Текст книги "Дочь мафии (СИ)"

Автор книги: Fosi

И она покачала головой и ухмыльнулась.

– И когда говорю, что навела бы тут шороху, будь помоложе и посвежее на вид, то душой не кривлю. Элгор такой весь эх, дьявол просто, но Милка, с такими пропадают, – проговорила Хэла. – Не изменишь его. Он, пока мозгов со временем не наберётся, не изменится, и то не понятно в какую сторону – может в лучшую, но скорее всего, как говорит мой опыт житейский, в худшую. Конечно, наверное, и можно всколыхнуть в нём хорошее и я не сомневаюсь, что он тоже умеет быть нежным и ласковым, умеет любить по-настоящему, но Милена, ох, берегись того, что в итоге от всего этого получить можно.

Чёрная ведьма вздохнула.

– Дело твоё, жизнь твоя. Но он так же как и Роар ничего не поделает с законами своего мира. И если Роар будет беречь тебя, несмотря ни на что, то от Элгора ты будешь получать немного ласки и тепла, а потом бесконечность муки и страдания. Он тебя в этом утопит, понимаешь? Он по-другому не умеет, – она сделала жест рукой. – Роар вон в харн дорогу забыл, пока ты была у него, а Элгор думаешь забудет? Может на время, но потом будет от тебя туда идти и говорить, что нет в этом ничего такого. И если у нас так мужики делают, а потом говорят, что любят тебя одну единственную, то тут им боги и закон разрешают одну единственную любить, а спать с десятком других.

– А ты? – спросила Мила, всхлипывая и вглядываясь в женщину. – Ты можешь принять это? Другую женщину или женщин?

– Могу, – тихо сказала Хэла, – но тебе не надо так.

– А феран, Хэла, он же тоже законом связан? – и Хэла отвела от неё взгляд, устремила его в никуда.

– Связан, – ответила она, едва слышно.

Больше не нужно было ничего спрашивать. Девушка видела столько боли в этих серо-голубых глазах. Хэла и вправду любила ферана?

– Ты его любишь? – спросила она, словно завороженная, и тут же пожалела.

– Любовь… любить… любимый, – вздохнула женщина. – Это просто слова, просто они ставят рамки и иногда внутри нас столько желания это услышать или сказать, но Милена, слова – всего лишь слова. Их можно говорить бесконечно. Реально же только действие – наши поступки, то, что мы делаем. Я знаю, что отдам за него жизнь, если будет надо. Любовь ли это? Люблю ли я его?

Тоска внутри Милены взвыла ураганом, а Хэла повела плечом, а потом запела:

 
“Холодная весна…
Спят дальние огни.
Как долго я искал
Мечту моей любви.
Хороводит снег с дождем, мечта, дорогу мне согрей,
Тебя, весна моя, увидеть надо – будет теплей.”
 

 Джанго «Холодная весна»

Обратно они шли молча, Милена словно боялась что-то ещё сказать, причинить Хэле ещё больше боли, чем уже причинила. В её голове было столько вопросов и столько мыслей, что стало не по себе.

Они зашли в кухню и встретились с жёстким взглядом Миты.

Девушка никогда не видела женщину такой злой, обычно кухарка была доброй, приветливой и такой смешливой. Они с Хэлой постоянно шутили и подкалывали друг друга, а тут словно не было этого никогда – Мита смотрела с нескрываемой обидой и, Милена могла бы поклясться, ненавистью. Почему?

Сначала девушка, как это ей свойственно, приняла всё на свой счёт, но потом поняла, что нет, дело было в чёрной ведьме, именно на неё было обращено это негодование. Милене стало не по себе, Хэла же опустила глаза и, взяв приготовленное для хараг мясо, вышла из кухни, оставив белую ведьму наедине с Митой.

Повариха издала какой-то странный звук, такой девушка частенько слышала от своей бабушки, когда та была чем-то или кем-то недовольна, а потом отвернулась.

– Завтракать будешь, Мила? Совсем щёчки впали, так и совсем пропасть можно. Кушать надо, девочка, – говорила кухарка как обычно, ни намёка на её настроение при виде Хэлы.

– Спасибо, Мита, я не хочу, – ответила она. – В смысле, я благодарна, просто что-то сейчас не хочется.

– Похлёбку чтобы пришла есть, поняла? – строгость в голосе женщины была не настоящей и это совсем вводило в замешательство.

– Хорошо, – понять, что происходит, очень хотелось бы, но кажется сейчас это было вообще лишнее.

Взяв две кружки отвара для себя и для Хэлы, Милена выскользнула в коридор, а потом на улицу, где напротив загона с харагами сидела чёрная ведьма.

– Хэла, – девушка протянула ей кружку, посмотрела с вопросом.

– Не спрашивай, – покачала она головой. – Это теперь так всегда будет.

– Почему?

– Я же сказала, чтобы не спрашивала, – она улыбнулась такой горькой улыбкой, что Милене стало не по себе.

– Это из-за ферана? – почему белая ведьма так решила ей было не понятно.

– Да, – подтвердила её догадку Хэла.

Милена промолчала. Да и можно ли было что-то сказать?

Мита была в доме так давно, она знала мужчин Горанов с детства. Они росли на её глазах. Как она рыдала, когда Роар был ранен, Милена не видела, но слышала её пронзительный, нет не плачь, а вой. Это было так жутко. Но совершенно непонятно, что не так с тем, что происходило между фераном и Хэлой.

Да, закон запрещал, но… да какое всем действительно, как сказала Оань, было дело? Они два взрослых человека, почему вообще кому-то должно быть дело до того, что и как у них там происходит за закрытыми дверями?

А может Мита злилась, потому что знала, что у Хэлы в её мире осталась семья? Может она считала, что аморально спать с другим мужчиной при живом муже, даже если этого мужа уже никогда не увидишь в своей жизни? Может это потому что тут муж это навсегда?

Милена тряхнула головой, словно стараясь вытряхнуть все эти зудящие внутри вопросы. Вот же, чёрт! Несправедливо как. Стало обидно – ведь Мита и Хэла, казалось, были дружны.

– Что там у тебя с вязанием? – спросила чёрная ведьма, вытаскивая её из тяжёлых размышлений.

– Ничего, – ответила Мила. – Сначала я была сама не своя из-за всего этого, что случилось. А теперь даже не представляю что тут можно связать.

– А носки умеешь?

– Умею.

– Вот и свяжи мне носки, – улыбнулась Хэла.

– Зачем? – удивилась Мила. – У тебя наконец-то есть сапоги.

И обувь и вправду на вид была офигенной. Кажется такого же вида сапоги были у всех Горанов.

– Ну, я же не сплю в сапогах, – повела плечами женщина, – а иногда не могу заснуть, пока ногам холодно.

– Тут не так холодно, Хэла! – улыбнулась девушка, понимая, что скорее всего Хэла просто придумала ей задание, чтобы Мила себя не изводила пустыми мыслями, страданиями и прочим, а делом занималась.

– Вот будем в Зарне и поймёшь о чём я, – подмигнула ей чёрная ведьма. – Себе тоже свяжи.

День полз улиткой. Милена сидела во дворе и наблюдала за суетой связанной со сборами дома в Зарну. Она несколько раз видела ферана, потом бронара, потом митара. Ей попадались на глаза командиры отрядов, имена которых она всё время забывала, ну кроме Тёрка, конечно, его невозможно было забыть.

И имя Шерга… и, к невероятному облегчению Милены, его не было видно в доме с тех пор, как вернулся феран. Она пару раз видела его в отрядах патруля, которые бродили по округе и это было связано с нападением на ярмарку. Но и только. Вот бы он вообще всё время там был.

Пообедав с серыми, Милена заметила, что Хэлы не было с ними, впрочем, наверное она ела с фераном, почему бы и нет. Наверняка у него на обед не простая похлёбка, как у них всех.

После обеда серые разошлись по своим делам, а Милена устроилась на солнышке, точнее не солнышке, но она не помнила как там это светило называлось, которое сейчас было в небе. Выпросив для себя корзинку для вязания, девушка решила всё-таки хотя бы вспомнить, как это делается – не брала в руки спицы столько времени! Спицами были две гладкие палочки, которые для неё лично выстругал местный мальчонка, сын следившей за прислугой в Трите женщины, которую кажется звали Целсой.

Милена точно не знала, сколько времени просидела так в сосредоточенных попытках вспомнить как вязать, какие бывают петли и как можно сделать носок, но оказалось, что спиц-то ей нужно больше, чем две. А значит снова надо будет просить сына Целсы ей помочь.

– И что это будет? – спросил кто-то из воинов наклонившись над её вязанием.

– Надеюсь носки, – отозвалась Милена, подняла голову и встретилась с голубыми, как аквамарин, глазами.

– Носки? – в руках у парня был тот самый птенец, которого кормила ночью Оань.

– Ага, – кивнула Мила, потом поняла, что может слово непривычное и слегка нахмурилась. – Можно я не буду объяснять что это? У меня с этим сложно.

– Да не вопрос, – он пожал плечами и сел рядом.

Милена попыталась вспомнить как его зовут – Брок, кажется. И, ох, да, – это же сын ферана!

С ним Милена ещё ни разу не сталкивалась, да и видела его только издалека и тогда определённо решила, что он красивый и он был похож на Шерга. От этого сравнения передёрнуло, но нет…

Сейчас, вблизи, она видела эти невероятно красивые глаза, мягкую улыбку, руки с длинными пальцами, такие, как говорят, мечта пианиста? Издалека он не показался ей большим, но сейчас – он определённо был изарийцем и хотя на вид ему было совсем не много лет, хотя борода конечно искажала понимание, но мягкость в лице нельзя было убрать, и несмотря на возраст у него были широкие плечи и рост внушительный. Остальное скрывала одежда и Милена мысленно дала себе подзатыльник – что за ужас-то, теперь она бессовестно рассматривает сына ферана.

Хотя парень не заметил её пристального взгляда, он был поглощён кормлением птенца. Милена даже не заметила, как расплылась в совершенно идиотской улыбке, наблюдая за этим.

– Если переживёт ещё один день, то скорее всего не помрёт уже, – отозвался Брок.

– Будет здорово, – ответила она.

Юноша улыбнулся и кивнул. И Милена снова начала изучать его лицо отчаянно пытаясь найти сходство с его отцом. Словно хотелось понять, что же видела Хэла в грозном феране, чего не видела она, будто вглядываясь в парня можно было это понять. Но глаза у него и вправду были необыкновенные. У ферана такие же, правда? Как она могла не увидеть?

– Брок, – громыхнул откуда-то сверху Тёрк.

Милена аж подпрыгнула, а парень вздохнул.

– Иду, – ответил он и, снова улыбнувшись ведьме, ушёл внутрь.

Милена смотрела ему в след и мысли спутались – быт, законы, феран, Роар, Элгор, Хэла… Брок почему-то… кажется она сходила с ума!

– Ах ты, маленькая дрянь, – взвился чей-то знакомый голос, и с той стороны, в котором была, как уже точно знала Милена, сторона харна, выбежала рыдающая Найта.

Девочка была сама на себя не похожа, она была лохматой, вся в слезах, крошечной, словно внезапно уменьшилась в размере. Она споткнулась и упала прямо в грязь. За ней выбежала всклокоченная, совершенно изменившаяся в лице та самая необычайно красивая наложница ферана, которая на кострах смотрела на Хэлу с ненавистью и язвительно просила спеть колыбельную.

– Шера, да оставь её! – за ними во двор вышла ещё одна, судя по цвету платья, наложница.

Ленты на её рукавах и вороте говорили о том, что это наложница митара. Она была высокой, стройной, темноволосой, красивой.

– Нет, Ялса, не проси, за воровство ей руки надо поотрубать, чтобы не могла больше чужое брать, – прошипела Шера и потянула к девочке руку, а та сжалась, прильнула к земле. Она что-то говорила, но Милена не могла разобрать из-за того, что одновременно с речью Найта рыдала навзрыд.

– Не трожь, – от этого громогласного возгласа Хэлы кажется замер весь двор, хотя там было совсем мало народа, не как обычно.

Чёрная ведьма стояла на другой стороне двора, она явно вышла из той части дома, в которой они жили, лицо её было жутким, такое Милена уже видела и предпочла бы забыть, какой угрожающей может быть эта женщина в мгновения ярости и какого-то необузданного бешенства.

– Хэла, – зашипела Шера, а Найта отчаянно рванула к ведьме и, упав ей под ноги, вцепилась в её юбку.

Ведьма села рядом с девочкой и обняла её.

– Она украла у меня серкит, знаешь сколько он стоит, а? – и она всё шипела с каким-то нереальным хрипом, зло, ядовито, с ненавистью. – Я добьюсь того, чтобы её наказали, если она полоумная, если дура, строит из себя умом неодарённую простачку, то что? Плеть по ней не будет ходить? Будет, вот увидишь. Воровство не прощают, пойдёт в Хар-Хаган с клеймом мужиков шальных веселить. И думать не надо – самое для неё занятие. А то давно пора уже, может и поумнеет глядишь сразу, как мужик в ней побывает, говорят помогает.

– Тебе не помогло, – ответила на это Хэла спокойным и полным стали голосом.

Шера была сейчас такой страшной, что Милена даже подивилась тому, что лицо это такое правильное, такое красивое, может вообще быть вот таким жутким, отталкивающим. Белой ведьме стало не по себе.

Найта всё рыдала в Хэлу, из этого Мила разобрала, что девочка нашла камушек и оказалось, что он был Шеры и теперь она на неё зла, говорит, что она воровка, а она не хотела красть, она только взяла, она бы вернуда. А ещё Милене захотелось рыдать, когда девочка подняла на Хэлу свои заплаканные карие глаза и попросила, чтобы её больше не били.

Боже, насколько же нужно быть бесчеловечной?

– Давай, чёрная, скажи мне чего-нибудь, – ухмыльнулась Шера, сдерживаемая наложницей митара. – Думаешь, если греешь постель ферана, можешь безнаказанно заговоры творить? Нет, ведьма, твоего права нет, она своровала и будет наказана, ясно? И ты, коли хочешь, тоже можешь на наказание наговорить себе, или думаешь феран тебя спасёт? Только право на моей стороне, ведьма, ясно тебе?

Лицо Хэлы было непроницаемым, невозможно было понять, что она чувствует, хотя глаза её страшно горели, словно угли, взгляд был таким пронзительным, что казалось вот сейчас Шера упадёт замертво, и как назло не было во дворе никого, даже стражники, которые обычно стояли внутри двора куда-то делись.

– И наговор мой тебе умнее стать не поможет, – ответила Хэла.

Во дворе показалась Мита:

– Боги, что случилось-то, Хэла? Найта?

– Давай, Мита, вырастила воровку, не рассказала ей, что брать чужое нельзя? Теперь вот расскажи какого это наказание получать за то, что натворила, – Шера удостоила их таким взглядом, словно смотрела на грязь под ногами, а не на людей.

Хэла что-то сказала Найте, та закивала, потом встала и с трудом пошла в сторону Миты. Только сейчас Милена поняла, почему девочка была такой растрёпанной – ей обрезали волосы! Обычно она прибегала к Хэле и та заплетала ей красивую тугую косу, потому что волосы у девочки действительно были шикарные. На глаза навернулись слёзы.

Хэла встала и долго смотрела на Шеру, пока ту утаскивала со двора та самая наложница митара. Из дверей части дома, отданной харну выглядывали другие девушки, всем было интересно, чем закончится дело, и самое мерзкое во всём этом было то, что кроме Хэлы никто за Найту не заступился.

Милена хотела подойти к чёрной ведьме, но та лишь повела плечом, давая понять, что сейчас её лучше не трогать, и ушла со двора прочь, в поля.

Глава 12

В рабочей комнате ферана собрались все старшие мужчины дома – феран, митар, бронар, командиры отрядов. Гир давал отчёт Рэтару о патрулях, Тёрк комментировал и все дружно гогатали над его шутейками, а Гир периодически злился и огрызался, чем вызывал не меньше смеха.

В дверь ввалился Мирган, который только что вышел из портала, вернувшись из Шер-Аштар. Он почтительно поприветствовал ферана, потом обнялся с Гиром, и пожал локоть Тёрку, а также по-отечески помял Роара, Элгора и Брока, отчего последние двое возмутились, хотя конечно Миграна невозможно было остановить. Характером они были очень похожи с Тёрком, но Мирган был жёстче. Рэтар явно видел в этом своём единокровном брате черты отца – неприклонность, жестокость, несгибаемую упрямость.

Когда Тёрк предложил отправить его в Шер-Аштар и дать ему вольную на то, чтобы он делал всё, что считал нужным, все они понимали, что в оплот придёт что-то настолько же жуткое, как смерть. Мирган не разменивался на мелочи и не любил лишние слова. Те воины, которые помнили Эаргана Горана частенько говорили, что Мирган наверное самый похожий на своего отца сын. По крайней мере среди сыновей наложниц.

– Я отправил раненых, думаю через две-три мирты они будут здесь. Вчера поздно, в темень в Шер-Аштар пришёл отряд из Картары, – стал отчитываться ферану Мирган. – Сегодня передал их командиру все дела и решил вернуться. Прости, что без разрешения.

– Всё хорошо, – ответил Рэтар.

– Что там с Кардом? – спросил митар. – Я так и не получил ответа от него.

– Да хорошо с ним всё, – мужчина пожал плечами. – Он понимает, что виноват. Он остался в Шер-Аштар.

Тёрк на это хмыкнул.

– Что? – посмотрел на брата Мирган. – А ты бы что выбрал?

– Я бы выбрал, сообщить ферану, что у меня ведьма в бойцах внезапно, и в такое дерьмо не вляпался бы, – старший из мужчин развёл руками в сторону, жестом подтверждая очевидность своего решения.

Мирган согласно кивнул.

– Согласен, но и на старого тора бывает глупость находит и он пытается на вожака полезть.

– Все знают, что бывает со старым тором, который лезет на вожака, – парировал Тёрк.

– Он об одном только попросил, Рэтар, – Мирган весьма редко называл ферана по имени, но делал это всегда с таким уважением, что это никому не резало слух. – Просит за супругу свою. Она же должна по сути ехать за ним в Шер-Аштар и быть там, раз он теперь оплоту принадлежит, но Кард попросил, чтобы ты дал возможность ей самой решить этот вопрос. И разрешил бы ей остаться в Трите, если она захочет.

– Она же в корте ткачей? – отозвался Гир.

– Да, – кивнул Тёрк. – У него славная супруга. Характер у неё будь здоров.

– Я не против, – ответил Рэтар. – Пусть она сама решает.

– Тогда схожу завтра с ней поговорить, сегодня поздно уже, – кивнул Мирган.

– А, не поверишь, к нам сегодня алаган пришёл, – громыхнул старший из братьев.

– Серьёзно? – удивился тот.

– Да, помнишь, тот которого мы с тобой из-под трупов вытаскивали. Малой.

– Большой уже наверное?

– Красавец, – подтвердил Тёрк. – Вы узнали, откуда он взялся-то, Элгор?

– Не успел, – отозвался бронар и с опаской глянул на ферана, который казалось вообще не слушал разговор.

И Рэтар привык к подобным сборищам, иногда этого даже не хватало. Он слушал, да и опасливый взгляд младшего тана, конечно заметил, но виду не подал. Алаган был не самым главным, уж среди забот бронара точно.

– Я отправлю письмо, – отозвался Роар.

– Я сам, – огрызнулся Элгор.

Птенец за пазухой у Брока недовольно загурчал, получилось, словно передразнивая бронара. Тёрк на это ухмыльнулся.

– Это что? – нахмурился Мирган.

– Это мальчонка у нас теперь птицевод, – бухнул Тёрк. – Гвиргу выхаживает.

– Вот полетит он, будешь бурчать с завистью, – отозвался Брок.

– Ага, он тебе будет верхунов и трульков ловить, будешь на постое в лагере грызунами питаться, – все мужчины засмеялись, а парень покраснел, – свежее, так сказать мясцо, не то что у нас прокопчённое или вяленое.

– Я его научу и он у тебя из под носа мясо будет мне таскать, – не сдавался парень.

– Как у Миты помнишь, утащил? – ткнул Тёрка Мирган.

– Посмотрим-посмотрим, – громыхнул мужчина. – Коли уест меня, значит уест.

– Элгор, – феран потёр глаза. – Лучше найди место в доме, куда можно алагана завести, чтобы не замёрз. С тоорами он в помещения не пойдёт.

Юноша кивнул.

– И так, чтобы завести можно было без особых проблем, – добавил Рэтар.

– Понял, – кивнул тан и вышел.

Мужчины ещё о чём-то пошутили, посмеялись. Роар написал записку для митара в Хэжени и отдал Броку, который ушёл, чтобы отправить послание соседям, которые должны были смотреть за алаганом, но видно не доглядели или что-то случилось.

Мирган что-то рассказывал Тёрку, когда в дверях появился побледневший Элгор.

– У нас проблема, – сказал он и в комнате мгновенно стало тихо.

– Что? – спросил феран.

– Шера избила Найту.

– Кого? – нахмурился Мирган.

– Девочку простенькую, – пояснил Тёрк.

– За что? – вернувшийся брат ферана нахмурился.

– Подожди, Шера это же твоя наложница, – спросил у Рэтара Тёрк.

Тот кивнул.

– Шера назвала её воровкой, сказала, что та у неё камень какой-то драгоценный украла, – ответил Элгор.

– Хотра! Зачем этой благой камень-то, небось напутали чего, бабы-дуры, – покачал головой Мирган.

– Это половина проблемы, – продолжил Элгор.

– Что ещё? – спросил Роар, хотя все они уже понимали, что могло произойти.

– Всё это было во дворе и это было при Хэле, – сказал бронар.

Внутри Рэтара всё похолодело. Конечно Шеры ему было не жаль, а вот Хэла, которая защищая девочку, могла выйти из себя и наговорить того, чего не хотела…

– Шера мертва? – спросил митар, опережая ферана.

– Нет, – мотнул Элгор. – Ялса увела её в харн. Девочка у Миты. Хэла не знаю где.

Роар схватился первым – он выскочил из комнаты. Наверное к Мите или в харн. Рэтар встал и пошёл за ним.

Внутри было столько всего, что стало откровенно дурно. Больше всего ему хотелось сейчас найти Хэлу, но как, где, что вообще произошло? А внутри шептало ему, что он сначала должен разобраться в том, что случилось. Сначала сделать то, что он должен сделать как феран. Почему Хэла ничего не сделала? Зная её, Рэтар был действительно уверен, что глупая наложница уже мертва и весть о том, что нет, удивляла.

Пройдя мимо кухни, он услышал рыдания девчушки и голос Миты, успокаивающей её. Роара не было – значит рванул в харн. Феран зашёл в помещение и встретился с полным ужаса взглядом Миты, а Найта, увидев его сжалась и моментально перестала рыдать от страха, да и дышать кажется тоже.

– Достопочтенный феран, – заикаясь произнесла Мита, вставая и закрывая собой девочку. – Она не воровала ничего, прошу…

– Выйди, – сказал он резче, чем хотел, но Мита порой бывала невыносимо упрямой, а тратить время на уговоры он сейчас не хотел. Ему нужно понять, что случилось и найти чёрную ведьму.

– Простите меня, достопочтенный феран, – всхлипнула девочка, когда Мита, повинуясь его приказу вышла в коридор. – Простите, прошу вас, я нечаянно. Я… я…

Она тряхнула головой, потом спрятала лицо в ладонях и снова заплакала.

Рэтару стало так жаль её – обрезанные волосы, грубо, наискосок, явно в гневе и чем? Кинжалом? На шее были красные следы от пальцев и царапины от ногтей. Шера, вот же, злая тварь.

– Найта, – он сел перед ней и положил руку на колено, отчего девочка сжалась. – Посмотри на меня, девочка.

Она подняла на него свои заплаканные глаза. Простая, всегда улыбающаяся, Митой ей было строго настрого запрещено попадаться ферану на глаза и девочка усиленно старалась выполнять это указание, порой так рьяно, что было смешно.

– Расскажи мне, что случилось, – попросил он спокойно.

Рэтар знал, что его боялись. Чувство страха, почти животного, которое рождалось внутри у всех людей ферната, его никогда не радовало, никогда не вызывало в нём триумфа, но это порой помогало просто держать всё под контролем, а вот в такое время, как сейчас: холодное, голодное, злое – это было то, что нужно. В конечном итоге он просто научил себя не обращать на это внимания.

“Делай то, что должно, – говорил отец, – остальное не имеет значения. Грызи глотки, будь чудовищем, убивай без сожаления, если так надо. Не показывай слабости. Не показывай сомнения. Будь для них богом, иначе нельзя. Иначе они погубят тебя и погибнут сами!”

Найта силилась совладать с собой, что было сложно. Она выглядела взрослой, но взрослой не была – в голове её были только сказки и детские мысли, которым она сама с собой смеялась, сидя в уголочке двора, чтобы никому не мешать.

– Я нашла камушек, когда была с домашними на стороне харна, – она всхлипывала и глотала слова, но старалась говорить внятно. – Я его взяла, он был красивый, серкий, сверкал так. А потом Шера стала кричать… она… забрала камушек, – девочка показала ему свои руки, исцарапанные и грязные, – она сказала, что я воровка, что своровала у неё камушек, но я нашла… правда-правда, достопочтенный… фе-феран, я нашла на полу…

Она заплакала.

– Тише, тише, – он погладил её по руке.

– Шера взяла кинжал свой, сказала, что за воровство руки отрезают, я так испугалась, – она стала захлёбываться слезами и попыталась вобрать в себя воздух, чтобы продолжить. – Я спрятала руки, а она, она… она меня за волосы взяла, потянула больно-больно, а потом рванула и отрезала мне их…

Больше она говорить не могла, потому как горечь от этого воспоминания захлестнула её, да и не было смысла в продолжении. Рэтар переплёл пальцы рук и уткнулся в них лбом, пытаясь понять, как быть и что делать.

– Найта! – решение так себе, но хоть что-то. – Найта, девочка, послушай меня.

– Вы накажите меня, достопочтенный феран?

– Давай договоримся, – как можно мягче проговорил он и она согласно кивнула, хотя глаза её были полны страха. – Ты дашь мне слово, что ты никогда больше так не сделаешь. Если ты найдёшь что-то подобное, то не будешь это трогать и скажешь взрослым – Мите, Хэле, стражникам, мне, бронару или митару, – на упоминание о Роаре она изменилась в лице, глаза её, даже сквозь слёзы засияли открытой и невероятной радостью. – Обещаешь?

Она отчаянно закивала. Это конечно было опрометчиво, потому как могло обратиться небольшой катастрофой – всё, что она будет находить, значимое или совершенно бесполезное, теперь будет проходить контроль старших. Но лучше так, чем побои, разодранная в кровь кожа и отрезанные волосы.

А ведь ещё надо было разбираться с Шерой.

И, боги, искать Хэлу! Лишь бы она ничего не натворила в бессильной злости.

– Хорошо. А теперь смотри, – он достал из кисета несколько камней, – выбирай любой.

Она удивлённо захлопала глазами, переводя взгляд с камней в его руке и обратно на лицо.

– Любой-любой? – с придыханием спросила она, размазывая слёзы по щекам.

– Любой, – улыбнулся Рэтар.

– И вы не будете меня пороть?

– Нет, – ответил феран. – Но про уговор не забудь.

– Нет. Я поняла, – сказала она с придыханием. – А можно вот этот, сирзый?

– Тебе нравится цвет? – кажется именно такую же горушку она хотела подарить Роару.

– Да, очень, – на её лице расцвела невероятная улыбка, когда он положил ей в ладошку сирзый хилит.

Камень был не таким дорогим, как тот, который, судя по цвету, если она правильно сказала, а он правильно понял, был у Шеры, но достаточной стоимости, чтобы можно было купить несколько платьев или не самой худой еды почти на лунь. Хотя для неё это был просто красивый камушек.

– Найта, девочка, скажи мне ещё, что ты Хэле сказала?

Девочка вздрогнула, погрустнела, прямо на глазах потухла, словно магический слих.

– Я её обманула, – она всхлипнула.

– Обманула?

– Да, я не хотела, – Найта была очень расстроена и напугана. – Но Шера такая страшная была и так кричала, так шипела, я очень испугалась и обманула Хэлу. Ой, она теперь на меня злиться, да? Достопочтенный феран, я не хотела. Я так люблю Хэлу, я не хочу, чтобы она меня воровкой считала, но она же считает, да?

– Нет, – повёл головой Рэтар и сжал её руку. – Не считает. Всё хорошо. Хэла тоже тебя очень любит.

– Правда?

– Да, я знаю, – он погладил её по щеке и глаза её зажглись детской надеждой.

Феран вышел в коридор, где во всю голосила Мита. Рядом с ней стоял хмурый Роар.

– Не наказывай её, Рэтар, она дурочка, она… Рэтар… – начала причитать Мита.

– Феран, Мита, я твой феран, – зарычал он. – И за кого ты меня принимаешь, чтобы я ребёнка наказывал ни за что?

Мита вобрала в себя воздух и кажется забыла, как дышать. Она вжалась в стену, а Рэтар, пройдя мимо, отправился на улицу. Роар недовольно зыркнул на женщину и вышел за таном.

– Говори, – сказал Рэтар митару, когда они посреди двора встретились с Тёрком.

– Ялса сказала, что Шера с утра искала что-то, но им не говорила, что ищет, – стал рассказывать Роар. – А потом, когда домашние в харне убирали, Шера увидела в руках девочки камень и разошлась.

– Что за камень? – спросил феран.

– Ялса сказала серкит.

Рэтар кивнул – правильно понял.

– Серкит? – удивился Тёрк. – Ты ей серкит подарил?

– Нет, – рыкнул он в ответ. – Хэлу нашли?

– Нет, не нашли, – ответил старший брат. – В доме её нет. С башни говорят, что она в полях была, но не знают точно сейчас или это утром дело было. Они привыкли её видеть, рваш…

И Рэтар снова кивнул. Вот он снова – холод, льдом сковывающий нутро.

– Может отряд поисковый? – Тёрк тоже с трудом сдерживался.

Они с Рэтаром казалось всю жизнь были в связке, настолько прочной, тесной, что порой даже сложно было понятно, кто из них жёстче, яростнее, суровее. Рэтар был впереди только потому что был главным, а обязанности Тёрка были в том, чтобы прикрывать спину своего брата.

Тёрк был большим и славным парнем, всегда шутил и смеялся, но боги храните тех, кому не посчастливилось встать у него на пути. И, если Рэтар вызывал у всех очень однозначные эмоции, то с его единокровным братом было не так. Тёрк был своим, везде и всегда, но в ярости он мог разорвать человека на части, в прямом смысле. И сейчас в нём яростно бился гнев – если бы не было ограничений и уважения к положению ферана, то он был бы уже где-то там, он бы уже землю рыл, в поисках чёрной ведьмы, которую так сильно любил.

– Нет, – отрезал феран.

У него у самого рвалось всё внутри. Он сам был готов рыть землю, сам был готов всё вокруг в клочья порвать, но хладнокровие его зверя были словно вода Мёртвого акива. Он глянул на загон с харагами и ухмыльнулся.

– Роар, – сказал он тану, даже не посмотрев в его сторону, – сходи к Мите и скажи Найте, что она красивая даже с короткими волосами.

Митар уставился на него в недоумении. Но Рэтар больше ничего не сказал, и, пройдя к загону, он поддел ногой ворота и открыл их.

– Найдёте хозяйку? – спросил он шёпотом.

В нём было сомнение, что звери не пойдут, не послушают его. Но, внутри рубил словами его отец: “Чуешь? Значит не сомневайся, никогда, не сомневайся, иначе тебе конец!”

Тот, что был поменьше, тот что радовался Хэле, Фобос, вынырнул из загона и рванул в поля без оглядки. Второй, Деймос, внимательно изучил Рэтара, аккуратно прошёл мимо него, повёл носом воздух и осторожно вышел в ворота.

Тёрк что-то громыхнул, но Рэтар его не слышал – теперь было главное не потерять из виду “деток Хэлы”.

Они не подвели. Фобос, как и предполагал Рэтар, убежал далеко вперёд, он вообще казалось выбежал в поле на вечернюю прогулку, но Деймос был сосредоточен на том, чтобы действительно найти чёрную ведьму. Феран знал, что нюх хараг очень хорош, но проблема была в реке, вода перебивала запахи, поэтому пришлось идти по следу женщины.

Несмотря ни на что нашли хараги её одновременно, было достаточно интересно наблюдать за тем, как Фобос, который якобы в поисках и не участвовал, отчаянно пытался опередить брата и добраться до ведьмы первым.

Хэла сидела на берегу, подобрав под себя ноги и опираясь на огромный валун спиной. Она была без плаща и Рэтар искренне радовался, что хоть сапоги из сунги она носила исправно, поэтому ногам точно холодно не было.