Текст книги "Дочь мафии (СИ)"

Автор книги: Fosi

– Ненавидела танцы. Но да, этим тоже промышляла. Вот сейчас думаю, лучше бы гоу-гоу танцевала, чем каверы на рокеров наших и ихних делали, – вздохнула она. – Помню мы аскали в “трубе” в Питере. Вот потеха была. А как вы оттуда ноги рвали… эгей!

– Стой, ты в Питере была?

– Конечно была, – кивнула Хэла. – Помню лежим мы с Ллойдом на полу, а он мне такой: “Рыжик, а поехали в Питер? Там сейчас Джокер”, а я ему: “на моте, что ли? А собаку куда?” Он посмеялся, а потом после студии пёсу мою пристроили и на поезд…

– Ллойд? – спросила Милена, хмурясь, но на деле любуясь Хэлой, потому что она от воспоминания стала такая очаровательная.

– Погоняло у него такое было, – ответила чёрная ведьма. Они вдвоём устроились на берегу, пока серые стали полоскать бельё. – А вообще его Александром звали, но он всем говорил, что он Андрей, а иногда Алексей. А вообще просто Ллойд. А так как музыканты все вокруг ни у кого и вопросов не возникало. Ллойд? А я Пень. Покурить есть? Будем здоровы! Супер, да?

– Это твой муж? – почему-то была уверенность, что у Хэлы мог быть именно такой муж.

– Нет, – она качнула головой, по её лицу пробежала какая-то едва уловимая тень, потом она улыбнулась, и Милена поняла, что сморозила глупость. – Ллойд был человеком, который меня спас.

– От чего? – спросила она по инерции, а потом отругала себя.

– От смерти, Милка, от смерти, – ответила чёрная ведьма.

– Ты скучаешь?

– Иногда было, да. Но скорее не по нему, а по моменту, – кивнула она. – Сейчас не знаю. Он умер. Давно. И на момент его смерти мы не общались.

– Прости, – Милена устыдилась, хотя всплыло правило этого мира – ты не виновата, так чего просить прощения, но для них с Хэлой работали и правила их мира. И девушке казалось, что влезла куда не просили.

– Ничего. Жизнь она такая. Сволочь, – ответила на это чёрная ведьма. – Как Джокер тогда про это сказал: “таких, как я, и граната не взяла… а Ллойд святой, без него там видно не справятся”.

Они помолчали. Безумно хотелось спросить. Много всего, но не получалось, язык не поворачивался залезть туда, где у Хэлы явно болело, хотя Миле она была так интересна. Девушке так хотелось узнать об этой женщине всё-всё, потому что она смотрела на неё и ей было завидно, и это было глупое, Мила понимала, что безумно глупое чувство.

– Хэла, спой ещё, – позвала её Маржи.

– Да сами спойте, – рассмеялась та и девчонки запели такую любимую ими песню “Тебя ждала я”, а потом “Травушку”.

– Хэла, а где твой телефон? – спросила Мила.

– Потеряла в Шер-Аштар, – она пожала плечами.

– Как же, – вздохнула девушка.

– Да чего уж теперь грустить-то? – фыркнула Хэла и обняла Милену за плечи.

Обратно шли под внезапно “Валенки” и это было ещё одним ярким выступлением со стороны Хэлы. Впервые за последние тяжёлые дни Милена была счастлива.

Вернувшись, девушки повесили бельё сушиться в отведённом во дворе месте, и отправились на обед. Чёрная ведьма с ними не пошла. Лорана искренне волновалась из-за того, что женщина не ест, потому что к ней поменялось отношение Миты. Карлина шикнула на подругу и в конечном итоге все ели молча, а хорошее настроение сошло на нет.

После обеда пошёл снег. Мила впервые видела здесь снег. Он был такой же, как и у неё дома. Белый, пушистый, холодный. Он валил огромными хлопьями, моментально превращая всё вокруг в сказку.

Почему-то захотелось попробовать какой он на вкус. И стало интересно – а если забраться на ту башню, с которой она так глупо хотела спрыгнуть и посмотреть вокруг, наверное же красота! И поле в снегу, деревья…

Она почувствовала себя кем-то очень секретным. Агентом? Было и смешно и забавно, но с другой стороны казалось, что нельзя иначе забраться на башню, чтобы её не поймали и не сказали “нет”. И уж конечно надо сначала убедиться, что там нет Элгора. Потому что он ведь сказал, что это “его” место. Хотя вот ведь забавно – здесь всё его.

Авантюра показалась безумно глупой, когда белая ведьма без проблем, не встретившись ни с одним стражником, забралась туда, на так называемый третий этаж. Он был по крышей основного пролёта дома – там были небольшие спальни, их было около пяти или шести. Двери скрипели и было видно, что ими явно давно не пользовались.

Дойдя до двери башни, захотелось уйти обратно, но потом почему-то стало грустно за то, что она такая трусиха. Долго она ещё будет вот той девочкой, которая умеет только реветь в любой непонятной ей ситуации?

Словно она опять идёт по улице следом за ругающимися Колькой и Маринкой и ей хочется плакать просто потому что больше она ничего кажется не умеет.

Для начала она придумала план, как ей быть, если Элгор всё-таки был на башне. Потом аккуратно зашла внутрь и прислушалась. Было тихо. Она вдохнула и выдохнула и отправилась вверх по лестнице. Поднявшись, ведьма осмотрела всё вокруг – Элгора на площадке не было.

Выйдя в пролёт наружу она вдохнула снежный воздух. Он ведь правда по особенному пахнет. Все крыши уже были белыми, сказочными.

Милена обошла башню по кругу и уставилась на белое поле, побелевшее дерево перед Тритом и те, что росли по берегу реки. Снег всё кружил, всё валил, как ошалелый, и Милена почувствовала себя невообразимо лёгкой, счастливой, полной спокойствия.

Она глянула вниз и увидела уходящего из дома Роара. Рвануло, забилось, потом ударило… да что ж такое? И ведь не далее, как вчера, она дала себе слово, что будет равнодушнее, успокоит своё сердце, потому что – ну, а что сражаться с мельницами?

Да, она совсем недавно была невообразимо счастлива, а может ей только приснилось, может и не была вовсе? И она сейчас говорила себе только о том, чтобы появилась возможность попросить прощения.

– Не надо больше ничего, просто дай мне сказать, что мне жаль, что подвела тебя, что всё испортила… – с грустью проговорила девушка, глядя в его спину.

Роар, словно услышав её, обернулся и посмотрел наверх, на башни, и Милена спряталась за зубец, чтобы он её не заметил. Потом аккуратно практически поползла в сторону выхода.

Когда попала в коридор, в ней появился какой-то триумф, что получилось сделать задуманное, пусть и совсем на немного, но по крайней мере это может глупое желание было исполнено и теперь надо было возвращаться назад. Обратно было не так страшно.

Она решила спуститься с другой стороны, туда откуда, как она уже знала можно было попасть на противоположную сторону дома, там были сейчас серые и можно было бы сказать, что она искала их.

Разве она не гений?

“Агент “белая ведьма” готова ко всему”, – она хихикнула сама себе и по совершенно непонятной для неё причине влетела в Элгора, стоявшего у двери… чёрт… своей комнаты?

– Ты что тут забыла? – нахмурился он, нависая над ней.

Что она там говорила про планы и подготовленные речи? Можно забыть. Всё. Голова стала пустой и тупой.

– А… – она посмотрела на него и забыла кажется как её зовут.

И сложно сказать, что это было – страх или желание. И отчаянно внутри всё верещало, что не надо желания, не надо… а можно что-то сделать с тягой и девичьей глупостью?

– Ты умом повредилась? – спросил бронар.

– Нет. Я… я… хотела сказать “спасибо”, – внезапно в голову вернулась способность плохо, но соображать.

– Что? – Элгор словно поперхнулся.

– Ну, ты мне помог, когда, – импровизируй, Милена, чтоб тебя, раз влипла по уши, – мне было плохо. Хотела сказать, э… поблагодарить тебя. Это было очень… ээм… мило с твоей стороны.

“Что, что? Мило? Он мило поступил? Ты сейчас в тигра кинула зефиркой?” – заверещало у неё в голове самосохранение. И Мила натянула на себя самую нелепую из своих улыбок.

Сначала Элгор смотрел на неё как на идиотку, а потом… надо было наверное свалить не дожидаясь ответа или реакции на весь этот цирковой номер с её участием, но она не могла бы наверное даже рассчитывать на то, чтобы спокойно обойти его и пойти дальше. Да? Конечно… Элгор молниеносно затянул Милену внутрь и всё…

И как это её клоунада превратилась в номер с дикими зверями? И укрощением последних здесь не пахло.

А внутри была эта отвратительная Милена, которую она оказывается и не знала вовсе, которая говорила, что она в восторге, что ей хочется большего, что "а что вообще такого"? Поцелуи, объятия, секс? Можно-можно! И нечего тут…

Элгор снова был собой – жестокий, брал нахрапом, силой… она даже выдохнуть не успела, как его губы накрыли её и понеслась эта грубая пляска. Он сминал, прижимал, пытался сломать, а ей сносило голову, она, как последняя падшая женщина на земле, хотела ещё большего, хотела туда, куда он не шёл. Почему он туда не хотел?

В дверь с яростью постучали.

– Элгор, чтоб тебя, ты там? Давай шустрей, я устал, хотры вас всех разорвите! – это был Шерга и реакция Милены на этого мужчину была очень однозначной.

Она вздрогнула, дрожь стала бить её так, словно у неё сейчас приступ эпилепсии, она захотела спрятаться, захотела умереть на месте, перестать существовать.

Воспоминания о том, что с ней случилось там на лестнице, вернулись с такой яркостью и силой, что казалось, словно это было только что – руки Шерга, голос Шерга, взгляд Шерга… и она просто мышка, которой сейчас оторвут голову, хотя сначала вдоволь наиграются.

Элгор замер, глянул на неё, внимательно, как-то пронзительно. Милена не могла понять что там такого происходит в его голове, что значит этот абсолютно непроницаемый и дикий взгляд.

В голове всплыла мысль, что сейчас они разделят её пополам. Скрутило внутренности и паника накрыла, утопила в своих картинках всплывающих одна за другой, воздух вышел из лёгких и Мила стала задыхаться.

– Элгор, твою мать! – рыкнул Шерга, ударил в дверь кажется даже ногой.

– Тихо, – шепнул ей бронар и, как у них это получается только, без труда поднял её на руки и всего в одно мгновение Милена оказалась в его постели, накрытая с головой. Его руки были с обеих сторон от неё, он нагнулся и прошептал ей в плечо: – Ничего не говори и старайся не шевелиться, ясно?

Она кивнула из последних сил, она сейчас была в таком ужасе, паника загипнотизировала её и если бы он сказал ей выйти в окно – она бы сделала это.

Кажется Элгор что-то бросил на пол, потом с силой открыл дверь.

– Какого рваша надо? – рыкнул бронар.

– Ты чего всклокоченный такой? – усмехнулся Шерга. – А, у тебя там вкусность на после трапезы основной? Поделиться не хочешь?

– Шерга, что надо? – спросил Элгор, не меняя тона.

– Да я хотел спросить только, а ты уже разошёлся, – фыркнул тот. – Не наигрался так и скажи, я подожду.

– Шерга, – уже не рычал, а хрипел бронар, словно пытался дать понять, что командир тратит его время и что терпение на исходе. А может она просто всё это себе напридумывала?

– Ты знаешь куда делать Шера? – спросил мужчина обыденным тоном.

– Кто?

– Хорош, Элгор! – пренебрежительно отозвался командир. – Девка Рэтара, которую ты по углам обжимал, забыл что ли?

– Допустим, – ответил бронар.

– Что допустим? – цыкая, согласился Шерга. – Где она?

– Так она не моя девка, а ферана, – ответил Элгор. – Пойди и спроси у него. Я-то здесь причём?

– А разве не ты её под башни сторожевые оттащил? – мужчина перешёл на более низкие тона и от этого внутри у Милены всё похолодело, потому что звучало угрожающе и знакомо…

Элгор усмехнулся.

– Всё-то ты знаешь, Шерга, – Элгора однако кажется эта угроза не задевала. – Феран её отдал кажись, но я не знаю ничего. Говорю не моя девка. За своих отвечаю, а за его нет.

– Да? А разве твои девки не в харне сейчас все? – прошептал командир. – А это у тебя кто?

– Ты попутал, Шерга? – а вот теперь от голоса бронара всё покрылось вечной мерзлотой.

Командир усмехнулся.

– Пойду тогда, – прошептал он и Милена услышала как захлопнулась дверь.

Прошло несколько мучительных секунд, пока она услышала шаги и Элгор стянув с неё покрывало, нагнулся над ней, снова поставив руки с обеих сторон от её тела и спросил:

– Что он тебе сделал?

Милена меньше всего на свете хотела отвечать на это вопрос и человек, который его задавал, был последним, с кем бы она хотела это всё обсуждать.

– Что он тебе сделал, Мила? – голос был стальным.

– Он… он… – на глаза навернулись эти чёртовы истеричные слёзы, такие бывают, когда потрясение проходит и начинаешь плакать даже, если и не собирался, а она не собиралась… не здесь, не сейчас!

– Мила, – Элгор стал говорить мягче. – Девочка.

– Ничего страшного. Он меня прижал к стене, облапал, хотел… хотел… – она всхлипнула, пытаясь подобрать слово, но не нашлась, что ответить, мотнула головой. – Тёрк меня спас.

Бронар выдохнул. Сложно было сказать, но ей показалось, что с облегчением.

– Кто знает? – спросил он.

– Хэла… серые… – всхлипнула Милена.

– Феран, митар? Роар, знает? Когда это было вообще? – он перестал над ней нависать и сел на кровать рядом.

– Нет. Роар не знает, я не хотела ему говорить, потому что… не знаю, мне показалось, что это будет ужасно, – и на сказанное Элгор согласно повёл головой. – Про ферана не знаю, может Хэла ему сказала, но а может и нет. А было это, когда отряд вернулся.

– Больше он к тебе не лез? – спросил бронар, а она отрицательно замотала головой. – Хорошо.

Они посидели в тишине, потом Элгор вздохнул:

– Тебе придётся побыть здесь немного.

– По-почему? – спросила девушка, хотя на деле она бы кажется не смогла сейчас сделать даже шаг никуда.

– Потому что это Шерга, – ответил он, прищуривая глаз. – Раз он знает, что в харне все мои наложницы есть, то небось и остальных посчитал, а это значит, что он не знает кто у меня, а это его задевает. Он опасен. Я не удивлюсь, что если дверь открыть, а он там на этаже сидит и ждёт.

“Боже, какой кошмар!” – подумала она, но вслух получилось только всхлипнуть.

– Мне надо делать дела, – вздохнул Элгор. – А ты выбирайся из кровати уже. Шерга сюда без стука не зайдёт, а вот тот кто может зайти, весьма удивиться, увидев тебя тут в таком виде.

И он многозначительно ухмыльнулся, а Милена побледнела.

“Роар…” – она понимала о ком говорит бронар и почему-то хотела сказать, что его брат ушёл из дома, но она вовремя опомнилась и промолчала.

Что она вообще хотела сейчас? Снова с ней происходят какие-то жуткие опасные происшествия, а она думает о… о чём она думает?

“Господи, пожалуйста, хватит!” – она так устала!

Элгор встал и прошел к столу на котором лежали огромные книги. Милена встала вслед за ним и попыталась прийти в себя, она хотела накрыть постель, но бронар её остановил, приказав оставить всё как есть. Она рассеянно кивнула и получила указания сесть на второе кресло рядом со столом. На полу она нашла брошенную им куртку.

Вообще он, насколько она понимала, должен был носить куртку и штаны своего цвета, но носил черный. Только рубаха была на нем светло-голубого цвета. Хотя все они так делали, Роар тоже. Только феран – у него и куртка и рубаха были глубокого тёмно-синего цвета. Хотя она видела его в чёрной куртке тоже.

“Может у них у всех троих есть одинаковая одежда?” – нелепейшая мысль, которую она стояла и мусолила просто, чтобы не думать о чём-то ещё. Например, о том, что она в комнате Элгора, с ним наедине, что она только что чуть не столкнулась с Шерга, что она рассказала о произошедшем с ней бронару. Её сковал страх.

– Там снег пошёл, – сказала она лишь бы разбавить навалившиеся на неё мысли.

– Я видел, – ответил он. – И тебе не обязательно со мной говорить. Просто сядь и помолчи. У меня не будет другого времени сверить записи, ясно?

– Да, прости, – кивнула Мила.

– И перестань за всё подряд прощения просить, – фыркнул бронар.

– Да, пр… – она снова хотела попросить прощения, но осеклась, а Элгор на это ухмыльнулся.

Милена села в кресло, большое и удобное. Она сама не заметила как положила голову на подлокотник и под мерное шуршание бумаги её затянуло в темноту сна.

Снился дом. Бабушка, Колька, папа… пирожки с яблочным повидлом. Марина, фыркающая, что у неё фигура и она не будет и брат весело потирал руки, говоря, что ему больше достанется. Такое было, когда мамы не было, когда она уходила, и бабушка приходила помогать папе следить за детьми. Она готовила. Вкусно. И учила Милену.

Девушка вздрогнула и проснулась.

– Даже во сне рыдаешь, – заметил Элгор, не поднимая на неё головы.

Мила действительно плакала, точнее у неё глаза и щёки были мокрые от слёз, она хотела вытереть, но пошевелилась с трудом.

Тело затекло и теперь болело, потому что спать в неудобных позах кажется отвыкло. А раньше, когда порой на учёбу уходила не одна ночь подряд, спать получалось, кажется даже стоя. К её удивлению, она была накрыта тем самым покрывалом с его кровати.

Милена хотела сказать “прости” на его замечание, но вспомнив его комментарий по этому поводу, решила промолчать.

– Я долго сплю? – она аккуратно выпрямилась.

– Нет, не особо, – спокойно ответил бронар.

В комнате Элгора было три окна – два из них были плотно закрыты, а одно было открыто совсем немного. В комнате царил полумрак и светло было только от магических сфер, расставленных по всей комнате.

– Я думала, что они зажигаются только вечером, – сказала Мила, указывая на прикольную штуку этого мира, дающую свет, наподобие лампочки, стоящую на столе.

– Да, – подтвердил Элгор. – Но у меня они горят всё время.

– А можно потрогать их? – ей так давно было интересно тёплые они, горячие или может холодные.

– Нет, – резко ответил он, когда она потянула палец.

Девушка аж подскочила от неожиданности.

– Прости, – она одёрнула руку.

– Да, хотра тебя утащи, “прости-прости”! – передразнил он её. – Просто нельзя, потому что твоя магия и магия света могут прийти в разлад и тогда будет не очень хорошо. Вообще запомни, что трогать хоть что-то наполненное магией, тебе категорически запрещено, ясно? Только если эта магия твоя или сделала непосредственно для тебя. Больше никак.

– Я не знала, – виновато нахмурилась Милена. – Но у меня нет магии.

– Есть, – сказал, как отрезал, Элгор. – Просто она пока не проявилась.

– Я уже не верю, – буркнула девушка, вздыхая.

– Ты тут сколько? Два луня почти – это очень мало для белой ведьмы. Потерпи немного – Элгор говорил спокойно, без злобы. Когда он был таким с ним было даже уютно.

– А может можно мне всё-таки уроки какие получить? – спросила Милена, надеясь, что вдруг он скажет больше, чем остальные.

– Вот ты, глупая, – он ухмыльнулся и снова стал привычным. – Нет. Ведьмовство это то, что делается изнутри. Понимаешь? По чутью. Почему ведьм боятся и дел с ними стараются не иметь? Потому что нельзя понять, что там у них внутри щёлкнет и они наговорят тебе заговор мало не покажется.

Он встал и ничего не говоря вышел из комнаты. Через какое-то время вернулся.

– Давай, беги отсюда, – пробурчал он.

Милена встала и пошла к двери.

– И всё равно – спасибо, – прошептала она, проходя мимо него.

– Иди тем дальним путём, там стража стоит, – проговорил он, словно не слыша её.

Милена кивнула и выбежала в открытую дверь и почему-то показалось, что его рвануло её поймать, она даже словно дёрнулась по инерции, потом обернулась, но Элгор так и стоял возле открытой двери и даже на неё не смотрел.

Что это такое было вообще?

Глава 16

Роар шёл по покрытой снегом дороге, вдыхал снежный воздух и казалось, что вот сейчас всё просто отлично. Тишина, покой… когда-то же было именно так, как давно?

Его не покидало ощущение, что это разрывающее на части непонимание происходящего внутри, словно он оглох и больше не слышит даже сам себя, не то что окружающих, длится невыносимо долго. Чувства, события, слова, действия – всё обратилось в безумный водоворот, в бой, изматывающий и бесконечный, а главное бессмысленный.

С утра он был у Рэтара. Давал отчёт. Со дня на день из Шер-Аштар должны добраться до них обозы с ранеными, которых феран определил в сторожевые башни. Тем временем лучшие воины из отряда Роара были уже на полпути в Хар-Хаган с заклеймлёнными шальными. За селением, в пустой земле, похоронены тела казнённых нападавших. Двум повезло – их выкупила корта кузнецов, потому что оказалось, что эти шальные были хорошими мастерами стального дела. Остальным же нет – скотоводы и земледельцы оказались не нужны, а те же пекари вообще никому не доверяли и чужаков в своё дело не пускали.

Теперь с утра Рэтар был отдохнувшим и выспавшимся, как обычно серьёзным, но не хмурым и суровым, каковым бывал страдая бессонницей. Хэла определённо шла тану на пользу. И Роару это нравилось, а ещё нравилось встречать женщину у них на этаже утром, нравилось видеть скрываемую фераном радость от её присутствия

И несмотря на обидные слова, которые митар бросил в ответ ферану, когда тот обвинил его в несобранности и неопределённости действий и мыслей, Роар понимал и принимал всю их правдивость.

И мужчина не сомневался в Рэтаре. Никогда. И сейчас, когда Хэла оказалась рядом, тоже. Это зависть. У тана всё хорошо, а у Роара всё плохо. Рваш! Мерзкое чувство. А главное сам был виноват в этом!

Но сегодня утром ферана митар нашёл прежним: суровым, непроницаемым, задумчивым. И главное, что когда Роар спросил о причинах состояния главы дома – ответа не получил. Настаивать было бесполезно.

Они обсудили детали предстоящего переезда с поднявшимся к ним после тренировки Элгором. Потом перекинулись парой слов с зашедшим к ферану Мирганом, и Роар хотел идти, но…

Он много раз думал о природе песен Хэлы. Она пела постоянно – у неё были любимые песни, которые она пела не один раз, были те, которые нравились местному люду, особенно воинам, и она пела для них, просто, чтобы повеселить… но песни которые она пела для себя, которые тащила изнутри – всегда на разрыв души, уничтожая сердце, разбивая саму себя.

И иногда эти песни было действительно тяжело слушать. Сейчас из поля отчётливо доносились слова, которые на этот раз скрутили самого Роара. Пока Рэтар говорил с зашедшим Тёрком, стоявшим сегодня на страже у дверей ферана, митар ясно слышал каждое слово, которое тянула из души Хэла и…

В этот момент почему-то мужчине показалось, что чёрная ведьма точно знает, где он, именно он, Роар, находится, и она знает, что он её слышит.

Вывернув его наизнанку слова песни разлетелись по поверхности мерзлой земли и травы, уходя за Хэлой, туда к реке, в отчаянной попытке утопить его собственную боль в холодной воде, чтобы течение унесло уже всю эту тоску, которая нещадно грызла его душу.

Роар встал и молча вышел. Наверное Рэтар и Тёрк были удивлены его поведению, но сил больше не было. Мужчина не знал, что делать. Впервые в жизни ему хотелось убраться куда подальше, он хотел войны, хотел движения смерти, хотел убивать. Роар хотел убивать!

И он хотел снова ощутить тепло тела Милены. Запах, стон, взгляд… эти огромные, распахнутые, полные страха глаза. И ведь – да и боги с ней!

Роар уже простил ей всё, что она наговорила, он уже кажется принял тот факт, что она всего лишь ребёнок, она же не старше Элгора, она такая напуганная, такая несчастная, что ещё можно было от неё ждать?

Надо было быть с ней аккуратнее, а он взял разом, нахрапом, силой взял… и что с того, что она разрешила?

Вот если Рэтару Хэла разрешила – да, потому что там нельзя было взять силой, а тут… Он с болью усмехнулся.

Снег завалил всё вокруг и самого Роара. Укрыться бы им и не приходить в себя ещё сотню тиров.

– Добра и процветания, достопочтенный митар, – отозвался кто-то из простых встретившийся ему по пути.

За неподъемными мыслями Роар не заметил как зашёл в селение. Рассеянно кивнул.

– Добра всем, – ответил, кажется сам себе.

Площадь селения при Трите была сейчас такой, словно на ней были боевые действия, но это пока. Ещё немного и будет хорошо – костры в честь Изара были самым главным праздником Изарии.

Люди кланялись и приветствовали. Дети бегали и радовались снегу.

– Неужели будет у нас скоро тепло? – спросил кто-то у него, потому как снег на Изар был хорошей приметой, но так было, когда холода не длились уже три тира.

А тут. Да и рваш не скажет, что это такое – примета или просто новое усиление суровой погоды.

– Достопочтенный митар, – к Роару подошёл эйол.

– Уважаемый эйол, – кивнул ему мужчина и внутренне тяжело вздохнул.

Он с детства людей веры не любил. Старался общаться с ними, как можно реже и видел в них пользу только в том, что они видели заговоры, да и – видеть видели, а поделать с этим ничего не могли. Сомнительная польза.

– Я хотел с вами поговорить, достопочтенный, – склонил голову эйол.

– Конечно, слушаю, – с большой неохотой согласился Роар.

– Я хотел бы увидеться и поговорить с достопочтенным фераном, но меня к нему не пускают.

– Вы же знаете, что проблемы можно решать через меня или через бронара, уважаемый эйол.

– Да, конечно, но это такая проблема, точнее этот вопрос, он, понимаете ли, – замялся мужчина, потупил взор, смутился, – это касается лично достопочтенного ферана.

– Уважаемый эйол, – Роар старался говорить как можно спокойнее, – всё что касается достопочтенного ферана, касается и меня, такова моя роль. Так что говорите о чём хотите сказать ферану, иначе я не смогу донести вашу просьбу, так как без веских причин он говорить с вами не будет.

Эйол тяжело вздохнул, набираясь силы, чтобы начать разговор, а митар уже точно знал о чём сейчас пойдёт речь.

– Понимаете, люди поговаривают, что достопочтенный феран связал себя… эм… близостью, – на этом слове мужчина кажется сказал слова молитвы про себя, – с чёрной ведьмой.

Последние два слова он прошептал, пригнувшись к митару поближе, чтобы мало ли что – кто-то из окружающих не услышал. Эйол сделал скорбное лицо, покачал головой, отодвинулся и уставился на Роара, ожидая реакции на сказанное.

– И?

– Э, – он выпучил глаза ещё сильнее и стал похож на рыбу. – Вы не расслышали, что я сказал, достопочтенный митар?

– У меня отличный слух, уважаемый эйол, – повёл головой Роар. – Я просто не понимаю сути вопроса, который вы хотели бы обсудить с нашим фераном.

– Достопочтенный митар, – возмутился служитель единого бога, втягивая воздух, перед тем как выдать длинную поучительную, полную праведного негодования речь, – моя роль, как и роль других эйолов, заключается в том, чтобы защищать простых людей именем бога от морока и нечестивых, злых заговоров и колдовства, следить за соблюдением истинных законов Высшего бога и законов элата. Если то, что говорят люди правда, то мне необходимо, жизненно необходимо, поговорить с достопочтенным фераном, потому как его жизнь может быть в опасности. Ведьмы страшный, жуткие противоестественные природе создания, с ними нельзя быть уверенными даже мгновение спустя, как они напустят хвори, раздоры, беды и грехи. Я не видел достопочтенного ферана уже очень давно, с тех пор как наш господин вернулся из своей долгой и тяжёлой поездки во благо элата и ферната. И потому я не могу быть уверен, что с ним всё хорошо, что нет на нём жути заговора ведьмовского и что слова людей всего лишь их глупость и бестолковость.

Роар хотел много чего сказать на это. Но промолчал.

– Я передам вашу просьбу достопочтенному ферану, – мужчина пересиливал себя, чтобы говорить как можно отстранённее. – Хотя можете не особо переживать, так как совсем скоро дом уедет в Зарну и наш эйол, который видел ферана во время его поездки, сможет с ним поговорить и проверить, есть ли на нём ведьмовской заговор. Что до разговоров людей, – митар покачал головой, – не пристало человеку истины, веры и служителю Верховного бога, да сохранит он нас от бед, болезней и войны, слушать сплетни баб и мужиков, праздно слоняющихся и дела своего не знающих.

– Я не сказал, что верю этим словам, достопочтенный митар, – встрепенулся эйол. – Но и сказать, что они меня не тревожат, я не могу. Вот если бы достопочтенный феран чаще посещал дом веры…

– У связанного заботой о нас всех достопочтенного ферана нет времени, а порой и сил, чтобы посещать дом веры, – отрезал митар.

Эйол видимо хотел что-то возразить, но решил-таки ничего не добавлять к тому, что сказал, или понял, что переспорить безбожников Горан невозможно.

Кажется ни один представитель веры не сталкивался с таким вопиющим пренебрежением законом Верховного бога со стороны главного дома ферната, как эйолы в Изарии.

Этим грешили все Гораны. Данэ Роара – Рэйра Горан считал, что вера не для него, да и его можно было понять, потому как получив в супруги набожную, но такую страшную, невыносимо душную, вечно скорбную и жестокую женщину, ему оставалось только молиться Хэнгу, богу смерти и войны, а так же его брату Дрангу, богу огня, ярости и оружия, повелителю мастеров стального дела, чтобы скорее началась очередная война, и можно было поскорее убраться из дому от ненавистной и вездесущей ферины. Хотя сам по себе Рэйра Горан был невероятно мирным человеком. Он и Трит-то построил именно для того, чтобы быть подальше от Зарны и своей супруги.

Эарган Горан был известен тем, что людей веры вообще презирал, и эйолы имели на его земле право слова только, потому что “боги – отдушина простых и непросвещённых”.

И конечно все знали о том, как Эарган Горан любил грешить, сколько у него было наложниц и, что даже в военные походы, он отправлялся с не менее чем двумя представительницами своего харна, а чаще всего брал трёх или четырёх. А главное именно в обозах наложниц ехал эйол – это было больше, чем презрение и попрание закона.

И при этом, за всё то время, что Эарган был фераном, ни один эйол с ним не говорил, ни разу. Всё решал отец Роара – Рейнар Горан. И сам он был достаточно верующим человеком, но только до того момента, пока не погибла его супруга, рожая сына, и всё – вера в Верховного бога для Рейнара тоже перестала иметь силу, значение, да и существовать.

Рэтар не далеко ушёл от отца и танара, но сложно винить человека, попавшего на войну и увидевшего все её ужасы в столь юном возрасте, в неверии или сомнении в том, что Верховный бог существует и может кому-то чем-то помочь.

Сам Роар не то, чтобы отрицал существование богов и Верховного бога в частности, но и примеров подтверждений их божественного участия в жизни тех, кто ему усиленно молился, у митара не было. А самих эйолов он избегал, потому что видел как слова их идут вразрез с деяниями.

Что до Элгора – тот кажется думал так же как Эарган и вообще был очень на него похож. Тёрк любил ввернуть эту шутейку – что брат Роара больше похож на своего танара, чем на отца. Все понимали на что он намекал – Рейнар любил только одну женщину, и даже ей ребёнка сделал скрепя сердце, по принуждению, предчувствуя беду, что до второй супруги… многие за спинами говорили, что ребенка второй супруге Рейнара сделал старший брат, то есть Эарган Горан. И сейчас своим характером Элгор эти слухи активно подпитывал в правдивую сторону, хотя танара совсем не знал и, когда тот погиб, был маленьким.