Текст книги ""Фантастика 2024-83". Компиляция. Книги 1-16 (СИ)"

Автор книги: Михаил Ланцов

Соавторы: Андрей Дай,Андрей Буторин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 127 (всего у книги 299 страниц)

– Да… дела, – зевнув и потянувшись, произнес поручик, осматривая брошенные позиции вражеских артиллеристов. – Долго еще это тянутся будет?

– А то больно ты устал, – смешливо фыркнул майор. – Утомился бедолага. Вон, смотри, лица нет. Под загаром его совсем не видно.

– Скучно же.

– А что ты хочешь? Осада, – пожал плечами его командир.

– Перебежчиков ночью не было?

– У нас – нет. А что?

– Любопытно – сколько у них еще еды осталось.

– Да какая разница? Отдыхай. На штурм не идем – уже хлеб.

– Может зря?

– Ты так на тот свет спешишь? Молодая жена уже не мила?

– Мила. Еще как мила. Только она там, а я тут кисну. Быстрее бы уже к ней.

– Это да. Я тоже по своей скучаю. Она у тебя, кстати, по-русски уже говорит?

– Плохо.

– И моя, плохо. Эх…

Глава 10

1715, декабрь, 10. Москва – Коломбо

Скрипнула дверь и в приемное помещение вошел рослый мужчина в доспехе. Евдокия Федоровна окинула его взглядом и немало удивилась.

– Лейб-кирасир?

– Так точно, – гаркнул он.

– Первым пришел или пропустили?

– Я спросил кто крайний в очереди, так мне и сказали идти. Уступили, стало быть. – ответил он, сохраняя невозмутимость, хотя глаза слегка заблестели, показывая скрываемое им озорство.

– Предсказуемо, – усмехнулась царица. – И по какому вопросу ты пришел? Это ведь издательский прием.

– Верно. Так я книгу написал. – потряс он папкой. – Вот и пришел.

– А чего по обычной процедуре не поступил?

– Так я ее не знал.

– Врешь же.

– Вру, зато от чистого сердца. Не было в реестре направлений, под которое моя книга бы подошла. Вот и решил – напрямую обратиться.

– А ты нахал, – усмехнулась Евдокия Федоровна.

– Так точно. Имею грех.

– И смелый. Ну да у вас все такие. Итак, о чем же твоя книга?

– Это фантастическая история о том, как наш человек после гибели очнулся в теле юноши в далеком обитаемом мире.

– Очнулся? Что значит очнулся?

– То и значит. Тут умер, а там очутился. Из юнца дух вышибли собственный, а этот, стало быть, подселился.

– Словно демон?

– Демон же к живым подселяется.

– А тут оживший труп?

– Ну… – замешкался лейб-кирасир.

– А чего же не в аду или раю он очнулся, а в другом мире?

– Не могу знать. Пути господни неисповедимы.

– Как тебя звать?

– Евгений.

– Какое необычное имя для лейб-кирасира. Ты сам откуда?

– Из Саратова.

– Хм… занятно. Так что, Евгений, твоя книга получается о том, как человек умер и превратился в демона, вселившегося в еще не остывший труп?

– Выходит, что так… – немного растерялся лейб-кирасир.

– Ты православный?

– А как же? – ответил он и широко перекрестился.

– И, несмотря на это, пришел со своей богохульной книжкой ко мне?

– Евдокия Федоровна, но какое же в том богохульство?

– В Святом писании и придании ни о каких иных мирах не сказано.

– Так там и о порохе ничего не написано. Алексей Петрович мне сказывал, что в былые времена люди писали то, что могли понять в силу своего образования и кругозора. Да и Всевышний не смущал людей непонятными и незнакомыми им вещами. Оттого всего там и не объяли. Вот я и решил, что ежели такое дело не описано как явно греховное, то отчего же ему не быть?

– А ты сыну моему книгу давал почитать? Отчего к нему не обратился?

– Занят же он вельми. Видел я как-то список книг, который он себе составил для прочтения. Там на пару лет вперед очередь. Куда мне вмешиваться в такой распорядок?

– Хм… допустим. И чем же этот человек в твоей книге занимается?

– Юнец тот на корабле работорговцев был, в полон его захватили. Сия книга о том, как он пытается вырваться из рабства, разбив волшбу, сковывающую его волю клятвой чародейской.

– И все?

– Нет, конечно. Сначала он вырывается из плена, а потом долго путешествует, попадая во всякие передряги. Пока, наконец, не становится наездником дракона.

– Что прости?

– Наездником дракона. Драконы это…

– Я знаю. Но отчего же наездником? Драконы ведь крайне могущественные существа, способные разрушать города и опустошать целые страны.

– А в том мире с ними можно договариваться. И если сдружишься с каким, то он позволит тебе на себе летать. В обмен за заботу и уход. Им же тяжело. Тут почеши. Там помой. Да и вообще – они в тех краях не сильно великие. Всадника унесут, но и все. Огнем плюнуть могут. Однако в одиночку они и города малого не разрушат, разве что он деревянный и спалить сумеют.

– Тебя не смущает, что Георгий Победоносец со змеем боролся?

– Так то змей. Воплощение лукавого. А тут дракон. Дикое, но гордое существо.

– И ты хочешь, чтобы я приняла твою рукопись и поспособствовала ее печати?

– Так точно.

– А не боишься, что после ее издания к тебе вопросы у людей патриарха прибавится?

– Так сказка же.

– Богохульная сказка.

– Вот вам крест, – снова перекрестил Евгений, – и в мыслях не было.

– Верю. В мыслях может и не было, а в делах – вполне. В отделе приема рукописей твою книгу бы не приняли. И ты это отлично понимаешь. Иначе бы ко мне не пришел. И теперь хочешь, чтобы патриарх на меня епитимью наложил за издание богохульной книги. К чему такие проказы?

– Евдокия Федоровна, сжальтесь. Я ведь не со зла. Да и нету в моей книги никакого богохульства. Там наш, русский человек, борется со злом. И побеждает. А как Алексей Петрович говорит – добро всегда побеждает.

– Ты учился то где? Отколь книги писать умеешь?

– Так нас всех учат добре. А книги я читал. Почти все фантастические, что изданы, прочел. У нас ведь при полку библиотека своя. Читай – не хочу. Вот и, глядючи на них, сам попробовал.

– Кто-нибудь читал твою книгу?

– Да почитай половина полка. Они и присоветовали к тебе идти. Посчитали, что книга добрая и нужно пытаться.

– Ладно… Евгений, давай сюда свою рукопись, – указала она на стол. – Искать-то тебя потом где?

– А я туточки подписал. – похлопал он по папке, – да подклеил. Вторая рота, третий взвод. Евгений Саратовский, стало быть.

– Странная фамилия у тебя.

– Да я по молодости захворал чем-то – память отшибло. Вот и дали мне такую фамилию при поступлении в лейб-кирасиры. Негоже ведь там служить и безымянным.

– Врешь ведь.

– Хворь все так проклятая, – ушел Евгений от прямого ответа.

Евдокия Федоровна усмехнулась, прекрасно поняв эту бесхитростную уловку. Несколько секунд помедлила и произнесла:

– Клади рукопись. И жди гостей для беседы. Без совещания с представителем патриарха я сию рукопись печатать не буду.

– Так вы сами гляньте, там ничего такого нет.

– Погляжу. Впрочем, если опасаешься, можешь ее не оставлять. А я посчитаю, что разговора нашего не было.

Лейб-кирасир нервно хмыкнул и быстрым шагом подойдя, положил папку на стол.

– Смельчак, значит.

– Ежели что дурное в книге и углядят, я готов нести за нее всю полноту ответственности. – хмуро ответил он.

– Полно тебе, не дуйся, – более добродушно ответила Евдокия Федоровна, которая смелость и наглость этого лейб-кирасира нравилась все больше. – Ступай.

Он протокольно попрощался и вышел чеканным шагом, громко бухая своими подбитыми сапогами о паркет.

Следом заглянул секретарь.

– Евдокия Федоровна, все нормально? – осторожно спросил он.

– Много там пришло на прием?

– Да дюжина будет.

– Кто там?

– Обычные просители. Как всегда.

– Что-то важное есть?

– Никак нет. Пятеро хотели бы получить гонорар вперед, так как выезжают в командировку. Еще шестеро явились напрашиваться в поездку для сбора материалов для книг. За казенный счет. Последний с жалобой явился. Де, гонорар ему не весь выплатили.

– Ясно. Пусть изложат прошения письменно у тебя. А им сообщи – пускай завтра придут. И прочих, ежели явятся без весомой причины, отправляй на завтра.

– Будет сделано.

– И кофе мне принеси. Со сливками взбитыми. Сладкого.

– Сию минуту…

Секретарь вышел, осторожно прикрыв дверь. А Евдокия Федоровна придвинула к себе папку и, развязав шнурок, открыла ее. Внутри лежали листы дешевой бумаги, немного засаленные, исписанные крепким, уверенным почерком. Без лишних украшательств, но явно выдававший в человеке приличную практику письма.

– Евгений, Евгений… – задумчиво произнесла она себе под нос, проглядывая листы. – Странный ты… ой странный… надо бы с Ариной поговорить, разузнать, что ты за фрукт.

После чего взяла первый лист и погрузилась в чтение. Очень уж ее заинтриговал и человек этот, и книга. Не столько действительно интересно, сколько любопытно было взглянуть на эту откровенную провокацию…

* * *

– Надо брать Царьград! – решительно произнес царь на Нептуновом совете.

– И как ты себе это представляешь? – спросил Алексей.

– Как? У нас уже построено много десантных баркасов. Мы можем их перебросить по рекам на юг и с их помощью за раз перевезти армейский корпус. С артиллерией. За первую ходку. За вторую они и лошадей с обозами доставят.

– Это-то понятно. Я о другом спрашивал. Как это оформлять?

– А что тебя смущает?

– Идет война между Габсбургами и Османами. Константинополь захвачен первыми. И захват города… точнее проливов получается юридически странным. Это ведь что? Вступление России в эту войну? А на чьей стороне? Османов?

– В городе же восстание.

– Которое мы и организовали. То есть, там сидят условно наши союзники, не спешащие, впрочем, как молдаване посылать нам дипломатов и пытаться войти в Союз. Как на такую операцию отреагируют остальные? Разве это не предательство союзников? Разве это не нарушение данного слова?

– Это же повстанцы.

– Это репутация, отец. Наша репутация. Один раз дашь слабину – и все, никто верить слову не будет. А в этом наша сила. Кто кроме нас в Европе верен своему слову? Кто ради сиюминутной выгоды или удобного момента не предает своих союзников?

– А они нас не предадут?

– Это их репутация. Вон, султан, до сих пор в Москве сидит и голову нам морочит. А все почему? Веры ему нету. Хочешь, чтобы и нам ее не было? Сказал – так, делаешь так. Если договоренности оказались нарушены той стороной, то да, не только можно, но и нужно отреагировать. Выступать терпилой многократно хуже, чем лжецом. Но… разве эллины нас обманули?

– Строго говоря, они не прислали посольство и не установили с нами дипломатические отношения, – заметил Голицын. – А обещали.

– И переговоры ведут с австрийцами, – добавила Миледи.

– Вот видишь? – спросил отец. – Видишь?

Алексей нахмурился и промолчал.

Расклад действительно складывался интересным.

Смерть во Франции Людовика XIV и массовые бунты да стачки вывели ее из игры. Вероятно, надолго.

Испания тоже оказалась парализована. После смерти Филиппа V ему унаследовал Фердинанд, рожденный Марией Анной Австрийской. Только мальцу было всего десять лет. И всем реально управляли кардинал Джулио Альберони – итальянец на испанской службе, при номинальном регентстве королевы. Этот деятельный кадр почти полностью сосредоточился на внутренних делах, в первую очередь тех, которые бы укрепляли его личное имущественное благополучие. Если отбросить всякие изящные словеса он вдумчиво грабил колонии, закручивая там гайки и боролся с вольницей идальго, активно применяя конфискации и высылки недовольных…

Австрия… она была не в том положении, чтобы что-то требовать.

Если с бунтами на Балканах она как-то справлялась с переменным успехом, то восставшие венгры поставили ее в отчаянное положение. До трети действующей армии просто дезертировало и отправилось в Будапешт. Венгры возвращались домой, чтобы поддержать своих.

Войска же, которые ураганили в той же Болгарии, теперь спешно стягивали в Австрию для ее защиты. Из-за чего Габсбурги, по сути, оставили все Балканы, кроме Албании, Сербии и Далмации.

Османы были обескровлены до крайности.

Персы тоже.

Кто еще мог в этой дело вмешаться?

В оригинальной истории, без всякого сомнения, полезла бы Англия. Но здесь она превратилась в маленькое захолустье на краю Европы, утратив Шотландию, Ирландию и все свои колонии. Теперь уже все. Да и даже суверенитет, когда пригласили на трон Филиппа Орлеанского, взявшего себе династическую фамилию предков став Капетингом.

Идеальная ситуация.

Волшебный момент, чтобы взять Черноморские проливы. Вон – датские ведь удалось застолбить.

Зачем?

Так не секрет.

На определенном этапе развития и расширения перед Россией так или иначе встает вопрос выхода в мировой океан. То есть, контроля Датских и Черноморских проливов. Без этого в случае любого обострения что Балтийский, что Черноморский флот оказываются просто китами в луже и критически нарушалась торговля.

Такова география.

Такова экономика.

Такова судьба.

В сущности, этот вопрос было невозможно избежать. Разве только сдерживая развитие России. Обрезая ее. Купируя рост. Кастрируя, если так можно выразиться…

– Что ты молчишь? – нарушил тишину Петр.

– Нам нужно создать прецедент, чтобы нарушителями слова выглядели не мы, – нехотя произнес Алексей. – Лучше, конечно, чтобы эти восставшие просто пришли к нам и вступили в Союз. Так было бы правильно. Чисто, если хочешь. Но да… ситуацию упускать нельзя. Когда еще появится возможность малой кровью захватить эти проливы?

– Вот!

– Я все устрою, – подалась вперед Миледи.

– И как же?

– После того, как австрийцы захватили Константинополь, они выселили оттуда всех мусульман. Кого на азиатский берег, кого на тот свет. Болгары и прочие сами уехали в свои земли помогать с восстаниями. Так что теперь Царьград населен почти исключительно эллинами и небольшим количеством армян.

– И что?

– Эллины, оказавшись без внешнего давления, начали между собой собачиться. А среди них немало тех, кто считает нас варварами. Кроме того, сильны настроения возрождения Восточной Римской империи. На этом можно сыграть.

– Как?

– Доверься мне, – многозначительно улыбнулась Миледи.

После истории с французами она постоянно хотела что-то у кого-то устраивать. Нехорошее. Видимо, вошла во вкус. И это немного пугало. Царевичу даже казалось, что этот инструмент ей стал важен как самоцель что ли. Она явно получала удовольствие от успехов. Но сейчас это имело смысл, поэтому он кивнул и добавил:

– Надо с Габсбургами договориться. И с султаном.

– Ахмеду все равно деваться некуда. А с Габсбургами поговорим. – произнес Голицын. – Им прекращение вражды с нами сейчас очень важно и нужно.

– Ты думаешь их устроит потеря Балкан? Или ты хочешь сдать и их?

– Они нуждаются в наследнике, что куда важнее. У Карла ведь сыновей нет. И нужно, чтобы кто-то значимый выступил гарантом. Ну и, опять же, Италия. Поправь меня, если я ошибаюсь, но контроль над Италией куда важнее Балкан. И над Испанией. Ведь, если наследником Карла станет король Испании, получится уния. А они хотят именно его.

– А французы… хм… они, вероятно, будут молчать.

– Филиппу это на руку…

* * *

В это же самое время конвой русских кораблей выгружался порту тихого, уютного городка на острове известном как Цейлон или Шри-Ланка. На первый взгляд неприметное и рядовое местечко, но оно было очень важным перевалочным пунктом на пути из Индийского океана в Тихий.

Вот туда-то и выгружался полк русской пехоты.

Усиленный.

По запросу голландцев, которых уже допекли местные пираты. А собственных сил с ними справится у них не имелось…

Часть 3. Империи

Чтобы постигнуть сущность народа, надо быть государем, а чтобы постигнуть природу государей, надо принадлежать к народу.

Никколо Макиавелли «Государь»

Глава 1

1716, февраль, 2. Москва – Париж

Алексей отпил кофе и вопросительно посмотрел на Миледи.

– Это что? – кивнул он на папку в ее руках.

– Дело Семецкого.

– Такое толстое?

– Это еще выжимка.

– Серьезно? – напрягся царевич.

– Мы с Федором Юрьевичем изучили документы за последние двадцать лет по архивам и… мягко говоря, обескуражены. Дело в том, что обнаружилось почти полторы сотни донесений о гибели человека с именем Юрий Семецкий. Он умудрялся погибнуть буквально везде – от экспедиций торговых по закупке каучука до всевозможных боевых операций. Даже несколько раз сложил голову туша пожары.

– Однофамильцы?

– Неясно. С этим делом вообще все неясно. Мы кое-какие материалы проверили и не нашли подтверждений. Кое-где такой человек вроде бы мелькал, но никто не знал его лично.

– Что за бред?

– Мистика.

– А могилы? У него есть могилы?

– Ни одной. Только донесения. Я бы подумала, что это глупая шутка, если бы она не была такой грандиозной.

– Слушай, а у нас есть в стране хоть один человек с таким именем и фамилией?

– Мы не нашли.

– Вообще ни одного?

– Вообще.

– А в папке что конкретно?

– Краткая сводка и выжимки по каждому упоминанию. Ну и результаты розыска.

Алексей помассировал виски.

– Слушай, а это не может быть ошибкой? – наконец, спросил он.

– Ну один случай, ну два, ну три, но не столько же. Мне кажется, кто-то задался своей целью сообщить о его гибели столько раз, сколько получится. Вон – в книги уже попал. Это все неспроста.

– Согласен. Странно. Очень странно. А… хм… а в Речи Посполитой есть такие люди или хотя бы один человек?

– Не могу знать, не проверяла. Но из известных персон – нету. Возможно, кто-то из шляхты, однако, причем здесь она?

– Проверь.

– Я уже начала розыск по всей Европе. Хотя не думаю, что это даст результат.

– Знаешь… хм… попробуй посмотреть каналы доставки сообщений. Может быть, это упоминание использовалось как кодовый сигнал для чего-то. Мы ведь в газетах иногда объявления даем с такой целью.

– Да-да, тоже про это думала. Даже кое-что проверила, но пока – ничего явного. Кроме того, не очень понятно от кого и кому этот сигнал. Они ведь шли по разным ведомствам. Если это верно, и кто-то использует подобное сообщение как кодовое слово, то получается, что у нас огромная агентурная сеть. Только мы же уже все несколько раз вычищали.

– Значит что-то упустили.

– Возможно. Но чья она? Парагвая?

– Этого анклава иезуитов?

– Например. Фамилия-то этого постоянного гибнущего человека вроде польского происхождения или литовского. А их позиции там долго были сильны.

– Слушай, а что иезуиты? От них вестей нет?

– Никаких. Выслушали и уехали.

– В Италии все тихо?

– Да. Но если бы я что-то затевала, то не шумела бы.

– А мы сами можем это все с захватом архивов провернуть?

– Это… не знаю. Все очень сложно. Мы просто не знаем, в отличие от иезуитов, кого брать. А если начнут пропадать кардиналы, то они забьют тревогу.

– Сейчас Рим очень сильно занят во Франции. Там ведь идут погромы церквей и борьба со священниками. Полагаю, что для эвакуации и спасения как людей, так и ценностей, включая документы, они задействовали все имеющиеся у них ресурсы.

– Зачем нам вообще это нужно?

– Чтобы подставить иезуитов и вынудить их выбрать сторону. Тот факт, что они столько времени медлят, говорит о многом. Либо они не смогли внутри себя договориться, либо торгуются. Ну и финансовые архивы Святого престола тоже ценная добыча.

– А на кой черт они нам вообще сдались эти иезуиты?

– А что ты о них знаешь?

– Один из орденов католической церкви, – пожала плечами Миледи. – Заигрались. Попали под удар.

– Ты что-нибудь слышала о тамплиерах?

– Разумеется. Они тоже заигрались и их уничтожили.

– Не всех… совсем не всех. Да и казна их с архивами благополучно куда-то делась.

– И что с того?

– Смотри… когда-то давно, шесть веков назад, был создан орден тамплиеров. Вполне себе обычный. Один из многих. Однако через очень непродолжительное время он стал меняться. Сильно. Значимо. Радикально. По косвенным сведениям, они нашли что-то в Святой земле. Что именно – неясно. То ли остатки какой-то другой организации, то ли чьи-то архивы, то ли еще что. Я не берусь гадать. Но именно это их и изменило. В самые сжатые сроки они сумели набрать настолько большой вес, что даже Папа уже не мог их контролировать.

– Это не сказки? Я слышала, что Папу вынудили.

– Ты думаешь, что он бы так просто их сдал тогда французам? – улыбнулся Алексей. – Ведь орден был распущен Римом. Распущен и осужден. Хотя король Франции, который вроде как все это затеял, мог легко схлопотать отлучение и не только. Это ведь самые первые годы так называемого Авиньонского пленения Пап, когда Папы добровольно переехали в Авиньон из Рима. Что было следствием очень непростых компромиссов и уступок со стороны Франции. И тут – такое. Рим мог себе позволить защитить тамплиеров, но он их сдал. Почему? Более того, как мне кажется, Святой престол не просто их сдал, а целенаправленно натравил на них французов.

– Хорошо. Допустим. Та ситуация действительно выглядит очень странно. – согласилась Миледи. – Но орден ведь оказался разбит.

– И да, и нет. Вся прелесть ситуации в том, что реально почти никто не пострадал. Да и оставшиеся тамплиеры вполне себе жили дальше. Хотя, конечно, довольно быстро распались на конкурирующие группы. Этакие организованные преступные группировки, только занимались они не совсем преступлениями. Их следы можно найти в Венеции, Нидерландах, Англии, Франции, Испании, Швейцарии и других странах. И капиталы. Именно они, судя по всему, стоят за Реформацией. Возможно, не они ее начали, но именно они подхватили это знамя и вывернули всю идею Реформации, превратив, по сути, в завуалированный сатанизм. Причем красиво. Я бы даже сказал изящно. Потому как по форме внешнего проявления протестантизм выглядит куда набожнее католичества.

– Они работали сообща?

– Эпизодически. Против сильного противника и при общности интересов. Обычно же конкурируют.

– А причем тут иезуиты?

– Они один из таких осколков. Да, их сейчас очень крепко потрепали. Но архивы-то они почти наверняка сохранили.

– А тебе они зачем эти архивы?

– Любопытство. Жгучее любопытство. Очень хочется понять – с чем же таким тамплиеры столкнулись в Святой земле, что их так сильно перекрутило.

– А не боишься?

– Архивов? Нет. Даже если они там встретили что-то сверхъестественное, вряд ли это перенеслось на бумагу. Эта все грандиозная загадка. У меня были мысли о том, что они каким-то образом добрались до архивов Храма. Иудейского. Того самого, который разрушили римляне.

– Почему? Он тут при чем?

– А бог его знает, – пожал плечами Алексей. – Просто… понимаешь, во времена жизни Христа это Храм проводил одну из самых крупных финансовых афер в истории. За что, кстати, его потом и разорили римляне. Чем-то подчерк той аферы мне кажется схожим с делами, которые крутили как сами тамплиеры, так и их наследники. Но… – произнес Алексей и замолчал, задумавшись.

– Что, но?

– Я допускаю, что какая-то связь с Храмом имелась. Или с их архивами. Но там явно не только она. Там много всего накручено. И мне хочется в этом разобраться.

– А финансовые архивы Святого престола тебе зачем?

– А ты никогда не думала, что он изменился? Сильно изменился. Изначально – один из патриархатов Пентархии. А потом раз – и начал заниматься безудержным стяжательством как денег, так и светской власти. И у них получалось. Блистательно. Великолепно. В какой-то момент Папа оказался едва ли не самый могущественный светский правитель в Европе с поистине чудовищными церковными владениями. Реформация ведь била именно по ним. Под самым благовидным предлогом. Да и зачистка тамплиеров тоже не просто так происходила. Возможно – конкурентная борьба. Кто знает?

– Они тоже столкнулись с этим чем-то?

– А пес их разберет? Не знаю. Для безопасности России с этим вопросом нужно разобраться. Мы не знаем кто наш враг. Как ударит. Какими методами. Ради этого я и попытался перетянуть хотя бы иезуитов на нашу сторону. Они ведь захватили крупнейший архив, что находился в замке де Бомануаров. Людовик XIV, который, без всякого сомнения, был в теме и в деле, вон как носом рыл. И пока не слег – пытался найти. Но тщетно. А эти, оставшиеся иезуиты, точно знают где он находится. Они же прятали. Поэтому я и задумался – а не устроить ли провокацию? Если мы, подставив иезуитов, ударив по Святому престолу, у них попросту вариантов не останется.

– Я уверена – эти архивы в Риме весьма немаленькие. Даже если лейб-егеря сумеют к ним пробиться, как их вывезти?

– Да чего там сложного? – улыбнулся Алексей. – Нужно просто нарушить снабжение Рима хлебом и на этой почве устроить… хм… «стихийный бунт». Обычное же дело. Этот прием с древности применяли[281]281
   И не только. Например, именно по этому сценарию была организована и проведена Февральская революция 1917 года.


[Закрыть]. Там много кто из города побежит. И наши люди с архивами, тоже. Заодно это на время снимет вопрос пропажи некоторых людей из окружения Папы.

– Если мы провалимся… шуму будет… – покачала головой Миледи.

– Но и куш велик. Да и, признайся, ты любишь такие задачи.

– Это так бросается в глаза? – улыбнулась она. – Но, если честно, я боюсь. То, что ты пытаешься узнать, выглядит до крайности пугающим.

– Не пугайся раньше срока. Есть очень серьезный шанс того, что все эти страшилки – суть пустая мистификация. А вот архивы эти нам будут очень полезны. Многих можно будет прихватить за одно место…

Завершив беседу, Алексей вместе с Ариной спустился на первый этаж. Та отправилась по своим делам, а он – в опытные мастерские. Его туда приглашал накануне запиской один из инженеров.

Странный.

Подозрительный.

Но крайне интересный.

А главное – голова у него крепко варила и в каких-то мутных делах он не был замечен. Сколько не проверяли – чист. Русский, живший долго на Кавказе. По его словам, самоучка, но весьма и весьма толковый. Хотя откуда он вышел и как там жил – молчок. Ну или муть какая-то. Словно он не оттуда. Ну не мог же он обрести квалификацию инженера, сидя на сулугуни с вином в каком-нибудь диком горном ауле. Практика нужна. Опыт. Общение с коллегами.

Проверка не выявила факта обучения дядьки Андрея ни в одном учебном заведении Европы или России. Да и вообще – не нашли его концов. Так что, пожав плечами, Алексей махнул рукой и дал возможность ему свободно работать. Не без пригляда, конечно…

– Дядька Андрей, – благожелательно произнес царевич, протягивая руку.

Тот вытер свою тряпицей и обстоятельно пожал протянутую ему лапку.

– Получил твою записку. Заинтригован. Показывай, чего такое удумал.

Инженер кивнул и, поманив за собой, направился внутрь ангара. Подошел к одной из столешниц и снял тряпицу с двигателя. Нормального такого двигателя внутреннего сгорания, вроде тех, что на мотоциклы ставят. Воздушное охлаждение, один цилиндр и так далее. Классика.

– Что сие? – с трудом подавив удивление, спросил царевич с максимально нейтральным выражением лица.

Его визави охотно приступил к объяснениям. Но не слишком подробным. Скорее об общих принципах работы этого двухтактного двигателя.

– А какой у него ресурс?

– Конкретно у этого – часов десять. Потом переборка и замена изношенных узлов. Но можно увеличить.

– Куда ты его хочешь ставить?

– На планер, – пожал плечами дядька Андрей. – Ты ведь туда сейчас педали и воздушный винт пытаешься приспособить. Вот я и подумал – такой двигатель был бы намного лучше. Он маленький. Легкий. Его просто снять и также просто поставить обратно. Если к планеру держать штуки три и комплект запчастей, то каких-то значимых проблем не будет. Радиус же полета и возможности аппарата возрастут чрезвычайно.

– Тут какая мощность? Лошадей пять?

– Где-то так.

– Занятно, занятно… – произнес Алексей, походив вокруг стола. – Запустишь?

– Конечно, – кивнул дядька Андрей, у которого для этого все было готово.

Встал поудобнее. Резко дернул за намотанную на маховик веревочку. Двигатель чихнул, пернул и затих. Еще раз намотал ее и дернул. Все повторилось. С третьей попытки завелся, бодро и довольно громко затарахтев, выплевывая сизый дым выхлопа.

Поработал несколько минут.

После чего по отмашке Алексея его заглушили.

– Добрая штука, добрая. – покивал царевич, отмахиваясь от дыма. – Но пока преждевременная.

– Почему? – удивился дядька Андрей.

– Ты ведь понимаешь, что, если вот это, – кивнул на двухтактный двигатель, – вырвется как джинн из бутылки, последствия будут необратимы?

– Я уверен, что мы сможем идти с опережением. Тем более, что материальная база России это позволяет сделать.

– Сначала двухтактные, потом, как я понимаю, что-то четырехтактное, да? Чтобы обеспечить более полное и стабильное сгорание топлива ну и дать хорошую вентиляцию цилиндрам.

– Да, – подозрительно прищурившись, ответил дядька Андрей.

– Потом какие-нибудь ракетные двигатели… реактивные. – его собеседник кивнул. – Так-то это славно. Но есть нюанс. Вот смотри, перед Россией стоит фундаментальная стратегическая задача – обеспечить связность территорий. Для чего нужно средство, способное перевозить без посадки людей и грузы на тысячи и тысячи верст. Вот это, – указал Алексей на двухтактник, – еще долго не сможет решить этот вопрос.

– Ресурс, – покивал дядька Андрей.

– И запас топлива. Здесь нужен здоровенный воздушный шар, только не тепловой, а на каком-нибудь легком газе. А может и комбинированный, чтобы продукты сгорания двигателя тоже использовать.

– Дирижабль.

– Что? – с трудом имитируя удивление, спросил царевич.

– Такой шар, как я слышал, называется дирижабль.

– Почему нет? – пожал плечами Алексей. – И на такой дирижабль можно будет ставить паровую машину с ресурсом в тысячу-другую часов или даже больше.

– Но он же большой и не маневренный. Ветер подул – его и перекосило.

– Электричество.

– В каком смысле? Причем тут оно?

– Паровая машина может вырабатывать электричество. А то приводит в действие электродвигатели – как ходовые, так и маневровые. Грузоподъемность дирижабля, если его сделать здоровым, вполне позволит не переживать о лишнем весе силовой установки. Да и обслуживать ее так будет проще.

– Может быть, может быть, – покивал инженер, задумчиво.

– А это, – кивнул Алексей на двигатель внутреннего сгорания, – вещь очень дельная и в еще большей степени опасная. Потому как позволит создавать маленькие самолеты, способные сбивать дирижабли относительно легко. Оно нам надо?

– И что мне сделать с этим двигателем?

– Ничего. Работай над ним потихоньку. В будущем он пригодится. Тут и гадать нечего. Но пока нам нужно другое. Чтобы наладить авиарейсы с Дальним Востоком, Африкой, Америкой и так далее.

– Понимаю, – грустно ответил дядька Андрей.

Алексей похлопал его по плечу и вышел.

А тот еще долго смотрел ему вслед и думал. Это ведь он разработал тот планер. И сейчас трудился на его велосипедной версии. И именно он был причастен к созданию воздушного шара…

* * *

Тем временем во Франции происходили не менее важные, но куда более грандиозные события. Филипп Капетинг высадился в Кале с парой верных полков. И там при большом стечении народа огласил давно заготовленный манифест.

Франция упразднялась.

А вместо нее провозглашалось королевство Галия со свободолюбивыми кельтами. И, вместе с тем, анонсировались обширные реформы включавшие в себя не только требования повстанцев, вроде введения Трудового кодекса, но и идущие дальше, сильно дальше.

Уже через день-другой-третий этот манифест зачитали практически по всей старой Франции. А верные ему войска, активно присоединялись, присягая новому королю Галии. По какому-то странному стечению обстоятельства львиная их доля «внезапно» оказалась как раз на пути его шествия на Париж. Так что, подходя к столице, у него под рукой уже имелось свыше пятидесяти тысяч «штыков».