровыми паровыми машинами был сам по себе достопримечательностью. Удивительно быстрой.

Потом их ждал Петроград – второй по величине порт и самая крупная приморская крепость севера. Там они пересели в поезд в специально для этих целей изготовленные пассажирские вагоны повышенной комфортности и отправились в турне. По дамбе и далее – через Павлоград и Новгород в Москву. А потом и дальше.

Алексей с удивительным упорством пытался продвинуть тему туризма. Хотя бы для богатых. По весьма банальной причине – он видел в нем инструмент продвижения России как концепта, как идеи, как того самого «белого града на холме» – важнейшего, если не ключевого центра цивилизации.

Вот и вкладывался.

Внутренний туризм тоже мало-мало шевелился. Хотя и в другом формате: как учебный и лечебно-оздоровительный. Через те самые обязательные посещения музеев слушателями училищ и институтов, а также пансионаты. Он еще буксовал. Он пока еще был слаб. Однако он, среди прочего, преследовал туже самую цель – продвижение России. Только уже в глазах собственного населения.

С иностранцами же вообще – первый блин.

Комом или нет – время покажет.

Главное сейчас было сформировать тренд и моду на такие поездки. А также создать для туристов необходимый комплекс объектов, вызывающий любопытство. Провоцирующий в будущем приезжать все новых и новых людей. Ведь вернувшись домой, туристы будут болтать, рассказывая о своих впечатлениях. И начнет работать сарафанное радио. Что, если все сделать хорошо, в будущем увеличит поток туристов. И, как следствие, объем доходов. Что позволит это, пока – строго дотационное направление, вывести на самоокупаемость…

* * *

Меншиков шел, постукивая протезом, по набережной Новороссийска. Свежего городка, который еще толком и не построили.

После перехода черкесов под руку России им и занялись.

От Азова стали тянуть чугунку и сам порт строить.

Самый современный.

Самый продвинутый.

После того, как Фракия вошла в состав Советского союза – работы тут ускорились. Потому что требовалось максимально нарастить перевалочные мощности.

– А тут у вас что? – спросил он у архитектора.

– Здесь склады будут.

– И как вы собираетесь грузить товары на корабли с них? Вручную?

– Нет-нет, – замахал руками начальник объекта. – В каждом складском ангаре – крановый кран. Через него проходит чугунка и идет на сюда – в порт. От каждого склада – к своему причалу. Короткий состав – паровоз маневровый, тендер, да три вагона.

– А здесь, – подхватил эстафету архитектор, – на причале, будет находиться кран. Им на корабли-то контейнеры и станем загружать, ну и выгружать им же.

– Только контейнеры?

– Если что-то придет не стандартное, то им же тоже можно. Там, на корабле, расстилаешь сеть. Укладываешь товары. Цепляешь сеть за концы и краном. Завязываешь. И сюда – на платформу. Сеть сразу нужной формы, чтобы тюк получался продолговатым.

– А если из другого ангара что нужно на этот причал завезти?

– Невеликая сложность, – охотно произнес архитектор. – Чугунка, идущая сквозь ангар, выходит с той стороны на рокаду с множеством развилок и стрелок. Из-за чего состав и короткий – чтобы можно было проще маневрировать. Там же, с помощью этой хитроумной развязки и сортировка происходит.

– Но эти перекладывания – скорее экстраординарная ситуация. – добавил начальник порта. – Что грузить на корабли загодя же известно. Поэтому, когда они подходят – вся эта возня – суть простой. А зачем он нам?

– Верно… незачем, – кивнул Меншиков, двигаясь дальше.

Причалы, кстати, еще не построили.

Большие, далеко выдающиеся в акваторию. Способные принять разом до двух новых барков. С каждого «борта». И таких – двадцать четыре штуки.

– А там что? – указал герцог тростью куда-то вдаль, ибо идти туда было лень.

– Один из доков сухих.

– Их по плану три штуки запланировано?

– Да. Верно. Крытых. Оборудованных высокими мостовыми кранами и прочим. Чтобы корабли как можно скорее ремонтировать. Откачка воды – паровыми машинами.

– Славно… славно… – покивал Меншиков, рисуя себе в воображение то, что здесь будет твориться уже лет через пять. А лучше – десять.

Чугунную дорогу-то тянули не только от Азова сюда. Нет. Все намного масштабнее происходило.

В районе Таманского полуострова предполагалось сделать большую узловую станцию. От которой тянуть еще две ветки. Одну на восток – к дороге, идущей вдоль западного берега Каспия. Ее уже построили почти. С тем, чтобы направить сюда часть товаров из Ирана и Поволжья. Судоходный канал-то от Волги до Дона еще не построили. Да и потом – вряд ли эта чугунка будет простаивать. Вторую – на запад – до Керченского пролива и далее по мосту на полуостров.

Мост уже достраивали.

Зачем? А почему нет?

Как таковой фундаментальной значимости и особой хозяйственной пользы он не имел. Но у Меншикова имелось много денег и жгучее желание оставить свой исторический след. Поэтому он не стеснялся таких проектов. Тем более, что определенный смысл в таком мосте все же имелся.

– Так… ладно… – остановившись и явно устав произнес герцог. – Коляску тут далеко?

– Сей момент, – услужливо произнес начальник строительства и, свистнув кому-то, махнул рукой. – Куда изволите?

Легкая повозка, как оказалось, двигалась параллельным курсом с легким отставанием.

– Поедемте, посмотрим жилой сектор. Где рабочие будут жить. Вы же его уже начали строить.

– Конечно. И даже кое-что закончили. – охотно закивал визави.

– Рабочим же, что строят порт, тоже надо где-то жить, – добавил архитектор. – Мы с жилого сектора и начали…