Текст книги "Дочь мафии (СИ)"

Автор книги: Fosi

– Мне надо в дом, – шепнула она в ответ.

– Хорошо, – понимающе кивнула чёрная ведьма, – только не потеряйся.

Мила улыбнулась – куда тут теряться?

Туда она сходила без происшествий, но, когда возвращалась, она наткнулась на Роара и Элгора, стоящих друг напротив друга в коридоре. И Мила была уверена, что она видела, как их покинула Шера.

– Что? – хорохорился бронар.

– Ты я смотрю совсем потерялся? – голос митара был тихим и от этого каким-то устрашающим.

– Пойди донеси, – огрызнулся младший брат на старшего.

– А ты этого добиваешься?

– Да чтоб вам всем, – Элгор пошёл на улицу, – и она вообще ему не интересна.

Роар тяжело вздохнул и тут заметил Милену.

– Прости-те, я… – начала она извиняться за то, что невольно подслушала.

– Замерзнешь, – митар качнул головой, как бы отрицая то, что она стала свидетелем чего-то такого… запрещенного, плохого, дурного?

– Я там укутанная сижу, в плащи, – отозвалась она и попыталась улыбнуться.

Роар шагнул ей навстречу и, сняв с себя плащ, накинул ей на плечи:

– Так будет теплее, чем в пяти плащах серых.

– А… вы? – прошептала она, млея от мягкости внутреннего подклада плаща. А ещё он был невыносимо жарким, нагретым телом мужчины.

Мысли окончательно спутались. Плащ был ему до голенища сапога, но Милену он укрывал полностью с головы до пят.

– А я привык и без него, – прошептал он. – А тебе нельзя снова заболеть. Я буду виноват и не прощу себе этого.

Роар был сейчас близко – горячий, красивый, чертовски красивый, сказала бы Хэла, да и Милена, чего уж там, сказала бы так же. Он тоже был нетрезв, как и сама белая ведьма.

– Почему будешь виноват? – спросила она, словно в бреду каком-то.

– Потому что я хотел порадовать тебя, показав костры. Это ты ещё не видела праздничных костров, когда все празднуют приход поры цветения или в середине поры урожая.

– За этот момент, кажется, должна отвечать я, – щёки её раскраснелись, ей было жарко, но она не могла точно сказать себе от плаща или от стоящего рядом невообразимо обалденного мужчины.

– Не переживай, ты всё сделаешь, я в тебя верю, – сказал он ей на ухо, нагнувшись, и от его обжигающего шёпота, Милена кажется готова была свалиться в обморок.

Так её ещё ни разу не разносило. Только от одной фразы сказанной на ухо. Правда? Такое возможно не только в дурацких бульварных романчиках, в жизни такое бывает?

– Спасибо, – сказала она едва слышно.

– Не надо.

И он просто обошёл её и направился к лестнице, что вела наверх. Сама же девушка кажется застыла на бесконечное количество времени, пытаясь прийти в себя. Но не получилось и она побрела обратно к костру. Потому что только бы дойти до живых людей, только бы понять, что всё ещё находится в той реальности, что и все они.

– Ого, когда это ты, детка, успела раздеть митара? – озорно подмигнула ей Хэла, когда Милена дошла до своего места у костра и села.

– Я не раздевала… он сам… – промямлила она в ответ.

– Сам разделся?

– Хэла, ну пожалуйста, – застонала она. – Он сам отдал мне плащ, когда я выходила из дома, возвращаясь сюда.

– Правильно, это самые тёплые вещи в этом доме, заботится о тебе, крошке, – женщина тепло обняла Милу и поцеловала в висок. – Не дуйся на мои шуточки, малышка!

Но Милена и не думала дуться, она так старалась сделать всё, чтобы никто не увидел, как её сейчас распирает изнутри жар, как хочется, чтобы этот шёпот был на коже всегда и не только у уха.

Боже, да что за мысли такие?

[1] Кино “Кукушка”

[2] Король и Шут “Лесник”

[3] Город 312 “Помоги мне”

[4] Мельница “Травушка”

[5] Mendelssohn: Violin Concerto In E Minor, Op.64

[6] Король и Шут “Ели мясо мужики”

Глава 14

Роар был сам не свой: дурман в голове, испепеляющая злость, нестерпимое и сжигающее желание…

Он слишком устал за сегодняшний день. Окончательный этап подготовки отправки отряда и организация костров, написание распоряжений и указаний для командиров тех застав, которые будут по пути следования отряда.

Вчерашнее сообщение, что белая ведьма пришла в себя и её состоянию ничего не угрожает, очень обрадовало. Отчего-то переживания за неё делали его несобранным и растерянным, в конечном итоге добавляли раздражения и усталости.

И вот оставалось ещё два дела – Картара и ожидание какого-то сообщения от великого эла́.

Роар искренне не понимал, что им делать с Картарой. Ему было жаль людей, но как быть, если продовольственная помощь им не приходит из-за нападений?

Терять отряды, сражаясь неизвестно с кем, было откровенно опрометчиво – опасная близость к границе недружественного элата, возможность, что нападали не шальные, сбившиеся в отряды, а сами жители, которые не хотели делить продовольствие со своими же соседями. Последнее, правда, было для Изарии редкостью, но время было сейчас тяжёлое, голодное, в такое чего только не происходило.

Можно было использовать портал, но в Картате он был нестабилен, поэтому необходимое для переброски достаточного количества продовольствия и другой помощи, могла его просто разрушить и тогда они потеряли бы хоть какие-то сообщение не только с поселением, но и целым куском границы.

Митар встретил посланника у портала и проводил его в рабочую комнату ферана и, к своему невероятному удивлению и кажется чему-то похожему на облегчение, обнаружил в рабочей комнате Хэлу.

Видимо Рэтар тоже отчаялся найти какой-либо другой выход из сложившегося положения, раз решил прибегнуть к помощи чёрной ведьмы, да ещё и когда она была в таком опустошённом состоянии – шутка ли заговаривать другую ведьму от горячки в течении пары мирт без перерыва!

Роар в магических обрядах понимал достаточно и знал, как сложно магам справляться с болезнями или ранениями простых людей, а уж тех, с хворями тех, в ком была магия, тем более. И потому искренне дивился силе Хэлы, которая по-хорошему должна была спать мертвецким сном, восполняя потраченные магические силы, а не сидеть здесь, пытаясь помочь.

А ещё было странно, что Рэтар выдернул её – тан в колдовстве, магии и заговорах понимал намного больше Роара, а значит определённо знал, насколько сейчас тяжело и плохо их чёрной ведьме.

Конечно, несмотря на то, что митар возмутился решению ферана, вида не подал. Он встал около двери и стал слушать сведения, которые им с Рэтаром и так были прекрасно известны. Ответить посланнику из Картары Горанам было нечего, поэтому когда воин закончил отчёт и выжидательно уставился на уставшего и нервного Рэтара, тот нахмурился, сцепил пальцы, и – не дав ему ничего сказать в игру вступила Хэла.

И это всегда было невероятным действием, она словно искрилась. Да. Именно.

Хэла вообще была такая. И Роар иногда думал, что видимо не зря силой её была молния. Не важно, что она делала: говорила, пела, гуляла со своими чудищами, шутила, заигрывала или творила своё ведьмовское дело – Хэла была потрясающей, красивой своей особой красотой, и при этом не боялась быть какой-то смешной, что ли.

Роар видел как посланник бледнеет, немеет, теряется и пытается найти себя, не зная куда деться всего лишь от манеры общения их чёрной ведьмы. И, несмотря на то, что дело было серьёзным, от этого заговора зависели человеческие жизни, всё равно Хэла делала это с такой забавой и лёгкостью, что становилось спокойно – в колдовстве её Роар не сомневался, знал, что она делает заговоры основательно и добротно.

А потом в оборот пошёл сам молодой воин. На вкусное, так сказать.

Роару всегда было интересно, как так у неё получается. Он уже становился свидетелем чего-то подобного. Например, Хэла заговорила супруга Миты. Он, как выяснилось, а точнее как вытащила наружу ведьма, частенько распускал руки, но Мита молчала и никогда не подавала виду.

Тогда, несколько луней назад, на шум сбежался весь дом. Йерк, супруг Миты, грозился убить Хэлу. Дело было в Зарне, и застали они их в момент, когда Хэла, сурово глядя на ставшего вдруг в несколько раз меньше достаточно внушительного обычно изарийского мужика, грозила снести ему голову огромной торхой, на которой обычно тушили мясо. А потом навела заговор, что если он ещё раз обидит Миту, то усохнет.

Роар тогда был страшно зол на себя, потому что Миту обожал. Женщина была его кормилицей, заменила ему мать, и за неё он был готов убить любого. А тут супруг её бил, а Роар не замечал. А Мита скрывала, потому что, как понимал митар, не хотела тревожить или жаловаться, а может просто было стыдно.

И дело было ведь в том, что, если бы Хэла была магом, которые умели видеть скрытое, то вопросов бы не возникало. Но она была чёрной ведьмой. Про белых Роар такого не знал, а вот с чёрными было известно, что они, если и умели “смотреть”, то только с просьбы или приказа и не дальше обозначенного.

Но с Хэлой всё было не так, как они привыкли. Она всё ставила с ног на голову – невероятная женщина и сильная необычной магией чёрная ведьма.

И Роар смотрел, как она вытаскивает из парня подробности его вины, но понимал, что Хэла и так всё знает. И посланник, словно уловил это, решился перед уходом задать вопрос для себя. И митар был уверен, что про дочку Хэла тоже всё видела, но намеренно ничего не сказала, да может даже знала, что посланник задаст вопрос сам.

Митару было интересно, что сделает посланник – выгонит супругу брата из своего дома и своей жизни, ради дочки и своего благополучия, или сдаться на волю страсти? А ещё, как Хэла видит его самого?

Это было интересно и раньше – более того, он был уверен, что чёрная ведьма их всех уже вдоль и поперёк изучила. Но Роар решился спросить и ведьма ответила, что не смотрела вовсе. И он ей верил. Это её “не хочу смотреть” озадачивало, но было искренним – эта женщина почти всегда ставила митара в тупик, заставляя задаваться ещё десятком вопросов, которые оставались без ответа.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Уходя от ферана, Роар решил сделать костёр серым. Обычно это делали на большие праздники – праздник холодного Изара или праздник тёплой Тэраф.

Однако празднование блага Изара было не скоро, а на простые костры проводов отрядов серых обычно не звали. Хотя митар знал, что воины не будут против, несмотря на то, что близость с серыми была запрещена, но как говорится, когда и кого это останавливало, особенно, если воины молодые и горячие, и считают, что ничем их не взять? Да и часто всё это ограничивалось всего лишь взаимными переглядками, шутками, улыбками и, ну, может кто кого пообнимает немного.

В Изарии к серым относились не как к вещам или нелюдям. Во время правления отца Рэтара было жёстко, но когда фераном стал отец Роара стало легче, а при Рэтаре и вовсе – тан не любил призыв, в главном доме серых было совсем мало и отношение к ним было скорее, как к домашним слугам, а не как в других фернатах, к пришлым и бездушным тварям.

А когда митар увидел потерянную и грустную Милену, то убедился, что решение с костром было правильным, потому что хотелось порадовать её. Правда холодно, но серые присмотрят, да и Хэла будет рядом.

И наконец воины будут рады пьяной воде Хэлы, а про песни эти её и говорить не стоило.

Спросив разрешения у какого-то потерянного и рассеянного Рэтара, он получил невнятное согласие. И понеслось.

Как и предполагал Роар, довольных присутствием серых было больше, чем недовольных. Разгул получился знатный, а видя восторг в глазах укутанной Милены, митар радовался, что пошёл на это.

Роар сидел перед костром рядом с Рэтаром.

Хэла сделала сегодня что-то крепкое, терпкое, пахнущее деревом и костром, согревающее и быстро дурманящее.

– Посланника от великого эла так и не было, думаешь уже не стоит ждать? – спросил он у задумчивого и какого-то сегодня особенно угрюмого тана.

– Это же эла, – глухо отозвался Рэтар, – он может прислать посланника и через несколько мирт, или, например, сегодня в середину темени.

– Чего он хочет? – нахмурился Роар. – Давно не было от него вестей, вот прям так, с посланником, разве что не лично…

– Кто знает, я ничему не удивлюсь.

Разговаривать Рэтар явно не хотел. Он был серьёзнее, чем обычно, суровее, пил третью кружку выпивки и она его не брала, как видел Роар, совсем. Тан молчаливо смотрел в костёр, задумчиво и напряжённо. И может окружающие не увидели бы ничего необычного, сказали бы, что феран такой всегда, но Роар хорошо знал своего тана, и сейчас всё было не так, как всегда.

– Достопочтенный феран, – ласково пропела где-то над ухом Рэтара Шера.

Красивая, до притов красивая, девка, такая, что просто невозможно порой было отвести глаз, и у всех мужиков глядя на неё в голове появлялись только определённого вида мысли, потому что ни о чём другом невозможно было думать изучая её лицо, волосы, гибкие изгибы тела.

В харне она была давно, уже наверное с десяток тиров, но, при всей красоте, в постели ферана, которому принадлежала, была всего несколько раз. Однако не отчаивалась и всё пыталась обратить на себя внимание хозяина и пробудить в нём что-то, что такая, как она, точно пробудить не могла, несмотря на все её старания.

Сейчас феран даже взглядом её не удостоил.

– Могу я высказать мнение всего вашего харна? – проговорила она и Роар взглянул в сторону спокойно сидящих наложниц Рэтара, которым явно было очень даже хорошо и не было у них желания что-то там высказывать.

И вот вообще смешно, прям боги сейчас с небес посваливаются, харн ферана – это всего три наложницы, включая Шеру, которых он держал лишь потому что так было положено, а не потому что они были ему нужны.

Сейчас две другие девицы сидели у костра, о чём-то тихо переговаривались с несколькими наложницами Роара, которые были здесь, улыбались, хихикали, иногда подпевали песням. И были в полной благости от своего состояние и положения, и точно не хотели беспокоить ферана, но неугомонная Шера в этом с ними расходилась.

– Вы давно не были у нас, а мы ждём, – и она немного надула губки, став ещё более очаровательной, но для всех кроме того, ради кого сейчас старалась.

Надо ли было предполагать, что она получит ответ?

Роар еле сдержал усмешку, Рэтар же и бровью не повёл. Она кажется хотела сказать ещё что-то, но наложницу бесцеремонно оттеснил в сторону подошедший стражник:

– Достопочтенный феран, – воин наклонился к Рэтару, – там посланник от великого эла.

– Мы ждали его ещё вчера, – возмущённо буркнул Роар.

– Он ждёт в комнате призыва, – проговорил стражник, а феран лишь бесстрастно повёл головой, кивая, встал и отправился в дом.

Митар выругался про себя. Это было уже слишком!

И тут Шера решила, что бессмертна, и попросила Хэлу спеть колыбельную.

“Колыбельную? Рваш, – ругнулся он про себя, – ради всех богов, что?”

Роар приготовился спасать совсем потерявшую страх, или может остатки разума, наложницу, но это не понадобилось. Митар ещё ни разу не усомнился в здравомыслии их нынешней чёрной ведьмы. Что бы она не творила, она всегда чётко понимала обозначенные границы положенного.

И сейчас Шера была просто посрамлена всего парой фраз и, слава богам, обошлось без загово́ра. Наложница в яростном гневе покинула костёр и это было самым умным её решением за сегодняшний вечер, а может и за всю жизнь.

Снова запели, а взгляд его вернулся к Милене.

Укутанная в одеяла, девушка сидела среди серых и явно радовалась происходящему вокруг. На лице девушки была открытая, даже детская улыбка.

Хэла ранее даже заставила её спеть песню. Голос у белой ведьмы был слабым после горячки, но Роар был рад слышать его. И от её улыбки ему становилось тепло и легко. В голове появилась мысль, что она словно звёздочка, такая далёкая – где-то, где она, есть дом, но ему туда не попасть, однако радости, что она светит, было достаточно.

И да, мысли эти были странными, озадачивали, но митар списал это на воду Хэлы и, вздохнув, решил пойти искать никак не возвращавшегося ферана.

В доме, на лестнице, что вела вниз, в погреба, кто-то уже предавался близости, и странным это не было. Более того, Роар кажется не сомневался, что это его младший брат, который тоже пропал с костров, но вот вылетевшую ему под ноги Шеру, митар увидеть никак не ожидал.

Внутри начала расти неконтролируемая злость.

Элгор последнее время кажется делал всё, чтобы вывести из себя его или Рэтара. А теперь ещё это… лезть к наложнице ферана, без его разрешения, даже если эта девка тану не нужна, не важно – ну не безумство ли? Кажется, в этом доме у всех головы перекосило.

Роар привык к тому, что порой младший брат переступал черту дозволенного, был несдержан, поражал наглостью, но сейчас потерял всякий контроль над своим поведением и вышел за границы допустимого. Дёргал Рэтара, нервировал самого Роара, откровенно пренебрегал выполнением своих прямых обязанностей, дерзил не в меру, а теперь вот практически открыто подмял наложницу ферана, при том, что своих было более, чем достаточно.

Митар с трудом сдержал себя, чтобы не врезать брату. И эта сдержанность оказалось благом, потому что, как только Элгор вышел следом за Шерой на улицу, Роар понял, что всю эту мерзкую сцену видела Милена.

Девушка стояла в сумраке коридора, бледная, не то от болезни, не то от того, что стала свидетелем того, что не предназначалось для её глаз.

И встретившись с ней взглядами Роара переполнили опьянение, злость и желание.

Милена его притягивала – ничего не мог с собой поделать. Держался на каком-то расстоянии, но всё равно тянуло… он был рядом с ней сам не свой.

Чувствовал себя стариком, древним, как вершины гор. Она была такая маленькая, огромные глазища, вечно напуганные, потерянные. И её хотелось спрятать, сгрести в охапку и никого не подпускать, никому не показывать, защитить… от кого? Боялась-то она и его тоже. Да и виновником того, что она оказалась здесь, в равноценной степени был и сам Роар. И этого не исправить. Страх никуда не уйдёт и домой она не вернётся.

А сейчас в этом взгляде была ещё и вина, непонятный ему стыд. И так захотелось её обнять, прижать, погладить по голове, укутать, словно этим можно ей помочь. И он укрыл.

Но на деле спрятал от себя самого, потому что готов был наплевать на всё разумное и смести против её воли. Через силу, вдохнув запах её волос и кожи, опьяняющий сильнее любого дурмана, он прошептал ей то, во что хотел бы, чтобы она поверила, и просто сбежал.

Потому что можно сжечь сотни костров, но страх из её глаз не выжечь, можно укутать в тепло нежности и заботы, но горе от потери семьи и дома не исчезнет, да и не примет эта маленькая девочка его ласку сколько бы не было в ней искренности. И будет права.

Даже сейчас дрогнул перед ней, отступив – поля боя не сбегал, а от распахнутых, полных тоски, глаз крохотной девчушки, сбежал…

– И чего ты тут в темноте сидишь один, – найдя Рэтара в рабочей комнате, митар пытался переключить себя и свои мысли. – Чего хочет великий?

– Он требует отчёта о состоянии всех застав границы, – феран сидел в своём кресле и хмуро смотрел в стену.

– Рваш, – ругнулся Роар и внутри подняло-таки голову удачно подавляемое до этого момента возмущение, – с чего вдруг?

– Не знаю, но отправляться надо завтра.

Митар тяжело вздохнул.

– Хорошо, граница, так граница, – заключил он, садясь на кушетку.

– Ты не понял, Роар, – перевёл на него взгляд Рэтар. – Он хочет, чтобы на границу отправился я.

– Что? – митар поперхнулся словами. – Феран бродит вдоль границы, чтобы сделать отчёт? Что за безумие? Он сошёл с ума?

– Роар, – предостерегая от опрометчивых слов, проговорил тан.

– Нет, слушай, это не твоя работа, Рэтар, не твоя! – в голове никак не получалось уложить услышанное требование.

– Сказать ему, что я не согласен? – спросил феран.

– Да чтоб… – выругался тот.

– Это ещё не всё, – заметил Рэтар.

– Слишком просто было бы, да?

И феран ухмыльнувшись, кивнул:

– Он хочет, чтобы я отчитался ему лично.

– Ооо, – простонал Роар и потёл глаза. – То есть после всего этого… раз-вле-че-ния… ты должен ещё отправится в столицу и там ждать, когда он захочет с тобой пообщаться?

– Вообще он не в столице, – отозвался Рэтар. – Он в Кирте.

– В Кирте? – удивился митар.

– Да, он и большая часть его двора, – и феран снова уставился в стену.

– Что он там делает? – возмущение сменилось тревогой, потому что слишком близко, слишком опасно.

– Он уже больше луня беспорядочно перемещается по Кармии, сейчас двор в Кирте, но где он будет через лунь или два никто не знает.

– Надеюсь, он не решит посетить нас?

– Я тоже, – кивнул Рэтар. – Хочется верить, что он всё так же ненавидит холода, как раньше.

Роар невесело усмехнулся.

– Если такое случится, пока меня не… – проговорил феран.

– Рэтар, – он перебил его, тяжело вздыхая. И Роар невероятно надеялся, что всё это “красивое задание лично для ферана”, не было предвестником внезапного визита правителя.

– Нет, – отрезал Рэтар. – Дай слово, что ты сообщишь мне незамедлительно.

– Конечно сообщу, – успокоил его митар. – Даже слова не надо, я один это и пытаться вытянуть не собираюсь.

– Хорошо, – слегка улыбнулся тан. – Думаю, если не будет происшествий, то за один лунь можно управиться с границей. Но вот ожидание встречи с великим, может затянуться.

– Не доверяешь мне?

– Доверяю Роар, больше чем себе доверяю. Лишь бы это была очередная его причуда, а не что-то более серьёзное.

Митар кивнул и они какое-то время сидели в тишине.

– Когда я уходил, Шера что-то попросила у Хэлы, – подал голос феран.

– Эта баба в очередной раз показала, что глупа так же, как и красива, – фыркнул Роар. – Она попросила Хэлу спеть колыбельную.

Рэтар приподнял бровь:

– Она мертва? – поинтересовался он.

– Нет, – улыбаясь ответил митар, – потому что, к счастью, Хэла умна.

– Жаль, – спокойно проговорил феран.

– Жаль? – нахмурился Роар, продолжая веселиться. – Жаль, что Хэла умна? Или, что Шера жива?

Феран лишь усмехнулся.

– Зачем ты держишь при себе Шеру, если она тебе не нужна? – спросил Роар.

– И что ты предлагаешь с ней сделать?

– Отправить в Кэром, – пожал плечами митар. – Или подарить кому-нибудь.

– Элгору, например? – спокойно проговорил Рэтар. – И тогда удовлетворением этой девицы будешь заниматься ты? Потому что, как только Шера станет принадлежать Элгору, она станет ему неинтересна, и он перестанет обжимать её при любом удобном случае.

– Ты знаешь? – хотя Роар был не удивлён.

– Я не слепой и не глупый. Ну, по крайней мере, я всегда так думал.

– Полагаю, что эти игры ради определенной цели, – развёл руками митар. – Она просто хочет забеременеть ребёнком ферана или убедить себя и других, что это твой ребёнок.

– Мне плевать, – устало отозвался тан. – Игры Шеры мне неинтересны.

– А игры Хэлы? – кажется Роар зря это спросил, но как же давно его мучил этот вопрос. Но, задав, ожидал получить лишь грубость или быть просто проигнорированным.

– Хэла не играет, она выворачивает меня наизнанку, – ответил тан тихо, спустя несколько мгновений, когда ответа митар уже не ждал.

Он поднял на ферана озадаченный взгляд.

– Из-за этой женщины я не чувствую землю под ногами, – проговорил Рэтар будто сам себе.

– Тогда какого ты ждёшь? – удивился Роар.

– Я ничего не жду.

– Я не об этом, – и митар подался вперёд, потому что это было чем-то вроде открытия, которое он давно уже для себя сделал, но просто подтверждения не было. И вот получил. – Я о том, что тебе просто надо сделать её своей. Я даже спорить не стал бы, что Хэла не откажет тебе.

– Надо просто проветрить голову, – ответил на это Рэтар. – Этим и займусь, пока буду “развлекаться” на границе. Возвращайся, а то вдруг Шеру всё-таки постигнет кара Хэлы – расскажешь мне всё в подробностях.

– Ты не вернёшься? – спросил митар, разочарованно. Он понимал, что наговорил уже больше, чем достаточно.

– Нет, – ответил феран. – Для сна в седле, я уже наверное староват, поэтому попробую уснуть.

– Ты просто боишься, – всё-таки дерзнул подковырнуть тана Роар.

Но Рэтар лишь согласно кивнул и, встав, ушёл к себе.

Глава 15

Уснуть крепким сном, да и вообще хоть каким-то, Рэтару не удалось. Он слышал людей у костров, слышал смех, слышал музыку и песни, слышал Хэлу…

Ещё днём, когда она ушла, оставив его в этом выводящем из себя замешательстве, Рэтар решил для себя, что эту ночь она проведёт с ним.

Ему уже не нужно было говорить себе, что так нельзя, что это запрет, что Хэла достойна лучшего – она выворачивала, она текла ядом в крови, она звала в бездну и толкала в неё.

Но падать один он больше не желал. Рэтар утащит её с собой и будь что будет – пусть всё горит яростным огнём, пусть пожрёт всё вокруг, а ему наплевать. У него больше не было сил выносить это, ему хотелось понять, хотелось унять внутреннего зверя, которого она уже давно кормила с рук, вне зависимости от желания самого Рэтара. Одно только присутствие этой женщины выдёргивало, проворачивало, её слова сводили на нет его выдержку, с ней невозможно было держать себя в руках.

Когда Роар позвал зажечь первый костёр, Рэтар просто взял свой плащ с кушетки, на которой совсем недавно спала ведьма, и потерялся. Запах Хэлы, оставшийся в материи, эта её улыбка, когда она прятала лицо в мех, тёрлась щекой. Рэтару хотелось выть.

Он не понимал, что в этом было такого, почему его так это сводит с ума. Злился, яростно споря с собой и своими чувствами, но ничего не выходило. Он просто сел, скомкал плащ и уткнулся в него лицом. Это было до боли смешно – он вещи завидовал! А дальше только пропасть и пустота.

Весь вечер он не сводил с Хэлы взгляда, смотря поверх огня и сгорая вместе с ним. Рэтар искренне надеялся напиться до состояния немощи, чтобы просто уснуть мертвецким сном и не натворить никаких бед.

Но если он сейчас что и знал точно, так это то, что Хэла не даст ему забыться – жесты, взгляды, песни… Она не пощадит и Рэтар сгорит в этой агонии.

– Помоги мне, сердце горит огнём…

Пропела она и боги свидетели: "Хэла, да остановись же, молю, пощади меня!"

Спасение пришло в лице запоздавшего больше, чем на мирту, посланника от эла.

Рэтар знал, что посланник обязательно явиться, а ещё знал, что вести, которые он принесёт, не будут приятными. А уж приказ отправиться на границу лично ферану, был откровенной издёвкой, но как же Рэтар был рад полученной возможности убраться из Трита подальше.

Он был готов сбежать не просто на границу, а куда дальше, лишь бы не слышать, не чувствовать этой женщины и желания, которое в нём просыпалось в её присутствии.

И Роар, засранец, со своими замечаниями!

Но пусть это будет отступление, пусть будет позорным бегством – всё равно. Рэтар не дрогнул бы перед самым жутким врагом, а вот Хэла… ей он уже сдался без боя.

И он ведь никогда не сходил с ума из-за женщин. Ни разу в своей жизни с ним не было такого, что влечение, занимало голову сильнее долга, необходимости, службы. Рэтар был из тех, кто не терял разума, не любил до потери себя. Порой необходимость женщины рядом была мимолётной и вполне заменяемой, и никак не первостепенной.

И вот призвал чёрную ведьму и пропал в ней. Ни разума, ни головы на плечах – бессильный и поддавшийся на дурман, что был в ней, Рэтар сходил с ума.

В дверь проскользнула Шера. И Рэтар сам не поверил в это, впрочем, она действительно была настолько глупа, насколько красива.

– Тебе было не достаточно моего тана? – и он отпустил своё сдерживаемое в отношении неё раздражение. – Нужно ещё?

Наложница застыла, явно не ожидая ни слов ферана, ни даже может того, что он ещё не спит. Рэтар представил её мертвецки бледное испуганное лицо – смотреть на неё не хотелось.

– Достопочтенный феран… – прошептала она.

– Ещё одно слово и я накажу тебя по всей строгости своего права хозяина и ферана, – рыкнул Рэтар. Помолчал, давая ей возможность осознать происходящее. – С этого момента я не желаю тебя видеть и слышать, можешь избавить меня даже от почтительных приветствий. Я твой феран и этого достаточно. Тебе запрещено заходить в мои комнаты. И с этого момента ты перестаёшь быть главной в харне.

Феран уловил движение её головы, она глянула на него, кажется даже хотела что-то возразить, но он не дал её ничего сказать:

– Если ты не согласна, то я могу тебя отослать. Полагаю, что, рьяно защищающий самую проблемную область нашей границы, командир крепости Хар-Хаган будет рад такому подарку. Выбирай.

И пусть была дурой, но конечно предпочла первый вариант. Шера, молча поклонившись, исчезла так же тихо, как появилась, оставляя внутри него негодование.

Ситуация с Элгором и Шерой не была для него удивительной – да и в целом было наплевать. Однако верность и преданность для Рэтара в окружающих его близких были самыми ценными и важными качествами. Но, конечно, были те, от кого он этого не ждал – Элгор и Шера были среди этих людей.

Девке нужен был ребёнок, потому что она отчаянно стремилась к одной ей ведомой свободе для наложницы, которую та якобы обретала с рождением ребёнка господина. Правда Шера была не единственной девицей в харне, кто так жестоко заблуждался – ребёнок свободен, а его мать нет.

Что до Элгора… Рэтар любил парня, но особых надежд не возлагал, – главное, чтобы мальчишка был предан Роару. Сам же феран привык быть настороже, всегда ждал подвоха и был готов к мечу, воткнутому в его спину.

Рэтар тяжело вздохнул и практически заставил себя провалится в какую-то несуразную дремоту.

Утро было холодным и липким.

Пара старших командиров, которые вчера после костров остались в замке, сейчас вяло собирались в Трит, чтобы там присоединиться к скорее всего уже собранному отряду, чтобы отправиться в путь.

Тут же были форы ферана, которые должны были сопровождать его в дороге.

Лучи Изара только появились над виднеющимися далеко на горизонте силуэтами гор, когда Рэтар седлал свою тоору, а внутри мужчины зрела невыносимая тоска и необъяснимая тревога.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Выспался? – Роар вышел из дома, потянулся. Митар был сонным и помятым.

– Да не особо, – ответил феран. – Шера меня вчера решила навестить.

Тан мотнул головой:

– Боги, дайте ума этой бабе, ну правда, – он ухмыльнулся и повел плечами.

– Назначь кого-то вместо неё отвечать за харн, – попросил Рэтар.

– Ого, – среагировал митар, удивляясь. – Наказал её?

– Если бы не пришла, даже не пытался бы помнить про неё, – феран затянул последний ремень упряжи. – Но раз уж решила, то…

– Кого назначить?

– Мне всё равно, Роар, но лучше кого-то из своих, – ответил Рэтар и похлопал тоору по спине, она развернулась к выходу из загона.

– Ещё будут распоряжения? – спросил митар.

– Нет, – они уже столько раз проходили через это. Тем более, что скоро вернётся Тёрк. – Просто береги себя.

– Как обычно, – улыбнулся тан.

– Сильнее обычного, – Рэтар стал серьёзным.

– Тебя что-то беспокоит? – Роар нахмурился.