Текст книги ""Фантастика 2024-83". Компиляция. Книги 1-16 (СИ)"

Автор книги: Михаил Ланцов

Соавторы: Андрей Дай,Андрей Буторин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 299 страниц)

* * *

– … еще раз говорю, отступитесь. – хмуро произнес Ромодановский. – Ничем хорошим ваша затея не закончится.

– Неужто ты уступил дьявольским соблазнам?

– Блажишь?

– А ты нет? Семилетний сын Петра ведет себя как взрослый муж. И ты не обращаешь на это внимание. Тут любой заподозрил бы дурное.

– Не говори глупости. Ты сам видел, что он принимает причастие.

– В никонианской церкви.

– Опять ты за старое?

– Ты служишь этому еретику и порушителю веры… зачем?

– Я служу государю. Законному. А вы бунтари и заговорщики.

– Прикажешь меня взять под стражу? – с ехидцей спросил визави.

– Ты глуп. Уходи. И передай мои слова – не нужно вам за это браться.

– Отчего же?

– Вы не сможете сделать задуманного.

– Неужто ты помешаешь?

– А хотя бы и я. Но недооценивать Петра и его сына не нужно. Это опасно. Я мыслю, что ваша затея закончится кровью. Вашей кровью.

– Боюсь-боюсь, – вскинул в жесте защиты собеседник.

– Не юродствуй. Ты только что меня убеждал в том, что он ведет себя как взрослый муж. И теперь кривляешься? Не находишь это глупым?

– Он все же ребенок. Пусть и странный, но ребенок.

– Смотрите сами. Но если что – пеняйте на себя. Я вас предупреждал. Как в прошлый раз не обойдется.

Тишина.

Ромодановский не хотел продолжать этот разговор.

– Ты нам не поможешь?

– В этом нет нужды. Проиграть вы сможете и самостоятельно.

– Ты будешь верен законному государю до конца? – наконец спросил его визави.

– На том и стою.

– Если Петр умрет таковым станет Алексей. Верно?

– Верно.

– Но он юн и при нем потребуется регент. И ты понимаешь, что им станет Софья.

– У него есть мать…

– Не говори глупостей! – перебил его визави. – Его мать дура! Ее нельзя ставить регентом.

– Возможно. Но для того, чтобы выбирать регента, нужно, чтобы преставился Петр Алексеевич.

– А ты не знаешь еще? Он больше в Москву не вернется.

– Отчего же? Неужто ты ему запретишь?

– Ой… какой ты любопытный. Ты не хуже меня понимаешь, как это все делается. Тем более, что Петр Алексеевич крайне неосторожен и неосмотрителен.

– Делить шкуру неубитого медведя – очень дурная примета. Разве вас ничему не научила Рига? – от этих слов собеседник дернулся, словно от оплеухи.

– И все же.

– И все же что? В вашем деле не будет успеха.

– Ты разве не слышал, что болтают пьяные по всей Москве? Будто бы Петра и нет в живых более. Что его немцы убили. А теперь своего ряженого готовятся прислать. Особливо для того, чтобы грабить да притеснять люд русский. Так что, выживет он или нет – не так уж и важно.

– Это дешевая уловка. Она не сработает. Повторяю – передай чтобы отворотились от задуманного. Иначе пеняйте на себя.

– Иначе ты за нас возьмешься? Сам головы станешь рубить?

– Я? Нет. Зачем? Я просто перестану сдерживать этого бесенка. Он пострашнее меня будет.

– Ой ли?

– Мал клоп да вонюч. Али попытки похищения его ничему вас не научили?

– Это не мы.

– Ну конечно. А даже если и так, то со стороны то смотрели. Ума-разума не набрались? Так еще посмотрите.

– Ты не пугай нас клопом. Смешно же.

– Я вас предупредил. А теперь оставь меня. Не доводи до греха…

Глава 5

1698 год, июнь, 17. Москва

Раннее утро.

Алексей проснулся как обычно – с первыми лучами. Уже привык.

Привел себя в порядок с помощью влажных полотенец. По европейской моде тех дней. В принципе удобно. О нормальных санузлах пока можно было только мечтать. Особенно в условиях отсутствия водопровода и канализации. Но даже если бы они имелись лишний раз связываться с местной водой Алексею не хотелось.

Тут вот в чем дело… брали ее откуда попало. Особенно если не для питья. Обычно в Москве ее черпали из Москвы-реки, куда перед этим все сливали и выбрасывали. Ее качество из-за этого было крайне спорным и нестабильным. Даже как бы не хуже, чем в XXI веке. Только в отличие от будущего, загрязнена она была не сбросами с завода, а разлагающейся органикой. Что выглядело крайне неприятно в плане санитарии. Вот Алексей и старался быть очень осторожным с водой. Всю ее что он употреблял в пищу велел фильтровать и кипятить. Исключая, пожалуй, котлы, с которых он снимал пробу. Но там он подчеркнуто ел не больше ложки. Да и то – после того, как варево покипит.

С гигиеной все было тоже не ладно. Умываться той же холерной или еще какой «полезной» водичкой не хотелось. Просто по причине чувства самосохранения. Да, в баню он захаживал и регулярно. Но в бане каждый день не помоешься. Поэтому вариант с влажными полотенцами вполне оказался неплох. Их ведь кипятили для дезинфекции. Потом доставали. Давали чуть остыть. И теплыми подавали царевичу.

Вполне решение.

Так что – протер лицо и руки такими полотенцами. Оделся. И вышел из своей комнаты, направившись к охране. Утро он всегда начинал с того, что навещал их и выслушивал доклад о ночи. Мало ли какие происшествия приключались? Заодно осматривал их состояние. Чтобы там пьянство не пьянствовали и так далее.

– Это еще как понимать? – спросил он, войдя в помещение, выделенное бойцам под казарму. Они все находились там, скрюченно валяясь на крепких двухъярусных кроватях.

– Животы с вечера болят, – весьма виноватым голосом произнес старший одной из смен, пытаясь встать.

– Что, вот прям у всех?

– Да.

– Крутит?

– Резь.

Алексей немного побледнел.

Слуги то были вполне себе бодрые. Значит охрану потравили. Вряд ли насмерть, но вот таким нехитрым способом вывели из строя.

– Запритесь. Уберите всех людей от прострела с окна и двери. Зарядите оружие. Если потребуется отстреливайтесь.

– Нападение? – настороженно спросил голос одного из бойцов.

– Пока нет. Но скоро будет. Я попробую вырваться.

Сказав это, царевич выскочил из казармы. Глянул в окошко. Вроде тихо. Никого лишнего.

Бегом добрался до тети. Ворвавшись в ее покои, где она, впрочем, уже не спала и медленно одевалась с помощью служанок. Из-за чего застал ее в несколько откровенном виде.

– Ты что творишь?! – воскликнула Наталья Алексеевна.

– Охрану потравили.

– ЧТО?!

– Быстро одевайся. Уходим. Бегом!

Сестра царя побледнела.

Ей было неполные девять лет, когда произошел стрелецкий бунт 1682 года. И она его вполне отчетливо запомнила, натерпевшись в те дни страха. Так что перечить племяннику не стала. Второй раз участвовать в этом кошмаре она не имела ни малейшего желания.

Сам же он бегом добрался до своих покоев. Но только начал собираться, как в комнату заскочила Арина и тихо произнесла:

– У нас гости.

– Где? Уже внутри?

– Нет пока. Подошли с парадного входа. Дверь им по твоему приказу не открывают.

В подтверждение ее слов послышали глухие удары. Выбивали. То ли лавкой, то ли чем-то подобным. Нормального тарана, к счастью, у них не имелось. А входная дверь была неплохо укреплена, опять же по совету царевича.

Алексей плюнул на все. И выбежал из комнаты, прихватив самый минимум вещей. Документы хотелось прихватить с собой или сжечь, но он не успевал этого сделать. Хорошо, что самая ценные документы у него была благоразумно уложены в небольшую сумку, сделанную для него по типу жесткого кофра. Готовился. А все остальное не являлось таким уж и важным.

Наталья Алексеевна, бледная как смерть, уже спустилась.

– На кухню, – скомандовал царевич.

И первым побежал туда. За ним устремились тетя, кормилица и Герасим. Тот не ночевал в казарме, располагаясь поближе к Алексею. Оттого и не пострадал.

Доспехов надеть немой не успел. И имел при себе только саблю и пистолеты, которые были собраны в единый гарнитур на портупее. Прям поверх обычной одежды и накинул ее.

Прошли через кухню.

Подошли к заднему входу, которыми пользовались для загрузки продуктов и выноса мусора. Арина осторожно приоткрыла его и выглянула.

Никого.

Тогда вышел Алексей.

Осмотрелся.

Тихо. Только дверь продолжали ломать входную.

Подошел к углу дома.

Осторожно выглянул, присев на корточки, чтобы голова была поближе к земле и сразу в глаза не бросалась.

Там располагался небольшой пикет незнакомцев. Вид одежды схож со стрельцами, но царевич не поручился бы за их принадлежность. На боку сабли. У одного за поясом пистолет. Достаточно беспечный, уверенный в своей силе. Небезосновательно.

– Укроемся вон там, – указал царевич на нужник для слуг над выгребной ямой. – Быстрее. А этих я сейчас спугну.

И когда все укрылись, достал из кармана рогатку. Обычную такую рогатку, которую ему для шалостей сделали.

Он все-таки сумел подобрать вариант и технологию для изготовления резины. Так что теперь ждал партию каучука, заказанного через Ромодановского. Тот отвечал за торговлю табаком и имел определенные связи за рубежом. В том числе с негоциантами, ведущими сношения с колониями.

Поднял камешек с земли.

И высунувшись из-за угла выстрелил на удачу, так как особых навыков стрельбы из этого агрегата в этом теле не имел. Хоть и потихоньку начал тренироваться. Оттого и получилось, как говорится, на кого Бог пошлет.

Выстрелил. И тут же укрылся, а потом дал ходу. Туда же – в нужник, дверку в которую придерживал Герасим, ожидая его подхода.

Из-за дома раздался вскрик и звук разбивающейся керамики. А потом отборный мат. И топот. Те ребята что-то пили из кувшинчика. И видимо это что-то и уронили при попадании камешка.

Заскочил в нужник.

Дверь ее немного хлопнула. Но из-за угла дома было слышно только хлопок какой-то двери. Поэтому, как Алексей и предполагал, эта группа сходу ринулась на кухню через черный ход. Что ему и требовалось.

Фланг оголился.

Их больше никто тут не сторожил.

Поэтому всей компании удалось осторожно выйти с территории.

О судьбе слуг думать не хотелось. Царевич рассчитывал на то, что заговорщики будут вести себя цивилизованно и не подставляться глупым образом. А значит ни пожара не учинят, ни слуг не перебьют. Во всяком случае отравление охраны, которое выглядело не летальным, намекало на это самым явственным образом.

Осталось теперь решить куда и как отходить. С боем-то вариант отпал.

Кто знал о желании отходить царевича с боем посредством охраны? Ромодановский и Гордон. Но это на словах. Так-то практически любой сообразительный понял бы, что в случае опасности будет происходить. Так что пенять на них не стоило, наверное.

Во всяком случае не сейчас.

На улице в растерянности они простояли с минуту. Пока он в лихорадочных размышлениях думал где схорониться до темноты. И уже по ней пытаться выйти из города. А потом дали ходу. В темпе. Требовалось спрятаться там, где их точно искать не будут. Удивить врага, так сказать. Как в ситуации с нужником для слуг, куда аристократы такого уровня и не заглядывали, считая ниже своего достоинства. Потому никто и не подумал их там искать…

* * *

В то же время у Лопухиных что-то пошло не так «удачно», как у Натальи Алексеевны.

Они знали о готовящейся заварушке.

Они к ней готовились. Проживая который день скученно, собравшись всем родом в одном месте. Да еще с верными слугами и клиентелой.

По всей видимости бояр никто травить не решился, опасаясь политических последствий. Или слуги им были куда больше верны. Так или иначе, когда к дому подошел отряд заговорщиков, Лопухины отреагировали резко и решительно.

Главный вход распахнулся.

И из него повалили бойцы в так сказать праотеческой броне. Сам Петр Аврамович красовался в полном зерцальном доспехе. У еще парочки тоже имелась подобная. Остальные довольствовали добрыми бахтерцами. У каждого при этом имелись и сабли, и клевцы, и пистолеты, и прочее. Вооружены они были буквально «до зубов».

Высыпали на крыльцо.

И сходу, не вступая в переговоры, открыли огонь по блокирующему их дом отряду. Почти что в упор.

Так что отряд заговорщиков секунд за двадцать потерял около сорока бойцов ранеными и убитыми. Шокирующий урон, особенно учитывая, что их было около сотни.

А дальше Лопухины выхватив белое оружие атаковали.

Короткий, но жесткий натиск.

И завертелось.

У тряпичных воинов перспективы были небольшие в такой свалке на относительно небольшом пятачке. Оттого они дали деру и минуты не устояв. Тем более что перед тем их сильно деморализовал пистолетный огонь.

Все-таки Лопухины хоть и не отличались особым интеллектом в политике, но относились к старинной военной аристократии. Ключевое слово – военной. И в XVII веке они еще не успели выродится. Так что со смелостью перед лицом врага у них был полный порядок. Тем более, что их попытался блокировать не полк стрелецкий или даже два, а какая-то жалкая сотня непонятных оборванцев.

Удар.

Жесткий.

Разогнавший эту шантрапу.

И уже минут через десять они выехали с подворья увозя с собой царицу в небольшой легкой двуколке. Верховой езде она не была обучена. Зато остальные красовались на вполне достойных конях.

Здесь, правда, были не только сами Лопухины, но и наиболее им доверенные люди. А там – за городом, по их приказу, на точке рандеву, собирались лично обязанные помещики и прочий служилый люд, который они смогли стянуть. Понятно – немного. Но сотня всадников у них набиралась.

Софья тоже не спала в это утро.

Нервно заламывала себе руки и вслушивалась. Выстрелы, которые раздались при стычке Лопухиных с бунтовщиками, вызвали у нее ужас. Частые. Много. Слышались хоть и вдали, но слышались. По плану их быть не должно. Значит что-то пошло не так.

Она побледнела.

Сильно задергалась.

И минуты через две терзаний подбрела к иконе Спасителя, упала на колени и стала молится об успехе.

Вверх лицемерия. В таких делах нужно, скорее уговаривать о помощи иные сверхъестественные силы. Но ее жажда власти вполне оправдывала то, что она делала…

* * *

Ромодановский в нерешительности стоит у окна. Слушая стрельбу. Он знал – это Лопухины шалят. А вот со стороны дома Натальи Алексеевны никакой стрельбы не доносилось.

Он ждал начала со дня на день.

Полки московские ушли навстречу стрельцам. Практически полностью. Осталось буквально несколько рот преображенцев и семеновцев. Но те вряд ли что-то могли сделать. Хотя кто знает? Сложный вопрос. Софья и ее доверенные люди старались вывести из города их максимальное количество. Но кое-что требовалось оставить для поддержания порядка на улицах. И что с ними сейчас Федору Юрьевичу было очень интересно.

Вошел слуга и кашлянул, привлекая внимание.

– Что-то стало известно?

– У нас гости. Человек сто. Все вооружены.

– Кто такие?

– Сказали, что служат царице Софье Алексеевне.

– О как… И чего хотят?

В этот момент подал голос второй человек, зашедший в помещение следом за слугой:

– Мы хотим, чтобы ты никуда из дома не уходил.

– Только я?

– И те, кто тебе служит.

– Даже слуг за продуктами нельзя отправить?

– Не оголодаешь. Это ненадолго.

– А если надолго?

– Сам знаешь – дело сделано. В скорости Москва вся наша будет, и мы начнем подготовку к венчанию Софьи Алексеевны на царство.

– При живом Петре и Алексее?

– Петра немцы убили, а тот подменыш нам не царь. Алексей же погиб.

– Тогда кого по всей Москве ищут?

Собеседник помялся.

– Я может быть стар, но не глуп. Алексей ушел. Иначе бы вы ко мне не пришли вот так. Судя по стрельбе, царица тоже ушла с Лопухиными. Петра никто не подменял. Я с ним переписку веду все это время. И когда солдаты его увидят, то перейдут на его сторону. Наталья Алексеевна тоже не в ваших руках? Ведь так? Что молчишь?

– Я не обязан тебе отвечать.

– А я не обязан тебе подчиняться. Или скажешь – силу применишь? А кишка не тонка? Или думаешь Софья по головке тебя погладит за то? Даже если ты хотя бы пальцем меня тронешь?

– Алексея в скорости найдут. Ему не уйти из города.

– Он как-то из дома ушел, который вы осадили. Не так ли? Охрана его, кстати, жива? Это мои люди.

– Мы знаем. Жива. Ее чуть притравили, чтобы животом захворали и не угрожали нам. За царевича не переживай. Изловим. Куда ему деваться?

– Я за вас переживаю. – усмехнулся Ромодановский, обернувшись. – Вы упустили свой шанс. Теперь у вас только два пути. Или в могилу, или переходить на сторону царя, вымаливая прощения, дескать, черт попутал.

Тишина.

Собеседник не отвечал.

– Что молчишь?

– А что сказать? Мы взялись за оружие не для того, чтобы вымаливать прощение. Да и не кончено еще ничего.

– Алексей ушел. Это значит – кончено.

– Он мальчишка.

– Мальчишка… да… Хм. Передай Софье, что я не приду на ее коронацию. Стар. Ножки еле переставляю. Посижу тут. Но людей моих все же тебе придется выпускать. Чтобы потом я помог тебе умереть быстро, без долгих прилюдных мучений. Разумеешь?

– Блажишь старик?

– Иди отсюда, дурак, если не хочешь, чтобы я о твою спину клюшку обломал. Али сомневаешься, что сумею?

Глава 6

1698 год, июнь, 17–18. Москва

Бегать днем по улицам Алексей не решился.

Зачем?

Ведь там бродило полным полном бунтовщиков. Среди прочих. И определить в этой куче кто перед тобой довольно сложно. Они ведь не носили опознавательные знаки. Поэтому он решил переждать и выбираться из города уже по темноте.

Где переждать?

Ясное дело там, где его точно не будут искать.

Так что, имитировав бегство с подворья Натальи Алексеевны, Алексей с компанией тихо вернулись и спрятались на конюшне. В сене, которое там хранилось. Забравшись под самый потолок сарая, где и притихли.

Конюх, понятно, был в теме. Он им и помогал. А так как царевич в свое время помог ему с кучей мелких проблем, то помогал охотно. И даже едой с кухни обеспечил.

Бунтовщики то громить не громили особняк. Просто обыскали на предмет наличия Алексея и Натальи. Аккуратно. После чего ушли, разоружив охрану, правда. И посадив ее под арест в ее же казарме. Слуги же отделались легким испугом и несколькими синяками.

Понятно – какой-то свой отряд, чтобы присматривать за ситуацией, бунтовщики оставили. Мало ли царевич вернется? Но он не контролировал все вокруг и в основном расположившись в центральных комнатах пил дорогое вино. Что и позволило конюху принести и завтрак, и обед, и ужин с кухни. И там ему ни слова не сказали, так как Алексей и со слугами с кухни был если не дружен, то много им помогал. Так что теперь они отвечали тем же. Благо, что для них это не несло никакой явной угрозы. И максимум, что могли подумать бунтовщики, сидящие в засаде, если бы заметили это таскание – воруют. А то разве беда? Для них уж точно нет.

Так и перекантовались.

Стемнело.

Конюх их снабдил неприметными плащами. С которыми вся группа и вышла на улицу.

Бунтовщики гуляли.

Праздновали свой успех.

Простые горожане сидели по домам, те, кто был как-то сопричастен – гуляли. Прям вот от души. Видимо разорив кабаки, то есть, вынудив их к угощению всех и вся.

Импровизированный отряд начал пробираться за город. Самой короткой дорогой. Но очень скоро они уперлись в довольно крепкие и относительно трезвые пикеты. Их явно сторожили. А может быть и не только их.

Пришлось думать куда податься дальше.

Не придя к какому-то однозначному решению начали просто прощупывать пикеты. А тут как? А тут? И вот после примерно часа блуждания в темноте по подворотням, старательно обходя патрули, они наткнули на пикет в должной степени пьяный для попытки прорыва.

Алексей вновь достал из кармана рогатку. Поднял камешек. И выстрелил.

Мимо.

Пьяные даже не заметили пролетевшего где-то невдалеке гостинца, продолжая горланить песню разноголосицей и невпопад. Прикладываясь время от времени к кувшинам.

Еще раз выстрелил.

И вновь мимо.

«В третий раз закинул он невод…» И тут попал. Прямиком в затылок одному из самых горластых.

Получилось, очевидно, больно. Так что тот громко выругался и начал приставать к окружающим в том духе – какая сволочь его ударила. Ну и завертелось. Пошла жара. То есть, пьяная драка, бессмысленная и беспощадная, в которую очень скоро втянулся весь пикет.

С четверть часа барагозили.

На это даже какой-то патруль успел посмотреть. И порывался поучаствовать. Но волевым усилием их командира его отвели в сторонку. А потом и вообще – подальше. Так как дурной пример заразителен.

И вот, наконец, когда все шло к концу и на ногах едва стояло несколько алко-воинов, Алексей попросил вмешаться Герасима. Что тот охотно и сделал. Зайдя сразу с козырей, то есть, со своих внушительных кулаков. А он был здоров, силен и по местным меркам очень опасен. Так что, атаковав из темноты ближайшего, сумел отправить «поспать» оставшихся быстрее, чем кто-то из них что-то сообразил.

Проскочили пикет.

Двинулись дальше.

Следующий тоже был пьян. И даже сильнее. Так что прием удалось повторить. А вот с третьим – беда. Пьянство пьянствовали, но не сильно. Более того, прямо на глазах Алексея к ним подошел тот самый патруль и особо предупредил, что вздернет, если они нажрутся и передерутся как иные. Видимо радости сие обстоятельство не добавило их командиру.

– А ты умеешь громко издавать сладострастные стоны? – чуть подумав, спросил Алексей у Арины.

– Леша! – возмущенно воскликнула Наталья Алексеевна.

– Для дела надо. Спокойной. – отмахнул он. И вновь повернувшись к Арине, спросил. – Ну так как? Сможешь?

Та пошло улыбнулась и кивнула.

– Значит так. Идите с Герасимом вон туда. Ты стони. А ты принимай тех, кто придет туда поглазеть. Можешь насмерть принимать. Хоть саблей руби, хоть шеи сворачивай. Только пока не стреляй. Шумно. А мы вот тут побудем. Если пойдет сразу большая группа, то я залаю. Попробую подражать собачке. И вы сразу отходите.

Герасим сделал несколько жестов, выказывая возражение.

– Если ты стрелять начнешь – услышат. Сбегутся.

Еще несколько жестов.

– Они же пьяные. Могут не испугаться, ежели ты на них выйдешь с двумя пистолетами двуствольными. И тогда что? Стрелять?

Немного по-дебатировали.

Не пришли ни к какому итогу. И решили действовать по обстоятельствам. Ну а как еще? Ведь поведение этих пьянчужек было не предсказуемо? А ну как сразу всей толпой побегут посмотреть?

Начали.

Арина очень даже страстно заголосила. Вогнав в краску Наталью Алексеевну. Да и сам Алексей, если бы не знал, что это все постановка, подумал бы, что она там с кем-то очень вдумчиво спаривается.

Подвыпившие бойцы на пикете тоже это заметили. Почти сразу.

Сначала поржали, сально комментируя.

Потом решили посмотреть. Очень уж сочно Арина стонала.

Первый ушел.

И с концами.

Второй ушел.

Герасим еще добавил огонька и стал мычать. Тоже довольно выразительно.

Так или иначе – на пикете осталось только три человека. И они стали окрикивать остальных. Дескать, охальники совсем стыд потеряли. Их сюда службу служить поставили, а они чем занялись?

Наконец, не выдержав, и эти трое тоже туда намылились.

Алексей тявкнул, подражая мелкой собачонки.

Эти трое вздрогнули. Потом поржали отмахнувшись. И зашли в темную подворотню.

И только теперь царевич услышал сабельные удары. Быстрые. И хрипы. Видимо Герасим не очень чисто их убивал, в отличие от предыдущих.

Секунд двадцать.

И к костру пикета вышла эта парочка.

На Арине лица не было. Видимо натерпелась страха. Не каждый же день рядом с тобой людей убивают. Одного за другим. Да и вообще – в случае провала ее судьба была бы весьма печальной. И ей, как нормальной женщине, было страшно. Очень страшно. Но дело свое она сделала.

А вот Герасим выглядел довольным. Ему явно прятаться по углам не нравилось. Не тот характер. Да и душу отвел.

Проскочили и этот пикет.

И оказались в Кукуе, то есть, Немецкой слободе.

Ее Софья велела не трогать. Слишком много там находилось людей, грабеж которых и тем более гибель могли поставить ее в сложное международное положение. Там ведь и купцы важные останавливались, и посланники дипломатические, и прочие важные персоны. Так что патрули, конечно, ходили. И такие же пьяные. Но в остальном все было тихо и спокойно. Даже песни горланить им не давали.

Алексей повел свой отряд по улочкам этой слободы, выискивая дома со знакомыми ему и верными царю людьми. Чтобы можно было у них попросить помощи.

Но тут случилось ЧП.

Когда они проходили мимо дома Анны Монс, оказались промеж двух огней. С обоих концов улицы показались патрули. И нырнуть в подворотню было некуда. Так что, недолго думая, Алексей бросился к двери дома Анны и начал в нее стучаться.

– Кто там? – тихо спросила служанка.

– От Петра Алексеевича вести, – соврал царевич, постаравшись изобразить максимально хриплый и низкий голос.

Служанка невольно отворила запор.

Но тут уже подоспела Анна. Встав в дверях.

– Вы что?! Уходите! Уходите немедленно! – излишне громко крикнула Монсиха.

Патрули же, видимо, эту возню заметили и ускорили.

– Герасим, мы входим. – скомандовал царевич. И крепкий мужчина просто отодвинул этих двух женщин, давая дорогу остальным.

– Дверь закрой, – скомандовал Алексей служанке.

Та охотно подчинилась.

Но буквально через пару минут в нее уже заколотили кулаками.

– Открывай! Немедленно открывай! – орали бойцы патруля.

– Если хочешь жить, не открывай, – бросил на ходу царевич Анне, и прихватив служанку в качестве проводника, пошел в сторону кухни. Чтобы через задний двор уйти. И удаляясь отчетливо услышал где-то за спиной ругань на немецком и звук открываемого запора. На дверь то давили, так что открыть его было непросто.

Царевич ускорился.

Им требовалось как можно скорее «раствориться во тьме». Пробежали кухню. Выскочили во двор. И дали ходу «огородами».

Отбежав на где-то метров пятьсот, они остановились. Чтобы оценить есть за ними хвост или нет.

Чисто.

А вот из дома Анны Монс раздавались крики и вопли.

– Дура, – лаконично констатировал Алексей.

– Почему же? – осведомилась Наталья Алексеевна.

– Она же любовница папы. И эти о том знают. Думаешь, ее пощадят? Надо было ей с нами уходить. Или как-то еще поступать. Но уж точно не открывать дверь. Упокой Господи душу дуры твоей великовозрастной, – патетично добавил царевич и перекрестился.

Раздалось несколько выстрелов.

В доме.

Видимо кто-то из слуг стрелял. Но на этом все. Сопротивление, очевидно, заглохло. Разве что крики и вопли не затихали.

К дому же стягивались другие патрули. Видимо почуяв наживу. Ведь если пошла такая жара, то явно будут грабежи и прочие прелести.

Алексей же повел свой отряд дальше. И, добравшись дома Лефорта, нашел там поддержку и помощь. Им выделили легкую повозку и лошадь верховую для Герасима. Дали провизии, денег и проводили. А так как вся эта история с домом Анны Монс нарушила патрулирование Кукуя, уехать не состояло труда. Их просто прозевали. Как на улицах, так и на пикете, где под утро бойцы находились в никаком состоянии…

* * *

Той же ночью Петр сидел в одном злачном заведении Вены.

Переговоры провалились.

В очередной раз.

По сути царь не смог не только укрепить антитурецкую коалицию, но и решить вопрос нормального мира для России. Никто не хотел отстаивать ее интересы.

Вот и пил.

Забредя в один из борделей столицы Империи Габсбургов. Просто чтобы вокруг вертелись красивые девицы и пьянка не превратилась в унылое и грустное действо, перемешанное с жалостью к себе. Ведь, по сути, главная цель Великого посольства провалилась с треском. Обидно…

Он думал еще в Венецию заехать.

Без всякой надежды, впрочем, на дипломатический успех. Просто посмотреть на судостроение.

Сидел и пил тут он в компании с новым своим знакомым. Совершенно случайно встреченным. Неким капитаном Томасом Бартоломью Редом. Который таскался со своим первым помощником Жаном-Баптистом по прозвищу «Лягушонок». В Вене же он искал службы, пытаясь наняться к Леопольду как опытный капер.

Одного взгляда на него хватало, чтобы понять – не врет. Пират и матерый. Или во всяком случае моряк «повидавший некоторое дерьмо» в своей жизни. Но Вена не нуждалась в его услугах. И он, узнав, что в городе находится царь далекой России решил осведомится – нет ли у него службы для опытного морского волка.

Нанимать его или нет Петр еще не решил. Но вот так посидеть да поболтать? Почему нет? В конце концов он рассказывал интересные сказки о том, кто куда и что возит по Атлантике. Было видно – разбирается не хуже опытного купца. Ну а как иначе грабить то? Где что ценное взять возят знать надо. Да брать так, чтобы не попасться. А потому и в дипломатии требуется недурно разбираться и всяких иных нюансах…

– Господин, – произнесла одна из местных шлюх, подсев к Петру и нарушая беседу. – Тебя хочет видеть Черная борода.

– Меня? – удивился изрядно подвыпивший царь.

– Ты ведь бомбардир Петр Михайлов?

– А то!

– Значит тебя.

– Иди-иди, – махнул рукой Томас, расплывшийся в сальной улыбке. – Дело стоящее.

– Что за Черная борода? Впрочем, не важно…

Царь махом допил вино из кружки и направился вслед за этой шлюхой.

Поднялся на второй этаж.

Вошел в просторную комнату, где на довольно пышном стуле сидела знойная чернявая женщина испанской или итальянской наружности в окружении нескольких местных тружениц. Петр насколько растерялся. Заозирался. А потом спросил:

– Меня звал Черная борода.

– Я Черная борода, – произнесла эта знойная женщина.

– Да? И где же твоя борода? – удивился Петр.

И эта девица бесхитростно задрала юбку, пошло улыбнувшись.

Несколько секунд стояла гробовая тишина. А потом царь захохотал. Прямо уморительно и убийственно. Аж стекла в окнах затряслись. Шутка его повеселила на славу, разом избавив от мрачного настроения. Видимо ради этого хозяйка борделя и старалась. Негоже из ее заведения уходить в дурном расположении духа. Дурная это реклама. Еще подумают, что ее девочки плохо работают…

* * *

Утро в Москве наступило беспокойное.

К концу ночи, обнаружив вырезанный пикет, люди Софьи засуетились. Забегали с факелами по городу. Шум подняли. Да так и встретили рассвет, не унимаясь.

Ромодановский проснулся с первыми лучами солнца. Как обычно. И узнал об этом шуме от слуг. Выслушал молча. С улыбкой. Ему было отчетливо ясно чьих это рук дело.

После чего сел завтракать.

В это время к нему явился командир отряда, что приставили князя-кесаря сторожить.

– Что, не спится милок? – добродушно спросил Федор Юрьевич.

– Алексей ушел. – тихо и угрюмо произнес тот, прямо глядя в глаза Ромодановскому.

– Теперь веришь моим словам? Или я все так же – блажу?

– Верю. Кто же в этом мог поверить? Мальчишка же…

– Что? Хорошо ушел? Я смотрю суета, словно в муравейнике, что палкой растормошили.

– Хорошо. Ой хорошо. Своими глазами бы не видел – не поверил. Два поста передрались так, что опали все. И он их миновал. Как это случилось никто из них объяснить не может. Третий вырезали. Тела нашли в подворотне. Большую их часть забили ножом. По одному. Что тоже диво дивное. А четвертый просто проскочили на лошадях. Парочке ноги колесами повозки раздробило. Еще трое отделались ушибами. Одного походя зарубил крупный всадник.

– Герасим, я полагаю?

– Видимо.

– Что-то еще?

– Анна Монс. Не знаю, что там произошло. Но патрули почему-то ворвались в ее дом и устроили там черт знает, что. Сказывают, что у нее скрылся Алексей. Но его там и следов не нашли. А допрашивать некого.

– Как это некого?

– Слуги за оружие схватились. Вот патруль и озверел.