Текст книги "Дочь мафии (СИ)"

Автор книги: Fosi

Замечу, что узнав, что сим институтом руководит некто Кржижановский, я сразу же словил ассоциацию с аббревиатурой ГОЭЛРО:-)

Ознакомившись с документом и, как точно стало мне известно, получив разрешение ИВС, Берия очень оперативно, в течении двух дней выдал нам официальный ответ.

Идею организовать разработку на базе лаборатории Брука одобрили, лишь товарищу Лебедеву пришлось принять тот факт, что его переводят с насиженного места работы к Бруку. Проектирование ЭВМ пойдёт «отдельным партийным и государственным заданием с специальным финансированием». И это всё, что я знаю по данному вопросу.

Но вот меня никуда из 8-го отдела, разумеется, не отпустили, прямо (устами Поташника) заявив:

– Твои обязанности тут и работу над тем направлением, которое возлагается на тебя при проектировании «первой советской ЭВМ», вполне можно совместить. При 8-м отделе, со мной же остались и оба советских, под номерами 2 и 3:-) программиста.

Нам лишь оставалось согласиться с таким вариантом. Тем более, что последовавшая днями позже шутка наркома в мой адрес насчёт «работы… как-там ты говорил… а-а, на аутсорсинге» имела ныне право на жизнь и в 1940 году.

***

Если вопрос с долговременной памятью достаточно быстро решился в пользу магнитного барабана, очень напоминавшего мне ступень к «винтам», и который ещё предстояло, после сбора всей информации о том, что «сделано за границей», создать, то насчёт оперативной памяти кроме слов «на ферритовых сердечниках» я пока ничего сказать не мог. Данный вопрос требовал прояснения.

Брук и Лебедев, перебрав всю известную на данный момент элементную базу, предложили практически единственный, по их словам, и подходящий по быстродействию вариант – организовать память на электронно-лучевых трубках.

Их заявление поставило меня в тупик, но Лебедев, по месту уже прошлой работы имевший отношение к телевизионным системам сообщил, что мои рассказы о организации памяти на ПК, и координатное устройство экрана на персоналках натолкнули его на мысль об связке люминофор + электронный луч + хранение информации как биты (понятие которых я уже до них довёл) в состоянии 0 и 1 (положительный и отрицательный заряды).

В общем, как я понял, идея у них есть, и они считают её работоспособной. Там предполагалась какая-то «регенерация памяти», что вызвало у меня смутные ассоциации с современным мне состоянием дел в полупроводниковой памяти. Но я не стал путать их, да и себя.

Предварительные расчёты, проведённые Бруком и Лебедевым, давали цифры в несколько сот «ячеек памяти», из которых, не усложняя до невозможных величин устройство, ещё можно было организовать ОЗУ. Цифры были похожи на те, что я помнил для первых ЭВМ.

Первоначальные мечты ограничить число ламп полутора-двумя сотнями, после подсчётов, пришлось урезать. Точнее, раздуть. До трёх сотен, которые должны был стать основой элементной базы ЭВМ. В ходе обсуждений я услышал много для себя:-) новых слов – медно-закисные выпрямители, они же цвитекторы, полупроводниковые диоды ВЧ и ЗЧ…

Это чудо будущего, 1941 года, должно было выполнять, исходя из имевшихся расчётов, 10 операций в секунду вида сложения двух чисел при работе с магнитным барабаном и порядка нескольких тысяч, если работа шла только в пределах ОЗУ. Которого, как было ясно сразу было «кот наплакал». Впрочем, и на магнитном барабане, всего лишь, «в разы больше». Операции умножения, как показывали расчёты, должны были выполняться в десятки раз медленней.

Мне, используя свою свои знания, ноут, десктоп, Лазарус, свой начатый «блестящий эмулятор этой ЭВМ» и помощь программистов номер 2 и 3, разработать набор инструкций, увы, пока не процессора, а того, что будет пока «до него»:-)

Главный по машинным кодам. Создать и отладить будущую библиотеку «стандартных подпрограмм». Не только HARD, но и SOFT! Я помнил этот урок будущего. Что же, эту часть никто не сделает лучше меня.

В моей голове появилась грандиозная идея – суперсовместимость ВСЕХ поколений советских ЭВМ. Гигантский замысел – за исключением аппаратно-зависимых мест, их машинный код полностью совместим! Библиотеки математические, способные «переползать» на новые поколения ЭВМ и полная совместимость… я стёр нарисованный воображением красивый воздушный замок мечты. Понятно, что анрыл. Но кое-что в этом направлении таки сделать можно.

Мы начали зарываться в те «залежи по эмуляции», которые содержали, помимо кучи игр для ZX, MSX массу намного более полезных сведений, в том числе и по архитектуре ЭВМ и логике их работы. На примере запущенных под эмулятором Спектрума легендарных (в своё время) zeus, gens, mons я попробовал довести до четвёрки конструкторов и программистов логику того, как должна работать (и изначально проектироваться) ЭВМ. Мы просто обязаны обойти многие подводные рифы того, что было в «моей истории».

За время, прошедшее с «мозгового штурма», дело было поставлено на официальные рельсы, и кроме того, первая советская ЭВМ получила то, что было обозначено в официальном документе (с грифом «Сов. секретно», а как же без этого…) как «технический облик электрического вычислителя». Если за эти две недели остальные участники мозгового штурма, на мой взгляд, так и не вышли из состояния, похожего на истерически-радостное возбуждение, то я, наоборот, снова впал в некое уныние. Ибо личное знакомство с одними из самых квалифицированных специалистов в СССР, способными родить первую ЭВМ и просвещавших меня о текущем уровне комплектующих, на основе которых её планировалось собрать, и их возможностях, нагнали тоску, а желанный «советский спекки» казался далёким как-никогда.

Вообще, как, казалось бы, одни и те же факты могут влиять категорически в противоположных направлениях на разных людей, но ставящих себе одну и ту же задачу… задействованным в разработке ЭВМ аборигенам, на мой взгляд, стало казаться, что они «вот прямо сейчас», опираясь на знания, пусть и отрывочные, из будущего, работающие два компьютера из 2018, «попаданца-программиста при них» с немалым, хотя и поверхностным набором полезных сведений, свернут горы, точнее подарят СССР первую ЭВМ. За которой последуют «движение верх», безостановочное, непреклонное и неизбежное Такое же, как победа мирового пролетариата.

Внешне облик первой в СССР и мире ламповой ЭВМ (с моей точки зрения, по возможностям – калькулятор с «возможностями программируемого») выглядел так – три стойки вокруг того, что было обозвано местными «вентиляционной колонной».

Двое новичков, которых авансом записали в «Главные Конструкторы», мимоходом лишь повздыхали над изящными кулерами в десктопе и принялись, со всеми нами, приближать это самое блестящее будущее.

Кстати, именно так – двое главных конструкторов. Насчёт чего было специальное неформальное решение… Наркома Берии! Проведшего личную беседу с Кржижановским насчёт «государственной важности», необходимости привлечения в лабораторию новых специалистов и, конечно же, специального выделения, в самое ближайшее время, денежных средств на проектирование «электрического вычислителя».

ЛПБ в самом начале сообщил Бруку и Лебедеву, что их эти места – за заслуги в «ином будущем». И первый проект они будут делать вместе, а после – между ними будет конкурентная борьба. Ну не то, чтобы конкурентная, скорее, как я понял из пары фраз Иоффе, их планировалось сосредоточить на разных целях.

Не знаю, насколько это решение оптимально, но мне просто не было возможности тут добавить что-то полезное и я промолчал, просто приняв инфу к сведению.

***

Пару дней назад произошло то, о чем мне говорил Поташник, а позже «разъяснил на пальцах» сам ЛПБ. Мне устроили интервью. Для попадания, так сказать, на страницы советской печати. Номер «Техники-Молодёжи» со статьёй о «молодом учёном и изобретателе, чьи идеи привлекли внимание заслуженных и известных товарищей из Академии наук СССР», был запланирован в феврале-марте 1941. Товарищ главный редактор знаменитого и в будущем журнала получил специальные указания и выполнил всё, как было указано «товарищами из компетентных органов», тем более что именно что академик, член-корр и другие маститые товарищи подтвердили «жизнеспособность и крайнюю перспективность идей товарища».

«Вот это поворот!»

Мемасик из сети будущего очень даже тут к месту.

Лаборатория Брука, в присутствии Иоффе и К, куча разложенных на столах радиодеталей, я, снятый вполоборота, и произносивший правильные слова о логике работы будущих вычислительных машин, использующих не механическую, а электрическую базу. Осторожные слова о программировании (точнее, о подборе выполняемых инструкций для электрических вычислителей, команды, составляемые по определённым правилами). Преимущество логики «ноля и единицы», проблемы аналоговых вычислительных машин, и слова о будущем. Том, что за цифрами. Подготовленные некоторые таблички, рисунки и пояснения по будущей «строгой машинной логике». Принципы будущей организации устройства электрических вычислителей. Господин фон Нейман и прочие, которые были с ним, но о которых я ничего не знаю, простите. Интересы СССР важнее вашего приоритета. Тем более, оно там, в «иной Вселенной». А здесь – первый буду я:-) Краткое изложение стоящих проблем, требующих решения. Память вычислителя, долговременная, и «быстрая», вывод и ввод информации. Нейману придется со временем узнать, что его опередили или же вообще, все просто будут ориентироваться на нас…

Хотя… сейчас вряд ли кто-то обратит внимание за границей на какой-то научно-популярный журнальчик в СССР, наполовину заполненный пропагандой и перепечатками заметок из таких у них. Зато потом против приоритета не попрешь никак. И работающих «железок», которые будут созданы «согласно этим идеям».

***

Для утверждения возможных конкурентов на правильности их «лампового пути». И ради приоритета СССР. Всё честно. Всё правда. Та, за которой будущее. Ближайшее. И даже часть – дальнего. Вот только слов о полупроводниках произнесено не было. Пока не время. Вот такие в НКВД, оказывается, есть выдумщики и затейники:-) Я – лишь квалифицированный реализатор задумки.

Понятно, что сочинял конкретный сценарий для почти что «театра одного актёра» один я. Кому же ещё? Но саму идею подали мне товарищи чекисты. Удивили они меня, если честно. Хорошо так удивили. Один (ММП) – тем, что предложил (в чем, не сразу признался, но таки признался. Изначальная идея была таки его, а не «из верхов»), другой (ЛПБ) – тем, что не отверг с порога замысел товарища ММП, выслушал внимательно, оценил и разрешил. Хотя, убеждён, и уж точно, с самого верха ещё разрешение было получено. Как в таких делах без решения ИВС?

Поташник объяснил мне, что его идее изначальный толчок, как ни странно был дан моей докладной запиской о перспективах рынка электронных развлечений и разговорами с Иоффе, Лосевым, Шура-Бурой, Ляпуновым, Лебедевым и Бруком, к которым он, по долгу службы, внимательно прислушивался.

Товарищ чекист выслушал среди потока важной и не очень инфы умную вещь – признался себе я. Понимание им того факта, что «на иной Земле» осознание преимуществ полупроводниковой элементной базы произошло ох как не сразу и «здесь» до него есть такой временный зазор, который, вкупе с компами, их содержимым и мной, позволяет СССР провернуть с электроникой трюк, что и «там». «Здесь» запад должен также идти какое-то время по «естественному» ламповому пути.

А двигающийся по нему же СССР, вместе с успехами логики, заложенной «гениальным идеологом науки программирования» не вынудит их покинуть старое русло раньше времени, когда СССР уже не надо будет ничего скрывать. А, наоборот, только афишировать и пропагандировать.

В процессе подготовки к дирижируемому интервью со специально проинструктированным товарищем из «ТМ», я задал вопрос Берии – зачем именно меня открывать? Возможно ли обойтись без этого?

Он и разъяснил:

– Вот ты, товарищ Рожков, хочешь же позже, прямо мечтаешь и жить не можешь без, можно сказать, программирования в СССР, и в мире? Хочешь развивать компьютерный… – он усмехнулся -…бизнес, стать акулой рынка электронных развлечений?

Понимание накатило на меня. И я сразу же бросился уточнять.

– Но для этого действительно надо им стать, застолбить место в истории делами и заставить тех, «на западе», какое-то время двигаться только по «ламповому пути» – этот замысел, согласен, мне понятен, но… надеюсь, здесь именно приоритет СССР, а не какие-то тайные операции… за рубежом… именно я должен быть позже… чист, бел и вообще «славное лицо советской… науки», да? Непричастное к… «хитрым происках советских спецслужб». Не рискованно ли меня раскрывать перед западом, вдруг со временем «все прутья сведут в одну метелку?»

Берия улыбнулся. На мой взгляд, что «саркастически».

– Вот потому ты и будешь именно что… советской акулой компьютерного бизнеса и основоположником программирования. А не советским… «агентом влияния»… такой ведь термин у тебя в 2018 популярен, среди разных кругов на западе и в РФ. Хотя и им тоже… белым и пушистым, как ты выражаешься. Ты будешь работать самим фактором своих работ на интересы СССР. А всё, что будет делать СССР «под тебя» и «для тебя», будет не видно для твоих глаз, ты даже об этом знать не будешь, наш разговор на эту тему – первый и последний, а как извлечь из всего этого пользу для СССР – будет не твоя забота, и вообще не твоего ума дело. Возникнут вопросы, будем решать в рабочем порядке. А ты – делай своё дело и реализуй свои задумки. А другие товарищи будут – своё дело делать. Тебе нужно, совместно с другими заложить основы в проектировании «вычислителя», лично тебе создать фундамент в программировании, который подхватят и продолжат другие, а затем… ты увлечешься идеей электронных развлечений и создашь «миллиардный», если верить твоим словам про будущее, бизнес… так что двигайся после туда, куда хочешь и где, между прочим, позже от тебя будет максимальная польза СССР. Да и лично тебе, товарищ Рожков. Ведь ты ЭТОГО хотел? У тебя есть такая возможность.

Мне, после такого, расставившего всё на свои места объяснения «из первых уст», оставалось только понимающе кивнуть. И принять как за руководство к действию.

Глава 25. Здравствуй, новый, сорок первый…

Вячеслав Михайлович Молотов (Скрябин), Председатель Совета Народных комиссаров СССР, Нарком иностранных дел СССР. Последние дни декабря 1940 года.

Застолье с соратниками в честь дня рождения Сталина, справленное в ночь с 21 на 22 декабря, разумеется, было не столь большим по размаху, как прошлогодние, связанные с юбилеем вождя, кремлёвские торжества.

Но общение в узком кругу с партийными товарищами продолжилось новогодним кремлёвским приёмом. С артистами и заслуженными приглашёнными, которое удачно провёл председатель нашего Комитета по делам искусств. При дружеской поддержке товарища Ворошилова, который, после официальной части с подведением итогов года, когда собственно приём перешёл в празднование, очень удачно «поработал» у товарища Храпченко тамадой.

– Из праздника в праздник… – сказал мне с виду довольный Сталин, с которым мы вышли немного в сторонку размять ноги, уже под занавес празднования в Георгиевском зале Кремля.

Видя хорошее настроение Кобы, я пошутил:

– Третий раз отмечать будешь со своими?

Сталин остановился, помолчал, внимательно посмотрел на меня. Даже чуть дольше, что я снова подумал – не самое хорошее настроение у него что ли? Вроде как весёлый был… и тут он произнёс то, что я меньше всего ожидал услышать в ответ.

– А ты знаешь, товарищ Молотов, что Пермь, который мы недавно в честь твоего 50-летия переименовали, долго таковым не останется?

Первое мгновение я даже и не знал, как реагировать. С одной стороны, такой оборот мог свидетельствовать о каких-то больших неприятностях, с другой стороны, обстановка была совсем не та, где оповещают о подобном, улыбка Кобы была весёлой, а не той, которую принято называть кривой.

Я промолчал, сочтя это своеобразным праздничным юмором, выбрав лучшим вариантом поведения – не отвечать на странную подковырку.

И, видимо, вот тут он (как я пришёл к выводу позднее) и неожиданно что-то решил. Только что именно, не сразу стало ясно.

Сталин, тем временем, видя, что я не нашёлся, что и сказать, ответил на мой вопрос.

– Там, тридцать первого, четвёртое празднество будет, Вяче. А ты со мной на третьем поприсутствуешь.

– Кто-то из товарищей военных отдельно будет?

– Увидишь и поймёшь на месте, на «ближней» даче, сам.

Моё предположение было связано с тем, что на всю следующую неделю, в Центральном Доме Красной Армии, было намечено большое совещание у военных. В Москву были приглашены командующие объединениями, члены Военных советов и начальники штабов округов, а также некоторые командиры соединений.

***

Не зря это так преследовали воспоминания о ноябрьской поездке в Берлин. Уж очень въедливо Коба выспрашивал подробности у меня и товарищей Василевского и Злобина после возвращения. Даже об оттенках интонаций принимающей стороны, о поведении как самого Гитлера, так и Риббентропа. Очевидно, сравнивания наши слова и впечатления из поездки со своими соображениями и предположениями? Вообще, у меня создалось впечатление, что осенью Хозяин определился. Если до этого, весной и летом, у него были сомнения насчёт Гитлера и его планов, которыми он со мной делился, то после возвращения и разговора, выслушав все мои предположения о будущем поведении Германии и о возможных действиях остальных империалистических держав, Сталин, подводя итог обсуждения, твёрдо и уверенно высказался.

– Он нападёт.

Больше тогда он ничего мне не сказал. Но для себя, Хозяин, очевидно всё уже решил.

Если да, то когда произойдёт нападение на СССР? И, по прежнему неясно было, что именно стало причиной того, что сомнения у него развеялись. Явно не из-за результатов моего общения в Берлине с тамошними заправилами. Они лишь что-то добавили в взгляд на ситуацию Сталина…

***

Действительно, самых высокопоставленных наших командиров РККА я увидел. Видимо, Сталин счёл необходимым поздравить их с наступающим 1941 годом у себя на даче, в узком кругу. Такое предположение хорошо складывалось с крайней уверенностью хозяина в том, что у наших Вооружённых сил скоро будет большое дело. И тяжёлое. Насчёт жадных взглядов на восток покорившего Европу Гитлера, которого подталкивали к нападению на СССР махинации заокеанской и островной плутократии, иллюзий уже не было. Вопрос, похоже, был в том, насколько ещё удастся оттянуть неизбежное.

Кроме самого Сталина, на даче были, как я и предполагал, товарищи военные – Тимошенко, Мерецков, Шапошников. Был Берия, крепко вставший у руля НКВД. И которого, как уже отмечали многие в Политбюро и в ЦК, Сталин последнее время явно выделял.

Вот только компания у них была крайне… необычная.

С крайним удивлением узнал академика Иоффе. И трое других были мне совершенно незнакомы. Один из них – очень высокий такой молодой человек с интересом, и довольно таки бесцеремонно оглядел меня.

Совсем непривычное ощущение. Всё таки, живя в стране, видеть от кого-то взгляд, подобный «ты кто такой?», направленный на члена Политбюро ВКП(б) и председателя СНК, чей портрет присутствует практически в каждой советской организации – заводе, фабрике, школе… подобная мысль казалась мне абсурдом. Но, кажется, мгновением позже этот… детина узнал меня.

Его поведение мне показалось даже слегка неуместным, но я рассудил, что присутствие «або кого» здесь невозможно, а поведение молодого человека я списал на «почудилось». Человек, наверное, в первый раз стольких уважаемых товарищей рядом видит? Сейчас узнаем, кто он, да и двое других неизвестных почему тут.

На столе стоял компактный такой прибор… устройство неизвестного назначения. Притягивавший взгляд своей… хрупкостью, что-ли и непривычно изящными формами. Множество клавиш, напоминающих о печатающих машинках. Его внутренняя половинка мягко светилась.

Какой-то новомодный заграничный… проектор? Американская штучка, наверное…

Ещё когда я входил в зал дачи, я услышал последнюю фразу Шапошникова, по которой понял, что разговор, разумеется, идёт о военных делах.

– …товарищ Жуков, всем присутствовавшим на совещании в открытую заявил о том, что война может вспыхнуть в любую минуту. Это ведь те его слова Баграмяну, что в тот раз были произнесены для него одного при подготовке доклада о «Характере современной наступательной операции»… не поспешил ли ли Георгий Константинович доводить такое до столь широкой аудитории?

Я понял, что они обсуждают выступление Жукова на совещании высшего командного состава РККА. Честно говоря, сразу не обратил внимания насчёт словесного оборота «в тот раз», восприняв его про повторение товарищем генералом армии какого-то своего тезиса, высказывавшегося ранее. Хотя фраза царапнула… какой-то своей неправильностью.

Он действительно высказывал его ранее. Но так и там, где я даже не мог себе нафантазировать.

***

Видя, что я удобно устроился на стуле, Сталин взял слово и, без предисловий задал, обращаясь ко мне, совсем не тот вопрос, который я мог бы ожидать.

– Товарищ Молотов, доводилось ли вам читать книгу писателя английского… Герберта Уэллса, про приключения путешественника во времени?

Я кивнул, подтверждая знакомство с данным произведением.

Самое интересное, что на лицах никого из присутствующих не мелькнуло и тени удивления от вопроса. Нет, не почудилось мне с впечатлением от выражения лица сидевшего недалеко от меня молодого человека – понял я. Что-то сегодня совсем необычное будет. Но в том момент я лишь пожал плечами, всё более недоумевая от происходящего и воспринимая всё как… некую задуманную Сталиным на Новый Год шутку. Но какую именно? Не зря он про переименованный Пермь в тот раз упомянул. И теперь, про книгу эту фантастическую…

Сидевший рядом нарком Берия пододвинул мне лежавшую перед ним на столе папку.

– Прочтите, товарищ Молотов…

Вглядываюсь в гриф.

«Особая папка».

Я знал об таком и даже был в числе тех, у кого в Политбюро были подобные. В моей, на данный момент было совершенно пусто.

Первая такая ситуация. Да что там такое? И почему так спокойно руководитель НКВД открыто держит папку с подобным грифом? При таком странном составе присутствующих!?

Раскрываю папку и начинаю знакомится с содержимым…

***

Вникнув в невероятное содержимое докладов – начальника районного отдела внутренних дел, исполняющего обязанности начальника управления по области моего имени и наркома внутренних дел товарища Берии, я поднял глаза на того, кто «с двумя техническими устройствами-накопителями информации» попал к нам в август 1940. Из июня 2018.

Да это он. Не в той, очевидно спортивной одежде, что на фото в докладе, а в привычном нашему времени костюме. И вот почему «товарищ Рожков» так на меня смотрел – увидел новую, видимо известную ему (по книгам?) личность из прошлого!

И ещё я понял, какое устройство стояло на столе. Оно сделано там, в 21 веке и является крайне ценным!

Вот с кем я отмечу новый год. В компании путешественника во времени. Что же, Коба знатно надо мной пошутил. Как никто ещё в жизни… ощущение нереальности происходящего и балагана нахлынуло на меня.

А, может, всё же розыгрыш? И сейчас все засмеются, товарищ Сталин поздравит с наступающим, выпьем по бокалу шампанского и отпустим восвояси… товарищей артистов из какого-то из московских театров?

Но нет. Не то выражение на лицах. Это правда. Хотя, конечно, Коба всё же пошутил над мной, провернув это «знакомство» в таком виде.

Знатная шутка вышла… до сих пор передёргивает.

***

Сталин, можно сказать, бросил тогда меня в воду. Как сможешь, так и выплывай!

Все присутствующие, как я понял, знают об путешественнике во времени давно. Похоже, почти с момента его появления в августе. Немного неприятно стало. Председатель Совнаркома – ни сном, ни духом! Две оставшиеся личности – кто они? И что за разговор!? Они перешли с военных вопросов на международную политику?

Сталин почему то совершенно спокойно при этих людях обсуждает то, что должно быть только между нами, максимум – в пределах Политбюро!

Как можно обсуждать такое!? С посторонними? Да кто те двое? И так… демонстративно для меня и всех присутствующих?

– Когда в октябре пришло приглашение от Риббентропа, и отправляя тебя, товарищ Молотов, в Берлин, я уже знал о его итогах. Правда, это был твой визит… в ином, так сказать «ходе истории», но не будем забивать голову, об этих теориях пусть у товарища Иоффе и других учёных голова болит… а у тебя «в этот раз» прошло примерно так же.

Эти выражения – «иной ход истории», «тот раз», «это раз» уже на первой встрече я услышал не единожды. И… слишком много деталей, неясных и непонятных мне. Слишком много неясных кусочков сведений… из будущего. Странное обсуждение. Оттого я и говорю – «бросил меня в воду». Почему Коба так поступил со мной?

А в процессе разговора до меня доходит – для этого товарища из будущего – все наши секреты «история забытых времён». Лишь достаточно было прозвучать фразе Сталина

– Что в вашем мире говорили об этом визите? Ну, кроме того, что я мог прочитать в той энциклопедии от МГИМО…

Какое-такое ещё МГИМО? Ну зачем он так!? Сам чувствую себя посторонним.

***

Там же. Часом позже.

– …А что скажете вы, товарищ Рожков? Побудительные мотивы… наших врагов и соперников мне более-менее стали ясны, по крайней мере, я ознакомился с тем, какими они видятся из будущего. Но товарищу Молотову их ещё предстоит изучить подробно. Он увидит все, а не только видимые из нашего времени, обстоятельства, что привели и к пакту с Германией… и многое другое. Вы нам опишите, как обычные люди в вашем времени оценивают всё это. Официальную точку зрения властей Российской Федерации я изучил, но товарищам интересно, насколько она соответствует тому, что люди в ваше время думали…

– Много мнений. Разные точки зрения. Как положительно оценивающие политику… СССР, так и отрицательные. Как мне кажется, они зависели, в первую очередь, от отношения к СССР, к советскому строю, и лично к Вам, товарищ Сталин. Если для кого-то «солнце вставало на западе» то и всё трактовалось, исходя из этого… я немало думал обо всём этом, особенно как попал сюда, в 1940-й год. Собственно говоря, разделение – «они и мы» в умах людей никуда не делось и в будущем, главное отличие 2018 от 1940 – это доступность точки зрения всех сторон. И невозможность пресечь доступ к тому, что руководства разных стран считали нежелательным для своего населения.

– По причине этой всемирной сети… этого вашего Интернета?

– Да. Я уже приводил Вам пример с пропагандой исламских террористов ИГИЛ. Хотя с ней… всеми этим отрезаниями голов в… онлайне они себе образ создали, такой, что большинство в мире не испытывало в их отношении ничего, кроме – «вбомбить их всех под ноль». Собственно к тому и шло, когда я сюда попал. Хотя да, кое-каких сторонников они себе своим кровавым фанатизмом через сеть и находили.

Какое раздражение я тогда испытал! Эти непонятные термины будущего, которыми сыпал путешественник из времени, выбивали из привычной колеи. Итак предстояло переварить сам факт наличия его, пришельца из 21 века, узнать подробнее о нескольких важнейших событиях, лишь вскольз упомянутых в докладах в «Особой папке» и тут новый ворох информации, смысл которой я не могу сразу осознать!

Они все, здесь присутствующие, явно уже прекрасно понимают, о чём это он, а я даже смысла слов некоторых не улавливаю. Ну зачем Коба так поступил!?

Пришелец из следующего века тогда продолжил, отвечая на вопрос Сталина:

– А об самых отрицательных… чтобы понимать, приведу один пример, как раз из сети. В своё время насчёт переговоров в Берлине хорошо врезалось. Прочёл э-м-м… лет за 6… стоп, я тогда в учился в классе… – он, видимо вспоминая какие-то детали, уточнил – это было году в 2010 или 2011, точно! Читал статейку на сайте русскоязычной службы Би-Би-Си.

У них там, в будущем, школьники спокойно могут изучать вражескую пропаганду!? В какой-такой… сети? На каком-таком… сайте… «месте»? Да что там творилось? И… читал? Не «слушал»? О BBC ведь речь… не радио, а что? Ничего не понятно…

– …в общем, читал я статью на русском сайте Би-Би-Си о вашей… – он кивнул в мою сторону -…поездке в Берлин. Военной историей увлечение тогда… резко пошло в рост, постарше уже стал, соображал многое, варгеймы, опять же, подстегнули интерес… автор статьи, эмигрант ли или просто наёмник-журнализд, отрабатывающий редакционную политику… или по «зову сердца» так сказать… – Рожков тут криво усмехнулся -…его настоящая фамилия ничего вам не скажет, я после почитывал его многие «творения» и окрестил про себя его Падальщиковым, так что, помимо деталей встречи в Берлине, этот автор гнул в сторону идеи о «двух монстрах», нациках и комми, угрожавших древней христианской цивилизации. В целом, ничего нового, но суть – как трактовали обозванное пактом «Молотова-Риббентропа» и секретные дополнения к нему, если не ясно о чём я, так и визите в Берлин в том же духе. В целом, демонстративно забывая о всех предыдущих «Мюнхенах» и ранних пактах о ненападении с гитлеровской Германией других европейских стран… всё как всегда – тут видим, а тут в сторону смотрим.

Тут путешественник во времени, на ходу бросил нечто опять неясное, обращаясь снова ко мне:

– Запрещать доступ даже к такому… у СССР с «вражьими радиоголосами», в своё время не вышло… а в моё время и подавно…

Видимо, подметил мою реакцию, которую по мимике, каюсь, я не сдержал. Уж очень всё происходящее шокировало меня. Или товарищ (чего это все так его называют?) Рожков её ожидал!?

– Да мы уже усвоили ваши взгляды на… буржуазные свободы. – неожиданно мягко счёл возможным прокомментировать реплику Рожкова Сталин.

Возможно, дав МНЕ понять о том, что тому позволено высказываться так свободно.

Там, при знакомстве с путешественником во времени, я осознал, КАКАЯ война ждёт СССР и понял, почему так окрепла уверенность Сталина в нападении со стороны Германии Гитлера.

Коба теперь просто ЗНАЛ.

И знаю теперь я.

Поняв, что потомок имеет разрешение вождя на «свободно говорить, невзирая на личности», я разумеется, засыпал его вопросами.

Признаюсь, в них было на тот момент мало конкретики, а в моей голове был разброд и шатание, которое я преодолел только на следующий день. Узнать возможное будущее, оно дорого стоит. Меня грела мысль, что хотя бы частично, кровавых ужасов и масштабов войны «в той истории» удастся избежать, или как-то предупредить.

На этих мыслях я и примирился с негативным восприятием многих антисоветских слов потомка, а первоначальная неприязнь потухла.