Текст книги "Дочь мафии (СИ)"

Автор книги: Fosi

сообщить о нарушении

Текущая страница: 206 (всего у книги 364 страниц)

Ведьма мотнула головой и подняла на него свой взгляд. В глазах Хэлы была обида, в них были бессильные яростные слёзы.

– Где искать? Кого?

Женщина снова задохнулась, сжалась.

– Проверить дом. Потом корту. Возьми Гента, он из них, может будет польза, – Рэтар отдал приказ брату. – Если будет что-то, пришлю Брока.

Мигран кивнул, хотел уйти.

– И ещё. Брока ко мне. Старейшину вниз, под замок, Гнарка к двери. И, чтобы был целый, пока не узнаем что там. Если что с ним случится – вскрою всех лично.

– Да, достопочтенный феран.

Мирган ушёл, а Рэтар обнял Хэлу с верой, что это поможет ей. Такая пустая и бесполезная вера ни во что.

Время потянулось совсем медленно.

Ведьма казалось уснула, дрожь накатывала волнами. Брок, пришедший по приказу, после того, как Мирган забрал старейшину вниз, отдал свой плащ, чтобы укутать её, но это плохо помогало. Казалось прошла вечность перед тем, как они услышали тяжёлые шаги Миргана в коридоре.

Когда Рэтар увидел его, понял, что Хэла не ошиблась и что её состояние сейчас станет понятным, но легче от этого не будет. Таким лицо Миргана феран уже давно не видел. Брат был из тех, кого сложно было пронять, но сейчас его выворачивало наизнанку.

Рэтар вопросительно повёл головой. А Мирган нахмурился ещё сильнее, посмотрел на ведьму, к которой хоть и относился достаточно прохладно, но ценил то, что она умела и делала для семьи. И скорее всего, хоть и не говорил об этом ничего, принимал с уважением то, что она была женщиной Рэтара.

– Давай не здесь, – тихо проговорил он и призывая ферана выйти в коридор.

– Я уже увидела всё, Мирган, – отозвалась Хэла, хотя Рэтар был уверен, что она спит.

Ведьма открыла глаза заплаканные и невыносимо пустые.

– Говори, – приказал феран брату.

Командир тяжело вздохнул:

– В доме нашли. Три девочки. Две в синяках, ссадинах, худые, жуткие. Сейчас у эйола. Третья, – Мирган сглотнул, видно было, что выругался про себя, сдерживался из последних сил, стараясь говорить спокойно и холодно, – в скотской была. Привязана…

Лицо мужчины перекосил гнев, неподконтрольный, жестокий и неудержимый. Продолжать он не стал. Лишь добавил:

– Она у лекарей. Я принёс. Гент говорит у этого выродка четыре дочки, что с ним живут. Мы четвёртую не нашли. Он остался искать. Только…

Мирган запнулся, прикрыл глаза, попытался дыханием прийти в себя.

– Она там, – тихо прошептала Хэла. – Там.

Мужчины переглянулись, перевели взгляды на ведьму.

– Ей холодно… страшно и больно.

– То есть она жива? – спросил Мирган.

– Да, – ответила Хэла.

– Где искать? – брат Рэтара был на грани безудержной ярости.

– Она там, близко…

Хэла больше не смогла ничего сказать, а Мирган повёл головой, втянул воздух, как зверь, его лицо перестало быть человеческим, оно стало пустым, чудовищным. Такое Рэтар уже видел и не раз. И останавливать Миргана в эти моменты было практически бесполезно.

Командир развернулся и вышел. Рэтар посмотрел на сына, который стоял у стены бледный и нахмуренный. Они были сейчас кажется одинаковыми – внутри разливался призыв крови.

– Нашёл, – Мирган почти сразу вернулся. – Сейчас передали, что Гент четвёртую нашёл.

Рэтар встал и махнул брату идти.

– Возьми меня с собой, – Хэла поймала его руку.

И ему стало страшно.

– Нет, родная, – Рэтар снова присел возле неё и погладил по щеке.

– Мне туда надо, к ним надо, понимаешь? – проговорила ведьма.

Он прикрыл глаза и склонил голову, пряча лицо – ему самому физически было больно даже представить то, что там ждёт. Но понимание, что Хэла пройдёт через это… Даже не как он, который просто в очередной раз увидит то, что видел не раз, а ведьма ощутит их боль, пропустит сквозь себя. И если её почти уничтожило лишь осознание этого преступления, то что с ней будет от его созерцания?

– Хэла, – с болью произнёс феран.

– Прошу тебя, Рэтар.

Он тяжело вздохнул.

– Хорошо. Но только при одном условии.

Хэла спокойно согласно кивнула.

– Если тебе станет плохо, вот так, как было сейчас, ты уйдешь, – он хотел попросить, но получилось, что приказал. – Я или Брок, кто-то из нас, тебя оттуда уведёт или унесёт и больше ты туда не пойдёшь. Обещай мне.

– Хорошо, – согласилась ведьма тихо и безропотно. – Я обещаю.

– И ты не будешь сопротивляться, – кажется феран хотел, чтобы она начала это делать. Всё, что угодно, лишь бы её туда не брать.

– Не буду, – ответила Хэла.

Рэтар с трудом согласно вздохнул.

– Только можно мне умыться, перед тем как пойдём? – спросила она глухо.

– Конечно, родная. Мы с Броком на лестнице. Ждём тебя. Надень плащ, хорошо?

Она кивнула и Рэтар помог ей подняться.

Внутренний двор замка бурлил, до домашних уже дошли тревожные, но неопределённые вести. Люди перешёптывались, переглядывались. С тревогой следили за тем, как феран, его фор и чёрная ведьма пересекли двор и вышли на площадь за замковой стеной.

На площади уже кое-где стояли свидетели того, как Мирган, а потом и Гент, принесли в лекарскую двух девочек. На лицах людей был вопрос, сомнение и страх.

На ступенях лекарской сидел Гент. Он рыдал. Рыдал, как рыдает ребенок, когда ему больно или страшно. Гент не был мальчишкой, который вчера пришёл в службу. Он воевал, видел смерть в лицо, хоронил товарищей, видел разруху и жестокость войны. И видеть, как сейчас он не сдерживая себя рыдает, хоть и беззвучно, но так безутешно, было жутко. Из лекарской вышел Мирган и подошёл к ним. С сомнением глянул на ведьму.

– Я много чего видел, ты много чего видел, но то война, – тихо проговорил он, подойдя к ферану, – она жестокая, уродливая. А тут…

Мирган подавился злобой, выдохнул, сжал челюсти.

– Хэла, ты обещала, помнишь? – в Рэтаре была бездна сомнения, что разрешил ей, и смотря в её глаза всё ещё красные из-за слёз, видя так и не вернувшее обычные краски лицо, эта бездна пожирала его.

– Я помню, – отозвалась ведьма, и едва коснулась ледяными пальцами его руки.

– Я должен сначала поговорить с девочками в сером доме, – проговорил Рэтар. – Потом приду сюда.

– Хорошо, – она склонила голову, потом подошла к Генту и погладила его по спине.

Это был такой материнский жест, полный внимания, заботы. Феран не сомневался, что она заговорила воина, чтобы тому было легче пережить то, что увидел.

Рэтар повернулся к сыну:

– Брок, скажи лекарям, что Хэла там по моему приказу.

Юноша повёл головой и помог ведьме зайти внутрь.

– Ему тоже станет плохо, – хмуро сказал Мирган, говоря о пареньке.

– Значит станет, – ответил Рэтар. – Бронару сообщи.

– Уже сообщил. Сказал, что в лекарской его ждём.

– Хорошо. Я в серый дом. Гент, – воин поднял на ферана взгляд, – в себя приходи. Ты мне нужен будешь, когда из корты придут.

– Придут? – Мирган скривился.

– Придут, – кивнул Рэтар и отправился к эйолу.

Уже в дверях ферана встречал взвинченный и обеспокоенный зарнийский эйол.

– Достопочтенный феран, я…

– Не смей мне сейчас ничего говорить, – прорычал Рэтар, перебивая его. – Дети где?

– Там, – эйол потупил взор и рукой указал в сторону одной из комнат, чтобы были в сером доме на случай, если кто-то останется там на ночлег.

– Говорил с ними?

– Нет. Ни я, ни кто-то другой, – смиренно ответил он, так и не поднимая глаз.

– Хорошо.

Рэтар зашёл в комнату и встретился с взглядами двух худеньких, маленьких девчушек, которые сидели на кровати и обнимали друг друга.

Первое, что бросилось в глаза – они были одеты не по погоде. На них были летние платья. Ноги были босыми. Но девочки были чистыми, можно даже сказать ухоженными, если бы не жутковатая худоба и синяки на открытых участках кожи рук, волосы у обеих были забраны под платки. Девочки были очень похожи одна на другую. Та, что была поменьше жалась к сестре, но взгляд не прятала. Кажется она была поражена, увидев перед собой Ретара. В других обстоятельствах ему бы показалось это забавным, милым и наверное вызвало невольную улыбку. Но сейчас он лишь тяжело вздохнул, взяв стул, поставил его перед девочками и сел.

– Ты знаешь кто я? – спросил он у старшей.

Она кивнула:

– Вы достопочтенный феран, – голос у неё дрожал, она говорила тихо, но было видно, что это не от того, что она тихая, а потому что или привыкла так говорить или боялась.

– Правильно. И я задам тебе и сестре несколько вопросов. Хорошо?

– Да.

– Только вот такое дело, – он склонил голову набок, – ты знаешь, что бывает за ложь ферану?

– Да. За ложь ферану – наказание, – прошептала девочка.

– Я не хочу вас наказывать, – проговорил феран. – Но я надеюсь, что вы не хотите мне лгать?

– Не хотим, – мотнула она головой и сжалась, потому что, как ему показалось, в её понимании сделала это слишком громко.

– Начнём с простого – как тебя зовут?

– Трива, – сказала она неуверенно, потом исправилась, – Трива Ганли.

– А тебя? – он посмотрел на младшую девочку.

Та сжалась, вцепилась в сестру посильнее, но глаз оторвать от ферана не могла. Впрочем такая реакция детей, да и порой некоторых взрослых, была ему понятна и привычна.

– Простите её, достопочтенный феран. Она очень мало говорит.

Он улыбнулся и кивнул.

– Ваха, – отозвалась девочка. – Меня зовут Ваха.

– Отлично, – подбодрил её Рэтар. – Блага тебе, Ваха.

Та кажется немного расслабилась и губ её коснулась слабая и робкая улыбка.

– Сколько тебе тиров, Трива? – продолжил он задавать вопросы.

Допрос детей в таких условиях был отвратительным занятием, но Рэтару ничего не оставалось. Ему придётся сделать это самому, чтобы девочек больше никто не спрашивал о том ужасе, который они пережили.

– Одиннадцать.

– А твоей сестре? – он перевёл взгляд на младшую девочку.

– Девять, – отозвалась Ваха.

Она храбрилась, как это делают очень часто дети, пыталась казаться взрослее, чем есть. Несмотря ни на что она оставалась ребёнком. Рэтар снова одобрительно кивнул.

– Сколько у тебя, Трива, сестёр, кроме Вахи?

Этот вопрос заставил старшую девочку занервничать. Она смущённо уставилась на свои руки, пальцы сминали друг друга. Феран взял её руки в свои.

– Трива? – феран заглянул ей в напуганное лицо. – Что с этим вопросом не так?

– Отец… он… он говорит, чтобы мы всем говорили, что нас в семье трое, – прошептала старшая девочка. – Правда нам некому это говорить, мы не выходим из дома. Но если вдруг кто-то спросит…

– Он просит лгать, – заметил Рэтар. – А мне лгать нельзя.

Девочка с пониманием закивала и подняла на него свои серкитовые глаза:

– У нас с Вахой ещё три сестры.

– Три? – уточнил Рэтар, напрягся. Неужели Гент ошибся и есть ещё одна девочка?

– Да, – кивнула Трива. – Тэма, Ная и Глита.

– И про каких говорить нельзя? – осторожно спросил феран.

– Про Наю и Тэму. Они сбежали. Тэма сразу после смерти мамы, а Ная совсем недавно.

– Он сказал, что они предали нашу семью, – добавила Ваха.

– А когда умерла ваша мама? – спросил феран, хотя знал, что старейшина корты скотоводов овдовел примерно три тира назад.

– Она умерла три тира назад, – подтвердила знание ферана Трива. – Мама не смогла родить нашего брата.

Рэтар кивнул.

– А знаешь сколько тиров твоим сёстрам?

– Знаю, – ответила она. – Тэме, когда она ушла, было шестнадцать и она прошла обряд благословения Анат и даже работала в корте. Нае скоро тринадцать и она должна была пройти обряд. А Глите двенадцать.

– Отец наказал Глиту? – спросил Рэтар, стараясь говорить спокойно, не меняя тона. Девочки грустно кивнули. – За что?

Трива замялась.

– Отец наказывает нас, когда мы плохо себя ведём, – вдруг сказала Ваха.

– Плохо?

– Да. Мы плохо можем приготовить еду, или убрать в доме, или постирать, – младшая девочка очень хотела казаться взрослее и значимее, поэтому сейчас говорила за сестру, которая явно понимала, что всего этого говорить не стоит, но при феране остановить сестрёнку не могла. – А ещё отец устаёт, а мы иногда очень громкие, но и если мы слишком тихие и он нас не понимает… А Глита плохо приготовила похлёбку.

– Глита часто бывает очень тихой. Она не правильно отвечает отцу, – добавила Трива.

Рэтару, уже когда увидел этих девочек, хотелось пойти и свернуть старейшине корты скотоводов шею. А ведь он даже не видел двух других. Феран взял себя в руки.

– Ещё пара вопросов. Я постараюсь задавать так, чтобы ты отвечала да или нет, хорошо? – обратился он к старшей.

– Да, – кивнула Трива.

Рэтар вздохнул и ему пришлось уточнить все подробности наказания самих девочек. На их ответы внутри ферана всё сильнее поднимался праведный и беспощадный яростный порыв уничтожить старейшину корты скотоводов, чтобы и следа от него не осталось.

Но больше всего выдёргивало то, что Трива боялась навредить отцу. Боялась, что отвечая на вопросы делает ему плохо.

Феран нахмурился, потёр глаза.

– Трива, ты знаешь, что все дети от пяти тиров и до тринадцати, или до вступления в корту, являются детьми ферана по закону ферната, по закону элата? – он посмотрел на младшую девочку, потом вернулся к старшей. – Вы под моей защитой.

Она подняла на него глаза, полные какой-то странной смеси страха и ожидания.

– Вы не вернётесь в свой дом, – проговорил феран и видел, что девочки испугались. – Сегодня вас заберут. А отец ваш будет наказан, потому что в моём фернате, в нашем фернате, в Изарии, так нельзя обращаться ни с кем, тем более с детьми. Это понятно?

– Это потому что я сказала, – спросила Трива с невообразимым сожалением.

– Нет, потому что он обидел вас, обидел Глиту, – Рэтар хотел сказать, что они нашли и Наю, но потом остановил себя, потому что дети эти и так пережили невыносимое количество боли, чтобы добавлять им ещё. – Это не зависит от твоих слов, милая. Ты могла бы промолчать, но наказание для человека причиняющего намеренный вред другому человеку справедливо и неотвратимо. И я считаю, что как отец ферната, я имею право и я должен наказать вашего отца, потому что он, в отличии от вас, действительно виноват.

Она всхлипнула.

– А куда нас заберут? – оживилась Ваха, видимо не до конца понимая происходящего.

Рэтар посмотрел на неё, улыбнулся.

– Там теплее, чем здесь, там много других детей, – ответил феран. – Скорее всего какое-то время вы будете жить в большом доме, а потом вам найдут семью. Я не могу к сожалению пообещать, что тебе там понравится, потому что понимаю, что вам, несмотря ни на что, будет хотеться домой. Но я обещаю, что вы будете вместе.

Ваха задумалась, потом очень деловито кивнула.

– А Глита? – поинтересовалась младшая девочка. – Можно… я очень хочу, чтобы она была с нами.

Он вздохнул.

– Я понимаю твоё желание, Ваха, – ответил Рэтар. – Глита сейчас у лекарей. Они постараются сделать всё возможное, чтобы ей стало лучше и, когда она поправится, то тоже будет с вами.

– Я люблю сестёр, – ответила девочка, прижимаясь к той, что сидела рядом.

– Я не сомневаюсь, милая.

Ваха улыбнулась. По-настоящему.

– У тебя есть ко мне какие-то вопросы, Трива? – обратился Рэтар к старшей девочке, которая была расстроена и с трудом сдерживала слёзы.

– А кто нас заберёт?

– Вас заберёт уважаемая Цэра Таагран, – ответил феран. – Одна из моих единокровных сестёр. Пока она будет подбирать вам семью, вы будете жить у неё.

Трива кивнула, стараясь быть смелой и не всхлипывать.

– Вы ели сегодня? – спросил Рэтар, посмотрев на Ваху. Та отрицательно мотнула головой. – Что-нибудь хотите?

– Нет, не надо, – отозвалась Трива, встрепенувшись.

Но вместе с ней Ваха выпалила:

– Лихту, – потом сжалась, услышав ответ сестры, и покраснела.

– Трива, может ты тоже хочешь лихту? – спросил у неё Рэтар.

Она смущённо подняла на него глаза. Феран улыбнулся.

– Хорошо. Я попрошу уважаемого эйола и он принесёт вам лихты, лепёшек и ягодного отвара.

Рэтар встал, убрал стул на место. Потом присел перед Вахой и протянул ей руку. Она подала свою.

– Ваха, – обратился к ней феран, – я хочу, сказать тебе, что ты очень храбрая девочка. И если у тебя когда-нибудь возникнет проблема, если тебе нужна будет помощь, я хочу, чтобы ты мне об этом сообщила.

– Я не умею писать, – ответила она открыто и наивно.

– Уважаемая Цэра учит детей писать и читать. Попроси её и она тебе поможет в этом.

– Хорошо, – младшая девочка радостно закивала. – Я научусь и напишу, обязательно.

– Я буду ждать, – пообещал Рэтар, поцеловал девочке руку, отчего она засмущалась, но просияла.

Потом он повернулся к старшей девочке.

– Трива, – феран протянул ей руку и девочка робко подала ему свою. – Мне жаль. Я бы очень сильно хотел, чтобы то, что с тобой случилось, не определило твою будущую жизнь. И я хочу, чтобы ты дала мне слово, что ты будешь помнить, что ты можешь просить помощи у ферана. Всегда, Трива.

– Да, достопочтенный феран, – робко прошептала старшая девочка.

Рэтар поцеловал её руку.

– Ты сильная и смелая. Ты всё сможешь, Трива. Помни об этом.

Он встал, Трива склонила голову, Ваха, посмотрев на сестру, сделала так же.

– Блага вам и дому Горан, достопочтенный феран, – отозвалась старшая девочка, когда он выходил.

Рэтар улыбнулся ей и благодарно склонил голову.

Когда дверь была закрыта, можно было отпустить свой гнев хоть немного. Феран глянул на эйола, и тот стал в размерах таким же как две эти несчастные девочки.

– Достопочтенный… – снова попытался сказать что-то слуга веры.

– На сегодня с меня хватит бесполезных служителей веры, чьё присутствие я терплю на своей земле, – прохрипел Рэтар, перебивая мужчину. – Ты отпускал его грехи, ты смотрел в его душу и ты ничего не видел. Прощал ему… что? Что ты ему прощал? Он ходит в серый дом исправно каждое утро. Для чего? Чтобы простить себе ту бесчеловечность, с которой он обращается со своими дочерьми?

Эйол задохнулся в бессильном вздохе. Он знал, что виноват. Вина его была безгранична. Он был виноват перед фераном, но страшнее всего перед несчастными детьми.

– Прости меня, достопочтенный феран, – выдавил он из себя и опустился на скамью, заплакав.

Рэтар достаточно хорошо относился к этому худощавому мужчине, которого знал почти всю свою жизнь. Эйол Зарны привык жить при правлении Эаргана Горана, он старался быть полезным, но при этом лишний раз не лезть в дела Горанов.

– Лихты им, сладкой лепёшки и ягодного отвара, – отдал приказ феран. – За ними придёт уважаемая Цэра Таагран.

Эйол попытался поклониться, но Рэтару это было уже неинтересно, он подавил в себе желание удавить хотя бы одного служителя бога за сегодня и вышел на улицу.

– Гент, – обратился он к воину, который тут же встал со ступеней, более менее спокойный. – Ты сказал, что у Ганли четыре дочери.

– Да.

– Они говорят, что их пять.

– А, да, – ответил воин, стушевавшись. – У него была старшая. Она убежала, когда мать умерла. Говорят, что стала леревой, или падкой, кажется в Хилиде.

– Это он сказал? – спросил Рэтар и Гент нахмурился, потом раскрыл глаза от осознания. – Мирган, во-первых, Цэру сюда, как можно скорее.

– Я уже её позвал, – отозвался брат, на это Рэтар приподнял вопросительно бровь. – Ну, если была бы не нужна, просто так в гости наведалась, – пояснил Мирган и пожал плечами.

– Соскучился по ней? – спросил феран.

– Безумно, – буркнул тот.

– Второе, – проговорил Рэтар, продолжив отдавать приказы. – Пусть отправят запрос в Хилиду, на свободную женщину по имени Тэма Ганли. Что-то мне говорит, что скорее всего имя рода она не меняла. Если нет, то надо попробовать найти. Если есть шанс, что она жива. Может лучше ей с девочками быть.

– Падкой? – спросил Мирган с сомнением.

– А ты её осуди, – ответил ему Рэтар и брат тяжело вздохнул. – Где Элгор?

– Вон, идёт.

Они обернулись на подходившего к ним бронара. Он был всклокоченный и злой. Мирган ухмыльнулся.

– Знаешь, что случилось? – спросил у тана Рэтар.

– Слышал, что глава корты скотоводов дочерей наказывал, – ответил Элгор.

– Это теперь так называется? – гневно фыркнул Мирган.

– Пошли, – кивнул Рэтар Элгору, указывая на двери в дом корты лекарей.

– Достопочтенный феран, – позвал Гент.

Глава дома обернулся и увидел направляющихся к ним троих мужчин со значками корты скотоводов на плащах.

– Вот и пришли, – тихо сказал Рэтар, а у воина спросил. – Расскажи-ка, Гент, кто пришёл? Всех не помню.

– Мой отец, высокий, седой, в центре, по правую руку от него уважаемый Мэар Вертан, а слева – Длен Погаар.

– Понял, – ответил Рэтар. – Тогда пойдёшь с нами, держись поодаль, если надо – позову.

– Да, достопочтенный феран, – кивнул Гент и отошёл в сторону.

– Уважаемые? – поприветствовал мужчин Рэтар.

– Достопочтенный феран, – склонились те, явно почувствовав себя неуютно оттого, что феран первый к ним обратился. – Блага дому Горан.

– Что вас привело? – спросил Рэтар, не желая сейчас тратиться на все эти положенные приветствия.

– Мы узнали, – заговорил отец Гента, который был старше остальных мужчин, потому имел больше права говорить с фераном, – что нашего старейшину удерживают в замке по приказу достопочтенного ферана. Хотели бы узнать, что случилось.

– А я думал, – ответил глава дома, – что вы пришли спросить о здоровье его несчастных дочерей, которых он избивал.

Реакция на его слова была невероятной. Все трое изобразили такие фальшивые, дешёвые, невнятные удивление смешанное с шоком, что даже, стоявший за спиной Рэтара, Мирган не смог удержаться от того, чтобы зло не усмехнуться, рыкнув.

Конечно все они знали о том, что происходило в доме у уважаемого главы корты. А если и не знали, то определённо могли догадываться или предполагать. Но всё это было преступлением. Даже эти попытки создать впечатление потрясения от услышанного, можно было расценить как ложь ферану, а после допроса каждый из них бы даже даты вспомнил, когда кто-то что-то неладное видел или слышал.

Захотелось выпотрошить всех троих.

– Достопочтенный феран, – решился-таки выдавить из себя что-то отец Гента, – это вероятно какая-то ошибка… может это…

– А вот пойдёмте и посмотрим, – кивнул им Рэтар не меняя своего тона. – Может и вправду один из старших командиров моего отряда и воины просто слишком впечатлительные? Увидели, как девчушки палец порезали, похлёбку готовя, и шумиху подняли зазря.

Феран развернулся, не дожидаясь ответа от представителей корты скотоводов, и пошёл в лекарскую.

Внутри было жутко. Рэтар Горан ненавидел лекарские. Первый раз попал в такое место, когда ему было семь тиров и с тех пор раны предпочитал лечить или сам с собой, или у магов. А на войне позволял себе единственную роскошь знатного человека – личного лекаря. Только бы вот в лекарские не попадать.

Запахи болезни перемешивались с запахом лечебных трав. Иногда лекари использовали заговорённые вещи, чтобы облегчить страдания раненных, или вылечить ту или иную хворь. Магические предметы тоже имели свой непередаваемый, мерзкий, всегда чётко различимый запах.

Сейчас в лекарской не было хворых кроме двух принесённых девочек. Пройдя через первую комнату, за которой начиналась общая зала со стройными рядами кроватей, отделённых друг от друга тонкими завесами ткани, которые делили открытое помещение на части, мужчины сразу же наткнулись на одного из лекарей.

Увидев ферана лекарь поклонился.

– Вы про девочек узнать? – спросил он после привычного приветствия.

– Да, показывай, – ответил Рэтар и лекарь, попросив жестом идти за ним, прошёл в одну из частей комнаты.

Лекари были немногословны, они держались особняком от всех остальных людей. У них была наверное самая закрытая корта. Знания о лечении и о травах они передавали внутри своих семей. Мужчины, как правило лечили, а женщины занимались приготовлением лекарств и помогали в лекарской, ухаживая за хворыми.

Лекарь подвёл пятерых мужчин к одной из кроватей, на которой лежала на животе девочка. Возле неё сидела худенькая девушка, одна из корты лекарей.

– Достопочтенный феран, – поприветствовал их один из главных лекарей, который обычно был личным лекарем Рэтара.

– Уважаемый Грэм Рин, – кивнул ему феран. – Рассказывай.

– Легкое обморожение, истощение, ссадины, раны, – бесстрастно отчитался лекарь. – Всё обработано снаружи и внутри.

– Показывай.

Грэм Рин вопросительно глянул на ферана, потом кивнул и, подойдя к девушке, аккуратно снял с неё укрывало.

Элгор, стоявший за спиной Рэтара, выругался. Мужчины потупили взоры, уставились в пол.

– Всё, – сказал феран лекарю. – Жить будет?

– Да, – ответил Рин. – Я хотел спросить про мага, но ведьма помогла. Теперь я могу сказать точно, что тело этого ребёнка можно восстановить.

– Где вторая? – спросил Рэтар.

– Туда, – указал лекарь в противоположную сторону, совсем в другую часть зала.

– Почему так далеко? – спросил феран, пока они шли.

– Простите, но если честно – ведьма попросила, чтобы тени не тревожили ту девочку, живую, – ответил лекарь. – И я с ней согласился. Вторая девочка очень плоха. Она не выживет.

Здесь возле стены сидел Брок, при виде мужчин, он хотел встать, но Рэтар его остановил жестом руки. Феран, бронар и трое представителей корты скотоводов прошли за лекарем к кровати, на которой лежала вторая девочка, а рядом с ней сидела Хэла. Она подняла на них свои глаза, потом склонила голову, встала и сделав несколько шагов назад развернулась к мужчинам спиной.

Эта девочка кажется на вид была меньше предыдущей, хотя Рэтар помнил, что она старше своих сестёр. Она лежала на боку, подобрав под себя ноги и казалось не дышала.

– Показывай.

– Достопочтенный феран, – лекарь с сомнением глянул на мужчин.

– Давайте, уважаемый лекарь, – проговорила Хэла, не поворачиваясь к ним, – покажите, что может сделать создание, называющее себя человеком, разумное, величавое, самое мерзкое и противоестественное животное на свете.

Мужчины из корты тихо зароптали, Элгор кажется фыркнул. Но тут лекарь снял укрывало и повисла чудовищная, липкая тишина.

Война не пощадила Рэтара и его взору представали самые страшные её сцены. Сейчас оне не увидел ничего нового, был готов.

И как феран он точно знал, что будет делать, могли быть последствия, но сейчас ему не было до них никакого дела. Зверь внутри метался и требовал крови. И Рэтар накормит его, потому что не позволит тварям, подобным Ганли, ходить среди простых людей. В этом его роль, как отца своей земли и всех этих людей.

Феран кивнул и Грэм укрыл девочку. Было видно, что непробивного лекаря, коим Рин был, происходящее тоже зацепило.

– Есть ещё вопросы относительно излишней впечатлительности моих воинов? – спросил Рэтар у мужчин из корты.

– Достопочтенный феран, – потеряв всю свою бодрость отозвался отец Гента. – Мы всё понимаем, надеемся на справедливый суд. Но хотим сказать…

– Справедливый суд доступен достойным его людям, – ответил феран, сделав упор на последнее слово. – Я судья для вашего главы – завтра его казнят.

Рэтар почувствовал, как хотел что-то сказать Элгор, но промолчал, сдержался. Однако отец Гента сдержать себя не смог:

– Достопочтенный феран, вы не можете. Справедливый суд…

– Справедливый суд? – отозвалась Хэла. – Как много вы, уважаемые мужи, все из себя самоуверенные и полные власти и праведности, знаете о справедливости? Давайте я разбужу её и вы расскажите ей о справедливости. О том, что нельзя чудовищу, которое сделало это, просто выпустить кишки и смотреть как оно умирает в собственном дерьме. Расскажете ей, что он мучил её, потому что любил!

Мужчины ничего не ответили, им было явно плохо, они хотели выйти на воздух, но вот этого Рэтар им сделать не даст.

– Хотите обратно вашего старейшину? – представители корты подняли на него свои взгляды и сколько же в них было отвратительного желания спасти эту мразь, которую они называли своим главой. – Брок, Гента позови.

Отец воина нахмурился.

– Четыре жизни. Один изувер. Допустим, что те, две, которые живы и могут говорить – врут, – заговорил Рэтар с тем присущим ему холодным тоном, от которого обычно его подчинённые приходили в ужас, а сейчас в ужас пришли трое мужчин, которые до этого храбрились, но теперь от выдержки не осталось и следа. – Эти двое, не говорят, но не врут.

В проёме появился Гент.

– Значит, если хотите, будет суд Хэнгу. С вас, – феран глянул на Вертана и Погаара, – по одной вашей дочери. Выбирайте тех, которых не любите. А с тебя, – Рэтар посмотрел на отца Гента, – мы возьмём жизнь твоего сына. Древний праведный суд. Это всё, что я могу вам предложить. У вас есть время до казни. С рассветом Изара будет или смерть одного, или ужас древнего бога для троих.

Реакция на его слова была разная, Вертан и Вай, отец Гента, побледнели, а Погаар покраснел. Они не могли найти в себе силы, чтобы что-то ещё сказать.

– Вон, – отдал приказ Рэтар. – Достопочтенный бронар, Гента Вая под замок, и выпроводи уважаемых представителей корты скотоводов прочь.

Элгор кивнул и обошёл ферана.

Когда они вышли, Рэтар развернулся к лекарю и ведьме.

Хэла подошла к тому месту, где была, когда они пришли и снова села возле кровати девочки. Лекарь поклонился и феран разрешил ему выйти.

– Хэла? – позвал он, когда они остались одни.

– Я побуду с ней, – сказала ведьма спокойно. От гнева, с которым она говорила с мужчинами не осталось и следа. – Тени не всегда плохо. Они помогут безболезненно уйти. Со мной их больше.

– Тебе нельзя её убивать, – с надломом произнёс он.

– Знаю. Иначе они скажут, что это не отец убил её, а ты, – Хэла взглянула на него и феран обречённо кивнул.

Рэтар смотрел и дивился выдержке женщины. Он боялся, что она не сможет находится здесь. А когда он увидел девочку…

Но то, как держала себя Хэла, – она творила свою работу, переступая через чувства, собрано, невозмутимо, но с теплом и нежностью, понимая, что только она сможет помочь этой девочке, что кроме неё некому. И она помогла второй девочке.

– Её зовут Ная, – сказал Рэтар.

Ведьма глянула на него с нескрываемой благодарностью.

– Иди, тебе надо, ведь так? – проговорила она.

– Да, – ответил мужчина.

– Иди, – улыбнулась ведьма своей грустной улыбкой, которую он так часто видел на её лице. – Я буду здесь пока буду нужна ей.

– Я понял.

– И Брок, пусть тоже идёт с тобой, – проговорила женщина. – Я справлюсь.

– Я предложу ему. Пусть сам решит, – Рэтар протянул руку и погладил Хэлу по щеке.

Она закрыла глаза, наслаждаясь теплом его руки, поцеловала его пальцы. Рэтар с болью улыбнулся и вышел.

– Как ты? – спросил он у Брока. – Хэла сказала, чтобы забрал тебя с собой.

– Я останусь. Мне жаловаться не на что, – отозвался юноша.

– Хэла будет здесь пока девочка будет жива, – заметил феран.

– Я тоже буду здесь. Всё в порядке, отец. Со мной всё в порядке. Не переживай. Я побуду с Хэлой и приведу её в дом, когда… – он сглотнул.

Рэтар не дал ему договорить, с благодарностью пожал плечо сына и ушёл.

Ситуация была из ряда вон жуткой. Ганли не просто наказывал своих четверых дочерей, доведя девочек до ужасающего состояния – сводящая внутренности жестокость не-человека, да ещё и наделённого определённого рода властью.

Когда Хэла увидела то, что никто бы кроме неё и не увидел, когда всех их скрутило яростью и не было уже пути назад, не было возможность иного решения.