Текст книги "Дочь мафии (СИ)"

Автор книги: Fosi

Что ж, пусть Паттерсон продолжает расследование, а пока тот, кто принес губернатору столько головной боли, теперь ему немного поможет. К той куче проблем, что Ричмонд планирует вывалить на столичного гостя, можно добавить тему распоясавшегося офицерства. Пусть решит проблему, если сможет.

Мысли Ричмонда снова вернулись к герцогу, и его передернуло от раздражения. Внезапно подумалось: как было бы хорошо, имей он возможность действовать без оглядки на Острова! Разве правильно, когда ему из-за океана пытаются указывать, как и что делать? И разве правильно, что метрополия за бесценок вывозит из колонии дорогостоящие местные товары, взамен поставляя лишь то, что считает нужным, а не что реально необходимо? Он тут крутится, словно белка в колесе, находя способы решения многочисленных проблем, до которых никому нет дела в Старом Свете, изыскивает дополнительные финансовые ресурсы, наизнанку выворачивается, чтобы приумножить богатства и славу родной страны, а взамен получает подозрения, недовольство и таких вот герцогов Бедфордов. Где справедливость?

И если разобраться начистоту, то чем этот самый герцог лучше него, столько сделавшего для процветания самой большой фрадштадтской колонии? Что Джон Бедфорд сделал значительного для Короны? Что имеется у него за душой, кроме пятидесяти поколений благородных предков и нажитого ими состояния? Так почему Джеймс вынужден сносить оскорбления от этого напыщенного столичного павлина?..

– Генерал?

Джеймс медленно повернулся к двери в кабинет, но на этот раз остался спокоен. Во-первых, пошаговый анализ предъявленных ему обвинений позволил привести мысли в относительный порядок. Во-вторых, на этот раз в дверном проеме стоял майор Паттерсон собственной персоной – человек, о котором генерал только что думал и с которым обязательно стал бы обсуждать ситуацию рано или поздно.

– Входи, Симус! – Ричмонд приглашающе махнул рукой и первым занял место у стоящего возле стены маленького столика, заставленного коробками с разными сортами сигар, пепельницами и прочими курительными принадлежностями. Паттерсон опустился в кресло по другую сторону столика.

– У хошонов снова ничего не вышло, – осторожно произнес Симус, вслед за губернатором раскуривая сигару, предварительно обрезав миниатюрной гильотинкой ее кончики.

– Он не пришел или заявился с целой армией? – отрешенно поинтересовался Джеймс, выпуская в потолок кольца табачного дыма. Шансов подловить Князя Холода на желании провести переговоры с воинственными дикарями изначально было не так уж много, так что большим разочарованием для фрадштадтцев эта неудача не стала.

– Нет. Он пришел к озеру Скалистому с небольшим отрядом, но захватить себя не позволил. Два дружественных нам вождя убиты, третий всю ночь пытался взять штурмом лагерь таридийцев, но потерпел поражение.

– Скажи мне, Симус, что это – глупость или слепая уверенность в своих силах? Ведь заявиться в гости к хошонам с малыми силами – это на грани безумия.

– К сожалению для нас, господин генерал, глупостью тут и не пахнет. Мы имеем дело с очень умным и сильным противником. Да, сначала он предпочитает договариваться, что ошибочно воспринимается его противниками за признак слабости, но на самом деле Бодров делает это, не желая понапрасну тратить свои ресурсы там, где этого можно избежать. Те же, кто не захотел с ним договариваться, потом горько жалеют об упущенной возможности.

– Думаешь, хошонов можно списывать со счетов?

– Боюсь, что именно так.

– Ну и черт с ними, – легко согласился генерал после минутного раздумья, – хошоны больше не нужны. Возможно, пришло время спровоцировать переселение на их земли катланов.

– Я займусь этим вопросом, – произнес Паттерсон со вздохом. По всему было видно, что эта идея ему не очень-то по душе. – Но катланы – это дело непредсказуемое. Так сказать, очень плохо управляемая стихия.

– Это в их же интересах. Либо они переселятся на север, либо мы постепенно загоним их в горы. Кстати, как считаешь: что нужно было Бодрову от хошонов?

– Думаю, что ему нужен беспрепятственный проход на юг, – с новым вздохом ответил майор, – и он его получит, с согласия хошонов или без.

– Неужели он хочет выйти к границам криольцев?

– Это чистой воды самоубийство. У таридийцев нет ресурсов для такого броска на юг. Скорее он хочет получить контроль над Ратанским проходом.

– Симус, Ратанский проход – это долина шириной почти тридцать километров. Как можно взять его под контроль?

– Он с такой скоростью строит новый Петровск, что я не удивлюсь, если у него найдется решение и для этой проблемы. Кстати, на берегу Скалистого, по всей видимости, тоже будет таридийское поселение.

– Час от часу не легче, это ведь даже южнее разрушенного в прошлом году форта! – Джеймс стряхнул пепел в пепельницу, устало откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. – С некоторых пор неприятности имеют свойство сложным узлом затягиваться на моей шее. Таридийцы пытаются обложить нас со всех сторон, и дело явно идет к большому столкновению. Самое время действовать решительно, а тут черти принесли герцога Бедфорда, будь он неладен!

– Простите, что перебиваю, но были ли вы лично знакомы с герцогом Бедфордом? – при этих словах Паттерсон поудобнее устроился в своем кресле, закинув ногу на ногу.

– Да уж трудно не познакомиться, коли он высказывал мне свои претензии в этой самой комнате не далее чем час назад, – горько усмехнулся Ричмонд.

– Господин генерал, вы не поняли вопроса. Были ли вы знакомы с герцогом ранее?

– К чему ты клонишь? – Джеймс в удивлении воззрился на выглядящего абсолютно спокойным майора.

– Не думаю, что он предъявлял вам какие-то верительные грамоты, такие высокопоставленные персоны полагают, что их все должны знать в лицо. Ну, а если бумаги он не предоставил и лично вы его не знали ранее, то с чего же вам должно быть известно, кто он такой?

– Ой, Симус, опасные вещи ты говоришь! – промолвил генерал, разгоняя рукой сгустившийся между собеседниками табачный дым, словно хотел в такой момент максимально ясно видеть лицо Паттерсона. – Не лишенные смысла, но очень опасные! Если с ним здесь что-нибудь случится, нам вовек не отмыться.

– Ну так не нужно здесь, – невозмутимо отозвался тот, – что, если несчастье случится где-то на юге, в районе Престона? Или на востоке, якобы от рук катланов?

– Но для этого нужно, чтобы Бедфорд туда отправился, – задумчиво произнес генерал.

– В таком случае, может, поднять переполох с угрозой нападения таридийцев на Форт-Хэтчер в Ратанском проходе? – после минутных раздумий предложил майор.

– Нет, Симус, с таридийцами пока подождем, – решительно заявил Ричмонд. – А вот соблазнить его присоединиться к экспедиции в Престон было бы неплохо. Но как-то ненавязчиво, чтобы не заподозрил подвоха. А пока будем заниматься решением текущих проблем так, словно никакого герцога и нет. Пусть видит, что нам плевать на все его угрозы и обвинения. Посмотрим, как отреагирует.

Приняв решение, Ричмонд с Паттерсоном несколько минут молчали, погруженные каждый в свои мысли, после чего губернатор, затушив окурок в пепельнице, неожиданно вернулся к вопросу о князе Бодрове.

– Наш таридийский оппонент не может не понимать, что занятие Ратанского прохода приведет к прямому столкновению с фрадштадтской армией, а поскольку большая война является делом дорогим во всех отношениях, то вполне в его духе было бы сначала попытаться договориться со мной. Не так ли?

– Пожалуй, что так, – согласился Симус, – только вот о чем договариваться? Он же понимает, что вы не уступите. Так же, как и вы понимаете, что он не отступится от своих планов.

– Ты забегаешь вперед, забывая, что захват контроля над Ратанским проходом – это пока только наши предположения, – возразил Ричмонд. – Как говорится, мы пока этого не знаем наверняка, так же как и Бодров не знает, насколько мы понимаем его замыслы. Потому он просто не может не заинтересоваться нашими предложениями и на встречу пойдет. И я тебе скажу, что одно только ожидание переговоров может удержать его от активных действий и позволит нам выиграть время. Не хотелось бы одновременно отбивать Престон на юге и оборонять Форт-Хэтчер на севере. Так что мы предложим встретиться, не называя ему конкретной даты, а после, утрясая все условия, без особого труда оттянем встречу на конец августа, а то и на сентябрь.

– А место? Где-нибудь в районе Форт-Хэтчера? – ухмыльнулся Паттерсон.

– Нет, – подумав минуту, не согласился генерал, – на корабле. Неподалеку от побережья криольской колонии.

– Так-так! – оживился майор. – Хотите продемонстрировать князю могущество нашего флота?

– Не совсем.

– Отравить его прямо во время переговоров?

– Заманчиво, но нет, – усмехнулся Ричмонд, – нельзя, чтобы его гибель так явно указывала на нас. Встреча должна завершиться вполне мирно, я даже обниму князя на прощание, расстанемся с ним, так сказать, друзьями. А вот если какая-то неприятность приключится с его кораблем в открытом море уже после встречи, то мы тут будем совсем ни при чем. И будем очень, очень сожалеть о приключившемся несчастье.

– Если я не ошибаюсь, эту самую неприятность зовут Рыжий Джек?

Джек Стэнтон, прозванный за свою яркую шевелюру Рыжим, считался одним из самых удачливых корсаров Нового Света и на море выполнял для Ричмонда примерно ту же работу, что делали охотники за головами на суше. Под его началом было два прекрасных фрегата, но в случае необходимости он способен был привлечь под свои знамена до десятка хорошо вооруженных и полностью укомплектованных опытными экипажами кораблей. Правда, в последнее время Рыжий Джек все больше предпочитал зарабатывать работорговлей, считая такой промысел прибыльнее и безопаснее корсарства, но отказаться от такого заманчивого предприятия он просто не сможет.

– Ты совершенно прав. Поставь ему задачу и обеспечь финансирование. Он уж сам решит, сколько кораблей ему брать для такого дела. Только чтобы на этот раз никаких фрадштадтских флагов!

– Понял. Ну а если и этот план не выгорит?

– Тогда фрадштадтская армия отправится за Ратанские горы и сотрет в порошок все таридийские города. Только до тех пор нам нужно кровь из носу решить свои проблемы на юге и восстановить невольничий рынок. А то, видишь ли, парламент уже обеспокоен, того и гляди до его величества дело дойдет, – саркастически усмехнулся генерал, хотя в данном случае его больше беспокоили собственные пошатнувшиеся финансы. Да и необходимость действовать сразу на нескольких направлениях ему очень не нравилась.

– Что ж, тогда займемся организацией экспедиции на юг, а на восток я бы отправил Милнера. У него богатый опыт общения с катланами, нужно их успокоить, а лучше – привлечь на свою сторону. Пообещать им земли хошонов и золотые горы, так сказать, заинтересовать материально.

– Так и сделаем. И будем надеяться, что никто в наши планы не вмешается, – подытожил Ричмонд, с удивлением замечая, что сегодня ему впервые реально захотелось не зависеть в своих решениях от метрополии. Но такие мысли он предпочитал пока скрывать даже от Паттерсона.

24

Дирижабль прибыл ближе к вечеру того же дня, в то самое время, когда полковой лекарь делал мне перевязку. По этой причине момент высадки на землю прибывших я не мог наблюдать лично, но не узнать громоподобный голос старого товарища задолго до его появления в моем шатре было решительно невозможно.

– Миха! Холод! Чертяка, почему не встречаешь?! – князь Григорянский ворвался внутрь, впуская под своды моего маленького личного пространства многоголосицу и суету военного лагеря. Не то чтобы стенки шатра меня надежно ограждали от этого, но хоть как-то приглушали внешние звуки.

– Вася, перестань кричать, я и так рад тебя видеть!

– Проклятье, да ты ранен! – воскликнул он, бросив взгляд на измазанную кровью смененную повязку. Слава богу, это удержало его от соблазна заключить меня в свои крепкие объятия.

– Ничего страшного, просто большая царапина. Спасибо, доктор, – поднявшись, я проводил к выходу закончившего перевязку лекаря.

– А в венах твоих все ж таки не лед, а обычная кровь! – неуклюже попытался схохмить Григорянский.

– Лед не может течь по венам, – не оценил я его потуги, – хотя бы потому что он не жидкий. Скажи-ка мне лучше, каким ветром тебя самого сюда занесло? Вот уж кого никак не ожидал здесь увидеть!

– Ты не поверишь, я сюда не приплыл, не приехал, а прилетел! – восторженно воскликнул князь, отодвигая мой походный стул от стола. После чего наглец с удовольствием на него уселся и бесцеремонно водрузил ноги на край стола. – Вернее, сначала-то я приплыл, но потом уже полетел! Восторг неописуемый, Миха! Брошу артиллерию к чертям, займусь воздухоплаванием!

– Я тебе брошу! – нахмурил я брови в притворном возмущении. – Что с новыми гаубицами?

– Едут сюда из Петровска со следующим обозом. И я тебе так скажу: они настолько замечательны, что любой из наших врагов продаст душу дьяволу за обладание ими! Они – само совершенство! Создать что-то лучшее просто невозможно!

– Эко тебя проняло! – усмехнулся я. – Не спеши с такими заявлениями, ибо процесс совершенствования бесконечен! Уверяю тебя, мы создадим еще немало орудий, превосходящих эти по всем статьям.

– Верю тебе на слово, Холод, хотя и не понимаю, на чем основывается твоя уверенность. Гаубицы прекрасны, а усовершенствованные снаряды способны вдребезги разносить стены. Но ты каждый раз придумываешь что-то новое, еще более смертоносное, словно и вправду тебя ведет дух древнего Князя Холода.

– Григорянский! – меня буквально передернуло от досады. Вот всем хорош князь, но как только начинает эти свои параллели с легендами, так словно в детство впадает.

– Ладно-ладно, знаю, что ты этого не любишь, – замахал руками князь Василий, останавливая мои протесты. – Не любишь, но когда нужно, сам используешь! Вот для кого на дирижабле приперли сюда такую прорву колотого льда?

– Ах, это? Да есть тут одни клиенты, которых нужно обработать на психологическом уровне, – небрежно отмахнулся я. – Но здесь только голый расчет и никакой мистики!

– А! – Григорянский и не думал скрывать сарказм в голосе.

– Именно так! И ноги со стола убери! Тут, между прочим, карта лежит!

Изобразив на лице испуг, Василий Федорович не только освободил край стола, но вскочил и замер по стойке смирно.

– Разрешите ознакомиться с картой местности, ваше сиятельство! – дурашливо тряхнув головой, гаркнул он.

– Вася, – мой давний товарищ производил столько шума, что мне снова пришлось поморщиться с досады, – ты чего такой шумный? На волю вырвался из каменных палат? Тебя там случайно со службы не выгнали?

– Нет, Миша, не выгнали, – внезапно посерьезнел князь. – Сам напросился. Обосновал необходимость личного присутствия на испытаниях новых орудий. Но я уже рапорт приготовил, и мои люди присматривают жилье в Соболевске. Если Федор не разрешит перевод сюда, уйду в отставку и напрошусь к тебе частным образом.

Час от часу не легче! Нет, от помощи Григорянского в Рунгазее я не откажусь – все-таки друг и соратник, умеющий не только мыслить в нужном мне ключе, но и в сложные моменты принимать ответственные решения. Но по той же самой причине я оставил его в Таридии в помощь царевичу Федору. Ведь при всех своих достоинствах Федя все же нуждается в поддержке именно таких верных, умных и решительных людей. А теперь получается, что из всей нашей дружной команды при фактическом правителе страны остался лишь младший царевич Алексей, а он, хоть и из кожи вон лезет, чтобы доказать свою полезность, все же остается человеком слишком увлекающимся и подверженным чужому влиянию.

Понятное дело, что и в правительстве, и в различных службах хватает способных людей – не зря же мы их столько лет отыскивали и растили. Но способные люди – это одно, а проверенная многими испытаниями, да еще скрепленная дружбой старая гвардия – совсем другое. Потому я и не тянул за собой в Новый Свет ни царевича Алешку, ни Григорянского, что хотел оставить в центре страны мощный кулак из единомышленников. А тут вдруг вон оно как выходит.

– Что случилось?

– А то же самое случилось, Миха, что и с тобой! – неохотно ответил Василий. – Вроде бы все хорошо: и почет, и уважение, и к мнению прислушиваются, и жалованье высокое исправно платят, а вот как до дела доходит – то понос у них, то золотуха! То «необоснованно высокие затраты», то «финансирование на квартал уже закрыто», то «резолюции не хватает»! Деньги на эти две гаубицы я выбил, только когда уже со скандалом к Федору Ивановичу вломился! Тонем в бумагах, Миша, тонем! Слишком много воли крючкотворам дали, каждый шаг им подтвердить, да обосновать, да завизировать надо! Сил моих больше нет!

– А что же Федор?

– Да что Федор! – всплеснул руками князь. – Во все старается вникать, во всем принимает участие, да только груз-то неподъемный для одного человека, будь он хоть семи пядей во лбу! К тому же людей, «держащих нос по ветру», при дворе во все времена было полно. Так вот они прекрасно понимают, что царевич к флоту излишнюю любовь питает, вот и начинают подливать масла в огонь: мол, на корабли денег не хватает, а тут Григорянский со своими гаубицами! У нас они и так лучшие в мире, зачем деньги еще на новые тратить? Я совсем не против новых кораблей, но ведь развитие должно идти равномерно, без перекосов в какую-либо сторону. И, если уж на то пошло, новым кораблям тоже польза будет от более совершенных орудий!

Если начинал свои объяснения Василий Федорович тихо и немного растерянно, то ближе к концовке распалился и снова едва не перешел на крик. По всему было видно, что ситуация такая ему не по душе и он искренне переживает за успех общего дела. Что ж, еще один практик, ставший жертвой кабинетных политиков.

– Снарядов новых из-за всего этого всего три десятка, – в сердцах буркнул Василий и с мрачным видом оперся руками о стол, склонившись над картой Рунгазеи.

– Это печально, – немного помолчав, ответил я. – Для одного намеченного дела должно хватить, но вот дальше…

– И это еще не все плохие новости, Миха, – тяжко вздохнул князь. – В помещичьей среде зреет недовольство. Многие землевладельцы взбудоражены слухами о возможном даровании свободы крепостным, цепляются за свои привилегии как могут. На государя давят и на царевича тоже. И Федор нервничает, мечется между желанием продавить отмену крепостничества железной рукой и нежеланием ссориться с влиятельными помещиками. Ты же знаешь, насколько царевич бредит созданием мощного флота, способного подвинуть в сторонку фрадштадтцев на море: у него впереди маячит цель великая, и такие вот вопросы кажутся ему досадными недоразумениями, недостойными внимания. В общем, он и спотыкается об эту проблему постоянно, и решать толком ничего не решает. Словно ждет, что оно само собой рассосется.

Да уж, проблема давняя, подступались к ней уже не раз, да все время откладывали решение, ограничиваясь полумерами. Дело-то тут даже не в заботе о крестьянах – куда деваться, коли людей в городах элементарно не хватает? Мануфактуры растут как грибы после дождя, а вот с рабочими для них настоящая проблема. Зато во многих деревнях наблюдается явная перенаселенность, и в иных регионах соотношение доступной к обработке земли к количеству крестьян настолько мизерно, что землепашцам самим-то прокормиться трудно, а уж выплатить оговоренную долю помещику и подавно.

Года три или четыре назад в качестве полумеры была введена возможность выкупа крестьян у помещиков в обмен на налоговые послабления, но дело шло ни шатко ни валко. Где-то в силу инерционности человеческого мышления, а где-то просто посчитали нецелесообразным уменьшать поголовье собственных крепостных на любых условиях. Я еще тогда указывал на несуразность такого предложения, ведь выкуп подразумевался по некоей фиксированной цене, которая мгновенно становилась камнем преткновения между потенциальным продавцом и государством, а величина налоговых послаблений выходила мизерной и не способна была заинтересовать крупных землевладельцев. По-моему, гораздо логичнее было бы назначить цены и дать возможность помещикам весь налог закрывать людьми, как бы цинично это ни звучало. Однако сельское хозяйство со всеми сопутствующими вопросами никогда не входило в сферу моих интересов, потому в глубину я никогда не лез, оставляя там все на откуп более опытному царевичу Федору. Можно даже сказать – радовался, что это меня не касается. И винить меня не нужно, если разобраться, то у меня постоянно голова была забита более животрепещущими проблемами – то война у нас, то провокация, то покушения на жизнь царственных особ.

В общем, проблема увеличения городского населения так толком и не решалась, а тут еще я подкинул в топку дров с идеей форсированного освоения заморских территорий, для чего опять требовались люди. Понимая, что никакими приказами свыше обеспечить потребность Рунгазеи в человеческих ресурсах не удастся, я приказал своему управляющему Сушкову на первых порах заняться прямым выкупом крестьян за мои деньги. Так что начавший прибывать с завершением зимы поток переселенцев чуть не на половину состоял именно из бывших крепостных, тем самым невольно уменьшая и так невеликое количество крестьян, уступаемых помещиками государству, и усугубляя проблему центральных территорий.

Понятное дело, что и для меня такой ход был вынужденной мерой и никак не мог применяться на постоянной основе хотя бы по причине не бездонности моего кармана, потому в ближайшем будущем я рассчитываю на привлечение большого количества иностранцев и вовлечение в орбиту своих интересов коренных жителей Рунгазеи. Нужно создать равные условия для всех, чтобы через несколько поколений получить более или менее однородную массу, говорящую на одном языке и искренне считающую себя таридийцами.

Но в общем и целом ситуация с крепостным правом не более чем рабочий момент. То есть проблема существует, но чтобы вот так, как пытается представить ее Григорянский, на грани бунта – это явный перебор. Я только неделю назад читал последний доклад Ольховского, где данному вопросу было посвящено всего-навсего пара абзацев. То есть главный контрразведчик страны не склонен был драматизировать ситуацию, а сомневаться в его компетенции у меня оснований не было. Очень похоже, что князь намеренно заговаривает мне зубы, никак не решаясь сказать то, что собирался.

– Григорянский, говори уже, что такое произошло, что даже у тебя случился приступ смущения, – со вздохом произнес я, опираясь в свою очередь здоровой рукой на край стола рядом с товарищем.

– Да что случилось, Миша? Ничего такого не случилось. Глазков и Свитов сошли со сцены, но не успели мы вздохнуть свободно, как на их месте появились другие завистники и недоброжелатели, считающие себя спасителями отечества. В общем, дворцовые прихлебатели вовсю распространяют слухи, что ты себе царство готовишь в Рунгазее, да еще за счет государя Ивана Федоровича!

– И это тебя раздражает?

– Это меня бесит!

– Участь героев в нашей стране – постоянно подтверждать свое величие, – грустно усмехнулся я. – Это неизбежность, с которой нужно смириться. Есть такая пословица: «собаки лают, караван идет». Так что надо просто продолжать хорошо делать свою работу, несмотря на вопли прихлебателей.

– Да ты пойми: вода камень точит! Поначалу и государь, и наследник пресекали подобные россказни, потом молча пропускали мимо ушей, а теперь начали задумываться! Уже интересуются вопросом, справки наводят. Конечно, к Феде это относится в гораздо меньшей степени, но сомнения возникают и у него. Понятно, что он помнит обо всем, что ты сделал для него и для страны, понятно, что вы друзья, но раньше ты всегда был рядом, на виду. А сейчас ты за тридевять земель и предоставлен самому себе, да еще и пять лет будешь использовать доходы заморской территории и выделенные Ивангородом деньги по своему усмотрению. И вот уже недоброжелатели воют, не переставая, что ты здесь самодержавный царек!

– И что, думаешь, Федор верит?

– Да черт его знает, – устало вымолвил Григорянский, – но, отпуская меня в Новый Свет, он сверлил меня таким тяжелым взглядом, что мне стало не по себе.

– Ну и что же мне делать? Все бросить и бежать в Ивангород, доказывать свою лояльность?

– Не знаю, Миха, ей-богу, не знаю…

– Ну вот и я не знаю. Потому просто продолжу делать то, что делаю. Если все пойдет как надо, то уже в конце этого года можно будет представить царевичу результат, который его весьма порадует и устранит все сомнения.

Хотел еще добавить, что вообще-то планирую повысить статус царевича Федора, причем не традиционным путем, освободив ему на троне место отца, а очень даже неожиданно – подняв на одну ступень каждого из них, но вовремя удержался. Не в моих правилах распространяться о планах заранее. Если сделаю, то все будут довольны, а если не получится, то и говорить не о чем.

– Масштабы тут у тебя, однако, – князь наконец-то сфокусировал внимание на карте, – здесь, пожалуй, две-три Таридии уместиться могут. И это только на севере материка!

– Больше. Как видишь, север еще плохо обследован, а до северо-востока пока не добирался ни один представитель Старого Света. Но это все может стать таридийским лишь в том случае, если мы сможем застолбить за собой северную часть материка. Фрадштадтцы не спят, да и с туземным населением проблем хватает.

– По их душу колотый лед прибыл?

– Есть такое дело. Договариваюсь с местными насчет беспрепятственного прохода войск дальше на юг.

– Ага, – Григорянский пробежался взглядом по карте и хищно улыбнулся, – горы, долина, фрадштадтский форт. Вот куда ты нацелился, вот для чего нужны новые орудия!

– Ничего-то от тебя не утаишь, дружище! – усмехнулся я. – Тащи сюда второй стул, сейчас будем ужинать.