Текст книги "Дочь мафии (СИ)"

Автор книги: Fosi

сообщить о нарушении

Текущая страница: 225 (всего у книги 364 страниц)

– Мне не больно уже почти, – пояснила Хэла, – я могу потерпеть…

– А Рэтар? – спросил он, всматриваясь в её лицо. Она сжала руку, держащую рубаху старшего брата ферана ещё сильнее, отчего боль вернулась в ладонь. – Дело не только в тебе, моя хорошая. Дело ещё и в нём. То, что он сделал… он себя там порол вместе с тобой, понимаешь? Душу свою вскрывал. Он вывернул себя наизнанку, он руку на тебя поднял, хотя любит тебя безумно. Я даже думать не хочу, что было у него внутри, когда это пришлось делать. Для него – да лучше он сотню ударов получил бы, смертельный каждый, чем один тебе.

Тёрк тяжело вздохнул:

– А то, что порол, – он снова сделался жёстким. – Ему порка вообще ненавистна. Пока он феран в Изарии не секут женщин и детей. Детей вообще, а женщин только в исключительных случаях, и только с его личного рассмотрения и разрешения. И такое было наверное раза три-четыре, не больше. И проступки были очень весомые. Понимаешь? Отец забил наложницу плетью, а он, мальчишка, стоял и смотрел.

– Он мне рассказал, – прошептала Хэла.

– А то, что он вымок весь насквозь под дождём, замёрз, трясся, потому что не мог пальцы разогнуть, сказал? – проговорил Тёрк. – Я его еле оторвал от перекладин этих проклятых, на руках его унёс, потому что у него сил не было самому уйти. Сказал, что потом много ночей просыпался в поту холодном и считал? Удары считал, Хэла!

Она прикусила губу, а мужчина выдохнул жёстко, повёл головой, в глазах была ярость:

– Великий знает это, он его этим наказанием почти насмерть прибил. Я вообще не понимаю, как Рэтар в себе остался, после того, что тебе сделал. И как! Если бы какая другая была, может было бы легче немного, но ты… Хэла…

Он нахмурился, нагнулся так, чтобы смотреть ей в глаза, расставив руки по обе стороны от неё..

– Ты хочешь продлить его боль? – проговорил шепотом, надорвано. – Он и так никогда себе этого не простит, хорошая моя. А тут два дня, бесконечность, обнимать тебя и чувствовать под пальцами шрамы, проходить через этот кошмар снова и снова? И тебе забыть, и ему, Хэла. Надо! Я понимаю, милая, понимаю всё. И понимаю, что тебя стесняет это, но ради него ты же можешь это сделать? Ты же простила то, что он сделал? Переступи через себя, ведьмочка моя, сделай ещё и это?

– Тёрк? – это был видимо маг.

– Хэла? – позвал её брат ферана, не обращая внимания на появившегося хозяина. – Не разрешишь – не будем делать.

– Делай, – кивнула ведьма.

Он выпрямился, обнял её одной рукой, поцеловал в макушку.

– Верлес, – поприветствовал мага и стал снова “хорошим малым”.

– Что у тебя? – спросил хозяин.

– Полечишь ведьму нашу? – спросил Тёрк. – Это Хэла и надо бы убрать шрамы.

– Давай посмотрим, – отозвался маг и по шагам женщина поняла, что направился к ним.

Она обернулась и в этот момент маг вышел во внутренний круг комнаты и вокруг него и них зажглись наверное десятки магических сфер. Стало светло, словно в солнечный день.

– Давай, гром и молнии ещё, – цыкнул Тёрк. – Лёд мне на голову и ураган в зад.

– Я же должен видеть, что тут такое! – возразил хозяин.

– Это Верлеас, ведьмочка, – представил старший брат ферана мужчину. – Если бы не магом был, я сказал бы, что отличный мужик, но маги все с говнецом. В этом просто меньше, чем в других.

– Блага тебе, Тёрк. Не слушайте его, дорогая. Моё почтение, – и маг склонил голову в приветствии. Ведьма сделала так же.

Верлеас был высоким мужчиной, но понятно ниже Тёрка, на вид от тридцати пяти до сорока лет, с коротко стриженными тёмно-рыжими волосами спереди, и длинной косой сзади, доходящей до талии. Лицо было гладко выбритым, худощавым, тонкие рыжие брови, прямой нос, узкие губы, сложенными сейчас в некое подобие ухмылки, один глаз прищурен, и кажется это было у него так всегда. Кожа была смуглой, словно кофе, в который добавили совсем немного молока, глаза были цвета малины, тёмные только. Он был достаточно привлекателен, если бы не был магом, Хэла сказала бы, что красив. Но ведьмам не нравятся маги, поэтому и этот тоже её не привлекал, а настораживал и тревожил.

Но она доверяла Тёрку, а тот видимо доверял этому магу, поэтому Хэла решила расслабиться и отпустить ситуацию. Ну, хотя бы частично, понятное дело.

– Ого, – воскликнул маг своим мягким баритоном, когда она сняла накинутую на плечи куртку Рэтара и показала спину.

– Да, там и, – прокомментировал Тёрк, кивнул на руки Хэлы, – вот ещё, руки.

– Можно? – маг обошёл колонну и встал перед ведьмой.

Она протянула ему руки, показывая ладони, и, как и Зеур, этот маг тоже пыхнул гневом, явно ругнулся шёпотом, на языке, который Хэла не поняла.

– Просто отвратительно, – сказал он и посмотрел на неё с сожалением.

Сейчас на его шее она заметила что-то вроде рисунка, как от татуировок, которые выглядывали из под ворота рубахи насыщенного изумрудного цвета.

– Пересади её поудобнее, – кивнул мужчина Тёрку. – Я сейчас. Нить возьму.

– Верлеас отличный маг, один из немногих, кому я доверяю, и кому доверяет Рэтар, – сказал Тёрк, когда маг ушёл и попытался взять Хэлу на руки.

– Я сама попробую дойти, – отозвалась она, слабо сопротивляясь.

Внутри было как-то глухо. В целом Тёрк был прав – Рэтар был не виноват в том, что случилось, и Хэла понимала, что спас её от смерти и была благодарна. Была. Тёрк правильно её прижал, и он был всегда на стороне брата, знал Рэтара, как никто другой.

Хэле было больно представлять маленького мальчика зависящего от жестокого нрава отца. И давно было понятно, что Рэтар был очень впечатлительным ребёнком, которого смела война, уничтожила, убила. Было даже удивительно, что, повзрослев, он сохранил в себе эту способность на сопереживание, на эмпатию, на желание помочь нуждающимся.

Хэла восхищалась им, как человеком, была внутри его невероятного, как будто магического, влияния на неё. Внутри этой мягкости, хотя знала его жёсткость. Внутри его нежности, хотя знала его грубую сторону. Внутри невероятного обожания, хотя знала, как выглядит его презрение. И любви, а теперь видела и лицо его ненависти.

Ей порой было страшно прикасаться, потому что боялась, что сломает очень важное для всех вокруг. Всё в нём было важно, он был важен. Его ценили. Вот как сейчас старший брат…

– Эй, ведьмочка моя, – позвал её Тёрк, усаживая на что-то вроде банкетки. – Ты чего? Прости меня, хорошая моя, я тебя приложил сильно, разозлившись? Просто мне Рэтара очень жаль. И я очень зол на этого засранца Лоаяса.

– Я понимаю, – кивнула Хэла.

– Хэла, – с недоверием мотнул головой старший брат Рэтара.

– Нет, правда.

– Девочка, глянь на меня, – она встретилась с тёплым цвета миндаля взглядом Тёрка. – Хэла. Ты так дорога нам, всем. Никто из нас не расплатиться с тобой и никто никогда не сможет отдать долг. А Рэтар…

– Я знаю, Тёрк, я знаю, – прошептала она, кивая, хмурясь и очень стараясь не расплакаться. Кажется вот сейчас накрыло всё то, что с ней случилось. – Я просто…

– Ты как всегда хочешь отсидеться в уголке, чтобы тебя не трогал никто, чтобы не смущать никого?

Она улыбнулась.

– Хэла-Хэла. То, что ты перенесла, то что сделала – ты спасла тысячи людей, ты всю Изарию спасла. Всех нас. Прости, что нарычал, – повинился мужчина и она кивнула ему в знак того, что простила. – Много всего. И я… надо было здесь быть, с вами.

– Тёрк… – вдруг решила спросить ведьма, потому что убийство Шерга тревожило её, точнее состояние Рэтара. Он ведь взвился так из-за неё. А был ли у него повод? Что если… – Шерга… Рэтар его убил.

Мужчина рыкнул.

– Да, – кивнул он, а Хэла всё пыталась понять, что с этим делать. Волнение не отпускало. – У него было право, – успокоил Тёрк. – И я очень надеюсь, что сожалений нет. По крайней мере то, как он его разделал, говорит о том, что был в жутком гневе, такого Рэтара не унять, такой Рэтар умеет только уничтожать. И мне не жаль, кроме как того, что не видел этого. И может, что не своими руками его уничтожил. А ты расстроена?

– Нет, – она фыркнула с усмешкой. – Я по-твоему совсем чокнутая? Туда ему и дорога. Давно надо было…

– Да, думаю, что печальных не будет совсем, – согласился с ней мужчина.

– Я просто переживала, чтобы проблем не было у Рэтара, Шерга ведь что-то неладное планировал…

– Ох, да, – вздохнул Тёрк. – Но с этим всё хорошо. Не переживай. Уж наковырял я не дурно – прикрою Рэтара, если надо будет.

– Тёрк, а это дорого? – кивнула она в сторону ушедшего мага.

– Что? – не понял он.

– Лечение мага, – пояснила ведьма.

– Хэла! – бухнул Тёрк. – Нет, глупая, Верлес мне должен, я его шкурку на войнах спасал несколько раз. Да и если бы нет – я бы всё отдал за тебя. Ясно? И хватит тут мне.

– Так, – вернулся маг. – Сначала спина. Эти свежие, а вот эти?

И он видимо указал на шрамы, что остались у неё от Шер-Аштар, и которые Зеур так и не убрал.

– Все убирай, новые, старые, – отозвался Тёрк, выпрямляясь, отходя на пару шагов, и облокотился на колонну, что была рядом.

– Так, не все, а только вот спину. Вот бок этот, боги с вами, и ладони, – вмешалась недовольно Хэла. – Остальное моё, оставьте уже, а?

Маг усмехнулся.

– Это не та ли чёрная ведьма, которая переполох натворила в Хангыри? – поинтересовался он. – Даже мне пришлось кое-кого там подлечить, а это вот вообще не ко мне.

– А что, ваша милостивая задница обошлась без бородавок? – поинтересовалась Хэла.

– Моя милостивая задница, – хохотнул маг, – слава всесиле, уже давно башне не принадлежит. Так что… бородавки?

– Да, так это называется, – кивнула она. – Думала, что маги до старости служат, а потом на пенсию выходят уже дряхлыми дедами.

Маг уставился на неё в недоумении. А Тёрк ухмыльнулся.

– Верлес усердный малый, – прокомментировал брат Рэтара с усмешкой. – Отбился уже.

– Маги служат магической корте – башне, – пояснил маг, – пока обучаются, и после обучения ещё от десяти до пятнадцати тиров, точнее в зависимости от заслуг, кто-то меньше, кто-то и в пятнадцать тиров не укладывается. Некоторые маги всю жизнь служат, кому как нравится. Мне вот не нравится. И я через десять тиров получил право выбора – уйти или остаться.

– Что, так в башне плохо? – спросила Хэла.

– Отвратительно, – ответил Верлеас. – Но свобода мага тоже понятие относительное. Дело в том, что я присягал на верность великому эла, тому, который помер, и первому магу, который, увы, ещё очень даже жив. Поэтому меня всё равно иногда призывают выполнить слово клятвы.

– Ждёшь не дождёшься, когда первый отправится к праотцам? – спросил Тёрк, ухмыляясь.

– Кажется эта тварь всех нас переживёт, – отозвался на это замечание маг.

Мужчины усмехнулась одновременно.

– И что будешь делать потом? – спросил старший брат Рэтара.

– Как что? – нахмурился маг, которому разговор кажется вообще не мешал творить магию. – Отправлюсь жить в Фару, например. Или лучше всего в Соёлт.

– Соёлт? – немного скривившись, словно кислого съел, спросил Тёрк.

– Да.

– Там же нет войны.

– Тёрк, – проговорил маг и, не видя его лица, Хэла почему-то была уверена, что мужчина закатил глаза. – Это ты выбрал войну, а вот я нет. Это война выбрала меня.

– Это как? – спросила ведьма и было странно – маг говорил и лечил её, но видела, что был силы весьма внушительной.

– Верлес – боевой маг, – сказал старший брат ферана Изарии.

– И судя по всему лучший лекарь из тех, кто должен Тёрку, – добавил маг.

– Ты просто лучший, – ответил на это тот, – хотя должен мне весьма прилично.

– Ну, я азартен – это моя беда, так что, увы, – и кажется он пожал плечами и развёл руками в стороны. – Силы у меня много, но и тратить я её умею очень красочно и мощно.

Тёрк усмехнулся.

– А война… война, – проговорил Верлеас, – это фу… Грязь, болезни, лишения, кровь, смерть! Мне нравится роскошь. Мне нравится красота, удобства, когда тепло, хорошая еда, выпивка, обворожительные женщины рядом. Я люблю удобные диваны, мягкие кровати, с чистыми и свежими простынями, девок томных на них. Читать, учится, творить, в конце концов.

– Ну, тогда понятно, почему Соёлт, – гоготнул старший брат Рэтара.

– Конечно. Я бы посвятил себя учению. И при этом – вкусная еда, пьянящая выпивка, полураздетые девицы. У меня бы их была толпа в доме, отвечаю тебе.

– Пузо бы нажрал.

– Да, нажрал, такое, чтобы братца не видеть, – и он осёкся и, судя по тому, как рассмеялся Тёрк, дело было в Хэле.

Она улыбнулась, повела головой и обернулась на мага.

– Покорнейше прошу меня простить, увлёкся.

– Да ладно, нашли барышню кисейную, – повела плечом Хэла. – Я от слов таких в обморок не падаю. И не такое слыхала. И в пузе, Тёрк, нет ничего этакого – пузо это признак достатка, и девки на это клюют, ой как, так что зачем видеть свой член, когда есть кому им заниматься? Пффф. Правда девки будут не ахти какого душевного качества, но магам на это вообще пофиг кажись.

Верлес издал какой-то странный звук. А Тёрк загоготал пуще прежнего.

– Она сама, вишь, приложить словцом может ого-го, – сквозь смех сказал он. – Хэла прям, как я.

– Мы с ним, как близнецы, – подтвердила ведьма.

– Кто? – вдруг одновременно спросили оба мужчины.

– Близнецы, – она уставилась на Тёрка в непонимании. – Это когда два одинаковых ребёнка у мамки одной рождаются.

И Хэла была уверена, что уж это не надо объяснять…

– Вместе? – слегка хмурясь уточнил Верлес, переходя к лечению рук.

– Ну, да, – кивнула Хэла. – Что удивительного? У вас такого не бывает что ли?

– Нет, – мотнули мужчины головами одновременно.

– О, как, – теперь была её очередь удивляться. – А у нас и по трое рожают и бывает, что и больше.

– Как хараги, что ли? – уточнил Тёрк.

– Да, типа того, – ответила Хэла, закатывая глаза и криво улыбаясь.

– Я много странного слышал от ведьм про их миры. Так что не очень удивлён, – ответил маг. – Точнее странно, конечно, зачем женщине два ребёнка? С одним тяжело, а тут два одинаковых, с ума сойти можно.

Хэла ухмыльнулась и одобрительно повела головой в его сторону – кажется этот маг ей всё же нравится.

– Я сейчас вернусь, – Тёрк оттолкнулся от колонны.

– Можешь не ограничивать себя, – пробурчал ему вслед маг.

– А ты не шали, – ответил Тёрк. – За неё уничтожу и праха твоего никто не найдёт.

– Не сомневаюсь, – пробурчал в ответ Верлеас.

Хэла улыбнулась.

– Не удивлён, что на кровь Рэтара Горана призвали такой неоднозначной силы ведьму, – проговорил маг переходя на другую руку.

Женщина рассмотрела ладонь.

– Хм. Почему?

– Думаю ты и без меня это знаешь. А вот это, – он кивнул на её живот, – очень печально. Мне жаль.

– Неужто? – ощетинилась она, на деле сжимаясь от тревоги и внутренней пустоты потери, и конечно того, что он заметил. – Маг жалеет ведьмовское отродье?

– Не надо так, – попросил Верлеас спокойно и серьёзно. – Я не из тех, кто не видит в серых людей. И уж тем более не ставь меня в один ряд с теми, кто ограничен, узколоб и, чуть что, желает серым мучительной смерти.

– Однако причины моей порки ты, маг, не спросил, – заметила Хэла. – Значит, это в порядке вещей? Ведьма напортачила и получила за это? Ничего удивительного.

– Не так, – он внимательно посмотрел ей в глаза.

– Не надо лезть ко мне в голову, – прищурилась Хэла. – Этого я не дам сделать ни тебе, ни какому другому магу, или ведьме.

– Не собирался, – ответил Верлеас.

– И врать тоже не стоит, – возразила ведьма.

Он рассмеялся.

– Хороша́, – кивнул маг. – Нет, действительно, моё почтение, дорогая. Я узнал, что случилось, из головы Тёрка. И мне было удивительно, что изарийскую ведьму пороли, потому что знаю Рэтара Горана достаточно хорошо. И его принципы. Да.

Хэла повела головой и плечом, потом с неохотой кивнула в ответ.

– Прощён? – спросил маг, улыбаясь. Потом стал серьёзен. – Я подлечил. И отцу, если не знал, лучше не говорить.

– Не собиралась, – ответила она тихо. – Теперь нет.

Повисло молчание. Хэле было больно, она вытянула из своего сознания это болезненное осознание потери ребёнка, перечеркнула. Вообще не желала даже думать о том, что была беременна.

Глупо, конечно, не замечать отсутствие месячных столько времени, но в том бедламе, что творился с ней последнее время… она искренне предполагала, что передёргивания цикла вещь не из ряда вон выходящая. Да и вообще… проклятая белая комната – была не способна зачать, как попала сюда, да и не надо было чинить. Тьфу!

– Почему эта ваша дурацкая белая комната делает столько важных вещей, но не делает серых бесплодными? Меня так вообще исправила, твою ж, – тихо, с горечью спросила ведьма, позволяя себе шмыгнуть носом. – Это же было бы так просто. Лучше, чем казнить за нежеланную беременность. С серыми вообще так мерзко поступают, они и сами могут быть не виноваты, что так случится. А их на плаху…

Верлеас вздохнул.

– Дело в том, что здоровье – это общая идея, понимаешь? Надо, чтобы серые были здоровы, а ещё, – он запнулся на мгновение. – Ты не думала, что делает всё не комната, а твоя внутренняя сила ведьмы?

– В смысле, я сама себя лечу? – с недоверием уточнила Хэла.

– Почему нет? – хмыкнул маг. – А комната на деле наполнена магией призыва так же как и магией высших сил. Иначе комната вступала бы в противостояние с силой серых. Уничтожала бы их. Понимаешь?

– Это как маги не любят ведьм, а ведьмы магов?

– Как-то так, – ухмыльнулся мужчина. – Но вместе маг и ведьма очень опасны. Это как соединить небо и землю и получить целый мир.

– Романтично как.

Маг хотел что-то ответить, но Хэла почувствовала, что возвращается Тёрк:

– А как на самом деле – Верлеас или Верлес? – спросила она, меняя тему разговора.

– Верлеас, – ответил маг, догадываясь о причине смены темы разговора, или может тоже чувствуя возвращение брата ферана Изарии. – Верлес – это очень по-изарийски. Им просто лень тянуть эти гласные. Они вообще стараются их избегать, если ты заметила.

– Только Роару не повезло?

– Да. Мог бы быть – Рором, – посмеялся хозяин.

– Или Раром, – поддержала ведьма, ухмыляясь.

– У него имя, которое созвучно с теми, которые в ходу в фернате его матери, – пояснил маг.

– О, – воскликнула Хэла. – А как вообще простой человек может спасти жизнь магу?

– Так они слабаки все, – пробухтел вернувшийся к ним Тёрк.

– Да, неужели? – фыркнул Верлеас. – Но ты, ведьма, знаешь ответ. Маги работают, а потом теряют силу, как и ведьмы. В миру ты следишь за своей силой, если не глупец, а вот внутри боя, сражения, там не до этого. Нужно спасать себя и других. И порой теряешь связь с окружающим миром. И сознанием.

– А Тёрк любит на горбу таскать тех, кто того и гляди отъедет, – усмехнулась Хэла, глянув на мужчину. – Так, братец?

– А чего и не потаскать? – подтвердил он, веселясь. – Особенно, если потом это пользу принесёт.

– Хмм, давай, списывай один долг, – маг отпустил вторую руку Хэлы.

– Осталось четыре.

– Три, Тёрк, – поправил Верлеас.

Старший брат Рэтара фыркнул и ухмыльнулся.

– Хорошо, три, – согласился он.

– Что ты делала руками? – обратился к ведьме маг.

– Воду меняла, электричество могла, – ответила она.

– Эээ… что? – нахмурился Верлеас.

– Молнии, – поправилась Хэла, вздыхая. – Могу показать. Можно уже? Или ждать надо у моря погоды?

– Что?

Тёрк рассмеялся, он-то был привычен к этой её манере говорить так, что у всех вокруг мозги набекрень ехали. Маг глянул на него недовольно.

– Можно, – ответил он. – Только подожди – защиту поставлю.

Верлеас расставил над её ладонями свои руки и Хэла ясно увидела что-то вроде большой прозрачной сферы вокруг своих ладоней. Врубила молнии. Они зашипели и пошли по глади защиты, красиво и завораживающе. Тёрк присвистнул, лицо его было весьма восторженным, как у мальчишки.

– Прям плазменный шар, – сказала Хэла.

– Что? – снова синхронно спросили мужчины.

– У меня в мире есть такие светильники, – пояснила она, улыбаясь. – Как сферы ваши магические. Шар из стекла, а внутри вот такая красота. Вырубаю?

Маг слегка кивнул и ведьма убрала молнии, а он убрал защиту, затем и руки.

– Всё, идите. Блага вам, уважаемая ведьма, – слегка склонился корпусом Верлеас.

– Я так не могу, Тёрк, – нахмурилась она, когда мужчина протянул ей руку. – Ну, это нечестно, правда. Не могу не поблагодарить, даже если это маг.

– О, у меня нет слов, – усмехнулся хозяин.

– Хэла, – покачал головой брат ферана.

– Тёрк! – отозвалась она, передразнивая.

– Ладно. Сделай ему воды своей, – предложил брат Рэтара. – Он же сказал, что выпить любит. А я подтверждаю – пьяница тот ещё.

– Тёрк, ну что за, – возмутился маг, потом посмотрел на ведьму. – Правда, ничего не надо.

– Ты не отказывайся. Воды ведро принеси лучше, – очень хитро улыбнулся Тёрк.

Верлеас сначала глянул на мужчину, потом перевёл взгляд на Хэлу. Вздохнул обречённо, но за ведром сходил, поставил его на стол, недалеко от входа в портал.

– И?

– И, – склонила голову Хэла, берясь за ведро, – что предпочитаете?

– Ну только не цнелю эту их, – отозвался маг и глянул на Тёрка.

– Не, компот не ко мне, – отозвалась Хэла. – Я имею ввиду – сладкое, горькое, кислое, вязкое, жидкое, сильное или полегче?

Маг нахмурился и снова перевёл вопросительный взгляд на ухмыляющегося Тёрка. Тот заговорщицки кивнул.

– Сделай такую, которой ты меня напоила в первый раз, помнишь? – спросил он. И Хэла конечно помнила, как напоила Тёрка, тогда ещё не доверяющего ей, и поняла, что рядом с ним ей, как ведьме, невероятно спокойно. – Хороша была пьянка!

– Ладно, – кивнула она и превратила ведро воды в добротный сорокоградусный ликёр с апельсиновым вкусом. – Принимайте. Только не упейтесь, уважаемый маг. Идёт хорошо, легонько, но накрывает очень добротно.

Маг взял стоящую тут же на столе кружку и зачерпнул из ведра жидкость. Хлебнул, подавился и уставился на ведьму.

– Ого, – голос его подсел.

– Надо, если залпом пить, дыхание задерживать, – пояснила Хэла.

– Всё, дальше сам, – проговорил Тёрк, протягивая руку женщине. – Смотри не сдохни, а то с тебя ещё четыре долга.

– Три, – поправил его маг.

– Да, точно, – ухмыльнулся брат Рэтара, накидывая на плечи ведьмы куртку ферана и утаскивая её в портал. – Бывай, Верлес.

Вернувшись обратно, они наткнулись на Рэтара, который кажется никуда не уходил из комнаты портала. А вот привратника не было.

– Держи, – Тёрк кажется присутствию ферана не удивился. Он спустил Хэлу с круга, практически поставил в руки брата. – И уж будьте любезны, не появляйтесь на глаза мне, хотя бы пару дней, а? Я сам тут разберусь, ясно?

Ведьма фыркнула, но Рэтар никак не отреагировал. Лишь положил ей руку на талию, а она прижалась к нему спиной. Старший брат обошёл их и вышел из комнаты в коридор.

– А ну, братцы, вон отсюда все, живо, – гаркнул Тёрк страже и судя по шагам все стоявшие на этаже воины достаточно быстро удалились.

– Раскомандовался, – прокомментировала Хэла. – Соскучился по мальчикам своим.

Феран не смог сдержать улыбки.

– А то, мотался один невесть где, – ответил он тихо. – Теперь добирает.

Ей было не по себе от такого Рэтара. Он был таким совсем не правильным, таким боязливым что ли, смирным.

– Рэтар, – позвала Хэла, разворачиваясь к нему лицом и обнимая талию.

– Да, родная, – отозвался он.

– Я всё ещё жду обнимашек и целовашек, – улыбнулась она.

– Да, родная.

И Рэтар нагнулся к ней и притянув, обнимая, как положено, поцеловал. И накатили эта безумная тоска друг по другу в течении всего этого времени, и эта боль, эти муки. Феран подхватил её на руки и, продолжая целовать, отнёс к себе.

– Мне было так плохо без тебя, – прошептал Рэтар, когда они уже обнажённые лежали рядом. – Думал с ума сойду, внутри всё выло от тоски по тебе.

– Вот она я, – ответила Хэла так же шёпотом.

Ей так хотелось, чтобы он не говорил, а продолжал – обнимать, целовать, хотелось почувствовать его, хотелось, чтобы был внутри.

– Не спеши, – и он снова чувствовал её. Хэла кивнула, а Рэтар её поцеловал. – Думал, что этого уже не будет. Думал, что потерял тебя.

– Не дождёшься, – тихо рассмеялась ведьма. – Не на ту напал – терять он меня вздумал.

Он улыбнулся, но внутри него сидело это страдание.

– Перед казнью мне снился сон.

– Сон?

– Да, – ответил Рэтар, немного хмуря лоб. – Я могу поклясться, что там была ты, маленькая.

– Маленькая? – удивилась Хэла.

– Да, девочка совсем.

– И что я делала?

– Ты дулась на меня, – улыбнулся феран.

– Дулась? – переспросила ведьма, тоже улыбаясь. – Почему?

– Вторгся в твой сон, – пояснил он и поцеловал её висок. – Прогоняла меня.

– А ты не уходил?

– Нет. Ты была смешная и воинственная.

– А я была одна?

– Да.

– Тогда понятно. Мне в детстве так хотелось одиночества, я очень ревностно защищала эти минутки наедине с собой, даже во сне, – улыбнулась Хэла и поцеловала его в ответ. – Но может это и вправду была я.

Рэтар вопросительно нахмурился.

– Я когда была в башне, очень к тебе хотела, – пояснила ведьма. – Я боялась, что не смогу попрощаться.

– Хэла, – его снова передёрнуло, но она точно знала, что это нужно пройти, иначе они оба застрянут в этой трясине и даже закрывая глаза на неё, всё равно раз за разом будут мучительно в неё возвращаться. – Я бы всё отдал, чтобы этого не было. Всё.

– Я знаю, родной, знаю, – проговорила Хэла, на деле так же утопая в том, что случилось.

Убеждая себя, что это был плохой сон, и больно было от потери, хотя Верлеас ей помог, унял боль и забрал кровь, но внутри всё равно было пусто и надо было вцепиться в Рэтара, потому что он был тем, кто мог эту пустоту заполнить.

– Отпусти, – попросила Хэла.

– Нет, – заупрямился он. – Это решение. Я… если бы его не было, то я бы совершил что-то другое, чтобы спасти тебя. Я бы предпочёл умереть, но тебя бы спас. Я… просто всё было совсем плохо и…

– Всё прошло, – прошептала ведьма. – Мы переживём.

– Хэла моя, – простонал Рэтар, – ты моя прита.

– Прита? – усмехнулась она. – Это вроде кто-то или что-то очень красивое, нет?

– Не совсем, но красивая, да, – улыбнулся феран и поцеловал в шею. – Сейчас конечно уже мало кто помнит, что приты, дети бога Сэягту, не только очень красивые создания. Но и они олицетворяли собой всё прекрасное, хорошее, что есть в мире. Они свет, добро…

– Это не про меня, – возразила Хэла, улыбаясь.

– Прощение, – продолжил Рэтар.

– Прощение, ок, я согласна, – согласилась ведьма. – Но вот свет, добро… это не про меня.

– Не спорь со мной, – попросил феран, хмурясь с улыбкой.

– Ладно, сегодня не буду с тобой спорить. Прита, значит прита, – рассмеялась Хэла, но уже в следующий момент задохнулась от дрожи в теле. Рэтар перестал говорить и перешёл к делу.

Спустился с поцелуями от шеи к груди, потом ниже. Ведьма слабо запротестовала, понимая к чему идёт дело, но спорить и вправду было глупо, потому что с ним не поспорить, это раз. И ей это бесконечно нравилось – два.

Она хватанула воздух ртом, выгнулась. Руки Рэтара мгновенно сжали её, притянули к себе сильнее. Потом он дёрнул её на себя и наконец сделал то, чего она так хотела – вошёл в неё. Хэла взвыла, уже не сдерживая себя, вцепилась в него. Этого было достаточно, чтобы напрочь обо всём забыть, растворяясь в желании, эмоциях, счастье близости. Такой жестокой и страстной и одновременно с тем щемяще нежной и трепетной.

Уснули они сцепившись кажется намертво, потому что не только у Рэтара внутри был этот страх потери, но и Хэла, до умопомрачения боялась его потерять, особенно сейчас.

Открыв глаза, ведьма поняла, что наступило утро. Она всё так же была прижата к Рэтару его стальной хваткой, полной власти, но дарящей чувство защиты. Улыбнулась, потому что всегда считала, что вот так, когда тебя прижимают, тискают в объятьях, выспаться невозможно, но ошиблась. Дожила до того, что теперь вот наверное и не может спать без этого его дыхания в её голову, этих ручищ сгребающих и держащих, не позволяющих даже пошевелиться, чтобы их хозяин не проснулся и, убедившись, что она рядом, уснул дальше.

А потом Хэла нахмурилась, прислушалась… повела головой.

– Что? – вскинулся Рэтар, не открывая глаз, но удерживая её, сильнее, словно она собиралась уйти. Ведьма ухмыльнулась.

– Всё хорошо, – ответила она, замирая.

Но это чувство, что что-то… напряглась, пытаясь понять, что изменилось.

– Рэтар? – позвала она и феран открыл глаза. – Ты слышишь?

Он тоже прислушался, потом с вопросом посмотрел на ведьму.

– Слышу что? – спросил феран.

– Птицы поют, – ответила Хэла, понимая, что не пели до сих пор, а сейчас надрываются, словно их там тьма, откуда только взялось столько, чирикают себя не помня.

– Это халовки, – отозвался Рэтар глухо, окончатльно просыпаясь.

– Халовки? – спросила Хэла. – Прям, как я?

– Да, и ты на них похожа, – ухмыльнулся феран, всматриваясь в окно.

– Не умею молчать? – уточнила ведьма.

– Нет, – улыбнулся он, притягивая её к себе, целуя в лоб. – Они необычные. Маленькие. Это первая птица, которая прилетает, когда уходит холод. Она в это время серенькая. Когда ищет себе пару, то становится яркой, невероятно красивой, и петь начинает по-другому. А когда на гнезде сидит, то становится такого цвета, как ствол дерева, или такого, как листва. Зависит от места гнездования. Её найти невозможно практически. А пением она начинает подражать другим птицам, чтобы запутать хищников. А потом она снова становится серенькой, и улетает в тепло, когда приходят холода.

– То есть, пришло тепло? – сделала вывод женщина.

– Боги, Хэла, я не слышал это пение три тира, – у Рэтара было такое лицо, его будто поразило это явление, привычное раньше, но теперь ценное, уникальное почти. – Кажется и вправду это оно.

Феран замер, слушая щебетание.

– То есть наконец весна пришла, раз эти птицы прилетели?

– Весна? Это пора цветения у тебя в мире?

– Да. Зима – холод. Зима ушла, весна пришла, – пояснила она, потом просияла. – Так может это Милка работать начала, а?

– Это, – Рэтар встрепенулся и перевёл взгляд на Хэлу, потом улыбнулся. – Может быть.

– Надо было меня раньше высечь! – воскликнула ведьма с деланной досадой, смотря на реакцию Рэтара.

С мгновение он был под впечатлением от прилетевших птиц и осознания, что наконец-то эти дурацкие холода уйдут, потом нахмурился и уставился на неё. Взвился и простонал:

– Хэла, да что ж, – и невозможно было понять злиться он, или нет.

– Я пошутила, Рэтар, – поспешила ретироваться она.

– Не смей, – рыкнул феран, подминая её под себя, – так шутить, слышишь?

– Буду, – упрямо выдохнула ведьма.

– Хэла, нет! – всё-таки Рэтар разозлился.

– Это уже фигня, – прошептала она, обнимая его. – И ты меня тискаешь, когда злишься.

– Несносная моя ведьма, – покачал головой Рэтар. – Зараза ты, боги!

– Вчера прита, значит, а сегодня зараза? – она повела бровью.

– Да. Зараза. Хворь, язва, лихорадка, болезнь – всё моё, – прохрипел он и толчком зашёл в неё, выбивая дух напрочь. – Люблю тебя, Хэла.

И нежно прошёлся губами по её подбородку, когда она откинула голову назад, в гортанном возгласе, от его неожиданного вторжения. Пальцы вцепились в его спину. Рэтар легонько переместил её и найдя губы поцеловал.