Текст книги "Дочь мафии (СИ)"

Автор книги: Fosi

– И батюшка уже дал на это свое согласие, – поспешил добавить Алешка, пододвигая брату кресло, в которое тот с облегчением уселся. По всему было видно, что усилия пока даются ему с трудом.

– Ну да, – со вздохом произнес Григорянский, – долго ли продлится это согласие? Он так и не позволил арестовать своих друзей.

– Вась, – Федор недовольно поморщился, – взгляни на это дело отстраненно. Что им можно предъявить? Армия? Так не они же направляли действия Пчелинцева. Фрадштадтцы на пути Холода? Так прямых доказательств нет, они по этому морю испокон веку плавают. Сделку с Уппландом сорвать пытались? Так она действительно дорого стоит, вроде как сохранить казну хотели. А то, что они в общем противники нашей политики, – это еще не преступление.

– Да как же это? – возмущенно всплеснул руками князь Василий. – Из-за них столько солдат погибло, артиллерию целой армии загубили! Да Миха тут битый час отношения с ними выяснял – и все зазря? Завтра государь опять их на должности поставит – и все заново начнется?

– Василий, – со вздохом произнес я, – потому я и устроил это представление, что по факту предъявить нам нечего. А так хоть страна узнает своих «героев». Может, хоть подпорченные репутации не позволят Ивану Федоровичу снова доверить им важные посты. А надеяться на то, что он арестует своих друзей, было наивно. Я бы тоже не арестовал.

– На этот раз есть все основания верить, что история не повторится, – подал голос Алексей. – Государю очень понравилась поданная Михой идея «править, но не управлять».

– Да, для батюшки это идеальный вариант, – усмехнулся Федор, – балы, охота, театры, фаворитки, торжественные приемы. Все это остается ему и оплачивается казной. Правительство он будет формально утверждать, но в его дела лезть не будет. При этом все успехи – это и его заслуга, а все неудачи – это промашки правительства. Очень удобно.

– Да уж, на такое и я бы согласился, – с кислой миной на лице сказал Григорянский.

– Нет уж, Вася, – на этот раз царевич Федор широко улыбнулся, – вы все трое готовьтесь работать! Много и упорно!

– Так когда мы отказывались-то? – развел руками князь.

– Кстати, Миша, – лицо наследника престола посерьезнело, – я знаю, что ты не будешь настаивать на публичном наказании для Глазкова и Свитова, но меры на будущее примешь. Прошу тебя, на крайности иди, только если они снова дадут повод! Нам конфронтация с батюшкиным двором не нужна.

– Просто пусть больше не становятся на моем пути, – спокойно пожал я плечами.

А что я мог сказать? Так и думал поступить. Сам-то по себе я человек не кровожадный, и если меня не трогать, то и мухи не обижу. Но теперь буду гораздо осмотрительнее и при малейшем намеке на возникновение опасной ситуации задействую все доступные мне средства, чтобы разобраться с внутренними врагами самостоятельно и до того, как они будут в состоянии причинить вред мне или моей семье. Я все-таки курирую в Таридии разведку, контрразведку и прессу, а при таком наборе инструментов можно решить практически любую проблему, было бы желание. Придется, так сказать, использовать служебное положение в благих целях.

– Я так и сказал отцу, – с довольным видом кивнул головой Федор, – что ты можешь мстить за него, за нас с Алешкой, за Натали с сыном, за друзей и подчиненных, а за себя не станешь. Просто сделаешь так, чтобы это больше не повторилось.

– Все так, – я вновь пожал плечами.

– Ты завтра зайди к государю с утра. Сегодня он еще не созрел для извинений, – смущенно хихикнул Алешка. – А завтра наградит тебя.

– Не в наградах дело, – отмахнулся я.

– Ну, это уж сами там разбирайтесь, – Федя осторожно потянулся в кресле, слегка поморщившись при этом от боли. – Проклятые островитяне! Хорошо, что ты им знатно отомстил!

– Да, Миха, рассказывай давай уже! Тяжело с Яношем пришлось? – наконец не вытерпел Алешка.

– Ты не поверишь, даже шпагу из ножен ни разу не вытянул! – слегка покривил душой я, опуская эпизод сражения с коронным маршалом в Малоозерске.

– Да уж наслышаны, как изводил улорийцев «комариной тактикой», – радостно вставил Григорянский, – и как лед в летние ночи на них сыпался, и как двойника фрадштадтцам подставил!

– К двойнику вообще никакого отношения не имею! – возмущенно ответил я. – А лед – это так, для дополнительного воздействия на психику.

– Но как же ты на корабль островитян попал? – снова перехватил инициативу Алексей. – Вроде за борт упал, а как наши на контрабордаж пошли, так ты уже на вражеском мостике фрадштадтцев крошишь!

– В море пришлось искупаться, – я раздраженно махнул рукой, уже понимая, что в случайность не поверят даже мои друзья, – фал с фрадштадтского корабля удачно под рукой оказался. Влез по нему на палубу, а там уже дело техники было, меня ведь никто не ждал.

– Как у тебя все всегда просто да случайно выходит! – рассмеялся царевич Алешка и, толкнув меня в бок, кивнул на Григорянского: – А Васька-то, глянь, какой задумчивый – не иначе, уже все твои приключения в новую легенду встраивает!

Все, включая князя Василия, весело рассмеялись.

– Ладно, с Яношем все более или менее понятно, – наконец взял слово Федор, – но неужели с Фрадштадтом тоже случайно так вышло?

– Там не случайно, – принялся объяснять я, – там удачно обстоятельства сложились, даже налет воздушных шаров пригодился для отвлечения внимания от аферы. Но такого результата я никак не ожидал. Думал денег заработать, авторитет властей подорвать, под шумок беспорядки устроить, желательно с пожаром в порту. Да еще герцога Кемницкого приподнять из грязи, чтобы в королевской семье у нас свой агент влияния был. Но чтобы вот так, со сменой короля и недельными погромами – об этом можно было только мечтать!

– Опасный ты человек, Холод, – усмехнулся Григорянский, – даже самые смелые твои мечты сбываются.

Ну, это уж ты, Василий, через край хватил! Кабы было так, насколько все было бы проще. А тут пока заграничными делами занимался, дома чуть не скушали с потрохами.

– Ладно, предлагаю после обеда встретиться у меня, – продолжил наследник престола, сменяя тему, – расскажешь все в подробностях. А после о новом правительстве поговорим. Людей подходящих подобрать нужно да определиться, чем кто из нас заниматься станет.

– Да как-то я уже свыкся с мыслью, что буду губернатором Рунгазеи, – ехидно заметил я, и все снова рассмеялись.

А зря. Я серьезно подумаю над этим вопросом. Мне ли не знать, насколько важны могут оказаться в будущем земли на новом континенте? Так что толковый губернатор с широкими полномочиями там действительно нужен.

Поэтому об этом мы тоже поговорим, но немного позже. Сейчас же мне нужно отправить курьера с условной фразой к Натали в Корбин. Пока пусть возвращаются в столицу, а там видно будет.

27

Барон Эндрю Альберт, он же в недавнем прошлом граф Андрей Воротынский, с бокалом дорогого вина вышел на балкон полюбоваться расцвеченными яркими огнями фейерверков аллеями королевского сада. Праздничный вечер был в разгаре, три часа назад епископ Таунсвильский возложил корону на голову герцога Эдуарда Кемницкого. Бывшего герцога, а ныне короля Эдуарда Третьего.

Все произошло настолько стремительно, что он до сих пор не мог поверить в реальность случившегося. Семья предыдущего монарха так спешила сбежать из охваченного волнениями города, что по неосторожности упала в пропасть вместе с каретой. Может, и не неосторожность это была, может, чей-то умысел, но ни сам барон, ни его люди к этому причастны не были.

А дальше беснующаяся толпа «вдруг» вспомнила о том, кто в свое время и сам не поддался массовому безумию погони за легкими деньгами, и других пытался отговаривать, кто стоически терпел издевки и насмешки от высшего света, буржуазии, газетчиков и простых прохожих на улицах. Кто, принадлежа к королевской семье, влачил жалкое существование, но отстоял свое право быть с любимой женщиной. Кто призывал толпу к порядку, а Корону к ответственности за происходящее в стране и ничего не просил для себя. В общем, весь Фрадштадт вдруг заговорил о герцоге Эдуарде.

Само по себе это еще ничего не значило, в мировой истории таких «королей из толпы» было не так уж и мало. Как правило, все они кончали очень и очень плохо, поскольку власти не имели привычки церемониться с теми, кто представляет для них даже потенциальную угрозу. Но когда протеже барона поддержала сначала Палата лордов, а за ней и весь Парламент, ситуация резко изменилась.

После этого Эндрю пришлось еще проехаться со своим ошалевшим от нежданно свалившейся на него популярности подопечным по самым авторитетным воинским частям – и дело было сделано. Все прочие претенденты на королевский трон, один за другим, официально отреклись от своих притязаний в пользу Эдуарда. Тот же в ответ предоставил им гарантии безопасности, что тоже было немаловажно.

И вот, как-то так вышло, что все препятствия на пути герцога Кемницкого к трону устранились сами собой. Вроде бы и сам барон Альберт, и Центр, как князь Бодров приучил называть руководство таридийской разведки, выстраивали свои задачи с прицелом именно на это. Но кто же, находясь в здравом уме, будет всерьез рассчитывать добиться смены власти в самой могущественной стране мира?

Хотя нет. Уж кому-кому, а Князю Холоду отказать в здравомыслии было нельзя. А поскольку инициатором плана был именно он, логично было предположить, что уж он-то предвидел именно такой исход, и от такой прозорливости становилось немного не по себе как барону Эндрю Альберту, так и графу Андрею Михайловичу Воротынскому.

– Однако странные метаморфозы случаются иногда с людьми от хорошего удара по голове, – пробормотал он задумчиво себе под нос, имея в виду странную историю пяти– или шестилетней давности с неудавшимся покушением на Бодрова. Именно после него Михаил начал меняться, очень быстро превратившись из никем не принимаемого всерьез князька-неудачника в значимую для Таридии фигуру. И если раньше Холодом его называли лишь льстецы, как наследника древних земель Холодного Удела, то теперь вся страна по праву величала его Князем Холодом. Такая вот игра на повышение вышла.

Может, не такая яркая, как у герцога Кемницкого, без занятия трона, но Михаил к этому просто не стремился. И здесь Воротынский был с ним согласен на все сто процентов, потому что гораздо выгоднее управлять процессами, находясь не на самой вершине, а где-нибудь рядом с ней.

Вот и ему теперь придется осваивать эту науку, балансируя вместе со своим подопечным между интересами Фрадштадта и Таридии. Причем делать это придется так тонко, чтобы и у самого Эдуарда, а уж тем паче у окружающих советы барона даже тени подозрения не вызвали. Сложно, опасно, но жутко интересно. Уж явно интереснее, чем прозябать на задворках местного общества в качестве неудавшегося «борца за свободу Таридии». «А ведь у меня тоже вышло повышение», – подумалось барону. И действительно – фигурой он стал гораздо более значимой, и игровое поле его нынче совсем близко к королевскому. Соответственно, и игры у него теперь будут совсем с другими ставками.

Шум множества голосов заставил барона обернуться. В сопровождении целой группы нарядных дам и кавалеров к нему приближалась Анна. Королева Анна.

– Ваше величество, – он учтиво поприветствовал королеву легким поклоном.

– Барон! Вы почему грустите в одиночестве в такой день?

– Грущу? Нет-нет, ни в коем случае, – с улыбкой ответил Эндрю, – без преувеличения могу сказать, что сегодня величайший день в моей жизни. Однако сейчас я не в состоянии ощутить весь масштаб происходящего, поскольку любую величину оценить по достоинству можно лишь на расстоянии. Вот я и пытаюсь получше запечатлеть в памяти каждый миг этого торжества, чтобы спустя годы понять его истинное величие.

– Браво, барон! – придворные восторженно зааплодировали, тут же принявшись повторять и обсуждать услышанное.

Анна же, взяв барона под руку, повернулась лицом к сопровождающим и громко заявила:

– Дамы и господа! Барон Эндрю Альберт назначен советником короля! Его величество очень ценит барона и считает, что тот, кто оказывал ему поддержку в трудный период жизни, является самым настоящим и преданным другом!

Все снова восторженно закричали и зааплодировали, заставив барона, прижав руку к сердцу, вежливо поклониться.

Вот и начались придворные игры, и хорошо, что Анна так быстро осваивается в новой роли. Только что она ненавязчиво представила его части высшего света как человека, пользующегося полным доверием новой королевской семьи. Можно считать, что новая игра стартовала…

В это же время бывший агент Тайной канцелярии капитан Джон Олстон взирал на темные остовы обгоревших портовых зданий с борта уходящего в Новый Свет судна. Лорд Генри очень настойчиво звал его назад на службу, но Джон отказался. Он покидал родину, не сделавшую даже попытки вызволить его из таридийского плена, без тени сожаления. Олстон больше не хотел играть на стороне Фрадштадта, потерявшего статус главного игрока на мировой политической арене. У него было более заманчивое предложение, и потому путь его лежал за океан, в неизведанные земли.

Дмитрий Евдокимов
Горизонты Холода

© Дмитрий Евдокимов, 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2024

* * *

Посвящается моему отцу Евдокимову Виктору Александровичу, покинувшему этот мир в октябре 2022 года.

Автор выражает благодарность своей семье за всемерную поддержку, «банной банде» – за поддержание хорошего настроения, Татьяне Мельниченко – за восхитительную работу в качестве редактора и бета-тестера одновременно.

1

Поселка Петровского больше не существовало. Нас встречали слабо дымящиеся остатки деревянного частокола, стаи пирующего на заваленных трупами улицах воронья, обгоревшие стены двух чудом не выгоревших до основания бревенчатых домиков и самое страшное – десяток крестов с распятыми на них людьми. Нашими людьми.

Из-за разыгравшегося на море шторма мы опоздали буквально на пару суток – пришлось пережидать непогоду в маленькой бухточке километрах в тридцати южнее поселения. Если бы только знать, что в это самое время гибнут наши соотечественники, я бы рискнул с частью команды отправиться на помощь осажденным по суше. Эх, полцарства за мобильную связь! Или хотя бы за рацию! Вот уж что доводит меня здесь до белого каления – так это отсутствие связи!

– Хошоны, – уверенно заявил второй помощник капитана «Сокола» Кусков. Высокий, подтянутый красавец лет двадцати пяти от роду, с непослушной кудрявой шевелюрой, торчащей в стороны из-под пытающейся ее сдержать форменной треуголки синего цвета, он так же, как я и несколько членов экипажа судна, разглядывал печальную картину произошедшего разгрома в подзорную трубу. – Бьюсь об заклад, это чертовы хошоны!

Хошонами называлось чрезвычайно воинственное и считавшееся самым несговорчивым на материке Рунгазея племенное объединение туземцев.

– Здесь и гадать нечего, Иван Алексеевич, – угрюмо буркнул в ответ капитан «Сокола» Николаев – степенный бородатый мужчина невысокого роста, – кто же еще способен на такое?

– Ну, допустим, катланы тоже способны разорить и сжечь поселение, – отозвался Кусков, – но распятия – это точно дело рук хошонов!

– Они еще живы! – вдруг заявил напряженно всматривающийся в развалины на берегу Сашка Иванников. – Посмотрите на второй слева крест!

– Готовьте шлюпку, Петр Сергеевич! – тяжело вздохнул я. Живы или не живы, все равно нужно отправлять на сушу команду. Не спасать выживших, так хоронить мертвых – негоже им быть пищей для падальщиков.

– Кошмар! – вопреки смыслу фразы голос Натальи прозвучал вполне буднично. Хоть не каждый день она наблюдает такие кровавые зрелища, но на подобное насмотрелась в своей жизни предостаточно. Чего только стоит казнь улорийцами на ее глазах отца и брата.

– Хошоны, Наталья Павловна, будь они неладны! – с умным видом заявил Кусков, не упуская шанса покрасоваться на публике.

– Кусков, берите шестерых человек и нашего судового доктора, – тут же отдал приказ капитан, до этого размышлявший над кандидатурой командира для маленького десанта, – и ступайте на берег. Да, и аккуратнее там – хошоны, будь они неладны!

Не будь ситуация столь трагичной, все присутствующие непременно рассмеялись бы тому, как второй помощник был поставлен на место при помощи своей же многозначительной фразы. Но сейчас собравшиеся на капитанском мостике «Сокола» ограничились скупыми улыбками. Сам же Кусков отправился выполнять приказ, ни словом, ни жестом не выказав и тени неудовольствия.

– А не могли ли эти самые дикари оставить там засаду? – озабоченно спросил Игнат, обшаривая взглядом берег. – Судя по успешному штурму, их тут не менее трех сотен было. Не дай бог, обретаются до сих пор где-то поблизости – не отобьемся.

Несмотря на то, что никакие туземцы не могли знать времени нашего прибытия к Петровскому, резон в словах Лукьянова был. Хошоны отличались завидной настойчивостью, и уже бывали случаи, когда они по месяцу упорно дожидались прихода следующей партии чужаков, озадаченных отсутствием новостей от какого-нибудь дальнего поселения. А еще ходили упорные слухи об их совместных действиях с приходящими из-за Ратанских гор фрадштадтскими наемниками, громко именующими себя охотниками за головами. Скорее всего, в результате такого взаимодействия был стерт с лица земли форт Фоминский – самый дальний юго-восточный рубеж таридийской провинции на Рунгазее. Номинальный рубеж, поскольку жестко установленных границ здесь пока не существовало.

Случилась фоминская резня примерно за год до моего прибытия в Новый Свет в качестве губернатора, и до сих пор это деяние наших врагов остается безнаказанным. Теперь к списку потерь следует прибавить еще и разгром Петровского.

Я скрипнул зубами от злости. Как ни стараюсь все решать мирно, а в итоге все одно приходится браться за оружие. По-другому здесь просто не понимают.

Прикинув на глаз расстояние от развалин поселка до виднеющегося на востоке лесочка, я тяжко вздохнул, сожалея об отсутствии под рукой хорошего пехотного полка, да еще при поддержке артиллерии. Потому что дело нам предстояло не быстрое, а хошоны, как известно, маленькими группами не действуют.

– Мы можем подойти ближе? – поинтересовался я у капитана, окидывая взглядом затянутое серыми тучами небо. Хмурый октябрьский день неумолимо клонился к концу, совсем скоро начнет темнеть, и на случай, если Кусков не успеет управиться засветло, нам бы желательно находиться как можно ближе к месту событий.

– Метров на пятьдесят еще, пожалуй, подойду, ближе нельзя – там очень мелко, – откликнулся Николаев. – Да и море еще неспокойно, того и гляди на мель выбросит.

Я мысленно выругался. По какой причине поселок поставили именно здесь, для меня оставалось загадкой. Чем это место лучше, к примеру, той бухты, где мы пережидали непогоду? Вот там можно и с суши защититься, и полноценный порт организовать. А тут даже простенькую пристань сделать проблематично, ибо ее нужно выносить слишком далеко в море. К берегу можно подойти только на лодке, а само поселение располагается на холме, метрах в двухстах от моря. Вернее, располагалось…

– Кусков, осторожнее там! Будьте внимательны! – перегнувшись через перила, крикнул я вдогонку отчаливающей шлюпке.

Кусков в ответ только молодцевато отдал честь и, демонстративно раздвинув зрительную трубу, бросил быстрый взгляд на берег, после чего, гордо выпятив грудь, расположился на носу споро побежавшей по волнам шлюпки. Наверняка сильная качка доставляла ему большие неудобства, но второй помощник капитана упрямо предпочитал красивую позу удобству и надежности.

– Пижон! – процедил сквозь зубы Игнат.

– Красавчик! – возразил я, отдавая должное умению Ивана Кускова подать себя. – Другой бы уже вывалился за борт, а этому – хоть бы хны!

– Главное, чтобы он людей сумел спасти, – с тяжелым вздохом заметила моя супруга, в свою очередь с беспокойством подняв глаза к хмурому небу.

С этим невозможно было поспорить, потому все промолчали. Как только шлюпка отошла на безопасное расстояние, капитан принялся раздавать команды, и наш фрегат, потратив на маневрирование около четверти часа, встал на якорь метрах в ста от берега, повернувшись к развалинам Петровского правым бортом.

К этому моменту экипаж шлюпки уже высадился на берег и в полном составе принялся карабкаться на холм. Вопреки нашим опасениям, на развалинах поселка Кусков действовал осмотрительно: один человек тут же был им определен в наблюдатели, двое самых шустрых быстренько оббежали остатки деревянных стен по периметру, убедившись в отсутствии поблизости чужаков, остальные принялись остервенело рубить основания огромных крестов. Черт бы побрал этих хошонов! Сколько раз пытались с ними договориться! И деньги им предлагали, и товары, и сотрудничество, включающее особые условия торговли с нами, – ничто их не интересует! Вернее, они не говорят ни «да», ни «нет», слушают, важно кивают головами, торгуются, месяцами согласовывают решения между отдельными племенами, и все это время где-то идут столкновения их отрядов либо с нашими переселенцами, либо с соседними туземными народами.

Не от хорошей жизни я до сих пор пытался найти мирное решение проблемы – людей у меня слишком мало для контроля территорий, которые мы пытаемся освоить в Новом Свете, – но теперь вижу, что все это напрасная трата времени. По крайней мере, после случившегося в Петровском никаких мирных переговоров быть просто не может. Похоже, что хошоны живут согласно бессмертному принципу господина Портоса: «Я дерусь, потому что дерусь», и понимают исключительно язык силы. Нет у них особых оснований для постоянных конфликтов с соседями: площадь занимаемых хошонами земель по отношению к численности населения настолько им «на вырост», что можно было бы не одну сотню лет спокойно жить и развиваться, не выходя за ее пределы. Но нет, тут и там раздается специфичный вой хошонов, вновь и вновь атакующих своих соседей.

Вой – это то, что мы услышали раньше, чем увидели первого туземца. И слава богу, что в боевых традициях этих чересчур воинственных коренных жителей Рунгазеи он всегда предшествует нападению! Сегодня это точно спасло несколько жизней наших людей.

Понятное дело, что все мы были настороже, но все равно появление завывающих хошонов прямо посреди развалин оказалось полной неожиданностью. Хорошо еще, что их там оказалось не более десятка, иначе судьба нашего маленького десанта была бы решена всего за несколько мгновений, еще до прибытия основной массы атакующих, только сейчас появившихся со стороны ближайшего леса.

Два матроса с «Сокола» не успели сориентироваться и оказались пронзены туземными копьями спустя секунды после нападения, но остальные члены высадившейся на берег команды сумели отбиться – топоры и пистолетные выстрелы остудили пыл туземцев, позволив выиграть драгоценное время. Бежать к шлюпкам нечего было и пытаться, потому Кусков принял единственно верное в этой ситуации решение: уцелевшие участники десанта, отбиваясь от яростно наседавших хошонов, укрылись в одном из частично сохранившихся домов бывшего поселка.

– Канониры, половина – шрапнелью, половина – брандскугелями, огонь! – скомандовал я.

Слава богу, канониры свое дело знали и долго ждать их реакции не пришлось. Но помогло это нам слабо, потому что в условиях достаточно сильной качки нормально прицелиться было практически невозможно. Все шестнадцать пушек правого борта произвели выстрел, корабль тут же окутался клубами порохового дыма, мешавшего разглядеть происходящее на суше.

– Капитан, три шлюпки на воду! – снова распорядился я.

– Но, ваше сиятельство, там не меньше сотни туземцев! – ужаснулся Николаев.

– Надеюсь, что хотя бы один снаряд достиг цели и их стало немного меньше, – усмехнулся я. – Шалимов, давайте своих людей! Петр Сергеевич, выделите еще бойцов из абордажной команды для полного комплекта!

Вообще-то плавание должно было быть мирным. Мы всего лишь решили нанести визит вежливости губернатору криольской колонии дону Стефано, а заодно продемонстрировать вездесущим фрадштадтцам свои намерения совместно противостоять их агрессивной политике. В порту столицы криольской колонии Ларгуша мы оставили линейный корабль «Витязь» со всеми его восьмьюдесятью четырьмя орудиями, опытным экипажем и пятью десятками морских пехотинцев, недавно выделенных у нас в особый вид войск.

Сами же спокойно возвращались в столицу нашей заморской провинции – город Соболевск на фрегате: в это время года вероятность встретить в этих водах фрадштадтских или еще каких каперов практически равна нулю, да и те сто раз подумают, прежде чем решатся атаковать вооруженный фрегат под таридийским флагом. Потому и не были мы готовы к таким приключениям, и потому в моем распоряжении был лишь экипаж «Сокола» да двадцать человек моей охраны во главе с капитаном Шалимовым.

– Миша! – Натали уже все поняла, но не оставляла надежды призвать меня к благоразумию и остаться на корабле.

– Обещаю тебе, дорогая, что буду очень осторожен! – твердо сказал я, глядя ей прямо в глаза.

– Я хотела сказать, – слабо улыбнулась княгиня, – что Игнат идет с тобой!

– Как скажешь, дорогая! – я чмокнул Наталью в щечку и направился вниз, на палубу.

– Револьверы? – понимающе спросил следующий за мной по пятам Лукьянов.

– Раздать всем, и как можно больше запасных барабанов к ним!

Не те еще револьверы, не те. Уже получены более или менее удачные образцы унитарного патрона, но до производства дело еще не дошло, так что пока приходится обходиться раздельным заряжанием. Впрочем, даже такие револьверы с заранее снаряженными сменными барабанами уже дают ощутимое преимущество в скорости и плотности стрельбы. Это и в Старом Свете производило впечатление, а уж здесь и подавно должно нам помочь.

Палуба фрегата сотряслась во второй раз – канониры успели дать еще один залп по высыпавшим из леса туземцам. Очень надеюсь, что хотя бы два-три ядра сослужили нам хорошую службу.

Шлюпки были рассчитаны на восьмерых, однако мы умудрились втиснуть в три штуки тридцать пять человек. Гребцы старались изо всех сил, но все равно казалось, будто мы еле тащимся и эти несчастные сто метров до берега будут тянуться вечно. Колорита нашему короткому путешествию добавляли все еще беспокойное море и стремительно опускающиеся на землю сумерки.

За нашими спинами снова раздался грохот – пушки «Сокола» снова дали залп, но нам со шлюпок совершенно не было видно ни хошонов, ни результатов стрельбы наших канониров.

Но вот наконец и суша. Солдаты спрыгнули в воду и вытолкали шлюпки на песчаный берег. Спасибо, что ноги губернатору не пришлось мочить – хоть какие-то привилегии!

– Идем компактно, огонь открываем по моей команде! – очень надеюсь, что выбранная мною тактика верна, хотя уверенности, что именно так мы сможем совладать с противником, чья численность превосходит нашу в три-четыре раза, не было никакой.

Быстрее, быстрее вперед. Пока еще слышны со стороны развалин Петровского звуки выстрелов и пока совсем не стемнело! Как назло, ноги вязнут в песке, а крутой склон все время осыпается, грозя сбросить весь отряд обратно к воде.

Спотыкаясь и оскальзываясь, мы все-таки вскарабкались на холм так быстро, как только смогли. И подоспели очень вовремя.

Несмотря на все потуги артиллеристов с «Сокола», первая волна туземцев уже сумела достичь места, где прежде стоял поселок, и сейчас развалины дома, в которых засели наши люди, штурмовали уже с полсотни человек, а вскоре их станет еще больше, так что нужно спешить.

– Огонь! – крикнул я, нажимая на спусковой крючок.

Щелк! Осечка! Слава богу, стрелять начали одновременно тридцать с лишним человек, потому моя неудача с первым выстрелом не отразилась на общем результате – ближайшие к нам хошоны были буквально сметены пистолетным залпом.

Мы продолжили движение вперед, дружно поливая свинцом толпящихся у остатков нужного нам дома туземцев. Вполне резонно было ожидать, что наш натиск обратит неприятеля в бегство, и спустя несколько мгновений хошоны действительно побежали. Только, черт их побери, побежали они прямиком на нас! Так что очень скоро мне пришлось обнаженной шпагой лихорадочно отводить в сторону короткое копье. В следующий миг пистолетный выстрел откинул нападавшего прочь, однако его место тут же занял другой туземец.

Я качнулся назад, и топор на длинной рукояти просвистел мимо моего лица. Быстрый шаг вперед с коротким уколом в шею, поверх кожаных доспехов с деревянными накладками, – и второй противник падает наземь. Третьего застрелил появившийся справа от меня Игнат, вслед за чем подоспевшие сзади солдаты бросились на хошонов в штыковую атаку. И только тут воинственные туземцы бросились наутек.

Схватка вышла ожесточенная, но недолгая. Все события уместились всего в несколько минут, еще даже не успело окончательно стемнеть.

– Ваше сиятельство? – Игнат обеспокоенно осмотрел меня со всех сторон.

– Да цел я, цел, – отмахнулся я, оглядываясь вокруг.

После бегства вражеского отряда на развалинах поселка осталось около трех десятков тел хошонов – неплохой урон мы нанесли врагу. Особенно если учесть, что многие раненые туземцы сумели убраться из Петровского на своих двоих.

– Сколько мы потеряли людей? – поинтересовался я, размышляя о том, стоит ли отступить на корабль и вернуться утром или начинать хоронить погибших, раз уж мы уже здесь и способны дать отпор неприятелю.

– Погибших пятеро, – спустя минуту доложил Игнат, – тяжелораненых двое, и еще трое уцелели из тех, кого успели снять с распятий. Но эти едва живы.

– Доктор жив?

– Я здесь! – робко поднял руку худой, маленького роста молодой человек. Из ссадины на его лбу сочилась кровь, но в целом выглядел он вполне пригодным для исполнения своих прямых обязанностей.

– Готовьте раненых к эвакуации на судно! Шалимов!

– Я здесь, ваше сиятельство! – командир охраны был спокоен и сосредоточен.

– Выставьте караулы! Будем хоронить наших людей! – приказал я. – Кусков! Где Кусков?

– Кусков! – выкрикнул Лукьянов, озираясь вокруг в поисках второго помощника капитана, однако тот и не думал отзываться. – Странно, среди убитых его нет!

– Нет Кускова! – неожиданно заявил доктор, размазывая по лбу кровь. – Они утащили его.

– Утащили? – переспросил я, не веря своим ушам.

– Хошоны, будь они неладны! – растерянно добавил Игнат.