Текст книги "Дочь мафии (СИ)"

Автор книги: Fosi

– Где тут у вас ведьма? Отдавайте, а то девке конец, – с этими словами он приставил под рёбра девочки кинжал.

Глава 21

Роара искренне раздражало, что от него что-то скрывают. Но открыто поговорить с Рэтаром всё никак не получалось – костры и их защита занимали всё время митара. Да и самого ферана он почти не видел и это тоже было весьма подозрительно, словно что-то происходило у Роара под носом, а он не замечал, как не пытался.

Вчера митар хотел отчитаться о готовности костров, когда во дворе сложили последний, но тана в рабочей комнате не нашёл. Брок, покачав головой, сказал, что феран вернулся в Тэраф и был настолько зол, что это ощущалось даже на приличном расстоянии. То ли это было следствием утренней стычки с Шерга, то ли дело было в визите мага.

Встретив днём Зеура, когда тот уже собирался уходить, Роар предложил ему вернуться на костры, но маг отказался. Он был невероятно угрюм, раздражён и неразговорчив, хотя обычно они с ним всегда находили о чём поговорить и пошутить.

– Что случилось-то, Зеур? – нахмурился митар.

– Ничего. Пока. Хотя, нет, – гневно мотнул головой маг. – Случилось – вам призвали неправильную чёрную ведьму.

– Что значит неправильную?

– Не важно. Надеюсь твой феран отдаёт себе отчёт в том, что делает, – и с этими словами Зеур покинул Трит через портал.

И это Роара тоже раздражало.

Что значит “неправильная”? Или маг имел ввиду то, что Хэла умела лечить? Но кто ж знает – может и другие чёрные умеют лечить, просто в них много злости, как в их предыдущей ведьме. Может они умеют, но не лечат, предпочитая калечить.

Хэла же была славной, мудрой, внимательной и тёплой. В ней было столько материнской любви, что не заметить было невозможно. И дело было не в её отношении к Найте, она даже с воинами, которые помоложе была ласковой и участливой.

Роар ухмыльнулся, вспоминая, как на днях Хэла в очередной раз назвала Гнарка милым. Тот, здоровенный изариец, сильный, зубастый вояка, весь в шрамах, выглядел сурово и пугающе, но на деле был не старше Элгора, и Хэла обожала парня и всегда была к нему внимательной и поддерживала. И ведь может и видела, хотя было чувство, что в Гнарка не смотрела, как и в того же Роара, да скорее чувствовала, что парень сирота, что не помнил материнской любви. Его мальчишкой нашли в поле почти живого после разорения селения, в котором он жил. Всех убили, а он выжил, его спас Рэтар, воспитала мать Тёрка, мальчишка рос вместе с Броком, а потом пошёл в служение, чтобы отдать долг за спасение, хотя никто от него этого не ждал. И как он смотрел на Хэлу – Роар точно знал, что был смущён её вниманию, но безусловно благодарен.

А тут маг со своей “неправильной” – уж точно оно не было дурным. Или Зеур видел то, что они не видят? Действительно так могло быть.

У Зеура появились какие-то опасения, он поделился ими с Рэтаром, но феран не прислушался? Потому что без ума от Хэлы, потому что чувства к ней серьёзные и глубокие?

Тан никогда не был бы опрометчив, он всё просчитывал наперёд, всегда слышал доводы разума, и при этом в нём сильна эта его звериная сущность. Рэтар – хищник, который чувствовал, чуял опасность и, если Хэла была опасна, феран бы знал это – Роар не сомневался.

С утра на тренировке, где Шерга решил, как показалось митару, закончить свою жизнь самоубийством, чудище так явно полезло из Рэтара, что полезло наружу это знакомое чувство войны.

Роар ощутил себя на поле сражения, когда от опасности волосы встают дыбом. Он видел просчитывающего варианты остановить ферана Тёрка, видел напряжённые лица Миргана и Гира, он и сам был готов полезть под меч тана, лишь бы остановить его в решимости уничтожить Шерга.

И что только на этого урода нашло?

Но Рэтар совладал с собой. И Шерга был жив, хотя, несмотря на то, что все они пытались просчитать свои шансы остановить ферана, но в каждом билось невероятное желание, чтобы Шерга умер здесь и сейчас.

Роар тогда глянул в сторону сидящих ведьм, Хэла была бледной и напряжённой, а Милена испуганной до предела. Внутри метнулось желание её успокоить.

Всё это его уже так сильно выматывало, что было невозможно даже вздохнуть спокойно. Митар постоянно был напряжён от того, что избегал встреч с белой ведьмой – не хотел видеть её и теребить своё сердце, да и её.

Когда Элгор потащил его в харн, ему действительно показалось, что это неплохая идея, но от близости с наложницей всё стало только хуже, словно он сам себя предал. С чего вдруг вообще?

Было хорошо только, потому что прошла тяжесть телесная, а вот чувства и ощущения – они обострились и рвали в клочья. Глядя, как одна из его девиц лежит рядом, хотелось быть в другом месте и девушку другую хотелось, словно чужое всё. Хотя вот столько раз эта конкретная была у него в постели и не сосчитать.

Всё в голове переплелось в такой тугой узел, что разобрать на составляющие уже казалось и не получится.

Отправившись на костёр с утра, Роар столкнулся с Элгором, который в этот раз тоже решил отдать благодарность Изару. Уже по дороге от костра, после обряда, нашлись Тёрк, Брок и Рэтар.

Сам обряд обычно происходил в тишине, а потом было бы сложно избежать шутеек Тёрка – в прошлый тир даже было жаль, что никого из командиров отряда ферана не было в Зарне во время благословения Изара. Самый старший тан что-то громыхал, как обычно, подшучивая над младшими мужчинами, потом рассказал о каком-то смешном случае, который с ним случился ещё в детстве, потому что обряд он исправно творил тиров с двенадцати.

– А благодарность за качественную кровь ферана не забыли отдать? – спросил он, подмяв себе под бока Роара и Элгора.

– В честь чего? – недовольно буркнул бронар, но вывернуться не пытался, впрочем это было бесполезно.

– А как же? – сжал бронара ещё сильнее Тёрк. – На чью кровь ведьму чёрную призвали? Благодаря ей у тебя, малец, брат всё ещё есть. Да и, ох, сын даже где-то там в Кэроме растёт не один, а с мамкой.

Элгор промолчал. Рэтар усмехнулся, идя следом.

И тут, уже у дома, они пересеклись с возвращающейся из полей чёрной ведьмой и кажется невозможно было бы найти двух более острых на язык людей у них в окружении, чем Тёрк и Хэла.

– Ведьмочка моя, – громыхнул Тёрк.

– Вот уж теперь точно парад планет, – кивнула она головой, здороваясь со всеми. – Здравия желаю.

– Ты можешь представить сколько народа тебе здравия пожелали благодарности отдавая? – Тёрк в привычной ему манере сгрёб ведьму в охапку.

Роар с опаской глянул на ферана, но тот к облегчению лишь улыбнулся.

– А вот надеюсь, что никто, – ответила ему чёрная ведьма. – А то тут наслушавшись причитаний бабских по поводу разборчивости вашего Изара обожаемого и уже прям страшно.

Тёрк нахмурился и отпустил Хэлу, после чего она, чтобы устоять схватила за рукав стоящего к ней ближе всего Роара.

– Не думал, дорогой, – приподняла бровь она, поясняя свои слова, – что он сегодня, наслушавшись всех предполагаемых тобой дифирамбов, решит, что я достаточно стоящая бабёнка и утащит меня к себе вечерочком?

Мужчина застыл на мгновение, потом ухмыльнулся и гоготнул:

– Хэла, ведьмочка моя, ну с богами вроде не сражался, но уж, если ради тебя, то что мне бог, а?

– Договоришься, Тёрк, и он твои благодарности перестанет принимать, – погрозила ему пальцем ведьма.

– Да и рваши с ним, думаешь я благодаря Изару здесь стою? – и он развёл руками. – Нет, хорошая моя, вон, достопочтенный феран, мне жизнь знаешь сколько раз спасал?

– Ну, прям жаль, что не бог, – отозвался Рэтар, к удивлению поддерживая шутку.

– А то! Тогда мне бы не пришлось твою задницу спасать, – ответил старший, а феран согласно кивнул.

Они зашли во двор, где все разделились, Роар подошёл к ставшему в последнее время совсем погружённым в себя Элгору, Рэтар стоял с командирами и Броком, а Тёрк так и не отлепился от Хэлы.

– Как думаешь, сколько Рэтар ещё это терпеть намерен? – буркнул Элгор.

– Ты про что? – нахмурился Роар.

– Про Тёрка и Хэлу, – фыркнул брат.

– В смысле? – митар посмотрел на него в недоумении.

– Мне бы уже надоело это, и, если она его женщина, то чего Тёрк к ней руки тянет? – объяснил Элгор с определённой долей раздражения. – Не похоже на Рэтара – не верю, что, если бы он поставил Тёрка на место, то тот продолжал в том же духе, значит не поставил…

– Хм, – ухмыльнулся Роар. – А если бы на их месте были мы с тобой?

– А мы при чём? – недовольно зыркнул на брата бронар.

– Тёрк старший брат Рэтара, – пожал плечами митар. – Я твой старший брат. И как бы ты себя вёл, если бы был на месте Рэтара, а я был бы на месте Тёрка?

– А ты вёл бы себя, как Тёрк? – фыркнул Элгор.

– Нет, не вёл бы, – улыбнулся Роар.

– А если бы я был на месте Тёрка, а ты на месте Рэтара?

– Да успокойся, – повёл головой митар. – Всем всё понятно про них. Тёрку всё понятно. Хэла ясно с кем, чего ты разошёлся-то?

– Всем? – и было чувство, что младший брат едва себя сдерживает.

– Элгор, – нахмурился с вопросом Роар. – На, выпей, давай.

Они постояли немного, а потом все отправились в рабочую комнату ферана.

Спор был жарким. Они обсуждали, как лучше было распределить людей, исходя из того, что сегодня видели возле главного костра. Изначально всё было просто, но потом оказалось, что из окрестных селений в Трит на костры придут люди и нужно было срочно менять патрули и переставлять стражу, при чём делать это так, чтобы было не очень очевидно, что они готовятся к обороне от предполагаемого нападения, потому что тревожное беспокойство среди простых свободных была ни к чему.

Когда более менее пришли к какому-то единому решению по этому вопросу, начали спорить о том, что отряду митара досталось больше работы, чем отряду ферана.

– Чего? – громыхнул Тёрк. – Гир, ты давай, братец, не зарывайся, а? Ты у нас может весь из себя такой боевой и устал очень, но на прошлый Изар ты где был? А мы? А то вишь, пареньки его не выпьют в праздник. Я в прошлый праздник обряд провёл и пошёл мечом махать, потому что напали на нас, думая, что мы все в честь праздника пропились до беспамятства.

– Ты ещё вспомни, что ты делал в остальные благости Изара. И когда пил, а когда нет, – не сдавался Гир.

– А я тебе расскажу, – взвился старший брат.

– Пить не будет никто, – спокойно произнёс Рэтар и встретился с невообразимо нахмуренными взглядами своих братьев и танов.

– Рэтар, благо Изара же, – начал было Тёрк, говорящий сейчас за всех.

– Если кто из воинов сегодня попадётся мне пьяным, – отрезал феран, – и не способным держать меч в руках – это будет их последняя благодарность Изару. И ответственность будет лежать и на вас.

– По кружке цнели в честь разгоревшихся костров, – предложил старший брат.

– Обряды похоронные будут тоже на вас, – главу дома было сложно переупрямить.

– Может и не нападёт никто, – ответил на это Гир. – Сколько бродим по окрестностям и никого не нашли ни разу.

– Так пусть тот кто знает свои границы и может вовремя остановится – пьёт, а те, кто нет – лучше не начинают вовсе? – предложил Роар, понимая обиду командиров, а потом и воинов, которым они запретят пить.

– Я сказал то, что сказал, – проговорил феран, давая понять, что больше ничего слышать не намерен. – Цнельные будут держать ответ передо мной вместе со своими командирами. Все могут идти.

Тёрк проследил, чтобы почти всем налили по кружке цнели и пригрозил, что если кто выпьет больше, то будет иметь дело с ним или с Мирганом. Про ферана ни слова, но это было и не обязательно – двух командиров боялись больше, чем хотр. И страх гнева ферана был, конечно намного внушительнее, но и угроз от Тёрка и Миргана хватило, чтобы никто из воинов даже не заикнулся про обиду, что не могут праздновать, как всегда.

Рэтар не вышел вместе с командирами, оставшись у себя и так как Хэлы тоже не было на кострах, Роар не сомневался, что скорее всего они были вместе. Он даже думал, что они не явятся вовсе и он бы это понял, потому что феран не любил бывать на кострах и ясно, что ведьма будет с ним, хотя без её песен было бы не то. Но они пришли.

Сначала Хэла, потом Рэтар. Она устроилась между серых, как всегда весёлая и яркая, а феран поговорил кое с кем из дошедших до него городских и устроился с кружкой цнели возле бочек, что были сбоку от костра серых.

Роар решил подойти и поговорить. Подойти – подошёл, а вот заговорить не успел, потому что Хэла запела.

Как обычно тишина настала совершенно поразительная, как почти всегда бывало, когда Хэла пела что-то вот такое словно изнутри.

Такого голоса Роар у неё ещё не слышал. И песни такой тоже. Она была не длинной, в ней были неизвестные слова, впрочем сразу стало понятно, что это песня дерева. Очень хрупкого дерева, которое тоскует по другому, сильному, которое растёт на другом берегу реки?

Отчаяние, с которым рвала себя Хэла, когда пела, было просто невыносимым. У Роара всё внутри взвыло, поддаваясь этой тоске, он посмотрел на сидящую рядом с чёрной ведьмой Милену, для которой названия этих деревьев и песня родные, понятные – в глазах её было столько печали, столько горя, слёзы сами собой текли по щекам, она была такой маленькой, боги, такой невероятно недостижимо потерянной, испуганной. Она вцепилась в Хэлу, словно боясь её потерять и стало совсем невыносимо. Захотелось оказаться где угодно, но только не здесь.

Переведя взгляд на Рэтара, он понял, что тана тоже выворачивает, что тоже тянет из него тоску, боль, печаль. Но вот она, вот же его женщина и он может её обнять, может рассчитывать на близость, на тепло, на ласковый взгляд глаз…

И Роар внезапно только сейчас осознал, что ни разу не видел их просто стоящих рядом, ни разу не видел протянутой руки, ни разу даже взгляды их не пересекались, а если и пересекались, конечно пересекались, то не задерживались друг на друге достаточно долго, чтобы не порождать или скорее не укоренять мнение окружающих в том, что между ними есть близость. Вот та, порочная, страшная, так всех вокруг пугающая близость с чёрной ведьмой, которая обязательно обернётся для ферана чем-то жутким или смертельно опасным.

И совсем немногие знали точно, но даже Роар не решился бы об этом заговорить, точнее он решился, но сейчас понял насколько больно сделал Рэтару своими словами, спрашивая о том, кого феран будет спасать – Хэлу или его, своего тана.

Боги свидетели, никогда Роар не виделу Рэтара такого взгляда. Никогда. Не было в жизни мужчины, стоящего рядом с ним сейчас, женщины на которую он бы смотрел так, как на Хэлу. Она действительно задевала ферана с первого дня, как появилась. С того момента в башне магов, задела и самого Роара, он не врал себе, что если бы Хэла пустила к себе, он бы был счастлив близости с ней, но она не пускала, а Рэтар добрался, дотянулся, наплевал на всё, и теперь не мог даже открыто взять её руку, не то что обнять или что-то большее.

Картина утра, когда Тёрк обнимал Хэлу, стала представать совсем с другой стороны – эти два мужчины были в связке всегда. Почти всю жизнь. Тёрк был тенью своего единокровного брата, наследника ферната, защищал его, знал о нём всё. И вот эта его громкость, шутливость, вседозволенность… он оттягивал на себя внимание от Хэлы и Рэтара. Он обнимал, мял её, любя безумно, и понимая, что дальше нельзя, но таким поведением давая понять, что все разговоры о близости между фераном и чёрной ведьмой лишь разговоры, потому что все вокруг, точно зная характер главы Горанов, понимали, что если бы близость была, то не позволено было бы никому ничего такого вот, что позволял себе Тёрк, даже ему.

Песня смолкла и настала мёртвая тишина. Кажется даже костры трещать перестали.

Хэла открыла глаза и посмотрела на видимо попросившую эту песню серую, которая сидела к ним спиной и лица её Роар не видел, но пробежавшись взглядом по лицам всех присутствующих женщин, точно мог сказать, что эта серая тоже или плакала или едва сдерживала слёзы.

Перед носом митара возникла кружка с цнелей. Это был Тёрк.

– На вот, достопочтенный митар, тебе надо срочно, а то сейчас взвоешь вместе с девками, – сказал он тихо, а громко попросил Хэлу не петь таких грустных песен.

Хэла пошутила, что спела по просьбе, а Тёрк попросил про дураков и молний, вставая с другой стороны от ферана и у Роара было точное понимание, почему именно эта песня.

“Тёрк, чтоб тебе!” – ругнулся про себя митар.

Феран повёл плечами и шеей, глянул на брата и усмехнулся. А Хэла запела, слова подхватили домашние и воины.

– Тебя там эйол искал, но сюда не пойдёт из-за ведьм и серых, – тихо проговорил Тёрк, обращаясь к брату.

Рэтар пожал плечами и поморщился, потом спросил:

– А скажи-ка мне, Тёрк, кто у нас ещё за молниями гоняется?

– Кроме тебя? – ухмыльнулся старший мужчина. – Хотя ты свою поймал уже.

И к удивлению Роара, тан кивнул и ухмыльнулся.

– Ну, вот Гент, ловит ту, что песню попросила, – и Тёрк указал на серую.

– Лорана, – назвал имя девушки феран, точно знавший, как какую серую зовут даже во времена, когда их было больше тридцати.

– А разве у него нет невесты? – спросил Роар.

– Да, в Зарне. Девочка совсем, – ответил Тёрк. – Но думаешь, чего это девица песню такую грустную попросила про любовь? Коли было бы всё просто нам бы тут души не рвали.

Роар нахмурился. Рэтар кивнул.

– Дальше та, что напротив неё…

– Донна, – назвал имя феран.

– … она девочка ох, горячая, своенравная. У неё за юбку человек десять держится, а она всё всех направо и налево, – ухмыльнулся Тёрк. – Её так просто не возьмёшь, но вот к кому благосклонна – потом совсем голову теряют. Но, если что не по ней, она сразу дорогу им показывает прочь и дело с концом. Приходится пареньков на место ставить самому. Хотя кто поумнее, тот так за ней и волочится, счастливые зато смерть какие ходят. Таких человека три-четыре, наверное.

– Отлично, – фыркнул митар, тем не менее не переставая удивляться этой способности Тёрка быть в курсе всех, решительно всех дел.

– Дальше, – хмыкнул он.

– Оань, – назвал имя Рэтар.

Тёрк гоготнул:

– Она с птицей возится, Брок с птицей возится, но вроде не замечал я ничего такого. Да и парню не до того, а она строгая, да и животину любит кажись больше мужиков – видел как она украдкой тоорам морды чешет, иногда с Хэлой вместе, ну и хараг её любит. Фицры с ней тоже постоянно сидят, как и с Хэлой.

– Дальше Грета, – обозначил следующую серую феран.

– Милашка она, к ней всё Гнарк пытается подход найти, любит он миленьких таких. Ещё Брим.

– Брим? – удивился Роар, услышав имя воина из своего отряда.

– Да, он страх как млеет от неё, прям становиться сам не свой, – кивнул Тёрк. – Он такой когда пьёт. А тут и цнели не надо. Но пока ничего не получается ни у одного ни у другого.

– Йорнария?

– Не знаю, – слегка нахмурился старший брат ферана. – Она вообще от всех подальше держится и лицо у неё вечно такое, что к ней нельзя даже спросить чего подойти, не то что попытаться под юбку залезть.

Рэтар хмыкнул, словно соглашаясь.

– Куна.

– Мне кажется, что она любит кого-то, но я не знаю кого, так и не понял, – пожал плечами Тёрк. – У меня мысль была, что может из наших молодцов кто, из разведчиков или следопытов. Хорошо скрывают.

– От тебя? – ухмыльнулся феран, делая вид, что удивлён.

– Ну, знаешь, – повёл головой Тёрк. – Дальше мелкие девицы сидят…

– Сола и Анья, – назвал самых младших серых феран.

– Их не трогает никто, – пояснил старший мужчина, отпивая из своей кружки. – Хэлу все боятся.

– Карлина?

– А эту не трогает никто, потому что её саму бояться, – усмехнулся Тёрк. – Строгая очень и умная, не для нашего простого мужика.

– Последняя, – кивнул феран. – Маржи.

– Эта вместе с Донной крутила всем головы, – хмыкнул старший тан. – А сейчас смирно и тихо сидит. Гир там шустрит. Видимо унял её наш братец хорошо.

– Чего? – не поверил своим ушам Роар, когда услышал имя младшего брата Рэтара и Тёрка, который был командиром его отряда, и его другом.

– А то, – очень многозначительно улыбнулся Тёрк, – вон стоит, мне кажется девка сейчас сгорит вся, если он и дальше так смотреть на неё будет.

– И давно? – спросил Рэтар, внешне оставаясь спокойным.

– Не знаю. Вон у своего митара достопочтенного спроси, его же командир, его отряд. Друг его. Я вернулся из Шер-Аштар, а тут такая вот невменяемость, – и Тёрк наградил Роара взглядом полным издёвки.

– Всё хорошо было, – митар поверить не мог, что проглядел, как Гир стал близок с серой.

– Угу. Смотри, – подмигнул старший брат ферана, когда Маржи встала со своего места и пошла в дом. Почти одновременно с ней туда же отправился и Гир. Рэтар и Тёрк на это ухмыльнулись. Роар потёр глаза пальцами и тоже усмехнулся.

– Чтоб меня, – ругнулся митар с досадой.

– Про белую ведьму рассказать? – ухмыльнулся Тёрк, нагибаясь к ферану.

– Тёрк, – с угрозой взвился Роар.

– А есть что рассказать? – Рэтар вопросительно глянул на тана, во взгляде было столько насмешки, сколько Роар не видел никогда в жизни.

– Да вот, – и старший брат ферана, кивнул в сторону митара, – достопочтенный наследник твой у нас там главенствует. Только проблема у него есть по жизни – он у нас мужик горячий, в руках себя держать не умеет, а ещё частенько дело на полпути бросает, если проблема какая возникает. Вот как в детстве до дома не захотел добежать от бринты и под дождь ледяной попал.

– Тёрк, – повёл головой Роар, и если бы не было рядом Рэтара, то наверное это могло бы закончится плохо.

Правда справиться с Тёрком в рукопашную было невозможно. Единственный, кто мог ему противостоять – феран. На мечах может и смог бы достать, хотя и тут – Роар Горан был вторым мечником Кармии, но считали благородных, а Тёрк благородным по закону элата не был, хотя по опыту и умению, он был на одном уровне с Рэтаром, который в элате был первым.

– Брось парень, – повёл бровью старший мужчина. – Ты бегаешь быстрее всех, кого я знаю, и не надо мне говорить, что не добежал бы до башен, потому что нашли тебя от них недалече совсем, сколько бы ты бежал от того места? Хотя, прав, пример плохой. Ты же из вредности там остался и чтобы Ривану взбучку устроили, нет?

– А он-то тут при чём? – прорычал митар. – Сколько тиров прошло, ты мне припомни, что я может падал, когда ходить учился.

Тёрк ухмыльнулся.

– Зачем? А тот случай при том. Ты тогда характер показал, с тех пор не изменился ни разу. И тут надо сказать – или ты всё бросил, или вот ты умён, а? Пока бежал, план такой придумать – я здесь лягу, меня поколотит, может горячка случится, но я же не помру, а зато Ривана может высекут за это или хотя бы взбучку какую устроят, – повёл бровью Тёрк. – Потому что всё остальное ему прощали. Нет? Благородно, честно. Глупо, но благородно. Так с тех пор и идёт, и с девочкой так получилось?

Старший тан говорил тихо, чтобы не беспокоить сидящих у костра. Говорил, как резал. Правду говорил. Рэтар никак не реагировал, и его невозможно было сейчас прочитать.

– Ты из благородства с ней сошёлся? Она такая несчастная вся, славная, милая, светлая, крохотная, такую защищать хочется – самому убиться, а её защитить. Да?

Роару хотелось уйти, но он понимал, что сейчас позволить себе этого не может, и стоял на месте, несмотря на то, что каждое слово Тёрка причиняло боль и дёргало с корнем.

– И ты так славно это проделал во время нападения шальных, – кольнул тот. – А потом что? Она оказывается может быть не милой, ей оказывается тоже злость известна и такая неприглядная – вся эта милость исчезает? Свет гаснет?

Старший мужчина ухмыльнулся в бороду:

– Но ты же знаешь, что обида – штука мерзкая. Не из-за неё ли ты, мальчишкой под дождь ледяной лёг? – Тёрк прищурился. – И сколько у тебя такого было, а? От обиды ещё никому легче не было. Вот и она… а ты что сделал? Испугался? Отступил? А зачем ты её в постель к себе потянул, если не знал о ней ничего?

Митар повёл головой, чувствовал, что готов вгрызться Тёрку в глотку, но понимал, что не сможет этого сделать.

– Она и луня тут толком не провела, а ты не сдержался, – прохрипел брат ферана. – Это тебе не девка из селения, она из другого мира, живущего другими законами, другими ценностями. Теперь не знаешь, как быть? Сердце рвётся, душа воет, ревёт дарланами? А смелости исправить всё нет? Проще же сделать вид, что ты не знаешь её, так?

Эта особенность Тёрка всегда выводила из себя. Он был этаким мудрым благостным мужиком, старшим, всегда улыбался и всегда был в хорошем расположении духа. Будто бы. На деле самый старший сын Эаргана Горана был въедливым, внимательным, суровым и всегда говорил правду в глаза – неприглядную, неприятную, резкую, жёсткую, хлёсткую. Бил наотмашь.

И сейчас он говорил то, что Роар не хотел слышать. Каждое слово выбивало дух и уж лучше бы Тёрк его избил, чем сказал всё это. Разве что не назвал трусом. Даже ярость внутри сейчас горела выжигая внутренности – ярость на самого себя.

Роар просто прикоснулся – Милена поддалась… он и сам знал, что всё так. Но надеялся, где-то очень глубоко, что если он сделает шаг назад, если уйдёт в тень, если перестанет пересекаться – ей станет легче, её отпустит, ей не будет больно.

– Злишься на меня? – ухмыльнулся Тёрк. – Зубами скрипишь? Ну, хочешь, попробуй меня достать, я даже ударить тебе дам первому и будет у тебя возможность срубить меня с одного удара. Ну, а если нет – не обессудь, уделаю тебя, достопочтенный митар, что перестанешь чувствовать, как душенька болит, потому что всё остальное будет болеть. Зато бабоньки тебя жалеть будут.

– Тёрк, чтоб тебе! – и Роар встретился с ним взглядом, потому что до того боялся, думая, что не совладает с собой. – Отвали!

– Научись отвечать за свои поступки, парень, – и тан стал серьёзным, Роар видел все его клыки сейчас, он был готов к тому, что Роар его попробует достать. – А то Элгора опекаешь, потому что дерзкий братец, глупости творит постоянно, а сам насколько от него отошёл? Сам-то повзрослел?

Хэла снова запела что-то душераздирающее, заунывное. Тёрк фыркнул недовольно, глянул в сторону костра и обомлел. Роар глянул туда же и увидел, как вокруг Милены, всё так же крепко держащей Хэлу за руку что-то растёт. Быстро – пока поётся песня, тянется трава, потом она теряет свой цвет, меняет его и становится другой, высыхает…

Роар глянул на танов – они во все глаза, не скрывая восторга смотрели на это чудо, которое явно творила белая ведьма. Её уже и не видно было сидящую среди этой травы, но она будто и не знала, что происходит, а вокруг все замерли, чтобы не спугнуть, чтобы не разрушить то, что сейчас происходило.

Когда Хэла допела и Милена открыла глаза, она была невероятно удивлена тому, что произошло. Хэла что-то сказала в свойственной ей шутливой манере, потом Тёрк что-то спросил, но Роар не слушал их. Он смотрел на изумлённое детское лицо белой ведьмы и больше всего на свете ему хотелось сейчас обнять её.

“Ты смогла сделать чудо, ты сотворила что-то живое, видишь – ты можешь, маленькая, ты можешь! Не сомневайся в себе!” – как бы сильно ему хотелось сказать это вслух.

Что-то возразила Мита и Хэла ответила ей, будто ничего между ними не было. А Роар встретился взглядами с Миленой и потянуло, рвануло с такой силой, что в глазах потемнело.

Как он мог отступить? Как можно было так испугаться и надеется на то, что само собой всё изменится? Её несчастье было так велико, что не было наверное возможности его измерить и в этом был виноват именно он…

– Хэла, что? – тихо прошептал тан и этот шёпот был таким ледяным, что отрезвил Роара мгновенно.

Он глянул на ферана, тот смотрел на Хэлу, нахмурившись, с нескрываемым беспокойством. Чёрная ведьма была совершенно непроницаемой – краска сошла с её лица, она смотрела в никуда, потом взгляд пришёл в движение. А потом вернулся к ним, точнее к Рэтару.

Приказы феран отдавал чётко, ясно и совершенно ни в чём не сомневаясь.

Дальше лишь ярость. Нападали вдоль всех костров. В селении всё тоже пришло в движение. Но воины из дома были первыми, на башнях запалили огни, костры помогли сделав место нападения достаточно освещёнными – врасплох Горанов не застали.

Роар отпустил сдерживаемый до сего момента гнев… на себя, на то, что случилось, на Тёрка и его, падающие на голову словно камни, слова.

Нападавших было чуть больше двух с половиной сотен, они растянулись в линию, вдоль костров и наверное не ждали, и это было странно, что их будут встречать.

Когда врага вокруг митара не оказалось, он осмотрелся в поисках Рэтара. В сражении они отошли от дома, были сейчас где-то в месте, где была та самая бринта, которую сегодня упомянул Тёрк и в которой Роар сделал то, что сейчас причиняло столько боли и жгло стыдом.

– Все? – это был Элгор, который оказался к брату ближе всего.

– Мало, нет? – отозвался кто-то из воинов с сомнением.

Роар всё же увидел в мерцании костров Тёрка. И они с Элгором переместились туда.

– Часть ушла, – сказал Гир.

– Давайте за ними, – отдал приказ Тёрк.

– Оставь, – отозвался Рэтар, который оказался ниже по дороге и сейчас они с Мирганом дошли до остальных. По куртке Рэтара расползалось тёмное пятно – рана была от стрелы. Роар сделал движение к ферану, но тот его остановил. – В темень не нужно этого. Хотя мы знаем, что засады там нет, но Гир, обеспечь возвращение людей обратно в селение. Проверить ненавязчиво всех пришлых ещё раз и разместить в доме служения до утра. Раненых шальных под башни.

– Мало их было, – пробормотал Мирган.

– Увели нас только, – нахмурился Тёрк, соглашаясь с братом.

Рэтар нахмурился глядя на дом, который по сути сейчас остался прикрыт только сторожевыми башнями и воинами на них.

– Возвращаемся, – отдал приказ феран, и в этом момент они услышали громкий и очень жуткий женский вопль.

К ужасу Роара, он не сомневался, что кричала Мита.

Воины ринулись к дому, на башнях начали подавать сигналы об опасности. Когда они добежали почти до ворот, под ноги им бросилась та серая, которую Тёрк назвал строгой и умной, Карлина, кажется, и никогда она не была настолько возбуждённой и взволнованной.

– Дальше нельзя, – остановила она воинов.

– В смысле нельзя, женщина? – взвился Мирган.

– Тут всё под силой энергии, – ответила она. – Наступите и умрёте.

– Что? – наступил на неё Элгор.

Девушка не стала объяснять, показала как можно было пройти по какой-то одной ей ведомой безопасной границе и Роар заступив немного почувствовал весьма ощутимый удар в ногу.

Они остановились перед одним из костров, всего в тридцати шагах от них был костёр серых, а за ним на земле сидела Хэла. Роар видел отсветы пламени на её лице. Она была совсем не в себе, безумной что ли – тот самый жуткий взгляд, который, увидев однажды, точно понимаешь, что перед тобой чёрная ведьма, истинное зло во плоти.

Присмотревшись митар увидел нескольких воинов – нападавшие, которые как-то оказались во внутреннем дворе, позади всех кто укрылся в башнях и позади воинов, которые ушли в поле навстречу тем, кто судя по всему не успели напасть, потому что Хэла предупредила об этом. Они стояли словно сотрясаемые судорогой, но не падали, словно не могли упасть.