Текст книги ""Фантастика 2024-83". Компиляция. Книги 1-16 (СИ)"

Автор книги: Михаил Ланцов

Соавторы: Андрей Дай,Андрей Буторин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 88 (всего у книги 299 страниц)

Могли?

Могли. Да только они все находились на виду. И отряд лейб-кирасиров просто не мог посетить Францию для проведения такого штурма.

Тогда кто?

Иезуиты?

Они с удовольствием бы это сделали, если бы узнали и смогли. И если случайно выведать подобный секрет они имели шансы, то вот осуществить штурм… кем? Людовик даже не слышал, что у них есть подобные люди. Да и не в их это духе. Они предпочитают иначе работать.

В общем – головоломка.

Сведений было слишком мало. Чрезвычайно. Из-за чего даже предположить ничего не получалось. Оставалось только ждать «первой ласточки» и готовиться…

Глава 9

1709 год, октябрь, 29. Москва – Кубань – Невольничий берег

Петр устало потер лицо.

С того самого момента как уехал его сын с посольством в Москве начала твориться всякая чертовщина. То пожар на заводе, то лось утонет в водопроводе, который шел местами открыто, то еще что. Да и с обычными преступлениями творилось что-то неладное. Просто какая-то черная полоса.

Вроде бы и ничего такого.

Если смотреть на каждое событие по отдельности, то и мыслей никаких дурных не возникало. Бывает. В жизни и не такое случается. Но когда во время августовского доклада Миледи представила графики, царь схватился за голову.

Буквально по каждому направлению шел если и не взрывной, то очень бурный рост. А потом она, развивая доклад, продемонстрировала знания, полученные от Алексея. Он не был следователем, но выявлять диверсии умел. Чему ее и научил.

И тут царь закипел.

Потому что Арина ему достаточно легко смогла показать и доказать – большая часть пришествий носит искусственный характер. Только в городе и его окрестностях действует банда вредителей. Умных и опытных.

– Проклятье! – раздраженно воскликнул царь. – И как мы этих мерзавцев искать будем? В Москве сколько людей живет? Сто тысяч? Сто пятьдесят? Двести? Сколько?

– Триста двенадцать, – по память произнес Ромодановский, который, руководя полицией, занимался еще и вопросом учета.

Алексей хотел знать численность населения города, включая временным работников. Вот Федор Юрьевич и контролировал этот вопрос через присмотр за жильем, гостиницами и постоялыми дворами, которые здесь выступали в роли хостелов для бедных. На улицах же ночевать было не положено. Так что Ромодановский мог всегда сказать сколько в Москве людей ночевало с точностью до сотни.

Причина такого любопытства крылась в массе факторов. Так, если бы кто-то пожелал подготовить в городе восстание, то стал накапливать там своих людей. И это бы бросилось в глаза. Или, например, в случае голода, требовалось ясно понимать объем помощи населения, чтобы держать адекватными по наполнению склады. И так далее.

Царевич держал руку на пульсе.

Не сам, разумеется.

И Федору Юрьевичу это все не нравилось. Но потихоньку учет и контроль был налажен. Равно как и система рефлексии в виде поощрений и наказаний. Из-за чего все заработало практически в автоматическом режиме.

– Триста двенадцать тысяч человек… – медленно произнес Петр, качая головой. – И как мы их в такой толпе будем искать? – спросил он, скосившись на Миледи.

– Немало, – улыбнулась она, переворачивая очередной лист бумаги на большой подставке. – Это карта нападений и происшествий, составленная за лето.

– А почему она такая пестрая?

– Точки разных цветов обозначают разные события. Вот это – пожары, а вот – ограбления. Здесь, – указала она рукой, – подробная легенда. Но сейчас это не так важно. Обратите внимание на это место. Видите?

– Странно, – произнес Ромодановский. – Там действительно ничего не происходит?

– Да. Я это перепроверяла несколько раз. Как прямо, так и косвенно. Очень тихое и спокойное место.

– Прямо заговоренное, – покачал головой царь. – Вон – в кремле и то больше всякой гадости творится.

– Хорек не трогает куриц там, где он поселился, – улыбнулась Арина, – он к соседям ходит. Не так ли?

– Но там много людей живет.

– Сорок две тысячи человек, – кивнула Миледи, соглашаясь с замечанием. – Приблизительно. Но есть маленькая особенность. Это жилой район для небогатых людей. Почти все они живут в устойчивом и предсказуемом ритме – ходя на работу. За ними всеми очень сложно проследить из-за количества. Но, плотно работая с дворниками можно выявить людей, выбивающиеся из этой пульсации.

– И что? – продолжал хмурится Петр.

– Весь сентябрь шло наблюдение. Сначала мы выявили людей, которые выбиваются из указанного ритма. То есть, если и ходят куда, то нерегулярно. Их оказалось около девяти тысяч. Дальше мы выбрали тех, кто живет не по средствам. Еда, выпивка, алкоголь, женщины. Уже через неделю нам удалось отсеять выделить триста двадцать семь человек. Сейчас мы работаем с ними плотнее.

– Может их просто взять? – спросил царь. – Да поспрашивать с пристрастием.

– Не думаю, что так стоит поступать. – покачала головой Арина. – А если заказчик взаимодействует с ними через посредников? К тому же уже сейчас мы выявили среди них несколько человек, которые не имеют отношения к нашему делу.

– Это как? – удивился Ромодановский.

– Там дешево стоит снять жилье. Поэтому это место пользуется определенной популярностью у купцов и разного рода путешественников. Мы уже выявили двадцать десять человек, совершенно точно не имеющих никакого отношения к нашему делу.

– Остальные – они кто? – спросил Петр Алексеевич. – Я знаю у Алексея большая картотека. Среди этих нету никого из ранее привлекших ваше внимание?

– Алексей Петрович вел дела только на влиятельных людей. А там таких нет. Пока я ничего точнее по ним сказать не могу. Работаем. Проверяем. Они живут несколькими кустами, за которыми установлено круглосуточное наблюдение. Пытаемся выявить регулярных визитеров и какую-то систему их собственного движения. Фиксируем время выхода и соотносим с происшествиями в городе.

– Есть совпадения?

– Точных – нет. Но попаданий в периоды хватает. Это когда что-то происходит между выходов и возвращением подозреваемого с учетом времени в пути.

– Что-то мне все это совсем не нравится. – покачал головой Петр. – Надо брать их всех! Быстро и разом всех накрывая! И к дознавателям!

– Это всего лишь исполнители. Взять их мы всегда успеем. Но если мы не доберемся до организаторов, то спустя некоторое время все повторится. И, возможно, эти мерзавцы сделают выводы и станут вести себя аккуратнее.

– Сколько времени этот кошмар еще будет твориться?

– Мне нужно два-три месяца. Максим – полгода.

– Полгода?! Уму не постижимо! Это сколько еще мануфактур сгорит?

– Если мы поспешим, то упустим возможность узнать, кто это все затеял.

– Ой… – отмахнулся царь. – Ну узнала ты. И что дальше? Очевидно же, что это не наши. Видно – кто-то опытный, матерый. Да и наши такие пакости делать не станут, смысла в них нет.

– Я мыслю так. Надо выяснить кто. И ответить. Сторицей.

– Ответить… а есть кем? – фыркнул Ромодановский. – Или хочешь как тогда, с Шуйскими, опозориться на весь свет?

Арина улыбнулся. Печально.

Перелистнула еще один лист на держателе.

– Это совокупное установленное нами количество пакостей, совершенное иноземными послами, шпионами и прочими им подобными с 1698 года. Оно разбито по категориям. Разумеется, сюда включены только точно установленные события. Мы ведь не все знаем. На самом деле их должно быть больше. А это – общая сумма совокупного ущерба по части пакостей, которые можно измерить в деньгах.

– Жуть какая… – нахмурился Петр.

– Вот, – она перелистнула страницу, – разбивка их же по странам. А вот тут, – она продемонстрировала следующий лист, – график событий по годам. Как нетрудно понять – активность возрастает. Да, возможно, она и раньше была высокой, но мы ничего о ней не знали. Но пока можно предположить, что на нас идет атака. И то, что сейчас происходит в Москве, часть общего наступления.

– И кто, как ты думаешь, за всем этим стоит? – спросил Голицын, молчаливо наблюдавший за докладом.

– Я не могу сказать пока. Тут вообще может быть совокупные усилия некой коалиции. Потому я и предлагаю не спешить, чтобы выявить заказчиков. И нанести им ответный удар.

– А мы потянем?

– Второй год идет подготовка лейб-егерей на базе лейб-кирасир. Это выходцы из разных стран – англичане, французы, германцы, итальянцы, турки и прочее. Алексей Петрович очень осторожно их вербовал в ходе привлечения специалистов. А потом, когда они были отобраны и прошли проверки, их стали готовить. Как раз для всяких пакостей за границей.

– А я почему о них ничего не знаю? – хмуро спросил царь.

– Алексей Петрович же докладывал. О том, что создает новую отдельную роту при лейб-кирасирах для особых поручений. И даже рассказывал каких.

– Да? – удивился Петр.

– Приказ о создании этой роты был подписан тобой в феврале 1706 года.

– О… когда это было… – покачал головой царь. – И что, с тех пор ничего не делали?

– Вербовка, проверка и подготовка таких людей занимают время. Их ведь еще нужно распределить по способностям и наклонностям на специальности. И придумать чему их учить, чем оснащать. Но твой сын считает, что их уровень уже сейчас выше, чем у тех же французов или голландцев.

– Самоуверенно, – фыркнул Ромодановский.

– Он когда-то демонстрировал пустую самоуверенность? – удивленно повела бровью Миледи.

– Хорошо, – громко произнес Петр. – Действуй как считаешь нужным…

* * *

Алексей медленно ехал по полю.

Конь его всхрапывал, явно тяготясь запаха крови. И осторожно переступал через тела.

– И покрылся берег, и покрылся Терек сотнями пострелянных, порубленных людей, – едва различимо пробурчал себе под нос царевич.

– Так не Терек это, Кубань-река, – произнес яицкий атаман.

– А тогда в рифму не попадает, – улыбнулся парень. – Кстати, Игната взяли?

Закрутилась суета.

Несколько человек выскользнуло из свиты царевича, бросившись выяснить этот вопрос. Игнат-то, где именно дрался никто не знал…

Узнав о приближении царских войск некрасовцы вышли на бой. Всех, кто мог держать в руках оружие, выставили. Потому как уйти не могли. Не успевали, да и с горцами Алексей сговорился, отчего идти через их земли можно было только с боем. Назначил царевич за каждого некрасовца цену. И за живого, и за мертвого, и только за одну лишь голову, привезенную в корзине. Хорошую цену. Так что Игнат и весь круг казачий даже не рискнули туда соваться. Бедно те же черкессы жили. За такую цену они всем народом выйдут за охоту.

Так что вышли драться.

Чтобы царевы войска отворотить. И спокойно куда-нибудь убраться подобру-поздорову. Хотя бы на кораблях в земли осман. Или еще куда.

На это и был расчет.

Царевич вел большое конное войско. Да разжившись у калмыков конями двигался о-три-конь или даже о-четыре-конь. Что позволяло в день проходить довольно много и не останавливаться на долгие привалы слишком часто. Из-за чего Игнат со товарищи и не успел сбежать. Просто не успевал. Отчего и пошел на отчаянные меры.

Тщетные.

Одних калмыков Алексей привел семь тысяч. Всего же – около пятнадцати тысяч сабель пришло. Включая полки карабинеров и улан. Новых уже улан, которые гарцевали на кливлендских гнедых. Крепких, массивных и выносливых. Сами же имели вместо нагрудника более развитый доспех, защищавший и руки, и спину, и бедра.

В поле Некрасов не совался.

Понимал – раздавят. Поэтому засел в оборону на удобных позициях.

Царевич не стал играть с ним в его игры. А просто отправил демонстративно всех башкир вдоль Кубани ниже по течению. В сторону станиц. Казаки-раскольники прекрасно все поняли. И, бросив позиции, побежали защищать семьи. Тут-то уланы и ударили, подкрепленные калмыками…

Ну в общем-то на этом и все.

Сам Игнат пытался отходить куда-то с верными ему людьми. Но хорошие лошади карабинеров не дали ему шансов. Вообще мало кто сумел вырваться и убежать. Во всяком случае на первый взгляд. Но мало ли? Вот Алексей и решил уточнить.

– А что с остальными? – спросил яицкий войсковой атаман.

– С кем?

– С теми, кто в станицах остался.

– С ними поступят по закону Чингисхана. – без задержки или запинки ответил царевич.

– Это как?

– Всех, кто выше тележной чеки убьют, – произнес один из калмыков, ехавший рядом в свите.

– Ох! – нервно выдохнули казаки.

– Игнат – изменник, повернувший свое оружие, против своих. А измену нельзя прощать. Никому и никогда. – холодно и как-то отстраненно пояснил Алексей Петрович. – Если начнешь прощать, то и остальным захочется. А так вот оно цена. Страшная цена. И себя сгубишь, и остальных. Многие ли захотят ее заплатить?

Старшины казацкие нахмурились.

– Чингисхан и смог создать величайшую в истории державу. Ни до, ни после него никто ничего подобного сделать не смог. Одна из причин заключалась в законах – суровых, но справедливых. И в том, что у него хватало духу карать, заглушив жалость. Просто для того, чтобы впредь меньше крови проливалось.

– А что будет с теми, кто ниже тележной чеки? – хрипло спросил один из старшин.

– Их заберут на воспитание как сирот. И вырастят без памяти о родителях, словно бы подобрали как бродяжек на улице. Что вы смотрите на меня? Они будут жить. Но их родители, что участвовали в измене, окажутся стерты из их памяти.

Казакам это все крайне не понравилось.

Их склонность к бунтам по любому поводу и без жестко диссонировало с озвученным тезисом. А вот калмыки приняли сказанное вполне благоприятно. Им вообще оказалось лестно, что Алексей Петрович не только столь лестно отзывался о Чингисхане. Да и вообще – все это вполне вписывалось в степную парадигму бытия. Обыденную для любого степняка.

Разговор на этом и закончился.

А потом, позже, именно яицких казаков, как замазанных в сотрудничестве с Игнатом Некрасовым и его людьми, вынудили провести карательные процедуры. Чтобы так сказать на крови искупить дела.

Они не хотели.

Но находились в меньшинстве. И устроить бунт после такой отповеди не решились. Просто стало страшно. Ведь уйти то они может и уйдут. А что дальше? Царевич с этим войском придет на Яик, где к нему охотно присоединятся башкиры. И просто вырежет все местное казачье войско также, как этих последователей Игната.

Поэтому, скрепя сердце, они выполнили то, что им приказали.

А после…

А что после? Алексей постарается ославить их должным образом, дабы ни у кого не возникало сомнений – яицкие казаки «верные псы царя». И что они сделают все, что он им прикажет сам ли или через наследника. Не останавливаясь не перед чем.

Зачем?

Так чтобы к ним поменьше всяких деятелей ходило, что ум смущать любят. Да и вообще, правильно созданная репутация может держать в заложниках так, что мое почтение. Куда крепче угроз, посулов и прочих обычных приемов…

* * *

Голландский делец угрюмо смотрел на кружку.

Он был разорен.

Сначала пришли эти русские и устроили в здешних краях заварушку. Из-за чего поставки рабов стали на глазах уменьшаться, а цены на них стали расти.

Считая, что поймал удачу за хвост, он вложился. Купил все, до чего дотянулся. Еще и долгов набрал.

Начал ждать корабля, чтобы с выгодой это все перепродать.

Неделю ждал.

Две.

Месяц.

Два.

А когда, наконец, в их факторию явились голландские корабли выяснилось, что рабы им не нужны. И что они прибыли со всяким барахлом, которое меняли на золото, серебро, слоновую кость, редкие шкуры и так далее.

Подпоив одного из капитанов, он выяснил – все дело в русских. Они против работорговли. А сотрудничество с ними очень нужно руководству Голландии. Так что капитанам сделали негласный запрет – не возить рабов. Если же кто на это пойдет – пенять на себя.

Делец пытался уломать капитана.

Ну что ему стоит? Вот они рабы. Берег Нового света недалеко. Огромные прибыли. Запрет и запрет. Мало ли? Кто же узнает. Однако капитан и слушать ничего не хотел. Сославшись на то, что выполняет заказы русских и не хочет получить отказ в сотрудничестве ради этой разовой сделки.

Потом пришел второй корабль.

И вновь повторилась та же история.

С третьим – вновь.

Пока, наконец, не пришло шокирующее известие – русские, вместе со своими чернокожими союзниками разгромили Ашанти в Генеральном сражении. И… в общем делец оказался в еще более сложной ситуации, потому как все его рабы как раз к мосси и относились – к тому народу, что выступил союзником русских.

Что делать?

Как поступать?

Деньги, даже набранные в долг, заканчивались. И новые никто не давал. А рабов ведь требовалось кормить.

И тут случилась она… катастрофа. Окончательная и бесповоротная. Выяснилось, что колонию приобрели те самые русские у Голландии. А у них рабство отменено. Посему любой раб, зашедший на их территорию, обретал свободу. В том числе и те, которых делец с такими надеждами скупал…

Он пытался противится.

Требовал, чтобы ему вернули деньги.

Но тщетно.

Местные старожилы, конечно, смотрели на него с пониманием, однако помогать не спешили. Особенно после того, как пришли первые русские корабли. Голландские на самом деле, но с под другим флагом и с товарами, сделанными в России. Самыми обычными. Топорами, ножами, чугунками, тканями разными и прочим. Обычный, ходовой бытовой товар, которого имелось много, и он шел по весьма сходной цене. Через что в колонии вновь стали оживать, превращаясь в локальные ярмарки с нарастающим оборотом.

Рабов же больше не было.

Здесь.

В колониях.

А там, в глубине Африке начиналась какая-то странная и непонятная дельцу движуха. Да он и не хотел в этом всем разбираться. Он пил. Последние пару недель уже просто выклянчивал выпивку и старался забыться. Где-то давил на жалость, где-то пытался продать «интересную историю». Но с каждым разом это все становилось сложнее…

Глава 10

1709 год, декабрь, 12. Москва – Вена

Алексей посмотрел на Миледи.

Грустно…

Сразу после разгрома последователей Игната Некрасова на Кубани царевич отправился на галере из Тамани в Азов и далее Воронеж. Откуда и до Москвы добрался еще до того, как встал лед. Пароход же отправил домой сразу, как выступил в поход из Астрахани, вместе с посольством.

Прибыл.

Отчитался перед отцом.

Но тому в общем-то было все равно, что там на границе произошло. Шуганул и шуганул проказников. Скорее он даже был недоволен, что его сын мотался непойми, где и занимался всякой фигней, в то время как в столице беда. Слишком уж незначительной казалась и мыслилась роль каких-то там повстанцев на краю света.

Царевич отреагировал спокойно.

Что сделано, то сделано. В конце концов отец может быть и прав. Его ведь отвлекли на несколько месяцев от Москвы. Кто знает, кто науськивал Игната на это нападение? После той бойни в поле допрашивать в общем-то было некого, а бумаг не сохранилось.

Зачем Некрасову так подставлять?

Вопрос. Большой вопрос. Он ведь наверняка слышал о том, какая репутация у царевича. На что он рассчитывал? Даже если бы убил он его. И что дальше? Царь не пришел бы мстить? Смешно. Это нападение в целом выглядело сущим самоубийством. Разве что целью являлось покушение. Но на кой бес Алексей им сдался? Если только они не действовали в интересах каких-то сторонних сил…

Ситуация в Москве не радовала. Хотя Миледи и сделала всю основную рутинную работу. Он ее перепроверил и практически не нашел ошибок.

Практически.

Потому что она вывела за скобки духовенство, которое не участвовало в правильно примеченной ей пульсации. А зря. Очень зря. И проверка указанных лиц почти сразу выявило несколько человек, выполняющих роль связных… или координаторов. Тут так сразу и не поймешь…

Выявив «кусты» действительно подозрительных персонажей, Миледи никак не могла выявить их связь. Кто ими управляет и как. Оказалось все предельно просто и банально. От каждой такой группы их лидер постоянно ходил в церковь, где исповедовался и причащался. Каждое воскресенье.

Все бы ничего. Но был нюанс. Подозреваемые с некоторыми священниками беседовали о чем-то долго, а с остальными кратенько, как все. Да и священники эти отличались общительностью только с подозреваемыми…

Установили наблюдение.

И выявили кураторов, которые жили вообще в Смоленске! Связь же поддерживалась через курьеров, используемых вслепую. Почтовой службы в современном ее понимании еще не существовало, поэтому жители обменивались письмами и посылками посредством всякого рода путешественников. И те же купцы охотно брали для передачи небольшие гостинцы за умеренную плату. Вот через такие гостинцы и передавались послания. Зашифрованные. Но не явно, чтобы вызвать подозрение в случае их чтения посторонним человеком, а через аллегории. Из-за чего в принципе выглядели обычной перепиской. Несколько душной, но не более…

– Ты уверен? – тихо переспросил царь.

– Это иезуиты.

– Так ведь следили же за ними! – воскликнул Ромодановский.

– А их в Москве самих и нет. Они в Смоленске обосновались. В самом городе живут под видом аптекаря с помощниками-учениками. У стены крепостной. Рядом со стеной – хуторок. На нем постоянно держать готовых лошадей и припасы. И с этим хуторком у них регулярная связь. Ходят ученики туда травы покупать у владельца.

– А как они через стену переберутся в случае бегства? Они ведь там поселились не просто так?

– Все верно, не просто так. Дом стоит практически впритык к стене и с его крыши можно перебраться на нее. Ну а дальше какая сложность? Скинул веревку и спускайся. Можно и ночью уходить, и днем, потому как до лестниц всяких далеко, как и ворот. Ежели что можно довольно легко прорваться, вооружившись множеством пистолетов.

– В Москве точно нет иезуитов? – спросил царь.

– Не думаю. Они блюдут букву наших договоренностей.

– А эти священники? Разве не иезуиты?

– Они переселенцы из Литвы. Официально – бежали от притеснений православной веры. Мы начали их проверку. Но, полагаю, формально они не состоят в ордене. Хотя для дела это совсем не обязательно. Они часто вербуют, ловя на каких-то слабостях и тайных неблаговидных делах. После чего таких используют, шантажируя разоблачением и обильно сдабривая деньгами.

– И как эти священники оказались в Москве? – нахмурился Ромодановский. – Патриарх же обещал провести чистку.

– Это отдельный вопрос. Кстати, в ходе расследовалось было выявлено девятнадцать чиновников, которые на кое-что закрывали глаза. За взятки. Но аккуратно. Ничего серьезного. Да и этим дельцам серьезное прикрытие и не нужны. Чисто работают.

– Мы вряд ли сможем нанести удар по Риму даже твоими лейб-егерями. – покачал головой Петр.

– Разумеется. Там такой гадючник, что наших ребят почти сразу вычислят.

– Арина говорила, что ты мыслишь им ответить.

– Отвечу.

– Но как?!

– Есть у меня кое-какие мысли, – мило улыбнулся Алексей, сохраняя, впрочем, холод в глазах.

– Не поделишься? – спросил Ромодановский.

– Пока рано.

– То есть, лейб-егеря оказались пустой затеей?

– Ну почему же пустой? Мы с иезуитами договаривались о том, что они сдают нам Речь Посполитую за нашу поддержку. Они этого не сделали. Да, формально они закрыли все свои представительства там и учебные заведения. Передав их другим орденам. Но это – формально. Фактически их присутствие осталось все таким же внушительным, если не усилилось.

– И что?

– Лейб-егерям нужно тренироваться, – пожал плечами царевич. – Почему не на них? Без всякой задней мысли. Науки ради. В конце концов они официально оттуда ушли, о чем нам и сообщили. Так что, все, кого мы там ликвидируем, к ним отношения иметь не будут. Не так ли?

Царь хмыкнул и решил сменить тему:

– Что там с ханом решилось?

– Ничего. Он и рад бы виновников сдать, да не может. Просто не имеет для этого достаточно влияния и военной силы. Попытайся он подобное сделать – кланы в его державе просто поднимут восстания.

– То есть, будет война? – нахмурился Петр Алексеевич. – Их выходка должна быть наказана, но воевать… нужно ли?

– Сам не хочу.

– Но придется?

– Насколько я знаю сейчас за нашими поступками в этом конфликте наблюдают все в округе. От османов и персов до китайцев. Ну и у нас башкиры с калмыками. Ситуация всем понятна. И собственно вопрос лишь в том – спустим мы эту выходку или нет. Если спустим, то покажем всем остальным нашу слабость. И получим целый каскад проблем по границе от Тихого океана до Каспия и дальше. Тот же Кавказ не самый спокойный регион. Или ты думаешь я просто ТАК обошелся с людьми Игната Некрасова? Сначала ты работаешь на репутацию, потом репутация работает на тебя.

– Эх… грехи наши тяжкие… – покачал головой Петр. – Ты можешь придумать, как нам эту войну избежать?

– Выманить и взять виновников с последующей публичной казнью.

– А они такие дурные? – усмехнулся Ромодановский.

– Придется подумать над наживкой. Достаточно вкусной и завлекательной для того, чтобы они решились. Как на рыбалке. Возможно даже прикормить немного.

– Прикормить? Людей то не жалко?

– Жалко. Но иначе людей еще больше погибнет.

– Я слышал ты предложил черкесам деньги за головы людей Некрасова. Это так? – поинтересовался Федор Юрьевич.

– Да.

– Может и за этих ухарей объявить награду? Чтобы свои принесли.

– Посмотрим.

– Вижу, что ты не хочешь. Почему? – спросил царь.

– Не та ситуация. Да и кто на это пойдет? Эти люди лидеры, окруженные лично преданными соратниками. Кто решится взять эту награду? Только конкуренты, за которыми стоит сопоставимо воинов. А это маленькая внутренняя усобица. Сколько нам нужно заплатить за то, чтобы это началось? Рискну предположить, что нам проще и дешевле с ними войну затеять.

– Эта война будет проклятьем для нас. – мрачно произнес Ромодановский.

– Думаешь проиграем? – спросил Василий Голицын.

– Кому? Им? Ты шутишь? Нет, конечно. Тут в другом дело. У нас и с башкирами да калмыками беды частые. Тревожно там. А если сунемся к этим, то удвоим свои беды. Ибо там ни рек, ни озер с пресной водой практически нет. Одна степь, которую летом выжигает солнце, а зимой лютыми ледяными ветрами продувает. Там нет ничего, кроме их кочевий. Но разбив их мы будем вынуждены взять их под свою руку. И защищать. А как это делать? Одно сплошное разорение. Нам и калмыки с башкирами в убыток. Разве что сами на нас в набеги не ходят, отчего есть какой-то смысл. Теперь еще и эти. Скуют они нас по рукам и ногам. И толку никакого, ибо с их набегов мы ущерба особого не испытываем. Там ведь все равно в пограничье нет ничего. Другие кочевники да казаки. Эти и сами справятся.

– Да… – покивал Петр Алексеевич. – Война эта выходит сущей дрянью. Ввяжешься в нее – убытки. Плюнешь – тоже. Проклятье! Хотел бы я подержать за горло того человека, что все это устроил…

– Или людей, – буркнул царевич. – Впрочем, у меня есть кое-какое решение. Я калмыков с башкирами сейчас вовлекаю в производство товарной шерсти и еды. Не Бог весть что, но себя они точно окупят. А те земли? А почему не тоже самое им поручить? Только вопрос защиты стоит остро. Это да. И тут ничего не возразишь.

– Сынок, я все понимаю, шерсть нужна. Но ты уж попробуй как-нибудь эту гнилую историю как-то без войны разрешить. Там ведь можно годами в ней вариться.

– Ну это ты хватил, отец. Годами. Орда эта ныне не разваливается как держава только потому, что ее птицы засрали. Если хорошо ударить, то местные лидеры сами прибегут мириться.

– Ты иди – ударь их. Али думаешь, что пойдут на генеральное сражение? – недовольно заметил Ромодановский. – Особенно если прознают, что у нас войско слишком сильное вышло.

– Велика степь, а отступать некуда. Или думаешь, что они бросят свои стада? А питаться они потом чем будут? Нам же с ними возиться даже и не потребуется. Просто привлечем калмыков с башкирами. Оно охотно все будут угонять, пока мы обеспечивать им военное прикрытие. А стада медленные. Куда они убегут? Начнем терзать их – сами на бой выйдут.

– Постарайся как-то решить без войны. – с нажимом вновь произнес царь.

– Постараюсь. – серьезно ответил Алексей. – Но к войне там все одно нужно готовиться.

– Готовься. Но постарайся ее избежать. По твоей ведь неосторожности все заварилось. Если бы дурью не маялся со своими верховыми прогулками, то ничего бы не случилось.

– Случилось бы, отец, случилось. Допрос показал – те ухари собирались напасть на нас во время береговой стоянки. Ночью. Кровью они, конечно, умылись бы. Но нападение так или иначе состоялось бы. А значит – все это никак избежать было нельзя.

– А поездка твоя? На кой бес ты вообще в ту глушь отправился? Ладно. Разбирайся. Можешь делать все что угодно. Просто не доводи до войны.

– Если быть предельно честным, то война там и так идет. Уже несколько десятилетий. Или ты думаешь, что ежегодные набеги – это не война? И каждый такой набег, на который мы не отвечаем, портит нашу репутацию.

– Это другое.

– Нет отец, не другое. Спроси любого в степи, как он относится к тем, к кому он ходит пограбить и полон увести. Это не другое, а то самое. И война и так идет. Малая война. Постоянная. Сейчас спустим? От Кавказа до Тихого океана на нас набросятся и начнут поедом есть в бесконечных набегах. Да и башкиры с калмыками сделаю свои выводы. Но и наше молчание на эти набеги – тоже замечают. Отчего смелеют и голову поднимают. Те же башкиры бы восстаний не начинали, если бы мы жестко себя со степняками вели. А то – каждый раз переговоры да разговоры с уступками. Вот и считают нас слабыми.

– Боже! – воскликнул раздраженный царь, помыслы которого лежали совсем в иных землях и делах, и которого от степных дел откровенно мутило. – Ну хорошо! Хорошо! Делай что считаешь нужным! Только перестаньте мне уже голову морочить этими дикими местами! Хватит!..

* * *

Иосиф I Габсбург стоял возле окна, молча наблюдая за тем, как падал снег. А его ноздри приятно щекотал запах свежего кофе.

Тишина.

Казалось, что присутствующие в помещении люди боялись вздохнуть лишний раз. А потому сопели едва-едва. Вон – как легкий, едва различимый шелест.

– Молчите? – наконец спросил правитель.

– Ваше Императорское величество, наши люди старались.

– Но они не справились. Так что слова о старании лишь слова. Не так ли?

Тишина.

Иосиф, даже не поворачиваясь, отчетливо представлял их лица, их постные лица с опущенными, виноватыми взглядами. Так уже было и ни раз. Их спасало только то, что справлялись с поручениями они чаще. Сильно чаще.

– Вы знали о том, что он отправится в путешествие и в прошлом году, и в этом. Заранее. Когда. Куда. У вас были все наши связи среди недовольных. И вы все равно не справились.

– В прошлом году у нас все получилось.

– Да? И почему вы ко мне его не доставили?

– Вмешались обстоятельства.

– Конечно. Ну а как иначе? И почему эти обстоятельства вмешались на его стороне? Дважды. Молчите? Может быть вы ответите мне на вопрос, что будет если он доберется до тех степных вождей, с которыми вы договаривались? А ведь он рвется. Слышали, как он лихо исполнителей взял? Вам еще повезло, что этот казак погиб в бою и ничего ему не рассказал.