Текст книги "Дочь мафии (СИ)"
Автор книги: Fosi
сообщить о нарушении
Текущая страница: 182 (всего у книги 364 страниц)
Глава 14
Хэла сама не поняла, как провалилась в сон и проспала почти до самого утра.
После их с Рэтаром близости днём, она уснула и, проснувшись поняла, что уже спустилась темень, а ферана не было. Она села в кровати, прикрыла глаза в поисках мужчины – где-то во дворе.
И тут непривычная тяжесть подаренного украшения, вернула её ко всем тем эмоциям, которые в ней взорвались, при его получении. Снова она устроила истерику. Что ж такое?
Хэла взяла кулон, положила в руку. Невероятно красивый. Камень размером с косточку персика, менял цвет от освещения и днём он был ярким, серо-голубым, а сейчас отдавал синим, глубоким, насыщенным.
На глаза снова навернулись слёзы.
Она не привыкла к подаркам. Никаким. Дети не дарили, кроме вот этих странных, которые делали массово на праздники в садике или начальной школе. Муж не считал нужным, он был глобалистом – вот поездка в Турцию всей семьёй. Это подарок.
Правда отдых превратился в катастрофу, обвинили её, а она смирилась. Больше они никуда не ездили. Точнее муж с ними.
А всё остальное муж не понимал… цветы? Сладости? Украшения?
Хэла понимала и принимала.
Хэла всхлипнула и окунулась в боль. Она столько её вытерпела, что казалось можно было бы утонуть, и она тонула, но она всё равно выплывала, точнее её выносило течением на берег и всё начиналось сначала…
Она старалась, она всегда говорила себе – есть те, кому тяжелее. Сильно легче не становилось, на самом деле, но хотя бы чуть-чуть.
Самыми для неё дорогими и памятными подарками были серьги, те, про которые она сама не поняла зачем, выговорила Рэтару и скрипка, которую ей подарил Ллойд. Подарил после смерти.
Сейчас больше всего Хэла жалела, что играла на ней всего один раз, а потом разрыдалась, убрала в футляр и больше никогда не открывала.
И вот Хэла сидела в совсем другом мире, словно в другой жизни, другой собой и смотрела на кайму обрамляющую камень и на тонкий, совершенно удивительно красивый орнамент, на котором были изображены листочки, цветы, животные, птицы… Хэла и подумать не могла, что тут умеют делать такую тонкую красивую филигрань, удивительную по качеству ювелирного мастерства. И она чувствовала, что сделано это было без использования магии. Кайма была двусторонней – другой орнамент состоял из странных символов, красивых, похожих на арабскую вязь. Металл был тёмного цвета, напоминал никель. Таким было оружие здесь, почти всё.
Хэла вспомнила про кинжал. Брок подарил ей, как она уже точно знала кинжал из хилдской стали. Дорогой. Ей было стыдно, впрочем как и всегда. Что-то простое – пожалуйста, но что-то дорогое, хорошее её смущало, делало обязанной, что ли.
Ведьма встала и оделась. Внутри сидело что-то тревожное, нехорошее, пугающее. Что-то чему нельзя было сопротивляться.
Выйдя в кабинет ферана, она посмотрела на лежащий на столе кинжал.
Надо будет всё-таки забрать, чтобы не расстраивать Брока, и чтобы Рэтар не беспокоился лишний раз. Но в будущем как-то попытаться сделать так, чтобы он ей ничего не дарил больше.
Камень стоимость соразмерный стоимости замка. Серьёзно? Он может пошутил? Кулон был красивый, безумно красивый…
Она спрятала его под платье и вышла в коридор с крайней двери, чтобы встретиться только с одним стражником, который стоял у лестницы. Сегодня это был Гнарк. Она кивнула ему, он улыбнулся и кивнул в ответ. Но внизу она столкнулась с полным гнева взглядом Миты.
От этого снова стало не по себе. Конечно Хэла могла проходить мимо женщины с гордо поднятой головой, могла вести себя вызывающе, как всегда, но ей не хотелось. Было так печально от этой пропасти, от неприязни, что возникла в Мите, потому что повариха была той, кого Хэла могла бы подругой, больше и не было никого… разве что ещё Эка. Но скорее всего экономка Зарны тоже будет теперь относиться к чёрной ведьме с неприязнью.
Вставать в позу не хотелось, потому что Хэла считала себя виноватой.
Ведьма понимала, что не надо было всех этих игр с Рэтаром. Ну и что, что её тянуло к нему, ну и что, что внутри всё скручивало тоской, когда смотрела в его глаза и хотелось слушать его голос бесконечно, и в лепёшку расшибиться ради него?
Нельзя было его пускать дальше. Нельзя. Эти пять суток стали каким-то сумасшествием, и не продохнуть и не понять, что к чему. Словно год прошёл. А вот это жуткое, доводящее до истерики чувство, что всё это как будто так и надо…
Она вышла на улицу и увидела сидящего на лавке напротив загона хараг ферана. Звери подняли на неё головы, но Рэтар даже не шевельнулся, хотя ведьма видела, что он не спит.
Внутри Хэлы была щемящая печаль, она прислонилась к стене и со страхом увидела, как они перестают смотреть друг на друга, как он перестаёт прикасаться к ней, как перестаёт искрить, биться, взрываться между ними эта страсть, нежность, их перестаёт тянуть друг к другу. Хэла не знала, что будет делать, если это наступит уже завтра. Она наверное не выдержит, наверное умрёт на месте, потому что они уже давно вгрызлись друг в друга, давно уже переплелись и только тонкая грань, которая говорила им, что за неё нельзя, иначе конец. Держала их друг от друга на расстоянии бесконечном и таком болезненном. Но держала. А теперь они через неё переступили и это не приведёт их двоих ни к чему хорошему.
Женщина подошла к нему и села на корточки рядом, тронула за руку. Рэтар очнулся и этот его взгляд… Хэла точно знала, что это был самый холодный из всех известных ей здесь взглядов, но самый для неё лично обжигающий. Ради него она будет убивать, и знала, что он не будет просить, даже если будет в смертельной опасности – не попросит.
Вернувшись, Хэла села ждать и не заметила, как сон затянул её внутрь себя, а очнувшись, снова столкнулась с холодом глаз Рэтара.
Феран накрыл её плащом и теперь лежал рядом.
– Когда ты так делаешь – это пугает, – проворчала она хриплым от сна голосом. – Только не говори, что смотрел на меня так…
Она оторвала голову от кровати.
– Утро или темень? Сколько времени я спала?
– Мы спали почти всю темень. Я только проснулся, – отозвался Рэтар. – И сейчас почти утро. Скоро взойдёт Изар.
– Не понимаю, – фыркнула ведьма, – как вы тут с таким скудным временным перечнем живёте.
– Мы, Хэла, – улыбнулся он. – Ты тоже живёшь.
– У меня в мире были часы, всё точно и понятно, – возразила она.
– А у нас не понятно? – спросил Рэтар всё ещё улыбаясь.
– Нет. Я вчера проснулась и так и не поняла в каком промежутке темени я нахожусь, – Хэла пожала плечами. – От этого не по себе. Где час волка, час змеи, час медведя? Ну, хотя бы… раз так тяжко определиться с половиной второго ночи или одиннадцатью ноль пятью утра?
Феран нахмурился.
– И нет. Я не буду объяснять, по крайней мере сейчас, – ведьма мотнула головой. – Кажется вчера я столько всего тебе наговорила, что можем теперь лунь молчать.
– Хэла, – он качнул головой и усмехнулся.
– Ты долго шёл вчера.
– Прости, я говорил с Тёрком и Митой.
Рэтар сделал паузу, ведьма внутренне вздохнула – значит тяжёлого разговора будет не избежать.
– И как? – спросила ведьма, как можно отстранённее.
– Хэла, ты не ешь? – спросил феран и этого она не ожидала. Чего угодно, но не такого.
– Что? – спросила ведьма, пытаясь найти ответ, потому что знала, что так просто он не отстанет.
– Что ты вчера ела? – поинтересовался Рэтар.
– Как обычно, – попробовала отскочить она.
– Хэла, – феран покачал головой, а ей не приходилось рассчитывать на удачу своего маневра, – что конкретно?
– Боги… с утра отвар из трав и кусок кислой лепёшки, – а потом пришло осознание, и Хэла ухмыльнулась, – а потом я поднялась к тебе, ты меня одарил дорогущим булыжником, стоимостью с половину света, а потом мы грешили полдня и уснули. Что ты сам вчера ел? Что-то мне подсказывает, что не намного больше меня?
Феран рассмеялся, потом посмотрел на неё внимательнее, чем обычно.
– А за день до этого? – да, да, провести его невозможно.
– Рэтар! – мотнула головой ведьма.
– Нет, Хэла, надо есть, – проговорил Рэтар. – Надо, чтобы не хворать, чтобы… боги, как маленькая!
– Я ем… просто немного… у меня бывает. И в голодный год я не пропаду, – она похлопала себя по заднице, – ресурс неисчерпаем.
– Ты несносная, – он снова рассмеялся, качая головой и притягивая её к себе. – Но теперь ты ешь со мной.
– Рэтар, нет, у меня нет аппетита, это пройдёт… правда, – сон с ним, теперь еда с ним. Кошмар, а ведь Хэла и так чувствовала, что уже дышать без него не может.
– У меня тоже нет, – парировал феран.
– Незаметно, – буркнула она, когда он с лёгкостью, как у него вообще это получается, устроил её на себе.
– Если не будешь приходить есть, то найду тебя и…
– … будешь кормить насильно, – закончила она фразу за него.
– Да, – согласился мужчина и Хэла не сомневалась, что так и будет.
– Думаешь у меня появится аппетит? – не сдавалась ведьма. – Боюсь это приведёт к тому, что грешить мы будем не только ночью, но в обед.
– Зато я буду знать, что ты точно сыта, – ответил Рэтар.
– Очень неоднозначное высказывание, знаешь ли, – повела бровью Хэла.
– Пусть так, но я не хочу, чтобы ты умерла с голоду, ожидая, когда вернётся аппетит, который пропал явно оттого, что Мита рычит на тебя и пытается убить взглядом.
– Не злись на неё, – попросила Хэла. – Она тебя любит.
– Но она не бессмертна, – ответил на это феран.
– Рэтар, – ведьма укоризненно покачала головой.
– Хэла, – он пожал плечами, а она уткнулась в его плечо.
– Тебя что-то беспокоит? – спросила она, чувствуя как феран погружается в свои мысли, которые не дают покоя и изводят.
– Да. Много всего, – согласился он, хотя ведьма была уверена, что делиться не станет. – Вот, например, Мита сказала, что отец заклеймил чёрную ведьму и она видела клеймо. Клеймо именно моего отца.
– А есть разница?
– Да. Клеймо такое же, как печать. Печать у каждого поколения своя.
– Поколения? – нахмурилась, удивляясь Хэла. – Как так?
– У данэ и его двух братьев была своя, у отца и его брата своя, когда я стал фераном, я сделал свою и ею будут пользоваться Роар и Элгор, когда станут феранами, а у следующего поколения, у их детей, будет своя, – пояснил Рэтар. – И конечно все в доме знают как выглядят эти печати. И Мита видела на теле чёрной ведьмы печать поколения моего отца. И танар не мог её заклеймить, значит…
И он пожал плечами, а ведьма хмыкнула.
– Она не знает почему?
– Цырна, кормилица отца, сказала ей, что отец заказал ведьме убить, она убила, а платить отец отказался, – ответил феран. – И чтобы она на своих правах не забрала положенное – он её заклеймил. И я не понимаю, я…
Рэтар нахмурился и замолчал.
– Клеймо ведь сдерживает силы? – спросила Хэла, потому что знала о способах прижать ведьм, но очень поверхностно.
– Есть три способа сдерживать силу ведьмы – призыв, повязь кровью и клеймо, – ответил Рэтар. – И все ведьмы сдерживаются призывом.
– Сделанным на крови?
– Да, но сдерживается словом, – уточнил он. – Тебя призвали на мою кровь, и связали словом, которое я с тебя снял.
– И я могу уйти и делать, что хочу, и твоей власти больше надо мной нет, – заключила Хэла.
– Да, – ответил Рэтар и ей стало интересно не жалеет ли он о своём решении.
– А что такое повязь кровью тогда? – вслух спросила ведьма.
Рэтар тяжело вздохнул.
– Это… Хэла… – феран поморщился и потёр глаза.
– Так ужасно? – нахмурилась она.
– Мерзко, – ответил Рэтар.
– Это тоже сдерживает силы?
– Не совсем, – феран вздохнул. – Это привязывает к дому, намертво, нельзя ничего с этим поделать. С этим надо осторожнее, потому как привязывает к крови и действует безотказно, но пока жив кто-то в ком течёт кровь того рода, который ведьму призвал и повязал этим обрядом. А если они все умирают, то и ведьма тоже. Или если ведьма будет далеко от них. Но силы ведьмы повязь кровью обычно не уменьшает, а наоборот. Она становится намного сильнее, но только творя магию во имя дома.
Хэла понимающе кивнула.
– А клеймо?
– Клеймо как раз запирает. И это жестоко. Потому что сила есть, а пользоваться ею нельзя, можно только с разрешения тех, кому принадлежит клеймо.
Он нахмурился, хмыкнул.
– Скорее всего поэтому, ведьма при мне так злилась и лютовала, потому что действие клейма закончилось со смертью Рейнара. Но в тоже время, она получила свою волю и силу назад, а та её придавила и, – феран развёл руками, – не знаю, выжгла изнутри? И я знаю это, потому что раньше, когда клеймо было обычным делом – ведьм клеймили много раз. То есть каждое поколение ставило свою печать, понимаешь?
И внутри Хэлы что-то щёлкнуло. Она села на него и уставилась, как будто видела впервые. Внутри взметнулось пламя, зов теней стал невыносимым, понимание, знание, чутьё… Как она не видела этого раньше, почему? И почему сейчас увидела, потому что посмотрела иначе? И как же бесит, что невозможно этому научиться, что ж такое!
– Хэла, ты чего? – Рэтар положил ей руки на бёдра и нахмурился.
Хотелось плакать и смеяться. Намного сильнее, чем вчера разрывало этими эмоциональными качелями. Ей было так страшно всё это время и теперь…
– Всё хорошо, – улыбнулась она и обняв руками лицо поцеловала.
– Хэла, теперь ты меня пугаешь, – нахмурился феран, ещё сильнее цепляясь за неё.
– Так тебе и надо, – и ведьма снова его поцеловала.
– Хэла, так, подожди, – Рэтар ловким движением перевернулся и она оказалась под ним, конечно же теперь в полной беспомощности, ну разве что только можно шарахнуть его током, но божечки, конечно она этого никогда не сделает.
На глаза навернулись слёзы и Хэла почувствовала, как феран снова, как вчера и позавчера, впал в панику.
– Всё хорошо, боже, всё хорошо, – и может целовать его она и не может, но обнимать-то получается.
– Ведьма, чтоб тебе! – рыкнул Рэтар и огонь внутри него полыхнул едва контролируемой яростью.
– Я просто так сильно боялась за тебя, понимаешь? – прошептала Хэла. – Всё это время я борюсь с этой твоей головной болью и заговариваю, заговариваю её, я уже всё вокруг тебя заговорила, тебя заговариваю, а не получается, точнее получается, но совсем на чуть-чуть, а потом опять, как будто я не делала ничего. Я уже всего тебя вдоль и поперёк рассмотрела на болезни всякие, искала-искала… и я такая дура, такая дура, я не искала заговор, не искала. Я думала, ну у тебя же не может быть злого заговора чёрной ведьмы, ты же феран…
– Даже если и был, – Рэтар кивнул, – эйолы мне бы сказали…
– Ничего бы они тебе не сказали, этот бы не увидели. Как и маги. А я не искала. Прости меня.
Она улыбалась, а слёзы всё текли сами собой, счастливые, дурные такие, неприятно затекали в уши, мочили волосы.
– Хэла, – и ведьма видела, как Рэтара выворачивают её слёзы и не стала бы так его мучить, но вот выпирало из неё при нём вся эта женская слабость, что давила в себе обычно беспощадно.
– На тебе заговор ведьмы чёрной, я его вижу и я его изведу, понимаешь? – прошептала Хэла. – У тебя не будет больше болеть голова, Рэтар! Ну, точнее будет, но как у всех остальных людей, иногда, понимаешь, а не вот так, чтобы ты и дня без этого прожить не мог, так не будет.
Феран смотрел на неё удивлённо и совершенно непонимающе.
– Ты меня с ума сведёшь, ведьма, – проворчал обречённо и поцеловал.
Хэла обняла его за шею, её счастье было таким огромным, безбрежным, а главное она была полезной, была ему полезной…
– Не плачь, – шепнул Рэтар ей, продолжая целовать.
Поцелуй раздул пламя, как у них и было все эти дни – они сами кажется не понимали, как так получается.
Хотя Хэла понимала, потому что всё было новым, всё было таким долгожданным… прикосновения, поцелуи, даже взгляды и эта болезненная одышка, когда не хватает воздуха, когда словно пробежал стометровку из последних сил и быстрее всех. Рэтар оторвался от неё, чтобы снять рубаху.
– Тебе не кажется, что раздеваться в начале самого утра, чтобы снова одеться, очень странно? – спросила Хэла, пытаясь прийти в себя, потому что от этого мужчины у неё совершенно дурела голова, в ней можно было в такие моменты найти только самые пошлые из мыслей, причём порой ведьма сама себе удивлялась, когда какая-нибудь совершенно неприличная мыслишка начинала изводить её и доводила до грани, говоря: “ну, скажи ему, а вдруг он не против”?
И, о боги, что это порой было такое… но она не могла позволить себе такое ему озвучить, это чаще всего было слишком для этого мира.
– Мне кажется, что тебя не может остановить наличие или отсутствие одежды, Хэла, – проговорил в неё Рэтар.
– Мне в одежде даже комфортнее, – прохрипела она, а Рэтар задрал её юбки практически ей на голову и стал целовать те места, которые оголились.
Всё. Уух, ветер воет в пустоте черепной коробки. А, нет, только одна мысль. Жёсткая и страшно неприличная. А она может позволить себе такое озвучить? Но это было уже не важно, потому что самой захотелось избавиться от всего сдерживающего и не комфортно в одежде, нет! Потому что хотелось почувствовать, чтобы сгореть к чертям, которые снова плясали у неё в внутри, вместо пресловутых бабочек.
“Только не смей сбавлять темп, только… – молила Хэла, – ох, боже, если ты там где-то есть, пусть это не заканчивается, пожалуйста!”
Небо начало светлеть, когда они устроившись рядом с друг другом отчаянно пытались снова вспомнить каково это – просто дышать.
Хэла голая лежала на животе и смотрела на изменяющееся небо и пытаясь вернуть себе способность мыслить. Рэтар медленно гладил её спину. Потом нагнулся над ней и стал целовать линию позвоночника от поясницы, продвигаясь вверх. Этого она выдержать уже не смогла.
– Перестань, – рассмеялась ведьма, заёрзав. – Ты щекотный.
– Хочешь сбрею всё? – спросил феран внезапно.
– Не надо, – улыбнулась Хэла.
– Я собирался в это благословение Изара сделать это.
– В смысле? – она посмотрела на него с непониманием.
Рэтар рассмеялся:
– На благословение Изара мужчины сбривают бороды и иногда волосы. Это обряд обновления и благодарности, – пояснил он.
– Боги, каждый тир? – повела бровью ведьма.
– Не все, это не обязательно, – мотнул головой феран. – Но Тёрк вот каждый, а я уже давно этого не делал, тиров десять, но в этот раз надо.
– Почему? – спросила она.
– Потому что в этот раз мне есть за что благодарить, – нагнувшись он поцеловал её плечо, а Хэла спрятала лицо, потому что – ну, сколько уже можно доводить её?
Она хотела много-много чего сказать, но у неё не получалось, потому что всё это заваливало её с головой в нежность, умиление, какую-то невообразимую негу наслаждения каждой секундочкой того, что происходило.
– Надо вставать и делать дела, – слабая попытка выбраться из постели, хотя её желание говорило совсем об обратном.
– Ты не хочешь, – шепнул ей на ухо Рэтар.
– Не хочу, – отозвалась Хэла и закрыла глаза.
Он продолжил целовать ей спину.
– Я вот думаю про заговор ведьмы. То есть она на меня его наговорила, когда клеймо действовать перестало, – сказал феран. – Но почему не было его видно? Не только эйол меня смотрел, но и маги. Ты права… А голова у меня болеть стала после ранения.
– Я не знаю пока, но я постараюсь разобраться и тебе расскажу.
– Точно? – спросил феран снова оказавшись у её уха.
– Точно, – шепнула ведьма, окунаясь в счастье.
Внезапно внутри всё рванулось, тени дёрнули её и она вспомнила, что вчера почувствовала смерть. Напряглась.
– Хэла? – повернув голову, ведьма встретилась с его полным тревоги взглядом.
– Вчера кто-то умер, – проговорила она, пугаясь этого осознания.
– Хэла, – лицо ферана стало напряжённым.
– Ты поэтому ушёл? – она привстала на локтях, всматриваясь в него. – Рэтар, кто?
И мужчина стал хищником в ожидании нападения. Клыкастым, жестоким, опасным, лютым.
– Шера, – проговорил он с трудом.
– Как? – спросила Хэла, ошарашенная этой вестью.
С чего вдруг молодой и сильной, здоровой девице умирать? Да она могла сама кого хочешь извести и даже не заметить.
– Её убили, – тихо ответил феран и сел, потом спустил ноги с постели, встал и стал одеваться.
Рэтар был зол. Хэла видела, как внутри него бушует пожар, видела как огонь едва умещается внутри его тела, а он отчаянно пытается держаться, чтобы не сказать лишнего, чтобы не сделать чего-то о чём пожалеет потом.
– Ты знаешь кто?
– Я не уверен, – она видела, что феран солгал. – Я не могу доказать. И Хэла, никто не должен знать, что она убита, что умерла.
– В смысле, ты хочешь это скрыть? – и ведьма нахмурилась не понимая его мотивов.
Рэтар повернулся. В его взгляде было столько сожаления, что Хэле захотелось обнять его, он так сильно винил себя, что плакать хотелось, потому что был не виноват.
– Да, – кивнул феран. – Я вынужден это скрыть.
– Зачем?
– Потому что надеюсь, что это поможет мне прижать убийцу, – ответил мужчина, но как бы Хэле не хотелось уверовать в это, было ещё что-то.
– Что-то ещё?
Рэтар колебался.
– Из-за тебя, – тихо ответил он, спустя как ей показалось вечность.
Хэла втянула воздух, замерла, потом выдохнула – ну, конечно, скандал, который учинила Найте Шера из-за камня. Ведьма ничего наложнице не сделала, но свидетелей этой сцены было предостаточно, да и разнеслось всё уже по округе… и стало похоже на снежный ком, о таком не молчат, и теперь, если люди узнают, что Шера мертва, то первым делом подумают, что это чёрная ведьма отомстила ей. И то, что Шера наложница ферана, и то, что сказала Хэле во время ссоры… и все эти домыслы о феране и его чёрной ведьме…
Она сжалась и зажмурилась.
– Хэла, – Рэтар сел рядом, погладил по голове и по руке.
– Прости, – выдавила она из себя.
– За что? – спросил он.
– Я… я… – она не нашлась что сказать и феран её обнял.
– Тихо, всё, не важно. Ты ни в чём не виновата, – стал успокаивать Хэлу Рэтар. – А я сделаю всё, чтобы её душа была спокойна за гранью. Не думай об этом, прошу тебя.
Ведьма силилась не рыдать, потому что уже бесилась от себя самой, хоть заговаривай от этого мерзкого ненавистного ей мокрого дела.
– И Хэла, дай мне слово, что ты не будешь искать того, кто это сделал, – попросил феран. – Ты не будешь пытаться понять, не будешь смотреть в каждого, стараясь узнать. Дай мне слово, родная.
И она так хотела сказать нет, потому что это было так неразумно. Если бы он сказал кого подозревает, то Хэла посмотрела бы и тогда не было бы всех этих сомнений. Почему нельзя? Но спорить она не стала, потому что в этой его “родной” было столько тоски и горя, столько мольбы, что она не могла отказать и связала себя обещанием, которое в этом мире нельзя нарушить:
– Хорошо, я даю тебе слово.
Рэтар поцеловал её в лоб.
– Помочь тебе одеться? – спросил он.
– Я сама, – мотнула головой Хэла.
Феран снова её поцеловал, а потом вышел в кабинет, оставив одну.
Сколько всяких мыслей полезли в голову и стали мучать, просто не было слов. А его? Боже, ему каково?
Хэла оделась и тоже вышла в кабинет.
– Пойду прогуляю своих мальчиков, – слегка улыбнувшись сказала она.
Рэтар ей кивнул и ведьма направилась к боковой двери.
– Хэла, – позвал её феран.
– А? – обернулась ведьма.
– Кинжал, – феран кивнул на стол.
Она вздохнула и подошла к столу, проведя пальцем по рукояти подаренного оружия.
– А может всё-таки вернём его? – с надеждой спросила она.
– Хэла!
– Я не сомневаюсь, что тот, который ты ему дал, – заупрямилась женщина, – намного лучше этого…
– Намного! – улыбнулся Рэтар, а она прищурила глаз с недоверием. – Очень намного, Хэла.
– Он был совсем простым, – заметила она.
– А я люблю простые вещи, – усмехнулся феран. – Он выглядел просто, но рукоять из кости сунги, а лезвие из тонга. Мальцу хватит на всю жизнь и нескольким поколениям после.
– Ну, а вдруг этот ему кто-то подарил? – не теряла надежды Хэла. – Вдруг…
– Он купил его себе сам, – ответил на её вопрос Рэтар. – С первого командирского жалования. Бери.
– А ты не боишься, что я с ним не справлюсь? – спросила она, приподнимая бровь.
– С ножом? Что-то говорит мне, Хэла, что с ножами ты умеешь обращаться, и уже тем более, не нужен особый навык, чтобы ковырять им мёрзлую землю, – феран встал и, взяв ремень с ножнами и кинжалом в них, обошёл стол, встав перед ведьмой. – Ковыряй от себя и всё будет хорошо.
Рэтар обнял её и закрепил ремень на поясе, как тут все носили – кинжал оказался на спине, немного наискосок.
– Жаль ковырять им корешки.
– Хэла, – кажется уже с невероятной титанической обречённостью в голове произнёс феран. – Ничего с ним не случится, это очень хороший сплав хилдской стали, прочный и добротный. Он не испортится и не затупится от ковыряния в земле. Но если тебя это смущает, и нужно что-то более внушительное, то я подарю тебе кинжал из тонга, таким можно и ветки рубить, и кости, и…
– Нет! – она положила руку ему на грудь и попросила: – Не надо мне больше ничего дарить! Всё, достаточно этого.
Но Рэтар рассмеялся.
– Хорошо, несносная моя ведьма, – согласился он, хотя было понимание, что так просто она не отскочит. – И не забудь, про еду.
– Приду я, приду, если время не перепутаю, – Хэла повела головой и плечом, потом мысленно себя за это отругала, потому что в глазах мужчины опять полыхнуло желанием.
Надо бежать! Чёрт, а так не хочется!
– Ушла, – встав на мысочки она поцеловала его в губы и вывернувшись из уже пошедших в наступление рук выбралась из кабинета ферана.
Дом только начинал просыпаться и Хэла решила сначала погулять с харагами, а уже потом проведать серых, которые как раз проснуться к её возвращению и будут собираться на работу.
Погуляв в поле, она устроилась на ветке дерева и увидела возвращающегося с реки Тёрка, махнула ему рукой.
– Братец? – улыбнулась она, когда он подошёл. – Река в такое время плохой признак. Что случилось, дорогой?
– Ведьмочка моя, – ухмыльнулся мужчина, приветствуя её. – Ничего такого, моя хорошая, просто сегодня подпираю собой дверь ферана нашего любимого, и считаю, что подпиралка должна быть чистой.
Она залилась смехом. Вот уж кого Хэла всегда любила видеть – Тёрк был невероятным.
Он был честным, простая грубость его дарила ей какую-то возможность не думать о том, что нужно себя сдерживать и думать о том, что говоришь и когда. Но мужчина не был глупым или простаком – она точно знала, что он достаточно образованный, разносторонне развитый человек. И ещё она была так счастлива, что его можно было обнимать, когда вздумается и ничего не было в этом такого, потому что Хэла была из тех кому был до невозможности необходим физический контакт, она кажется “подзаряжалась” им и, если бы не Тёрк, то она давно бы уже в этом мире ноги протянула.
Мужчина сел рядом с ней.
– И всё же тебя что-то волнует, милый, – заключила она, видя его внутренний огонь, который сегодня горел нервно, яростно и угрожающе, в отличии от привычного сильного, дарящего тепло, основательного пламени, похожего на вечный огонь.
Тёрк вздохнул.
– Шера? – осторожно спросила Хэла, понимая, что скорее всего Тёрк всё знал.
И тот глянул наискосок, с аккуратностью. Наверное пытался понять, что именно известно ведьме.
– Я вчера почувствовала смерть, – пояснила она. – Рэтар сказал, что это Шера.
– А что говорить об этом нельзя не сказал? – поинтересовался старший брат ферана.
– Я уверена, что ты в курсе, – пожала плечами Хэла. – Кто ж кроме тебя?
Тёрк усмехнулся.
– Ну, давай подумаем, – предположил он, – Роар, Элгор, Мирган, Гир…
Она наморщила нос:
– Не думаю, – ответила ведьма. – Роар слишком горяч, только если он сам узнал. Элгор, ну такое себе, Рэтар ему не доверяет. Мирган может быть, а вот Гир нет, он больше с Роаром водится, чем с фераном. Ты единственный на кого Рэтар может положится.
– И единственный, кто может за всеми прибирать, – невесело добавил Тёрк.
– Скажи мне на кого вы думаете?
– Ты же только что сказала, что я единственный на кого он может положится, – и мужчина пожал плечами. – А я его доверием дорожу. Если он тебе не сказал, то значит не надо тебе знать.
– Я ведь могу найти, – ответила на это Хэла.
– Мне кажется, что он об этом подумал и предусмотрел, предупредив твои необдуманные и упрямые действия.
– Брат от брата, – вздохнула она, понимая, что понятно дело ничего ей не светит узнать, а лезть в его голову она не может, потому что слово дала.
– Не надо тебе это, ведьмочка моя, не надо, – вздохнул Тёрк. – Боги с ней, красивая, но глупая. Жизнь была сытая, а чего-то хотелось ещё, ну, хоть смерть быстрая.
Они помолчали, глядя на то, как бегают в поле хараги – даже странно, что к Тёрку они её не ревновали.
– Расскажи, Тёрк…
– Что? – он посмотрел с удивлением, но оно было такое неестественное.
– Ты плохой актёр, скажу я тебе, – повела головой ведьма. – Хотя когда ты всем улыбаешься, а внутри убить хочешь, отлично выходит. Очень убедительно.
– Я никогда не хотел тебя убить, Хэла, – ответил он.
– Нет. Но вот на реку тебя понесло сегодня, – склонила ведьма голову на бок, – расскажи. Ведь не только в Шере дело. Не верю, что ты настолько расстроен из-за смерти наложницы ферана, что в реку полез почти в темень.
Он ухмыльнулся её проницательности.
– Сцепился с Мирганом, припомнил он мне кое-что, а тут эта девка ещё, – ответил Тёрк. – Я же тоже не каменный, Хэла. И ты вот сердце мне расколотила.
Они улыбнулись друг другу.
– Как её звали? – спросила ведьма.
– Геса, – ответил мужчина и Хэла видела, какой тоской наполнился его взгляд. – Из домашних была. Простая такая, вообще ничего в ней не было, во внешности. Вот увидел и через мгновение забыл. Но какая у неё улыбка была, а как она смеялась. Как вода журчит, знаешь, я до сих пор иногда слышу её смех.
Он нахмурился, тяжело вздохнул.
– Он у меня в голове наверное навсегда останется и я до смерти буду его помнить и улыбку её эту, до костей пробирающую, – прошептал Тёрк. – И шутить с ней хотелось, потому что она смеялась, а мы все заслушивались. Помню с Мирганом сядем и давай колоть друг друга, а она слушает и смеётся, а мы таем от неё, как курнаты становимся. Она меня выбрала. Ох, Хэла, какая она была, ух… Горячая, я даже сначала и не знал что делать с этим, тут редко такое бывает, и у меня не было таких женщин как она, знаешь, не до, ни после… ни разу.
Тёрк замолчал и ведьму полоснуло его горе. Такое ощутимое, даже несмотря на то, что прошло столько времени.
– Что случилось? – спросила Хэла шёпотом.
– А что у нас тут случится может? Хворь да война. Война началась и нас всех раз и, – он сделал жест рукой, словно загребал песок, а потом словно бросил его перед собой. – Мы тогда не на своей земле воевали, долго, страшно. Я один раз только был в Кармии, когда на Рэтара наёмников наслали, он их раскидал, а сам почти сдох. Я его оттаскивал в башню Харныги, к магам, чтобы полечили и поправили. Они сделали и мы с ним обратно. Всё. Когда вернулся, а Гесы моей нет. Отец её не дождался нас, отдал её какому-то сыну знакомого земледельца в Хэжени.
