Текст книги ""Фантастика 2024-83". Компиляция. Книги 1-16 (СИ)"

Автор книги: Михаил Ланцов

Соавторы: Андрей Дай,Андрей Буторин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 66 (всего у книги 299 страниц)

– Тогда, о чем ты? Не понимаю.

– Да я и сам, признаюсь, не понимаю. Просто чувство у меня есть. Мне кажется, что племянник опять что-то задумал. И ему для этого потребовались эти негритянки.

– Мне кажется, что ты все усложняешь, – покачал головой Меншиков. – Эти негритянки здоровы, их никто не завербовал и вряд ли сможет. Разве этого мало? Хотя я и испытываю к темнокожим отвращение, но если ему нравится, то почему нет?

– Мой племянник как капуста. Пока до кочерыжки доберешься – семь потов сойдет. – усмехнулась герцогиня. – Может ты и прав. Тем более, что этой выходкой он снова заставил говорить о себе всю Европу. Но меня терзают сомнения. Сильные сомнения. Очень уж странной выглядит вся эта история с дворянством и богатым приданным. Они и так бы старались. Но нет, он зачем-то пообещал им это. Зачем?

– Поживем – увидим. – пожал плечами Меншиков. – Сыграть не желаешь?

– Я пока из ума еще не выжила. Нет. Посмотреть, как у тебя тут спускают состояния – пожалуй. Но сама… уволь.

– Кстати, это тоже неплохой вариант. Твой муж может просто проиграть мне свое герцогство.

– Если ты согласишься на брак с Софией, то его унаследуют ваши дети. И ни у кого не будет вопросов. Нет, конечно, родственники мужа будут возмущаться. Но они сидят во Франции и своих сил не имеют… Ну так что, ты согласен?

– Ты делаешь предложение, от которого я не могу отказаться.

– Вот и ладно. А теперь пойдем – посмотрим на состоятельных безумцев…

* * *

Дюжина галер, поскрипывая парусами, медленно набирала ход. А Дон удалялся, скрываясь в вечерней дымке.

Их построили в прошлом году специально под эту навигацию. Обычные деревянные галеры. Ничего необычного по корпусу, кроме краски – той самой, ядовитой, зеленой. Чтобы хоть как-то улучшить защиту от гниения и обрастания.

А вот по парусному вооружению эти полугалеры относились к двухмачтовым шхунам. То есть, были в известной степени унифицированы с тем самым московским галеасом. Благодаря чему эти легкие кораблики прямо заиграли новыми красками, получив очень неплохой ход под парусами.

Вооружение у них тоже оказалось не типичным.

В носовой проекции стояло четыре 6-дюймовые карронады, на станках, аналогичных тем, что установили на новых железных галеасах. Кто-то бы сказал, что они мало годились для отводимой им роли. Но Алексей, обобщив собранный им зарубежный морской опыт понял, что дальше двух-трех кабельтовых моряки в те годы стреляли только в штиль. А на этих дистанциях сильного отличия по кучности и настильности между карронадой и пушкой, сопоставимой массе и импульсу отдачи – нет. Точнее есть, но им можно пренебречь. Цель-то крупная. И так, и этак идут накрытия. Все равно через них играть. А вот огневая мощь от установки таких орудий возрастала чрезвычайно. Шесть дюймов – это все-таки шесть дюймов…

На этих полугалерах уходили охочие из казаков да черкесов.

Зачем?

Так вестимо – грабить османское побережье.

Алексей таким образом пытался спустить пар на Дону и отчасти Слобожанщине. Чтобы самые горячие головы отправили за лихой удачей. А остальным и буза эта все ни к чему.

Османы же…

Ну а что османы? Никто их во все это ввязываться не заставлял. Сами подставились.

Да, в Мраморном море стояла союзная французская эскадра. Но официально Париж Москве войну не объявлял и полноценно эти корабли вмешаться не могли. Пираты же знали, как избегать ненужных драк с превосходящими силами, не пытаясь лезть на рожон. Тем более, что сейчас в их руках находились по-настоящему быстрые кораблики…

Глава 4

1706 год, май, 22. Стокгольм – Подмосковье – Версаль – Москва

– Ваше величество, – произнес Карл Густав Реншильд, один из сподвижников Карла XII, которого приблизил новый король Швеции. – Мне решительно не нравится предложение французов.

– Отчего же?

– Оно выглядит как ловушка.

– Объяснись.

– Они хотят, чтобы мы открыли боевые действия с целью возвращения своих старых территорий. Через что разделить силы русских.

– И это выглядит логичным. Разве нет?

– У нас есть два пути для вторжения. Первый – через Ригу, второй – через Неву. Рига – это очень хорошо укрепленный город с большими запасами припасов. В нем сейчас стоит только гарнизон и минимально возможное количество лояльных слуг. Осаждать его мы можем годами. А крепкой осадной артиллерии, способной «открыть» нам ворота этого города в разумные сроки, у нас нет.

– Кто-нибудь возражает? – спросил король.

Все промолчали.

– Разве мы не можем заблокировать Ригу и продвигаться дальше?

– А как мы войска снабжать будем? Ливония опустошена и в ней припасы брать неоткуда. А в обход Риги вести очень хлопотно.

Король вновь обвел взглядом всех присутствующих. Кто-то молчал, кто-то кивал с одобрением. Ни у кого даже намека не появилось на сомнение или возражение на лице.

– Хорошо. А Нева?

– О! Это целая история. Для начала нам будет нужно взять несколько городов, таких как Або, Выборг и Ревель. Думаю, вы все прекрасно знаете, как русские пираты порезвились в Черном море. Если мы не хотим, чтобы они резали наших торговцев – нам придется ввязаться в серию продолжительных осад. Поддерживая при этом строгую блокаду залива.

– Но разве мы не можем просто потопить русский флот? На Балтике у них не так много кораблей.

– А баркасы? В битве, что случилась в устье Невы, они показали способность воевать даже на крупных шлюпках. И Финский залив вполне пригоден для них. Нужно уничтожать их базы.

– И сколько займут эти осады?

– Во всех значимых крепостях сделано тоже самое, что и в Риге. Поставлен русский гарнизон и небольшое количество лояльной обслуги. Все остальное население выселено. И созданы запасы припасов. Так что, боюсь, мы там завязнем на пару кампаний или больше.

– Два-три года… – задумчиво произнес король.

– Я не думаю, что мы справимся так быстро. – возразил Адам Людвиг Левенгаупт. – Это не крепости при городах с какими-то формальными приготовлениями. Весь минувший год русские их приводили в оптимальное для осад состояние.

– Согласен, – кивнул Реншильд. – Два-три года это при везении.

– А потом Нева?

– Да. Нам нужно будет последовательно взять Ниен, Нотебург и Альдейгьюборг. И только потом приступить к осаде Новгорода. Ниен, который русские переименовали в Павлоград, сейчас не в пример крепче старых дней. Старую крепость они окружили еще двумя контурами бастионов. И даже форт в оппозицию на противоположном берегу реки поставили. А между ними проложена цепь с плотом для переправы.

– Нотебург или как русские говорят Орешек, – заметил Левенгаупт, – тоже не прост. Крепость там серьезно укрепили. Говорят, что внутри нет теперь ни одного деревянного строения. На обоих берегах поставили форты в оппозицию с цепными переправами.

– Ну а потом Ладога. Самая слабая крепость. Старые толстые каменные стены, окруженные земляными редутами. По сравнению с тремя контурами укреплений Павлограда – сущая мелочь.

– Русские взяли Нотебург и Ниен довольно быстро. – заметил король. – Вы же рисуете годы.

– У русских была сильная осадная артиллерия. У нас ее нет. Впрочем, даже если бы имелась, это ничего бы не изменило. Нам бы требовалось по всем правилам осадного дела осаждать и пытаться взять приступом эти крепости.

– Но почему?

– Осада Нарвы показала – достаточно крупное укрепление, гарнизон которого готов к осаде – стойко переносит русские новинки. Петр вывод сделал. И теперь тех малых крепостей, которые можно было бы просто закидать гранатами, нет.

– Кстати. А почему вы ничего не сказали о Нарве?

– После ее взятия Нарва и Ивангород окружены двумя кольцами редутов. Сейчас между ними строится каменный мост. При этом довольно близко Новгород и Псков. Все выглядит так, что нам проще Ригу будет взять пару раз, чем Нарву. Та хотя бы мало-мальски удалена от русских баз снабжения. К тому же, перед взятием Нарвы нам все равно придется брать морские базы Финского залива.

– Получается что-то совсем мрачно…

– Так и есть ваше величество, – чуть поклонившись, произнес Реншильд. – Если мы начнем войну с русскими так, как хотят французы, то… боюсь нас ждет сокрушительное поражение.

– Есть возражения? Кто-нибудь думает иначе? – поинтересовался король.

– Петру первые несколько лет можно будет даже не реагировать на нас. – буркнул Левенгаупт. – Если мы полезем сразу к Неве или к Риге, то он выпустит пиратов. И они утопят Балтику в крови. Если начнем все делать чин по чину, то мы до Ниена доберемся не раньше, чем через года три-четыре. Сточив на штурмах и осадах много войск. Он за это время уже решит все разногласия с поляками.

– Да ваше величество, это ловушка.

– Ловушка.

– Ловушка.

– Ловушка. – раздавались голоса всех присутствующих.

Фредрик I Шведский, также известный как Фридрих IV Гольштейн-Готторпский нервно заломил руки. Весь его совет, все самые опытные командиры, собранные им из старой гвардии Карла XII и, отчасти его отца, высказывались вполне единогласно.

– Кроме того, ваше величество, – после затянувшейся паузы заметил Левенгаупт, – вы не забывайте, что как только мы завязнем на русских крепостях, в дело вступит Дания и Мекленбург. Так что даже и сомневаться не приходится в перспективе одновременной войны на трех театрах. Имея при этом дело с Датским флотом, который куда как серьезен. Дания перекроет нам торговлю. А невозможность надежно блокировать Финский залив из-за противодействия датского флота почти наверняка приведет к страшному нашествию русских пиратов.

– Выглядит все это как самоубийство. – покачал головой Фредрик.

– Нами просто хотят купить время для того, чтобы Речь Посполитая сумела собраться с силами. Ну и османы бы подтянулись. Я слышал – они не спешат на войну.

– За вступление в войну они предлагают дать нам три миллиона талеров.

– А что предлагает Петр? – поинтересовался Вольмар Антон Шлиппенбах.

– Швеции, России, Дании и Мекленбургу заключить оборонительный союз. Швеции и России заключить торговый договор для свободной беспошлинной торговли между нашими странами. После чего он предлагает нам присоединится к войне на его стороне и забрать себе польское побережье. А если хватит сил, то всю Великопольскую провинцию.

– Щедрое предложение, – кивнул Левенгаупт.

– А что в это время будут делать Дания и Мекленбург? – спросил Шлиппенбах. – Просто сидеть и ждать?

– Данию он подбивает отправиться в Средиземное море и взять Крит. А если получится и еще что-то. Повторив в какой-то степени поход Сигурда Крестоносца. А Мекленбургу – помочь нам в занятие Великопольской провинции при условии, что мы им взамен уступим Померанию.

– Это интересная комбинация.

– Да, но лишь в том случае, если русские войска будут выигрывать в этой войне.

– Тогда нам нужно просто немного посидеть и подождать, – улыбнулся Реншильд. – Ссылаясь на неготовность армии. Что будет чистой правдой…

* * *

Вечерело.

Небольшую, но добротную деревянную усадьбу недалеко от Москвы медленно накрывала тьма.

Тишина.

Аким, местный конюх, решил заночевать на сеновале в конюшне. Благо что погода способствовала. Вроде как улегся. И тут его приспичило как иной раз бывает. Раз – и захотелось по малой нужде. Он уже было собрался спуститься вниз, как заметил какие-то тени.

Пугающие тени.

Отчего затаился, опасаясь привлечь их внимание.

Со стороны леса к усадьбе подходили лейб-кирасиры. Стараясь держаться в тени. Отчего разглядеть их можно было только случайно. Да и то – смутно.

Вот они достигли здания.

Осторожно обошли его, стараясь не мелькать у окон или на каких-то открытых площадках.

Минута.

Две.

И несколько бойцов направилось к двери, в то время как их товарищи, вскинув свое оружие, взяли под прицел окна. Еще одна группа прикрывала их, держа «на мушке» другие потенциально опасные строения и направления.

Дверь главного здания усадьбы на ночь запирали на задвижку. От греха подальше. Но это лейб-кирасир не смутило. Один из них взял и постучался.

Просто так и бесхитростно.

Никто не отозвался.

Он постучался вновь.

И вновь тишина. Хотя в окнах явно кто-то мелькнул. Но изнутри лейб-кирасир вряд ли можно было разглядеть. Уже темно. И они держались так, чтобы находиться не на виду. Да и окна располагались не самым удачным образом.

На третий стук изнутри крикнули раздраженно:

– Кто там?

Но лейб-кирасиры молчали.

Чуть позже раздался новый стук…

На седьмой раз терпение обитателей усадьбы закончилось. И один из них с грозными матами распахнул дверь. Явно намереваясь проучить этого молчуна, за которого, вероятно они приняли Акима. Но единственное, что у него получилось, это схлопотать с ноги в живот.

Больно так. Даже на вид.

Жестко.

И сразу все пришло в движение.

Лейб-кирасиры устремились внутрь.

Быстро.

Очень быстро.

Раздалось два выстрела. Грохот. Какая-то возня.

Аким прекрасно знал, что у них очень крепкие латные доспехи. И что нагрудник даже из мушкета не пробить. А выстрелы, судя по звуку, пистолетные. Да и вообще – там, внутри, в ограниченном пространстве крепкой, но небольшой старой усадьбы, такой латник – последнее с чем конюх хотел бы встретится.

Он ведь прет и прет.

Пыряй не пыряй – толку не будет.

Что ты с ним сделаешь? Особенно если все происходит вот так… внезапно и нахрапом.

Загорелся свет.

Понимая, что ничего хорошего его дальше не ждет, Аким очень осторожно спустился с сеновала. Стараясь не издавать никакого лишнего шума. И так же тихо попытался выбраться из конюшни, пользуясь тем, что лейб-кирасиры заняты ловлей куда более крупной рыбки.

В ворота он не пошел.

Чай не дурак. Видел, как на них навелись лейб-кирасиры. Выйдешь так – и пулю словишь али картечь. Дуриком. Даже если не заметят. Даже если им просто померещится.

Поэтому он пробрался к дальнему торцу длинного здания. Там имелась дверца. Раньше она вела в хлев с овцами. Но пару лет назад его разобрали. А дверь осталась.

Повернув щеколду он осторожно, чтобы не скрипнуть старыми петлями, приоткрыл дверцу. Прошмыгнул в щелку. Повернулся, желая уже дать ходу в огород и далее в лес, и…

Удар.

Перед тем как отключиться он успел заметить силуэт лейб-кирасира, который за каким-то бесом тут оказался. Он то его и приложил. И хорошо так. Даже пикнуть не смог…

– Что это у тебя? – спросила Арина, глядя на то, как из-за конюшни один из бойцов тащит безвольное тело какого-то слуги.

– Бежать хотел.

– Жив?

– А куда он денется?

– Молодец. Глебу сдай. И возвращайся на пост.

– А мне что с ним делать?

– Тащи внутрь, к остальным. – буркнула Миледи, и сама направилась по ступенькам в здание.

Герасим неодобрительно покачал головой. Он не любил, когда его людьми кто-то распоряжался. Даже женщина, которую он любил. Но и возражать не стал, так как сказала она все верно в общем-то…

Оперативная работа, наконец-то дала результат.

Раз за разом шла отработка покушений и попыток внедрения. Раз за разом собирались устные портреты подозреваемых, которыми оказалась неразлучная троица, «подчищавшая хвосты».

Более того, очень скоро к делу подключили художника. Который на основании устных портретов и дополнительных опросов очевидцев составил карандашные рисунки лиц. Этакие «фотопортреты». Их-то он потом и размножил ручным методом для распространения среди агентуры как самой Миледи, так и Ромодановского, а также еще четырех важных сподручных Алексея, трудящихся на этой ниве. Царевич хоть и доверял своей кормилице, но считал весьма здравым иметь конкурирующие организации. Чтобы можно было перепроверять сведения. Хотя бы выборочно.

Поначалу это все не давало никакого эффекта.

А потом случайно заприметили этих ухарей на рынке. Двух. Но художник проделал хорошую работу – портреты оказались узнаваемы. Так что этих деятелей «срисовали».

Установили наблюдение.

Обнаружили место, где они укрывались. Этакую оперативную базу, созданную на основе полузаброшенной усадьбы. Так-то она имела хозяина. Хозяйку, если быть точным. Но как муж умер, она туда перестала ездить и сидела в Москве безвылазно. Как эти кадры там заселились – вопрос. Но это отдельный вопрос.

Выждали с недельку.

Тишина.

Они тихо куковали на подмосковной усадьбе.

По-хорошему, требовалось подождать еще. Мало ли их руководитель выйдет на связь. Но Миледи посчитала это пустой затеей. Ведь после покушения на Алексея во дворе печной мануфактуры все было тихо. И можно было месяца два или три прождать впустую. Кроме того, у нанимателя могли иметься и другие подручные…

* * *

– Тебе удалось выяснить, зачем к Меншикову приезжала сестра Петра? – спросил Людовик XIV Кольбера после очередного доклада того.

– Нет, сир. Они почти не оставались наедине. А когда были на людях, обсуждали дела Бремен-Ферден.

– Она играла?

– Нет.

– Так может она действительно интересовалась делами Меншикова, чтобы и у себя в Шверине игорные дома открыть?

– Не думаю, что ради этого она бы поехала так далеко. Тем более, что все это буйство, насколько я понял, придумал ее племянник. Полагаю, сир, что там иной мотив.

– Может любовь?

– Наталья разумная женщина. Ей прежде всего важен ее собственный покой и комфорт. Особой страстью до мужчин она не отличается. Вот театр, вино, музыка – это сестре Петра действительно интересно.

– Странная поездка.

– Очень странная, сир.

– А что наше маленькое дело?

– Из Москвы пришли какие-то дикие новости. И я не хочу их даже озвучивать. Это явный вздор. Очередное покушение провалилось. И наш человек ищет повод вернуться во Францию, но так, чтобы его не заподозрили. Вот приедет и поспрашиваем. Возможно даже с пристрастием.

– А что за вздор?

– Сир, оно не стоит вашего внимания.

– Я сам решаю – что стоит моего внимания, а что – нет.

– Сначала этот безумец долго убеждал связного в том, что принц де не человек. Будто бы ему много лет, возможно веков. И он ведает прошлое с будущим. А потом донес связному о последнем провалившемся покушении какую-то дичь. Словно в принца стреляли. В упор. Из пистолета. А он даже не пустил кровь. Будто пуля ему не причинила никакого вреда. Причем этот безумец говорил о применении им серебряной, освященной пули.

– А… – открыл было рот Людовик и закрыл, не находя слов.

– Видите, сир. Я же говорю дичь и вздор. Вероятно, он умом помешался.

– Как-то проверить его слова вы можете?

– Уже пытаюсь. Мой человек в Вене сообщил, что примерно такую же историю рассказали и Иосифу. Дескать – стрелять стреляли, почти что в упор, но пуля не нанесла никакого урона принцу.

– А такое вообще возможно?

– Если на нем был добрый доспех, то отчего же нет? Но говорят, что он был просто в одежде.

– Хм… а под одеждой?

Кольбер задумался.

– Такое возможно?

– Наверное да. – кивнул министр иностранных дел. – Это многое бы объяснило. Но вся эта история в сущности бред. Мне иной раз кажется, когда я читаю донесения, что наш человек спятил и выдумывает сведения о России, вместо того, чтобы их собирать.

– Не судите его строго, – улыбнулся Людовик. – Дикая страна… там, наверное, если пожить, и сам одуреешь.

– Может быть… может быть… хотя, некоторые путешественники возвращались оттуда вполне здоровыми…

* * *

Алексей сидел в просторной ванной. И балдел. А рядом крутилась парочка его новых «горничных». Нагишом, разумеется.

Несмотря на определенный скепсис, проявленный царевичем изначально, их появление серьезно облегчило жизнь. Мысли упорядочились. Он даже и не замечал, как сильно на него давило это молодое тело, буквально кипящее от переизбытка гормонов. Просто стал меньше уставать, лучше спать, меньше отвлекаться. Да и вспыльчивость, с которой приходилось бороться, чтобы не наломать дров, серьезно просела.

И ему стала понятна эта диковатая мода аристократов. Раньше он считал ее блажью и банальным развратом. И не понимал Наталью Кирилловну, что покрывала и в чем-то даже поощряла похождения Петра Алексеевича. Пубертатный период – эмоционально сложное время, особенно если от твоих выходок может зависеть чья-то жизнь, а то и судьба целой державы. И даже ему, носителю вполне зрелого и развитого сознания, приходилось нелегко. Слишком давило естество.

– Какие же мы все-таки еще животные… – едва различимо пробурчал он себе под нос…

Глава 5

1706 год, июнь, 18. Орша – Москва – Подмосковье

Петр Алексеевич по своему обыкновению забрался на вышку и наблюдал с нее за полем битвы. Несколько рискованно, учитывая количество кавалерии у неприятеля. Но ему хотелось ясно понимать происходящее.

Видеть своими глазами.

Сама Орша пала быстро.

Даже особой осады не получилось.

Сразу как заработали новые 10-дюймовые осадные мортиры – так и сдались. Четырех залпов хватило чтобы всех во всем убедить.

Да и славно, что хватило только такого количества залпов, потому что Петр не стремился к полному разрушению Орши. Ну и бомб имелось весьма ограниченное количество. Для 30-фунтовых гаубиц и мортир их более-менее наделали. А тут вот… каждая была на счету.

Короткий ствол этих мортир с чрезвычайно толстыми стенками стоял на кованном, железном лафете. Развлекаться с деревом, которое от такой отдачи легко могло растрескаться не стали.

Обычная рама из двутавровых балок. Плиты для упора.

Для перевозки ее ставили на тележки. Поднимали домкратами. Поворачивали П-образные оси тележек на девяносто градусов. Втыкали массивные костыли. Ну и закручивали стопоры.

Четверть часа.

И мортира уже стояла на четырех колесах, готовая к движению. Мощных колесах. Опять-таки – железных. С такими характерными накладками-лапами, что употреблялись в годы Первой Мировой. Из-за чего вся установка намного лучше чувствовала себя на мягких грунтах. Меньше в них проваливалась.

Дальше к ней цепляли передок. И небольшой «поезд» из восьми попарно запряженных тяжеловозов начинал движение. Уверенно таща ее даже по плохим грунтовым дорогам. В том числе раскисшим. Не медленнее 6-фунтовок, позволяя установкам поддерживать достаточно приличные маршевые скорости.

Так что – сорваться и «дать ходу» такие мортиры могли буквально за двадцать минут. Невероятно быстро для тяжелых осадных установок! Просто сказочно! Особенно по тем временам, когда осадная артиллерия могла сутки или даже двое сворачиваться. В спешке. Чтобы потом еле-еле поплестись, сковывая войско своей чрезвычайной медлительностью.

В боевое положение эти мортиры разворачивали еще быстрее. Отцепили передок. Открутили стопоры. Ломом чуть подали вдоль оси назад, ослабляя зажим костылей. Вынули их. Толкнули ногой вперед. И все – мортира легла на грунт. Дальше только заряжай, наводи да стреляй. Меньше пяти минут на все про все.

А била она на три версты.

По тем годам – много.

ОЧЕНЬ много.

С чем и связывалась ее слишком толстые стенки ствола, а также сложности с производством бомб. Все-таки давление газов на снаряд был немаленький. И любые дефекты литья могли закончиться катастрофой…

Да, точность этих мортир была убогой.

Даже несмотря на то, что старались, стремясь уменьшить зазоры, все одно – летела бомба «туда». Впрочем, для крепостей этого за глаза хватало. Мимо них не промахивались. Но главное – защитникам не чем было ответить на огонь этих мортир. Просто не чем. Даже вылазка не выглядела решением, так как из-за высокой дальности установки находились глубоко в боевых порядках осаждающих войск. В отличие от старых ломовых пушек, которых стремились подвести поближе к стенам. По возможности на мушкетный выстрел…

Так или иначе, но, когда к Орше подошла деблокирующая польско-литовская армия, город уже давно был взят. И все, что ей оставалось, попытать счастье в полевой битве. С тем, чтобы сбить русскую армию, вынудив ее отступить. И самим приступить к осаде Орши с целью возвращения…

Вдали появилась конница противника.

Много.

Она активно втягивалась и накапливалась где-то в двух верстах.

Командир орудия заробел.

Так много всадников в одном месте выглядело пугающе. Особенно для него – совсем юного паренька… бывшего крестьянина. Но он держался.

На плечо легла чья-то рука.

Он обернулся.

– Мужайся, – вполне серьезно произнес командир батареи. Офицер, выслужившийся из крепостных, случайно попавших в армию. Еще в потешные войска петровский. Прошедший и два Азова, и Нарву с Выборгом. Опытный. Матерый.

– Так пойдут же…

– Пойдут. Наплюй. Это – не шведы.

Последнее предложение он произнес таким тоном, будто бы почитал сего неприятеля за сущие отбросы. И презирал его, не считая чем-то значимым и серьезным. Хотя молодой командир пушки не мог разделить это отношения. Сам то он не воевал. И вообще… вон всадников сколько. Уже на глазок тысяч пять. И они продолжали прибывать.

Где-то за спиной бабахнули осадные мортиры.

Подход неприятеля не стал неожиданностью для армии. И его ждали. Среди прочего даже развернув на него осадную артиллерию, способную бить далеко и увесисто.

А чуть погодя в этой бесформенной толпе всадников вспухли взрывы. Артиллеристы осадного парка правильно рассчитали и дистанцию, и время полета бомбы, выставив трубку замедлителя так, чтобы подрыв произошел почти сразу после падения.

Наловчились на 30-фунтовках.

Да и таблицы дальностей и времени полета для осадных мортир составили опытным путем весьма неплохие. Командир пушки об этом только слышал, но даже краем глаза не сумел на них взглянуть.

Несколько секунд.

И польско-литовское войско, собранное преимущественно из шляхты, поступило сообразно этой провокации. То есть, бросилось в атаку беспорядочной лавой, не дожидаясь сосредоточению всех сил.

– Заряжай! Дальней! – разнеслось по округе.

И артиллеристы засуетились.

Восемьсот шагов.

– Пали! – рявкнул молодой командир орудия, повторяя команду начальства.

И все девяносто шесть 3,5-дюймовых пушек ударили почти что слитным залпом. Отчего, даже несмотря на открытый рот и закрытые уши, зазвенело и загудело в голове. А там, вдали, упало около двух сотен всадников. Словно каким-то шквалом ударило по ним или их лошадям.

– Заряжай! Ближней! – вновь послышались команды.

Пятьсот шагов.

Все готовы.

Четыреста шагов.

Напряжение росло. Польско-литовская конница же уже совершенно перешла на галоп, стараясь как можно скорее достигнуть цели.

Триста шагов.

– Пали! – хором разнеслось по округе.

И 3,5-дюймовки ударили.

Жутко ударили.

Несколько сотен всадников от такой подачи полетели на землю. До полутысячи, а может и больше. Все развивалось так быстро, что и не разберешь.

Сами же артиллеристы, бросив свои орудия, отошли за пехоту. Укрывшись за спинами солдат. Которые меж тем присели.

Сто пятьдесят шагов.

Залп!

Тысячи и тысячи мушкетов с дальней линии выпустили свои пули по противнику.

Окрик.

Поднялась следующая линия. И почти сразу – новый залп.

Конница противника от такого угощения обильно летит на землю, но сохраняя инерцию движения, продолжает накатываться.

Полсотни шагов.

Последние две линии дают общий залп. Первая – с колена, вторая – стоя. Стараясь как можно крепче угостить неприятеля.

И… ничего.

Всадники не решились бить натиском пехоту. Да и сработал эффект от урона, из-за которого добрая треть атакующей конницы уже как корова языком слизнула.

Они отвернули.

И бросились обратно туда же, откуда еще совсем недавно пробирались к городу. Туда, куда продолжала прибывать неприятельские войска. Из-за чего беглецы сумели закрутить натуральную давку – ведь в той узости столкнулись две толпы, двигавшиеся в противоположном направлении.

За спиной жахнули вновь осадные мортиры.

И в эту массу людей… в это вавилонское столпотворение опять прилетели 10-дюймовые бомбы. Только усилив панику и хаос. Ну и собрав свою кровавую жатву.

По пехоте раздались команды.

И всколыхнувшись волной солдаты пошли вперед.

Атакуя в лоб.

Мерно шагая под барабан.

Никаких криков. Никакой суеты…

Словно и не бой, а какое-то представление.

Кавалерия же поскакала куда-то в бок, явно совершая какой-то обходной маневр. И уланы, и карабинеры. Всей массой.

Молодой командир орудия искренне перекрестился. И вздрогнул. Это вновь ударили осадные мортиры, отправляя третий залп тяжелых чугунных бомб по скоплению неприятеля. Отчего парень невольно перекрестился еще раз и даже поцеловал крестик, благодаря небеса.

Что было дальше бывший крестьянин не видел.

Слышал только, что из-за перелеска доносилась стрельба мушкетная. Много. Залпами. Видимо догнали неприятеля пехотинцы. А может и карабинеры стреляли. Как знать?

Но он не забивал себе голову этими вопросами.

Вот вернутся и все расскажут.

А сейчас ему надо было, пользуясь моментом заставить почистить пушку своих подчиненных. То есть, выполнить свои прямые обязанности. Ровно тем же занялись и остальные. Кто-то сам. А кто-то и по окрику командиров батарей…

* * *

Жужжала муха.

Навязчиво.

И летала очень продуманно, стараясь не приближаться на дистанцию вытянутой руки. Конечно, царевич знал, что ни о каком мышлении там и речи не шло. Та горстка ганглий могла лишь имитировать жестко зашитые инстинктивные программы. Но не мог отделаться от навязчивого ощущения, что это насекомое над ним издевается.

Жара стояла несусветная.

Пот по нему струился тоненькими ручейками.

Он вообще за время этого заседания чувствовал себя так, словно промок до нитки, до исподнего. Хотя, конечно, в текущей конфигурации именно с исподнего он намокать и начал.

Очень хотелось кондиционера.

Отчаянно.

Но его не было. И хотя принцип его работы царевич прекрасно представлял, браться пока даже не собирался. Дел и так хватало.

Бодро вращался под потолком вентилятор, давая хоть какой-то ветерок. Их собственно было всего четыре на весь дворец. Тут – в зале для заседаний, у него в кабинете, в зале для приемов и в спальне. Привод их был весьма дурацкий – через вращающие вокруг своей оси трубки на бронзовых втулках. А те от водяного колеса в подсобке. И цистерны, куда по мере необходимости заливали воду как в своеобразный аккумулятор.

Не бог весть что, но даже этому Алексей был рад.

Но сейчас он не спасал.

Хотелось раздеться… а сама одежда бесила…

Слишком толстая… слишком теплая… Даже несмотря на пошив из шелка и лена. Его все равно ведь несколько слоев было…

Люди, сидящие на этом совещании, чувствовали себя не лучше. Однако работа медленно, но верно продвигалась.

Важная работа.

Слишком важная, чтобы махнуть на нее рукой и отложить. Иначе бы царевич уже давно забрался в бассейн. Иной раз ему даже казалось, что там все эти совещания и нужно проводить, чтобы не мучить ни себя, ни людей. Ну или ночью, когда эта чертова жара уже не так шпарит.

– … на северо-восточном берегу Ладоги было обнаружено месторождение олова[155]155
  Имеется в виде Старое рудное поле в районе Питкяранта.


[Закрыть], – произнес докладчик.

Алексей встрепенулся, выходя из этого расплавленного состояния.

– Олово? – спросил царевич. – Олово – это хорошо. Это очень хорошо. Там далеко от берега?

– Прямо на берегу.

– Большое?

– Пока сложно сказать. Требуется более вдумчивое обследование. Судя по всему, оно небольшое и смешанное. Мы там и олово нашли, и медь, и серебро. Там и железные руды хорошие есть. Вот их – довольно много. Но повторюсь – пока рано об этом говорить.