Текст книги ""Фантастика 2024-83". Компиляция. Книги 1-16 (СИ)"

Автор книги: Михаил Ланцов

Соавторы: Андрей Дай,Андрей Буторин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 111 (всего у книги 299 страниц)

Щелк-щелк.

Щелк-щелк.

Вжик – переехала каретка.

Это было все так странно…

– Я смотрю у тебя глаза горят, – произнесла Миледи.

– О! Я не слышал, как ты вошла. – несколько опешил царевич.

– Я стучалась. Три раза. Подумала – случилось что. А ты… словно завороженный.

– Да… увлекся. – покивал царевич. – Что-то случилось?

– Несколько новостей.

– Хороших?

– Я бы сказала отличных, – улыбнулась Арина, протянув папку секретаря.

– Что, все?

– Сама удивилась.

Алексей взял папку.

Первым лежал конверт от Демидова. Он докладывал о том, что нашел таки решение по патронам. Да, не самое лучшее, но вполне доступное. А именно придумал как крепить картонную трубку к латунному стаканчику папковых гильзы. Трубка надевалась на стаканчик до ранта снаружи. Поверх нее надевалось латунное кольцо и прокатывалось на оправке. Сам же картон пропитывали снаружи водостойким составом на основе воска.

Расчетная гарантированная живучесть гильзы – один выстрел.

Можно больше, но резко падала надежность в плане экстракции. Но дешево… Кардинально дешевле и проще металлической. В том числе и потому что получалось использовать в стаканчике не латунь, а простую медь. И Демидов уже взял на себя смелость не только сделать опытную партию в пятьдесят тысяч патронов. Правда пятидесятого калибра – под новую винтовку. Но и даже изготовил полсотни «стволов», переделав их с теми самыми затворами Крнка. Только взятыми не со склада, а изготовленными вновь – калибр то иной.

Алексей очень внимательно прочитал депешу.

– Хорошая новость? – улыбнулась Миледи.

– Отличная, – покивал он. – Я бы, конечно, обрадовался массовому производству латунных гильз, но и это – неплохо. Весьма неплохо. Хотя, конечно, картонные гильзы будут отсыревать и с этим ничего не поделать. Разве что держать их в каких-то герметично закрытых жестяных контейнерах. Ладно. Посмотрим. Тут подумать надо…

Вторая депеша была от Льва Кирилловича.

Он писал, что нашел способ продуктивной стрельбы картечью из нарезных стволов. Во всяком случае 3,5-дюймовых. Все оказалось довольно просто. Расширяющуюся юбку нужно было просто не прикреплять к канистре с картечью. Чтобы ее не закручивало. И все.

Двоюродный дед уже провел испытания на полигоне и добился вполне убедительных результатов. Да, хуже, чем на гладком стволе. Но не существенно. И это выглядело вполне оправданной платой за возможность стрелять гранатой и шрапнелью.

Кроме того, Лев Кириллович писал, что нашел способ делать снаряды быстрее. Сильно быстрее. Хоть и дороже.

Изначально как делали?

Отливали корпус из чугуна. Потом отливка эта шла на первичную обработку – требовалось отрезать приливы и прочие выступы. Дальше пройтись по ней на токарном станке, подравнивая и калибруя. А потом еще и формируя два винтовых соединение – под дно и взрыватель. Дно тоже отливали из чугуна и дорабатывали, как и детали взрывателя. Пробовали отливать заодно со дном. Брак оказывался лютым. Еще не наловчились…

Вот и выходило, что материал дешевый, а его механическая обработка – медленна и трудоемка. Да еще на тех мощностях и с имеющимися резцами. Из-за чего производство снарядов буксовало всеми колесами. Очень медленная подача и быстро вылетающие резцы… вот и рецепт огромной трудоемкости.

Можно было и не обрабатывать, но резко возрастало рассеивание и износ ствола. Да и в таком случае – хочешь не хочешь приливы, питатели и прочее – это требовалось срезать. Даже после того, как наловчились чугун продолжительное время отжигать – все одно – морока. Конечно, его имелось в достатке – по итогам 1713 года должны были выйти на приблизительно 250 тысяч тонн. Лей – не хочу. Но вот его обработка…

Лев Кириллович же предлагал делать снаряды не из него, а из пудлингового железа. Используя штамповку. На горячую. Благо, что на ТОЗ ребята уже наловчились делать заготовки под мушкетные стволы.

По его оценкам потребуется поставить всего семь паровых прессов и один прокатный стан, чтобы запустить линию по изготовлению снарядов одного калибра. Токарная обработка при этом никуда не денется, но ее объем уменьшится в разы…

Алексей побарабанил пальцами по столу.

Думал.

В стране, судя по всему, этот год будет закрыт с 75 тысячами тонн пудлингового железа. А в будущем ожидается завершение введение мощностей построенных предприятий с выходом на расчетные 86 тысяч тонн. Хотя еще два года назад имелось что-то порядка 17 тысяч тонн[248]248
  При 80 пудлинговых печах в 1710 году получалось около 17 тысяч тонн в год или порядка 47 тонн в день. К концу 1713 года, край началу 1714 года должны были увеличить кол-во типовых печей до 400. При 1500 пудлинговальщиках, включая 25% резерв. Кроме того, у каждого пудлинговальщика в смене было по одному помощнику-ученику, которые готовились для новых предприятий. Это еще 1200 учеников, с которых можно при том же резервировании развернуть еще 320 печей, работающих в 3 смены. Так что, при некотором желании, к 1715–1716 году можно было довести кол-во типовых печей хоть до 1000, выйдя на 200 и более тысяч тонн пудлингового железа. Процесс воспроизводства работников в этой отрасли наладился.


[Закрыть].

Развитие шло бодро.

Хорошо.

И, в принципе, запас свободного железа имелся для таких нужд. Каждый 3,5-дюймовый снаряд расходовал около пяти килограмм металла. Не считая обрезков. В России было развернуто девять армейских корпусов, а при них восемнадцать полевых артиллерийских полков по тридцать два орудия. То есть, всего 576 «ствола». Даже если их всех поставить нарезными 3,5-дюймовками и запасти для них по пятьсот выстрелов получается не так уж и много. Где-то полторы тысячи тонн.

С запасом в пятьсот выстрелов на орудие уже можно воевать. В этих реалиях расход боеприпасов шел не такой большой. Во всяком случае по опыту предыдущих войн. Имея же по полторы тысячи выстрелов на «ствол» – уже выбирался ресурс пушек. А это меньше пяти тысяч тонн пудлингового железа. Да, часть уйдет в обрезки, окалину и стружки с некоторым коэффициентом переделки. Но… но… но…

Тем более, что железные снаряды можно было делать с более тонкими стенками. Что вело к уменьшению расхода металла и увеличения навески пороха. Более того – можно было даже дальше пойти и штамповать их сразу со дном. Почему нет? Это опять-таки снизило бы объем механической обработки…

– Колеблешься? – усмехнулась Миледи.

– Жалко железо на это все пускать.

– На будущий год завершим задуманные заводы. И новые заложим. Мы железа получаем быстрее, чем успеваем куда-то пристроить. Уже сейчас десятая часть идет на склады.

– То сейчас.

– А потом будет еще. Благо, что рабочие из Италии, Франции и Испании потекли полноводным ручьем. С начала года подключив флот Нидерландов мы успели перевезти от пиратов в Ригу и Петроград семнадцать тысяч человек. Если все так пойдет дальше…

– Если. – перебил ее Алексей. – Но ты права. Сейчас нам не время жадничать. Главное – подготовиться к войне.

– Так чего ты колеблешься?

Царевич встал.

Прошелся по кабинету.

Постоял у окна. Он пока еще сидел в крыле нового Воробьева дворца и особыми видами похвастаться не мог даже с открытыми окнами. Лифт таки сделали, но пока обкатывали. Проверяли надежность работы. А по лестницам бегать наверх не хотелось…

– У меня была стратегия развития вооруженных сил. Сделать большие запасы снарядов из чугуна выгоднее. Сильно выгоднее.

– А зачем они большие? За предыдущие кампании редкая пушка выстрелила больше двухсот раз. Разве что осадные.

– Ситуация меняется.

– Я специально уточнила. Генеральный штат считает, что запасов в полторы тысячи снарядов на пушку должно хватить на ожидаемую войну. С большим запасом. Куда больше то? Вооружение так быстро развивается, что мы можем оказаться заложниками этих запасов.

Алексей окинул ее взглядом.

Хмыкнул.

Немного побарабанил пальцами по стеклу. Она же продолжила:

– Лев Кириллович считает, что сможет быстро нарезать имеющиеся в войсках железные 3,5-дюймовки. И пользы от них будет намного больше, чем от бронзовых 4,5-дюймовок. Из-за ударных гранат. Даже с учетом осечек они все равно обладают крайне высокой эффективностью. И при скорострельности два выстрела в минуту в состоянии не позволять ни артиллерии противника разворачиваться, ни пехоте подходить на огневые рубежи.

– А имеющиеся 4,5-дюймовки куда денем?

– Найдем. Бронза не пропадет.

– А 6-дюймовые гаубицы что, тоже не делать?

– Почему? Делать. Только ввести в корпуса их дополнительно, а не вместо 6-фунтовок. И для них, кстати, он также предлагает делать железные снаряды.

Царевич вернулся за стол.

Еще раз поглядел на депешу от двоюродного деда. Посмотрел на Миледи.

– А почему обо всем об этом ты так информирована? Справки наводила. Тебе зачем?

– Отец твой просил.

– Чего? – не понял Алексей.

– Плох Лев Кириллович. Плох. И он просит поберечь его здоровье. И позволить порадоваться старику. Сделал он предложение. Отец говорит – прям горит. Полон волнений и предвкушает удачу. Дело то не дурное. Может не самое дешево, но хуже не будет. Не порти ему старость.

– И что, теперь вы станете мне постоянно вот такое устраивать?

– Отец твой говорит, что Льву Кирилловичу недолго осталось.

– Ладно… – нехотя кивнул Алексей. – В конце концов мы действительно можем себе это позволить.

С этими словами он отложил его депешу в сторону. Написал от руки записку двоюродному деду и протянул ее Миледи.

– Зарегистрируешь сама.

– Разумеется.

– Что дальше?

– Дальше тут по бумагам мелочевка.

– Ты же говорила много новостей. Не пара. И все хорошие. Я признаться пока увидел только две. И обе противоречивые.

– Кирилл доделал колесный трактор.

– Он управляется нормально? Поворачивает?

– Вполне. И он зовет тебя. Хочет показать.

Алексей несколько секунд помедлил, собираясь с мыслями. После чего встал. Быстро собрал документы и убрал их в несгораемый шкаф, закрыв последний на ключ. Ну и последовал за бывшей кормилицей.

Его желание получить гусеничный трактор перебивало тогда все.

Вообще все.

Даже здравый смысл.

Ведь для России было куда важнее получить колесный трактор. И желательно легкий, максимально компактный, дорожный. У гусеничного из-за слишком маленький ресурса собственно гусениц и крайне низких скоростей очень сильны ограничивался радиус применения. То есть, он мог употребляться только на каких-то объектах, перевозясь между ними на платформах и кораблях. А вот колесный грозился стать настоящим дорожным паровозом. Через что не только сильно улучшить транспорт, но и решить массу логистических задач по армии.

Паровой трактор – это вам не тарахтелка на двигателе внутреннего сгорания. Да, КПД низенький. И скорости скромненькие. Но работает буквально «на любом говне», включая сушенные коровьи лепешки. И в состоянии развивать обалденную тягу, вытягивая по дорогам целые поезда из прицепов даже на очень скромных мощностях. Прямо-таки символических.

Медленно.

Ну да и черт с ним. Все ж таки лучше лошадей. Открывая новые горизонты как для осадной артиллерии, так и вообще обозного хозяйства. Ибо один небольшой паровой трактор колесный мог тащить грузов столько же, сколько десятка два фургонов.

Это укорачивал обоз.

Это облегчало фуражное снабжение. А армия потребляла конского фуража ежедневно заметно больше любых других ресурсов.

И так далее… и тому подобное…

Алексей вообще шел за Миледи и грезил. Откровенно грезил каким-то дивным и необычным стимпанковским будущим. А оно ведь уже наступало. Вон – паровозы, пароходы, теперь еще дорожные трактора паровые. Револьверы и прочий зверинец зари промышленной революции сочетался с треуголками, ботфортами, кирасами и прочей красотой. И, что занятно, он почти что уперся в потолок этого технологического уклада. В рывке. В прыжке. Дальше нужно будет какое-то время накапливать техногенный «жирок» для перехода на следующий уровень. В отличие от событий XIX века. А значит он – стимпанк приходит надолго. Как минимум на полвека если не больше. Грозя породить свою совершенно уникальную ветку развития научно-технического прогресса…

Глава 4

1713, июль, 1. Аютия – Кандагар

– Слоны! – крикнул кто-то.

Этот крик подхватили.

И солдаты стали крутить головами…

Здесь, в предместье Аютии находились последний силы местного правителя… Войска Бирмы вторглись в его владения. Нанесли серию поражений и уже торжествовали. Ведь между ними и полной, решительной победой стояли только эти люди в странной одежде…

Первое же пограничное сражение показало – армия Бирмы не только многочисленнее, но и лучше вооружена да выучена. Они явно готовились и старались. Да, армия Аютии получила и мушкеты, и пушки от русских, но пользоваться ими не умела. Ибо не уделяла времени для должной подготовки.

Да и зачем? Ведь все хорошо. А то еще какую заразу мозговую от белых кто подхватит. Слишком уж быстро усиливалось влияние России в стране. Из-за чего Тай Са, правитель Аютии, начал политику сдерживания. Торговля – да. Всем чем угодно в любом объеме. В остальном же он старательно противодействовал не только культурному, но и прикладному влиянию. Ведь еще и полувека не прошло, как из Аютии изгоняли французов, ставших излишне сильными. И местные элиты этого боялись… сильно боялись, равно как и монарх…

Глупо? А то! Вон – результат-то налицо.

Катастрофа! Настоящая катастрофа!

Странна буквально рассыпалась, словно колосс на глиняных ногах, под ударами не самой выдающейся армии. Гарнизоны даже не пытались защищать города, а полевые войска, после провала генерального сражения, просто отступали, избегая боев. Бирма в считанные недели раздавила вполне представительную армию соседа. Да так легко, словно и не было ее. В восприятии этих людей они уже выиграли войну. И, вместе с тем, получили массу нового оружия, которым таки пользоваться умели… благодаря французам, подготовившим это вторжение.

Вот и отправилась 5-ая пехотная дивизия из Новгородского армейского корпуса сюда. Со всей возможной спешкой. Благо, что ситуация у мосси и амхара была хоть и стабильной, но тяжелой. Из-за чего торговля почти не шла. И весь Большой торговый флот, который в навигацию 1713 года дополнился еще одним конвоем здоровенных галеонов, мог очень оперативно отреагировать и решить этот вопрос.

Раз.

И тридцать пять здоровенных парусников по две тысячи тонн водоизмещения[249]249
  На хозяйственных линиях остались только барки.


[Закрыть] каждый заявились к берегам Аютии. Привезя сюда разом и дивизию, и приданную ей артиллерию, и припасы, и прочее.

Успели.

Под самый занавес.

Незадолго до критического момента.

Еще бы совсем чуть-чуть и получилась бы ситуация 2-ой Тихоокеанской эскадры, которая шла в Порт-Артур, а его взяли и сдали…

Едва причалили корабли пришла новость – идут враги.

Пришлось спешно выгружать пехоту, чуть ли не в плавь. Подключая к этому все плотики и лодочки местных. Ну и отправлять ее форсированным маршем прямиком «с корабля на бал». То есть, в бой – к столице.

Большая часть обозного хозяйства все еще оставалось на кораблях. Поэтому в поход вышли люди с ручным оружием. Прихватив с собой только ящики с патронами[250]250
  Хоть патроны и были бумажными, их все равно для нужд армии старались производить фабричным образом. Это давало и пули более точной геометрии, и навеску пороха вернее отмеренную. А чтобы порох в таких «бумажках» не отсыревал, патроны фасовали по пачкам, а те укладывали в вощеные деревянные ящики, которые хранились герметично закрытыми – затянутыми специальными крепежами. Для переноски можно было использовать две боковые веревочные ручки.


[Закрыть] да сухие пайки. И все. После чего, более не медля, и ничего не ожидая ринулись вперед. Стремясь опередить противника и не дать ему захватить столицу…

И вот – пришли.

Под вечер. А утром – жутковатое шоу. Остатки войск местного правителя вывалили из джунглей и отошли в город. Потрепанные. Измученные. Изнуренные. Сообщив, что враг идет по пятам.

На бегу.

Продолжая энергичное отступление. В то время как русская пехота, выбрав позицию на широком поле, начала развертываться.

Полк к полку. Батальон к батальону. Рота к роте. Рисинка к рисинке. Растягиваясь в одну линию из четырех шеренг. С учетом небольших зазоров между подразделениями вся дивизия заняла километр. Но в тылу у нее оказалось пусто. Совсем. Никаких резервов. Только нестроевые с ящиками патронов, которые они тащили на себе, на импровизированных носилках.

Да, где-то там, у моря, стояли корабли и артиллерия. Но здесь только тонкая линия пехоты. Рисковая стратегия. Однако генерал хотел воспользоваться огневым превосходством от обороны.

Между ротами мушкетеров суетились огневые взводы крепостных мушкетов. Тех самых – нарезных и заряжаемых с казны. Их ставили на треноги и готовили к бою. Всего шестьдесят четыре таких взвода при ста двадцати восьми «бабахах». Все что наскребли – все сюда отправили…

И тут из джунглей вдали показались слоны.

Много.

Реально много.

И здоровенные все. Частью прикрытые доспехами.

Чуть погодя за ними появились и остальные войска. Слоны их подождали. Видимо их погонщиков смутила эта тонкая линия солдат, вставшая у них на пути. И видом, ибо мундиров таких тут не знали, и явным желанием драться. Местные войска ведь даже не пытались…

Накопились.

Быстро.

И пошли.

Вон – даже где-то на опушке развернули вьючные пушки. Мелкие. Легкие. И они попробовали стрелять на пределе своей дальности. Но грунты здесь ядра пускать вскачь не позволяли – слишком мягкие, а попасть даже в такую шеренгу они не могли. Из-за чрезвычайного рассеивания. Слишком далеко… слишком… Поняв это, они начали спешно сворачиваться, чтобы перебраться поближе. Тем временем слоны вышли на дистанцию в тысячу шагов…

– Бей! – раздались многочисленные команды.

Командиры огневых взводов стояли с ручным пропорциональными дальномерами и, имея, в сущности, одинаковую выучку, на одних и тех же приспособлениях, получились очень близкий результат. А может и нет? А может первый крик на них так повлиял, запустив цепную реакцию? Кто знает? Так или иначе, но все сто двадцать восемь крепостных мушкетов жахнули немного нестройным залпом. Отправляя свои тяжелые, дюймовые пули в слонов.

Далековато.

Но эти «карамультуки» сумели вполне продуктивно отработать. Во всяком случае с десяток слонов упало и еще порядка двух десятков повели себя так, словно их ранило. Кто-то развернулся и побежал назад – на своих. А кто-то и вперед, явно входя в раж.

Стрелки работали хладнокровно.

Откинули защелки «трэпдоров». Извлекли сменную камору. Поставили новую – снаряженную. Защелкнули затвор. Поставили капсюль, а все крепостные мушкеты в России уже переделали в капсюльные. Взвели курки. И прицелились.

Вновь прозвучала команда.

И вновь боевой порядок окутался дымами нестройного залпа крепостных ружей. Только в этот раз слонов упало куда как больше. Во всяком всех побежавших вперед прибрали. Целиться-то в них вышло легче…

Чуть погодя прозвучал третий залп. И почти сразу за ним вся пехотная линия окуталась дымами дав четыре беглых залпа с шестисот шагов. Более шести с половиной тысяч пуль за какие-то шесть-семь секунд!

Чудовищный шквал!

Адский!

Тем более, что стреляли бойцы этого полка из новых дульнозарядных винтовок компрессионными пулями. То есть, чем-то в духе знаменитых Энфильдов, которые так славно себя показали в годы Крымской войны.

Так что…

У армии Бирмы слонов больше не было.

Вообще. Во всяком случае, если учитывать выставленных тут. Еще и идущей следом пехоте кое-что перепало. Шагов с восьмисот в такую толпу пули вполне неплохо залетали.

– Раз на колено! Раз-Два товсь! – раздались крики командиров. – Правь! Бей!

И первые две шеренги пехоты дали слитный залп по наступающему врагу. Жахнув роем из более чем трех тысяч пуль. Далеко. Целиться очень сложно с открытых прицелов. Вон – все рамочки откинули. Но и мишень здоровенная – огромная толпа врагов.

– Три-четыре вперед! Три на колено! Три-четыре товсь! Правь! Бей!

И новый залп.

Тем временем первые две шеренги без команды перезаряжались.

Спокойно.

Хорошая выучка позволяла им довольно уверенно делать по четыре выстрела в минуту. Если очень надо, то и по пять. Здесь такого не требовалось. Здесь и сейчас вполне хватало и двух, которые они выполняли спокойно, размеренно и без всякой суеты, движениями, доведенными до автоматизма заряжая свое оружие…

У врагов же творился ад.

Шла всего-то третья минута боя, а от армии Бирмы осталась жалкая пародия на нее былую. Слоны кончились. По пехоте и кавалерии было убито и ранено свыше пяти тысяч человек. И ситуация стремительно усугублялась и паника, которая, казалось, разлилась там всюду. И была такой густой, что ее можно было резать ножом да подавать к столу как изысканное блюдо.

Несмотря на активную работу пехоты крепостные мушкеты не замолкали. Они тоже продолжали вести огонь.

Четвертым своим залпом они «зарядили» в расфуфыренную толпу начальствующего состава. Куда влетел рой из 128 нарезных дюймовых снарядов. Формально еще пуль, но какая к черту пуля калибром в 25 миллиметра? Да еще удлиненная и весившая весьма ощутимо.

И наделал этот рой дел – мое почтение. Ведь ударил под разными углами в достаточно небольшую группу всадников. Едва в полсотни человек.

Через двадцать секунд прозвучал еще один залп «бабах». Уже пятый. Туда же. Почти что не породив «мясных фейерверков». Кто мог – упал. Кто хотел – убежал. Если успел. Большинство же лежали на траве в частично разобранном состоянии. У это армии больше не было командования. Так что крепостные мушкеты с чистой совестью переключились на артиллерию противника…

Все происходило слишком быстро. Поэтому вьючные пушки просто не успели перебросить на новые позиции. Строго говоря, их еще даже не собрали и загрузили на животных. Вот шестой залп этих тяжелых «стволов» и полетел туда. К ним. Знакомиться, так сказать.

Не захотели.

Не понравилось.

Чуть погодя попытались еще разок. Но эти прекрасные люди оказались куда сообразительнее своего командования и уже весьма бодро разбегались. Причем, что занятно, во все стороны…

– Прекратить огонь! – скомандовал генерал.

И эта команда за несколько секунд пробежалась по всей дивизии. Все ж та по фронту занимала едва километр. Не так уж и много для устной передачи команд.

Противник бежал.

Это было хорошо видно. Вон – словно молодые лоси эти люди ломились обратно в джунгли. Преследовать их там совсем не хотелось. Тем более, что доспехи им еще пока не выгрузили, что делало нежелательным вступать в ближний бой. Однако и истуканами стоять было нельзя. Требовалось демонстративно занять поле боя, «расставив все точки над ё».

– Зарядить винтовки! – рявкнул генерал.

Никто не шелохнулся.

Все солдаты стояли зарядившимися. Ибо приказ то поступал какой? Правильно, прекратить огонь. Так что они, опираясь на вбитые тренировками требования устава, просто зарядились «на автомате» и стали ждать следующей команды.

Собственно генерал мог этого даже и не приказывать. Но сделал. Перестраховался. Выучка выучкой, а дураков везде хватает…

– Примкнуть штыки!

И бойцы ловкими движениями достали штык-ножи из ножен и прицепили их на маленькие рельсы под стволом. До щелчка. Почти что слитным. Движением тоже было уже отработанно. Отчего получилось довольно громко и эффектно.

Еще небольшая пауза.

Ввязываться в ближний бой генерал не хотел. Поэтому все эти приготовления делал неспеша.

– Шагом! Арш! – наконец рявкнул он. – Держать равнение!

Пехотная линия словно бы вздрогнула. И пошла вперед.

Раз.

Раз.

Раз. Выбивая ритмично шаг.

Двигаясь как какое-то ведомое и невероятное существо – почти без разрывов и искривлений. Уж что-что, а строевую подготовку в солдат вбили до такого состояния, то пьяными в нули и лишенными всяческого проблеска сознания, они бы держали строй и подчинялись соответствующим приказам. Даже ползком. Это был тот навык, без которого в эти годы не имелось никакой возможности вести полевой бой. Во всяком случае успешный. Так что из людей на тренировках по заветам Суворова выжимали пот. И теперь это было видно. Местные зеваки, что наблюдали за ходом боя, не могли поверить своим глазам.

Раз.

Раз.

Раз.

Прямые спиты с хорошей осадкой. Твердая ритмичная постановки ноги. Синхронная почти. Отчего с боку вообще выглядело жутковато для обывателей…

Офицеры же выступили вперед, чтобы видеть свои роты, батальоны и полки. И корректировать их в случае чего. Унтера же оставались в боевых порядка, поддерживая равнение уже, так сказать, на местах.

Полковые знамена развевались.

Музыкальная группа не успела выгрузить свое имущество. Поэтому обеспечить «аккомпанемент» не могла. Отчего шли в тишине.

Молча.

Раз.

Раз.

Раз.

Шагали они, медленно приближаясь к джунглям, поблескивая своим штык-ножами на винтовках. Хотя для армии Бирмы это уже почти ничего не значило. Они отступали быстро, энергично и отчаянно, утратив всякую структуру и управление…

* * *

Кандагар был близок.

Шах Аббас торжествующе посмотрел на невысокий горный хребет, за которым уже должен был находиться искомый им город. Столица его врага. И гадал – оставит он его или решится оборонять.

У шаха ведь не имелось никакого осадного парка. А тут – за пустынями, он был отрезан от центральных земель своей державы. И, как следствие, от должного снабжения. Так что садиться в осаду очень не хотелось.

А, видимо, придется.

Во всяком случае он сам, ставя себя на место главы пуштунов, поступил бы именно так. Позволил бы превосходящему врагу осадить столицу. А сам постарался бы вырезать фуражиров, не давая осаждающим пополнять свои припасы. И потом, когда тот начнет отступать измученный и ослабленный, атаковать со всей решительностью. Ну а что? Почему нет? Простая и рабочая стратегия. Отработанная веками в разных уголках планеты…

Людей на улицах не было.

Пригород словно вымер. Но оно и не вызывало удивление. Скорее всего пуштуны их всех увели и все ценное утащили. В первую очередь еду. Он даже не посылал никого проверять дома. Зачем? Все выглядело так, как должно было. Вот если бы так мелькали люди, вот тогда – да. А так…

И тут движение.

Среди построек, что он скорее почувствовал, чем заметил. Ибо выехал уже из длинной «колбасы» придорожных глинобитных хибар пригорода…

Шах Аббас излишне резко повернулся и побледнел.

Мгновенно.

Между глинобитных домиков пуштуны выкатывали пушки. Чугунные 6-фунтовки гладкоствольные. Он их прекрасно узнал. Это тип орудий, благодаря русским, очень широко разошелся по миру. Только лафет… да, он выдавал иное происхождение.

Он лихорадочно соображал.

Протяженность этой «колбасы» глинобитных хибар около десяти километров. О километрах шах, конечно, ничего не знал. Но в какие-то моменты старался облегчить читателю чтение. Так вот – десять километров. Через это здоровенное село шел большак, по которому его войско двигалось в колонне по восемь. Он позволял. От дороги до линии домов еще шагов сорок-пятьдесят. А пушек – сколько? Он не мог сообразить так вот с ходу…

Меж тем прошло несколько секунд и прогремел первый выстрел.

Потом еще.

Еще.

И казалось по всему длинном селу, что растянулось вдоль старой дороги, гремели эти выстрелы. К которым сразу добавились мушкетные…

– Засада! – что было мощи выкрикнул шах. Впрочем, это не имело смысла.

Рядом с ним уже свистели пули. Упало двое всадников подле него. Еще. Еще. И еще… И действуя лишь на одних рефлексах, он пришпорил коня, закричав:

– За мной!

Кто услышал – тот услышал. По сути, только та малая часть маршевой колонны, которая уж была на самой окраине и едва вышла из поселения. Из-за чего оказалась не деморализована картечным расстрелов в упор.

Проскакав пару сотен метров, он увидел, как вдали появились всадники. Явно вражеские. И много… куда больше, чем оставалось у пуштунов. Мелькнули знамена. Великие моголы… точно…

Шах отвернул.

Окинул взглядом поле боя.

За ним увязалось около пяти сотен всадников. С которыми он пошел на обход этого поселение по огородам да полям. С тем, чтобы «прихватить» хвост, еще не втянулся в зону огневого мешка засады.

По руке щелкнула пуля.

Вскользь.

Но кровь пустила…

Аббас грязно выругался. Как невовремя…

Он собрал для этого похода в кулак очень представительную армию в добрых двадцать пять тысяч кызылбаши. Строевых. Всадников. Все на хороших конях. При пиках, саблях, кирасах, шлемах, пистолетах и карабинах. У многих руки и бедра прикрыты дополнительной защитой – или кольчужной, или кольчато-пластинчатой.

Сильная армия.

Очень.

Во всяком случае столкновения полевые с пуштунами показывали – им ничего не светит. Каждая «сходка» заканчивалась тем, что армия кызылбаши шаха выносила врага «в одну калитку» и походя. Это кружило голову. Заставляло грезить всякими глупостями.

Какие-то потери, конечно, армия несла.

Кое-что приходилось оставлять в гарнизонах и рассылать в дальние дозоры. Однако сюда – в засаду он все ж таки привел около двадцати тысяч строевых…

Теперь все это не имело смысла.

Его армия была уничтожена.

Сколько тут было пушек? Сотня? Полторы?

Первым залпом в такой обстановке они, вероятно, выбили от трех до шести тысяч человек. Убитыми и раненными. К пушкам сразу подключились стрелки. Сколько? Бог весть. В одном лишь не было сомнений – его армия в пределах поселения с начала атаки прекратила свое существование. Не физически. Нет. Организационно. Ибо ТАКИЕ потери нарушали управление у любого войска. Сколько там полегло в первые секунды? От 15 до 25 процентов личного состава?

И на развал управления навалилась паника.

Давка началась.

Суматоха.

А противник стрелял и стрелял. Вон шах отлично видел стрелков на крышах глинобитных домиков…

Его армия угодила в засаду и прекратила свое существование. Да и он сам находился на грани жизни и смерти. Вон – те всадники, которых он приметил вдали, увязались в погоню…