Текст книги "Дочь мафии (СИ)"

Автор книги: Fosi

– И я забеременела. Но я была в таком состоянии плачевном. Постоянно на взводе из-за страха, что этот ребёнок тоже умрёт. И моё тело отказало. Я чуть не умерла. Ребёнок родился раньше срока. Был очень болен. Он выжил, но я была навсегда с ним, – и она повела головой, стёрла слёзы. – Мама со мной помирилась. Бабушка потом умерла. И у нас появилось отдельное жильё. Я старалась, старалась для семьи. Но…

И снова виновато пожала плечами.

– Как-то было лето, Олег собрал вещи и ушёл к другой. Дети были с бабушками за городом. А я впала в ступор. Очнулась бродящей по улицам города. В парке играла группа. Белого я знала по музыкалке. Он меня узнал, попросил с ними спеть. Так я попала в группу, – и Хэла улыбнулась. – Олегу не нравилось, как я пою и его безумно раздражала скрипка. Поэтому, получив возможность играть, я была счастлива. А ещё им нравился мой голос. И они заставили меня петь. Было офигенно.

Потом Хэла задумалась, Рэтару даже показалось, что она не будет продолжать.

– Олег был в ярости, – как само собой разумеющееся сказала ведьма. – Обрывал мне телефон, ругался. Я перестала с ним говорить. И вот как-то вернулась после концерта, хотела лечь спать, а тут пришёл Олег. Пьяный и с бутылкой водки. Сказал – иди пить. И я смотрела на него и была уверена, что он меня пришёл убить. Я бы не вышла с кухни тогда. У него на лице это было, знаешь…

И Хэла вздохнула.

– И я убежала. Сказала, что с собакой надо погулять и сбежала. Прям в ночнушке, тренч сверху, собака на поводке, за угол дома, чтобы из окон не было видно и рванула. Хорошо хоть было тепло более менее, – и она улыбнулась. – Мне позвонил Ллойд. Сказать, что моя джинсовка у него, я после концерта забыла. Понял по голосу, что что-то не так. Предложил помочь. Я попросила денег в долг. Он сказал, что даст и я поехала к нему забрать. Он меня увидел и не отпустил.

Хэла втянула в себя воздух, глянула вдаль, поджала пальцы ног, склонила голову. И Рэтар знал, что это… это было смущение.

– Ллойд жил один, у него была однушка, комната в изоляции, чтобы играть можно было когда хочешь, вместо кровати матрас. Инструменты. Полпачки макарон и один чайный пакетик, – женщина прикусила губу. – Я не собиралась изменять Олегу. Ну, типа он мне, а я ему – нет. Но мне нужно было человеческое тепло, чтобы это пережить, понимаешь?

И Хэла посмотрела на Рэтара, словно ждала осуждения. Потом резко отвернулась и снова повела плечом.

– Я прожила у Ллойда почти десять дней. И это были очень счастливые дни.

Она нервно теребила подол рубашки. Стесняясь своего поступка.

– Потом я вынуждена была встретиться с Олегом, мы ездили к детям. И он меня изводил всю дорогу. Просил, плакал, угрожал. Он с самого начала сказал, что развод мне не даст, не позволит чужому мужику воспитывать своих детей. А я… я понимала его. Со мной тяжело. Да…

И он слышал это, и всё это её смущение от подарков, вся эта на деле необъятная скромность, прощение. Хэла вечно прикрывалась деланной весёлостью, шуткам, а сама внутри была вот такой. На деле всегда такой. Оправдывающей и прощающей.

– И вот на концерте Белый был не в себе, под кайфом. Джокер вырубил его почти на сцене, потому что Тоху несло. И мы играли без него и это было так классно. ты не представляешь, – ведьма улыбнулась. – А после Белый, когда ребята ушли и ждали на улице нас, затащил меня в кладовую и обвинил, что я со всеми в группе трахаюсь. На деле злился, что типа со всеми кроме него. Я ему влепила по роже и ушла через другой вход, чтобы ребят не видеть. У меня случилась истерика. Так паршиво стало. Я утопила свою скрипку и решила, что всё, баста, завязала… да и не могло это длиться долго.

И она снова всхлипнула.

– Меня нашёл Ллойд. Когда была на набережной. И это… я была благодарна, – закивала ведьма. – А потом он спросил правда ли, что я с Белым спала. Этот урод так сказал.

И Рэтар едва удержался, чтобы не взвыть, остаться сидеть так, как сидел, прижимая Хэлу одной рукой, потому что – её уже так предавали, так же как он.

– И больше я Ллойда живым не видела.

И не нужно было дальше говорить, чтобы он понял, что конечно же она вернулась к супругу и продолжила жить, как раньше.

Ведьма усмехнулась, качнула обречённо головой:

– Я вернулась домой. Олег вернулся домой. С радостью заделал нам ещё ребёнка, – и теперь Хэла рассмеялась с болью. – Я как дебил в этой истории. Правда? Такая дура! Я старалась быть хорошей женой. Матерью. Димка, мой второй сын, он был тяжело болен, но такой был очаровательный, трепетный. Расстраивался по пустякам, любил меня очень. Всех нас.

И от воспоминаний о сыне она улыбнулась. Невероятно светлой улыбкой и ему стало стыдно, что он забрал её у него… или… Рэтар почему-то не видел в ней тревоги, а она должна была быть – он же видел какой была Хэла, когда Шера обидела Найту. А тут её собственный сын.

И кольнуло с силой, стало не по себе.

– С Егором, млажшим, всё было хорошо. Он родился крепким, шустрым. Мы его на плавание отдали, – продолжила Хэла. – А Олег изменял. У него были женщины в каждом городе, куда он ездил в командировки.

А Рэтар так завидовал этому её супругу, так завидовал. И вот эта невероятная женщина, перевернувшая его жизнь сидит рядом и смущённо говорит, что у супруга были другие, и видно, что винит себя. Винит…

– А потом погиб Ллойд, – проговорила Хэла и нахмурилась. – На похороны прилетел Джокер. Я встретила его в аэропорту. И мы сидели у Сатаны дома, Лизка приехала. Набухались в кашу, пели, вспоминали. А на следующий день поехали на похороны. Олег был в командировке, а я хотела после похорон снять номер в отеле и просто побыть в тишине. Но Джокер мне не дал.

И снова смущённое теребление подола рубашки.

– Сначала он чуть не пришиб Белого и пришлось его останавливать, словно кроме меня никто не мог, но так и оказалось, – и Хэла слегка улыбнулась. – Потом пьяный потащил нас после поминок гулять по городу. Потом мы попали в кинотеатр, потом в клуб…

И она рассмеялась воспоминаниям вроде открыто, но весь её вид говорил о горечи.

– Мне с Джокером, ещё когда играли в группе, было очень хорошо. А тут… нас в этой потере просто втянуло во что-то странное. Мы с ним трахались и говорили… чудили… много-много. Гуляли, – Хэла фыркнула, прикусила губу, положила голову Рэтару на руку. – И он хотел меня забрать. С детьми. Злился, что я не развожусь, поминал Ллойда всеми словами за то, что по его мнению смалодушничал, тогда когда я ушла. Из-за Белого.

И ведьма горестно вздохнула.

– Но ему нужно было лететь обратно, – проговорила она. – И я проводила его. Вернулась домой. Впервые спросила о разводе. И мне прилетело. Пока я пыталась осознать слышу я или нет, так в ушах звенело, Олег мне сказал, что я не увижу детей, если разведусь с ним. И он мог так сделать. Я это знала и до того, как заговорила про развод.

И Рэтару так хотелось этого её Олега удушить, разделал бы, глазом не моргнул, но держал себя в руках, потому что злость прижала бы Хэлу, сделала бы ей больно. А феран не мог позволить, чтобы такое случилось.

– Я кажется хотела уйти, но не смогла, потому что Дима без меня не смог бы, – и она нахмурилась, снова уставилась в песок, слова невыносимо сейчас сухие худые пальцы стали рисовать что-то на песке. Рэтар видел, что Хэла уходила в себя.

– А потом… за год до того, как мне сюда попасть, Димка упал на площадке, где мы гуляли и ударился виском, – и пальцы ведьмы хватанули песок, сжали в кулак. – Смерть была мгновенной. А я… я смотрела на него и первое о чём подумала – как хорошо, что раньше, чем я.

И леденящий шёпот его маленькой хрупкой Хэлы, девочки, которая так сильно страдала, потому что Рэтар понимал – она и трети своей боли не рассказала.

– Я кажется потом попала в какое-то Зазеркалье, – заметила ведьма. – Странно, что не в психушку снова. Мне было невыносимо плохо. Всё происходило, как без моего участия – за это время Олег развёлся со мной. Максим уже был большой, жил своей жизнью, помогал мне, но… – и она снова пожала плечами. – А Егора оставили с отцом. Я не могла видеться с сыном без надзора Олега, а он никогда не мог, был занят. У него сразу же появилась новая жена. Правда Егор мог жить у моей мамы и она его очень любила. И пока Егор был у неё, я тайно говорила с ним по телефону. И тайно приходила на соревнования по плаванию. А потом Олег узнал. И… накануне, как я сюда попала, я получила письмо из суда и результаты анализов – у меня нашли неизлечимую болезнь. Я больше не могла.

И Рэтар видел, что это конец. Вот почему она была так скорбно спокойна.

– Я усыпила свою собаку, – тихо проговорила Хэла то, что Рэтар уже слышал там, у мага. – Ту самую мою детку, которая меня спасла от той фатальной пьянки с Олегом на кухне. Собака уже была очень старенькой, ходить перестала. И я приняла решение – усыпила её, а потом решила усыпить себя…

Говорить было физически больно. Рэтар не просто обнимал Хэлу, из глаз которой текли неконтролируемые слёзы, он держался за неё. Держался, словно это ему пришлось пройти через весь этот кошмар, а потом…

– Но я не успела. Я выпила. Потом закрыла глаза, у меня схватило всё внутри… и…

Рэтар выдернул Хэлу, выдернул из смерти и он знал, что не жалел об этом, хотя вот это время без неё, время, когда он знал, что она попала в этот мир, умерев, он никак не мог понять почему она попыталась.

И теперь понимал. И понимание это не приносило ему облегчения, оно приносило только панику и безумие. Бессилие, которое он испытывал перед её невообразимо печальными глазами, теперь стало невыносимо удушливым, неподъемным грузом, что выдавливал из него жизнь.

Она столько горя прожила, а он вытащил и добавил… а она просила прощения.

– Хэла, но это… родная, ты… посмотри на меня, – он встретился с её заплаканными глазами. – Отпусти это, Хэла. Зачем ты тащишь это?

– Я пожелала смерти своему сыну… Такое нельзя забыть… выкинуть, – зашептала она, сглатывая слёзы, – и я больна, головой. Оно никуда не делось. Я опасна…

– Ты не желала ему смерти, ты любила его, ты была с ним, – убеждал её Рэтар, потому что так хотелось успокоить, но слов найти не мог. – Уставала, но не оставляла. Когда он погиб, ты подумала о том, что его смерть была облегчением. Это не… ты… Хэла. Ты… Горе не болезнь, родная.

– Ты не понимаешь! – упрямо сопротивлялась она.

– Хэла… я очень хорошо понимаю, – он втянул в себя воздух, прижался губами к её лбу. – Я убил своего брата, Хэла.

Глава 14

– Шерга? – спросила женщина очевидное и хотела возразить, но Рэтар мотнул головой.

– Ривана.

– Но Риван утонул, – нахмурилась ведьма, всхлипывая.

– Да, – подтвердил он её слова. – И я тот, кто в этом виноват.

– Рэтар, – она заплаканная, полная только что разворошенного горя, пыталась его успокоить.

Он горько усмехнулся.

– Нет, родная, нет, – возразил Рэтар. – Я его убил. Он был мальчишкой, злым юнцом, который мне завидовал. А я был взрослым, но я тоже завидовал ему. Он в очередной раз что-то натворил. Вот не поверишь, я помню тот момент в мельчайших деталях, но причину того, что так случилось, не помню. Она стёрлась из моей головы. Видимо, потому что была не важна. Несоразмерна тому, что произошло в результате.

Рэтар повёл головой.

– Он прятался на реке, как всегда. Я его нашёл, он меня очень боялся. Он знал, что если я решу его наказать, то ни отец, ни мать, не вступятся за него. А я с ним был очень жесток, – и это была правда, с младшим братом Рэтар был так же беспощаден, как со всеми ними был беспощаден Эарган. – Тогда начиналась пора цветения. С гор сходили снега. В это время Нрава становится очень бурной, особенно возле Зарны. Мы ругались. Я что-то сказал, он ответил, потом ещё что-то сказал и я ответил. И он заявил мне, что перейдёт реку. Это можно сделать, в пору сбора урожая, даже в сами холода, но только не после прихода тепла. И я, вместо того, чтобы остановить его, поймать и оттащить домой… я его подначил. И он полез в воду.

Рэтар уставился на морскую гладь. Спокойно на воду он смотреть смог только спустя несколько тиров после произошедшего.

– Он перешёл. И подначил меня перейти, – он ещё раз усмехнулся, в глазах были слёзы и из-за Хэлы, и теперь из-за этого воспоминания. – Я перешёл, со злобой и, когда ступил на тот берег, Риван дернулся обратно, чтобы я его не поймал. И упал. Я кинулся за ним. Поток был очень сильным, жестоким, течением меня сносило и кидало во все стороны, от берега к берегу. В какой-то момент я поймал Ривана за руку. И он… у него было такое странное лицо. Удивлённое, а потом он так, не знаю…

Лицо брата и сейчас было перед глазами.

– И нас начало тащить на дно. Я захлебывался. Меня било о камни, я держал его. Держал. Всплывал на поверхность. Раз за разом. А потом начал тонуть вместе с ним. И я его отпустил, когда понял, что он тянет вниз, а мне надо наверх… я разжал руку. Я выплыл. Риван уже не всплывал, – и Рэтар тяжело вздохнул. – Я вернулся домой. Отец отправил людей искать брата. Его нашли намного дальше Зарны, почти возле сцепившихся скал. Те, по дороге из Зарны в Трит, помнишь?

Хэла закивала.

– Я так и просидел на ступенях, в мокрой одежде. Меня била дрожь, потом я слёг с горячкой. Но этот плач мамы, когда тело Ривана принесли, я не забуду никогда. И этот его взгляд, когда поймал его руку в воде. Он словно был уверен, что я не буду его спасать. А я… я хотел, чтобы его не было.

И это не было внезапным осознанием, Рэтар жил с этим, жил, смирился, потом закопал. Забыл.

– Потом меня выворачивало от запаха и вкуса воды. Я не подходил к реке. Ты была права, когда заметила это в Зарне – сколько времени прошло, а реку в том месте я избегаю, – Хэла понимающе повела головой, всхлипывая и уже непонятно было почему она плачет. Из-за своего горя, или из-за горя Рэтара. – Началась война, отец забрал меня. И в бою всё стало не важно. Но я виноват в его смерти, Хэла. Этого не изменить.

И ему так хотелось дать ей понять, что такое действительно желать кому-то смерти.

– И я хотел его смерти, я хотел, чтобы его не было. Я хотел быть таким, как он. Иметь то, что имеет он. Мне хотелось той свободы, которая у него была. И, боги свидетели, я знал, что он хотел на моё место. А мне было от этого тошно. Знаешь, я испытывал какой-то безумный триумф от того, что он не может получить то, что есть у меня. В целом я мог, как он, а он как я – нет. И я знал, что Риван не струсит лезть в воду. По сути я его толкнул в реку. Потом пожалел об этом. Но в конечном итоге – оставил под водой.

– Не было бы хорошо, – возразила ведьма, – если бы ты умер вместе с ним, Рэтар. И каждый из нас сам в ответе за свои решения.

– Решение мальчишки? Вздорного и упрямого, – ответил он на это. – Глупого мальчишки, который всё делал назло! Я знал его, я знал, и не остановил. Наоборот. Он не получил урок, Хэла. Не всего лишь испугался, или поранился… он умер!

Она с сожалением повела головой.

– Прощаешь мне его смерть? – спросил он, а ведьма удивилась вопросу, потерялась от него.

– Рэтар… ты… я не могу… я…

– Ты не виновата, Хэла. Родная моя, не виновата в том, что случилось с твоим сыном, – он сжал её пальцы, погладил щёку. – Ты потерялась в своей скорби. Но скорбеть не стыдно. Тебе не за что себя наказывать…

Хэла всхлипнула, мотнула головой, её обрезанные волосы уже высохли на солнце и сейчас торчали во все стороны белыми локонами. Потом привычно повела плечом, но вдруг вскинулась и ужасом посмотрела куда-то за спину Рэтара.

Вода пошла рябью, потом задрожала земля. Он обернулся, Хэла с трудом поднялась, вокруг неё вставал песочный вихрь.

Рэтар больше ничего не успел сделать, как по ним ударило магией.

– Беги, – услышал он шёпот Хэлы и её откинуло от него на десяток шагов, прямо в воду. Порывом было ринуться к ней, но его внезапно скрутило болью и откинуло в другую сторону, ближе к рыбацкой хижине. Рэтар упал, успев сжаться, оберегая голову, ударился о землю и понял, что его ещё и оглушило.

Сквозь поднявшийся песок, он видел мужчину в одежде драта, наёмного убийцы из корты в Фаре. Он творил заклинание.

Рэтар глянул на Хэлу – она была в воде, встала на колени, потом с трудом поднялась на ноги и начала поднимать стену воды. Осмотревшись, Рэтар понял, что недалеко от него его вещи – мешок, плащ. Он оставил их снаружи, когда нашёл ведьму. Рядом лежал меч.

Из последних сил, превозмогая гул в голове и стараясь прийти в себя, Рэтар добрался почти ползком до меча, вытащил его из ножен, снова глянул на ведьму. Но его движения заметил драт.

Убийца повёл рукой в сторону Рэтара, однако получилось, что отвлёкся от Хэлы, переставая сдерживать её силу, и она накрыла песчаный вихрь стеной воды, словно смещая песчаную завесу далеко за спину наёмника. И в этот момент тот снова посмотрел на женщину, видимо принимая решение, что человек намного безопаснее, чем ведьма и первой надо убрать именно её, но это было ошибкой, потому что Рэтар был не простым человеком.

Он метнул меч и тот точным и сильным ударом воткнулся в бок драту. Наёмник удивлённо повернул голову в сторону Рэтара, но тут же безжизненно осел на песок. И была непоколебимая уверенность, что это уже была работа Хэлы.

Ведьма упала вместе с ним, где стояла, прямо в воду.

– Хэла, – гаркнул Рэтар, понимая, что почти не слышит себя. Подбежал к ней, вытащил из воды.

Страх, что слишком слаба, что не справится, сдавил Рэтара не хуже применённой дратом магической силы. Какое-то время она не дышала, но потом закашлялась, сжалась.

– Боги, Хэла, – он старался говорить тише, но получалось плохо. – Что ты сделала дратам корты Фары?

"Нашёл, что спросить? Рваш!" – ругнулся про себя Рэтар.

– Что? – выдохнула ведьма с трудом. – Может он за тобой пришёл, достопочтенный феран.

– Ты не удивлена, Хэла, – заметил он. – Он не первый?

Она мотнула головой, легла на живот и уткнулась в сложенные руки лбом. Пыталась снова начать нормально дышать.

– Хэла?

– Нет, не первый, – ответила со злостью ведьма. – Третий.

– Третий? – кажется Рэтар сейчас начнёт выть. Внутри пробуждался ураган.

– Первый был два луня назад. Я не знала о них ничего. Он меня ранил, – Хэла показала руку. И ураган внутри Рэтара обрушился на него самого. – Я испугалась очень. Я перепрыгнула в Зарну…

“Нет-нет-нет, не продолжай… Хэла, боги… Рэтар, как ты мог так её подвести?”

– Ты был в дурманном сне, – словно прирезала его словами. – Я побыла с тобой, но ты не пришёл в себя.

– Ты могла меня разбудить, Хэла? – возразил он и понял, что обвинил её. Схватившись за голову, Рэтар с трудом встал на ноги.

– Я, – она пожала плечами и села. – Я ушла. Потом пришёл второй, лунь назад. Но у меня не было больше сил на прыжок. И я боялась. За вас…

Рэтару хотелось рыдать, как ребёнку. Он подавил в себе эти чувства вины и презрения к себе. Подошёл к телу наёмника, уперевшись ногой в него, вытащил меч.

– Ты знаешь, как он сюда попал? – спросил Рэтар.

– Там типа грифон, – глухо отозвалась Хэла. – Он за холмом.

– Грифон? – не понял Рэтар слово.

– Ну, такая птица, – нахмурилась ведьма, – с четырьмя ногами.

– Ферган? – уточнил он.

– Не знаю, – ответила ведьма, – я в твоей книге таких не видела.

– Рваш, – простонал Рэтар. Да конечно не видела, чтоб ему…

– Что?

– Нет, всё хорошо. Но нам надо его подкормить.

Хэла встала и с трудом подошла к нему.

– Подкормить? Что они едят? Не представляю, что может есть такая здоровенная штука.

– Они всеядны, – ответил Рэтар. – Но подкармливать, чтобы не улетел, надо свежим мясом.

– А если улетит? – ведьма нахмурилась. – Может…

– Нет, Хэла, нельзя, – он прервал её с сожалением. – Скорее всего это один и тот же ферган. Он улетит, попадёт в Фару, и снова приведёт сюда драта.

– Свежее мясо только в селении, – сказала на это Хэла. – В смысле эти их местные шабки, коянги?

– Коянсы, – поправил её Рэтар.

– Да, точно. Надо будет просить, чтобы убили для нас, – она прикусила губу. – Или самим.

– Не обязательно, – он уставился на труп наёмника.

– Что? – и Хэла нахмурилась, потом проследила за его взглядом. – Нет, перестань. Ты серьёзно?

– Его нога подойдёт, – заметил Рэтар.

Ведьма издала какой-то совершенно странный звук, потом мотнула головой.

– Хэла…

– Ох, а я их хоронила, – она сделала указательный жест рукой куда-то за спину Рэтара. – А надо было птичку покормить! Вот я глупая!

– Хэла, – он обернулся. – А почему там три могилы?

– Наёмники и Фред, – ответила она, словно это было очевидно. Но в целом так и было.

– Вещи их ты, надеюсь, не хоронила?

Ведьма фыркнула, зыркнула на него невообразимой презрительной злостью.

– В доме лежат, – ответила резко.

– Хорошо, – кивнул он, не сдержавшись от лёгкой улыбки. Потом осмотрелся. – И…

– И не вздумай меня в это втягивать, ясно? – с угрозой прошипела Хэла.

– Я сам, – успокоил её Рэтар.

– Хрень эта летающая там, – она указала направление, откуда судя по едва различимым следам пришёл драт.

Рэтар кивнул, а Хэла фыркнула, потом резко развернулась и отправилась в сторону хижины. Но не успел Рэтар присесть у тела, и достать принадлежавший наёмному убийце кинжал, как ведьма обернулась:

– И знаешь, мы действительно идеально подходим друг другу – хладнокровный убийца и психопатка! Шикарная пара. Аминь, – и она показала руку с рисунком нити на ней, потом развернулась и пошла прочь.

Дойдя до дома, Хэла вдруг схватилась за дверной косяк и осела на песок. Рэтар бросился к ней. Она как и всегда была ледяной – сила ушла из неё, забрала тепло и сознание.

Прихватив свои вещи с улицы, он взял ведьму на руки и отнёс в дом. Устроил там на трыне, укутав в тот плащ, который был у неё, и накрыв тем, что был у него с собой. Убедившись, что дыхание Хэлы ровное, несмотря на то, что его почти не слышно, он вернулся к своей неприятной работе.

Ферган был невероятно большим. Сильный, взрослый зверь, хотя было видно, что за ним не очень хорошо ухаживали. На Рэтара животное посмотрело с недоверием, но когда учуяло запах свежей крови взбодрилось.

Кормить человечиной было конечно диковато – Хэла была права. Но война учит вообще не обращать внимание на подобные вещи, если они продиктованы необходимостью. А сейчас очень нужно было, чтобы ферган никуда не делся.

О них Рэтар знал всё. Любовь к птицам ему привила мама, а что до ферганов – первый раз летал на таком, когда было два тира всего.

Мясо ферган принял и, пока ел, позволил Рэтару подойти к себе и даже снять снаряжение для полётов, а потом и погладить шею. Это был успех. Теперь осталось только это закрепить и мужчина вспомнил о сетях, которые просила снять Хэла. Лучше и придумать было нельзя. Если всё получится, то ферган не просто останется, но и даст на себя сесть.

Но это всё Рэтар решил сделать не сегодня, а завтра. Оставив зверя, он вернулся к Хэле. Ведьма была привычно ледяной.

Он взял её руку и размотал перевязь – на ладони была глубокая рана. Два луня, боги, два луня и не прошло до сих пор… Рэтар перевязал рану, потом склонился над ведьмой и, сдаваясь, заплакал.

Два луня назад он в очередной раз очнулся от дурмана. Голова нещадно болела, свет резал глаза и хотелось просто выпить ещё дурмана и снова провалиться в сон, где мог быть с Хэлой. Но оказалось, что Рэтар не дома, а в незнакомом месте – добротно сколоченный дом из цельного бревна ярыны, такие обычно были у смотрителей предлесья Изарии.

Что за проклятье?

– Какого? – застонал он, попытался поднять голову, но не вышло.

– Смотри-ка очнулся? – прогромыхал над ним голос старшего брата.

– Тёрк, чтоб тебе! – гул в голове стал невыносимым.

– Плохо? Отлично! Подожди, ещё хуже сейчас станет, – и с этими словами брат вылил ему на голову ведро ледяной воды.

– Твою, – взвыл Рэтар, падая на пол и откашливаясь, искренне жалея, что не может полноценно ответить Тёрку.

– Жаль, что холод закончился и снег сошёл, – прогромыхал брат.

Феран наконец-то смог нормально открыть глаза. Взгляд старшего был просто непередаваемым – в нём была какая-то смесь разочарования, презрения и тем не менее сочувствия. Ничего более мерзкого и придумать сложно.

– Какого ты творишь, Тёрк? – зло рыкнул Рэтар и это было единственным на что он сейчас был способен.

Дурман забирал силы, забирал способность правильно понимать, достойно реагировать. Рэтар слишком долго его принимал. Слишком. Он бы ответил на выпад, только тогда, когда меч бы его пронзил насквозь. А скорее не ответил бы вовсе. Лёжа на полу, под лавкой, он не мог нормально пошевелить ни ногой, ни рукой, глаза-то с трудом открыл. В голове всё ещё нестерпимо гудело.

– Это мой вопрос, Рэтар, – гаркнул Тёрк. – Что ты творишь?

Но феран лишь зло фыркнул.

Что ему ещё оставалось? И как вообще брат сейчас у него что-то спрашивать? Хэла выбрала Тёрка. Его Хэла…

– Где она? – выдавил из себя Рэтар.

– Кто? – спросил брат.

– Хэла, – с болью произнёс феран, злясь, что вообще внутри так сильно болело, что сам себя потерял. Всего лишь женщина. А так сильно перепахало его чувством к ней. Ушла и ушла, рваши с ней.

– Ты совсем одурел с этой жижи? – спросил Тёрк, опираясь на скамью и нависая над Рэтаром. – Хотя не удивлён, отец таким же был.

– Где она? – он и сам не знал зачем спрашивает, зачем по сути просит её увидеть. Просто тоска по ней настоящей скручивала намертво.

– Да с чего, Рэтар? – взвился брат – Откуда ей быть здесь?

– Что?

А вот это было намного страшнее, чем если бы Тёрк его ударил. Если бы даже убил.

Рэтар нахмурился на мгновение, потом превозмогая страшную боль во всём теле, схватился за лоскут рубашки Хэлы, которую разодрал в клочья, когда в гневе вернулся один без неё в Зарну.

Он перемотал им своё запястье, где была в теле её нить, чтобы не видеть, забылся и так и не смотрел на неё всё это время, пока сходил с ума и отдавал себя во власть забирающего разум зелья.

Под лоскутом была побледневшая в два раза нить. Дрожь прошла по телу, ужас остановил кровь, а яростные клыки его звериной сущности вцепились в хребет.

– Что? – выдавил из себя Тёрк, понимая, что видит. – Ах ты, засранец… ты…

Он лёгким движением, полным ярости, откинул скамью в сторону, придавив Рэтара коленом, взял за ворот рубахи.

– Ты с ней обвязался? – взгляд старшего брата был полон смертельного гнева. – И ты не знаешь, где она?

– Я думал она с тобой, – почти не слыша себя проговорил Рэтар. В голове стучало так, что кажется смерть от рук Тёрка была бы сейчас самым прекрасным, что могло бы случится в его жизни.

Это было то, что он заслужил. Нежность, мягкость, тепло, любовь… нет… только яростная, уничтожающая боль, несущая с собой смерть.

– Да с чего, дурень? – взвился Тёрк.

– Она была с тобой, чтобы провести обряд повязи кровью, – в Рэтаре снова проснулась злость. – Я видел, я это видел…

– Что? – брат уже не рычал, он выл, отчаянно и злобно. – Что?

А дальше феран просто получил несколько беспощадных ударов в лицо.

– Ты за кого меня принимаешь? А? И ты, ты… рваш! – яростно хрипел в него брат. – Ты не знаешь, что этот обряд на деле не имеет ничего общего с близостью? Ты не знаешь закон? Нужна кровь ведьмы и семя хозяина. Всё. Нет? Ах, ты, Рэтар…

Тёрк отпустил ворот рубахи и приложил младшего брата головой об пол.

Но Рэтару было всё равно. Внутри было столько всего. Он захлебывался кровью, но боли не чувствовал. Жгучая пустота. Он увидел сон и поверил в него. Он обвинил Хэлу и Тёрка. Он потерял Хэлу. Её лицо, полное горечи, когда он у мага упомянул Тёрка, теперь стояло перед глазами.

Родная, прости, боги… нить побледнела… Хэла ушла совсем. Она была далеко от Горанов и она умирала.

– Какой должна быть нить? – спросил Тёрк.

Рэтар с трудом потянулся ко внутреннему карману куртки. Но достать нить не смог. Старший брат снова рыкнул, подошёл и грубо достал нить. Перевёл взгляд с мотка на руку ферана и обратно, взвыл как раненый зверь.

– Если бы ты не был ей так нужен, то я бы убил тебя прямо сейчас, Рэтар, – склонившись, прохрипел ему в лицо Тёрк. – Смотри, видишь пятно? Это кровь.

Он указал на след на рубахе.

– Это её кровь. Она была рядом с тобой. Она была ранена. И ушла, – в глазах старшего брата были слёзы. – Я обещал тебе, что за неё перегрызу тебе глотку. Если ты будешь здесь и нить окончательно потеряет цвет, если ты не успеешь её найти до того, как она умрёт… молись, Рэтар, потому что смерть твоя не будет быстрой.

И феран принял бы эту смерть… принял.

Превозмогая себя, Рэтар встал и, ещё до конца не придя в себя, отправился в Налут искать Хэлу. Ждать более точного местоположения, от искавшего её Верлеаса, он не стал. Время не щадило цвет нити и феран действительно думал, что свою ведьму живой не найдёт.

Теперь он был сломлен под натиском рассказа о её жизни. Как ему быть с ней. Как вымолить прощения, да и вообще может ли он заикнуться о нём? Рассчитывать, что сможет сделать так, чтобы она забыла?

Рэтар не мог отделаться от воспоминания про их разговор о том, что пройдёт чувство, что его отпустит и что она всё ждёт этого. О том, что она не верит в “никогда” и “всегда”. Хэла была тогда такая хрупкая, уязвимая и она могла бы всё это рассказать уже тогда, и как же он винил себя, что не настоял, что не упросил…

И ведь Рэтар не вспоминал тот разговор больше, просто очень сильно цеплялся за Хэлу, надеясь, что она поймёт, как нужна ему. Она боялась боли от потери и предательства, боялась, что чувства пройдут, что она останется одна. А он? Он тоже боялся, что она исчезнет из его жизни, что он не сможет ей доказать, что он останется один. Снова.

Её боль отзывалась в нём. Он знал уже давно, что своё вынесет, а вот её нет.

И вот Рэтар тонет в бессильном опустошающем гневе на себя и на тех вот людей из её мира… в гневе на её супруга. Он в гневе, а она нет.

"Он хороший… мы все сложные", – это её убеждение… он хороший, а она? Плохая?

Хэла такая порой до невообразимости трепетная, вечно прикрывающая свои чувства этими шутками и попытками показать, что сильная, что со всем справится.

Рэтар не мог понять, не мог. А главное, сейчас осознал – что бы он сам ей не сделал, она его тоже оправдает. И потому было ещё больнее. Ещё сильнее скручивало.

– Сколько я спала?

Она пришла в себя на закате Тэраф. Рэтар сидел возле костра и готовил рыбу. Хэла вышла на улицу и села по другую сторону от огня.

– Две мирты, – ответил он.

– Ты перевязал мне руку? – она посмотрела на ладонь.

– Да.

– Спасибо.

– Хочешь есть?

– Хочу, – кивнула она и слабо улыбнулась.

Рэтар положил на тарелку кусок рыбы и протянул ей.

– Знаешь, сколько я не ела горячую еду? – грея руки о дно тарелки, спросила, жмурясь, Хэла.

– Почему? – удивился он.

Ведьма склонила голову на бок:

– Я ненавижу разделывать рыбу, ещё я приготовила её однажды, но отравилась, – ответила она. – Я в рыбе своего мира никогда не разбиралась, а тут и подавно. В общем, я помогла маме Элинки, а она меня подкармливала, но это была такая рыба, которую можно есть холодной. И овощи. Да и с огнём проблемы. Хорошо, что кипяток умею делать.