Текст книги ""Фантастика 2024-83". Компиляция. Книги 1-16 (СИ)"

Автор книги: Михаил Ланцов

Соавторы: Андрей Дай,Андрей Буторин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 299 страниц)

Глава 5

1701 год, апрель, 28. Москва – Керченский пролив

Петр Алексеевич шел с совершенно невозмутимым лицом следом за сыном. Тот обещал сюрприз, но не говорил какой.

Впрочем, от Воробьева дворца было недалеко.

Здесь царевич уже соорудил целый комплекс сараев для разных нужд. Прямо поблизости. Деревянные. Группами. И они как раз шли к одной из таких групп из нескольких поставленных в стык сараев. Из самого массивного в этой группе торчала довольно высокая дымящая труба.

– Что сие? – поинтересовался царь, когда он вошли в помещение.

– Помнишь, ты просил меня придумать, как ускорить, упростить и удешевить производство пушек?

– Как не помнить? – оживился царь.

– Смотри – вот это – печь для плавки бронзы. Пока такая. Видишь – она как купол. В верхней части которой стоит тигель. Под притертой крышкой. Чтобы продукты горения уходили по трубе, а не тут прорывались.

– Странная печь.

– Зато греет хорошо. И быстрее обычного плавит бронзу. В таких сталь варят.

Петр покивал.

Вспомнил. Видел такие.

– Вот это, – продолжил рассказывать сын, – тепловой коммутатор. Эти рычаги позволяют перенаправлять дым и раскаленный воздух либо сразу в трубу, либо через первичный подогреватель, либо через вторичный. Труба высокая, хорошо тянет. Да ты и сам видел. А вот это помогает сильно с тягой. Вот тут, – указал он рукой на странный модуль, – генератор пара. При запуске печи и ее первоначальном прогреве стоящие там чугунные ребра нагреваются. Да и под ними тоже топка есть небольшая. Чтобы увеличить тягу и интенсивность сгорания топлива можно открыть эти вентили. На раскаленный чугун начнет капать вода. Сразу же испаряясь и улетая в трубу. Что создает в печи зону пониженного давления, и она сам втягивает воздух. Главное – чугун не залить. Не бог весь какую тягу они дают, но позволяют избавиться от мехов.

Царь покачал головой.

Не то удивленное, не то пораженное, не то принимая слова сына на веру.

Царевич хмыкнул. Взял листок бумаги и поднес к воздухозаборнику печи. Листок немного отклонялся, обозначая движение воздуха.

Кивнул рабочему.

Тот открыл вентиль.

И листок спустя несколько секунд стало сильнее отклонять к печи. Заметно сильнее.

– А это ты откуда узнал?

– Случайно догадался. Помнишь, походная ведь печь работает на восходящих потоках горячего воздуха. Пар – это того горячий воздух. И тоже дает восходящий поток. Если тяга в печи уже установилась, то он пойдет по этому пути. Провел опыты. У нас все получилось. Только чугун заливали. Чтобы все устойчиво работало нам пришлось поставить под генератором пара отдельную топку. Иначе чугун слишком быстро остывал. Я мыслю – воздух входящий надобно нагревать, чтобы тот не остужал жар внутри слишком сильно. Для этого планирую поставить вокруг печи спиральный короб до воздухозаборника. Чтобы воздуха там от печи подогревался, втягиваясь. Но это потом. Когда начну опыты с литьем чугуна ставить.

– А это что?

– Это первичный подогреватель для литейной формы. В холодную форму если лить дурно выходит. Металл слишком быстро остывает, оттого нормально форму не заполняет. Посему его бы подогреть. Да и потом, остужать медленно, слегка подогревая. Для чего служит вот это – вторичный подогреватель.

– Так никто не делает. А я видел литейное дело и в Голландии, и в Англии.

– Бывает, – пожал плечами царевич. – Ты просил меня придумать как лить быстро, дешево и хорошо пушки. Я придумал. Довольно резонно ожидать, что мне пришлось сделать так, как никто не делает. Иначе и результат получился бы как у всех.

– Хм… резонно, – кивнул царь. – А это что? – указал он на балку под потолком.

– Это мостовый кран. Грубо говоря – это балка, по которой тележка ездит. Передвигается она вон той лебедкой. На самой тележки еще лебедка. Чтобы поднимать и опускать грузы. Не вручную же тигель таскать, формы и прочее?

– А там что за трубки такие?

– Это для стержня под канал ствола. Смотри, видишь какой? – сказал царевич, подходя к одному. – Чугунная слепая трубка, в которую вставлена еще одна, но уже сквозная. В эту, что в центре, льет немного воды. Она попадает внутрь и выходит в виде пара по зазору между трубками.

– Для чего сие?

– Помнишь я тебе рассказывал, что главная беда при литье пушек, что остывают они снаружи? Оттого снаружи у них чистая форма выходит, а внутри с кавернами и прочими дефектами.

– Конечно. Ты мне этим все уши прожужжал.

– Вот эта штука позволяет сделать все наоборот. И пушка начинает остывать от канала ствола, который из-за этого выходит ровный, гладкий и максимально качественный. А мелкие дефекты выходят наружу, становясь сразу заметными. Впрочем, в сочетании с подогреванием формы кристаллизация идет медленно и дефектов почти не бывает. Разве что мелкие. А вот это, – указал Алексей на конструкцию с маховиком и педалями, – вибратор. Видишь эксцентрик. Он чуть-чуть покачивает форму. Едва-едва. Из-за чего пузырьки уходят из отливки.

– Мудрено как-то выходит… – покачал головой Петр. – Ты ведь говорил, что одна из главных проблем в формах. Что их долго делать. А тут… – махнул он рукой, – наворотил кучу всего. Но, как мне кажется, только усложнил.

– Ничуть, – невозмутимо ответил царевич и рукой указал в угол.

– Что?

– Вон – это формы. Мне их Лев Кириллович из чугуна отлил. А мастеровые их уже довели до ума и подогнали. Притерли. Перед употреблением берем их. Изнутри смазываем особым составом на основе белой глины. Прямо кисточкой. Собираем, пока там его все влажно. Устанавливая сразу и канал ствола. Даем просохнуть. Потом помещаем в первичный нагреватель. Оттуда на рабочую площадку. Вот сюда – во вторичный. Подключаем подачу воды гибким медным патрубком. Благо, что ход тут небольшой. Заливаем бронзу. После чего один работник начинает крутить вибратор, сменяясь по мере утомления, а другой – открывает подачу воды. Слабую. Просто чтобы ускорить кристаллизацию металла именно со стороны канала ствола.

– И долго?

– Для вот такой формы – около получаса. Потом ее ставят вон туда, – махнул Алексей рукой, – остывать. Далее форму разбирают и отливку обрабатывают механически. Но только снаружи. Литники в основном сбивая. Канал ствола и так хорош.

– И сколько получается сделать?

– Да сложно сказать, – пожал плечами царевич. – Мы на скорость не пробовали. Но, думаю, что несколько вот таких вот пушек точно сделаем. Сколько там форм? Четыре готовых. Ну вот четыре в день сделаем. Если будут еще формы – посмотрим. Желаешь посмотреть?

Петр Алексеевич кивнул.

Царевич сделал отмашку и форму достали из первичного подогревателя. Поставили во вторичный. Подключили к воде. Потом подхватили тигель с уже расплавленной бронзой. И осторожно залили. Подали воду. Начали вибрировать…

Царя ведь ждали и подготовились.

– Дальше скучно. Или хочешь до самого конца все поглядеть? Али глянешь сразу, что получается? Результат, так сказать.

– Давай сразу результат.

– Тогда пойдем в соседний цех. – поманил его Алексей к внутренним воротам. – Тут у меня склад. Там, дальше, цех механической обработки.

Они прошли.

– Вот такую пушку достают из формы, – указал он пальцем на отливку с литниками. – Вот такую, получают после чистки. А вот, – указал чуть в сторону на что-то накрытое тканью, – уже готовая. В сборе.

Алексей махнул рукой.

Работники споро скинули ткань.

И перед царем предстала 6-фунтовая длинная полевая пушка, заведенная на передок. Лафет ее сильно доработали. Облегчили и укрепили металлическими деталями. Ось, разумеется, тоже была железной. А колеса унифицированы со стандартной повозкой. Как на самой пушке, так и на передке. В общем – на выходе у него получилось что-то в духе 6-фунтовой полевой пушки времен Наполеоновских войн. Ну, почти. Местами он шагнул даже дальше в доработке лафета.

При всем при этом Алексей особо не разбирался в артиллерии. Зато у него имелся здравый смысл, взгляд на вопрос с высоты веков и возможность делать то, что и как он пожелает. Понятно, что он не сам сидел бирюком в уголке. Нет. Он привлек к своей работе артиллеристов. Опытных. И немало проводил с ними время. Стараясь сделать так, чтобы все в лафете оказалось на своем месте. Чтобы все удобно. Чтобы все по уму. Ну и, само-собой крепко, надежно и максимально легко.

Ствол пушки отливался с толщиной стенок как у орудий системы Грибоваля. Примерно. Сходство это получилось конвергентно, потому что царевич в упор не помнил даже идею француза. Однако чистый канал ствола позволил уменьшить зазоры. Отчего и заряд пороха стал требовать кардинально меньше для той же дальности боя. Подняв при том несколько точность и сохранив живучесть. Даже немного ее подняв…

Это все Алексей отцу и рассказывал, ходя вокруг пушки и презентуя ее во всей красе.

– Ты канал ствола совсем не обрабатываешь?

– Надо бы. Если их пройтись дорном, то можно улучшить чистоту поверхности и геометрию. Что позволило бы еще снизить зазоры. Но это дело будущего. Сейчас и такой результат неплох.

– Неплох? – удивленно вскинул брови царь. – Что значит неплох? Он отменный! Одного не пойму – зачем ты стал отливать пушку в шесть фунтов калибром. Отчего сразу нормальные делать не стал?

– А ты ее поворочай. Она не сильно тяжелее трехфунтовой.

Царь не поверил.

С помощью рабочих снял с передка. И немного покатал-покрутил.

– Действительно… легкая… предлагаешь полки вот такими вооружать?

– Я предлагаю пехотным полкам пушек вообще не давать.

– Это как? – удивился Петр.

– А зачем они им сейчас?

– Как зачем? – опешил Петр.

– Для чего в свое время придумал свой regementsstycke Густав II Адольф? Чтобы поставить эту пушечку в пехоту. Чтобы она ее сопровождала. Так?

– Так, – кивнул отец.

– А для чего ей пехоту сопровождать? Чтобы компенсировать недостаток скорострельности мушкетеров и их количество. Проще говоря – увеличивать плотность огня. А у нас – вон – пять-шесть выстрелов в минуту мушкетеры делают. Если обученные. Лучше – по семь. Зачем им маленькая пушечка? Да еще одна или две. Толку от них в поле капля. А отягощать будут немало.

– А такая?

– А такая им тяжеловата уже.

– Что-то я тебя не пойму. – царь подозрительно скосился на сына.

– Смысла я не вижу выдавать на полк по одной или две пушки. Лучше сразу сводить их в полки, край батареи. И применять на важных направлениях. Чтобы было легче управлять огнем…

Петр Алексеевич возразил. Ему такой подход казался диким.

Алексей взял пруток и стал чертить на нем типовые задачки. Показывая там расположение и производя при отце расчеты.

Тот задавал какие-то вопросы.

Хмурился.

Уточнял.

Возражал.

Местами спорил, но без особенного напора.

Наконец он тяжело вздохнул, махнул рукой признавая правоту сына, но поинтересовался:

– Ты ведь обычно все в виде рапорта готовишь. Отчего так ныне отстаиваешь свое видение?

Царевич молча подошел к одному столу и взяв папку вручил отцу:

– Вот. Рапорт. Но мне показалось, что так тебе будет интереснее.

– Интереснее?

– Ну… тебя бумаги в тоску вгоняют, – нахально улыбнулся Алексей.

– Ну наглец…

– Но разве я не прав в своих предположениях?

– Ты все переворачиваешь вверх дном. Так никто не делает и не воюет. И куда прикажешь девать малые полковые пушки?

– Большей частью пустить на переплавку. – пожал плечами царевич. – Частью оставить для вооружения штурмовых и десантных отрядов. Но я бы их иначе сделал. Калибр уж больно у этих малышек мелкий. Толку с них? Есть у меня мысли по этому поводу. Да ты открой папочку. Полистай…

Царь хмыкнул.

Сел на пушку. И начал перебирать листы в папке…

Царевич там предлагал на роль легкого штурмового орудия «единорог» графа Шувалова. В принципе – спорное оружие. Но ситуативно очень интересное.

Почему спорное?

Потому что полевая артиллерия в те годы работала по противнику двумя типами снарядов – ядром и картечью. В полевом сражении. Что для того, что для другого чем выше начальная скорость выстрела, тем лучше.

Ведь ядро требовалось выстреливать с минимальным возвышением, чтобы оно пускалось в пляс, прыгая по полю словно лягушка. Это облегчало поражение пехотных линий неприятеля. По нескольку за раз, если удачно попасть. У гаубиц, в том числе и «единорогов» так сделать не выходило. С картечью же все еще проще. Начальная скорость выстрела увеличивает ее досягаемость.

Из-за этих двух особенностей основу полевой артиллерии XVII–XIX века в Европе поставляли пушки. Что неприятно аукнулось уже на рубеже XIX–XX веков. Притащив за собой тяжелое наследие в новую технологическую эпоху.

«Единороги» же… хм… гаубицы, то есть. Их разновидность.

Их сила была в гранатах.

Сначала обычных. А после изобретения первых шрапнельных сразу после наполеоновских войн – то и в них.

Ну и неплохо они были применимы там, где большая дальность огня не требовалось. В отличие от разового веса выплевываемой картечи. Например, в конной артиллерии. Подлетели. Развернулись. Жахнули. И ходу. Чтобы не получить в ответ.

Или вот так – выступая в роли легкого штурмового орудия, а также горного, десантного или еще какого. Всюду где требовалось легкость установки, ради которого можно было бы пожертвовать и дальностью действенного огня.

Почему нет?

В конце концов 6-фунтовые «единорог» выходил всяко легче даже 3-фунтовой полковой пушки «местного разлива». А угостить мог накоротке мог куда как интереснее, применяя, заодно еще и гранаты…

Царь же листал бумаги в папке, что ему вручил сын.

Там кроме вот таких выкладок имелась целая теория.

Алексей ведь хотел оправдать свою идею фактического упразднения полковой артиллерии. Потому как на текущем этапе развития военное дела и научно-технического прогресса от нее толку практически не было. Вот. И оправдывал. Указывая, впрочем, что позже, по мере развития артиллерии и стрелкового оружия придется отказываться от линейной тактики. И тогда-то полковые орудия очень пригодятся. Впрочем, дело это далекого будущего…

Полевую артиллерию царевич предлагал строить на 6-фунтовых пушках. Сначала. Потом дополнить их на 12-фунтовыми.

И все.

И больше ничего. Только два калибра на полевом уровне.

Для осадных дел он предлагал формировать отдельные полки. Опять же, не сильно увлекаясь калибрами и разнообразием систем. В частности, он предлагал остановиться на осадном трио из 24-фунтовой пушки, 32-фунтовой «единороге» и того же калибра мортире. Подавая «единорог» как длинную гаубицу с конической зарядной каморой.

К специальной артиллерии он относил 6-ти и 12-фунтовые «единороги», малые мортиры в 12 и 24 фунта, а также крепостные ружья.

Не забыл Алексей коснуться и корабельной артиллерии, которую он предложил унифицировать по калибру. Настолько, насколько это возможно. Разделяя ее по батарейным палубам – декам, не по калибру, а по типу – двигаясь от пушек к карронадам. Чертеж и назначение которых он там же, в рапорте и приводил. Включая «единороги» там, где пушки уже тяжеловато ставить, а карронады – не желательно.

По его предложению получалось линейные корабли надлежало вооружать только 32-фунтовыми орудиями, фрегаты – 24-фунтовыми, а все остальные вспомогательные – 12-фунтовыми. Дабы на борту корабля иметь ядра и прочие боеприпасы в одном калибре. Толку же на флоте от малых калибров царевич не видел, называя их «пукалками».

В крепости же ставить комбинации из морских, осадных и специальных систем. Уже существующих. Дабы не плодить лишних калибров и орудий.

Почему 32-фунта был выбран Алексеем в качестве максимального калибра? Потому что это максимальный калибр, на который ставили одного заряжающего. Все, что выше уже требовало двух…

Царь закончил листать бумаги в папке.

Изредка останавливаясь и что-то изучая.

Изредка задавая вопросы.

Закрыл ее.

Но возвращать не спешил. Продолжая сидеть и задумчиво смотреть куда-то в пустоту перед собой.

– Я что-то не то написал там? – спросил Алексей после излишне затянувшейся паузы. – Разве не толково?

– Ты как обычно решил сам все решить. – усмехнулся царь. – Впрочем, толково сие или нет – надо подумать.

– Я тебе уже подавал проект реформ военных. Это, – указал Алексей на папку, – развитие ее. Только касаемо артиллерии.

– Я понял, – кивнул Петр Алексеевич. – Написано занятно, – похлопал он по папке. – Но нужно ли отказываться от полковых пушек? Вот в чем вопрос. Ты сам сие удумал или… сон тот опять в руку?

– Сон, – не задумываясь ответил Алексей. – То, что я описал, к этом лишь через век придут в ходе непрерывных войн, применявших линейную тактику. Потом будет иначе. Но это потом… сильно потом. Века через полтора-два.

– Ладно. Допустим, – нехотя кивнул Петр. – И как ты мыслишь действовать дальше?

– Дальше? Переформировать полки московские в двенадцать полков нового штата. Свести их в шесть бригад. А те в три дивизии. При каждой дивизии утвердить полк полевой артиллерии. Для начала из четырех батарей по восемь таких вот 6-фунтовых пушек. Их собирать в дивизионы по две батареи. Сами же батареи делить на четыре огневых взвода по две пушки. Обычным порядком держать все пушки дивизии в кулаке. При надобности выделять либо батарею, либо дивизион бригаде. При надобности употреблять их кулаком. В будущем один дивизион заменить на 12-фунтовые. Позже добавить третий дивизион – уже из легких «единорогов» в том же калибре. Чтобы редуты и прочие полевые укрепления было сподручнее ломать. Гранатами.

– А дальше?

– А дальше по ситуации. Мыслю – осадный полк нужно хотя бы один сделать. Лучше несколько. Все остальное разворачивать по ходу дела. По необходимости и возможности.

– Ладно… – кивнул царь. – Твоя мысль понятна.

– На три дивизии, – продолжил Алексей, – потребуется всего девяносто шесть 6-фунтовых пушек. Это не так чтобы и много. Зато сразу поднимет силу корпуса московского военного округа. Такая ведь пушечка и на полторы тысячи шагов ядром уверенно бьет, и две тысячи. Представляешь каким разрушительным окажется огонь полка, поставленного чуть ли не колесо к колесу? Да выдавая по три-четыре выстрела в минуту…

– Кавалерии ты, я так понимаю, пока не касался. – сменил тему Петр.

– А чего ее касаться? Тебе все уши прожужжали драгунами. Вон, даже после маневров Меншикова полка не спешишь улан разворачивать. И лошадей под них закупать.

– Сам же знаешь, что это непросто.

– Знаю. Но душа у тебя не лежит к ним. Драгуны уж больно в нее запали.

– А тебе они не нравятся… так ведь?

– А с чего они могут нравятся то? – усмехнулся сын. – Да, дешевые. Только толку с них, как с козла молока. Драгуны худший выбор и как кавалерия, и как пехота. Как говорится – здесь бы определится – тебе нужно ведерко карася или половинка порося.

– Это опять… оттуда? – неопределенно махнул рукой царь, намекая на сон.

– Да. Потом, во времена, когда вновь полковые пушки станут нужны, драгуны покажут себя. Но только потому, что иные виды кавалерии окажутся не нужны. А эти – пригодятся. Хотя и не как кавалерия, а только лишь как ездящая пехота.

– И… хм… неужто все так плохо?

– Хуже некуда. Драгунами одержима вся Европа. Словно одержимость какая-то. А они там нужны? Вот я не вижу явной ниши для них. Нам ведь какая кавалерия нужна? Во-первых, такая, которая на поле боя будет действовать. Это вот те самые уланы. Во-вторых, такая, которая бы действовала в разведке, охранении и патруле.

– Отчего же на эту роль драгуны не пригодны?

– Оттого, что вооружены не карабинами и с седла перестрелок не затевают. Надобно для этих задач что-то в духе рейтар. Ну, если название тебе не нравится, то пусть будут карабинеры. Строго кавалерия. Вооруженная легким палашом, карабином и парой пистолетов. Желательно на хороших лошадях.

– Так это практически одно и тоже.

– Как корабль назовешь, так он и поплывет. Оттого мне идея называть корабли именами великомучеников и не нравится. Зачем нам корабли мученики? Так и с драгунами. Какой смысл называть кавалерию ездящей пехотой? Ведь драгуны именно ей и являются. В моем понимании нужны в качестве усиления дивизий и корпусов только уланы да рейтары. Ну хорошо, – увидев, как отец поморщился от названия «рейтары», поправился сын, – карабинеры.

– И все?

– И все. В теории я бы еще несколько полков тяжелых кирасир развернул. С длиннющими пиками, вроде тех, что употребляли крылатые гусары. Но не при корпусах, а в качестве главного резерва. Применяя их только в генеральных сражениях и по случаю. Мощные кони. Пулестойкие доспехи. Особая выучка. Но это почти сказка. Ни коней, ни доспехов в разумные сроки на них не найти. Там ведь тяжелые рыцарские скакуны потребуются.

– Аппетиты у тебя… – покачал головой отец.

– Посему и говорю – разворачивать только улан да карабинеров. Для усиления дивизий и корпусов пехотных. Для чего нужно всеми правдами и неправдами добывать хороший коней вроде голштинцев или персов.

– Хорошо, – кивнул Петр Алексеевич, – я понял тебя.

После чего встал.

И прихватив папку направился на выход.

– Отец! – окликнул его Алексей, когда он уже был в двери.

– Что?

– Так как мне поступать? Я что, вот это все зря сделал? Форм под полковые пушки у меня нет. Заказывать их Льву Кирилловичу?

– Делай пока вот эти, – махнул он рукой. – Они в любом случае не пропадут.

– Переливать запасы церковного металла?

– Да.

– Мне потребуются деньги для организации изготовления лафетов, передков и зарядных ящиков. Это ведь в опытовой мастерской сделано.

– Возьми из тех, что я тебе доверил хранить.

– А повозки?

– Что повозки?

– Если московские полки переформировывать по новым штатам, потребуется наводить порядок и в обозах. Корпусной обоз.

– Делай, – тяжело… словно бы обреченно махнул рукой царь. – На время пока оставь и учебу, и опыты свои, и дела лишние. И займись пушками да повозками.

– Что-то случилось?

– Война началась… англичане с голландцами напали на французов. Может быть и осенью нам придется выступить. А может и по будущей весне. Пока не ясно. Так что, не относящееся к войне отложи и занимайся приготовлениями.

– Понял. – максимально серьезно ответил царевич.

– Понял он… – нервно усмехнулся Петр и не прощаясь вышел…