Текст книги ""Фантастика 2024-83". Компиляция. Книги 1-16 (СИ)"

Автор книги: Михаил Ланцов

Соавторы: Андрей Дай,Андрей Буторин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 73 (всего у книги 299 страниц)

Кафа жила своей жизнью и готовилась ко сну.

Осада Керчи и русские пираты в море, конечно, нервировали лучших людей этого города. Но не сильно. Во всяком случае османский корпус никуда не делся. И у русских явно не хватало сил его отбросить. Пираты же не совались на побережье Крыма. Так что война казалось далекой, безопасной и даже в чем-то выгодной. Все, кто мог пытался на ней заработать…

Солнце совсем уже почти ушло за горизонт.

Небо потемнело.

И в этот самый момент в залив, обогнув восточный мыс, стали входить корабли. Дюжина галер и множество крупных шлюпок – тех самых баркасов, которые продолжали строить в Новгороде.

Спокойно.

Чинно.

Без лишней спешки.

И двинулись всей оравой к порту, где стоял целый торговый флот. Частный. Осаждающий корпус под Керчью требовалось как-то снабжать. Поэтому французы проводили сюда конвои. Сразу кучей. Чтобы защитить от нападения пиратов.

Гостей никто сразу и не заметил. В темноте то. Да и шли они без бортовых огней. Опасно, конечно, но эффект неожиданности был намного важнее. Когда же они проступили как силуэты из темноты, оказалось уже поздно…

Баркасы, убрав паруса, на веслах пошли к стоящим на якорях кораблям. Всей своей массой в чуть за сто вымпелов. И, сближаясь, кидали кошки и спешно лезли на борта, где занимались тем, что во времена викингов называлось – очистить корабль.

Особенно в этом деле помогали тяжелые пистолеты. Которые накоротке очень жестко били картечью. А их у бойцов, идущих на абордаж, хватало. По паре на брата. Крепкие тесаки да тяжелые пистолеты. Эта связка работала страшно. Буквально выметая как «окопная метла» людей, не давая им даже оказать хоть какое-то сопротивление.

Экипажи кораблей, что османских, что французских находились в это время на берегу, за исключением дежурных смен. Так что хода дать они не могли. Да и отпора оказать. Даже на французских линейных кораблях оказалось меньше полусотни человек. И хватало бойцов пары баркасов, чтобы зайти на борт и всех убить. Быстро и решительно. Просто продавить.

Галеры же ринулись к берегу. Но метя чуть в сторону.

И, пристав к пляжу, высадили десант. Тех самых казаков и черкесов, что ранее пиратствовали в Черном море. Которые накопились на берегу ломанулись к ближайшим городским воротам. Закрытым, разумеется.

А вся охрана, что бдела в эту ночь, всматривалась туда – на рейд, где шел лихой и лютый бой. С такой частотой пистолетных выстрелов, что дух захватывало. Иногда бахали пушки. Парочка торговцев горела. В общем – зрелище еще то, полностью приковывая к себе все внимание округи.

Десант же не шумел и огнями себя не выдавал. Он прихватил с галер несколько больших, крепких бочек. Приволокли их к ближайшим воротам. Свалили кучей, вплотную к воротам. Тихо. Стараясь не привлекать внимания. И, подпалив фитиль, дали ходу.

Стражники же многие перешли по стене туда, откуда лучше было видно драку на рейде. Поэтом конкретно эти ворота практически не имели охраны. Активной охраны. Смены, которые должны будут заступить на караул позже или уже свое отстояли, дрыхли. Во всяком случае те, кто не проснулся от звуков выстрелов.

БАБАХ!

Жахнул взрыв.

Просто сложивший надвратную башню, обращая ее в груду кое-как сваленного камня. Старая кладка оказалась не готова к подобным испытаниям. Ворота же сорвало и отбросило до ближайших жилых домов внутри города.

Дым рассеялся.

И над городом раздался громовой рев несколько тысяч мужских глоток. Это казаки с черкесами пошли в атаку, стараясь прорваться через этот завал битого камня. Увешанные оружием с головы до ног. У каждого, как и у абордажников, по паре пистолетов, карабины, клинки…

Лютые, матерые головорезы входили в город, гарнизон которого просто не успевал на это отреагировать. Да и был он небольшим. А чуть погодя, завершив с кораблями, к ним присоединились бойцы пехотных полков дивизии, что стояла под Азовом. Помогая продавливать очаги отчаянного сопротивления, организованного бойцами гарнизона…

Получится ли удержать этот город? Бог весть. Но это и не имело никакого значения. А вот то, что такой удар лишал осаждающий Керчь османский корпус главной базы снабжения – факт. Вынуждая их отступать. Заодно и урок для остального ханства, в подчинение которого этот город по крайнему договору с турками те и передали.

Ну и улов эта операция нес немалый.

Тут и корабли, и торговый город. Да, годы расцвета Кафы давно минули. И работорговля тут если и велась, то вяло. Однако и бедностью этот город не отличался, тем более сейчас, крепко нагревая лапки на обеспечения осадного корпуса…

Глава 6

1707 год, июнь, 29. Москва – Киев

Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город… Хотя нет, это из другой истории. Впрочем, Москву действительно накрыла ночная мгла. И даже тучи затянули. Крепко так. А потом вообще началась гроза…

Стук в дверь.

Тишина.

Ну как? Дождь льет как из ведра. Изредка громыхает гром. А в остальном тихо.

Снова стук в дверь. Настойчивый. Громкий.

– Иди, глянь, кого там черти принесли, – буркнул хозяин дома на голландском языке.

Слуга кивнул.

И накинув на плечи шерстяной плед, отправился к двери.

Новый стук. Мощный. Аж дверь зашаталась.

– Иду, иду! – крикнул слуга.

Приоткрыл дверь. И попытался вглядеться, прищурившись. С относительно освещенного помещения в этой темноте была видна лишь смутная тень человека.

В этот момент где-то невдалеке ударила молния, осветившая на несколько мгновений лейб-кирасира в полном боевом облачении.

Слуга икнул.

Попытался захлопнуть дверь.

Но гость шагнул вперед. Из-за чего створка ударила по железу. И почти сразу же распахнулась настежь, оттолкнув слугу назад.

Лейб-кирасир проник внутрь здания.

Следом еще один.

И еще.

Еще.

Всего через четверть минуты внутрь здания «втянулось» десятка два эти бойцов. Быстро продвигаясь вперед и беря под свой контроль все пространство. Комнату за комнатой.

– Как это понимать?! – выкрикнул хозяин особняка.

Раздраженно и испуганно. Отступив к окну.

– Что вы себе позволяете?!

Но лейб-кирасиры действовали молча и дебаты не вступали. Они быстро сблизились и скрутили хозяина.

Первый подошел и дозированно толкнул.

Приложив затылком о стенку. Нежно, но достаточно больно.

И сразу же дернул на себя, дабы тот потеряв равновесие и взмахнул руками.

Перехватил за руку, довольно жестко заведя ее бедолаге за спину.

Развернул.

Плюхнул мордой лица на стол.

И захватив вторую руку, вывернул ее также. Превратив в подобие странной птички, сложившей крылья за спиной. После чего второй боец достал наручники и замкнул их на запястьях этого человека.

Такой нехитрый предмет как наручники по заказу царевича уже изготавливали. Малой серией. Практически штучно. Но много и не требовалось.

Раз.

И готово.

После чего задержанного довольно жестко усадили на стул.

– Сколько человек в доме? – спросил мужчина в обычном мундире, вошедший в помещение следом за лейб-кирасирами.

– Кто вы? Что происходит?

Вопрошающий скосился на лейб-кирасира и тот ударил задержанного. Быстро, без замаха, но довольно больно. Отчего тот охнул и скривился.

– Сколько человек в доме? – повторил тот свой вопрос.

– Я и четверо слуг. Двое тут, двое на втором этаже.

Этот мужчина в мундире повернулся в сторону лестницы. Там, у ее основания уже сидело двое слуг, скрученных лейб-кирасирами. На верху шла какая-то возня.

Минута ожидания.

И по лестнице стащили троих.

– Ты соврал? Это глупо. – тихо констатировал мужчина в мундире. – Кто шестой?

– Я не знал, что он остался.

– Кто он?

– Еще один слуга. Выполнял мелкие поручения.

– Пакуйте их и вывозите. – кивнул «мундир». – А ты сейчас нам покажешь тайник с документами.

– Что? Какие документы?!

– Андрей, – произнес старший.

Приблизился еще один мужчина в мундире из темноты с кофром в одной руке и большими кусачками – в другой. Лязгнул ими разок. И кровожадно улыбнувшись прокомментировал:

– За каждый неправильный ответ я буду откусывать у тебя фалангу пальцев. Всего у тебя четыре конечности с дюжиной фаланг. Так что – двенадцать раз можешь соврать или сглупить.

– А потом? – нервно поинтересовался хозяин дома.

– Потом мы перейдем к более интересным методам. В принципе – товарный вид в твоем случае сохранять не обязательно.

– А если будешь сотрудничать, – добавил старший «мундир», – еще поживешь. Поживешь подольше – увидишь побольше.

Помолчали, играя в гляделки.

Недолго. Секунд двадцать.

– Повторяю вопрос. Где тайник с документами?

Тишина.

– Командир, он видимо не верит. – усмехнулся Андрей.

– Откуси ему фалангу с левого мизинца.

– Вот это дело! – расплылся в кровожадной улыбке лейб-кирасир. – Сейчас только, подготовлюсь, чтобы все тут кровью не залило.

Поставил на стол кофр.

Открыл его.

Достал бензиновую горелку. Чуть подкрутил там что-то. Зажег от свечи. Положил на специальный держатель небольшой инструмент для прижигания ран.

– И кляп достань, – а то всю округ своим криком взбаламутит добавил «мундир».

Хозяин дома уставился на огонь бензиновой горелки. Да так и промолчал, имитируя кролика перед удавом, пока «железяка» грелась. Наконец, инструмент для прижигания стал темно-красным, и Андрей произнес, беря в руки кляп:

– Ну что болезный? Начали? Разевай пасть.

– На втором этаже?

– Что на втором этаже?

– Тайник.

– Ну пойдем, покажешь…

Покушения на Алексея очень сильно напрягли российскую аристократию. Они хорошо запомнили и оценили эпидемию олигофрении. Совершенно не желая ее повторения. Что, на контрасте с растущими выгодами, вынуждала аристократию носом рыть в поисках тех, кто покушался на царевича.

О том, что дело сделано они не знали. Об этом ведь не распространялись. Да, Миледи с Герасимом поступили опрометчиво, разом взяв всех ключевых игроков французской сети в Москве. Но они это сделали быстро и в общем-то профессионально. Из-за чего люди просто исчезли. Куда? Как? Зачем? Почему? Никто так и не понял. Да и мало кто знал, чем они занимались, так как вербовкой аристократии они не занимались. Просто собирали сведения. Тихой сапой. Ну и помогали «учителю музыки», решить вопрос с царевичем.

Так или иначе природу их исчезновения правильно, хоть и не сразу, поняли только французы да иезуиты. Да и то – не сразу. Слишком все выглядело странно и несуразно. Для остальных же ничего толком и не случилось. Поэтому аристократы продолжили искать этих злодеев, ну и постукивать друг на друга. Чисто для того, чтобы проявить лояльность от греха подальше.

Заодно сводя старые счеты.

Понятно, без покаяний не обходилось. Иначе бы все выглядело слишком глупо и не натурально. А так – выбирали дело, в котором «стучащий» был опосредовано задействован. И сильно не напроказничал. Каялись, ссылаясь на то, что их, дескать, «бес попутал». Ну и вываливали целую кипу всяких гадостей про конкурента.

Алексей Петрович от такого подхода только умилялся. Собирая материалы и формируя перекрестные досье. Быстро, просто и без особых усилий. Буквально за полгода узнав едва ли не больше о всяких делишках отдельных родов, чем за предыдущие годы.

Но главное и самое ценное заключалось в другом.

А именно в иностранной агентуре, которая сразу всплыла и вскрылась. Практически вся. Во всяком случае ключевые ее игроки.

И вот – в один прекрасный день, а точнее ночь, было принято решение – брать.

Не всех.

Нет.

Только самых интересных персонажей.

Тихо.

Аккуратно.

Как и французов.

А все потому, что где-то пошла утечка и эти агентурные сети заволновались. Начались первые бегства. Некоторые даже успешно. Так что – толку в дальнейшей игре просто не оставалось.

Вот и поехали.

И взяли.

И документы пошли полноводной рекой. Да такие, что Ромодановский, вовлеченный в эту операцию, чуть ли не по потолку бегал, от переполняемых чувств.

Например, выяснилось, что Федор Алексеевич, старший брат государя, все ж таки был отравлен. Во всяком случае отрывочные сведения об этом проскакивали во взятых документов. Но мутно. Без какой-либо ясности и точности.

Да и вообще – дела в Москве творились дивные.

За спиной у правящего дома.

Например, вскрылось участие англичан в подготовке бунта 1698 года из торговой компании, стремясь вернуть свои старые позиции при дворе. В то время как голландцы этому пытались воспрепятствовать, так как и так имели сильное влиянии на царя. И это несмотря на то, что в эти годы и англичанами, и голландцами правил один монарх…

А Лефорт то, Лефорт…

Федор Юрьевич даже напился с горя, получив в руки документы, доказывающие тот факт, что этот человек был агентом влияния при Петре. Который продвигал голландские интересы, нередко в ущерб царю и России. И получал за это немалые проценты. Да и вообще – в доброй половине его «добрых намерений» оказалось двойное дно. В остальной – тройное. Потому что он и на англичан работал, выступая эпизодически как двойной агент.

Да и на прочих нашли немало. Даже на Меншикова и самого Ромодановского. От чего последний едва не преставился с сердечным приступом…

Утро 30 июня 1707 года для Москвы выдалось особым.

Простые обыватели заметили только свежесть после ночной грозы. И ничего больше. А вот аристократы и власть предержащие замерли в тихом ужасе. Прекрасно осознав произошедшее. Равно как и то, что у царевича, а стало быть и царя, на них появилось еще больше всевозможного компромата. И если раньше там имелось на одну-две казни с конфискацией, то теперь… И они просто не знали, как поступить. Некоторые, самые впечатлительные подались в бега. Но остальные замерли, постаравшись стать незаметными тенями…

Время шло.

И их не трогали.

Что без лишних слов дало им понять – прошлые дела – это прошлое. И коли дальше шалить не станут, то и ворошить их никто не будет. И аристократы стали потихоньку возвращаться к жизни и своим делам. Но держа в уме эту деталь…

Такое не забудешь…

Даже Ромодановский. Который, вместо отстранения и ареста продолжил руководить Преображенским приказом. И особым рвением бросился выслужиться. То есть, своими руками давить те региональные ячейки иноземной разведки, которые были хоть как-то связаны с ним и представляли значимую угрозу для державы…

* * *

Алексей медленно ехал по Киеву.

Он никогда в своей жизни, что этой, что прошлой не бывал в нем. Даже в советское время. Как-то не сложилось. И сейчас, пользуясь возможностью, осматривал его…

Тот натиск восьми полков улан, поддержанный четырьмя полками карабинеров в битве у слободки Борисовки, поставил жирную точку в битве. Превратив тяжелое поражение в совершенный разгром.

Чудовищный.

Сокрушительный.

Всеобъемлющий.

Никому из командного состава союзного войска уйти не удалось. Да и их свиты, изрядно побитые, удалось захватить в плен. Хотя в целом пленных оказалось немного. Просто в силу характера боя.

Ни артиллерийская канонада, ни стрельба из мушкетов в упор, ни лихая кавалерийская рубка в самом конце этому никак не способствовала. Сдаться в плен оказалось не так-то просто. Разгоряченные боем кавалеристы рубили… рубили… рубили… выполняя свои прямые обязанности по преследованию противника. Так что, когда запал спал, выяснилось, что пленных-то особо и нет.

Люди либо ушли, кто куда, либо оказались убиты.

На круг пленных насчитали чуть за тысячу.

– Ну вы, блин, даете, – только и выдавил из себя Алексей, когда вечером подвели итоги…

Армия привела себя в порядок.

Похоронила убитых. Отправила в Белгород раненых, вместе с трофеями, пленными и силами сопровождения. И двинулась дальше. На Киев.

Борис Петрович Шереметьев отговаривал царевича от этого. Но тот настоял и продавил это решение. Полевая армия неприятеля была разбита. Страшно. В пух и прах. Их лидеры либо мертвы, либо взяты в плен.

Лучше момента для наступления Алексей не видел.

Шереметьев же считал, что требуется наступать осторожно. И поступательно беря города, дабы обеспечить себе тылы. Однако такая медлительность хоть и выглядела разумной, казалось царевичу стратегической ошибкой. В его понимании противник утратил на какое-то время возможность к значимому сопротивлению. Потерял стратегическую инициативу из-за поражения. И этим нужно пользоваться. Просто давить, давить и еще раз давить. Не давая ему опомниться. Тем более, что силы для этого в принципе имелись.

Если же действовать чересчур осторожно, то можно просто потерять темп. И самим эту самую инициативу потерять…

Три дня ругались.

Наконец Шереметьев уступил. И они перешли к активным действиям. Курской и Брянской дивизиями отправили гонцов с новыми приказами. Выделяя им боевые задачи.

Основными же силами двинулись на Киев.

В темпе.

И как раз успели к этому городу через день после того, как его достигла новость о сокрушительном разгроме…

Алексей усмехнулся, вспоминая события тех дней.

Паника…

Ух!

Хоть подошедшим русским войскам предстояло переправляться на правый берег, что само по себе не просто, это мало на что повлияло. Главное – новость о разгроме удачно сочеталась с подошедшей буквально следом армией.

Киев защищать было некому.

Мазепа выгреб всех в поход. А в городе он держал только лояльных после той провокации с объявлением награды за его голову.

Так что чиновники и сотоварищи Мазепы просто и бесхитростно дали деру. Только копыта засверкали. От греха подальше.

А следом и те, кто посчитал свое рыльце в пушку.

Что, в свою очередь, спровоцировало и часть других горожан. Так как слухи, которые в те часы самозарождались в городе и бурно развивались, были один дурнее другого. Поэтому, когда русские войска таки вошли в город, он оказался если и не пустым, то близким к этому.

Алексей то с Шеремеьевым проваландались дня три. Ни одной лодки на левом берегу не было. Все отогнали. Пришлось развлекаться с плотами, готовясь к более-менее массированной переправе. Ведь то, что происходило там – в Киеве, им было неизвестно. И они готовились к попыткам сбить десант.

Но ничего не произошло.

Вообще ничего.

Пехота первой волны высадилась. И к ним даже никто не подошел.

Вторая волна.

Третья.

И лишь к началу высадки четвертой из города подтянулась какая-то робеющая делегация купцов, которая и рассказала, что к чему. Немало всех удивив. Ведь Алексей шел без осадной артиллерии. И это стояние под стенами города могло затянуться.

Но нет…

Обошлось.

А где-то через неделю явилась делегация из Полтавы. Чтобы заверить царевича в верноподданнических настроениях города. Ну и посыпалось. Даже Конотоп, который поначалу собрался сидеть в осаде, и тот решил сдаться.

Да, Речь Посполитая еще не капитулировала. Но конкретно для них ситуация имела очень печальный образ будущего. Даже если никаких активных действий осаждающие их войска предпринимать не станут, все равно, запасы провианта закончатся раньше, чем появится какой-либо деблокирующий корпус. Если он вообще появится…

– Алексей Петрович, – обратился подъехавший гонец.

– А? Что-то случилось? – отвлекся от своих мыслей царевич. – Прокручивающий в голове всю мозаику событий кампании. И пытаясь найти в ней явные ошибки да просчеты, чтобы купировать их поскорей, пока есть возможности.

– Там цезарцы прибыли. Тебя просют.

– Цазарцы? – удивился Алексей. – А чего им надо?

– Говорят – посольство.

– Передай им, что им надобно ехать к моему отцу.

– Но…

– Я как-то неясно выразился?

– Нет… – растерянно произнес гонец.

– Тогда исполняй.

– Так точно!

Впрочем, люди, посланные Габсбургами, никуда сразу не поехали. Попытавшись все ж так переговорить с Алексеем. Но он им с порога заявил – государь в России – Петр Алексеевич и с ним им вопросы решать и надобно. А он их даже обсуждать не будет.

– Зачем ты с ними так? – нахмурился Шереметьев, после очередного захода цезарцев.

– А ты не понимаешь?

– Нет.

– Они с отцом меня хотят рассорить. Это хитрые задницы ко мне прибыли явно пытаться о чем-то договариваться. А потом ему скажут, что со мной через его голову уже обо все сговорено. Дело ли это?

– Так с чего ты решил?

– А чего они сюда приперлись? Мы побеждаем. Им сие надобно остановить, чтобы мы окончательно не растоптали Речь Посполитую. А то ведь не ровен час – всю проглотим и не подавимся. Нужен ли им такой сильный сосед? Сам как думаешь? По-моему, им одной Франции за глаза хватает. Сил нас остановить ни у турок, ни у ляхов ныне нет. Сам Габсбурги в это не полезут. А значит, что? Правильно. Нас нужно затянуть в пустые бесконечные переговоры и постараться рассорить, выигрывая время и сжигая наши ресурсы…

Глава 7

1707 год, июль, 25. Вильно

Петр дочитал письмо сына. Положил его на стол. И хмуро уставился куда-то перед собой, обдумывая его слова.

Северная армия в эту кампанию действовала спокойно и почти не сталкивалась с организованным сопротивлением. По какой-то причине значимых сил на северо-восточном театре боевых действий неприятелем задействовано не было. И почти вся возня сводилась к осадам, логистике и борьбе с мелкими отрядами, пытающихся партизанить.

Начали с осады Вильно.

Подошли. Встали лагерем. Одну ночь поработали по ней тяжелыми осадными мортирами. Давая по одному выстрелу раз в десять минут.

И все.

Утром – город был готов на все. Вообще на все. У его жителей появилось ясное и незамутненное понимание последствий. Тут и Нострадамусом быть не нужно, чтобы понять – еще несколько таких ночей и… в общем-то города просто не останется. И не столько из-за разрушительности 10-дюймовых бомб, сколько от пожаров, которые начинались после каждых нескольких взрывов. Да и психологически такие взрывы давили весьма убедительно. Громко. Люди-то к такому оказались совершенно не привычны. Тем более, что и залетали такие «подарки» все больше по самой дорогой застройке…

Дальше пошло еще проще, хоть и нуднее.

По большому счету Северная армия, занимаясь установлением контроля над Великим княжеством Литовским, раздергивала свои силы. Тут гарнизон. Тут патруль. Все-таки линии снабжения требовалось сформировать, да и прекратить вялотекущую партизанщину, подготавливая тылы для будущих кампаний.

Но ей и не мешали.

Все выглядело так, словно ей позволяли сожрать регион, разменивая его на время.

Сам же Петр сидел в Вильно, погруженный в ежедневную рутину. И ждал новостей о действиях Великого Конти. Он знал, что его противник собирает войска. С прошлого года еще. Только куда они делись было не ясно.

И тут пришло письмо сына.

О том, что тот одержал победу царь знал. Хоть и без подробностей. Теперь «подъехали» и они с детальным отчетом. Отчего Петр немало разозлился. Ведь получалось, что там – на юге была расставлена ловушка. И она могла закончиться не только поражением в войне, как мыслил Алексей, но и его гибелью. В сущности, лишь стойкость солдат и чудо позволили его двум дивизиям одержать победу.

Вопросов вообще было очень много.

Например, выяснилось, что по ходу движения курской дивизии просто сгорел мост. Почему? Как? Бог весть. Но очень вовремя. Из-за чего она и не успела в подкрепление Алексею.

Да и увеличение вдвое общей численности армии неприятеля… это ведь значит кто-то врал… кто-то прозевал… но главное – противник четко понимал о том, что в Белгороде активно собираются сведения. И целенаправленно морочил голову.

Кто это делал?

Сын писал, что гетман ссылается на каких-то советников и помощников. Их вроде как прислал Великий Конти. Но откуда он их взял сам? Не ясно. А их захватить не удалось – очень ловко разбежались… Еще и австрийское посольство, которое повело себя крайне странно…

– Ваше величество… – начал было посол Габсбургов, войдя в небольшую комнату, где его принимал царь. Камерно. Предварительно.

Тот жестом его остановил.

– Говори сразу по делу. У меня мало времени.

– Он понимает. – сбившись, выдал посол. – Мой государь сообщать о его примирении в Бурбонами.

– Война в Италии завершилась?

– Да, к счастью для всех нас. – встряхнув головой и беря себя в руки ответил посол.

– И чем же?

– Разделом Венеции. Ее южные владения взяли Бурбоны, северные отошли моему государю.

– Как интересно… – покачал головой Петр. – Бурбоны же защищали Венецию. А тут – бросились делить. Странно.

– Город Венеция был взят. А все остальное без него не могло устоять. Поэтому, южными землями бывшей республики заплатили за признание этого поражения, чтобы прекратить бессмысленную войну. Да и флота у моего государя нет подходящего, чтобы эти южные владения занять. Так что, – развел посол руками.

– И почему вы прибыли к моему сыну? Он мне пишет, что сильно разозлился на вашу попытку проводить с ним переговоры через мою голову. Оттого вас ко мне под охраной и послал.

– Ваше величество, мы просто хотели с ним обсудить вопрос сватовства. Но он с нами даже не стал разговаривать. Вспылил. Разозлился от одного нашего появления. Даже слушать не захотел.

– Не судите его строго. Он чудом избежал смертельной ловушки и сейчас особенно подозрителен.

– Мы все понимаем, – покладисто кивнул посол. – Было видно, что он сильно тревожится и из-за чего крайне раздражен.

– Ну и сватовство. Это действительно сложный вопрос. Алексей очень щепетильно относится к этому вопросу. Да и я, признаться, несколько обескуражен. У Иосифа разве есть подходящие дочери или сестры?

– Его старшая дочь Мария Жозефа хоть и молода, но не сильно. И он хотел бы сговориться об ее обручении с царевичем.

– Насколько она моложе?

– Всего на девять лет. Но она крепка здоровьем. И мы рассчитывали через этот брачный союз укрепить отношения между нашими державами.

– А как же наше предложение по поводу скрепления союза Саксонского дома и Габсбургов?

– У нашего государя есть и вторая дочь – младшая. Ее возраст для этого выглядит вполне подходящим…

Петр улыбнулся.

Его сын не счесть сколько раз предупреждал о пагубности династического брака с Габсбургами или Бурбонами. Считая, что так или иначе они будут пытаться поставить Россию через это если не в подчиненное, то зависимое положение.

И вот – новая попытка.

Задумка Иосифа слишком легко читалась. Во всяком сейчас Петр ее видел предельно отчетливо.

Габсбурги явно хотели поставить во главе Речи Посполитой сына Августа Сильного, обручив его со своей дочерью. Через что восстановить старую унию, только под своим руководством. То есть, поставить и Саксонию, и Речь Посполитую под свой контроль. Да, это им предложил сам Петр… а точнее Алексей через него. Но они, без всякого стеснения, решили сунуться к России с близким подходом… Понятно, несколько иначе. Но сути это не меняло, потому что после того, как Мария Жозефа и Алексей обручатся, влияние Габсбургов в России возрастет чрезвычайно. Через что де факто сформируется военно-политический блок под руководством Вены.

Да, можно попытаться побороться за лидерство или равноправие в этой конфигурации. Но Петр теперь отлично понимал – перебить опыт Габсбургов в таких делах нереально. Не мытьем, так катаньем они добьются своего…

– И что вы дадите в приданное? – после затянувшейся паузы поинтересовался царь. – Не спешите с ответом. Подумайте. Крепко подумайте. Мой сын очень щепетилен в таких делах. Он считает, что дочь Императора должна иметь Императорское приданное, чтобы оно соответствовало ее высокому статусу.

– Мы понимаем, – кивнул посол, на лице которого промелькнула улыбка. Он прекрасно знал, КАК еще совсем недавно русские вступали в войну за испанское наследство. И сколько со всех вокруг они при этом вытянули денег и прочих ресурсов за ради того, чтобы самим принять то или иное решение. Так что слова Петра он воспринял просто и бесхитростно – как объявление аукциона.

Кто больше даст, тот и получит этот приз.

Главное теперь не дать в этом «шоу» принять участие конкурентам. А то без подштанников можно будет остаться. Уж в чем-чем, а в широте русской души посол давно успел убедиться, которой могла составить конкуренцию разве что бездонность их карманов… сколько туда не положи, всегда останется место еще…

– Победа, которую одержал ваш сын, поистине грандиозная, – после небольшой паузы произнес посол, меняя тему разговора. – У него без всякого сомнения талант.

Петр улыбнулся.

Он любил лесть.

– Я уже написал моему государю самое подробное описание сражения. – продолжил посол. – Воспользовавшись тем, что ваш сын, в присущей ему манере, все самым тщательным образом посчитал. И убитых, и раненых, и пленных, и трофеи. Просто удивительная щепетильность! Да и взятые в обозе бумаги, позволили подтвердить ему подсчеты.

– Отрадно это слышать, – благодушно ответил царь. – Я был бы вам благодарен, если бы удалось прояснить вопрос – кто оказался виновником этой битвы.

– Признаться, я вас не вполне понимаю.

– Мой сын попал в хорошо расставленную на него ловушку. Да, добыча оказалась не по зубам охотникам. Нашли на кого силки ставить, – нервно хохотнул Петр. – Но они проявили себя зело опытными в таких делах. И мне очень хотелось бы узнать, кто это там подсуетился.

– Я сделаю все, что в моих силах и постараюсь прояснить этот, – предельно серьезно произнес посол. – Литва занята вашими войсками. Гетманщина тоже. Крымский хан и османская армия выведены из игры. На время, но все же. Варшава лежит перед вами…

– Вы забыли о шведах, которые заняли балтийское побережье Польши и сейчас дожимают Гданьск.

– Вы, безусловно, правы. – поклонился посол. – Война выиграна. Но вы избегаете начинать переговоры с Великим Конти.

– Пока меня все устраивает, – пожал плечами Петр. – Заняв территорию неприятеля я получаю с нее доходы. Что покрывает мои расходы на ведение войны. Зачем мне переговоры? Ему надо – пускай их и начинает. А я посмотрю – что он предложит.

Посол задумался из-за чего повисла пауза. Но он быстро взял себя в руки и перешел к следующему вопросу:

– Вы предлагали моему государю разделить Речь Посполитую.

– Но он пока не спешит, в отличие от шведов, принять мое предложение.

– Война, – развел руками посол.

– Которая закончилась. А он все еще не ввел войска. Вон – даже Дания отправила экспедиционный корпус в Средиземное море, а Мекленбург – на помощь шведам. Да и персы серьезно дерутся. Говорят – одержали победу в битве при Багдаде. Ложка дорога к обеду. Еще немного и ваше участие будет попросту не нужно.

– Французы, как мне известно, не просто так пошли на мир с моим государем. Ходят слухи, что они желают принять участие в этой войне. После инцидента при Кафе Версаль напоминает взбудораженный улей.

– Серьезно? – улыбнулся Петр. – А когда они без объявления войны ее начали их ничего не тревожило?

– Вы считаете, что…

– Да. – перебил его царь. – Я считаю, что Франция вероломно совершила нападение на русский корабль в Черном море. Как изволите это рассматривать? Разве по всем обычаям это не является объявление войны делом?

– Мне кажется, что это все одно сплошное недоразумение.

– На нас напали. Мы ответили. В чем тут недоразумение?