Текст книги "Дочь мафии (СИ)"

Автор книги: Fosi

– Ммм? – он заглянул в её глаза. Его личная бездна.

– Прости, я не хотела, – выдохнула ведьма.

Феран мотнул головой и снова стал целовать, рука легла на её спину и хотелось сделать Хэлу частью себя, чтобы никуда больше не делась от него.

– Могут зайти, – прошептала она, хотя дрожала и Рэтар знал что ей хотелось ещё.

– И рваш с ними, они там всё никак не могут разобраться, что я с тобой за закрытыми дверями делаю, может наконец понимание придёт и выдумывать всякое перестанут, – прошептал феран, целуя её под ухом.

– Рэтар, – ведьма качнула головой и повела плечом.

Он уткнулся в её шею и втянул такой невообразимый запах тепла, который от неё исходил.

– Я думал, может дождаться костров, но, – мужчина протянул руку к вскрытому перед её приходом свёртку из Горша.

Этот оплот отвечал за добычу драгоценных камней в нескольких десятках горных выработок. Некоторые из добываемых камней можно было найти только в Изарии и потому они были редкими и дорогими. Добытые и обработанные камни делились на две части – одни в казну элата, а другие в казну Изарии.

Этот промысел был одним из самых спорных в хозяйственых отношениях Изарии и Кармии. Определённые камни были мерой при закупках, это были средства для расплаты и конечно много кто считал, что раз горные выработки находятся в ведении ферната Изарии, то необходимо ограничить их доступ к этим добычам, потому как Гораны богатеют бесконтрольно, пока остальным это недоступно. С этим разбирался ещё отец Рэтара и из-за этого было столько споров и проблем, что казалось конца и края этому не будет.

Потом двор Кармии начал чеканить монеты, но простые свободные люди всё равно предпочитали камни.

Рэтар же в итоге ограничил добычу, пустил в выработку людей эла, чтобы избежать разногласий. Вёлся чёткий учёт камней и они делились – одни в казну Кармии, другие Изарии.

Сегодня Горш прислал часть камней, которые предназначались для казны Изарии. А ещё в свёртке было то, что он так хотел подарить Хэле.

– Когда я уезжал на границу, я просто от тебя сбежал, знаешь? – он достал подарок. – И Роар меня уколол, сказал, чтобы я привёз тебе что-то.

– Рэтар, стой, ты хочешь мне что-то подарить? – Хэла мотнула головой, попыталась вывернуться из его объятий, но он предполагал эту её реакцию и потому не отпустил.

Взяв её руку и вложив в него изготовленный в Ринте кулон, с ирнитом внутри.

Хэла вздрогнула, когда холод металла коснулся её кожи, она застыла, не желая даже взглянуть, вторая её рука сжала его рубаху.

– Роар сказал “привези Хэле ирнит", потому что у тебя глаза цвета ирнита. Я подумал зачем тебе камень, что вообще можно делать с дорогим, но просто камнем? Но, когда я был в Горше, то мне попался на глаза этот ирнит и меня скрутила такая тоска по тебе, что захотелось вернуться домой. Но камень бесполезная вещь, кроме ценности, спрятать и забыть, или продать, – она наконец посмотрела на ладонь в которой лежал кулон, – И я попросил отправить его в Ринту. Это знаешь ли преступление, но у нас нет хороших мастеров, которые не только могут работать с металлом, но и с камнем. Сегодня я его получил и хотел сначала дождаться костров, но от моей выдержки не остаётся и капли, когда ты со мной.

Она всхлипнула, на руку ей стали капать слёзы и Рэтара вывернуло наизнанку.

– Хэла? – позвал он, напрягаясь, потому что этого не ожидал.

– Я не могу его принять, не могу, не надо… я… – ведьма сжала рубаху ферана до побелевших костяшек, зажмурилась.

Голос Хэлы дрожал, она была такой, как вчера, когда плакала по обиженной Найте и вот Рэтар снова был готов расшибиться, потому что не понимал, потому что не мог совладать, потому что… боги, да что происходит?

– Хэла, посмотри на меня, – голос пропал, руки стали предательски трястись.

Она упрямо замотала головой, пряча от него лицо.

– Хэла, – на этот раз он рыкнул и она подняла на него свои совсем светлые сейчас от слёз глаза, мокрые, полные такой горечью, что хоть вой. – Что? Родная моя, хорошая моя, что?

– Я не… не надо мне ничего дарить, Рэтар, – задохнулась она. – У меня всё-всё есть, мне не надо больше, пожалуйста. И это… это так красиво и так… дорого…

Ведьма хватанула воздух и слёзы полились из её глаз.

– Боги, Хэла, ты меня за грань отправишь раньше времени, ведьма моя несносная, – феран попытался прийти в себя. – Это ты красивая, это ты дорогая, а это просто камень, просто металл, просто вещь. Она имеет очень относительную ценность, а ты бесценная у меня, понимаешь? Это подарок, Хэла, он должен радовать, а ты слёзы льёшь, глупая?

– Я не умею их принимать, они меня смущают, стесняют, – и он чувствовал, как она стала маленькой в его руках, сжалась. – Я сама могу, понимаешь, я лучше сама подарю что-нибудь. А мне никто ничего не дарил никогда, но не надо. Ты мне сапоги подарил, мне этого уже больше чем достаточно… Рэтар, правда… я не привыкла. Я не могу принять. А драгоценности тем более, я с ними не умею.

– Не умеешь что? – и больно было и такая она была сейчас уязвимая и сводила с ума своими горячими слезами.

– Это слишком… у меня из драгоценного были только серьги гвоздиками, мне папа подарил на шестнадцатилетие, – всхлипнула Хэла. – И я бы не приняла, но я дура уши мамиными серёжками проколола, мне от неё влетело, поэтому серьги бабушка дала. А папа узнал и на день рождения привёл меня в ювелирный отдел и сказал “выбирай, птенчик”. А денег не было, я знала, что папа сам купит и потратится, поэтому я выбрала самые маленькие, с камушками самыми дешёвыми, как глаза у тебя цветом и больше ничего никогда… Потому что и тех было довольно. И сейчас…

Она говорила это быстро и он не понимал половины, а Хэла плакала, всё так же сжимая одной рукой его рубаху, а в другой держа кулон, заливая его слезами, а Рэтар просто обнимал её и внутри у него всё тоже плакало, потому что ну как так… эта простота его выворачивала, это горе, которое она даже не замечала.

Ему так отчаянно хотелось подарить ей весь мир, просто потому что он может это сделать, а она просто обязана понять, что она его достойна.

“Я люблю тебя, Хэла, боги как сильно я тебя люблю, моя несносная ведьма, родная моя…”

Это осознание было таким пронзительным, таким болезненным и таким полным отчаяния.

– Хэла, а давай просто выкинем его в окно? – почему-то решил сказать Рэтар. – Хочешь?

– Что? – она нахмурилась и наконец посмотрела ему в глаза.

– А зачем? Его сделали для тебя, не можешь, тогда и рваш с ним, – он протянул руку, чтобы забрать украшение.

– Стой, ты с ума сошёл? – она сжала пальцы в кулак, а Рэтар был счастлив, что подействовало, правда вида старался не подать.

– Это мой камень, Хэла, – проговорил он. – Его добывают в моей земле, и я хочу, чтобы он был твоим, потому что вот хочу, но ты не хочешь, тогда на что он мне?

– Перестань, он же дорогой, – возмутилась она так искренне, что ему захотелось рассмеяться. – Насколько дорогой? Он такой красивый, не смей выкидывать.

– Тогда возьми.

В комнату вошёл Брок. Он вернулся за охранной бумагой. Увидев плачущую Хэлу и склонившегося над ней ферана, он нахмурился.

– Хэла плачет, потому что я подарил ей кулон с ирнитом, – пояснил Рэтар, глянув на сына.

– Перестань, – ведьма ткнула его кулаком с зажатым в нём кулоном.

– Ого, – повёл головой юноша.

– Как думаешь, слишком плохо для нашей Хэлы? – спросил феран.

– Рэтар! – взвилась она.

– Думаю да, – кивнул Брок, перенимая его игру. – Какой-то ирнит, пфф.

– Да ещё в сплаве тонга и мигры, – покачал головой Рэтар.

– Ну, вы что, достопочтенный феран? – и парень якобы разочарованно помотал головой.

– Хватит! – попросила Хэла. – Перестаньте, вы оба!

– Я думаю, что ещё можно подарить нашей бесценной ведьме? – феран сделал вид, что задумался. – Нам нужно составить список, чтобы задаривать её подарками каждый день, и она в конце концов смирилась бы с этим, и просто начала говорить это своё “спасибо” и улыбаться, а не рыдать.

– Рэтар, – она посмотрела на него полными осуждения глазами.

– Есть, что подарить? – спросил феран, глядя на сына.

– Хм, – юноша задумался, потом снял с пояса перевязь с кинжалом. – Только, если ты дашь добро.

Рэтар кивнул.

– Нет! Стой, нет, это уже чересчур, и ведьме не нужен кинжал, мне даже нельзя кинжал, – Хэла так отчаянно боролась, что хоть было невыносимо больно за неё, это было так невозможно забавно.

– Она корешки руками ковыряет из мёрзлой земли, – пояснил свой выбор подарка юноша.

– Брок, – недовольно шикнула на него Хэла.

– Что? – сын Рэтара сделал самое невинное выражение лица.

– Тебе без кинжала нельзя, – упрямо мотнула она головой. – Ему без кинжала нельзя, так? Не приму, вот. Кулон приму, а кинжал…

Рэтар снял ремень с кинжалом со своего пояса и кинул Броку свой кинжал. Тот поймал, уставился на оружие, потом поднял на ферана ошалелые глаза и хотел отказаться, но встретился с угрожающим взглядом отцовских глаз.

– Теперь у него есть кинжал, – заключил феран, переводя взгляд на ведьму. – И не вздумай сказать, что кинжала теперь нет у меня, Хэла! Ты же не думаешь, что это мой единственный кинжал?

Она насупилась, выдохнула, сдаваясь.

– Это, – он показал сыну на бумагу для старейшины, – охранная в Хрант. Отправь туда старейшину через портал и сопровождающего, чтобы там чего не натворили. Иди.

Брок взял бумагу, кивнул и вышел.

– И да, он попытается мне вернуть этот кинжал, – проговорил Рэтар, возвращаясь взглядом к Хэле. – И нет, я его не заберу. Я давно хотел ему что-то подарить, просто повода не было. И тут вот моя несносная ведьма решила сказать мне, что подарки ей от меня не нужны, потому что у неё и так всё есть.

– Прекрати, – буркнула она и снова сжалась, а Рэтар снова её обнял.

– Я бы тебе подарил все свои камни, Хэла, лишь бы ты улыбалась, потому что твоя улыбка меня так греет, понимаешь? – прошептал в женщину феран. – Этот камень для меня ничего не значит, но пока он не у тебя, потому что так он обретает хоть какой-то смысл.

– Он правда такой дорогой? – спросила Хэла шёпотом.

– Если захочешь можешь купить на него дом.

– Дом?

– Да, примерно вот такого, – он обвёл взглядом потолок, – размера.

– Как комната? – уточнила Хэла, хмурясь.

– Как замок, – он улыбнулся её распахнутым глазам, потом потянул за цепочку и надел её на Хэлу через голову. – И даже этого для меня мало, потому что я бы хотел подарить тебе намного больше.

– Ты не слышишь меня? – прошептала ведьма. – Мне достаточно тебя…

Так просто. И мир замер.

“Чтоб тебе, Хэла, чтоб тебе… пропаду с тобой…”

Рэтар подхватил её на руки и вынес из рабочей комнаты в спальню. Потому что не мог уже больше сдерживать себя, потому что хотелось эту женщину целиком и полностью. И зверь победно прорычал, что она его, она ему принадлежит, ему и больше никому. Точка. И потому что ему тоже кажется больше уже ничего не нужно, кроме вот этого тепла, нежности, страсти, жизни…

Уже когда Тэраф садилась, Хэла подскочила в кровати прямо из сна, тяжело дыша, моментально покрывшись ледяным потом, она мотнула головой и никак не могла отдышаться.

– Хэла? – Рэтар испугался.

– Кто-то умер, – выдохнула она едва слышно, словно ей было больно. – В доме кто-то умер. Через меня тени прошли.

– Тшш, – он прижал её к себе и тяжёлая догадка камнем легла на душу.

Подождав пока Хэла затихла и снова уснула, а феран встал и отправился в сторожевые башни. По дороге на него налетел Элгор.

– Говори, – кивнул он тану.

– Я просто говорил с Шерой, – проговорил тот с горячностью. – Она сказала, что камни от Шерга… тут такое дело… Он её силой взял как-то и наследил сильно, и после этого подарил ей камень, чтобы она молчала. А потом у него это видимо в привычку вошло. И она сказала, что он любил смотреть, и её брали его форы, так что можно их будет прижать. Хотя он их перед близостью с ней всегда выгонял, так что тут они не скажут, что они видели, что…

Элгор запнулся, потому что спустившись в это время с Рэтаром под сторожевые башни, они наткнулись на тело Шеры. Она лежала на спине на мешках, с запрокинутой головой, глаза её были закрыты, казалось, что она спала.

– Рэтар? – Тёрк, который заметил как феран и бронар шли в сторону сторожевых башен догнал их. – Чтоб меня…

Феран сел возле тела наложницы. Мысли пустились в невообразимый танец, дёрганный, сумасшедший.

– Почему тут никого нет? – спросил он.

– Мы думали, что она никуда не денется, – отозвался Элгор просевшим глухим голосом.

Рэтар горько усмехнулся.

– Вот хотры! – Тёрк сплюнул. – Я не понимаю как?

– Это теперь не имеет никакого значения, – заключил Рэтар.

Они побыли в тишине, пока феран пытался понять, что и как делать дальше.

– Тёрк, отнеси её Зеуру, – приказал он. – Только так, чтобы никто, Тёрк, никто не знал. Сможешь?

Старший брат немного подумал, потом кивнул:

– Смогу.

– Элгор, – начал Рэтар.

– Не по-людски это как-то, – перебил ферана бронар. – Надо бы её оговорить, обряд провести…

– Не по-людски, тан, – отрезал глава дома, – было её тут одну оставлять, чтобы с ней вот такая беда случилась. А сейчас… считай, что мы на войне, а на войне никто никого не оговаривает, никаких обрядов не творит – умер, огонь и земля тебя приняли. Всё.

Бронар обреченно кивнул.

– Никому не говорить, что она мертва, понятно. Вот нас тут трое и пусть так и будет. Скажи в харне, что я её подарил. И всем это говорить, если будут вопросы.

– А куда? – спросил Элгор.

– А это вот вообще никого не касается, – прорычал Рэтар. – Если кому очень захочется узнать, пусть ко мне приходят и лично спрашивают, а я уж объясню.

Он встал и ещё раз с сожалением посмотрел на мёртвую наложницу.

Какая невыносимая глупость. Её лицо было наполнено благостью, что аж тошнило от зла на себя, что не смог в такой мелочи уберечь. Выругавшись про себя, феран вышел на улицу. Тэраф уже почти ушла с неба и Рэтар ощутил эту надвигающуюся темень своим нутром.

Он прошёл мимо загона с тоорами и к нему, вытянув морду, протиснулся его зверь. Феран почесал его морду.

– Что, отнял у вас Хэлу сегодня, не придёт вас чесать? – просил он, зная о том, что ведьма приходила к животным почти каждый вечер.

Пройдя по внутренней части стены, Рэтар сел на одну из лавок, что была прямо перед загоном с харагами, устало сев на неё, он погрузился в свои тяжёлые мысли.

– Ты чего не идёшь спать? – ласково спросила Хэла, сев возле его коленей и Рэтар понял, что он совершенно потерял счёт времени, и темень уже вступила в свои права и дом почти весь погрузился во тьму.

– Я задумался, – ответил он, погладив её щёку.

Она улыбнулась, потёрлась о руку, но от него не ускользнуло то, что она отстранилась, боясь привлечь внимание.

– Тут никого нет, – отозвался он.

– Тебе так кажется, – грустно прошептала она. – Пойдём спать?

– Да, Хэла, иди, я сейчас приду, – ответил феран.

Ведьма кивнула и, встав, отправилась в дом.

Рэтар вдохнул морозный ночной воздух, хотел пойти за ней, но к нему подошёл Тёрк.

– Ты чего сидишь тут в одиночестве?

– Задумался. Хотел идти уже.

– Я сделал, что просил, – кивнул старший брат и устало опустился на скамью рядом.

– Так быстро? – удивился Рэтар.

– А чего тянуть? – пожал плечами Тёрк. – Ждать пока её стража из башен найдёт? Тогда уже никому не скажем, что ты её подарил, отдал или продал.

– Хорошо. Как Зеур? – феран понял, что от мага не было вестей с тех пор, когда он несколько мирт назад вылечил почти мёртвую Хэлу, а сам феран так и не сообщил ему, что ведьма вернулась из-за грани и не умерла.

– Ненавижу магов, – фыркнул старший брат. – Несмотря на то, что знаю этого мальца с детства. Засранец, как и все!

– Что-нибудь сказал про Шеру?

Тёрк тяжело вздохнул, потом ударил скамью кулаком.

– Ничего мы с ним не сделаем, – ответил он. – Знаешь почему у неё лицо такое было, будто она благая? Потому что у неё близость была перед смертью, рваш, он её поимел и шею свернул в деле. И теперь, даже если маги чего и вытянут из неё посмертно, так он скажет, что вот так не сдержался и перестарался, прибил девку… и это… Да, чтоб ему!

Старший брат разразился отборной бранью.

– Сколько времени мы его пытаемся прижать, а? Хоть не ешь, не пей, не спи, срать не ходи… потому как отвернулся на мгновение и вот… получи! – и он рыкнул к досады. – А я всё думаю, что мог, мог, Рэтар, его прижать. Да только он был мальчишкой, а я… я подумал тогда, что жаль ему жизнь ломать, а надо было душить тварь тогда уже, сколько он из-за моей жалости к нему зла натворил?

И Тёрка переполняла праведная ярость, смешанная с невероятной обидой.

– Никогда себе не прощу, – прохрипел брат. – Он же на моих глазах, когда были в какой-то богадельне, пили все, девок жали, одну во время этого дела прям так приложил, что лицо ей всё разбил, и его прям…

Тёрк зарычал, хараги подняли на него свои морды, ярость рвалась из него, мужчина сейчас был настолько не в себе, что рядом с ним стояли не только хотры, но и сама смерть.

– И я стоял и не понимал, что происходит, – нахмурился он. – Одурел, понимаешь? Я её потом к магам водил, чтобы лицо ей сделали назад, а надо было хватать и к ферану идти. И что, что девка из падких, не важно, за это мог клеймо заработать и сейчас бы в Хар-Хаган старшим командиром был. Такое даже отец не стерпел бы, хоть и сам жестоким был.

– Уймись, – вздохнул феран. – Сейчас-то чего об этом?

– Потому что нельзя так, – ответил Тёрк и Рэтар был с ним согласен.

– Да он бы уже тогда сделал как с той, из ткачей, помнишь, – возразил феран, вспоминая случай, когда Шерга в очередной раз ушёл от наказания за надругательство. – Взял бы падкую в супруги – отец бы повеселился.

– А с той, – повёл головой Тёрк. – Я же знаешь, ходил к её отцу. Просил. Просил, Рэтар, чтобы он не губил девку, довёл дело до конца, до суда, до наказания. А он, тоже хорош, увидел камни и забыл, что эта мразь с его дочкой сделал. Как же меня это всё выводит из себя, как же это… отпусти меня, а? Прям увижу его и разделаю, не сдержусь!

– Потерпи до Зарны, – попросил феран брата. – А там, даю слово, что отпущу.

– Я бы лучше в седле задницу сбивал по Изарии, искал бы шальных, чем вот эта мерзость! Вот прям выворачивает, знаешь? – и Тёрк снова выругался, тяжело вздохнул.

– Гесу вспомнил? – спросил Рэтар.

– А чего вспоминать? Я не забывал никогда… так я сплоховал тогда. Надо было уступить Миргану.

– Думаешь у него хватило бы разумения дать отцу за неё прикуп или обвязаться с ней перед тем как на войну уйти? – спросил феран. – Если у тебя не хватило, то у нас мальчишек откуда это взяться могло?

Тёрк мотнул головой.

– Никогда себе не прощу этого. Никогда. До последних дней помнить и сожалеть буду.

– Отпусти, Тёрк, – тихо проговорил Рэтар.

– Не могу, – мотнул головой брат. – Я её улыбку порой, как наяву вижу. И знаешь в такие моменты так хочется рвануть в Хэжени, найти этого урода и голову ему раскроить.

– Столько времени прошло, Тёрк. Думаешь легче станет?

– Не знаю. А может он исдох уже давно, – он вздохнул. – Не станет, наверное. Я сколько времени думаю об этом, пока не разобрался.

– У всех такие истории есть, Тёрк, – попытался унять его феран.

– У тебя нет, – ответил брат. – Ты разумный, осторожный, Рэтар, у тебя всегда голова наперёд работала.

– Скажешь тоже, – феран грустно ухмыльнулся и размял шею. – Только вот девку у меня под носом убили и я ничего теперь сделать с этим не могу, потому как знаю кто, а доказательств нет. Теперь её буду видеть, просить у меня она будет, корить, что я вон… даже обряд нормально похоронный провести не смог. Магу тело отдал на поругание.

– Брось, слишком себя не выворачивай, – нахмурился Тёрк. – Мы все сплоховали с ней. Да и откуда ты мог знать, что Элгор и Мирган к ней охрану не приставят?

– Нет, Тёрк, я у неё с утра был, охрану не видел и не почуял, – внутри Рэтара была пропасть вины. – А надо было. Я жду, когда он ошибётся, а сам? Упустил его из-за такой мелочной недоглядки.

– Ты как так быстро узнал, что она умерла? – спросил старший брат. – Я когда тело взял, оно тёплое было ещё, даже Зеур подивился.

– Хэла, – ответил Рэтар. – Она почувствовала. Подскочила во сне и говорит, что умер в доме кто-то и я почему-то вот понял, что это Шера.

– Так Хэла знает? – уточнил Тёрк.

– Нет. Она сказала, словно в бреду, и снова уснула.

– Спросит.

– Может и нет, – повел головой Рэтар, хотя конечно не верил в это. – А если спросит – отвечу. От неё нет смысла скрывать.

– Я её видел, она от тебя уходила сейчас? – проговорил Тёрк, а Рэтар кивнул. – Она там в коридоре, как не родная, по стеночке, на мысочках. Я когда говорил, что её топить будут, никак не думал, что одной из них Мита будет. Сердечная кормилица наша, а вон оно как…

– Я знаю, – Рэтара передёрнуло горечью. – Видел.

– Вот ещё что, – сощурился барт. – Я тут думаю, а не плохо ли то, что мы Элгора в это втянули? Они с Шерга дружки, может он ему сказал про Шеру?

– Я ему сказал, – ответил феран и поморщился. – Здесь я тоже промахнулся. Он взвился внутри, сразу давай, как обычно, от себя разговор уводить. На меня перевёл, на Хэлу. На сплетни в отряде митара. Я еле сдержал себя. А может надо было отпустить. Все проблемы разом решили бы и девка была бы жива.

Тёрк хмыкнул недовольно.

– Роару бы, кстати, тоже не знать, – заметил он.

– Я не собирался ему говорить. Да и Элгор не дурак – брата знает. Роар, если узнает, то Шерга можно сразу в мертвецы записывать. Без разбора и суда, – вздохнул Рэтар. – А мы будем думать, как уже митара из-под Ирнэ-Халаяс вытаскивать или у палача отбивать, потому как мать Шерга такой вой поднимет на всю Кармию, и книты наши в Кэроме только того и ждут, чтобы Горанов подвинуть и сесть на наше место.

– Да, Дэшая, – Тёрк прошипел с презрением имя матери Шерга. – Осторожнее надо. Обложило нас со всех сторон.

Они посидели слушая холодную тишину.

– А помнишь, Тёрк, как мы хотели в предгорье уйти?

– Помню, – брат улыбнулся.

– Вспомнил сегодня об этом, – с грустью проговорил Рэтар. – Столько времени прошло.

– Так вперёд, – махнул рукой Тёрк. – Ведьму хватай и вали – горы, река, лес, ни тебе всего этого дерьма через край. Тебе чего сидеть? Ты можешь уже Роару всё отдать, он мальчик большой, а у тебя наследников нет, ты можешь спокойно главой дома остаться и не думать больше ни о чём.

– Я бы Хэле лучше мир показал, чего её в горах держать? – проговорил Рэтар. – Да и холод она не любит.

– Согреешь, – фыркнул старший брат. – Да и одно другому не мешает.

Они переглянулись и усмехнулись друг другу.

– Иди спать, брат, – вздохнул Рэтар.

– Да, надо, – согласился Тёрк. – Завтра у тебя под дверью стоять буду. Стар я для этого стал, знаешь ли. Каждый тир, в благословение Изара, думаю – вот обрею голову, бороду, и уйду. Надоели вы мне, сил моих нет. А потом как сбриваю, сжигаю, за прожитый тир благодарю и… ну, куда я от вас, а? Как ты тут без меня? Пропадёшь!

Феран обречённо кивнул и встал, пожав друг другу локти они разошлись. По дороге наверх он зашёл в стряпную, чтобы выпить воды и наткнулся на встревоженную и взвинченную Миту.

– Достопочтенный феран, – слегка поклонилась она, еле сдерживая злые слёзы.

– Мита, – Рэтар недовольно покачал головой.

– Я знаю, что не мне с тобой говорить, не мне тебе указывать, как жить, не моё это дело, может ты думаешь, но нет сил больше, – проговорила женщина. – На тебе же лица нет, ты понимаешь, мой хороший, ты плохо ешь, плохо спишь, а теперь… ну, зачем тебе это всё, что тебе до ведьмы, Рэтар, я тебя прошу, подумай, что ты творишь, а может на тебе заговор? Может к эйолу сходить? Рэтар, милый, хворь найдёт, что мы без тебя будем делать, на тебе же держимся!

Она говорила с придыханием, с яростной горячностью, торопливо, словно исповедовалась, как перед смертью, боялась, что он её прервёт и она больше ничего не сможет ему сказать. Никогда.

– Неужели тебе девок не хватает? Неужели для счастья вот именно эта нужна? Я понимаю, что ведьма может вам всем голову накрутила, что вы все по ней, как шальные, как сами не свои, но неужели тебе других мало? Рэтар, – слёзы наконец полились из её глаз. – У тебя вон какие хочешь, любую бери, ты же феран, какая угодно и ничего не надо ей будет, но и горя никакого, а тут, Рэтар… нельзя с серыми, с чёрными ведьмами тем более. Надо с ними дела делать, как положено, а через закон нельзя.

Она всхлипнула, вобрала в себя воздух:

– А коли ты её обидешь? Коли ты сделаешь плохо? – прошептала Мита со страхом. – Вдруг она тебе натворит, а? Изведёт тебя? А может уже изводит? Ведьма она и есть ведьма, этого не убрать – вон и не ест ничего, может твоей силой питается, а ты угаснешь на глазах и что делать тогда? Клеймить её, как отец твой?

Рэтар нахмурился.

– Отец не клеймил ведьму, Мита, – мотнул он головой, на деле просто хватаясь за что-то не касающееся Хэлы, потому что стряпуха сейчас наговорила столько всего лишнего, что ему с трудом удавалось себя сдерживать. – У нас не клеймили ведьм несколько поколений.

– А я своими глазами видела, – возразила Мита, – вот не верила, когда мне старая Цырна, хозяйка при твоём отце, кормилица же его, говорила об этом. А потом, как ведьма померла, так я её омывать помогала и клеймо твоего отца своими глазами видела. Ой, Рэтар, не надо, я тебя прошу, перестань.

– А Цырна не сказала, за что он её клеймил? – спросил феран, отбрасывая все эти слёзы и причитания стряпухи.

– Она говорила, что она для отца твоего жуткий заговор натворила, извела кровь… деда твоего, отца ферины, матушки твоей, – ответила Мита. – А плату, как обещал, не заплатил, а чтобы гнев ведьмы правый усмирить, клеймо на ней поставил, она оттого такая злючая была, и оттого седая.

Он покачал головой, задумавшись об услышанном.

– Рэтар, милый, – а Мита снова принялась причитать, – я тебя с детства знаю, ты добрый, ты всем хорошо хочешь сделать…

– Хватит, – перебил он. – Я для тебя не Рэтар и уж тем более не милый. И ни с какого детства ты не знаешь меня, Мита. Не выдумывай того, чего не было никогда. Потому как до того, как у меня было детство, тебя здесь не было, а как попала, я уже не был ребёнком давно.

Она опешила, перестала плакать, смотрела на него ошарашенно.

– И не столько ты меня видела, чтобы знать про меня всё, – феран был жёстким и резким. – И ты права, ты не можешь указывать мне как жить – не переступай черту, Мита. Я твой феран, я здесь для того, чтобы у тебя всё было хорошо, я благодарен тебе за то, что ты делаешь, я ценю твою службу и тебя ценю, как может многие другие слуги и желать бы не могли, но ничто, Мита, ничто не помешает мне, выставить тебя на волю, если ещё раз услышу всё это от тебя. Или при тебе кто скажет подобное. И ещё раз ты посмотришь зверем на Хэлу… Нет, Мита. Нет. Не позволю!

Женщина потерялась, хотела что-то сказать, но взгляд Рэтара видимо был настолько непреклонен и суров, что она проглотила слова.

– И мне очень жаль, Мита, – вздохнул Рэтар, – что ты считаешь, что я недалёк умом и чувствами, и недостоин счастья рядом с той женщиной, к которой у меня сердце лежит.

Она всхлипнула и зарыдала с новой силой, обречённо опускаясь на скамью.

Феран поднялся наверх и зашёл в рабочую комнату. На столе нетронутые лежали листки на которых Хэла рисовала. Одно из созданий, которых она нарисовала в множестве было обведено. Рэтар подумал, что это наверное и была лошадь.

Зайдя в комнату он увидел лежащую на кровати Хэлу, она устроилась у изножья, подобрала под себя босые ноги, словно на мгновение прилегла и уснула, даже платье не сняла. Рэтар подошёл к ней и, накрыв её своим плащом, устроился рядом. Какое-то время он просто лежал и смотрел на неё, а потом весь этот день, вывернувший его наизнанку, наконец забрал из ферана последние силы и он тоже провалился в глубокий сон.