Текст книги "Дочь мафии (СИ)"

Автор книги: Fosi

– Что с ними? – спросил изумлённый Элгор, стоявший рядом с братом.

– Это, – Карлина нахмурилась. – Как сказать? Сила молнии. Она сейчас в земле и их бьёт этой силой, они все уже мертвы, я полагаю, но стоят, потому что молния не даёт им упасть…

– А Хэла? – спросил Тёрк.

– Там Найта, – ответила серая, – Она… я не знаю, но её точно ранили.

Сейчас Роар понял, что он слышит неприятный едва уловимый гул, а ещё вой и причитания Миты, которая сидела за их спинами смотрела в сторону двора и плакала, стеная, заламывая руки.

– Мы не можем докричаться до Хэлы, чтобы она убрала силу из земли, – продолжила Карлина, которая была относительно спокойна.

– В смысле убрала силу? – нахмурился Роар.

– Это Хэла пустила молнию в землю, – пояснила серая.

Митар поднял взгляд на ферана. Сказать, что на Рэтаре не было лица – это ничего не сказать. Он рвался внутрь и не имея такой возможности пытался понять, что можно сделать. Феран был сосредоточен до предела. Кровавый след на его плече расползался, как видел Роар и сзади тоже.

– Хэла, – позвал ведьму феран совсем неслышно, даже не прошептав её имя, а произнеся его одними губами, но этого к невероятности хватило, чтобы она дрогнула, перевела на них свой жуткий взгляд, который в отсветах пламени костра был ещё более ужасающим, а потом выражение её лица изменилось, едва различимый гул, который они слышали исчез и нападающие во внутреннем дворе одновременно попадали на землю.

– Всё, – кивнула Карлина.

В движение пришли только Рэтар, Тёрк и Роар. Остальные ещё какое-то время медлили, но потом тоже ввалились во двор, где между кострами сидела Хэла, держащая на руках Найту.

Девочка была мертва. Её безжизненный взгляд был обращён в небо. За воинами во дворе оказалась Мита, которая забрала тело девочки у Хэла – ведьма не сопротивлялась, а вот Рэтар взвился, но тяжело вобрав в себя воздух, выпустил, успокаивая себя.

– Чтоб меня, неужели свои, – выругался Тёрк, изучая тела нападавших.

– Элгор, – голос ферана стал ледяным и жёстким.

– Да, достопочтенный феран, – отозвался бронар.

– Мне всё равно насколько собран дом, но завтра утром мы отправляемся в Зарну. Всё, что не успел собрать – передай распоряжениями Гиру, он доделает и отправится вслед за нами. Сейчас всё привести в порядок и собираться.

– Я всё собрал, остались мелочи, – ответил Элгор, видимо решивший обозначить всё сейчас, но, встретив взгляд Рэтара, кивнул. – Да, достопочтенный феран.

– Тёрк, Мирган, вытащить всё что можно из тех, кого взяли живыми.

– Да, достопочтенный феран, – отозвались командиры, лица которых были такими же устрашающими, как и лицо Рэтара.

– Роар, девочку к эйолу. Заплати. К утру пусть отчитает.

Митар хотел возразить, что в благословение Изар не отчитывают мёртвых, но промолчал, потому что понимал, что сейчас тан не пощадит никого, если что будет не так, как он сказал.

– Да, достопочтенный феран, – ответил Роар и подошёл к Мите.

Рэтар сел, потому что всё это время он стоял над сидящей под его ногами чёрной ведьмой.

– Хэла? Пойдем со мной, – он протянул ей руку, а она словно и не видя вложила в неё свои пальцы.

Роар видел как гримаса боли исказила лицо тана. Он был не просто на грани, он был не просто в ярости – ещё немного… ещё чуть-чуть и кто-то, кто будет глуп и неосторожен и попадётся ему под руку – умрёт.

– Почему она её не спасла? – прошептала Мита и митар молниеносно сел рядом с кормилицей, прижав к себе так, чтобы она ничего не говорила, хотя бы до тех пор пока Рэтар с Хэлой не покинет двор, на деле заслоняя женщину от ферана.

Доставив тело девочки и рыдающую по ней Миту в дом эйола, митар с тяжёлым сердцем вернулся в дом.

Остановившись возле башен, Роар заметил между ещё не убранных бочек, в отсветах догорающих костров чью-то фигуру. Подойдя ближе сердце рванулось из груди, страх сковал, хотя никогда прежде такого с ним не случалось, но он не мог пошевелиться.

Она сидела на земле, обняв колени руками, спрятав голову. Шея была бледной на фоне одежды, длинная, волосы словно светились в отсветах огня, были собраны в косу, что шла по нижней кромке роста волос. Она была такой маленькой, такой… словно её потеряли. Забыли про неё.

– Милена, – он и сам не понял, как получилось вытащить из себя хотя бы звук, потому что больно было невыносимо. – Маленькая?

Сев перед ней на колени, протянул к ней руку и тревога, что с ней что-то не так, поэтому она не откликается, разрослась в нём за это время ужасающе, словно не мгновение прошло, а вечность. Почувствовав прикосновение, она дёрнулась, подняла на него испуганный, полный ужаса взгляд.

– Тшшш, это я, Милена, я, – пальцы прикоснулись к мокрой от слёз щеке и он потерял себя.

– Роар? – прошептала она.

– Да, маленькая, ты почему здесь сидишь одна? – сдерживая себя, прохрипел он.

– Карлина должна была за мной вернуться, потому что я не могу идти, – тихо ответила она, спокойно, даже слишком спокойно. – Но Соле стало совсем плохо, поэтому сначала забрали её.

– Пойдём, я тебя отведу в дом, – предложил митар, протягивая к ней руку. – Нельзя так сидеть – можно заболеть.

– Тут от костра тепло, – прошептала Мила.

Роар сглотнул. И как только его руки ощутили холод её одежды, он сорвался. И так и должно было случится, потому что всё с самого начала было между ними неправильно, не так как положено. А теперь уже и не разобрать всего этого до конца. Милена затряслась истерикой, схватила его за руки и Роар притянул её к себе, обняв, прижав, и вот в этот момент стало так невообразимо хорошо. Её руки обняли его шею:

– Прости меня, я так хотела попросить прощения, а ты не давал, – зашептала девушка ему в плечо. – Я… прости… я так виновата. Прости, я всё понимаю, даже если ты никогда не будешь больше на меня смотреть и говорить со мной, просто прости меня, пожалуйста…

И этот её шёпот убивал его, разрушал до основания.

– Нет, маленькая, нет, не надо! – погладил её по голове и спине Роар, прижимая к себе сильнее. – Успокойся, светок мой, не плачь!

Она мотнула головой, отчаянно хватаясь за него, словно падая.

– Нет, я всё испортила, я столько наговорила злого, всем пожелала таких страшных вещей, ужасных, может из-за меня всё это вокруг происходит такое жуткое. Все эти смерти, все эти люди… кукушечка умерла…

Она разрыдалась и Роар перестал ей что-то говорить – она не слышала. Она была так потрясена тем, что произошло, тем, что увидела, что было невозможно достучаться.

Он просто встал с ведьмой на руках и понёс в дом, крепко прижимая к себе. В воротах Роар столкнулся с Элгором, который сегодня ночью будет собирать дом в Зарну.

Брат махнул рукой на накрытые тела нападавших, сейчас сложенных вдоль ограждения тренировочной площадки. И митар сделал так, чтобы Милена не увидела их. Прошёл до двору и столкнулся в дверях с Карлиной, которая видимо шла забирать белую ведьму. Серая хотела что-то сказать, но Роар кивнул ей, давая понять, что о девушке позаботится сам. Она поклонилась и ушла в их комнату.

Постепенно рыдания Милены стихли, она провалилась в какое-то беспамятство, похожее на сон, дышала глубоко, но ровно, лишь иногда всхлипывая, отчего у Роара щемило сердце.

Принеся белую ведьму к себе, митар укутал её в укрывало, чтобы согреть, потом устроился рядом, стараясь не беспокоить слишком, но на деле всё равно обнял, прижал к себе, потому что оставить было невыносимо тяжело.

Милена согрелась, голова её покоилась на его груди. И прижимая девушку к себе, Роар никак не мог понять, как не заметил, что без неё невыносимо. Хотя заметил и просто врал себе, что справится, что всё можно поправить, оставив её.

Тёрк был прав, прав во всём о чём сегодня говорил. И от этого было так мерзко внутри, тошно от самого себя.

Роара рвала гневная ярость, праведная, испепеляющая. С самого того момента, как Милена с болью наговорила этих страшных слов, а он оставив девушку, отправился спасать Хэлу, злостный яд сожаления травил митара изнутри.

Роар жалел себя. Ругал за то, что произошло и жалел, потому что внутри было осознание щемящей потери. Он нашёл что-то важное, невероятно ценное для себя, а потом потерял. По глупости. Но убедил себя, что так было нужно. Убедил. Поверил.

Милена вздрогнула, издала какой-то глухой, полный ужаса, не то возглас, не то очередной всхлип и очнулась. До конца не придя в себя она попыталась выпутаться из его рук.

– Тише, маленькая, – Роар сильнее её прижал и погладил по голове. – Это я. Тише.

Белая ведьма ещё какое-то мгновение была напряжена, потом расслабилась и он перестал её к себе так сильно прижимать.

– Роар, – голос Милены был хриплый после рыданий. – Я… прости… я…

– Дай я скажу, хорошо? Если это тебе так важно, – попросил он, перебивая, надеясь, что сможет достучаться. – Послушаешь меня?

Милена кивнула и он устроил её так, чтобы видеть лицо.

– В моей жизни есть люди, которые очень мне дороги, понимаешь? – Роар вздохнул, подбирая слова. – Настолько, что готов умереть ради них. И Хэла одна из этих людей. Ты можешь сказать, что она тут совсем недавно, да кто угодно так может сказать, что нельзя сравнивать Хэлу и Элгора, или Рэтара. Но время не имеет значения и даже то, что Хэла спасла мою жизнь, не имеет. Я отдал долг. Но я сделал бы для неё это ещё много раз.

Он запнулся, нахмурился, а Милена хотела что-то сказать, но Роар мотнул головой, давая понять, что не договорил.

– И ты тоже мне дорога. И я сошёл бы с ума, если бы мне сказали выбирать… я отдал бы свою жизнь только бы не выбирать. И, даже если тебе кажется, что мне есть за что тебя прощать, но прощение невозможно, всё равно я бы умер за тебя не раздумывая.

Она подняла на него свои невероятные тарисовые глаза, мокрые от слёз, уставшие, испуганные, но сейчас в них было столько какой-то невероятной надежды, столько тепла.

Милена была такой невообразимо красивой, ненастоящей от света магических сфер, ему нельзя было трогать что-то такое. Нельзя. Потому что она не просто женщина, не просто одна из многих. Она была воплощением сказаний о богинях, которые были в его мире когда-то давно, а он позволил себе не просто прикоснуться к ней, он позволил намного больше и в итоге… нельзя, это запрещено не просто так.

– Это я виноват перед тобой, – прошептал Роар, потому что и говорить ему с ней было нельзя. – Я всегда был слишком нетерпеливым, слишком упрямым и порой я просто не желаю быть разумным. Я должен был не просто не трогать тебя, я должен был, раз повёл себя так легкомысленно, остановиться, не идти дальше. И у меня была такая возможность, я мог, но я не стал, потому что ты лишаешь меня воли, потому что я теряю голову просто взглянув на тебя. Но это не твоя вина, это я… прости, что повёл себя так. Прости, что не дал тебе возможности сказать “нет”, не дал возможности вздохнуть и понять, что происходит. То, что случилось лишь последствия моей безрассудности…

Милена, нахмурилась, мотнула головой.

– Почему все считают меня глупой? – спросила она глухим шёпотом. – Я понимаю почему все считают меня слабой и немощной, я же такая вечно рыдающая жертва, меня только сожрать, чтобы не мучилась…

– Милена, – и Роар потерялся.

– Нет, – сказала она резко, и была такой твёрдой, сиплым, пропавшим от плача голосом, но она сказала это “нет”, как отрезала. – Ты считаешь меня именно такой. Ты говоришь, что не дал мне возможности подумать, но никто здесь не считает, что я вообще умею думать. Все смотрят на меня снисходительно и никто не смотрит как на равную. А ты вообще видишь во мне человека? Женщину видишь? Нормальную. Обычную…

Роар пытался понять её, внезапный наполненный печалью протест, его озадачил. Он повёл головой, но Милена вздохнула и нахмурилась.

– А, или я же дар богов, да? – проговорила она, и слёзы потекли из её глаз снова. – Меня надо под стекло и любоваться, а то вот мало ли что? Живёшь всю жизнь и слышишь, что ты ничего не достойна, что ты никчёмная, пустоголовая, так себе на вид, а потом попадаешь вот куда-то хрен знает куда и ты особенная, с тебя внезапно пыль начинают сдувать, только почему-то легче не становится, и твои слова продолжают считать пустыми и…

Она была в отчаянии, она снова стала злой, обиженой…

“Обида – мерзкая и злая штука…” – прохрипел у митара в голове Тёрк.

И Роар притянул её к себе и поцеловал. Вот он дурак, а? Почему он решил, что её “да” было не настоящим? Насколько он уверен в том, что ему было не отказать? А он мог ей отказать? От этой мягкости, податливости, хрупкости Роар переставал соображать, терял волю…

– Ты не пустая, – прошептал он ей в губы, – и я тебя слышу. Я исправлюсь, хорошо?

– Я тоже, – прошептала она и уже не обязательно было ещё что-то говорить.

Он действительно чувствовал себя с ней как мальчишка, который ничего не знает и ничего не умеет. Почему она так на него действовала? Что было такого с ним, когда он держал её в руках, когда пальцы почему-то переставали делать то, что делали столько раз? И почему это единение было так нужно, как воздух прям, как будто до этого не дышал совсем?

– А как Хэла, ты знаешь? – спросила она лёжа рядом с ним, потерявшись где-то под боком, такая она была всё-таки маленькая.

– Не знаю, – честно ответил Роар. – Но она с фераном.

Она кивнула и он решился спросить:

– Милена, что там случилось? – и от вопроса ведьма сжалась, а он пожалел, что спросил. Рано. Надо было дать ей возможность прийти в себя. – Не можешь – не отвечай. Это не важно сейчас. Попробуй поспать немного, скоро нужно будет вставать…

– Я плохо помню, – начала Мила. – Как будто меня там не было, а я кино смотрела… ты не знаешь, что это… прости… я наверное не смогу объяснить. Словно со стороны. Когда вы все ушли, женщины потянулись к сторожевым башням, меня Хэла подняла и я пошла с ней, а потом Найта побежала назад, потому что там остались цветочки, те что я вырастила…

Она всхлипнула, а Роар прижал её к себе сильнее.

– Хэла меня оставила и пошла за ней, я стояла там и вдруг возле девочки появился здоровенный мужик, он её за шею схватил, а под рёбра сунул кинжал и все замерли, а он спросил кто из нас ведьма и Хэла сказала, что она. Я даже не поняла, откуда их столько взялось… человек десять точно было, да?

Он кивнул, напрягся невольно.

– Один Хэлу схватил и потащил, – прошептала Милена. – Но не наружу, а обратно, только не в дом, а я даже не поняла куда… А Найта вдруг укусила того, что её держал и он…

– Всё, хватит, не надо дальше, – попытался остановить рассказ Роар, но ведьма упрямо замотала головой.

– Он её наверное не специально, – ответила она, смутившись от своих слов. – Но когда Найта упала, и он что-то сказал на это… Мита закричала, и тот, что держал Хэлу, вдруг какой-то странный звук издал, и прямо отпихнул её от себя. А она кинулась к девочке и тут тот, который её ранил, выругался и схватил, точнее попытался, а потом этот гул… я даже не поняла сначала, но это у меня в мире так линии электропередач гудят. И все эти воины вдруг выгнулись и их стало трясти, а потом вы прибежали. Это было электричество.

– Эле… что? – нахмурился Роар.

– Электрический ток, – ответила Мила, стараясь объяснить. – Молния, которую у меня в мире человек научится делать сам и она даёт нам энергию. Без неё ничего не работает… в общем это наше всё. Мой мир мало что сможет без электроэнергии. И она опасна. Смертельно. И Хэла пустила ток в землю и их всех убило разом.

Милена шмыгнула носом.

– Хэла так любила девочку, – с болью произнесла ведьма. – Так трепетно и так… тоскливо. Я никогда такого не видела. Она с ней обращалась как ни с кем, она понимала её. Как она вообще теперь будет?

Роар погладил её по голове. Он прекрасно понимал о чём говорит Милена – Хэла будет разбита. Но не только этим… Чёрная ведьма никогда никого не убивала в их мире. Ни разу. Даже в этом проклятом Шер-Аштар она защищала, а не нападала. Шальных, напавших во время торгов, она просто лишила сознания, но не убила. И понятно, что видимо могла убить совершенно спокойно.

– Как они оказались в доме, эти люди? – спросила девушка. – Через портал?

– Нет, – ответил митар. – Порталы закрывают обычно в праздники, когда нет охраны рядом, чтобы нельзя было ими воспользоваться без согласия принимающей стороны. Они пришли иначе.

– Иначе?

– Не думай об этом, – мотнул головой митар. – Послезавтра будем в Зарне. Там такого не случится.

– Роар?

– Ммм?

– Я совершенно не умею ездить верхом и тооры меня не любят, – поделилась Милена. – Хэла обещала после костров меня научить, а теперь…

– Не переживай, маленькая. Я буду рядом, – он прижался губами к её макушке. – Попробуй поспать, хорошо?

Она согласно кивнула и через какое-то время погрузилась всё-таки в сон. А Роар лежал, прижимая её к себе и внутри поверх невообразимой радости, что она снова рядом, расплывалась жуткая тревога, полная страха и бессилия.

Глава 22

Можно ли изменить какой-то из моментов, можно ли просто перестать двигаться вперёд и остаться в точке наивысшего покоя, когда счастлив, когда ничего не нужно больше?

Рэтар смотрел на спящую Хэлу и его уничтожала мысль о том, что совсем немного времени назад они были вместе, он чувствовал её, она смеялась, она была рядом. Просто разговор, просто сплетение рук, потом всепоглощающее желание, обжигающая близость…

И вот руины. Она разбита, сметена, раздавлена, словно ураганом вырвана из его рук и он ничего не может с этим поделать, не может исправить и снова не уберёг… Рэтар был не там, где был так нужен… ей нужен.

Он тяжело вздохнул и сел рядом с кроватью, отдаваясь на волю тяжёлым думам.

Перед кострами, когда в доме уже было мертвенно тихо и даже привратник портала был отпущен отдыхать, Рэтар нашёл Хэлу на привычном месте, между зубцов, сидящую в задумчивости и смотрящую в бесконечность полей, гор, линии где земля встречается с тускнеющим небом.

Странное дело, но когда он был ребёнком он тоже часто любил забираться вот в такие места. Сидел здесь и на башне, которую потом присвоил себе Элгор.

Хэла была настолько погружена в себя, что даже не заметила, как он забрался к ней. Впрочем застать её врасплох не получилось – она перевела на него взгляд и улыбнулась.

– Почему ты не на кострах, Хэла? – спросил Рэтар.

– Хотелось побыть одной, – ответила ведьма.

– Что-то случилось? – нахмурился феран.

– Нет, – это привычное движение головой и плечом. – Всё хорошо. Просто…

Почему он никогда не замечал, что она так смущается?

– Я на самом деле не люблю людей, точнее… их внимание ко мне, – ответила Хэла, прикусывая губу. – Мне неловко и оно меня утомляет. В моём мире я жила в огромном городе, где было невообразимое для этого мира количество людей и все спешат куда-то, и ты можешь быть в толпе и быть абсолютно одиноким, знаешь… Никому не нужным, пропадёшь и никто не заметит.

Последние слова она прошептала, улыбнулась так робко.

– И конечно это странно, но мне нравилось это, – кивнула ведьма. – А здесь – все знают кто я, я постоянно притягиваю к себе внимание и я устаю… а ещё эта способность, когда, сам того не желая, видишь то, что не хочешь. И я научилась видеть не сами действия, а эмоции… чувства. Но всё равно выматывает.

Рэтар понимающе кивнул, и было так важно, что она говорила о себе, потому что это было такой редкостью, кажется он ценил эти моменты, как никакие другие.

– Даже когда выступала, – склонила голову Хэла, – в момент, когда стоишь на сцене и все на тебя смотрят, и все на таком драйве, ну в смысле эмоциональном… эм… подъеме чувств, – нашлась она, как объяснить, – и так хорошо, но после… я могла сутки лежать и не шевелиться, потому что пустота внутри невыносимая – словно все вокруг вытянули из тебя все силы без остатка. А я люблю быть одна. Мне это нравится. Такая спокойная тишина. Мыслей.

И она пожала плечами, ухмыльнулась озорно:

– Я сегодня с утра хотела быстро прогулять хараг, чтобы не оказаться в толпе всех вас, возвращающихся из селения, а в итоге зашла к серым и они меня закрутили, я заплела больше десяти кос, ответила на страшное количество вопросов. А потом…

– Попала в толпу из нас? – договорил Рэтар.

Ведьма согласно кивнула и слегка улыбнулась.

– Ты можешь осадить Тёрка, чтобы он не делал так, – предложил феран. – Или я скажу, хочешь?

– Нет, – мотнула головой Хэла. – Тёрк такой, не знаю, но он тянет внимание на себя и рядом с ним легче, потому что все смотрят на него. С ним рядом кажется реально быть невидимым.

Рэтар хотел бы что-то сказать, но лишь улыбнулся. Он и сам столько раз пользовался этой особенностью Тёрка – быть рядом с ним неприметным.

– Костры зажигают, – отозвалась Хэла, кивая в сторону виднеющейся отсюда части дороги. – Красиво.

Ведьма снова улыбнулась, потом перевела на него взгляд и повела бровью:

– А ты решил снова сидеть в доме, один, как сыч?

– Как кто? – феран нахмурился.

– Сыч – это птица, хищная, из совиных, – объяснила Хэла. – Идеальный охотник. Удивительная птица, ночная и она абсолютно бесшумно летает. В моём мире есть такое выражение “один, как сыч”, не знаю почему, наверное, потому что совы птицы-одиночки. А ещё совы символ мудрости. Научное название сыча – афина. А Афина – это богиня мудрости и военного ремесла. По-моему идеально для тебя.

– Действительно, – ухмыльнулся Рэтар.

– Почему ты не любишь костры?

– Я люблю костры, – возразил он. – До того как стал фераном, я почти не пропускал их. Особенно в детстве. Даже в военных походах, костры в честь праздника, особенно Изара – это неприкосновенное.

– Что изменилось с того момента, как ты стал фераном? – поинтересовалась Хэла. – Разве ферану нельзя на костры? Без него же их даже не зажигают.

– Мой отец никогда на них не ходил, – вздохнул Рэтар. – Но при том, что он был вечно мной недоволен, да и вообще всем недоволен. Он никогда ничего против костров нам не говорил. И я тоже думал, что он просто их не любит. А потом стал фераном. И понял, что феран на кострах всех стесняет. Достаточно и митара. А феран он, как…

– Батя, – проговорила Хэла серьёзно, а потом улыбнулась. – Как отец, а при отце не поругаешься матом, не выпьешь и уж тем более не пообжимаешься… надо вести себя прилично, а какое тогда веселье?

– Да, Хэла, – рассмеялся он, – как-то так.

– Но разве отец не человек? – ведьма сконила голову, и слегка улыбнулась.

– Человек, – согласился феран. – Но когда ты отец целого ферната и все эти люди смотрят на тебя, как на кого-то подобного чуть ли не богу… Ты для них тот, кто всё может, ты их опора, надежда, защита. Ты должен быть непоколебим, как гора…

– Тут и не повеселиться, – проговорила Хэла, а Рэтар усмехнулся. – Можем не идти, так? Или нет?

– Эти костры пропустить нельзя, – вздохнул феран.

– Из-за нападения? – спросила ведьма. Он кивнул и Хэла, спустившись со стены, протянула ему руку. – Тогда пошли?

Взяв её руку с ледяными пальцами, феран потянул ведьму на себя и она оказалась у него на коленях.

– Мы можем задержаться, – прошептал Рэтар, целуя ей пальцы.

– Достопочтенный феран, ты с ума сошёл, – она нахмурилась и попыталась встать, глянув на выход.

– Хэла, в доме пусто, – улыбнулся он, прижимая её сильнее, и поцеловал в шею. – И ты об этом знаешь.

– Кто-то может вернуться и, – шепнула ведьма, – я не замечу, и…

Его рука добралась до её ног под юбкой, Хэла выдохнула и Рэтару удалось её поцеловать. Получив стон со своим именем в губы, он развернул её спиной к стене, чтобы закрыть собой.

– Отпусти, Хэла, – шепнул он и, в очередной раз, утонул в бездне её замутнённых от страсти глаз.

И словно не было близости утром, словно он в руках её не держал вечность. И внутри эта пустота, которую можно заполнить только вот этой нежностью рук, мягкостью тела, ласковым дыханием на коже, и этой настоящей, живой страстью… стоны, бездна взгляда…

Никогда не было такой тяги к женщине, никогда не было столько вот всепоглощающего желания, которое рвало на части, сметая всё кругом. Он вообще сможет без неё?

Всё, что происходило там, за пределами этого их маленького, но такого бескрайнего кажется мира на двоих, было не важно, не нужно и так тяготило. Рэтар понимал Хэлу, когда она говорила об одиночестве, каждое слово, потому что у него было так же.

– Ну, что пошли петь? – спросила Хэла хриплым голосом, пытаясь прийти в себя.

Рэтар прижимал её к себе, невообразимо хрупкую после их близости, внезапно ставшую совсем маленькой рядом с ним. Улыбнувшись и поцеловав, ему больше всего на свете хотелось сейчас утащить её к себе, укутать и не отпускать, и вообще ничего не делать.

– Про дурака и молнию? – спросил феран.

– И не только, – хихикнула ведьма.

– Эта песня кажется про меня, – заметил Рэтар.

– Правда? – нахмурившись, она посмотрела на него с удивлением.

– Да, – шепнул он, всё никак не желая отпустить.

– Эта песня про дурака, – заметила Хэла.

– Разве? Люди считали его дураком только, потому что он хотел поймать молнию, но кто сказал, что он был дурак? Молнию-то он поймал. И я поймал, разве нет? Вот она – светит только мне.

Ведьма рассмеялась, уткнувшись ему в шею:

– Да ну тебя! И правда – дурак, – смущённо буркнула Хэла.

Улыбнувшись Рэтар поцеловал её, потом сильнее к себе прижал. Снаружи запели песни, они начинались где-то в селении и по подхватывающим на кострах людям доходили до дома.

– Идём? – шёпотом спросила ведьма.

– Идём, – кивнул феран с неохотой и помог ей затянуть шнуровку на платье.

– Ты меня растрепал всю, – насупилась она, ощупывая свою голову.

– Мне так больше нравится, – ответил Рэтар, – но сейчас это и вправду плохо.

Хэла уставилась на него, приподняв вопросительно бровь.

– Потому что так мне сложнее держать себя в руках, точнее свои руки от тебя подальше, – пояснил он. – Невозможная будет мука.

Ведьма стояла мгновение, а потом рассмеялась звонко и заразительно.

– Вот вы неугомонный, достопочтенный феран.

Он ухмыльнулся и подав ей руку, чтобы помочь спуститься, пошёл в дом.

– Рэтар, – позвала Хэла и, когда он обернулся, увидел в ирнитовых глазах что-то неуловимо тревожное.

– Да? – нахмурился он. Её взгляд пугал. – Что, родная?

– Нет, ничего, – ведьма мотнула головой, потом слегла улыбнулась, пытаясь показать, что всё хорошо.

Но хорошо не было.

– Хэла, – феран вернулся и обнял руками лицо, заглядывая в глаза.

– Просто… не хочу туда идти… и… если что-то случится всё-таки, ты… – она сглотнула и закусила губу.

– Я обещаю, что буду осторожен, хорошо? – проговорил Рэтар, надеясь её успокоить. Хэла кивнула, уткнулась лбом ему в грудь.

“Боги, хорошая моя, не тревожься!” – обнял её, втянул теплый запах.

Она действительно переживала и это была такая чистым, открытым чувством, что защемило сердце.

Пока Тёрк разделывал Роара, внутри билось понимание, что вчера Рэтар поступил так же, как митар. Сомнения полезли наружу, а он с ними не совладал и сделал своей ведьме больно.

Стоял, ждал в тревоге, грыз себя, а Хэла с её песнями разбивала внутри всё безжалостно. И становилось только хуже.

А дальше понеслось… поскакало… Как звери, на кровь, на добычу, обостряя все чувства до предела – как же Рэтар был зависим от этого. Как оно его сметало – запах битвы, звук битвы, дух битвы. Так просто не отпускает. Уж такого как он точно.

Вот тут было хорошо, до воя, до скрежета в зубах, до дикой радости. Это мерзкое ощущение, когда тебя не могут достать, ты словно высшее создание. Бессмертный. Высший хищник в самом лучшей своей форме.

И уже когда заметил стрелу, летящую в спину Миргану, и сам собой подставился под неё и кольнуло вот это обещание. Ухмыльнулся сам себе – вот тебе и осторожен! Хэла теперь наваляет и будет права. Брат ошалело уставился на него.

– Рэтар, я…

Феран мотнул головой, давая понять, что всё хорошо, потому что дышал этим кровавым воздухом, потому что азарт наполнял лёгкие и этот триумф, потому что поймал мгновение.

Стрела прошила насквозь плечо и теперь тянула в ране, но кости были целы, а в пылу боя так вообще была чем-то незначительным. Ощупав плечо и убедившись, что ранение не страшное, он с силой выдернул стрелу. Опрометчиво, конечно, но сейчас носиться с раной было глупо.

Нападавших было меньше, чем ждал Рэтар. Он почему-то был уверен, что их должно быть больше, особенно против отряда ферана и отряда митара, которые сейчас были в Трите и уж, хоть рубите его на куски, он не поверил бы, что напавшие этого не знали.

Или они дураки, или самоубийцы… Или всё это ради чего-то совсем другого и Рэтар смотрит на всё происходящее совсем с неправильной стороны.

Сомнение в выводах разрослось мгновенно, стало гнетуще огромным, удушающим. И крик со стороны дома его сломал.

Вот тот ужас, который феран испытал, когда увидел тело Хэлы у мага, этот ужас снова поднял голову и щёлкнув клыкастой пастью, вгрызся в позвоночник.

А потом этот водоворот – Хэла жива, но к ней нельзя, это её лицо, страшное, жуткое, безумное… потерявшее всё человеческое в отсветах огней костра.

“Потом не говори, что я не предупреждал. Когда вокруг тебя трупы будут лежать, а ты будешь стоять, смотреть на это и понимать, что сделать ничего уже нельзя”, – слова Зеура загромыхали раскатами внутри.

Хэла никого не убивала, Хэла боялась убивать…

А Карлина за его спиной объясняла что-то про молнию в земле, которой чёрная ведьма убила нападающих. И дальше – вопросы-ответы. И… они не могли докричаться до неё.

– Хэла, – беззвучно проговорил Рэтар одними губами.

“Родная моя, хорошая моя, Хэла… несносная моя, прошу тебя, Хэла…” – умолял он про себя, не имея больше никакой возможности что-то сделать. В бессилии феран повёл плечом со злости на себя и рана, о которой он успел уже напрочь забыть, ударила болью с силой, начала разрастаться.

И вдруг, словно чувствуя эту его боль, Хэла подняла на него свой взгляд. В нём было столько горя, что захотелось уничтожить всё вокруг, пламя внутри метнулось, а его чудище взвыло.

Гул, неприятный, навязчивый, исчез и даже не зная до конца что это было, Рэтар понял, что теперь можно добраться до ведьмы.

Тела нападающих разбросанные по двору, а в руках Хэлы мёртвая Найта – как Рэтар мог так просчитаться?

Из последних сил, яростно, переступая через отчаянное желание просто обнять свою ведьму, прижать к себе, он разорвал себя, пытаясь понять, что нужно сделать в первую очередь и, стараясь ничего не забыть, отдал приказы.

Оказавшись в доме, на лестнице сдерживать себя уже не было сил, да и не надо было – Рэтар подхватил потерянную, идущую словно неживая, Хэлу на руки. Ведьма была холодная, такая, что стало страшно, словно и вправду умерла.

– Ты ранен? – будто в бреду спросила она, протянув руку к плечу.

– Это ничего, родная, ничего. Пройдёт, – усадив её на кровать, он стал её раздевать, снимая платье с кровавыми пятнами на нём, потом нижнюю рубаху.

Хэла не сопротивлялась, дала закутать себя в укрывало, но, когда Рэтар хотел её уложить, не далась: